***
107-пехотный полк армии США, а точнее жалкая его часть в количестве примерно человек шестидесяти, мрачно выстроились под дулами конвоя нацисткой армии на территории какого-то военного завода, куда их только что завели. Грязных, оборванных, раненых - всех, кто не погиб под пулями, сражаясь с превосходящим по силе и вооружению противником, и кто был в состоянии идти сам. Перед строем пленных вышел немецкий офицер и, оглядев всех брезгливым взглядом, рявкнул по-английски, но с акцентом: — Те, кто ранен, — шаг фперед! Никто не шевельнулся. — Фам окажут медицинскую помощь, — пройдясь немного вдоль строя, повторил офицер. — Остальные отпряфятся на работу, где не будет ни фыходных, ни больничных! Так что, это последний шанс. Несколько человек, чуть помявшись в нерешительности, шагнули из строя. Парень, стоявший справа, с вывихнутым и посиневшим пальцем тоже было шагнул, но Баки незаметно удержал его. — Стой! Ты думаешь, что они и впрямь будут нас лечить?! — прошептал он, не поворачивая головы, и, закашлявшись, добавил чуть громче: — Оставайтесь на месте все! Парень, чуть помявшись, остался стоять. — Отлично! — произнес тем временем офицер. — Остальные здорофы? Он махнул подошедшим конвоирам - те построили вышедших раненых и повели их куда-то за здание завода. Чуть в стороне за всем этим наблюдали еще один высокий и широкоплечий офицер в немецкой форме и маленький забавный человечек в круглых очках и, в штатском. — Прибыла новая партия пленных, доктор, — хмыкнул офицер. — Позволяю вам лично отобрать себе «рабочий материал». Сколько вам нужно? — Ну, человек десять для черновых тестов и два-три для окончательных, — забавным, слегка дребезжащим и капельку гнусавым голосом произнес человечек, разглядывая пленных. Его взгляд давно уже привлек молодой сержант, стоящий прямо по центру строя с суровым видом и гордо вскинутой головой. На фоне всех остальных среднестатистических солдат, он был, на его взгляд, как-то чересчур, даже до нелепости, до неуместности смазлив, как картинка. Казалось, будто произошла какая-то чудовищная ошибка, и на фронт случайно попал совершенно не предназначенный для этого театральный актер или певец, и доктор с интересом разглядывал его, думая все это. Тем временем, по приказу старшего офицера, пара конвойных с обоих концов строя принялись быстро поочередно осматривать каждого пленного. Некоторых они пихали после этого в грудь, заставляя делать шаг назад, других, не трогая, оставляли стоять на месте. Где-то в стороне, за зданием завода, внезапно раздались автоматные очереди и послышались крики. Минуту все это продолжалось, а потом все также резко стихло. Все тревожно и растерянно косились туда, некоторые сдавлено ругались, проклиная палачей, другие побелели от ужаса. Баки стиснул зубы до скрипа и яростно сжал кулак. Один из конвойных добрался уже и до него и, окинув взглядом его фигуру, замешкался в нерешительности. Он никак не мог понять — подходит ли тот для тяжелых работ. Сержант выглядел крепким, к тому же, он был высоким, но из-за «балахонистой» куртки и без ремня непонятно было, не слишком ли он худой? И конвойный не нашел ничего лучше, как попытаться пощупать его под курткой, запустив туда обе руки, за что тут же получил в морду хорошо поставленным ударом и, отлетев на три метра, вырубился. Второй конвойный, тут же подскочив ближе, ударил Баки прикладом в голову, и он тоже упал. Остальные конвоиры тут же принялись орать и щелкать затворами оружия, пытаясь утихомирить попытавшуюся было взбунтоваться пленную толпу. Раздалось даже несколько выстрелов в воздух. Двое конвойных под крики главного офицера оттащили бессознательное тело третьего, а еще двое подняли и поставили на ноги сержанта, и тут же один из них резко ударил его в живот. Баки хрипло гортанно вскрикнул и повис в их руках. — Этого! — торопливо вскинув руку, указал пальцем Зола и покосился на Шмидта. — Этого? Слишком строптивый! Зачем вам лишние проблемы, доктор? — хмыкнул Шмидт, глядя на сержанта, которого конвоиры оттащили в сторону, поставили на колени и, пятясь, отошли назад, беря на прицел. Сержант тут же кое-как поднялся на подгибающиеся ноги и, шатаясь, встал в полный рост. — Слабовольные обычно быстро сдаются и умирают, — пожал плечами доктор. — Чтобы объект пережил весь объём тестирования, помимо крепкого тела нужен сильный дух. Иначе расход материала будет неоправданно большой, и тесты снова затянутся. Конвойные прицелились в шатающегося сержанта, а офицер поднял руку, собираясь отдать команду «Пли». — Может, вы и правы, — хмыкнул Шмидт и окликнул офицера. Тот оглянулся, Шмидт небрежно махнул рукой в сторону. — Таких интереснее ломать. Офицер взял под козырек и что-то сказал конвоирам. Те опустили автоматы, подскочили к сержанту и, оттащив его обратно, поставили в строй к остальным. — Пусть сперва немного поработает. Собьет лишнюю спесь, — развернувшись в сторону, произнес через плечо Шмидт и куда-то пошел. А конвойные повели сержанта и всех тех, кого они не отбраковали для тяжелых работ, в здание завода.***
— Шури, можно с тобой поговорить? — королева вошла в кабинет и напряженно сдавила губы. — Да, мам! Я уже все, — Шури быстро свернула виртуальные схемы и муляжи и обернулась к ней с невинной улыбкой на лице. — Я ведь запретила тебе видеться с этим убийцей! — строго произнесла королева, подходя ближе. — Э…Ты о чем? — захлопала ресницами Шури, — Я целыми днями занимаюсь своим новым проектом и почти отсюда не выхожу! Королева подошла впритык и пристально посмотрела в глаза дочери. — Если ты думаешь, что можешь меня дурачить, то ты не настолько умна, как все считают! Шури убрала улыбку и, тяжко вздохнув, отвела глаза. — Мам, ему нужна была моя помощь… Я всего-то разочек зашла! — Два! — суровым тоном поправила ее королева, выставив два пальца и все также строго и недовольно глядя. — Это Окойе меня сдала? — проворчала Шури. — Я так и знала! — Шури, я с тобой не шучу! — королева села напротив дочери в кресло. — Этот человек — убийца, еще и с… психическими отклонениями! — Мам, хватит! Я тебе уже сто раз говорила, что он не виноват в том, что из него сделали живое оружие! Ты сама видела, как с ним обращались в Гидре! Ну почему ты не веришь, что он и в самом деле хороший? Ты же всегда прекрасно разбиралась в людях! — Шури, белым нельзя доверять. Твой отец однажды поверил, и ты сама знаешь, что в итоге случилось. — О, Боги, ты что, серьезно? — вскинулась принцесса. — В их мире нет ни чести, ни справедливости. Их слова ничего не стоят. Правдой у них считается то, во что верит большинство. Даже если все знают, что это ложь, никого это не волнует, если кому-то так выгодно. — Но Баки то тут причем?! — Твой отец поверил им! — дрогнувшим голосом произнесла королева. — Он хотел открыть Ваканду! Хотел сотрудничать, помогать, делиться с ними технологиями и знаниями… А его убили! Убили просто ради какой-то скрытой игры, к которой он не имел никакого непосредственного отношения! И в которой был замешан этот ваш Барнс! Убили просто так, по сути! Как пешку в игре белых! Королева прервалась, чтобы сглотнуть комок, сдавивший ее горло, глаза ее влажно поблескивали. — А теперь может пострадать твой брат! И ты сама тоже! Он чуть не лишился короны, теряет авторитет и уважение среди старейшин. И все это опять из-за них! Из-за этого Барнса! Даже если он сам ничего плохого пока не делает, то, что он здесь, — это уже плохо. Это неправильно! Это навлечет на всех нас беду в конце концов! — Мам… — жалобно протянула Шури, глядя на повлажневшие глаза королевы. — Это нечестно - винить его во всем этом… Его же тоже втянули туда против воли. Он сбежал из Гидры и жил долгое время один, никому не вредя и никого не трогая! А потом появился этот Земо! Вот, кто главный виновник! — Они все белые! Европейцы, американцы, немцы… — вскочила с места королева. — Это чужой мир — грязный, подлый, мерзкий! Если бы мы все продолжали жить в своем… Твой отец был бы жив!***
После плотного ужина Баки лег в постель, и впервые за долгое время ему не хотелось закрыть глаза и больше не проснуться. Шури была права: непонятно каким образом, но то видео, что она показала ему, почему-то его успокоило. Он и так знал, что сопротивлялся, что пытался сбежать, что иногда не подчинялся, когда разум ненадолго прояснялся. Но все это было так туманно — то ли было, то ли нет. Поэтому иногда он начинал сомневаться, не выдумал ли он все это? Те кадры окончательно подтвердили, — что не выдумал. И это было не только в его голове, это могли видеть и другие. И это немного примирило его с реальностью, а также дало какую-то более-менее твердую почву под ногами, на которой можно было стоять и не шататься. Впервые за долгое время у Баки была цель. Его собственная, личная цель, а не навязанная кем-то. Цель — стать, наконец, собой. Вспомнить себя. Вспомнить, — что он любил? О чем мечтал? Чего он хотел? Чего боялся, к чему стремился? От чего терял голову? Что его расстраивало, а что умиляло? Чего он избегал? С чем боролся? Что его утешало, что дарило ему свет и надежду? Что тревожило душу, а что бередило сердце… Он хотел вспомнить все до конца. Будто вновь надеть на себя свою старую одежду после того, как снял, наконец, форму солдата, которую носил почти полвека, не снимая. Его старая жизнь, его старая одежда, может, она ему уже и не в пору, может, истрепалась, выцвела, обносилась, но он хотел надеть ее и оказаться в том времени хотя бы на пару мгновений. Чтобы впитать в себя его дух, его запах, услышать его звуки - звуки того времени, двадцатых, тридцатых, сороковых… Но сперва ему надо было пройти «Ритуал Достоинства» и помочь Т'Чалле отстоять собственную корону. И Баки сосредоточился на этой задаче всецело.***
Парень передал Барнсу ящик с деталями, и Баки потащил его по привычному маршруту, в цех сборки. Все его тело ломило от озноба, голова была чугунная, мышцы ныли, спина горела, руки отваливались, ноги еле волочились. Его опять знобило с самого утра, и он чувствовал, как слабеет с каждым шагом. «Друзья по несчастью» специально выделили ему работу полегче на сегодня, но и это уже не спасало. Баки вдруг сильно закашлялся, едва не выронив ящик, замер на месте, переждал, когда приступ кашля пройдет, отдышался и снова пошел вперед, почти ничего не видя перед собой. Глядя только под ноги и уговаривая себя дотянуть хоть как-то до вечера, когда их снова загонят в клетки, и он сможет рухнуть на свою подстилку и просто лежать. Просто лечь и лежать! О большем он не мог даже и мечтать сейчас. Он дошел до лестницы, ведущей на второй уровень, по которой ему снова нужно было подняться уже в десятый или двадцатый раз за сегодня, поднял ногу, снова внезапно закашлялся, потерял равновесие, выронил ящик, с жутким грохотом рассыпав детали, и обессиленно рухнул следом за ним. — Эй, эй! Парень! — к нему подскочил один из таких же пленных, работающих тут же. — Поднимайся, поднимайся! Эй! Он обхватил Баки под руки и попытался поднять на ноги, судорожно озираясь по сторонам. Но Баки истошно заходился в кашле, тяжело дышал и ничего не видел перед собой. Глаза его сами собой закрывались, а ноги отказывались держать. — Поднимайся, дружище, поднимайся! — продолжал делать попытки его «коллега». — Сейчас прибегут надсмотрщики, и считай пропало! Эти твари всех, кто не может работать, тут же и расстреливают! Вставай, дружок! Давай! — Эй, что тут происходит? — откуда-то выскочили двое военных с автоматами. — Он просто споткнулся! — попытался выгородить Барнса мужчина. — Отойти назад! — передернул затвор один из военных, направляя на него дуло. Пленный еще несколько раз дернул Баки под руку и, с тяжким вздохом оставив попытки, встал и пятясь отошел, поднимая вверх руки. Баки все также тяжело дышал и, не двигаясь, лежал на полу среди разбросанных деталей. — Встать! — скомандовал ему один из конвойных, но тот никак не отреагировал. Мужчина шагнул ближе и пнул Барнса ногой. — Встать! — Снова рявкнул он, но Баки так и не открыл глаза. — За работу! — произнес конвойный, обращаясь к пленному мужчине. — Марш! Тот снова тяжко вздохнул, глядя на Баки, и пошел на свое место. Солдаты перевесили оружие и, подняв сержанта под руки, куда-то поволокли. --- — Как продвигается работа, доктор? — Шмидт вошел в мастерскую, — Нам нужно спешить. Мельтешение союзников Советов в опасной близости к нам очень нервирует! — Сборка оружия идет полным ходом, — тут же обернулся Зола, отрываясь от каких-то своих чертежей и записей. — Или вы про другое…? Дверь в мастерскую открылась, и внутрь заглянули конвойные, держа под руки обмякшее тело одного из пленных с безвольно повисшей головой. — Господин генерал, куда его? — обратился один из солдат. Шмидт, насупив брови, обернулся, глянул на них и махнул рукой в сторону. Зола настороженно выглянул из-за его широкой спины, поправляя очки. Солдаты втащили пленного и взгромоздили его на свободный от чертежей и деталей стол. Шмидт шагнул ближе, обхватил рукой в перчатке его подбородок, и, повернув к себе голову, вгляделся в бледное лицо. Сержант, не открывая глаз, что-то тихо простонал и, кашлянув, снова смолк. — Сожалею, доктор! — отдернув руку, произнес Шмидт. — Он оказался не таким уж и крепким. Ничего, отберете себе новых из следующей партии. И он небрежно махнул конвоирам, те подошли ближе, собираясь вновь тащить сержанта куда-то. Но тут вмешался молчавший все это время Зола. — По… погодите! — нервно вскинулся он. — Постойте! Конвоиры замерли, выжидающе глядя на генерала. Шмидт обернулся к ученому, приподнимая одну бровь. — Нахлебников мы здесь не держим, у нас не богадельня! — произнес он грозно. Зола, нервно заламывая руки, подошел ближе и, глянув на сержанта, робко пощупал его лоб. — Да у него жар! Наверное, просто простуду подхватил, — произнес он, чему-то радуясь. — Пара уколов пенициллина, и он быстро встанет на ноги! Шмидт с недоумением вгляделся в лицо Золы. — Вам охота возиться с этим доходягой? Какой в этом смысл? Возьмите нового, и все! — У… у него подходящие параметры! Рост, вес, возраст… Это идеальный образчик для финального тестирования! Он мне подходит по всем критериям! Вряд ли когда еще попадется столь… удачный экземпляр… — Зола заискивающе и немного тревожно вгляделся в глаза своего шефа. Шмидт пристально, чуть прищурившись, посмотрел на него, затем обернулся и снова вгляделся в бледное лицо сержанта с выступившей на лбу испариной и темными кругами под закрытыми глазами. Тот снова застонал, повернув голову набок, и облизал пересохшие от высокой температуры ярко-алые губы. Шмидт хмыкнул. — Хорошо, как хотите. Но кормить будете за свой счет! И, если он не встанет на ноги через три дня — его ждет та же участь, что и всех прочих бесполезных нахлебников! Зола радостно закивал, с облегчением глядя на Шмидта. Тот шагнул ближе и, чуть нагнувшись, заглянул ему в глаза с угрозой и одновременно насмешкой: — И не заигрывайтесь тут в доктора, доктор!***
Т'Чалла устало толкнул дверь, входя в рабочий кабинет своей сестры, и, медленно прикрыв дверь, тяжко вздохнул. Принцесса сидела к нему спиной и совершенно отчетливо всхлипывала. — Шури?! — насторожился Т'Чалла и быстро подошел к ней. Девушка вздрогнула и, покосившись через плечо, снова отвернулась, быстро утерев глаза. — Что случилось? — Т'Чалла склонился к ней. — Ты плакала? Что произошло? Что-то с Джеймсом…? Шури нервно усмехнулась. — Забавно, что твои первые мысли почти всегда о нем… — Ну, потому что обычно что-то происходит и почему-то всегда именно с ним… — тяжко вздохнул брат. — Но, если у тебя какие-то проблемы, — рассказывай! Помогу, чем смогу. — Нет, я в порядке, — шмыгнула носом сестра. — Просто… просто… накатило что-то! Наверное, от нервного перенапряжения… — Не помню, чтобы на тебя хоть раз накатывали беспричинные слезы, — скептически скривился король. — Давай, выкладывай, что произошло? Не все же тебе меня выручать, надо же и старшему брату помочь своей маленькой сестренке. — Да нет, я, правда, в порядке, — Шури развернулась к нему на крутящемся кресле. — И ты прав — это из-за Баки… — Что с ним? — тут же напрягся Т'Чалла. — Ты была у него? Как он? — Держится. Он молодец! Но я представляю, как ему плохо… Нет, вру. Не представляю. Такое сложно представить в принципе. Если бы меня семьдесят лет мучили и истязали, как его, я, наверное, уже давно бы чокнулась и либо озверела окончательно на весь мир, либо покончила бы с собой… А он еще как-то умудряется вести себя со всеми дружелюбно и мило! А мы ему тут еще мучений прибавили… Этот дурацкий ТеБай! Окойе! Еще и мама туда же… — Она просто, как обычно, беспокоится за нас. Думает, что я все еще глупый ребенок, а не король, — вздохнул Т'Чалла. — Она все еще винит Баки в смерти отца, — тихо произнесла принцесса. — Знает, что он не виновен, но продолжает винить. Просто отыгрывается на нем за все наши страдания по вине белых… — Но это же бред! Причем здесь он? — вскинулся Т'Чалла. — Все давно уже выяснили. Во всем виноват Земо! — Да, но его здесь нет, а Баки здесь, — вздохнула Шури. — Знаешь, я думаю, что нам нужно связаться с Капитаном. Вызвать его сюда. Это очень поможет Баки. ТЧалла растерянно застыл, глядя на сестру. — Не думаю, что стоит это делать… — наконец выдавил король. Шури посмотрела ему в глаза. — Ему сейчас очень нужен друг! Близкий, родной человек. Мы с тобой на эту роль не годимся. Он хоть и общается с нами уже получше, чем в начале, но близко все равно не подпускает и вряд ли когда-либо подпустит… — Почему ты так думаешь? — А ты бы стал хоть кому-то доверять после того, как тебя семьдесят лет использовали в своих целях, а потом снова втянули в чужую игру и снова использовали, развалив Мстителей и навредив собственному другу? — Но мы же не собираемся его использовать! — Но мы его опять втянули во всю эту байду с Советом и атрибутом! Т'Чалла тяжко вздохнул и опустил лицо. — Это только моя вина… — Не только, тут еще и мама постаралась, но все это как-то не способствует доверию и дружеской любви к нам с его стороны. Т'Чалла вздохнул и сел на край стола перед Шури, сложив руки на груди. — Капитан просил не выходить на связь, наш разговор может перехватить спутник разведчик Старка. Подумай, что будет, если это произойдет? Это слишком большой риск. К тому же, неизвестно, что там у самого Капитана, может ли он в принципе вырваться сюда? Что, если мы рискнем, а он все равно не сможет? Мы заставим его нервничать и переживать и подвергнем риску тайну нахождения Барнса здесь! — Я могу попробовать сбить этот спутник с толку, — чуть оживилась Шури. — Можем зашифровать нашу частоту так, что никакой Старк не догадается, что это человеческие переговоры у него под носом! — А Роджерс догадается? Сможет понять, что это и как его раскодировать? Что он будет делать с этой «супер-пупер шифровкой»? Он вряд ли умнее Старка! — Да, ты прав. Надо было договориться обо всем, пока он еще был здесь, и дать ему дешифратор с собой, — помрачнела Шури. — Может, все же Я попробую его поддержать?.. Я не буду ничего ему приказывать, просить, вообще ничего требовать! Поговорю о чем-то нейтральном, поддержу его, развеселю… — Т'Чалла, это исключено! — закатила глаза Шури. — Ты сделаешь только хуже! Даже, если ты просто придешь и будешь молча стоять с дружелюбной улыбкой и хлопать его по плечу, его все равно это будет угнетать. Вот, если бы ты не был королем, тогда другое дело. — Я был на грани этого… — фыркнул Т'Чалла. — Может, не стоило так бороться за корону? — Тогда Баки сейчас сидел бы под арестом в тюрьме по милости ТеБая или мамы! — возмущенно напомнила Шури. — Да, ты права… — кивнул Т'Чалла, вновь тяжко вздыхая. — Вот возьму, выйду за Баки замуж, и пусть этот ТеБай лопнет пополам от негодования! И Совет вместе с ним! С удовольствием бы посмотрела, как их всех будет бомбить и подрывать под ними сидушки! — неожиданно злобно и яростно выдала Шури. Т'Чалла так и завис на месте, ошарашенно выпучив на нее глаза. — Надеюсь… ты шутишь…? — после долгого молчания, наконец, выдавил он. — Шучу! Но я всерьез продумывала этот вариант как запасной, — Шури отклонилась на спинку стула. — Вдруг он провалит Ритуал? Что тогда? Его вышлют из Ваканды! Это будет катастрофа. Да и вообще, все бы, наконец, от него отстали. Особенно мама… — Мама вряд ли бы отстала… Точнее, мама вряд ли бы это допустила! — все еще ошарашенно глядя, произнес Т'Чалла. — Отпрыскам королевского рода разрешено жениться с четырнадцати лет! — фыркнула Шури. — Благословения родителей мне, слава богам, не нужно. Зато никто больше и вякнуть не посмел бы на принца Ваканды! — Он не стал бы принцем, — глаза Т'Чаллы все еще никак не могли принять прежний размер, хотя он и пытался это сделать усилием воли. — Скорее, ты лишилась бы статуса принцессы. Вот, если бы он стал моим… супругом, тогда да! Он бы был принцем-консортом! Теперь уже глаза Шури увеличились в размерах, она несколько раз моргнула, а потом вдруг громко фыркнула и рассмеялась. — Ты и так чуть короны не лишился из-за обвинений, что он тобой манипулирует! Если ты сейчас объявишь, что женишься на нем… — И что мне сделают? — недовольно фыркнул Т'Чалла. — Хуже, чем есть, точно не станет. Зато Джеймса это защитит от всех нападков. Шури опять фыркнула и рассмеялась, зажимая рот рукой. — Ты не успеешь дойти до алтаря, мама тебя придушит! Вас обоих! Потом вынесет весь мозг и еще раз придушит! Нет, ты не вариант! Король на качающемся троне, который того и гляди корону уронит.…К тому же. у тебя есть невеста! Что Накийя по этому поводу скажет, не хочешь узнать? — Невеста, а не жена! — буркнул Т'Чалла. — Нет, ты серьезно сейчас? — вскинула брови принцесса. — Ну, а почему бы не рассмотреть и этот вариант тоже? На всякий пожарный… — огрызнулся ТЧалла. — Нет, если ты серьезно, то ты точно псих! — выдавила принцесса. — Спасать его таким способом… Ты хоть представляешь, что тут начнется? Да полстраны захочет изгнать тебя вместе с ним куда подальше, а вторая половина кинется тебя защищать, и начнётся гражданская война! А принцесса — свободная девушка, на трон и правление пока не претендующая, ну да, скандально вышла замуж за белого чужака, но для политической арены это даже вполне себе оправдано, этот шаг выглядит более реалистично! — Но это почти ничего ему не даст в юридическом плане! — начиная от чего-то злиться, возразил Т'Чалла. — А со мной он получил бы титул! К управлению страной ему доступ будет закрыт как консорту, поэтому всем возражающим, что их страной управляет белый чужак, можно сразу же успокоиться. Тут даже смысл в «Ритуале Достоинства» отпадает, он и так станет частью королевской семьи, и атрибут ему будет не нужен! И уж тем более ни США, ни прочие не смогут требовать экстрадиции супруга короля Ваканды, так что это защитит его даже за пределами страны! Это решит очень-очень многие проблемы! — И создаст новые… — Если создаст, мы и их решим! Вместе, сообща! На то мы и семья! — Т'Чалла, Т'Чалла успокойся! — ошарашенно вытаращившись на него, выставила ладони Шури. Т'Чалла осекся и, быстро заморгав, уставился на сестру. Некоторое время они молча пялились друг на друга. — Ты ведь несерьезно?.. — вновь настороженно глядя, выдавила принцесса. — А ты?.. — вопросом на вопрос также настороженно ответил Т'Чалла. Шури пожала плечами и тряхнула головой. — Я еще слишком молода, чтобы выходить замуж! Но если будет стоять вопрос жизни и смерти, то я могу, конечно, пойти и на такие жертвы… — Но ты… ты не влюбилась в него…? — вновь осторожно выдавил Т'Чалла. Шури громко фыркнула. — Нет, конечно! Я такой фигней не занимаюсь, у меня полно более важных дел! И тут же сама настороженно выдохнула: — А ты…? Т'Чалла некоторое время буравил ее взглядом, а потом тоже фыркнул. — Что за глупости, Шури! — и тут же развернулся к двери. — Я просто тебе подыграл, чтобы развеселить. Он пошел к выходу, а потом резко обернулся: — Но маме ни слова!