Как достать министра

— Смейся, смейся, Гарри, — бурчит Гермиона, устроившись на диване и тоскливо разглядывая тёмные пятна на коленках. Заклинания очищения если и помогли, то крайне неохотно, смыв черноту, но оставив мутные пятна на одежде. Лицо от чёрной пыли она хоть и старалась отмыть ранее, но с пушистых волос всё ещё продолжал периодически сыпаться уголь и раздражающе пачкал щёки. — Извини, но я теперь просто жду не дождусь отчёта, — ухмыляется друг, плюхаясь на стул, и получая в ответ на сказанное прилетевшую диванную подушку, которую он успевает ловко словить. Гарри смотрит на неё насмешливо, но в то же время очень внимательно, словно их неожиданно совместное веселье каким-то образом даёт некую скрытую подсказку, стирая также этим плохое настроение и разжимая неприятные тиски, которые последние пару дней ощутимо сдавливали рёбра. На самом деле, Гарри даже толком не мог припомнить, чтобы они хоть раз вот так совместно над чем-то настолько открыто потешались, а если такое и было, то чертовски давно — в той прошлой жизни, где смех и радость чаще всего были больше иллюзией спасения от происходящего пиздеца, нежели ощущением настоящей беззаботности и лёгкости бытия. — Это просто полный провал, — стонет Гермиона, сползая ниже к полу и оставляя на диване чёрный след. Её спутанные волосы почти закрывают лицо, а сама она вдруг принимается тяжело вздыхать и внимательно изучать чёрные ногти. — Робардс явно не верит в… — Нарглов? — Нет. — Закон? — Ну, помимо этого. — Так что же? — В меня не верит, Гарри, — бухтит она, запуская пальцы в спутанные волосы и замирая. — Говорю же, это полный провал. — Провал — это когда ты сдаёшься, Гермиона, — бормочет Гарри, копаясь в документах и что-то усиленно выискивая. — А это так, неудача, которую можно исправить, и то, как ты с ней разберёшься — многое может определить. Что-то даже непривычно видеть тебя такой… кхм. Гермиона некоторое время молча изучает его сосредоточенное лицо, пока он не поднимает голову и не встречается с ней взглядом, застигнутый молчанием врасплох. Она кажется грустной и Гарри понимающе склоняет голову. Ему было знакомо это выражение её лица — видел такое не раз в своём зеркале. — Что? — спрашивает наконец она, уставившись на него исподлобья. Ей донельзя странно видеть его таким — напряжённо изучающим бумажки, изнурённым от обработки большого объёма информации и оттого кажущегося таким… взрослым. И почти чужим. Это ещё надо посмотреть, кого из них тут больше непривычно видеть непохожим на себя. — Такой — это какой? — Ну, — потирает он лоб и откидывается на спинку стула, глубоко задумавшись. — Ты же всегда знала, что надо делать. А уж твоей уверенности на десятерых хватало. Гермиона насмешливо улыбается, пока он непонимающе смотрит на неё в ответ. Он серьёзно думает, что они валандались бы целый год по миру, если бы она понимала, что им необходимо предпринять? Да все её знания — результаты ежедневной бешеной зубрёжки и постоянного анализа, а не некое внутреннее тайное знание по устройству мира магии. — Издеваешься, да? Не больше-то я понимала, чем ты, — бормочет она с невесёлой улыбкой. — И давай только вспомним, как ты пытался нас убедить, что Дары Смерти — не сказка? Или что нам стоит наведаться в Годрикову впадину, а я тебя отговаривала? Тут я тебе безобразно проигрываю. — Эм… в чём, не понял? — В умении следовать своему чутью, — сухо отзывается она, неохотно признавая, что если данный навык в ней каким-то образом и умудрился когда-то зародиться не без помощи друга, то уже успел бесславно скопытиться под кипой бесконечной канцелярщины, приноравливаясь жить по законам Министерства. — Идти наперекор разумным доводам. Нарушать правила тогда, когда это нужно, а не только в том случае, когда тебя пытаются заавадить или захватить мир. А с тобой под боком это почему-то выходило донельзя просто и даже самим собой разумеющимся… — Так, похоже, я на тебя просто плохо влияю? — ему неожиданно приятно слышать такое в свой адрес, отчего Гарри отвлекается, ставит локоть на стол, прячет улыбку за ладонью и дерзко взирает на неё из-под своих взъерошенных волос. Гермиона замечает его задорный взгляд, непроизвольно смущается, сползая ещё ниже и закапываясь глубже в собственную копну волос. Ещё как влияет, чёрт побери, вон как своими зеленющими глазами сверкает, вызывая у неё этим далеко не самые правильные мысли. К счастью, под её испачканным лицом не сильно заметны красные пятна, выступившие на щеках, но она всё же старательно принимается следить взглядом за полётом одной из записочек. Интересно, а как бы он отреагировал, начни она Гарри… поддразнивать в ответ? Вряд ли пришёл бы в восторг, если бы подруга принялась бы внезапно эротично взмахивать своей шевелюрой, раскидывая угольную пыль над его бумагами и улыбаясь чёрными зубами. Брр. — Но на самом деле я просто был с тобой и этого оказалось достаточно, чтобы суметь выжить и закончить войну, — произносит он, продолжая изучающе глядеть на подругу. — А ведь говорят, что чаще всего из-за женщин она и начинается. Правда, вряд ли из-за таких чумазых… — снова начинает посмеиваться он, оглядывая её лицо, корча рожу и неожиданно кидая диванную подушку обратно в её сторону. — Ох, прекрати, Гарри, — бурчит она, поймав подушку лицом, вскакивает с дивана и неловко бросает ему быструю улыбку. Вот! Он же может без проблем её подначивать! — Я уже устала краснеть, так что лучше расскажи мне, как продвигается твоя нынешняя работа? По крайней мере, в этом деле я точно не полный профан, а мне необходимо срочно восстановить утраченное достоинство. — И, судя по всему, в очередной раз потоптаться по моему, — бормочет под нос Гарри, на что Гермиона скептически его оглядывает. Потопчешься по нему, как же. — Так ты сумел разобраться в этой куче бумаг? — Я, конечно, так и не понял твою систему, но не сомневаюсь, что она работает, — мрачно отзывается Гарри, почёсывая бороду. — Всё же мне пришлось её немного переделать. Ну, может, не немного, а даже всю… Не смотри на меня так. Тебе нужно расследовать убийства, а не совершать их, помнишь? — Хм. — Вот это — срочное, — он тычет пальцем в крайнюю правую стопку. — А это — пиздец какое срочное, — тычет пальцем во вторую стопку, расположенную левее. — А это, — разводит он руками, победно демонстрируя объёмы последней башни, — нужно было вчера. Или, может, даже позавчера. Брови Гермионы ползут вверх, красноречиво изучая завалы документов. Что ж, это с натяжкой даже можно назвать подобием порядка, тут главное, чтобы их самих за этот хаос не натянули. — На полу что? — Э… думаю, на данный конкретный момент это является неоспоримым украшением интерьера. — А это вон там не мой черновик с докладом по оборотням? Возле мусорной корзины? — щурится Гермиона, уперев руки в бока. — А? А! Так вот он где, — радостно бормочет Гарри, с облегчением вздыхая и хватая его в руки. — Слава Мерлину, не придётся писать самому… Гермиона только закатывает глаза и скрещивает руки на груди. Похоже, он кое-как тут справляется и ему даже не требуется её помощь. Ну и прекрасно, правда? — Ты смотри — с этим ты разобрался и заслужил мешки под глазами, — кивает она ему с натянутой улыбкой, когда он огибает стол, прислоняется к нему, закатывает рукава рубашки и впивается взглядом в доклад. А она старается откровенно не таращиться на красивые мужские руки, покрытые тёмными волосами. Отчего-то становится душно в комнате и в собственном теле. — Да, а мне же их так не хватало, — хмыкает он, уныло обводя взглядом написанное и она с трудом вспоминает о чём речь. — Кхм, а можешь рассказать вкратце про этот доклад? Сроки горят и всё такое… Гермиона оглядела внушительную стопку страниц на пятьдесят и задрала брови. Так-так. Взгляд стал суровым, тем самым, что она использовала ранее на друзьях, когда те принимались отлынивать от учёбы. Правда, Гарри никогда не вымаливал сделать работу за него и крайне редко списывал, максимум — пользовался советами подруги или прочитывал её готовое домашнее задание перед тем, как начать выполнять его самому. Сейчас же он выглядел так, словно накануне не выполнил домашнее задание по Зельям, отчего теперь ярко представлял, как его, словно котёнка, вскоре начнёт макать носом в лужу профессор Снейп. — Когда тебе это нужно, говоришь? — Скоро, — протягивает Гарри, болезненно улыбаясь и неловко ёрзая. Гермиона красноречиво взирает на него, повернувшись всем корпусом и терпеливо ждёт ответа. — Через час, — осторожно произносит он и шутливо вжимает голову в плечи, когда слышит судорожный громкий вздох Гермионы. — Спаси меня! — А я чем занималась все эти годы, — ворчит она, но с трудом сдерживает улыбку, когда выхватывает у него из рук стопку и решительно направляется в сторону стола. — Но писать будешь ты. — Да хоть плясать! — Как ты относишься к диско? — краешек её губ слегка поднимается. Она что, его дразнит? Мерлин! — Э-э-э, худо-бедно, — моргает озадаченно Гарри, хватая бесхозный стул и усаживаясь рядом с ней. — Твист? — Хм. Возможно. Но это уже больше тянет страниц на сто. — Тектоник или может даже танец робота? — Гермиона делает большие глаза и мотает головой, пытаясь отогнать навязчивые образы. — Гермиона, я ещё не настолько отчаялся, — фыркает Гарри, с трудом сдерживая смех и с некоторым замешательством глядя на неё. — Ты в любом случае пожалеешь, если я окажусь на танцполе, а потом просто притворишься, что мы не знакомы. — Ладно, бери перо уже. Я тебе сейчас всё объясню. — Не надо, а то я ещё пойму. — Пиши давай, — хмыкает Гермиона, устраиваясь на своём привычном месте и чувствуя себя увереннее. — И не думай, что я не запомню твои слова про танцы. Гарри достал шариковую ручку и бумажный лист, на что Гермиона только хмыкает. Маги, хоть и порой пользовались маггловской бумагой, но вот с перьев и чернил упорно не слезали. В конце концов, ребята умудрились справиться с докладом за полчаса, накатав чистовик страниц на 15, а Гермиона параллельно напряжённо думала, словно решая для себя некую загадку. Как странно это всё-таки. Вот Рона она любила дразнить и подначивать, в силу того, что тот постоянно то попадал в нелепые ситуации, то брякал что-нибудь дикое и удержаться от ехидства было донельзя сложно. А с Гарри же хоть Гермиона и была всегда предельно откровенна, но всё же по большей части тактична, да и также, как и он, сдержана в плане общения. Слишком уж было много насущных проблем, которые стремились их ненароком убить, а её панический страх постоянная озабоченность грозящими Гарри опасностями не давали толком взаимодействовать с ним как-то иначе. Сейчас она лучше понимала, отчего тот предпочитал больше общество Рона, который дарил ему ощущение той самой подростковой беззаботности и легкомыслия, так Гарри всегда по жизни недостающей. И чем Гермиона совершенно не обладала, сразу родившись серьёзной сорокалетней тёткой, которая озорство и ребячество скверно переваривала по умолчанию, особенно, когда приходилось без конца быть начеку и следить, чтобы Гарри случайно обо что-нибудь не убился. А тот очень старался, надо признать. Так что ничего удивительного, что благодаря Рону Гарри имел более-менее стабильное душевное состояние, а благодаря Гермионе мог оставаться в живых. И она не знала, что в итоге всё-таки оказалось для него самого важнее, ведь Гарри Рону прощал всё и сразу, да и не раз, несмотря насколько сильно тот успел потоптаться по его хребту. А вот по Гермионе Гарри не скучал. Когда она поссорилась с Роном из-за крысы на третьем курсе — Гарри никак не отреагировал на то, что Гермиона отстранилась от них обоих, лишь ждал, когда она наконец помирится с Роном. Когда же Гермиона поругалась с самим Гарри из-за метлы, да и по той лишь причине, что волновалась за него, то тот не общался с ней сколько? Месяца три? Нет, три с половиной… Хоть и извинился после того, как метлу вернули, но прекрасно всё это время проводил и без неё. Не нуждаясь в ней. Пока же она каждую ночь тихо плакала, уткнувшись в подушку и чувствуя себя ненужной. — Гермиона? — Да? — очнулась она, слабо улыбнувшись и посмотрев в его зелёные глаза. Да… да какая к чёрту разница? Это было тысячу лет назад, пусть даже и отзывалось давно забытым ножичком в рёбрах. Но нет, она не собиралась лелеять детские обиды, а и их отношения с третьего курса уже всё же сильно изменились, и после они больше никогда даже не ссорились. Правда, теперь всё же понимала, что, вероятно, стоило бы что-то изменить между ними, если всё же хотела остаться с Гарри в отношениях не в качестве самопровозглашённой наседки. Но если бы только знала как, ведь совершенно не умела быть другой, и от этого затея казалась слишком безнадёжной. Да проще было бы Рона сделать Министром магии, а Люциуса Малфоя возвести в ранг святого. Гермионе казалось, что она ступает на ту же тропинку, которая ведёт по кругу, но была ли она против этого? Скорее нет. Ведь гораздо хуже, когда тропинка внезапно заканчивается и ведёт в никуда, а на это она не была готова решиться и вряд ли когда-нибудь будет. По крайней мере, можно попытаться протоптать новую дорожку. Но для начала неплохо было бы хотя бы начать с азов. Помыться там, например. Возможности это осуществить пока не было, но самые стоящие вещи в жизни — всегда чаще всего самые трудные, верно? Нужно всё-таки душевые устроить. — Знаешь, я думал: «Если Гермиона придёт сюда не для того, чтобы убить меня, то я не знаю, что она будет делать…» — и вот это действительно вгоняло в ужас! — вдруг говорит Гарри, криво улыбаясь и с опаской косясь на притихшую подругу. Он наклоняется чуть вперёд, вглядываясь в её неожиданно потемневшее лицо и надеясь, что в этом виновато только незапланированное купание в куче угля. — Что у тебя с лицом? Это не из-за меня? Почему молчишь? — Слова подбираю. — Какие? — Цензурные. Гарри сделал большие глаза, поджал губы и замолк, продолжая напряжённо следить за девушкой, которая сидела напротив него не шевелясь и не моргая. Он не был уверен, что та его по-настоящему простила за нынешнюю ситуацию, но всё же пришла к нему и даже умудрилась повеселиться, несмотря на собственное негодование и обиду на друга. Это говорило о многом, по крайней мере, для него. Гарри осторожно протягивает руку, проводит большим пальцем сначала по её левой щеке, а потом правой, замечая, что Гермиона принимается изумлённо моргать и поднимать брови в удивлении от такого неожиданного жеста. — У тебя что-то на лице, — усмехается он, откидываясь на спинку стула и скрестив перед собой пальцы. — Очень смешно, — закатывает глаза Гермиона, сердито сверкнув глазами, но Гарри замечает её растерянность. — Не даёшь мне как следует продумать способы твоего убийства? — И ты думаешь я в это поверю? — насмешливо отзывается он, собирая брови домиком. Убийства, как же. — Нет, радость моя. Но это не значит, что я вру, — едко отвечает ему Гермиона и Гарри проглатывает последующие слова, озадаченно переваривая неожиданное обращение. — Скажи-ка мне, сколько мы уже знаем друг друга? — Хм. А люди по-настоящему знают друг друга? — Туше. — За такими вопросами обычно следует обсуждение плана по захвату и установлению мирового господства, Гермиона. — Как грубо. Предпочитаю называть это… оптимизацией, — деловито сообщает она, мило улыбаясь, а Гарри смеётся. — Нет, я говорю не о диктатуре, но сейчас мне даже нравится эта мысль. По крайней мере, мы наверняка смогли бы сделать всё так, как было бы лучше для всех. — Знаешь, что-то я не жажду идти по стопам Волдеморта, — морщится Гарри и почёсывает бороду. — Ты статей в «Пророке» начиталась что ли? — «Гарри Поттер — наш новый Властелин»? — с иронией спрашивает она, скрестив руки. — Читала. Смеялась до слёз дня три. Ей что, было мало твоей биографии? — Ты про ту макулатурку, где я показан слабовольным хлюпиком, выросшим в чулане, и который просто оказался загнанным в угол могущественным старым интриганом в силу податливого детского умишка? Ах да, там ещё было что-то про ощущение собственной неполноценности, — сухо произносит он, скрипнув зубами. — И только не говори мне опять, что доля правды в этом есть. — Чуть-чуть, — слабо улыбается Гермиона, с досадой глядя на то, как Гарри хмурится. — Дамблдор так-то неслабо свою лапу приложил, чтобы отпинать тебя в нужную сторону. — Он просто помог мне сделать то, что было необходимо и что я и сам хотел сделать, — Гарри негодует, отводит взгляд. Он что, какая-то безвольная кукла? С его-то характером? Да он с детства уже подозревал, что впереди его может ждать крайне незавидная судьба, как только Волдеморт из головы Квирелла вылупился. А Дамблдор всё-таки был лучшим помощником в том деле, которое его ждало, нечего тут харчами перебирать. — Я знаю, Гарри, не злись, — виновато произносит Гермиона, потрепав его за плечо. — Мне можешь даже не рассказывать. Похоже, Скитер просто решила отомстить за то, что ты отказался говорить о своей жизни для её книги, и в очередной раз принялась поливать тебя грязью. Нужно будет занести в список дел разработку правового акта по запрету написания биографий без соответствующего разрешения главных участников событий… А твою биографию можно будет из продажи изъять, нужно только как следует продумать как, — бормочет она, задумавшись. Гарри недоверчивым взглядом смотрит на неё несколько секунд, после чего аккуратно берёт её ладошку в свою, отчего Гермиона вздрагивает. — Забудь о Скитер. Я думаю, у нас есть проблемы поважнее, — девушка от этих слов хмурится и старается не думать о руках Гарри, которые сжимают её пальцы в своих. — Ты ещё злишься на меня? Но не успевает Гермиона и рта раскрыть, как в кабинет стучатся и через секунду в неё просовывается голова Сьюзен: — Гарри, ты ничего не забыл? Кингсли тебе сейчас голову оторвёт! О, рубашка таки подошла? Здорово! Э-э-э, добрый день, мисс Грейнджер. — Здравствуй, Сьюзен, — приподнимает бровь Гермиона, косясь на рубашку Гарри. Так Боунс теперь ему рубашки покупает?! Что ж, что ж. Теперь уже с уверенностью и обречённостью уже можно сказать, что это ревность. И некоторая обида на тот факт, что кто-то может заботиться о нём вместо неё! Дверь закрывается, а Гермиона, вежливо улыбаясь, высвобождает пальцы и встаёт. Слова «Жизнь слишком коротка, чтобы обижаться» и «Когда находишь человека, который придает твоей жизни смысл, то всё остальное не так уж важно» встают костью где-то поперёк горла, так что ей ещё об этом нужно как следует подумать. Может, пообижаться как следует не так уж плохо? — Пожалуй, мне пора бежать, — бурчит Гарри, тоже вставая. — Инквизитор не любит, когда опаздывают на назначенные пытки. Надеюсь, без тебя я как-нибудь часок продержусь. — Ладно, только не радуйся так уж явно, — криво улыбается она, и Гарри успевает заметить странную печаль во взгляде, которую она явно пытается скрыть. Его снедает чувство вины и он произносит: — Мы пообщаемся позже, хорошо? — Конечно, Гарри. Покажи Кингсли, кто тут Властелин! Гарри фыркает и скрывается из поля зрения, пока Гермиона провожает его безрадостным взглядом. Но позже она весело смеётся, когда видит в зеркале боевой раскрас на щеках в виде полосок, который Гарри ей оставил своими пальцами. Так что ей срочно нужно заняться важными делами — отловом сектантов и серийного убийцы.

***

— Я не хочу туда, идти, Гермиона, — стонет Гарри, упираясь и пытаясь вырваться из стальной хватки подруги. Она буквально тащит его за собой на буксире. — Ну Гарри, ну давай, там же столько всего интересного! — увещевает его Гермиона и глядит на него горящим взглядом, который возникал у неё каждый раз, когда она находила какую-нибудь интересную книгу. — Там Кингсли, Сьюзен… Ты взял обед? — Я уже ел на этой неделе, — уныло произносит Гарри, ковыряя носком пол. — О, Гарри! — радостно приветствует его Кингсли, распахивая дверь и радушно раскрывая руки навстречу. — Это же наш помощничек! — Гарри, что нужно сказать? — Здрасьте, Министр, — бурчит под нос Гарри, не поднимая взгляда. — Он немного переживает, Министр. — Ничего, я всё понимаю, — лучится Кингсли и понимающе склоняет голову. — Но у нас же запланировано столько всего интересного! Будем писать отчёты, оближем несколько важных задниц, попьём мочу гиппогрифа! Пойдём, радость моя! Кингсли хватает хнычущего Гарри за локоть и втаскивает к себе в кабинет. Гарри на прощание обречённо машет Гермионе рукой и скрывается в помещении. Гарри в холодном поту просыпается в своей постели. Так, ладно, со сном тоже пора завязывать — пожалуй, он и спал уже достаточно на этой неделе.