***
Т’Чалла мрачно расхаживал по своему кабинету, не зная, за что браться. Заниматься делами было бессмысленно: завтра все насущные проблемы перейдут в ведение ТеБая. Было странно, но Т’Чаллу уже мало беспокоила перспектива лишиться королевских полномочий, он волновался только о том, что, став регентом, ТеБай употребит все свои силы и влияние на то, чтобы арестовать и изолировать от него Джеймса. Именно эта мысль не давала ему спокойно есть, жить, дышать… Он вновь покосился на свой браслет с мыслью связаться с Барнсом, спросить, — где он и как его дела? Но снова сам себе запретил. Он и так уже сделал достаточно, чтобы испортить ему жизнь. Было видно, как Джеймс невыносимо устал от всей этой суеты вокруг него, обвинений, нападок, кучи недружеского внимания со стороны Совета. Он, видимо, и попытался хотя бы ненадолго уйти от всего этого, сбежав куда-то подальше от всех. И Т’Чалла не хотел вновь вторгаться в его личное пространство, пусть даже и с благими намерениями. Он хотел дать ему максимальную свободу, пока это еще возможно. Пусть спокойно занимается своими делами; Т’Чалла знал, что он придет к нему в любом случае. Просто нужно ждать. А ждать было невыносимо. Т’Чалле хотелось просто посмотреть на его лицо, даже ничего не говорить, просто позвонить и увидеть его лицо, его глаза, понять, что все в порядке, и снова ждать… Он вновь покосился на браслет, но тут в его дверь постучали. — Ваше величество… — произнесла Окойе, приоткрывая дверь. — Где вы были, генерал?! — тут же посуровел Т’Чалла. — Кажется, я дал вам задание! — Прошу прощения… — Окойе вошла в кабинет, потупив взор. — Я не смогла его найти… А потом меня отвлекли. — С каких пор мои приказы для вас не на первом месте по важности? — рявкнул Т’Чалла. — Виновата. Прошу прощения еще раз… — выдавила Окойе. — Королева хотела обсудить со мной завтрашний день и предстоящее голосование. — Окойе, — приблизившись, сурово взглянул ей в глаза Т’Чалла, — если ты специально решила проигнорировать мой приказ, потому что он касался Джеймса… — Это не так, — выдавила Окойе. — Я искала его! Но во всей этой суете не смогла найти. Он куда-то исчез. Потом мне передали, что вы уже нашли его сами и отправили к нему стражника из гвардии. Еще раз прошу прощения! Этого больше не повторится. — Я надеюсь! — выдавил Т’Чалла, все еще сурово глядя. — Ваше Величество, — осторожно начала Окойе, проглотив комок в горле, — Хочу напомнить, если вас завтра лишат королевских полномочий, Дора Милаж перейдет в подчинение к временному правителю. Т’Чалла развернулся к ней спиной и подошел к окну, заложив руки за спину. — Думаю, ты будешь только рада этому… — Нет! — тут же выдохнула Окойе. — Ни в коей мере! Она решительно подошла к Т’Чалле и попыталась заглянуть в лицо. — У вас есть еще шанс все изменить, — осторожно начала она. — Если Барнс извинится… — Я сказал нет! — ледяным тоном обрубил Т’Чалла. — Я и так навесил на него все вот это! По моей вине заварилась эта каша! Он ни в чем не виноват, а его обвиняют, оскорбляют, угрожают арестом… Еще и заставлять его извиняться, унижаясь перед этим… Я не позволю этого! Не допущу. Нет. — Но вдруг он и сам был бы не против вам помочь…? Ведь, если вас лишат полномочий, он сам первый попадет под раздачу. ТеБай арестует его! — все также осторожно продолжила Окойе. — Не арестует, — оглянулся через плечо Т’Чалла. — Я докажу, что он ни в чем не виновен. У меня есть неоспоримые факты и доказательства. Пусть меня отстраняют, но Джеймса никто не тронет.***
На присланном Окойе шаттле с водителем Баки довольно быстро добрался до гор, в которых были расположены владения Джаббари. Стражник постоянно удивленно и слегка нервно косился на него, но ничего не спрашивал. Видимо, думал, что все это санкционировано Т’Чаллой и он просто сам не в курсе. Его дело было просто сопровождать Барнса и доставить его домой к королю после того, как тот покончит, наконец, со всеми своими многочисленными делами. Баки оставил в шаттле почти ненужный уже бинт и пиджак от костюма (от которого давно уже хотел избавиться), оставшись в рубашке с коротким рукавом и попросив ждать его здесь, пошел по пологому в самом начале склону вверх. Чем выше он поднимался, тем все труднее было карабкаться с одной рукой. С двумя это не составило бы ему особого труда, но отсутствие подстраховки в виде второй конечности заставляло делать все более медленно и продуманно, дабы случайно не сорваться. Он несколько раз думал о том, что в прошлый раз путь отнял у него гораздо меньше сил и времени, наверное, благодаря адреналину и отсутствию конечной цели своего прошлого путешествия. Через особо сложный участок он перебирался довольно долго и тяжело. Надо было перелезать через выпирающий кусок скалы, который нигде нельзя было обойти. Пришлось с разбегу запрыгнуть, повиснув на одной руке, подтянуться на ней, а затем стараться забросить ногу как можно выше, чтобы упереться в устойчивую поверхность и, оттолкнувшись на мгновение, отпустить руку, подавшись вперед и вновь ухватиться за что-то выше, и надеяться, что там есть, за что ухватиться и это «что-то» не оторвется под его весом. Запыхавшись и вспотев, он наконец перелез через этот выступ и, развернувшись, сел на него, глядя вниз со скалы и пытаясь восстановить дыхание. — Принять вызов, — произнес он в браслет, который вот уже минут пять вибрировал на его руке. — Барнс, где ты? Почему не отвечаешь?! — тут же произнесло всплывшее изображение сурового лица Окойе. — Почти на месте, — все еще слегка запыхавшись, произнес Баки. — Болтать по браслету, вися на единственной руке над пропастью, — немного сложно для меня. — Не прибедняйся! — фыркнула Окойе. — Ты еще не добрался? Что так долго? — Ну… — вдохнул поглубже Баки, — старался как мог быстрее… — Ладно, к теме. Я попыталась как можно мягче подвести Т’Чаллу к мысли о том, что тебе и самому было бы выгодно помочь ему остаться при короне, но он ни в какую не хочет ничего слышать. Похоже, он уже смирился, что его отстранят. Так что, думаю, когда он узнает обо всем, будет очень не в духе… — Очень не в духе, потому что я сделал это? Или потому, что я сделал это за его спиной? — несколько раз попытавшись убрать локтем упавшие на лицо и прилипшие от пота длинные пряди волос, уточнил Баки. — Скорей всего, и то и другое. Он почему-то уверен, что М’баку будет тебя унижать и издеваться. И уверен, что ты сейчас у себя дома, собираешь пожитки, чтобы перебраться с ночевкой к нему. Мне дико не нравится все это делать за его спиной, но, думаю, лучше не говорить ему ничего до завтрашнего голосования. Если у тебя все получится, и М’баку отдаст за него голос, это немного смягчит его реакцию. А если же нет, будет уже неважно, что он думает на этот счет. ТеБай тебя арестует, и Т’Чалле будет уже не до этого. — Я понял, — кивнул Баки и снова тряхнул головой, пытаясь убрать волосы с лица. — На тебе это никак не отразится? — Это мое дело. Тебя это не касается, — буркнула Окойе. — Я скажу, что это была моя инициатива. — Нет. Инициатива была моей, ты ее только поддержал. Я не буду еще больше врать — и так уже завралась дальше некуда! — проворчала Окойе. — Ладно. Будем ориентироваться по результату, — кивнул Баки. — А сейчас, отбой. Мне надо поднять руку вверх, а то мне тут в спину тычут копьем… Он отключил связь и поднял руку, слыша крики у себя за спиной на местном наречии. Медленно обернувшись, он произнес: — Я Белый Волк. Мне нужен М’баку — вождь Джаббари. Я пришел извиниться за свое прошлое вторжение.***
Трое вооруженных дозорных, один из которых сразу куда-то убежал, поначалу встретили Баки не очень дружелюбно, но потом смягчились. Он решил, что это из-за атрибута. Они почти вежливо провели его через лабиринты в пещере, даже не тыкая в него копьями, а просто идя рядом по обе стороны и время от времени указывая направление рукой, чтобы Баки успевал сориентироваться и понять, куда сворачивать. Он пытался запомнить порядок поворотов и ходов, но под конец сбился из-за того, что из глубины пещеры, хлынула толпа, окружив его и с интересом разглядывая. Все вместе: Баки и дозорные в окружении толпы зевак вышли в просторный зал, выдолбленный в скале, причудливо украшенный какими-то деревянными палками, черепами и еще какими-то украшениями местного колорита. В самом центре зала на своеобразном троне восседал уже знакомый Барнсу здоровяк в кожаных, с мехом и деревянными накладками, доспехах. Он со скучающим видом окинул взглядом толпу и уставился на Баки. — А! Пришел все-таки! — хмыкнул он. — И как это Т’Чалла не притащился вместе с тобой в качестве няньки? Толпа позади дружно рассмеялась. Баки шагнул вперед. — Я пришел извиниться за свое вторжение в прошлый раз. Это вышло случайно, я не хотел никому навредить и потревожить. М’баку фыркнул, подперев голову рукой и с интересом разглядывая Баки. — Ну, извиняйся! — хмыкнул он. — Извините, — Пожал плечами Баки. Некоторое время все молчали. М’баку смотрел на Баки, Баки на него, не зная, что еще добавить. — И это все? — фыркнул наконец вождь. Баки чуть помялся, шагнул еще немного вперед и начал опускаться на одно колено. Но М’баку, тут же протестуя, скривился и замахал рукой. Баки выпрямился и застыл на месте. — Нда, говорить ты не мастак. Подойди ближе! — махнул вождь. Один из сопровождавших мягко подтолкнул Баки в спину. Тот сделал несколько небрежных шагов и замер в центре зала. М’баку уставился в его лицо с суровым выражением и, чуть наклонив голову, глянул исподлобья. Баки смотрел перед собой спокойно и молча, ожидая, что тот еще от него потребует. — Я слышал… что мясо белых людей гораздо нежнее и мягче, чем у черных… — произнес вождь, испытующе глядя на Баки. Тот продолжал смотреть вперед, никак не реагируя. — Всегда хотел проверить, так ли это! — продолжил вождь, играя ожерельем из зубов у себя на шее. — Мое мясо вряд ли мягкое, — выдохнул Баки. — Во мне почти нет жира. Я сомневаюсь, что его вообще можно есть без последствий… Вождь насмешливо хмыкнул. — Вот и посмотрим! — произнес он угрожающе и встал со своего трона, неспешно спускаясь по ступеням вниз. Подошел почти вплотную к Баки и уставился на него в упор, возвышаясь огромной горой. Баки продолжал спокойно смотреть перед собой. Вождь протянул свою огромную руку и, обхватив его подбородок, чуть повернул лицо на себя, стараясь поймать взгляд. Баки сам перевел взгляд и уставился в его глаза. М’баку снова хмыкнул без улыбки и вообще какого-либо намека на веселье. Вся толпа, стоящая тут же в зале, напряженно молчала глядя на них. М’баку нагнулся и шумно втянул воздух рядом с ухом Барнса, задевая носом волосы, а потом вдруг широко лизнул его от ключицы, выглядывающей из расстегнутой рубашки, по шее вверх. Баки лишь слегка нахмурился, глядя перед собой и не шевелясь. М’баку отодвинулся и облизнулся, глядя на него. — На вкус, вполне съедобно! — выдохнул он ему в лицо. Баки молча и спокойно ожидал, чем все это закончится. Вождь шагнул еще ближе к нему, почти упираясь мощной грудью в грудь Баки и глядя в глаза, прорычал: — Приготовьте для него разделочный стол! Некоторое время все молчали. М’баку впритык пялился на Баки, Баки смотрел сквозь него куда-то вдаль, окружающая их толпа, затаив дыхание, следила за ними обоими. Наконец кто-то кашлянул и громким шепотом произнес: — М’баку….Эм…у нас нет никаких разделочных столов… Обычный стол подойдет…? М’баку тяжко вздохнул, закатил глаза и, выпрямившись, отшатнулся назад: — Так, ну все! — буркнул он уже без всякой угрозы в голосе, нервно потирая переносицу. — Вообще несмешно! Ты бы хоть вспотел что ли ради приличия от страха. — проворчал он обиженно, глядя на Баки. — Что, совсем что ли, нестрашно было? Баки моргнул и уставился на вождя. — Было немного щекотно, — выдавил он. — Когда вы меня лизнули… Толпа позади оглушительно рассмеялась. М’баку тоже слегка улыбнулся, снова хмыкая. — Скажи спасибо, что не куснул! — буркнул он. — А то ведь хотел, чтобы хоть чем-то тебя пронять! Ты что, вообще ничего не боишься? — Боюсь, — выдавил Баки, — себя… М’баку снова фыркнул и громко рассмеялся. — А ты я смотрю, «зубастый», Белый Волк… Люблю таких дерзких, — произнес он, весело глядя и махнул кому-то из толпы. — Ну-ка! Отбери у него нож! — сказав это, М’баку отошел обратно к своему трону. Высокий плечистый парень в кожаной накидке с меховыми наплечниками вынул кривой длинный кинжал и, чуть пригнувшись, шагнул к Баки. Тот попятился и вопросительно взглянул на вождя. — Отбирай, или он тебя пырнет! — хмыкнул тот. Парень с ножом сделал выпад, Баки увернулся и попятился, напряженно глядя на него, анализируя движения. Парень, не дав ему передышки, вновь быстро нагнал его, махнув ножом снизу вверх. Баки поймал его за кисть, вывернул, крутанулся, парень вскрикнул, роняя нож. Баки подбросил его носком ботинка и, поймав за рукоятку, подкинул в воздух, поймал за лезвие и, шагнув, протянул нож вождю. Все это произошло так быстро, что никто толком не успел ничего понять. Казалось, что Баки просто крутанулся на месте, парень с ножом вскрикнул, и нож каким-то образом уже оказался у Баки, который протягивал его М’баку. — Ловко… — серьезно глядя, протянул М’баку, беря нож. — А еще раз? — При всем моем уважении, — перебил его Баки. — Я пришел сюда не для цирковых выступлений. — Вы посмотрите на него! — прорычал М’баку недовольно. — Пришел извиняться и снова хамит! — Простите еще раз! — тут же выдохнул Баки. — Не хочу никого оскорбить, но это не очень подходящее время для таких развлечений. — Не тебе это решать на моей территории! — прорычал М’баку грозно. Из толпы вдруг с воинственным криком выбежал невысокий парень и запрыгнул на Баки сзади, обхватив за шею. Баки удивленно распахнул глаза, чуть покачнувшись от веса, внезапно навалившегося на его плечи, но продолжил стоять на месте, удивленно глядя на вождя. Тот скривил губы, и закатали глаза. — Кабуку, отпусти его! Что это вообще сейчас было такое, Хануман тебя раздери?! — Я хотел его ошеломить… — выдавил Кабуку, спрыгивая с Баки и становясь рядом с ним. — Ты и меня ошеломил! — проворчал раздраженно М’баку. — И вообще всех нас! Марш отсюда, не позорься! И вы все, идите по делам! Все, концерт окончен! — замахал он руками. Когда в зале остались только они двое с Баки и еще пара стражников у входа, М’баку присел на ступеньку, возле трона, и похлопал рядом. — Сядь тут! Баки подошел и сел. — Так, что там ТЧалла? — уже более серьёзно спросил М’баку. — С чего его вдруг надумали лишать трона? Баки ненадолго задумался, глядя куда-то в пол, но потом, решившись, заговорил. — Совет считает, что он находится под моим влиянием и принимает сомнительные решения, которые, как они думают, я заставляю его принимать. М’баку некоторое время глядел ему в лицо, а затем хмыкнул: — А это не так?.. — Нет, — качнул головой Баки. — Я не представляю угрозы для Ваканды. По крайней мере, осознанно… — С чего они тогда это все взяли? — снова хмыкнул М’баку. — Моя репутация подтолкнула их сделать такой вывод… — И что у тебя за репутация? — опять хмыкнул М’баку, внимательно глядя. — «Придворного интригана»? Баки вновь уставился в пол, думая о том, что именно стоит говорить, а что нет. — Я долгое время работал на организацию под названием «Гидра», — произнес он, наконец решившись. — Был наемным убийцей. Устранял высокопоставленных лиц. Изменял ход истории в угоду этой организации. Сменял режимы, дестабилизировал и устранял неугодные политические и иные системы и сообщества и так далее. М’баку некоторое время удивленно и настороженно взирал на Баки, а, когда тот смолк, почесал бороду. — Нда… Выходит, это мне стоило бы тебя бояться, а не тебе меня… — Я делал все это не по собственной воле, — тут же добавил Баки. — Мое сознание было изменено и находилось под влиянием ложных установок. Я выполнял приказы и не мог ослушаться, но я не понимал, что я делаю и зачем. М’баку вновь задумчиво почесал бороду. — Да… С такой репутацией, все, в чем обвиняют Т’Чаллу, выглядит вполне себе правдоподобно. — Я не делал ничего из этого… — Баки взглянул М’баку в глаза. — Я не стал бы. Его Величество и жители Ваканды дали мне приют. Помогли прийти в себя. Заботились и помогали мне. Я не стал бы делать ничего, что могло бы как-то навредить им. — Ты же понимаешь, что я не могу верить тебе на слово, хотя мне и хочется? — серьезно глядя, спросил великан. Баки кивнул, опустив голову и глядя вниз. — Все, что я хочу, — это чтобы Т’Чалла и принцесса не пострадали из-за меня… — произнес он. — Если для этого меня нужно будет арестовать — я готов. Главное, чтобы Т’Чалла не лишился короны, не испортил репутацию, не потерял доверие Совета и своего народа из-за меня… Остальное не важно. М’баку некоторое время задумчиво молчал, вертя ожерелье на шее. — Я знаю, что Т’Чалле нужен мой голос, — произнес он наконец, — чтобы не потерять власть. Но я должен хорошо подумать, прежде чем решить, как поступить. Все, о чем ты рассказал, может быть с одинаковой вероятностью как правдой, так и хитрой выдумкой. Ты можешь искренне желать Т’Чалле добра или же пытаться всеми силами удержать его у власти, чтобы продолжить влиять на него. Баки встал и кивнул: — Я понимаю. --- В сопровождении двух стражников, освещающих ему путь факелами, Баки спустился к пологому месту скалы. — Спасибо, — обернувшись, произнес он, — дальше я сам! Те кивнули ему и, развернувшись, полезли обратно. Баки присел за небольшой выступ, глядя оттуда на шаттл и расхаживающего туда-сюда измученного ожиданием гвардейца, и ткнул носом в снова вибрирующий уже почти десять минут, браслет. В наступивших сумерках лицо Окойе засияло в легком облаке света от освещения в том месте, где она сейчас находилась. И Баки повернулся спиной, загораживая это сияние, чтобы снизу его было не видно. — Барнс, ты скоро?! — прошипела недовольно воительница. — Еще немного, и Т’Чалла заподозрит неладное! — Возвращаюсь. Буду на месте минут через двадцать. — Что сказал М’баку? Ты извинился перед ним?.. — Да, я извинился… — вздохнул Баки и закусил нижнюю губу. — И что…? — насторожилась Окойе. — Он не принял твои извинения? — Принял… Но он колеблется на счет выбора, в чью пользу голосовать завтра. — Ясно… — отрывисто произнесла Окойе. — Все еще злится на Т’Чаллу… — Нет, — качнул головой Баки. — Он не уверен, что мне можно доверять. Я рассказал ему о причинах инициации всего этого голосования и о себе… Кем я был. — Зачем?! — раздраженно фыркнула Окойе. — Он все равно все это узнает завтра, — спокойно пояснил Баки. — Завтра меня распишут во всех красках и преподнесут как причину отстранения короля с беспощадной убедительностью. — Ты мог бы не вдаваться в подробности! Трудно довериться наемному убийце, как бы сладко он не пел! — фыркнула Окойе. — Если утаивать что-то от человека, которому пытаешься доказать, что честен с ним, не жди, что после этого он тебе доверится и поступит так, как ты его просил, — парировал Баки. — Ладно, возвращайся, — закрыла глаза Окойе. — Мы сделали все что могли, и будь что будет. — Возвращаюсь. Его величество сейчас в резиденции? Или у себя? Окойе, которая уже собиралась выйти из переговоров, удивленно вскинула брови. — Тебе какое дело, гд… — начала было она, но тут же спохватилась и закусила губу. — Ах, да… Совсем забыла… Она схватилась за лоб и погладила себя по бритому черепу, а потом глянула на Баки и зашипела вполголоса: — Все же… Постарайся отвертеться от ночевки с ним! Посиди немного и скажи, что тебе надо… ну не знаю… «Пасти коз завтра с раннего утра!» — У меня нет коз, — моргнул Баки. — Придумай что-то свое! — зашипел Окойе. — Я не могу ему врать… — выдавил Баки. — А я значит могу?! Из-за тебя… — рявкнула Окойе. — Думаешь, мне это приятно? Я уже чувствую себя заговорщицей, вступившей в сговор с… — она смолкла, раздраженно кусая губу. — «С наемным убийцей с промытыми мозгами и туманными намерениями», — хмыкнул Баки. — Вот именно! — буркнула Окойе. — Почему ты так против, чтобы я ночевал у него? Боишься, что я с ним что-то сделаю? Это невозможно, поверь мне! — пожал плечом Баки. — Наоборот… — буркнула куда-то в сторону Окойе. — Что «наоборот»? — не понял Баки. — Неважно! — судорожно отмахнулась Окойе. — Это не лучшая идея, учитывая то, в чем тебя обвиняют! К тому же, накануне голосования. — Хорошо, я попробую как-то отвертеться, — кивнул Барнс. — Но боюсь, что вряд ли у меня это получится. Иногда Его Величество не желает слушать никакие аргументы, и что бы ты ни говорил, делает так, как задумал сам. Даже если это заведомо неверное решение и даже если он сам это знает. — Вот это в точку… — вздохнула Окойе.