Я мечтаю представить свою жизнь без тебя

Дни и недели слились в бесконечный круговорот. И так пролетел месяц. Билл утонул в чрезмерной пустоте и унынии. Защитой его стало отрицание. Ведь если не обращать внимания на творящееся, можно существовать дальше. Так и Билл, не в состоянии что-либо изменить, впал в безразличие ко всему окружающему, переставав чувствовать этот мир. Здраво рассудив, что мольбы о помощи не имеют смысла, жаловаться он перестал, будь то родители, друзья, про правоохранительные органы и думать не смел, ибо за сумасшедшего его уже принимают. После встречи с мистером Бауэрсом, Билл допускал мысль поделиться с ним, но, когда выдалась возможность и он таки встретился с Бутчем, неожиданно у того за спиной возник ненавистный клоунский образ. И трепетная, последняя нить надежды была оборвала, оставив рассудок в тёмном лабиринте безнадёги. В утренние часы мать сопровождала на сеанс к психотерапевту и отведённое время ожидала в приёмной, чтобы после, выслушав без присутствия Билла рекомендации мозгоправа, вновь отвести домой. На приёмах Билл ничего не рассказывал, списав предыдущее странное поведение на кошмары. Всё чего он хотел — это покоя. Не нужна ему такая «помощь». На самом деле он считал, что в промывке мозгов нуждалось его окружение. Наверное так потихоньку и едет крыша. Отчуждение, покаяние и безумие, в комплексе порождает жестокое сумасшествие. Наедине Билл представлял как расправляется с каждым. С теми кто не верил, кто просто игнорировал. Со старыми обидчиками. Но всё то были жестокие фантазии, причем в этих в красочных расправах главного виновника страданий не было никогда. Потому что Билл не знал как одолеть явно неземного преследователя. И боялся. Боялся даже в мыслях. Горько и несправедливо. От того каждый день до смерти невыносим. Похожий на сущий ад. Билл ждал, кому жестокая игра надоест быстрее: ему или монстру-клоуну. Кто покинет её первым. Единственной отдушиной позволяющей держаться на плаву оставался один человек. Младший братик. Поскольку сейчас Билл в связи с «болезнью» находился на домашнем обучении, живое общение давал лишь Джорджи. Билл не жаловался, в любом случае кроме брата, не хотел видеть никого. Неудачники приходили дважды в неделю, но во время недолгих визитов словом не обмолвились о случившемся. Им некомфортно было вообще данную тему поднимать или, возможно, отец поставил условие на котором они могли видеться. Билл не знал точно. Хотя, пару раз действительно пытался — не рассказать всё, он бы умер на месте от стыда, если б обмолвился, что его в собственной комнате, фактически под носом у родителей, дерёт ублюдок в костюме клоуна, явно неземного происхождения. Но постараться намекнуть о вхожести в дом незнакомца и об издевательствах пробовал. Билл рассчитывал, если неудачники разом скажут одно и то же, то убедят его родителей. К сожалению, друзья это не понимали и Билл пытаться перестал. Неудачники приносили задание по учёбе, а потом уходили, вновь оставляя Билла одного наедине с своими проблемами. Тяжелее всего было переживать ночи. Клоун не отставал. Наоборот день ото дня больше входил в раж, словно балующийся ребенок, что с садистским удовольствием отрывает куклам головы. Разница лишь в том, что Билл живой, и ощущал боль от наносимых зверских увечий. Пусть Билл больше не сопротивлялся, но привыкнуть к тому как на него наваливались и жестоко терзали, да еще и извращенно пользовали не мог. Даже после исцеления не покидало чувство гадливости, давления в пояснице и жжения между ног. — Билли, такой красивый, — урчал клоун. Уткнувшись лицом в постель, Билл комкал одеяло и глубоко дышал, пытаясь не дрожать пока шею болезненно прикусывали острые зубы, а проступившие алые капли слизывал гибкий, толстый язык. — Ну же, покажи Пеннивайзу свой страх, — продолжал шептать клоун не прекращая ни на секунду ёрзать на своей жертве. Билл молчал, сцепив зубы. Шумный воздух обдавал огнём, заставляя голову тяжелеть. Билл так устал. Снова и снова, преодолевая болезненное давление мышц, в него резко и размеренно толкались. После таких интенсивных игр между тел слишком громко хлюпало и чавкало. А время растягивалось как липкая патока. — Косточки мягкие, такие хрупкие. Легко сломать. В подтверждение своих слов, огромные горячие ладони, шарившие по худощавому телу, намеренно начали стискивать, показывая как легко, без малейших усилий, могут раздробить в труху внутренности. Удержать жалобный вскрик Билл не смог. Уткнулся плотнее носом во влажную постель, надеясь приглушить издаваемые звуки. Пеннивайза такой расклад не устраивал. — Билли, — позвал клоун. Очертив языком маленькое ушко, ладонь в атласной перчатке аккуратно, но крепко обхватила мальчика под челюсть, заставив поднять и повернуть к себе мокрое личико. Билл зажмурился. — Открой глазки, — прильнул клоун и боднул мальчика носом в щеку, — Посмотри на Пеннивайза. Посмотри! Толстый язык прошёлся по сжатым губам. Билл скрипнул зубами, наверное кроша эмаль. — Билли, — обманчиво ласковый тон. — Пеннивайз может перестать быть таким добрым. Для ответа, мальчишка был слишком измотан. Растоптан физически и морально. Ждал лишь, когда похотливое нечто удовлетворится и свалит восвояси. Тогда пытка наконец закончится и до следующей ночи можно будет чуточку отдохнуть. Клоун нахмурился, но Билл этого заметить не мог. Тихо поскуливал, сжимал пальчики до крови на ладонях, пытаясь отвлечься или лучше уйти в себя. Не ожидал, что его тело вдруг, легко, как куклу, не выходя перевернут на спину. Это заметно смутило, до тошноты, но попыток вырваться Билл не предпринимал. Впечатанный в матрац, лишённый малейшей возможности на побег, он лишь устало отвернул голову. Клоун замер, приподнялся на руках, не прерывая сцепления там, внизу. Он интенсивно и плотно потирался бёдрами, терзая мальчика под собой. И из-за скользкой горячей пульсации, будто монстр кончал от каждого шевеления глубоко внутрь, из задницы не прекращало обильно течь. Билл со стопроцентной вероятностью был уверен — его рассматривали, улавливали и впитывали малейшую реакцию. Как садист бы смаковал удовольствие от вида препарированного, но еще чудом живого кролика на хирургическом столе. Неожиданно клоун протянул лапу и длинными пальцами зачесал волосы мальчика назад, убрав с мокрого от пота и слёз лица, и спросил: — Билли хочет, чтобы Пеннивайз отпустил пораньше? Судорожное дыхание на секунду прервалось. Билл очень хотел. Хотел перестать чувствовать склизко извивающееся нечто, поочерёдно входящее и наполняющее кишки внутри и липнущие около. Но стоило ли соглашаться на сделку с дьяволом? Билл кивнул. С влажным чавканьем, клоун хихикнул и выскользнул из него. Стон облегчения неосознанно сорвался с губ. Мальчик попытался приподняться на локтях, но тщетно — мгновенно рухнул на спину вновь. Безэмоционально пялился в потолок, беспомощно хватая ртом воздух, только теперь ощутил морду уткнувшуюся в живот. Жаркое дыхание, и горячий, толстый язык оставил влажную дорожку, пробуя кожу на вкус. Билл закрыл лицо. Жарко и стыдно. Даже после всего случившегося, он стеснялся подобных откровений. У него получалось порой отключить сознание, представляя будто он не здесь, но клоун быстро это просекал и не позволял надолго покидать себя. Медленно спустившись ниже, Пеннивайз протиснул морду меж тонких ног и ласково потерся о внутреннюю сторону бедра щекой, тут же облизывав оставленный там им самим шрам. — Сядешь Пеннивайзу на лицо? Ответ в виде пятки в глаз не заставил себя ждать. Пауза была секундной, поскольку Билл решил, что ослышался. А затем, ошарашенный, он подобрался весь и попытался отползти. Билл напугался. Не сколько извращённой, на его взгляд, просьбы, сколько смены интонации и серьёзности прозвучавшего голоса. Как если бы его в логово затащил реальный, с человеческим сознанием взрослый. И почему то этот факт пугал ещё больше. Хотя, возможно, Билл, так оправдывал происходящее с ним. Монстры из шкафа на то и монстры, чтобы делать больно. Ворох мыслей прервался, когда его безжалостно дернули за лодыжку, затащив назад и покрыв собой. — Печально, — надулся клоун, вернув прежнюю веселость и со знанием дела пристроился к мальчишке вновь. — Пеннивайз к тебе, как вы, люди, это говорите, со всей душой, а ты убегаешь всё время. Вырубиться Биллу позволили через пару минут. Что с ним вытворяли дальше он не помнил. Но утром чертов клоун уйти не соизволил. Билл едва не завыл от обиды и отчаяния. Он один хотел побыть! И ведь сегодня, как на зло, ему даже к доктору на сеанс идти не нужно было! Клоун и до этого несколько раз являлся по утрам. Если Билл после ночных игр убитый морально не мог элементарно встать с кровати, после пары жёстких тычков его обычно поднимали на ноги. А сегодня клоун не донимал. Удивление Билла на этом не закончилось. Явно что-то услышав и унюхав, судя по движению морды, клоун вдруг начал сжиматься, одежда постепенно стала принимать другой цвет и менять форму. Лобастая голова смялась, как и лицо напоминая мятый глиняный горшок. А следом надуваться как шарик. И на глазах, облик полностью изменился. В одночасье на Билла пялилось его собственное лицо! Пеннивайз, бросив взгляд на зеркало, подмигнул сам себе, а затем в отражение Биллу. И на этом покинул комнату. Билл так испугался. Миллион вариантов зверствующей и рвущей на куски Джорджи и родителей копии мелькнул перед глазами. План возник на пустом месте: хватать брата в охапку и пока клоун занят родителями — пусть съест их — спасаться! Сценарий пошел не по обдуманному пути — ноги Билла подвели и он рухнул на пол у самой двери, протяжно мыча. Матерясь, кое как поднялся, но тут дверь распахнулась, едва ли нос ему не сломав. — Билли, ты тут что, решил сам себя вырубить? В проходе стоял «он сам» и лыбился. Билл ошарашенно пялился на собственную стопроцентную копию, но невооружённым глазом можно было понять, что это не настоящий Билл. Взгляд, улыбка, походка, манера речи — всё говорило о самозванце! — А твоим родителям пришлось по вкусу. Мамуля даже обмолвилась, что я лучше выгляжу сегодня. Почему то эти слова больно кольнули, заставив отшатнуться. На секунду Билл даже разозлился, но осознав ситуацию, весь поник. — Не расстраивайся. На, вот, — похлопал мальчика по спине Лже-Билл, всучил ему в руки тарелку, — твоя мама приготовила какую-то гадость, я такое не ем. А тебе стоит покушать, а то энергия почти иссякла. И правда. Билл едва стоял на ногах. Не удивительно, что и метра пробежать не смог. Он доковылял до постели и практически плашмя рухнул на нее. «Гадость», принесённую Пеннивайзом, есть не собирался. В конце концов еду дали вообще не ему, а улучшенной копии. — Ой, не драматизируй, малыш Би… Пеннивайз оборвался на полуслове и Билл мгновенно понял почему. За дверью послышался быстрый топот маленьких ножек и затем громкий стук. — Билли! Билли! Мама сказала тебе лучше! Билли, открой! Это я! Фальшивый Билл недовольно скривился. Но повернувшись к настоящему, вернул на лицо улыбку. Последний едва успел спрятаться под одеяло, когда самозванец распахнул перед ребенком дверь, но войти не позволил, преградив путь ногой. — Привет, Джорджи, — сказал «не Билл». — Мама права, сегодня мне гораздо лучше. Ты что-то хотел? Сердце Билла екнуло. Не знал, что взбредёт в голову к поехавшему ублюдку и не попытается ли он сделать что-то плохое брату. Спрятаться было скоропалительным решением. И наплевав на последствия, Билл уже готов был рвануть и набросился с кулаками на подделку. Он успел высунуть из-под одеяла голову, как брошенный через плечо взгляд пригвоздил к кровати. Опять это ненавистное чувство! Слабость и страх. Что он мог бы сделать против Оно? Ничего! Только подверг бы братика большей опасности за раскрытие тайны. Пауза между теми двумя затянулась. Джорджи слишком долго не отвечал. И Билл забеспокоился вновь. Со своего места, он не мог видеть Джорджа, тот явно стоял в коридоре. А вот прищурившийся и весьма недовольный взгляд Лже-Билла было видно отчётливо. — Ты не Билли! — вдруг очень серьезно и очень твёрдо крикнул ребенок. Сердце екнуло вновь, но теперь от теплоты. — Славный мальчик, — улыбнулся «Билливайз» и шагнул в сторону Джорджи. — Хочешь поиграть? «Не Билл» внимательно наблюдал за отступающим ребенком, пока тот не развернулся и не рванул прочь. — Мам! Пап! У Билли в комнате кто-то очень похожий на него! Быстро растворяя образ и возвращая привычный клоунский, Пеннивайз небрежно захлопнул дверь. — Надо же, какой наблюдательный, — обернулся. — А ты, как вижу, очень доволен? Тёплая улыбка тронувшая губы стёрлась с лица, будто ее и не было. Когда Пеннивайз прекращал говорит о себе в третьем лице, чего практически никогда не было, наружу выходила истинная чудовищная сущность. — Нет-нет. Поделись и с Пеннивайзом своей радостью! Билл отполз. И несмотря на страх перед грядущим, волком зыркал на надвигающуюся угрозу. — Улыбнись! Билл не подчинился. Когда тело жёстко сдернули с койки и хлестко припечатали к полу, Билл чувствовать перестал. Иногда, силой сознания, он мог оставаться в безопасном для себя мире. Быть на время невидимым для терзающего зла. И Пеннивайза это выводило, но пробиться в чужой разум он не мог. Взял быстро. Со остервенением. Короткими, быстрыми толчками растерзал многострадальную задницу. Затем отшвырнул в сторону и ушел. Свалил, хлопнув за собой дверцей шкафа, даже не удосужившись подлечить Билла. Если б не боль во всем теле, Билл бы хихикнул над таким истеричным поведением. Вот это ирония! Клоун обиделся! Сам себе мальчик напоминал выпотрошенную рыбу, оставленную поваром. Загасив на корню в себе рыдания, он, опершись на колени, стараясь случайно не завалиться и не сесть на истерзанную задницу, поднялся. Кое как натянув штаны, выбросил из головы ненужные сейчас жалость и ненависть к себе, отправился к Джорджи. Тихонечко постучав, Билл вошёл, но малыш почти сразу же залез под кровать. — Монстр ушел, — натужено улыбнулся Билл. — Это я. Ребенок выскочил почти мгновенно и упал в объятия любимого старшего брата. А Билл окончательно понял, что у него есть тот, кому не наплевать. И внутренне ругал и еще больше ненавидел себя за то, что в какой-то момент посмел поддаться слабости. Не должен он сдаваться, именно ради Джорджи!