Хватит причинять друг другу боль.

Никто не пришёл. Вообще никто. Прошло уже около ста десяти дней, как Рейх находился в этом лесном домике, но никто его не искал. Ни одного рейда, ни одной собаки-ищейки. Это не укладывалось в голове у немца. Он, чёрт побери, Великогерманский Третий Рейх, тот, из-за кого началась кровопролитная Вторая мировая война, кто сбежал из многолетнего заточения, спрятался на территории своего злейшего врага, а его даже не пытаются найти! Уму не постижимо! Осознание этого неплохо так ударило по самооценке экс-диктатора и поселило небольшую пустоту в душе. Но на самом деле Рейх был даже рад, что от него отстали. Ну, конечно, а кто был бы не рад? Вот только жить так поначалу было, ой, как нелегко. Немцу пришлось вспомнить уроки выживания из молодости, когда отец оставлял его одного в лесу с минимальными припасами. Ох, уж этот “воспитательный процесс”. Ему пришлось охотиться. Благо оружие было, но вот патроны не бесконечны, и после того, как их осталось действительно мало, нацист начал делать ловушки на звериных тропах, которые уже успел хорошо изучить. Совсем недалеко от дома была обнаружена речка, которая впадала в озеро. Из подручных средств была сооружена сеть, благодаря которой Рейх мог периодически лакомиться рыбкой. В погребе дома нашлось несколько мешков соли, старые банки с соленьями и вареньем и куча хлама, в котором удалось отрыть даже что-то полезное. Например, несколько охотничьих ножей, швейные принадлежности, ткани, инструменты. Благодаря ткани и пуху с подстреленных птиц, у Рейха появилась подушка и одеяло. Пару раз он залезал на второй этаж и чердак, но там мало чего полезного, разве что груда старой одежды. Как-то чуть не провалившись через подгнивший пол, немец взял всю одежду, что смог унести, и больше туда не возвращался. Несколько пойманных живьём кроликов начали неплохо плодиться, и немца посетила замечательная идея построить что-то наподобие вольера и разводить их для мяса, что он и сделал. Как-то к нему повадилась бегать какая-то собака. Худющая до жути. У немца что-то ёкнуло в груди при виде её, вот и начал подкармливать, а та ещё чаще стала появляться, а потом и вовсе уходить перестала. Гордо названная Вундерваффе* помогала немцу в охоте, таскала корзинки с ягодами, и вообще вела себя как образцовая собака, скрашивая одинокие вечера. Постепенно подступала осень. Это чувствовалось по сильно упавшей температуре, да и некоторые листья постепенно стали окрашиваться в жёлтые и красные цвета. Ветер, всё чаще завывающий среди деревьев, метал уже опавшие листья и пробирался под слои одежды. Выйдя на улицу, Рейх поёжился, сильнее укутываясь в большой ему плащ, найденный на чердаке. Придерживая дверь выбегающей из дома собаке, немец слегка улыбнулся. — Nun, Wunder, versuchen Sie Ihr Glück? Vielleicht ist in einer der Fallen ein dickes Wildschwein gefangen? [Ну что, Вундер, попытаем счастье? Может в одну из ловушек попался толстый кабанчик, или кто ещё?] — он весело потрепал собаку между ушами и, поправив АК, висевший на плече, двинулся по привычному маршруту. Холод покалывал лицо, пальцы что на руках, что на ногах, подмёрзли. Листья громко шелестели под ногами, пока Вундер то забегал вперёд, то отставал и с громким, весёлым лаем догонял хозяина, да так, что листва разлеталась. Пройдя уже три пустых ловушки, Рейх, не особо унывая, шёл к четвёртой. На неё всегда были самые большие надежды. Уже сколько раз туда попадали косули и олени. Яма, вырытая прямо на звериной тропе, была хорошо замаскирована ветками и листьями, даже сам немец пару раз чуть не провалился в неё. Приближаясь к ловушке, Рейх ликующе улыбнулся. Ещё издалека он заметил, что веток и листьев сверху нет, а, значит, кто-то попался. — Wunder [Вундер], — немец щёлкнул пальцами, подзывая пса, и ускорил шаг, — sieht so aus, als würden wir ein gutes Mittagessen bekommen! [похоже мы с тобой неплохо пообедаем!] Преодолев последние шаги к яме и заглянув вниз, Рейх оцепенел. Он ожидал увидеть там какую-нибудь косулю, ну, может, кабана, но никак не ЭТО! Вглядываясь в силуэт, лежавший на земле, нацист тихо зашипел. — Verdammt, nein, nein, nein, nur das hat mir gefehlt! [Блять, нет, нет, нет, только этого мне не хватало!] — немец торопливо спускался по незаметным редким ступенькам-выступам в одной из стен. Стоя над телом, он снял автомат с плеча и аккуратно тыкнул прикладом в пострадавшего. По телу разлилось неприятное чувство страха вперемешку с замешательством. — Хей? Сэр? Вы живой? — реакции не последовало. Рейх наклонился над телом и потрепал за плечо. Опять ничего. Наконец немец перевернул неизвестного. Сердце оборвалось. Пулей вылетев из злосчастной ямы, немец на четвереньках дополз до ближайшего дерева. Сердце колотилось как бешенное, руки мелко тряслись, в голове кружилась тысяча вопросов и много, очень много мата. — Was zum Teufel! Was für ein Mist! Nein! Nicht wieder! [Какого чёрта! Что за херня! Нет! Только не снова!] — глубоко вдыхая холодный воздух, он закрыл глаза руками. — Ich werde ihn töten [Я убью его], — резко подняв голову, нервно произнёс немец. — Ja, ich bringe ihn um! Ich bringe ihn um! Ich töte, und all Probleme sind vorbei! [Точно, я убью его! Просто убью! Убью, и всем проблемам конец!] Схватив автомат, он чёткими шагами направился к яме. Стоя на краю и смотря через прицел на тело, Рейх боковым зрением заметил движение. Вундерваффе, всё это время смирно сидевший на месте, встал и начал поскуливать. — Was zum Teufel machst du, Wunder?! [Какого чёрта ты творишь, Вундер?!] — прорычал экс-диктатор продолжая смотреть в прицел, указательный палец уже лежал на курке. — Drücke dein Herz nicht! [Не пытайся давить мне на жалость!] Руки и щёку обжигал ледяной металл автомата. Внизу, без сознания, абсолютно беззащитный, лежал он. И Рейх убьёт его. Прямо сейчас. Уже собираясь нажать на курок, немец замер и нахмурился. Ну, вот убьёт он его, и что дальше? Оставит здесь? Ну, предположим. Тогда его точно будут искать, а в процессе его поисков могут обнаружить дом немца. Если он его не убьёт, скорее всего, в скором времени пострадавший очнётся, и... Вернётся туда, откуда пришёл? А если он сильно ударился головой и потерял память? Или у него сломаны ноги? Взглянув на Вундера, Рейх повесил автомат за плечо. — Okay. Ich werde ihn zuerst überprüfen. Und da entscheiden wir. [Ладно. Для начала я проверю его состояние. А там решим.] Аккуратно спустившись в яму, Рейх несколько раз пощёлкал пальцами перед лицом лежащего. Не проснулся. Рядом с телом валялось ружьё, в карманах был обнаружен складной охотничий нож и какой-то странный чёрный прямоугольник... И штаны, и куртка были со специальным принтом, сливающимся с лесом. — Jäger ficken [Охотник хренов], — под нос проворчал нацист. Прощупывая кости на наличие переломов, немец обнаружил перелом руки и возможную трещину в ребре, но не мог утверждать на сто процентов лишь на основе поверхностного осмотра. Достав из рюкзака верёвку и взяв несколько наиболее подходящих веток, Рейх соорудил какое-то подобие шины, зафиксировав руку. Пальпация показала, что все внутренние органы в порядке. — Ja, ich bin in einem Panzerwagen, der von der Straße fliegt, unversehrt geblieben, und du, alter Stumpf, bist einfach in die Grube gefallen und fast gestorben. [М-да, я в летящем с дороги броневике невредимый остался, а ты, старый пень, просто в яму упал и уже чуть не сдох.] Сев на холодную землю и оперевшись спиной о стену, немец тяжело вздохнул. — Was soll ich mit dir machen? Auf den Kopf gefallen... Sie werden nach dir suchen, wenn du in zwei oder drei Tagen nicht auftauchst, und ich werde erwischt. Ich lasse dich hier, ich grube mich selbst für den Sarg... Und wenn ich es mitnehme? Wenn du aufwachst, wirst du mich sofort töten. Scheiße! Es scheint das Ende meines schwierigen, aber freien Lebens zu sein. [Вот и что мне с тобой блять делать? Свалился на голову... Тебя ведь искать будут, если через дня два-три не объявишься, а там и меня обнаружат. Оставлю тебя здесь, сам себе яму для гроба вырою... А если заберу? Ты же как проснёшься, прибьёшь сразу. Ну, пиздец! Похоже, конец моей трудной, но свободной жизни.] Рейх встал и выбрался из ямы. На нос приземлилась капля. Взглянув на небо, немец поёжился. Расползались тёмные тучки, начинал накрапывать осенний дождик. Холодный ветер пробирал до костей, пока нацист искал запрятанные под корнями одного из деревьев канаты. Закинув в нужных местах через ветки толстых деревьев верёвки, он что-то где-то подвязал, а четыре конца опустил в яму и сам спустился вниз. Стоило немного стряхнуть землю, как на дне показалось что-то похожее на пласт из сколоченных досок, на которых лежал пострадавший. Привязав и закрепив, где нужно, верёвки на пласту, Рейх вылез и начал тянуть. Благодаря этой конструкции немец вытаскивал добычу из ловушки. Но вот в этот раз пришлось постараться сильнее обычного. Человек весил немало, а руки, перепачканные в грязи и земле, скользили. В итоге Рейх шипел из-за обожжённых верёвками рук, а поддон с ношей лежал на земле. Не теряя времени, нацист свистнул Вундеру, чтобы тот бежал домой, а сам метр за метром потащил самое тяжёлое, что когда-либо попадало в эту чёртову ловушку. Кружка с тёплым напитком грела руки. Найденные и вовремя засушенные травы превратились в ароматный чай, а мёд из погреба прекрасно дополнял вкус. Вундер, лежащий у ног хозяина, тихонечко сопел, подёргивая лапками. Всё добро незваного гостя лежало на столе перед Рейхом, включая непонятный прямоугольник. Посчитав, что это может быть каким-то новым видом оружия или типа того, немец решил не трогать новую вещицу. Горе-охотник, кое-как закинутый на тёплую печь, начал ворочаться. Рейх повернул голову на звук. Вроде ещё спит. Ну, и хорошо, значит, есть ещё время подумать, что делать дальше. Глотнув тёплый чай, немец подпёр голову рукой. Вот это приключение, ничего не скажешь. Мысль о том, что, что бы сейчас не сделал Рейх, и как бы не поступил, он окажется опять в камере, очень нагнетала. Да, тут ему приходилось своими силами добиваться выживания, но здесь он хотя бы жил, а не просто существовал. Хриплый стон боли вывел нациста из раздумий. — Бляяяяяяять, — тихо прозвучало в тишине. Вундер резко поднял голову и уставился на печь, откуда доносились звуки. Рейх, положив одну руку на кобуру, посмотрел туда же. Его брови сползли к переносице. С печки на него глядели два широко открытых карих глаза. — СССР? — немец неуверенно качнул головой. — Вот это я долбанулся, конечно... — гость почесал затылок здоровой рукой и принял сидячее положение. — Либо призраков начал видеть, либо галлюцинации на старости лет словил, — не отрывая взгляда от нациста, пробубнил он. — Я? Галлюцинация? Призрак? С какой это вдруг стати? — непонимающе спросил Рейх. —Ух... А голос-то точно как настоящий, — русский отвёл взгляд и заторможено осмотрелся, — буду с галлюцинациями разговаривать, они только сильнее станут, — уже сам себе сказал он. — Эй! Никакая я не галлюцинация! И не призрак! — немец вскочил со стула. Вундер испуганный шумом тоже поднялся. —Это что ещё за чудо? — не обратив внимания на выходку Рейха, улыбнулся собаке Союз. — Не игнорируй меня, russisches Schwein! — от злости нацист сжал руку на кобуре ещё сильнее. — А то что? Рейх вытащил пистолет и направил его на русского. — Ахаха! Мне угрожает галлюцинация, подумать только! — Союз действительно начал смеяться, пока пуля не просвистела у его уха и не оставила дыру в стене позади. Вот тогда его лицо поглотил ужас перемешанный с замешательством и страхом. — Ты?! Какого чёрта! Ты же сдох! Сдох, поганая нацистская шваль! — Да с какого это перепугу я должен был сдохнуть, развалина ты тупорылая! — Рейх орал в ответ, не убирая пистолет. Вундер заливался громким лаем на поднятый шум. — Да с такого, что твоё тело нашли дохлым в канаве возле дороги уже через несколько часов после аварии, почти четыре месяца назад! — Ох, ну, как видишь, вы облажались, мистер Нерушимый! Я жив и здоров, а тот, кого вы нашли, нихуя не я! — Такого не может быть! — А вот и может! — Нет! — Да! — Нет! — Да хватит блять орать в моём доме! — А ты перестань угрожать мне пистолетом! — Хорошо! — Хорошо! Просто замечательно! — Союз оглядел помещение ещё раз. — Подожди, твоём доме? — он только сейчас понял, что сидит на тёплой печи в одеяле, а его рука, похоже, сломана. — Это ты её сломал? — удивлённо произнёс русский, смотря на руку. — Да, конечно, делать мне больше нечего. Ты сам упал в яму, сломал руку, и, возможно, ребро повредил, но по тому, как ты громко орёшь, я уже не уверен, — пробурчал Рейх, опуская пистолет, но не убирая его. Он решил умолчать о том, кто именно вырыл ту яму. — Звучит, честно говоря, неправдоподобно... Но последнее, что я помню, это действительно падение. Предположим, я тебе поверил. Но хрен ли я здесь, в твоём, как ты говоришь, доме? Откуда у тебя вообще дом? И собака! — мысль о том, что прелестное животное по своему желанию бегало за этим идиотом, не укладывалась в голове. — Всё очень просто. Дом я этот нашёл, у него нет хозяев, а, значит, он теперь мой, пса прикормил, и он привязался, а тебя я нашёл, когда обходил ловушки для дичи, — Рейх недовольно закатил глаза, будто это было самое очевидное, и как такое вообще можно было не понять. — И... Ты притащил меня сюда? Рейх, не неси чушь! Я знаю тебя в конце концов! Ты не мог сделать это просто так, из жалости, — Советы нахмурился, смотря в красные глаза. — А если мог? — с хитрецой улыбнулся немец. — Да ну нет, — отмахнулся русский, в неверии смотря на врага, — ну, не мог же! — А может, я изменился? — невинно захлопал глазками Рейх. — Да ну... Реально, что ли? — русский был в замешательстве. — Ахаха! Конечно же, нет! — рассмеялся нацист. — Боже, ты ведь даже на мгновение поверил! Пф, конечно же, я не сделал это из-за милости. Тебя ведь по-любому будут искать, если ты в скором времени не вернёшься, ты же важная и всем необходимая шишка. Прошлись бы рейдами в поисках тебя, а нашли бы меня, мне такого счастья не нужно, — в конце Рейху было уже несмешно. — А... Долго я проспал? — Да хрен знает, у меня нет часов, — немец пожал плечами, возвращаясь к своему чаю за стол. — Где мой телефон? — проверив все свои карманы, недовольно сказал Союз. — И нож. И ружьё. — Телефон? Ты что, по всему лесу с собой целый аппарат таскал? Знаешь, живу я здесь не так уж и мало, и розеток в деревьях не видел, — хихикнул нацист, — а оружие я тебе не отдам, не идиот. — Да вон же мой телефон! На столе лежит! Отдай мне его, — русский взглядом указал на тот самый неизведанный прямоугольник. — Это? Телефон? Ты что меня действительно за идиота держишь? Телефоны большие, с трубкой и кнопками, и им нужно электричество, а это, возможно, какое-то новомодное оружие, которым ты собираешься меня прикончить. — Ой, я тебя умоляю! Тем, что ты описал, уже не пользуются сто лет, а это, — он ещё раз кивнул в сторону прямоугольника, — мобильник, или мобильный телефон. Тыкни по нему два раза. — Ага, тыкну, прямо сейчас побегу! Тыкну и окажусь на том свете. — Ну, дай я тогда сам его включу, — недовольно пробурчал Союз. — Тебе я его тем более не дам, — отрицательно мотнул головой немец. — Да мне просто время узнать нужно! — опять начал злиться коммунист. Рейх, ещё раз прищурившись, взглянул на Союза и аккуратно придвинул к себе чудо техники. С недоверием нажал два раза. На дисплее загорелось время. — Ого... — немец заворожённо смотрел на маленькие циферки. — Дай сюда, — ещё раз повторил свою просьбу Союз. Нацист протянул тому телефон. — А что он ещё умеет? — Да много чего, — отвечал русский, параллельно что-то делая в мобильнике, — считай, всё. Рейх упёрся взглядом в стол и ритмично постукивал пальцами о его поверхность. — Ты чего застыл, как истукан? Задумал чего? — спросил Союз, убирая телефон в нагрудный карман. — Was? — немец поднял потерянный взгляд. — Я... Что дальше? — В смысле? — непонимающе наклонил голову русский. — Что теперь? Знаешь, я продумал всё, до этого момента. И что теперь? Мы должны убить друга-друга? Просто разойтись и не вспоминать? Что делать сейчас? — немец отвёл взгляд и глотнул чая. СССР почесал затылок. — Знаешь, по идее, я сейчас должен накинуться на тебя и разорвать голыми руками, но... — на этих словах настоящий страх затрепетал в груди Рейха. Он знал, что Союз действительно в силах сделать это, и никакой пистолет немца не спасёт. — Но стоит ли это того? Ну, в плане, сейчас ты живёшь в лесу, один, без живого общения, без социума, без цели. Кому ты вообще сейчас можешь навредить? Последние слова действительно зацепили нациста. Неужели он стал таким жалким? — Давай так, ты отведёшь меня туда, где нашёл, а там я сам дорогу найду, — сказал русский, собираясь слезать с печи. — Да ну? И ты просто уйдёшь и не вернёшься? — Рейх встал из-за стола и взял ружьё. СССР просто пожал плечами, ничего не ответив. Нацисту это не понравилось.

***

Враги двигались по осеннему лесу. До места первой встречи оставалось совсем немного. Впереди шёл Союз, сзади — Рейх, направляя его и держа в руках автомат, за плечом болталось ружьё. Вундер, бежавший рядом с хозяином, не отставал ни на шаг и настороженно глядел на нового для него человека. Они шли в тишине, их сопровождал только шелест крон и шорох листьев под ногами. — Пришли, — подал голос Рейх и остановился. Союз прошёл чуть дальше и тоже остановился. — Только ружьё верни, оно дорогое. И нож желательно тоже. — Отойди ещё на пару шагов, — кинул в ответ немец. Русский так и сделал. Нацист снял с плеча ружьё и облокотил на ближайшее дерево. В него же он воткнул нож и отошёл на три шага, кивнув коммунисту. СССР подошёл, взял оружие. Сунув здоровую руку в один из карманов, он кинул взгляд на немца. — Всё вытащил? — спросил Союз. — До единого патрона, — усмехнулся Рейх. — Хитрый засранец, — хохотнул русский и собирался уже двигаться в путь, как его окликнули. — Сколько ты мне дашь? — Что? — нахмурился коммунист, не понимая, о чём идёт речь. — Не держи меня за идиота, Союз. Я знаю, что ты это всё так не оставишь, и в лучшем случае меня накроет простой спецназ, — нацист горько улыбнулся. СССР отвёл взгляд, между бровей пролегла морщинка. У этого немца была поразительная чуйка на дальнейшие планы других людей. — Четыре дня, — серьёзно ответил русский и кивнул старому врагу. Рейх кивнул в ответ и наблюдал за удаляющимся вдали силуэтом.