***
Такси подъехало к большому, подсвеченному со всех сторон зданию. Из других машин к нему стекались либо люди, либо страны — чёрт их разберёт за этими масками. Тоже натянув на себя свои маски, воплощения вылезли из машины и направились ко входу. Там, повесив верхнюю одежду в гардероб, Союз отыскал стойку с надписью на нескольких языках, в том числе на русском. Подойдя к ней, он кивнул девушке, стоявшей там. — Language? — произнесла девушка. — Русский. — Добрый вечер, рады вас видеть на Ежегодном Предновогоднем Балу, предъявите, пожалуйста, приглашение. Союз достал из кармана сложенный листок и протянул. — Скажите пожалуйста, с вами есть гость? — поинтересовалась девушка, ознакомившись с бумагой и забив что-то в компьютер. — Да, он, — мотнул головой русский в сторону Рейха. — Ага, вы его регистрировали заранее? Союз кивнул. — Паулюс Рихтер, верно? Он снова кивнул. — Прошу, ваши браслеты и наушники, желаю вам хорошего вечера, — девушка улыбнулась, протягивая два небольших крафтовых пакетика. Союз поблагодарил её и отошёл от стойки, протягивая один пакетик немцу. — Что это ещё такое? — недоверчиво спросил Рейх, раскрывая руками пакет и доставая оттуда кожаный браслет и беспроводные наушники. — Это — браслет с чипом, по нему ты можешь заходить и выходить отсюда, а наушники — очень интересная штука. В них встроен автопереводчик, так что ты можешь говорить на любом языке, а собеседник будет слышать твою речь на своём родном. Немец вытянул лицо и приподнял брови. А вот это даже круче, чем электрический чайник! — Почему люди не используют это в повседневной жизни? Это же так удобно, — непонимающе качнул головой Рейх. — Технология дорогая, так что используется только при политических встречах, собраниях и подобных мероприятиях. Немец хмыкнул и надел наушники, предварительно нажав на маленькую кнопочку сбоку. — Скажи что-нибудь, — попросил немец, глядя на Советы. — Versprich mir, dass du nicht den ganzen Wein trinkst, den hier hast — воспроизвёл в наушниках механический голос. Рейх засмеялся, закатывая глаза. Воплощения двинулись в сторону главного зала, приложив браслеты, прошли через турникеты. Пройдя небольшой пост охраны с металлоискательными рамками, они наконец-то вышли в зал. Огромное количество народу растеклось по всему помещению. Кое-где стояли столики, накрытые белыми скатертями и с какими-то закусками; то там, то здесь сновали официанты с подносами, полными бокалов разных напитков. Некоторые гости разговаривали между собой, кто-то смеялся, кто-то просто стоял один. Оркестр наигрывал спокойную мелодичную музыку, пёстрые вечерние платья девушек сверкали в свете ламп, мужчины стояли в дорогих костюмах, и каждый до единого был в маске. У Рейха даже появилось ощущение, что он вернулся в прошлое, в те далёкие времена, когда его отец давал балы и устраивал приёмы. Союз же, кажется, не особо оценил всю эту какофонию и слегка поморщил нос. Но, кажется, немец рад. А значит, можно потерпеть. Всего один вечер. Рейх двинулся вглубь толпы, сразу же выхватывая с какого-то подноса бокал, судя по всему, шампанского. Советы последовал за ним, но вскоре потерял из виду. Чертыхнувшись, он нахмурился и начал крутить головой в попытках найти немца, но, как назло, обнаружить его не мог. — Союз? Это ты? — окликнул его голос сзади. Ещё сильнее сдвигая брови к переносице, русский обернулся. Если это какая-нибудь доставучая европейская держава, он несомненно пошлёт её на три весёлых буквы. Но как только он увидел на красной маске напротив золотистые иероглифы, черты его лица смягчились. — Кит? — для уверенности уточнил Советы. Китаец кивнул, расплываясь в улыбке. — Рад тебя видеть дружище, — русский улыбнулся в ответ. — Я тоже рад, но, честно говоря, не ожидал тебя здесь увидеть, особенно в Берлине, — азиат неловко провёл рукой по своей шее. — Ну, видишь, так карты легли, решил проветриться хотя бы раз за последние тридцать лет, — усмехнулся Союз, пожимая плечами. — Кстати, как тебе мой подарок? Я, честно сказать, был не уверен, понравится ли тебе... — О, Китай, что ты! Ваза просто чудо! Такого тонкого фарфора нигде на планете не найдёшь, а роспись — это что-то с чем-то! Знаешь, она идеально вписалась в мой интерьер, поставил её на видное место в коридоре. — Ох, ну, я рад, что тебе понравилось, — просиял Китай. — А как поживает твой пёс? Ты его на кого-то оставил, раз сюда приехал? — О, поживает прекрасно, — Союз улыбнулся, вспоминая тот разговор и его нелепую отмазку, — даже не кусается больше, приручил, так сказать. А оставил я его соседке, не оставлять же одного, вдруг чего натворит. Китай понимающе кивнул, пригубив из фужера шампанское.***
Рейх вдохнул свежий морозный воздух. Проведя в шумном и душном зале по меньшей мере три часа, он с удовольствием покинул помещение, чтобы проветриться. Немного побродив по коридорам, немец наткнулся на большой балкон с мраморным ограждением. Там он и остановился. Постукивая пальцами по бокалу с вином, он расслабленно глядел на любимый город, сияющий ночными огнями. Наушники покоились в кармане, давая слуху передохнуть. Отпив немного вина, Рейх умиротворённо выдохнул. Наверное, ему не хватало всего этого: шумного зала, громкого оркестра, простых светских бесед, пусть даже с незнакомцами... Тихие, почти невесомые шаги позади слегка напрягли. Когда они приблизились достаточно, мягкий женский голос что-то произнёс. Чёрт пойми что, язык, похоже, азиатский, но разобрать что-то без чудо-наушников не представлялось возможным. — Ich bin nicht in der stimmung und habe die Kopfhörer entfernt, also verstehe ich euch nicht. Ich wäre Ihnen dankbar, wenn Sie von hier verschwinden, — немец небрежно повёл рукой, будто прогонял какого-то назойливого комара. — Не будь так критичен, орлёнок, — хоть и с лёгким акцентом, но на вполне грамотном немецком ответила гостья. Рейх замер, хаотично пытаясь вспомнить, откуда он помнит этот сладкий певучий голос. Отпив вина и принимая холодное выражение лица, он усмехнулся, разворачиваясь лицом к девушке. Она, точно она. Даже маска не скроет всё её хищное естество. Тёмно-фиолетовое атласное платье обвивало фигуру, расходясь в разрезе ниже бедра. Чёрные перчатки до локтей, длинные чёрные волосы, открытые ключицы. Это не девушка — это хитрая лисица, элегантная в своей походке, решительная в своих действиях и беспощадная в своих решениях. — Я думал, ты давно сгинула, — усмехнулся немец, опираясь руками о перила. — А тебя, кажется, похоронили этим летом, — девушка подошла ближе, всматриваясь в холодные очи, сняла с себя маску на чёрных лентах. Сверкнули узкие глаза. — Видимо, плохо закопали, — Рейх облизнул сухие губы и слегка оскалился. — Ох, я знала, что тебя даже сам Сатана не примет. Немец фыркнул, с лёгкой улыбкой закатывая глаза. — Ты перекрасился? — спросила девушка, прикасаясь к чёрным, зализанным назад волосам. — Пришлось, чтобы не узнали. — Неплохо, тебе идёт. Так значит, никто не в курсе? — Да, не беспокойся, труп никто искать не будет, — немец хмыкнул. Азиатка забавно поморщила нос. — Ты, как всегда, в своём репертуаре, — она аккуратно прикоснулась к щеке немца, проходясь большим пальцем по скуле. Подцепила маску, и медленно стянув, положила на перила. Рейх не двигался. Только смотрел в тёмные глаза, ощущал прикосновения слегка холодных рук. Если те чувства, рядом с русским, всего лишь нехватка близости, то почему он сейчас ничего не чувствует? Никакого трепета, никакого желания. — Твой взгляд холоден, неужто ты обижен? — девушка слегка наклонила голову вбок, заглядывая в чужие глаза. Стоя вплотную, оглаживала ровный подбородок, впалые скулы. Легонько подалась вперёд, провела вздёрнутым носиком по щеке. — Япония... — Рейх аккуратно перехватил её руку и отвёл от своего лица. Империя замерла и сделала шаг назад, совсем короткий, но позволяющий вернуть дистанцию между ними. Она слегка прищурилась, вновь вглядываясь в глаза немца. — Неужели у моего орлёнка кто-то появился? — девушка слегка улыбнулась, приподняв брови. Рейх отвёл взгляд на город и отпустил руку. Империя усмехнулась, взяв чужой бокал с широких перил и немного отпив. — Всё с тобой понятно, — она беззлобно фыркнула. — Ты, кстати, видел Италию? Мне казалось, он пару раз мелькал в толпе, но, конечно, я могу ошибаться. — Не видел, и, надеюсь, не увижу, — отрезал немец, скрещивая руки на груди. — Не хочу испортить себе вечер его идиотской физиономией, — он нахмурился, возвращая взгляд к Японской Империи. — Этот чёрт, к счастью, меня избегает, не знаю почему, — девушка задумчиво отвела взгляд на небо и приподняла одну бровь. — Возможно, это из-за того, что в последний раз он ушёл от меня с разбитым носом, — она пожала плечами. Рейх слегка засмеялся, одобрительно кивнув. — Ладно уж, я, наверное, пойду, не проторчать же мне всю ночь тут с тобой. Не скучай, может, ещё пересечёмся, — Империя отпила ещё немного вина и вернула бокал на место. Рейх только кивнул, приподняв уголки губ в лёгкой полуулыбке и наблюдая за удаляющейся девушкой. Через несколько минут он осушил бокал и сам двинулся к выходу с балкона. Немец уже выходил из дверей, как в него врезался какой-то парень. Больно стукнувшись лбом, нацист зашипел и поморщился. Хорошо что на него ничего не вылилось, как нередко бывает в таких случаях. — О боже мой, я прошу прощения! — воскликнул парень, хотя сам ушибся не меньше. — Мне очень жаль, вы не сильно пострадали? Рейх стоял слегка согнувшись и потирая переносицу, при этом что-то недовольно бурча. Наконец-то выпрямился и взглянул на, как он считал, виновника. — Нужно быть аккуратнее, юноша, — проговорил немец и хотел пройти дальше. Но этот самый юноша стоял как вкопанный, с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью. Рейх замешкался, не понимая в чём дело. Он стоял, держа одной рукой бокал, а другой маску. Чёрт. Маска. — Я... — немец прикусил губу, осознавая всю абсурдность и опасность ситуации. — Я не... Парень захлопал ресницами, потирая глаза, будто проверяя, не кажется ли ему. — Отец? — хриплым голосом выдавил из себя юноша. Из лёгких резким ударом выбили весь воздух. Никак больше Рейх не мог объяснить резкую нехватку кислорода, загнанно колотящееся сердце и трясущиеся руки. — Я не я! — совершенно не своим голосом воскликнул нацист и что есть мочи рванул в коридор.***
Союз тяжёлой походкой двигался по коридору. — Да где этот чёртов немец... — бормотал себе под нос одолеваемый желанием свалить русский. Он уже непойми сколько рыскает в поисках Рейха, но тот как сквозь землю провалился. Эта вся “веселуха” порядком надоела Советам. Со всеми, с кем он имел хоть небольшое желание переговорить, он уже переговорил, а что тут ещё можно делать — это загадка века. Проходя мимо очередного балкона, он остановился, заприметив две фигуры. Узнав Рейха в одной из них, он победно улыбнулся и уже хотел двинуться в их сторону, но почему-то остановился. Вторая фигура — женская, в тёмном облегающем платье, приблизилась к его немцу. Всё ближе и ближе. Коснулась его лица. Сняла маску. Какого чёрта этот остолоп стоит как пень?! Почему он даёт ей касаться его лица?! Вот аккуратная ручка опять прошлась по щеке, потом девушка приблизилась ещё сильнее. Союз сжал тяжёлые кулаки, зубы чуть ли не скрипели от того, насколько сильно он стиснул челюсть, густые брови, словно тучи повисли у переносицы, губы скривились, дыхание стало тяжёлым. Глотку изнутри царапает скулящая горечь, когда девушка касается носом немцевой щеки. Советы дёрнулся было в их сторону, но резко развернувшись, зашагал прочь.***
Рейх дышал тяжело, загнанно. В узкой туалетной кабинке он глотал воздух, в попытках восстановить спокойный ритм сердца. Одна ладонь ныла и кусалась болью. Взглянув на неё, немец только тяжелее вздохнул. Тонкое стекло лопнувшего в руках бокала впилось в бледную кожу и уже успело перемешаться с кровавыми разводами. Чертыхнувшись, начал вытаскивать мелкие осколочки. Шипя от боли, но закончив, он аккуратно выглянул за дверь кабинки. Пусто. Подойдя к раковине, смыл с руки кровь и взглянул на своё отражение в зеркале. Волосы сильно растрепались, костюм кое-где помялся. Смочив обе руки, немец плеснул холодной водой себе в лицо, пригладил шевелюру и расправил плечи. Несколько раз шумно вдохнув и выдохнув, он вернул маску на лицо и вышел из уборной. Союз нашёлся спустя минут двадцать поиска у одного из столов в главном зале. Он просто стоял, скрестив руки на груди и наблюдая за какой-то певицей на сцене. Подойдя к русскому, Рейх слегка отдёрнул его за пиджак. Советы резко повернул голову и уставился на немца тяжёлым взглядом, да так, что тот аж опешил. — Домой поедем? — спросил он, будто провинившийся ребёнок, хотя и не понимал, где конкретно накосячил и почему на него так смотрят. — А что, твой кутёж уже подошёл к концу? — чуть ли не выплюнул Советы. Не дожидаясь ответа, он развернулся, и не оглядываясь, двинулся к выходу из зала. — Какой ещё кутёж? — непонимающе пробормотал Рейх себе под нос. Понадобилось не так уж и много времени, чтобы такси подъехало к участку, но всё это время в машине висела гробовая тишина, разбавляемая только тихим радио, которое только больше раздражало. Выйдя из машины, Союз сразу пошёл к дому, не заботясь о том, идёт ли за ним немец. Рейх, выйдя из такси и поняв, что русский уже заходит за калитку, раздражённым быстрым шагом направился туда же. Когда он уже подходил к двери дома, Советы, выйдя внутрь, начал её прикрывать. Рейх схватил ручку и отдёрнул на себя, залетел в коридор и захлопнул дверь. — Ты бы мне ещё двери перед самым носом закрывал! — возмущённо воскликнул немец в спину разувающемуся русскому. Союз молча снял шинель и повесил на вешалку. Лицо его было темнее грозовой тучи, взгляд недобрый. Он тяжёлой поступью двинулся к лестнице на второй этаж. — Ты что, меня игнорируешь? — Рейх скинул ботинки и пальто, кинувшись следом за хмурым воплощением. — Да что происходит?! — он вбежал вверх по лестнице, и уже догнав русского на втором этаже, потянул за рукав, но сразу с шипением одёрнул руку. Союз резко развернулся, скалой нависая над немцем, тяжёлые брови будто давили на глаза. — Что с рукой? — грубо спросил он. — Бокал лопнул, — прошипел немец, осматривая ранки на предмет оставшихся осколков. — Что, силу не сдержал от страсти? — скривился русский. — Какой ещё страсти, что ты вообще несёшь? — Рейх нахмурился, изгибая тонкие брови. — Да ты почаще с девками на балконах обжимайся, авось и поймёшь! — Ты что, следил за мной? — возмущённо воскликнул немец. — Да больно надо! Я тебя искал, хотел предложить уже домой ехать, а ты там с этой, свои шуры-муры крутишь! — Ничего я не крутил с ней! Просто старая знакомая! — Да видел я, старая знакомая! Старые знакомые так носом не крутят! — Да не было ничего! Что ты, не видел, как я руку её одёрнул? — А я и не смотрел, как она лезть начала, мне такого счастья не нужно! — Ну раз не видел, как всё было, то и не заикайся тогда, да и вообще, с какой стати тебя это волнует?! — А вот с какой волнует, с такой и волнует! И волновать продолжит! — Ну прекрасно, ну и волнуйся сколько влезет, только орать об этом на весь дом необязательно! — Да ты сам орёшь так, как не знаю кто! — Я ору пока ты орёшь! А вот как только ты заткнёшься, и я заткнусь! — Ну так заткни меня, попробуй! Или что, кишка тонка?! — ощерился Союз сжимая кулаки. Рейх шумно выдохнул, раздувая ноздри и чуть ли не трясясь от обиды. Он, значит, только об этом остолопе и думает, другим отказывает, а этот самый остолоп ещё и обвиняет его! А вот и заткнёт, да заткнёт так, что мало не покажется! Сжав челюсть, он в два широких шага оказался подле русского, притянул за галстук и впился в чужие губы. Союз застыл. Он ожидал чего угодно — того что немец попробует ударить его, кинется и вопьётся куда-нибудь острыми зубами, но точно не этого. Сердце будто ушло в пятки, кончики пальцев покалывало. Рейх оторвался от губ и замер, смотря на русского исподлобья. Стоял в нерешительности, осознавая, на какую глупость решился его опьянённый разум. Немец не мог понять, уловить эмоцию Советов: то ли он был зол, то ли растерян, то ли ещё что-то. Коммунист еле заметно облизнулся, чувствуя на языке горьковатый привкус алкоголя. — Ich... — Рейх хаотично пытался придумать оправдание своим действиям, но как только попытался хоть что-то из себя выдавить, Союз прижался к его губам. Всего на мгновение, но какое мгновение. — Ich... — он ещё раз попытался что-то сказать, но русский опять помешал ему. Щёки немца вспыхнули ярким румянцем. — Scheiß auf dich! — воскликнул он, обвивая шею Союза руками и сминая его губы. Слегка суховатые, но в то же время тёплые и нежные. Он покусывал их и слегка оттягивал. Советы, не отставая, целовал с какой-то грубой настойчивостью, прижимая немца к себе, углубляя поцелуй. Рейх ненавязчиво попятился, таща русского за собой в сторону комнаты. Приблизившись к кровати, немец толкнул на неё Союза, а сам сел сверху снова впиваясь в губы. Тонкие пальцы проходились по крепким плечам, русский сквозь рубашку оглаживал чужие острые рёбра. Когда поцелуй разорвался, оба тяжело дышали, немец снова потянулся, словно ненасытный зверь, но Союз аккуратно преградил ему путь рукой. — Рейх, погоди, ты пьян, — прошептал русский, пытаясь отдышаться. — Совсем слегка, — немец сверкнул в полутьме красными глазами и потёрся щекой о преградившую путь руку, словно кот. — На утро ведь жалеть будешь, — не отступал Союз. — Ни в коем случае, — приоткрыв рот, он прошёлся языком по ладони. — Рейх... Я ведь не смогу потом остановиться, — русский использовал последний свой аргумент. Нацист лёгким движением отодвинул чужую руку, и наклонившись к уху сладким бархатным голосом прошептал: — Ну так не останавливайся. Союз шумно вдохнул густой аромат и резким движением перевернул Рейха, подминая под себя. Тот громко охнул, но не противился. Русский то выцеловывал чужую шею, то возвращался к припухшим алым губам, расстёгивал одну пуговицу за другой, оголяя грудь и живот. В собственной одежде становилось жарко, так что рубашка полетела в сторону. Рейх чуть ли не дрожал от удовольствия, когда по его телу рассыпались поцелую с чужих уст, сладко мычал, когда зубы слегка оттягивали тонкую кожу, кусал в ответ, оставлял красные следы всюду, где только мог дотянуться. Немец облизнулся и упёрся ногой Союзу в пах, даже через ткань чувствуя тёплую твёрдую плоть. Советы, гортанно рыкнув, спустился ниже, и стянув брюки с бельём, оставлял горячие поцелуи на косточках бёдер, опаляя мягкую кожу горячим дыханием. Рейх охал и мычал, прикладывая тыльную сторону ладони ко рту. Казалось, весь мир остановился только на этих ощущениях, на прикосновениях, острых укусах и горячем тяжёлом дыхании. Союз очерчивал языком тонкие линии шрамов, оставлял яркие засосы на хрупких ключицах, растягивал медленно, методично двигая пальцами. Немец тонул в собственных стонах, которые без капли стыда разливались по комнате, пыхтел, и то шептал, то выкрикивал какие-то слова на немецком. Союз входил не торопясь, хотя сам еле сдерживал какое-то дикое, звериное желание, утыкался лбом в горячую грудь немца, пока тот тихо шипел, царапая покатые плечи ногтями. Двигался сначала медленно, нерасторопно, давая привыкнуть и утирая выступающие слезинки у внешних уголков глаз, сцеловывал рваные стоны с губ, слегка прикусывал за шею, чувствуя, как тонкие ноги сильнее обхватывают с обеих сторон. Рейх мычал, чувствуя дрожь в теле, позволял перехватить свои руки и приковать к постели, покрывался мурашками от слабых укусов на груди и сразу следующего за ними тёплого языка. Союз закинул одну его ногу себе на плечо, и выцеловывая икру, ускорил темп. Немец, изворачиваясь всем телом, хватал пальцами простынь, громко выкрикивал что-то охриплым, дрожащим голосом, выгибался в пояснице, чувствуя, как его тело чуть ли не выкручивает от удовольствия. Русский зарычал, уже буквально вбиваясь короткими рваными движениями, вжимаясь в немца, кусая в изгиб шеи. Рейх вскрикнул, хватаясь руками за широкий стан, и крепко прижимаясь, задрожал всем телом. Судорожно глотая ртом воздух, Союз повалился рядом, чувствуя, как громко и быстро колотится сердце. Где-то в груди что-то резко защемило, но так же быстро и резко отпустило. Он слегка поморщился — тело явно отвыкло от подобной нагрузки. Мозги соображали слабо у обоих, будто погружённые в туманную пелену, дыхание постепенно восстанавливалось, но приятная слабость в теле не позволяла даже приоткрыть глаза.***
Союз лежал на спине и перебирал слегка влажные после душа тёмные пряди. Глаза прикрыты, ресницы еле заметно подрагивали от странного согревающего ощущения в груди. Рейх лежал на его плече, прижавшись всем телом к источнику тепла и перекинув через него ногу. Он аккуратно водил пальцем по шрамам на чужой груди, огибая и проходясь подушечкой по светлой рубцовой ткани. — Рейх? — позвал Союз, приоткрыв один глаз. — М? — Кем была та... Старая знакомая? Немец замялся на секунду, думая, стоит ли говорить правду. — Японская Империя, — всё-таки ответил он после недолгой паузы. Союз открыл второй глаз и приподнял голову с подушки. — Серьёзно? — в недоумении уточнил он. Рейх просто кивнул, не поднимая взгляд. — Я был уверен, что она давно мертва, — Советы шумно выдохнул и обратно упал головой на подушку. — Вы там старой компашкой ничего, надеюсь, не затеваете? — спросил он, ухмыльнувшись. Немец только недовольно фыркнул и клацнул зубами в воздухе. — Ну ладно, извини, — хохотнул русский, поглаживая того по голове. Он аккуратно взял чужую руку и провёл шершавыми подушечками пальцев по красным ранкам. — А как так с бокалом-то приключилось? — М... Я кое-кого встретил, — как-то смято пробормотал Рейх, сильнее прижимаясь щекой к тёплому предплечью. — И... Перенервничал. — Кого встретил? — Я не уверен, но кажется, я встретил Германию, — немец говорил тихо и слабо, переходя на полушёпот. — Не удивительно, — пожал плечами Союз, возвращая руку к тёмным прядям. — Его там не могло не быть, он же был в этом году организатором. — Нет, ты не понял, — качнул головой Рейх. — В плане, не только я его видел, но и он меня. Без маски, — добавил он в конце совсем тихо. Ладонь русского остановилась. Он уставился в потолок, покусывая нижнюю губу. — Он что-то сказал тебе? — голос стал напряжённым. — Только назвал отцом... — А ты ему? — Сказал, что я не я и убежал, — смущённо ответил немец. — А чего убежал? — Не знаю... Я не знал как он может отреагировать, вдруг он разозлился бы... Не знаю. Союз ненадолго замолчал, обдумывая что-то. — Ты бы хотел с ним встретиться? — неожиданно спросил он. Рейх приподнял голову и уставился удивлённым взглядом. — В смысле? — Ну, допустим, если бы у тебя была возможность встретиться с ним и поговорить, ты бы ей воспользовался? — Ну, даже не знаю... — немец слегка нахмурился, кладя голову обратно. — С одной стороны — я-то был бы рад, но вот нужно ли это ему... Наверное, когда он думал, что я мёртв, ему было легче, чем после сегодняшнего вечера. Может, он вообще посчитал себя невменяемым или преследуемым призраком... — он слегка поджал губы. — Но, наверное, я бы хотел с ним повидаться. Хотя у меня даже нет уверенности в том, что он меня не ненавидит. Союз тяжело вздохнул, утыкаясь носом в немцеву шевелюру, и вдыхая приятный хвойный аромат, прикрыл глаза.