***
Влетев на нужный этаж дома, Гарри проносится по коридору и упирается носом в дверь. — Гермиона, — стучит он, — открой! Всё ещё злясь на её тихий утренний побег, он едва не пропускает донельзя важную деталь — входная дверь в квартиру отчего-то оказывается не заперта. Нет, с виду она даже казалась вполне целой, но едва заметное жжёное пятно на косяке, странный подпалённый запах дерева, который он учуял только потому, что уткнулся носом в преграду, а также чутьё мракоборца, заставляют неслабо его напрячься и достать палочку. Едва слышно произнеся «Гоменум ревелио», он убеждается, что в квартире находится один человек. Так-так. Но Гермиона ли? Осторожно и тихо раскрыв дверь, он оглядывается, но не видит ничего подозрительного и поэтому медленно входит, держа палочку наготове. Ему кажется, что в полнейшей тишине он слышит чьё-то негромкое судорожное дыхание и усиленно пытается понять, откуда же оно доносится. Слух услужливо подсказывает, что звук раздаётся со стороны ванной комнаты и Гарри, бесшумно передвигаясь, крадётся в ту сторону. Ладно. Ладно. Возможно ли, что там одна лишь Гермиона и сейчас выйдет крайне неловкая и идиотская ситуация? Но ведь лучше лишний раз не рисковать — выломанная входная дверь всё ещё кажется ему дурным знаком, а вот возможная постыдная ситуация со временем вполне себе забудется. Хотя может, это сама Гермиона с похмелья забыла или потеряла где-то ключи от квартиры, а потом просто-напросто попыталась проникнуть домой? Но он решительно взмахивает палочкой и распахивает дверь в ванную комнату, после чего тут же слышит судорожный всхлип подруги, которая сидит в ванне, наполненной странной зелёной жидкостью (это же пена, да?). Едва завидев его, Гермиона тут же срывающим голосом вскрикивает: — Гарри! Сзади! Но что-то невидимое уже нападает на него со спины, сбивает с ног, отчего у Гарри перехватывает дыхание. Нечто с силой сдавливает запястье, словно зажав его ногой, после чего следует удар по рёбрам и последующее вырывание палочки из пальцев Гарри. Да какого чёрта «Гоменум ревелио» не сработал?! Гарри с досадой стонет и трёт занывшие рёбра. Прищурившись, он пытается отыскать взглядом нападавшего, но не видит ничего странного или подозрительного. Он оборачивается, смотрит на Гермиону, которая обеспокоенно глядит на него, но качает головой, как бы говоря, что и её палочка оказалась в руках врага. Зато Живоглот, неожиданно появившийся в поле зрения, встаёт на дыбы и яростно шипит куда-то в сторону книжной полки, поэтому, мгновенно вскочив, Гарри тут же бросается в ту сторону, но всё же не натыкается на искомое. С досадой ругнувшись сквозь зубы, он, внимательно следя за Живоглотом, пытается следовать его подсказке. Заметив, что цель явно движется в сторону выхода из квартиры, видимо, в итоге решив всё-таки скрыться, Гарри бросается наперерез и сбивает странное существо с ног, а после они некоторое время яростно борются. Но сражаться с невидимым противником оказывается донельзя тяжело и тот умудряется ткнуть Гарри в глаз, из-за чего цель в какой-то момент выскальзывает из хватки и снова пытается скрыться. Живоглот, громко и неистово зашипев, эффектным прыжком спрыгивает со спинки дивана и вцепляется во врага мёртвой хваткой. Словно повиснув в воздухе, его шатает из стороны в сторону под яростное рычание жертвы и Гарри понимает, что та снова направляется к выходу из двери в попытке скрыться. Ну уж нет! Какой-то урод посмел ворваться к Гермионе в квартиру, умудрился отобрать у него палочку и собирается нагло сбежать?! Чёрта с два он его упустит! Ощущая в сердце клокочущую ярость, Гарри понимает, что не успевает добежать до цели, которая уже распахнула входную дверь, поэтому, чувствуя странное напряжение в ладони, он отчего-то непроизвольно взмахивает рукой на бегу, со всей скоростью бросаясь в сторону невидимого врага. Но не успевает до него добраться, как внезапно слышит крик и видит, что Живоглот слетает на пол, отпустив цель, и теперь Гарри уже может схватить её и как следует проехаться кулаком, на что в ответ слышит стон, а после наконец умудряется отыскать свою палочку, которая оказывается спрятана в каких-то складках невидимой ткани. Гарри произносит связывающее заклинание и только после этого тяжело выдыхает, прижимая кончики пальцев к повреждённому глазу. — Ревелио, — но ничего не происходит. — Попробуй Специалис, — доносится из ванной тихое. Она явно видела из-за открытой двери всё происходящее, но отчего-то по-прежнему находилась в ванне, не сделав ни единой попытки помочь и даже не издав ни звука за всё это время. В груди зашевелилось нехорошее подозрение. — Специалис ревелио! Тут же перед его взором появляется обездвиженный мужчина, который с ненавистью во взгляде взирает на него, будучи по-прежнему связанным. Светлые, чуть рыжеватые волосы топорщатся во все стороны от произошедшей схватки, на лице кровоточат рваные царапины благодаря когтям Живоглота, а на щеке сияет фиолетовый круглый синяк. Одет нападавший был крайне скудно, отчего непроизвольно вспомнился Римус Люпин, но холодные голубые глаза не имели ничего общего с внимательным глубоким взглядом погибшего профессора и друга. А уж странные талисманы с рунами, которыми буквально полностью обвешан нежданный гость и вовсе вызывали отторжение. Судя по всему, именно с их помощью он сумел проникнуть в квартиру Гермионы и отразить «Гоменум ревелио». — И кто ты такой? — недружелюбно интересуется Гарри, ощущая ноющие костяшки пальцев и рёбра, не говоря уж о страшно саднящем глазе, который вовсе не хотелось открывать. Да, довольно непривычно всё-таки махать кулаками, настолько привыкнув к сражениям с помощью магии, пожалуй, стоит всё-таки записаться в какую-нибудь секцию по борьбе. Но тот не отвечает и Гарри, решив, что это подождёт, раздражённо взмахивает палочкой, волоча за собой связанное тело. Сделав несколько быстрых шагов, после которых он оказывается подле Гермионы, Гарри быстро присаживается рядом на корточки. — Эм… Водичка настолько хороша? Но Гермиона смотрит на него тяжёлым, даже тоскливым взглядом и, с трудом подавляя нахлынувшие чувства, сглатывает комок в горле и негромко отвечает: — Не могу… встать. — В чём дело? — он чувствует, как в душе зарождается тревога, глядя на её отчего-то вялое выражение лица и полное отсутствие попыток шевельнуться. Неужели смущается? Нет… нет, вряд ли дело в этом. — Он… что-то влил в воду, — тихо говорит она, отвернувшись, не в силах больше выносить напряжённый взгляд зелёных глаз. Гермиона хоть и старалась держать себя в руках, но сердце бешено колотилось в груди, а голос непроизвольно сел. — И я не могу… не могу… — Пошевелиться? — также тихо спрашивает Гарри, судорожно оглядывая зелёную воду, которая становилась с каждой минутой всё ярче и ярче, практически скрывая силуэт её тела. Нет, это всё-таки не пена для ванны... — Что это? — Какое-то зелье, от которого застыла вода и теперь она словно засохший цемент. И я чувствую, как оно словно высасывает из меня все силы, — она пытается улыбнуться, но улыбка выходит едва заметной и донельзя слабой. Гарри судорожно сглатывает, глядя в её сонные глаза, но она снова опускает их, чувствуя, что поддаётся отчаянию, которое настигло её, когда невидимый посторонний вломился в её квартиру и незаметно влил в воду проклятое зелье, пока она дремала. Лишь услышав тихий смех подле себя, она с дико колотящимся сердцем в панике распахнула глаза, осознав, что находится в квартире не одна и что её тело неожиданно совершенно перестало слушаться, едва Гермиона попыталась было схватить палочку с рядом стоящей тумбочки. — И не вздумай даже касаться поверхности. Боюсь, что даже заклинания могут не сработать… Да, не знаю я, что это, Гарри, первый раз такое встречаю, не смотри на меня так. — Первый и последний, — вдруг раздаётся смешок позади и Гарри, скрипнув зубами, резко встаёт и устремляется к нападавшему. Схватив за грудки, он трясёт его и рявкает: — Что это за чертовщина? — Я назвал его «Настой Авады», — торжествующе произносит злоумышленник и Гарри замечает, как тот гордо приподнимает подбородок, произнеся эти слова. — Пока не идеальное и срабатывает не сразу, но… Авады? Авады?! Гарри не дослушивает, отпихивает его, снова панически бросается к ванне и пытается припомнить все известные ему заклинания. Ни «Финита», ни «Финита Инкантатем», ни «Асцендио», ни чары осушения, ни какое-либо ещё заклинание не дают ни единого эффекта. Гермиона, также подсказывает ему, перебирая все известные ей заклинания, но в итоге с силой зажмуривается, признавая, что заклинания действительно не срабатывают. — Вздумал бороться со смертью, а? Гарри с трудом сдерживает горькую усмешку. Бороться. Не раз он с нею боролся. Хоть сейчас и ощущал с трудом контролируемый ужас, от которого неожиданно возникает в руках дрожь, а на лбу выступают капельки пота. Нечто похожее с ним происходило и тогда, когда Гермиона оказалась в лапах Беллатриссы и он слышал её крики боли, которые буквально оглушали, словно находясь прямо в его голове. Гарри снова пытается лихорадочно перебрать всевозможные варианты, но вскоре всё же осознаёт, что если даже Гермиона уже не может ничего придумать, то пришло время для крайних мер. Да и плевать, что там будут за последствия. Плевать, что это незаконно. Мелочи. Ерунда. Гарри сжимает зубы, решительно нависает над злоумышленником и тихо произносит: — Империо, мудила, — Гарри слышит, как Гермиона громко втягивает воздух в лёгкие, услышав заклинание, но та не издаёт больше ни звука. Он также убирает путы, высвобождая противника. — Снимай плащ со своими оберегами. Отлично. А теперь первый вопрос! Сколько у нас времени, прежде чем… прежде чем случится непоправимое? — Минут пятнадцать, не больше, — остекленевший взгляд связанного парня бездумно и неподвижно останавливается на нём, и Гарри с трудом сдерживает бешенство, глядя на ублюдка в ответ. Безумно хочется применить ещё и Круцио, но времени для этого совсем нет. — Есть противоядие? — Его можно изготовить… — Есть или нет? — Готового нет. — Ещё способы? — Не думаю. По крайней мере, я не знаю о них. — Что если я к чертям собачьим просто разнесу эту ванну?! — Не гарантирую, что это сработает. И в любом случае яд уже проник в тело. — Как можно избавиться от этого… настоя? — Дома у меня имеется готовое зелье для этого. — И для чего оно тебе?! — Чтобы после высвободить оттуда жертву, конечно же. — Сколько займёт готовка противоядия? — Минут десять, если имеются потенциальные заготовки. — У тебя имеются? — Конечно. Я ведь зельевар. — Оно… сработает? — Гарантий нет. Я не изготавливал его раньше. — Блядь! — ругается Гарри, проведя рукой по лицу. — Гермиона! — Всё нормально. Но сейчас сюда явится отдел борьбы с неправомерным использованием магии и повяжут тебя прежде, чем сумеют разобраться в произошедшем. — Ты права, — он подскочил к ней, заглянул в родные карие глаза. — Гермиона, я вернусь с противоядием, вытащу тебя из этой проклятой ванны и всё будет в порядке! — Я знаю, Гарри, — Гермиона ободряюще улыбается ему и кивает. Он видит, как она старается сохранять хладнокровие и не впадать в оцепенение, но всё же страшно опасается оставлять её здесь одну. — С мной всё будет хорошо, беги. — Я… — он на мгновение задержался, направляясь к выходу из ванной. — Я мигом вернусь. Ты даже не успеешь сказать «Тыквенный пирог». — Тыквенный пирог, — усмехается она, ласково глядя на него. Возможно… возможно, она видит его в последний раз. — Ну может и не так быстро, — мрачно отзывается Гарри, сжав палочку в руке, отчего она возмущённо отзывается красными искрами. — Расскажи обо всём прибывшим, пусть сразу же пришлют колдомедиков. А я отправлю Патронуса кому-нибудь из наших. Но если они и будут что-то предпринимать, то очень осторожно — всё же это слишком опасно, а зелье плохо изучено и даже этот мудила толком не знает, что может случиться. — Я дождусь тебя, — кивает она, серьёзно глядя на него, на что он отвечает напряжённой улыбкой, а после убегает с тяжёлым сердцем, что с силой сдавливало грудную клетку. Схватив неподвижного и втыкающего в стену зельевара, он узнаёт у него нужный адрес и они аппарируют из квартиры. Гермиона закрывает веки и закусывает до боли губу, сдерживая слёзы паники. «Всё хорошо, Гарри вернётся. Всё получится, это же Гарри. Ведь он же появился здесь, когда я даже и не надеялась на спасение», — повторяет она себе, не моргая глядя на всё зеленеющую воду. «А цвет воды почти такой же, как цвет его глаз. Как бы ужасно это не звучало».***
Гарри лихорадочно метался по бедно обставленной квартире, в которой царил лютый беспорядок. Он неотрывно следил за невозмутимым зельеваром, который размеренно готовил противоядие, так аккуратно разделываясь с ингредиентами, что будь здесь Снейп — тот был бы в восторге настолько, насколько вообще может быть в восторге этот мрачный саркастичный профессор. Зелье, которое сумеет растворить проклятую закаменевшую воду отыскалось же довольно быстро, а вот с противоядием ублюдок мешкался, явно не будучи уверен, что сумеет всё-таки его приготовить, учитывая, что подобное тому вряд ли когда-нибудь требовалось или потребовалось бы в принципе. — Пошевеливайся! — шипит Гарри, наматывая круги вокруг него и тяжело дыша. — У тебя пять минут! — Противоядие по Третьему закону Голпалотта не имеет чёткого состава. А зелье требует наличия уникального ингредиента против моего «настоя Авады», о котором я могу лишь подозревать. Я не могу гарантировать, что оно сработает, даже если сумею понять, какой ингредиент необходим. И поэтому мне требуется несколько минут на раздумья. — Раздумывай в ускоренном темпе! — скрипит зубами Гарри, окидывая взглядом худого парня, и с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. Зельевар кажется осунувшимся, а тёмные круги под глазами говорят о том, что тот, судя по всему, явно много времени проводит за своим любимым занятием, что внушает Гарри неслабую надежду на то, что он в итоге сможет справиться с поставленной задачей. — Стараюсь максимально быстро. Едва он это произносит, как входная дверь внезапно скрипит, после чего в коридоре раздаётся шум, а вслед за ним и старческий голос: — Хэй, Элиэзер! Да ты опять устроил тут погром! Гарри, чертыхаясь сквозь зубы приказывает зельевару молчать и скрывается за полуприкрытой дверью в комнату. Элиэзер, значит? Чёрт, да как же не вовремя заявился этот гость! Посетитель кряхтя заползает в комнату, хмуро оглядывает устроенный беспорядок и напряжённо закидывающего огненные семена в варево парня. Старик с кустистыми бровями недовольно цокает и спрашивает у Элиезара: — Опять зелья варишь? А что с твоей девкой-то случилось, вроде ещё вчера планировал до неё добраться? Пора осуществлять доставку, а? Но тот молча продолжает помешивать в котле варево, из которого доносился довольно специфический аромат, чем-то похожий на сладковатый запах летучих шипучек, возникший, судя по всему, от жала веретеницы, которая также была ингредиентом этой всем известной сладости. Гарри, криво улыбаясь, тихо выбирается из-за укрытия и без усилий расправляется с вошедшим, безжалостно сбив его с ног, отчего тот вскрикивает, тяжело падает на пол и ошарашенно смотрит на нежданного гостя, после чего быстро оказывается максимально туго связан и с кляпом во рту. Похоже, старик очень даже в курсе мерзких делишек этого Элиэзера, а значит, и сам имеет отношение к преступлению. Или преступлениям. Уж не тот ли самый маньяк, что пару месяцев назад начал творить свои злодеяния? Когда Элиезар протягивает пузырёк с готовым зельем, то Гарри решает разобраться с этим вопросом позже, поэтому, схватив противоядие, он тут же аппарирует с ними обоими обратно ко входу в квартиру Гермионы. Ворвавшись внутрь, он замечает вскочившую с бледным лицом Фэй, отряд из отдела магического правопорядка и пару колдомедиков, но рявкает лишь: — Этих, — махнув рукой в сторону двоих пленников, — прямиком в Азкабан! Но сначала узнайте рецепты этих зелий и срочно свяжитесь с портретом профессора Снейпа в Хогвартсе! Остальные молча расступаются, пропуская его, а он бросается вперёд, распахивает полуприкрытую дверь в ванную комнату и мгновенно холодеет. Гермиона полулежала в ванне с закрытыми глазами, которая уже была заполнена ярко-зелёной сверкающей консистенцией и сверкала не хуже изумруда. Мгновенно подлетев ближе, Гарри тут же выплёскивает раствор в ванную и, аккуратно придержав голову девушки, вливает противоядие ей в рот. После чего напряжённо застывает в мучительном ожидании. Но ничего не происходит. Ничего, чёрт побери! — Гермиона, — бормочет он, касаясь её коротких волос и убирая их с белого, как лист, лица. Её губы были сухими и донельзя бледными, даже чуть отдавая синевой, что казалось ему довольно поганым признаком. Дыхание слабое, едва заметное, кожа невероятно ледяная. Он осторожно, но отчаянно касается её нежных щёк, лба, скул и на мгновение закрывает глаза, с ужасом думая о том, что это может быть последним воспоминанием о ней, которое навсегда отпечатается картинкой на веках, стоит ему лишь в очередной раз прикрыть глаза. Таким леденящим и ковыряющим острым ножом душу воспоминанием о Гермионе. О его родной Гермионе, которую он подвёл! Которая всегда спешила ему на помощь, не взирая ни на что, всегда была готова выслушать его и помочь, всегда находилась на его стороне, даже против всего мира, а он… — Не смей меня оставлять, Гермиона. Ты обещала дождаться, — едва слышно говорит он, тяжело опираясь о бортик ванны. Вода по-прежнему не выглядит жидкой, хоть и застывшая субстанция неторопливо светлеет, но Гарри всё же это мало утешает. — Я знаю, что только я виноват в том, что ты сейчас в таком состоянии, — в отчаянии произносит он, прижав ладонь к лицу. — Из-за какого-то дурацкого спора мы с тобой оказались в этой нелепой ситуации с работой. Но теперь мне это всё кажется такой неважной ерундой! Я уже даже готов писать эти проклятые отчёты круглыми сутками, если бы это могло хоть что-то исправить. Но лишаться тебя? Не уверен… не уверен, что смогу с этим справиться. Конечно мне и Сириус был чертовски дорог, но мы практически не знали друг друга и я, хоть и с трудом, но сумел всё же пережить его смерть. Как и смерть Люпина. И многих других. А ты… Я не смогу… не смогу стереть из души и памяти то, что стало её частью, я не хочу остаться без тебя, не хочу, не… — Мистер Поттер, — Гарри вздрагивает, очнувшись и оборачивается, совершенно забыв, что находится здесь не один. Седой колдомедик озабоченно глядя на него, продолжает: — Мы уже попробовали несколько способов и даже заклинаний, но… Вы уверены, что ваше зелье сработает? — УВЕРЕН ЛИ Я?! — буквально орёт он, вскакивая, сжав кулаки и ощущая, как дрожит от беспредельного ужаса и неконтролируемого шока всё тело. — Да ни в чём я не уверен! Гарри застывает, словно каменное изваяние и неожиданно чувствует себя снова одиноким потерянным и беспомощным мальчишкой, каким был до своего одиннадцатилетия. Острое чувство невосполнимой потери и буквально разорвавшегося на куски сердца разъедают нутро и вырывается из ребёр рваным дыханием. Неужели он больше не увидит её строгого выражения лица, с которым Гермиона всегда принималась объяснять что-либо или поучать? Её звонкого смеха, как тогда, когда они сумели повеселиться, вспоминая первый неудачный рейд подруги? И как же жаль, что в Хогвартсе Гарри не злил Гермиону в шутку. Хоть на работе при окружающих Гермиона и вела себя с ним довольно сухо и довольно официально (ведь они, вроде как, взрослые), но ему понравилось её дразнить, а порой и вовсе допекать, и после наблюдать, как она сердито сверкает глазами в его сторону, с трудом сдерживаясь, чтобы не накидать пачку проклятий. А уж когда она принялась забрасывать его оладьями, когда Гарри как следует вывел из себя? Оказывается, это чертовски весело… «Было весело. Было. Было...», — стучало в голове. И он так и не узнал, испытывает ли Гермиона к нему что-либо, помимо желания, которое она проявляла, оказавшись под градусом... — Гарри? — раздаётся слабое и он тут же резко поворачивается к ней. Облегчение мощной волной накатывает на измученное заледеневшее сердце и Гарри едва нервно не смеётся от испытываемой нервозности, чувствуя, как колени перестают его держать. — Ты… чего развопился… Гарри же мгновенно подлетает к ней, вытаскивает безвольное тело из посветлевшей воды, которая наконец снова стала жидкой, и обёртывает полотенцем, что подаёт ему Фэй. Обхватив хрупкое тело подруги руками и чувствуя, как намокает рубашка, Гарри встречается с нежным взглядом напротив. Увидев застывшие слёзы в любимых зелёных глазах, которые всё ещё были полны нестерпимой боли и безмерного ужаса, её сердце пропускает удар, и Гермиона совершенно забывает о собственной слабости в теле, неотрывно глядя на Гарри. — Всё будет хорошо и ты ни в чём не виноват, — тихо и с трудом шепчет она, чтобы услышал только он. — Откуда ты знаешь? — Когда в кино так говорят, то всё сразу налаживается. Гарри натянуто усмехается, прячет лицо в районе её шеи и бормочет: — Прекращай меня успокаивать, это ты здесь пострадала. Тебя сейчас же нужно отправить в Мунго. А меня там же заодно поселить в палату с Локонсом — я, видишь ли, всё ещё опасаюсь тронуться рассудком. — Гарри? — Да? — Ты что, использовал невербальное беспалочковое заклинание, когда сражался с ним? — Похоже на то. — Научишь? — Понятия не имею, как это произошло… — Вот с тобой так всегда, — ворчит она, нежась в крепких объятиях Гарри, а он только с трудом выдавливает из себя тяжёлый болезненный смешок. Закутав её в тёплый махровый халат и подхватив на руки, Гарри, с трудом контролируя мёртвую хватку своих пальцев, аппарирует вместе с колдомедиками в Мунго.