***
Рейх остановился у угла какого-то здания, достав телефон, напечатал SMS. Через несколько минут кто-то окликнул его сзади, и он обернулся. – Frau Inga, guten Tag. – он галантно улыбнулся и поцеловал руку подошедшей девушки. Та смущённо хихикнула и прикрыла улыбку тонкой ладонью. Эта была та самая девушка, которая с бумагами ждала стран в арендованном доме. Та самая, которая дала Рейху свой номер. – Herr Paulus, es freut mich Sie wiederzusehen, – она взялась за его предплечье и потянула вперёд. – Also, sollen wir gehen? Es ist sehr nah von hier. Немец кивнул и зашагал вперёд, направляемый девушкой.***
– Что-то он долго. – недовольно пробурчал Союз. Он почесал слегка зудящую в последнее время грудь и посмотрел на время. Еда практически полностью была готова, только курица всё ещё запекалась в духовке, стол частично накрыт. От скуки Союз даже составил плейлист песен, которые можно включить на фоне, пока они будут ужинать, нашёл пару занимательных словесных игр. Наконец-то звякнул ключ в замке, и дверь открылась. Значит вернулся. Судя по звукам, немец разулся, снял зимнее пальто и прошмыгнул наверх, в комнату. Спустившись через несколько минут, он застал СССР в фартуке и всё той же домашней одежде, состоящей из спортивных штанов и какой-то оранжевой футболки. – Ты что, прям так собрался Новый год встречать? – скептически поинтересовался Рейх, оглядывая русского с ног до головы. Сам-то он уже приоделся, белая рубашка, чёрные брюки, даже галстук нацепил. – Осталось всего два часа, давай, встречать нужно красиво! – Можно только без галстука? Пожа-а-алуйста.. - попросил СССР заломив брови домиком. – Ладно, без галстука, так без галстука. – махнул рукой немец. Союз довольно улыбнулся и, сняв фартук, пошёл переодеваться. Раз кусачка хочет встретить год красиво, то сделаем красиво. Вскоре, оба воплощения сидели за столом, поедая праздничный ужин. В одиннадцать у Союза зазвонил телефон — это Россия поздравлял его с Новым годом, который наступал в Москве на час раньше. За ним сразу же последовали звонки от Беларуси и Украины, а ещё до всех них звонил Казахстан, у которого разница с Берлином была в целых 4 часа. Рейх, наблюдая за тем, как СССР болтает со своими детьми, в очередной раз вспомнил о сыне. Как бы он хотел ему сейчас позвонить, а лучше увидеть лично. Зачем он тогда убежал? Ещё и так позорно… Будто маленький нашкодивший мальчишка. И что теперь думает Германия? Пытается его найти? Или списал всё на алкоголь? А может вообще усомнился в своей вменяемости? Мог ли он встретить Японскую Империю по дороге? Хотя нет, эта хитрая лисица ни за что бы не дала себя так просто застать. Она так резко ушла, могла ли она заранее услышать чужие шаги? Почему тогда не предупредила? И ещё тысяча “почему” и “если” крутилось в голове у немца. Приборы стучали по тарелкам. Параллельно болтая, страны наслаждались вкуснейшим ужином. Шампанское шипело в бокалах, но русский его даже не попробовал. – Союз, почему ты не пьёшь? Ты даже вчера на банкете ничего не брал, от тебя не пахло алкоголем. И на свой день Рождения ты тоже не пил, насколько я помню. Так не любишь алкоголь? СССР слегка замялся с ответом, но, дожевав то, что уже успел отправить в рот, заговорил. – Дело не в том, что я не люблю алкоголь, совсем нет… Скорее даже наоборот, а вот это уже проблема, – он почесал затылок, думая, говорить дальше, или нет. – Видишь ли, когда в 91-ом одна за другой страны стали провозглашать свою независимость и выходить из союза, даже мои родные дети, я… Потерял себя, скажем так. Начал много пить, много и долго. Становился очень злым, агрессивным, вспыльчивым. Топил своё горе в бутылке водки. Неделями сидел дома и… А впрочем больше тебе знать и не стоит. Очень много времени мне потребовалось, чтобы выйти из этого состояния. С того времени я минимизирую контакт с алкоголем. – Ох, вот оно как… Чёрт, ну ты же понимаешь, что я один всё не выпью? А если выпью… Только представь в каком состоянии буду, тебе ведь тащить на второй этаж придётся, – усмехнулся немец. – Пф, тащить не буду, тут на полу брошу, а как оклемаешься, сам приползёшь. – беззлобно фыркнул русский. Рейх только закатил глаза на такое заявление и пододвинул шампанское ближе к Союзу. – Давай, от одного бокальчика ничего не случится, а если и случится - огрею тебя бутылочкой по голове и всё будет хо-ро-шо. – подмигнул Рейх. СССР глубоко вздохнул, но, хоть и нехотя, алкоголь всё-таки взял. – За нас! – громко произнёс немец, поднимая бокал. Чокнувшись и сделав несколько глотков, воплощения одновременно взглянули на часы. – Вот чёрт, сейчас всё пропустим.. – проворчал Рейх, включая телевизор на стене. Там уже договаривал свою речь канцлер Германии. Когда на экране появились часы с движущейся стрелкой, экс-диктатор неожиданно вскочил на свой стул. – Ты чего это? – удивился Союз, снизу смотря на немца. – В смысле чего? Сейчас прыгать будем! Вставай быстрее! – с сияющей улыбкой ответил Рейх. – В смысле прыгать? – всё ещё ничего не понимая, русский забрался на свой стул, следуя примеру красноглазого. – Ну как же, неужели вы так не делаете? – получив отрицательный ответ, немец развёл руки в стороны. – Ну и скучные! Нужно обязательно “впрыгнуть” в Новый год! Как только пробьёт двенадцать, прыгаем! СССР улыбнулся такой забавной и необычной традиции и действительно приготовился к прыжку. 3…2…1… С громким “С Новым Годом!” от Союза и “Einen guten Rutsch ins neue Jahr!” от Рейха, оба прыгнули со своих стульев. Выпив до дна на брудершафт и закрепив всё громким смехом, воплощения снова сели за стол, СССР включил музыку и, доев то, что хотели, они начали просто говорить. – Знаешь, я ведь на самом деле первый раз так отмечаю Новый год, – сказал Рейх. – Сначала это всегда были пышные балы отца, потом, когда я пришёл к власти, не уступающие по размаху банкеты. В Новый год меня всегда окружало множество людей. Потом не окружал никто. А сейчас - ты. Мне даже нравится. Это что-то новое. – он улыбнулся, немного пригубив шампанского. – Серьёзно? А я и так и сяк отмечал… И на балах, во времена отца, потом тоже всякие банкеты, потом даже на детских праздниках, когда, собственно, дети появились, один тоже успел, пока с детьми не помирился, а там и чисто семейные застолья пошли. А ты не скучаешь по тем временам? – Скучаю ли я? А зачем? Мне и здесь сейчас хорошо. Единственное что - может, по танцам скучаю. Любил балы, никогда от вальса не отказывался. – Рейх усмехнулся доброй и даже ласковой улыбкой - одной из тех, которую видели на его лице единицы. – В таком случае… – Союз дотянулся до телефона и, немного покопавшись, включил какую-то мелодию. А если точнее - вальс. – Может, вы и мне не откажите, сударь? – обольстительно улыбнувшись, он поднялся из-за стола и протянул немцу руку. – Ну, если вы настаиваете, – и Рейх не отказал, вкладывая свою тонкую и бледную ладонь в широкую союзовскую. – Только ноги мне не отдавите. – хихикнул он напоследок. Пока лилась мелодия, лился и их танец. Уроки, данные ещё во времена Империй, не прошли даром — оба двигались плавно и искусно. Даже Совет, с виду совершенно неподходивший для этого танца, не на секунду не сбивался и вёл партнёра по давным-давно подсознательно выученной траектории. – Ты хорошо танцуешь. – признался Рейх. – А как может быть иначе? – ухмыльнулся русский. Когда музыка закончилась, оба плавно остановились и просто смотрели друг другу в глаза. Первым не выдержал немец, прикрыв глаза встал на мысочки, чтобы дотянуться до желанных губ. Одной рукой он зарылся в копну каштановых волос, а вторая поглаживала чужую шею. Союз, недолго думая, перехватил инициативу — большими пальцами рук, лежавших на талии, он поглаживал впалый живот и рёбра через рубашку. Но Рейх неожиданно разорвал поцелуй, отступая на шаг назад, и беря ладони русского в свои произнёс: – Ох, точно, я чуть не забыл! У меня же есть для тебя подарок, пошли скорее! – немец потянул СССР к лестнице на второй этаж. – Подарок? – удивлённо спросил русский гадая, что же такое приготовил ему его дорогой… Друг? Партнёр? Товарищ? А может просто… Дорогой? Рейх угукнул в ответ и, поднявшись наверх, повёл его в свою комнату и усадил на кровать. –В общем, я, к сожалению, не могу дать тебе что-то по-настоящему дорогое, и это точно не сравнится с твоим подарком, но это хоть что-то… – произнёс немец, прежде чем вытащить из-под подушки крафтовый пакетик и вручить его СССР. Тот удивлённо посмотрел на пакетик в своих руках и открыл его. Внутри его ждал набор из очень тонких кисточек и нескольких баночек специального акрила для моделирования. Союз расплылся в тёплой улыбке, смотря на эти маленькие, но такие точно подобранные подарки. Он с благодарностью в глазах взглянул на немца и улыбнулся ещё сильнее. – Ну что ты молчишь? – с неуверенным недовольством спросил Рейх. – Что, совсем не понравилось? – кажется он действительно сильно переживал за выбор подарка. – Нет-нет, что ты! Совсем наоборот! Мне очень нравится, спасибо! Мои старые кисти уже совсем истрепались и ни на что не годны, а это - то, что нужно! Немец выдохнул с облегчением, когда услышал эти слова. – Но как ты смог их купить? У тебя же нет денег? – искренне не понимал СССР, ещё раз взглянув на предметы в руках. – А, ну… В общем-то, пришлось попотеть, но… Помнишь мои старые купюры, зашитые в сумке? Оказалось их можно продать коллекционерам. Конечно, не очень дорого, но хоть за какие-то деньги. Об этом я и договорился с той самой девушкой, которая нас здесь встречала. Оказывается у неё друг - коллекционер. Поэтому я с ней так долго и говорил. А сегодня сделка, так сказать, состоялась, и у меня появились деньги, на которые я и купил это всё. – Ну ты даёшь! Я бы, наверное, и не додумался до такого, – присвистнул Союз. Он положил подарки на прикроватную тумбочку притянул немца к себе. Тот, не ожидая подобного, буквально упал в объятия. – Спасибо. – прошептал русский и прижался ещё сильнее. – Ну хватит, задушишь же.. – чуть ли не прохрипел немец, одновременно смеясь от силы настоящих душевных русский объятий. СССР ослабил хватку и теперь Рейх просто сидел у него на коленях, положив голову на сильное плечо и обвив широкий стан ногами. Союз прильнул щекой к чужой голове и провёл рукой по спине, чувствуя косточки позвоночника, даже через плотную рубашку. И всё-таки, этот немец - худой, как глист. Кормишь-кормишь, а всё как песок сквозь пальцы. Рейх поднял голову и посмотрел в спокойные, изумрудные глаза. Вдруг, в них что-то заискрилось. Что-то ярко-зелёное, потом ярко-красное. Одновременно с этим немец услышал грохот с улицы. Обернувшись, он широко улыбнулся. – Ой, Союз, смотри, салют! Наверное, кто-то… – не успел немец договорить, как чужие пальцы с невиданной силой впились в его руки. Он резко развернулся лицом к Союзу и встретился с глазами полными дикого страха. Зрачки буквально дрожали, все мышцы лица напряжены, ноздри тяжело раздувались, челюсть так сильно сжата, что, казалось, зубы могут не выдержать и посыпаться крошкой. – Ай, Союз, больно! Эй, да что происходит? – Рейх попытался вырваться из железной хватки, но это не давало никаких результатов. Русский смотрел будто сквозь него, а в глазах всё ещё отражались разноцветные вспышки салюта. Не успел немец что-то предпринять, как оказался на полу. Резкая боль от встречи спины с полом заставила его вскрикнуть, но его рот тут же накрыла чужая ладонь. – Не кричи, идиот! Иначе они найдут нас! – совсем не своим голосом зашипел на него СССР. Глаза его будто налились кровью, руки дрожали, сам он тоже лежал на полу, прикрыл голову второй рукой, как делал бы… Как делал бы, если бы эти вспышки были настоящими взрывами. Рейх стиснул челюсть от мысли, пришедшей в его голову. Он подполз к окну и закрыл плотные тёмные шторы. В комнате повис мрак, теперь вспышки не должны провоцировать его, но звук… Быстро вскочив на ноги немец открыл тумбочку и достал из неё наушники и свой телефон. Взяв телефон Союза с кровати, он подключил к нему наушники и позвонил на него, принимая вызов. После, он снова лёг на пол и подполз к СССР, который всё ещё лежал, с каждым “взрывом” всё сильнее и сильнее вжимаясь в пол. Немец замер на секунду. Представляться сейчас собой рисково, в таком состоянии неизвестно как он может отреагировать… Если бы он не перекрасился, мог бы сойти за Россию, но чёрные волосы, чёрные волосы?... Китай, Казахстан? Чёрт, у обоих узкие глаза. Ладно, не важно, всё равно в темноте не разглядит. – Товарищ СССР, вас к аппарату просят! СССР приподнял голову, встречаясь взглядом с каким-то пареньком, что лежал рядом с ним в окопе и протягивал наушники. Взяв их, Союз произнёс: – У аппарата, слушаю вас, – над головой свистели пули, где-то, совсем недалеко, разорвался снаряд. Густой смрад из дыма, обугленной плоти и запаха земли забивал лёгкие, из-за чего дышать было трудно. Грязь была везде, на одежде, под ногтями, в кирзовых сапогах, на лице. – О-отец? – Неуверенно произнесли на том конце. – Россия?! Как ты, черт побери, сюда дозвонился?! – Союз чуть было не вскочил, подставив свою голову прямо под пули, но парень, сидевший рядом вовремя его одёрнул. – Слушай, пап, сейчас это не важно! Главное, что дозвонился! Мне… Мне нужно что бы ты пошёл сейчас кое-куда, хорошо? Что ты сейчас перед собой видишь? – Окоп, я-я сижу в окопе. – Хорошо, послушай, тебе нужно ползти вперёд. Я скажу, когда остановиться, хорошо? СССР ответил скомканное “угу” и пополз вперёд. Звуки взрывов становились всё тише и тише, пока Россия не сказал ему повернуть налево и зайти в землянку. Там он сказал найти раковину и… умыться? Что за глупость? Но Союз не стал спорить. Набрав ледяной воды в ладони, он плеснул себе её в лицо. Рейх остановился около входа в ванную комнату и выглянул из-за косяка. СССР неподвижно сидел на бортике ванной и пусто глядел в пол. Его руки опирались на колени, сам он сгорбился, капли воды стекали по передним прядкам волос. – Союз? – позвал его немец. Но русский никак не отреагировал, продолжая смотреть в пол. Рейх аккуратно подошёл и взял небольшое полотенце. Вытерев влажное лицо СССР, он хотел было выйти из комнаты, но тяжёлая ладонь взяла его за руку. Немец замер, боясь пошевелиться, но Союз больше ничего не делал, даже головы не поднял. Рейх развернулся к нему лицом и накрыл его ладонь своей. – Я только схожу за одеялом и подушками и вернусь, обещаю, – как можно мягче сказал он, присев на корточки так, чтобы видеть тусклые глаза русского. СССР вяло кивнул и ослабил хватку. Выйдя из ванной комнаты, немец нервно выдохнул. Ему ещё не приходилось сталкиваться с подобным, но хорошо, к нему хоть нет проявления агрессии. Если бы Союз воспринимал его за врага- Новый год мог бы стать последним праздником в жизни экс-диктатора. Поёжившись от таких мыслей, немец продолжил свою экспедицию за подушками и одеялом. Подумав, что на голом полу будет лежать как минимум холодно и твёрдо, он сунул концы подушек в зубы, а в освободившуюся руку схватил матрас. Рейх лежал на матрасе, опершись спиной об стенку ванны и поглаживал русского, голова которого лежала на его животе. Благо, ванная комната была достаточно большой, чтобы уместить обоих. Салют, так сильно взбороздивший старые раны, закончился ещё несколько часов назад, но Рейх не хотел рисковать, оставляя СССР одного, а пытаться самостоятельно перетащить его в другую комнату было затеей изначально провальной, да и вдруг кто-нибудь ещё захочет салюты попускать. Вместо этого он просто пытался успокоить нервный и дёрганный сон русского. Союз что-то прохрипел и закашлялся. – Рейх? – осипло спросил он, приподнимая голову. – Я здесь, всё хорошо, – успокаивающе поглаживая русского по спине, ответил Рейх. – Они совсем близко, их так много… – Кто они? – Немцы, – совсем тихо ответил Союз. Рейх прикусил нижнюю губу, продолжая гладить спину. – Знаешь, их правда очень много, – продолжал шептать СССР сбиваясь на редкий кашель. – Нас намного меньше…. И патронов совсем мало осталось, множество раненых, техника побита и… И мне на самом деле так страшно… разве у нас есть шанс? – Конечно есть, – кивнул немец. – Ты сможешь это преодолеть. Ты победишь. – Обещаешь? –Обещаю. – прошептал Рейх целуя СССР в лоб.