Книжная лавка

В тот момент, когда Генри прибежал и рассказал, как у Королевы-в-перьях сгнили все яблоки на ветках, Гарри уже знал — беды не миновать. Она уже на пороге, скалит свои кривые частоколы гнилых зубов, приветливо машет сучковатой лапой с по-птичьи загнутыми вовнутрь когтями. А ведь последнее время всё шло так мирно. Насколько мирным может быть дело о передаче опекунства над ребёнком. В городе, в котором нет связи с большим миром, нет влияния на их базы данных… Сторибрука и на Гугл Картах-то нет, и даже в государственных реестрах… А вот дипломы есть, Королевы-в-перьях там или Прядильщика. У последнего даже репутация есть определённая, вот такое нелогичное действие проклятия. Города нет, но люди есть. Но не все. После того, как Генри убежал, Гарри какое-то время ещё был в лавке, пытался отвлечься. Но дурное предчувствие не прогонялось, как не давали ясности, хотя бы отчего его так колотит, и туманы, отказываясь показывать ближайшее будущее. Поняв, что уже третий лист незамысловато закрашивает в чёрный, Гарри откинул карандаш и устало растёр лицо. После чего скомкал и выбросил свои каракули, накинул пальто и пошёл в ломбард. Страдать, так не одному же. Прядильщик, когда Гарри пришёл, как раз положил себе на прилавок длинный ящик и колдовал над его защёлкой. Но стоило прозвенеть колокольчику (у Гарри был однозначно красивее на двери), резко развернулся, используя трость в качестве опоры. — Гарри? Но Гарри только пожал плечами и подошёл ближе. — Помочь? — Не стоит, просто механизм давно не смазывали, — и Прядильщик капнул на замок из маленькой маслёнки, которую Гарри сперва и не заметил. Вскоре замок щёлкнул, и Гарри с любопытством заглянул вовнутрь. На бархатной подложке лежал меч с ножнами. — Красивый… Чей он? — Гарри пальцем тронул лезвие, проверяя на остроту. И магию. — Острый… — Гарри слизнул выступившую на пальце каплю крови. — Отца Спасительницы. — А, Прекрасного. Неплохо. И сколько разных людей его заколдовывало в разное время? — Гарри покатал на языке послевкусие крови, а затем принюхался. — Я чувствую минимум три разных… отпечатка на нём. Притом один из них — твой, я прав? — Иногда я завидую твоему чутью, — фыркнул Прядильщик. — Особенно в этом мире. — Где все равны, но кто-то всё равно равнее. — Гарри кивнул. — Моё чутьё — это подарок. Посмертный. От самого верного врага — семнадцать лет были неразлучны. — Полезный подарок. И сколько же тебе тогда лет? — Я точно младше тебя. — Гарри рассмеялся. — И всё же, — Прядильщик смотрел выжидательно, с искренним интересом, и Гарри подчинился, начал высчитывать: — Ну смотри. Двадцать восемь лет проклятия не считаем. В Зачарованном Лесу моя лавка простояла лет пять, но до визита Королевы-в-перьях, того, когда я ей про яблочные пироги книгу дал, больше как декорация была. Ко мне и заходили одни фантомы… Которым все равно на физическое месторасположение лавки, им нужна была их книга. Так. Потом сколько-то лет лавка стояла в Лондоне. Но точно не больше сотни, может, лет двадцать? — Гарри задумался. — Может, пятьдесят. Но мода менялась не так чтобы сильно. В какой-то момент правда пол было не отличить… На уровне человеческого восприятия. Ну и мне было восемнадцать, когда я впервые вошёл в лавку. Итого, в сравнении с тобой я тот ещё ребёнок. Прядильщик фыркнул и задумчиво прищурился. Но ничего не сказал по этому поводу, предложил только кофе. Гарри согласился, и уже спустя десяток минут они сидели на кушетке в подсобке и пили божественный кофе. Насколько Гарри любил чай, но перед таким кофе не мог не преклониться. У Прядильщика много талантов, этого не отнять. Когда в ломбард ворвались Королева-в-перьях и Утёнок, удивительно слаженные, Гарри всё понял. И обречённо закрыл глаза. Ведь знал, что ребёнок обязательно окажется жертвой. Но надеялся. Столько обжигался на этой надежде, но опять. И снова. Всегда. Его любимое слово. Его ненавистное слово. — Он не должен был платить! — доносилось до Гарри будто издалека. — Но он заплатил. А я ведь предупреждал. — Он умирает! — Любовь — вот та самая сила, способная снять проклятие… И Гарри очнулся. — Нет. От неожиданности все замолкли, а затем к нему подскочила невменяемая Королева-в-перьях и схватила за рубашку: — Что «нет»?! Спаси его! Тебе ведь он тоже небезразличен! И ты единственный, кто не лишён силы! — Я не могу, Прядильщик верно сказал — тобою насланное проклятие сможет победить только любовь. Моё «нет» относилось к Голду. Тот вопросительно приподнял бровь, а Гарри раздражённо поморщился. — Нет, ты не будешь приводить свой план с колодцем и зельем в силу, рискуя жизнью Генри. — Нам нужна магия. Мне нужна магия! Ты знаешь, что на кону. И требуешь отступиться?! — Что? О чём вы? — пробормотала Утёнок, но никто не обратил на неё внимание. — Не такой ценой. — А какой? Какая цена будет померна?! Эликсира хватит лишь на одно, а любовь… Ты ведь сам всё видишь! — Но Генри умрёт. И его воскрешение — развилка. Твой внук умрёт, кровь от крови, плоть от плоти — достойная цена, чтобы найти сына, а? Пожертвовать внуком! — Что?.. — Прядильщик отшатнулся. И неверяще пробормотал: — Нет… Этого… Невозможно. Сдавленно вскрикнула Утёнок, переводя поражённый взгляд с Прядильщика на Гарри и обратно. — Я ведь намекал тебе. Прямо говорил — Утёнок знакома с Бейлфаером, но знает его под другим именем. Говорил приглядеться к Генри: те же кудри, как на том портрете, что ты до сих пор хранишь, глаза — твои глаза! — Нет… — прошептал Прядильщик, и плечи его затряслись. — Я рада, что у вас тут семейные драмы, но мой сын умирает! Его надо спасать! Что ты про зелье говорил, Румпельштильцхен?! — Зелье из волос Белоснежки и Прекрасного Принца. Квинтэссенция любви ваших родителей, Эм… мисс Свон. Оно сможет снять чары. Но сперва его надо достать из подружки нашей дражайшей Королевы. Она ведь всё ещё в подвале? — говорил Прядильщик в своей привычной манере, но всем внешним видом кричал, что всё совсем не «привычно». — А я верну магию, — поморщился Гарри. — Своими способами. И овцы целы, и волки сыты. — И кто пастух? — неожиданно остро взглянул на него Прядильщик. Гарри оскалился: — Я решу этот вопрос ко всеобщему удовольствию, не волнуйтесь. А теперь бегите, времени впритык. Спустя минуту Гарри остался в ломбарде один. Больше всего ему сейчас хотелось спародировать тех обезьянок: не видеть, не слышать, не знать. Но… Первым делом Гарри обыскал запасы Прядильщика, из которых прихватил пыльцу фей и мешочек с землёй Зачарованного Леса. Потом поспешил в свою лавку: ему следовало взять палочку, как бы ни хотелось этого избежать. И одну очень старую книгу, хранящуюся в кладовой в герметичном ящике. Гарри уже закрывал свой магазинчик, когда заметил странную девушку, потерянно оглядывающуюся, но уверенно движущуюся в сторону лавки Прядильщика. — Простите, госпожа, вы заблудились? Не видел вас, — девушка развернулась, и Гарри на секунду сбился, но быстро справился с собой, — раньше в нашем городе. — Я… Простите, — та замялась. — Мне просто сказали идти… В ломбард и там сказать, что меня… держала Реджина. Я не знаю… Гарри прикрыл глаза. На ловца и зверь бежит? Идеальная жертва, которую все уже считают мёртвой. Кроме того, кто её выпустил, но с ним всегда можно разобраться потом. Идеальная жертва. И идеальная ловушка. — Госпожа, к сожалению, ломбард сейчас закрыт, владелец отошёл. Но, если не против, можете составить мне компанию, обещаю, защищу даже от госпожи мэра. Реджины, — пояснил, видя непонимающий взгляд… Красавицы. Которую хотелось называть Слепцом. — Я… Наверное, с вами… Город, шум… Раньше я видела только четыре белых стены, а сейчас… — Ничего страшного. — Гарри улыбнулся, поудобнее перехватил свой ящик и подал ей руку. — Мы пойдём в лес, думаю, там будет комфортнее. — Надеюсь, — невесело хохотнула Красавица и приняла его руку. Шли молча. Гарри точно знал, что и как сделает и чем заплатит. А Красавица и дальше отыгрывала идеальную жертву: вопросов не задавала, шагала в такт и даже не вертела головой по сторонам. Дойдя до колодца, Гарри оглянулся, ногой пошелестел листьями. И трансфигурировал из них высокий одноногий столик, куда и поставил ящик. Из внутреннего кармана пальто он достал палочку, пробежался пальцами по шарикам-выпуклостям на рукоятке. И нарисовал ею руну Соулу на ящике. Ящик затрясся, по нему пробежали белые искорки… И он исчез, только запахло палёной шерстью. Гарри поморщился. Теперь на столе лежала книга, странно бежевого цвета, вся перемотанная толстыми чернёными цепями. Гарри нервно выдохнул, облизнулся — губы пересохли, и провёл палочкой по ладони, разрезая ту. Пару раз сжал-разжал кулак, чтобы выступило больше крови. И провёл окровавленной ладонью по цепям, крест-накрест. Те ожили, недовольно зазвенели, расплетаясь и бессильными стальными змеями опадая на стол. — Это кожа? — заглянула из-за плеча Красавица. — Да. — Гарри кивнул. — Человеческая, — усмехнулся. И открыл книгу — гримуар — даже не обратив внимания, как кровавый рубин на застёжке цапнул его за палец. Умереть от кровопотери — даже из-за этой книги — ему уж точно не грозит. Гарри быстро листал страницы, и не пытаясь быть бережным — не тот случай. Не тогда, когда каждое прикосновение высасывает магию, приближая его к черте нового падения в глубины туманов. Наконец Гарри нашёл, что хотел. Прядильщик планировал расплатиться концентрацией истинной любви — универсальной валютой. Колодец просто не мог не выполнить то, за что платили так много. Но Гарри знал точно, реальная цена — намного меньше. Надо лишь её назначить. И поторговаться, сделав правильной. Колодец не сам по себе ведь выполняет все эти желания. О нет, за всё ответственен его дух. А точнее, демон. Гарри внимательно перечитал написанное в гримуаре, крепче сжал палочку, а затем расслабил кисть. Положил рядом с гримуаром мешочки с землей и пыльцой. И начал читать в голос. С первыми слогами листья под ногами тревожно зашуршали, исчез любой намёк на ветер, а Красавица сильнее закуталась в свою накидку и вся сжалась. С последним слогом не произошло ничего. Гром не ударил, молния не сверкнула. Только заклубился облачком дым у колодца, взявшись из ниоткуда. — И чего же ты желаешь, колдун? — прозвучало ехидно. — Впустить магию Зачарованного Леса в этот мир. — Цена будет высока, колдун… — облачко подплыло к Гарри, замерло ровно напротив его лица. — Но тебе по плечу, да? Не зря ведь привёл с собой эту душу… Её жизнь — моя цена. Прекрасная жертва. Прекрасная ловушка. — Нет. — Гарри покачал головой. — Нет?! Ну ладно, колдун. — Облачко подплыло к Красавице, материализовало две руки и положило те ей на плечи. Сжало. — Тогда её дитя… Нерождённое ещё, не факт, что вообще будет зачато когда-то… Соглашайся, колдун, ты ничего не теряешь ведь. — Нет. — Вновь «нет»?! — Руки-дым сжались на плечах Красавицы, она тихо вскрикнула. — Тогда мы не договоримся, колдун! — Ты не понял, демон. — Гарри был спокоен. — Предложи справедливую цену, и мы найдём общий язык. Пока ты лишь пытаешься меня надуть, прося намного больше, чем стоит моё желание. — Больше?! Ты просишь принести магию в мир без неё! — Принести магию? — насмешливо переспросил Гарри. — В мир без магии? А как я тогда тебя вызвал, силой детской веры? В этом мире есть магия, — продолжил он уже серьезно. — И с тебя никто не требует нарушать законы миропорядка — да ты и не смог бы. Магия есть, нужно лишь расширить её спектр и на магию Зачарованного Леса. И стоит это — пустяк. — Пустяк, — передразнило облачко и, оставив в покое Красавицу, развеяло руки и вновь подплыло к Гарри, заклубилось у его уха. — Ну хорошо. Тогда назови моё имя — лишь раз назови, колдун, и тут же забудь. Назови так, чтобы пришла та, чьё дыхание я чую за твоим плечом. Ты ведь можешь, колдун, не так ли? Гарри перекатился с пятки на носок и обратно. Прищурил глаза. — Такая цена приемлема, демон. — Это ещё не всё, — тот фыркнул и вернулся к Красавице. — Ещё я хочу её кусочек души. Тот кусочек, что полон любви к Тёмному. Пусть проба у той любви невысока, чистоты и истинности не хватает, но пускай. Красавица вздрогнула — опять, но Гарри не было до неё никакого дела. — Я назову тебя по имени и сразу то забуду. И ты заберёшь часть — только часть, восполнимую при желании часть — любви Красавицы к Тёмному. Но часть любви, а не души. Только так, демон. Цена справедлива, и ты это знаешь. Договор? По облачку прошла недовольная рябь, но оно послушно повторило: — Договор. А теперь зови! Гарри улыбнулся. И закрыл глаза. Имя демона крутилось на кончике его языка, нужно лишь позвать. Правильно позвать. — Харр-Иль-Ро, — на выдохе. Гарри оставил мантию дома, но сейчас ощущал её привычную прохладу на своих плечах. Чувствовал, как игриво вибрировала палочка в руке. Как перстень греет средний палец левой руки. Она пришла инеем на листьях, позёмкой по колодцу. Застыла с облачком-демоном в безмолвии. Гарри знал, что может услышать, понять их разговор. Знал, что ему стоит лишь чуть ближе подпустить туманы — и всё будет открыто. Те соблазняли неясными образами и ощущениями. Гарри улыбался. Не менее прекрасно он знал, лишь чуть отпустит вожжи — его захлестнёт с головой. А ещё далеко до конца, он просто не имеет права. Не сейчас. Гарри ждал. Наслаждался давно забытым чувством — истинным покоем. Какой доступен только мёртвым. Туманы давали его иллюзию, обманывались разум, и успешно, но… Истинный покой, он один. Наконец облачко распалось искрами, а Госпожа приблизилась к Гарри. Он спокойно встретил её взгляд, чтобы утонуть в его прекрасном ледоставе. Госпожа невесомо коснулась его щеки, оставила опаливший жаром поцелуй на лбу. И исчезла. Красавица со стоном повалилась на землю, но Гарри знал: ей не больно. Просто эмоции, впечатления… Ещё и память. Он точно знал, что Прядильщик, Утёнок и Королева-в-перьях успели. Что проклятие снято, а значит, ко всем вернулась память. А скоро вернётся и магия — Гарри перевёл взгляд на колодец, из которого начал валить лиловый дым. Вздохнул и взлохматил волосы, зарывшись в них пальцами. Когда волна дыма иссякла, так, чтобы можно было увидеть и что-то, кроме него, Гарри подошёл к Красавице, всё так же сидящей на земле, и протянул руку: — Вставайте. Осень всё же, заболеть, сидя на холодной земле, легче, чем кажется. — Кто вы? — спросила Красавица настороженно, но руку приняла. Встала и пошатнулась — Гарри пришлось придержать её, чтобы опять не свалилась. — Гарри. — Он улыбнулся. — Хозяин книжной лавки. Стоите? Падать не собираетесь? — Вроде нет… — Отлично. Тогда стойте, я соберу свои вещи, и пойдём обратно в город, там сейчас явно весело. — Весело? — Ко всем вернулась память. А затем и магия к тем, кто ею владел. — Румпельштильцхен, он… — Красавица замялась, и Гарри вздохнул. — Он жив и здоров. — Гарри подумал и добавил: — Почти, но скоро будет совсем. Если вас волновало это. — Он помнит… обо мне? — Да. Даже вашего же отца чуть до смерти не забил из-за украденной им чашки… Той самой. — А я? Я его теперь не люблю? Тот демон, с которым вы заключили договор… — А сами как думаете? Точнее, как чувствуете? Любовь это не опухоль — вырезал и всё. Любовь — это рак, метастазы; её не истребить. Если она есть и достаточно сильна. Демон забрал лишь часть ваших чувств, основной накал. Но при желании их вполне можно… возродить. Гарри закончил заковывать гримуар обратно в цепи, а затем быстрым росчерком палочки воссоздал вокруг неё ящик. Только так была хоть какая-то уверенность, что гримуар не попадёт не в те руки. В любые руки, которые не являются Гарриными. Слишком опасны знания, слишком ужасающие силы сокрыты в нём. Слишком много бед. Почти Ящик Пандоры… Или Ящик Пандоры был почти как этот гримуар? Мешочки испарились, исполнив своё предназначение — стать тем вектором, на длину которого расширял магический спектр демон. Подхватив ящик, Гарри вернул столику прежнюю форму листьев и подошёл к Красавице. — Ну что, посмотрим, как изменился город? — и улыбнулся. Хотя хотелось бросить всё и переместиться к Генри, проверить что и как он. Но надо было вернуть ящик на место. Да и палочку вновь положить в тумбу, нечего ей у него в кармане на постоянке прописываться, чай не Магическая Британия. Да и Гарри магией пользуется не так часто, по мелочам обычно. Для такого вполне хватает и беспалочковой. А ещё надо было решить что-то с Красавицей. Не в лавке Прядильщика её оставить же. И не в своей — единственный, кому Гарри в теории мог доверить там находиться без него, лежал сейчас в больнице. Гарри вздохнул. Ничего. Ещё недолго, всего полчаса, он сплавит Красавицу её отцу и будет свободен. Сможет увидеть Генри и лично убедиться, что с ним всё нормально. А затем… Затем он отдастся туману. И будь как будь. Госпожа ясно выразилась — он заигрался. И пришло время выплат по счетам. Но… Она же дала надежду. А Гарри любил надеяться. Да.