***
Прошло чуть больше недели сожительства двух стран. Всё протекало вполне неплохо, даже спокойно. Конечно, стычки бывали — куда без этого — но совершенно несерьёзные. Рейх много читал, бороздил по просторам открытого интернета, с удовольствием пользуясь новыми наушниками, следил за чистотой в доме, по вечерам играл на пианино. Союз, в свою очередь, исправно готовил и иногда уезжал преподавать лекции, в остальное время сидел в кабинете и занимался своими модельками, либо писал-читал. Но каждый вечер, чем бы он ни был занят, отрывался от работы, вслушиваясь в мелодию за стеной. Никогда не приходил смотреть, только слушал из тени, представляя тонкие пальцы, ровную спину, слегка прикрытые алые глаза, обкусанные губы...***
— Нет, всё-таки я не понимаю, чем ты и твоё командование думали, — покачал головой Советы, передвигая белую фигуру на шахматной доске. — Ну я же уже говорил, что после твоей не самой удачной войны с финнами ты был вполне похож на страну, которую не так сложно захватить, имея хорошо организованную армию. Да и плюсом — Сталинские чистки в 37-38-х годах сильно подбили дух твоих солдат, а на места офицеров встал молодняк без опыта, — немного подумав, немец передвинул чёрную ладью. — Те люди уже никуда не годились, — нахмурился русский, — уж лучше так, а то состав прямо во время боя пришлось бы менять. И всё-таки, вы реально рассчитывали захватить всю мою территорию к зиме? — Ну, — пожал плечами немец, — я же и не собирался прям всю твою землю брать. Сам не дурак, понимал, что у меня просто солдат не хватит. А вот согнать тебя с оставшимся народом в Сибирь и вынудить на мир в мою пользу — вот это был вполне неплохой план. Ну, чисто логически, на кого мне ещё было нападать? У меня главная опасность исходила от тебя да от Англии. Что касается чаехлёба — там значительно мешал пролив Ла-Манш, больно сильный у него флот, да и в воздухе он был неплох. Короче, это точно ничем хорошим бы не закончилось. Да и Адольф, честно сказать, к англичанам имел некое уважение, даже восхищался ими. Знаешь же, поначалу в наших планах было заключить с ними союз, только вот они не хотели, — вздохнул Рейх, отхлёбывая кофе из кружки. — Да я перед тем, как ты напал, вовсе думал, что вы с ними спелись. — Отчего же? — приподнял одну бровь немец. — Ну так помнишь, как в мае 41-го Рудольф Гесс, заместитель твоего этого Гитлера, совершил перелёт в Шотландию? — Ну? — Я, честно сказать, растерялся. Выглядело это как сговор с англичанами. А мне ведь уже тогда доходили известия из Англии, мол, ты вторжение готовишь, а значит что? А значит, эти сообщения могли быть провокациями, дабы спровоцировать меня на бессмысленную агрессию против тебя, да заодно и отвлечь тебя от Туманного Альбиона. А война как-то совершенно в мои планы не входила. —Ну, планы-то у всех разные были... Шах и мат, — усмехнулся немец, допивая кофе. — Как? — воскликнул Союз, смотря на доску. И действительно, никуда не денешься, всюду короля окружил. — Вот чёрт, а! Заговорил ты мне зубы, — отмахнулся Советы. — Что такое, проигрывать не нравится? — острые зубы сверкнули в хитрой улыбке. — Ну что, загадывай желание, раз уж выиграл, — недовольно пробурчал русский, собирая фигуры. — Хм... Будешь в течение месяца посуду за меня мыть, — протягивая грязную кружку, ответил Рейх. Союз недовольно что-то буркнул о том, что ещё отыграется в уно, но кружку взял. Пока русский мыл посуду, оставшуюся после обеда, на столе зазвонил телефон. — Кто там трезвонит? — спросил Советы, оборачиваясь, но не в силах разглядеть телефон. — Дочурка, — читает надпись с экрана Рейх. — О, это Белочка моя. — Беларусь что ль? Союз кивнул, вытирая руки полотенцем, и взял трубку. — У аппарата... Да, дочур, конечно, помню... Да не надо, я сам доеду, пить же не буду... Да точно, точно... Ага, давай, ждите. Пока Рейх слушал разговор, почему-то стало так печально и тоскливо на душе. Германия ему так не позвонит. Да и он Германии. И вообще, сын его, скорее всего, уверен, что он мёртв. Похоронил. Может, он вообще его ненавидит за то, какое наследство Рейх оставил. Разруху, всеобщую ненависть, кучу проблем... Рейх мотнул головой и глянул на руку. Крупная алая капля стекала по запястью от прокушенного участка на тыльной стороне ладони, на зубах остался железный привкус. Чертыхнувшись на, казалось, канувшую в лету привычку, немец огляделся. Союза не было, но, судя по звукам, он обувался в коридоре. Смыв кровь и сложив руки за спину так, чтобы алых следов на бледной коже не было видно, он направился в прихожую. — Ты куда? — поинтересовался немец, опираясь спиной об комод. — Да вот, у меня сегодня что-то вроде праздника, дети сюрприз устроили, — Союз улыбнулся, натягивая шинель. — А что за праздник? — День холодца, — хохотнул русский. По высоко поднятым бровям Рейха Советы понял, что, похоже, на Новый год придётся подарить нацисту сборник “Как понимать шутки и сарказмы”. — Седьмое ноября, день Великий Октябрьской Революции, аналогичен моему дню Рождения, — уже серьёзно ответил он. — Ааа… Ну тогда, это, с праздником тебя... Советы улыбнулся и хмыкнул. — Спасибо. Не теряй, вернусь, наверное, поздновато, — и покинул квартиру.***
Сюрприз и вправду вышел удачным. Все четверо детей собрались и организовали Союзу прекрасный праздник, даже некоторых самых близких воплощений пригласили. Всё проходило в небольшом ресторанчике: спокойно, по-семейному, прям как любил Союз. — Ну что, товарищ СССР, как поживаете? — темноглазый парень, сильно ниже русского, аккуратно стукнул того между лопаток. Советы непонимающе обернулся, но когда увидел лисьи глаза и каштановую макушку, широкая улыбка расплылась по всему лицу. — Китай! — воскликнул Союз, заключая старого друга в крепкие русские объятья. — Как давно мы не виделись! — Это точно, — прохрипел азиат чувствуя, что из него сейчас весь воздух выдавят. Когда тиски ослабли, он поправил ворот рубашки и улыбнулся. — Знаешь, мне много чего нового хочется поведать тебе, друг мой, но для начала у меня есть вопрос. — Какой же? — Что с рукой-то у тебя приключилось? — О чём ты? — Союз смято улыбнулся. — Ты когда обнял, слегка её одёрнул, будто она у тебя болит. — А, это... Ну что-то вроде того, — русский закатал один рукав рубашки, показывая старые следы от укуса. — Относительно давно приключилось, а всё ещё болит. Китай приподнял брови разглядывая рану. — И кто тебя так цапнул? Форма очень странная... — Да я вот... Пса в лесу подобрал, — ответил русский первое, что пришло ему в голову, — он поначалу диковатый был, вот и цапнул. — Пёс говоришь... — китаец сощурился, пытаясь припомнить породу с хотя бы немного схожей формой челюсти, но в голову так ничего и не приходило. — Ты, я надеюсь, проверил его на всякие заболевания, бешенство там, и другое? — Если у него и есть бешенство, то только душевное, — кивнув, хохотнул Союз. — Ты уверен, что всё это хорошая затея? Не легче в приют сдать? — Да кому он там в этом приюте нужен, — русский помотал головой и обратно опустил рукав. — Мы в ответе за тех, кого приручили. — Ну, дело твоё, — пожал плечами азиат. — А породистый хоть? — Ну, требования у него, как у настоящего аристократа, а на деле один чёрт разберёт. Китай хмыкнул, улыбаясь. Друзья ещё долго болтали, пока Союз не заметил засобиравшегося куда-то Россию. Да, уже поздний вечер, но его сын был не из тех, кто сбегает с празднований пораньше. Пообещав Китаю, что они ещё обязательно договорят, Советы двинулся к чаду. — Ты это куда? Россия застыл с одной рукой в куртке. — Ой, пап, я не хотел тебя отвлекать, — белобрысый парень натянул куртку до конца и застегнулся. — Мне бежать надо, ты уж извини, что так получилось. У меня завтра встреча важная, подготовиться нужно. — А с кем встреча хоть? — спросил Советы, опираясь плечом об стену. — С... Литвой, — как-то скомкано произнёс Россия, натягивая шапку. — А врать нехорошо, — зазвучал звонкий голос рядом с Союзом. Паренёк с густыми пшеничными волосами гаденько улыбнулся, сложив руки за спиной. — Украина... — сквозь зубы грозно прошипел Россия. Союз приподнял одну бровь, желая услышать объяснение. — А у него встреча с Финляндией, а не с Литвой, — серые глаза хитренько сверкнули, и их обладатель быстренько ретировался к остальным гостям, оставив старшего братика объясняться. Россия в очередной раз за этот вечер сдерживался от дикого желания вмазать этому мелкому засранцу. Что он только не сделает, чтоб поднасолить. — С этим предателем и фашистом? — тяжёлый бас отца вернул парня к разговору. Густые брови Советов спустились к переносице, а нос сморщился. — Отец, он не предатель и не фашист! — Россия возмущённо раздул ноздри. — Да он предатель и фашист поболе, чем сам Третий Рейх! — скривился коммунист, складывая руки на груди. — Послушай, пап, кем бы ты его не считал, он мой сосед по территории, мне необходимы с ним хотя бы нейтральные отношения, а они не появятся сами собой. Союз недовольно фыркнул, но кивнул, мол, “иди хоть на все четыре стороны”. Пусть делает что хочет, раз такой самостоятельный.