Как достать министра

— Ну Гермиона, ещё немного. — Да в меня уже не лезет, Гарри, уже даже дышать тяжело! — Ещё столько же осталось, что ты упрямишься? — Слушай, я взрослая самостоятельная женщина и могу сама решать, что мне делать. И всё же, пожалуйста, пожалуйста, можно я… можно я не буду? — Так ты решила противиться советам врачей? Ну да, это же та-ак по-взрослому. — Гарри, ну отстань, я не собираюсь тут кормиться с ложечки как… Умрххф… — Ну Гермиона, давай — за маму, за папу… — Гарри! — За рыжего агрессивного засранца… — Рон не… — Я про Живоглота. — Оу, ладно, ну за него, пожалуй, можно. — Конечно, с таким котом тебе же даже защитные чары для дома не сильно требуются. Гермиона с кривой усмешкой на губах смотрела на Гарри, вяло жуя невкусную кашу. Несмотря на своё уставшее и довольно осунувшееся лицо, в домашней просторной футболке и с растрёпанными волосами она выглядела донельзя мило и уютно, но Гарри буквально физически ощущал, что подруга в подобном неприглядном виде чувствует себя перед ним максимально неловко, если даже не уязвимо, отчего то и дело по горло заматывалась в одеяло. Но всё же она не прогоняла его, что не могло не радовать, ведь сейчас Гарри совершенно не хотелось оставлять её одну. Министр понял и согласился отложить слушанье по делу о маньяке, перенеся его до момента, когда Гермиона придёт в себя. И хоть Гарри уже и так несколько ночей провёл возле её больничной койки, ежесекундно убеждаясь, что она поправляется, но сильно смущал таким непривычным вниманием саму Гермиону. Та от осознания данного факта то и дело поджимала губы и отводила глаза, но в глубине души, безусловно, тихо радовалась его присутствию поблизости. Пусть большую часть времени и находилась либо в отключке, либо ощущала дикую слабость и с трудом ворочала языком, но мысль о том, что Гарри здесь, рядом и так открыто волнуется о ней, окутывала мягким теплом и давала спокойно спать по ночам. А спустя несколько дней она наконец очнулась вполне бодрой, и это утро как раз проводила с Гарри в полном сознании, который по-прежнему украдкой следил за её состоянием, развалившись на стуле напротив. Всё утро Гермиона то и дело ловила дотошный взгляд друга на себе, но Гарри тут же опускал глаза, едва замечал, что Гермиона вопросительно на него взирает, и принимался усиленно интересоваться то своими руками, в которых была тарелка, то одиноким растением в углу комнаты. Всей кожей ощущая нервозность друга, которая уже начала передаваться и ей, она принялась глубоко вздыхать и, в конце концов, сурово на него уставилась, намереваясь прямо узнать, что с ним творится. — Гарри? — Да? — вырвавшись из своих мыслей, он настороженно перевёл на неё слегка остекленевший взгляд и натянул на губы вымученную улыбку. Она изучала его родное лицо своим внимательным взглядом и Гарри ощутил, как непроизвольно задёргался глаз. Таки да, плохо он переносил, когда ему в душу лезли, тут хроническое. — Решила быть хорошей девочкой и всё-таки доесть свою овсянку? — Сам ешь этот помёт дракона, — Гарри едва не поперхнулся, когда она проворчала это, скрестив руки и хмуро оглядывая его помятый вид. Он вообще переодевался? — Ты в порядке? — Да почему… — брови сошлись у него на переносице и он недовольно сморщил нос. — Почему ты спрашиваешь это у меня? — Потому что ты явно сам не свой. — Ты имеешь в виду, как в те времена, когда моя жизнь принадлежала не мне? Хм, кажется нет, это в прошлом, — увильнул он от ответа. Она не ответила, лишь глядела, как Гарри мрачно доедает пресную овсянку. Тот даже не морщился от её вкуса, вернее его отсутствия, будучи совершенно непривередлив, и продолжал меланхолично жевать, параллельно бездумно сверля взглядом её острые коленки, скрытые под одеялом. «Не моргаешь и глаза свои шикарные от меня прячешь», — печально думала Гермиона, ярко ощущая, как желает хотя бы дотронуться до него и провести рукой по вечно всклокоченным волосам и колючей щеке, лишь бы убедиться, что он снова не примется самобичеваться в стиле Добби. Да таким же только волю дай, неудивительно, что эти двое так поладили друг с другом в своё время, два носка пара. — Так где же ты откопала этого мерзавца? — поинтересовался Гарри в попытке сменить тему и сполз ниже по стулу, чтобы вытянуть ноги вперёд и скрестить их перед собой. Положив тарелку на живот, он продолжил безэмоционально ковыряться ложкой в еде. Гермиона покосилась на него из-за спутанных прядей волос, сцепила пальцы похолодевших пальцев и слабо улыбнулась. Ей совсем не хотелось обсуждать сейчас дела, слишком уж она переживала о душевном состоянии друга. И о своём, конечно же, но как и обычно, гораздо, гораздо меньше. — Аналитическая работа, Гарри. — «Если ты понятия не имеешь, какой хернёй занимаешься — назови это аналитической работой», — буркнул он, не поднимая взора и продолжая сверлить взглядом тарелку. — По крайней мере, так говорят мракоборцы. — Которым следовало бы уделять такой работе как раз больше внимания, не говоря уж о том, чтобы разбираться во всех… маггловских штучках, — отозвалась строго Гермиона, тут же начиная заводиться и яростно сверкать глазами. — А то лишь бы задницы круглосуточно кому-нибудь надирать, словно гриффиндорцы на спидах! — Да знаю, знаю, — примирительно кивнул Гарри с усталой усмешкой и потёр глаза. — Даже целиком и полностью с тобой согласен. Я же поэтому изо всех сил и старался осуществить твою идею внедрения этих самых технологий, если ты вдруг не заметила. — Я — и не заметила? Как оскорбительно, — продолжала недовольно бухтеть она, исподлобья глядя на него и пытаясь разгадать его состояние. Вот что она точно заметила — так это как очаровательно Гарри выглядит даже таким сонным и помятым, да как на нём натянулась рубашка из-за полулежачей на стуле позы. — Но как же ты умудрился так быстро всё организовать, а? А?! Я месяца два уговаривала Кингсли хотя бы попробовать взять в руки ноутбук! — Делегирование! — многозначительно произнёс он в ответ, закидывая очередную порцию каши в рот и важно поднимая ложку вверх. А потом едва слышно пробормотал под нос что-то похожее на «любимчики», «грёбанное везение» и «пасьянс». — Ты хотел сказать — перекладывание своей работы на чужие плечи? — приподняв брови, усмехнулась она, задумчиво накручивая на палец прядь волос. — Воу, я ведь и сам немало мозолей натёр, прежде чем добиться результата, — гневно отозвался он, скривившись. — В основном, конечно, на заднице, но всё же. Только я говорю о том, что каждый должен делать то, в чём он хорош, а не брать все возможные и невозможные задачи на себя (а я ведь нашёл твой учебник по Информационным технологиям, да). Немного доверия другим и командная работа, Гермиона. Попробуй как-нибудь. — Ах, будешь учить меня работать, Гарри? — возмутилась она, сердито щурясь и скрещивая руки на груди. — Бесит, правда? — усмехнулся он, дёрнув бровью и глядя на неё непроницаемым взглядом. — Готова надрать кому-нибудь задницу, — согласно пробурчала она, склоняя голову набок и скрипя зубами. — Но в целом, всё же поражена, что ты сумел продержаться даже этот месяц, — Гермиона явно поддразнивала его, пытаясь отвлечь от тягостных дум. — Особенно, когда твоим девизом на это время стало «Сделал дело — переделай, но без дела не сиди» и «Зачем напрягаться, если можно не напрягаться». — Ещё один бланджер в мою сторону — и жуёшь эту овсянку сама, — шутливо погрозил ей Гарри, притворно хмурясь. А Гермиона же в ответ бросила на него свой такой привычный и знакомый тёплый взгляд, от которого он вздрогнул, и снова уставился в пустую тарелку, тут же вспоминая тот самый день, наполненный кошмаром, когда в ужасе думал о том, что больше никогда не увидит этих родных карих глаз. Но теперь отчего-то опасался с ними встретиться, ощущая, как надсадно сводит нутро. И дело было вовсе не в каше, нет. Хотя тут Гарри и впрямь был впечатлён — он не подозревал, что есть способ полностью убить вкус продуктов в таком простом блюде, как это. — Как… Как ты? — он ощутил пересохшее горло, когда всё ещё свежие воспоминания красочно пронеслись перед взором. Гермиона же взволнованно смотрела на него в ответ, не в силах больше ощущать эту тяжёлую, витающую в воздухе смятенность, перемешанную с непривычной для них обоих отчуждённостью, и непроизвольно вспомнила шестой курс, когда Гарри умышленно отдалился от друзей. Понимание резко затопило сердце, и она тут же прищурилась. О нет, нет, только не это. «Так, тут главное, вовремя дать пинка», — подумала она, впрочем, и так не расставаясь с этим девизом уже много лет, но сейчас отчётливо чувствуя определённой частью тела пониже спины, что наступил очередной момент стучать Гарри по мозгам, пока он сам не принялся в исступлении биться головой об тумбочку возле её кровати. — Чувствую себя превосходно, — ободряюще улыбается ему Гермиона, а после, не выдержав, неожиданно протягивает ладонь к нему и замирает. — Ты же видел, я сегодня самостоятельно сумела встать и умыться. — Четырежды выронив зубную щётку из рук и постоянно стремясь улечься на пол, — мрачно отзывается он, аккуратно отставляя почти пустую тарелку на тумбочку и с усилием поднимая на неё напряжённый взгляд. Больше всего Гарри хотел бы прийти к ней и лечь рядом. И каждой секундой просто ощущать и осознавать, что это не в последний раз, когда он её видит. Ладонь Гермионы была всё ещё протянута в его сторону, но он медлил. Какая же это незнакомая роскошь — в любую минуту иметь возможность дотронуться до дорогого тебе человека… Стоит ли её упускать? Но стоит ли рисковать? Ведь их долголетняя дружба, их открытые отношения слишком важны, чтобы ими жертвовать. И этот риск был слишком важен для него. Гарри медленно, практически неосознанно, встал со стула, а после уселся рядом на кровать, осторожно облокотившись спиной о подушку. Он подумает об этом позже. Или нет. Мужская ладонь осторожно накрывает маленькую женскую, а после ощутимо сжимает. Какие же у неё прохладные пальцы по сравнению с его рукой, которая словно горит от сдерживаемых в душе всколыхнувшихся и хаотично мечущихся из угла в угол чувств. Таких острых, вновь давших о себе знать, чувств, которые он переваривал все эти дни и ночи, пока Гермиона то мирно дышала во сне, то металась в поту, после просыпаясь в панике. Тот самый страх потери не отпускал его даже пока он тревожно дремал, а мозг то и дело предательски подкидывал терзавшие душу картинки. И хотя Гермионе должно было быть явно хуже в данной ситуации, но она, едва завидев рядом сонное лицо Гарри, который тут же просыпался в соседнем кресле от её шевелений и оказывался подле неё, мгновенно успокаивалась и даже как-то виновато ему улыбалась, видимо, ощущая сильную неловкость от того, что беспокоит друга из-за таких мелочей. Подобного рода пробуждения Гарри мало волновали, он давно привык спать некрепко и урывками, а вот состояние Гермионы лишь усиливало его желание впасть в неконтролируемую панику и как следует проораться. Хотя может, начни он периодически неудержимо вскрикивать, так его тогда поселили бы в палату с Локонсом, который не расставался с зеркалом даже во сне, да с Амбридж, которая целыми днями веселилась с игрушечными лошадками? И не пришлось бы ночевать в неудобном кресле… Гермиона прикрыла глаза, чувствуя рядом с собой тепло друга, знакомый и приятный запах его тела, в особенности благодаря не совсем свежей рубашке, которую он носил уже чёрт знает сколько, и её ладонь мгновенно согрелась под намертво сжатыми сильными пальцами Гарри. Её гладкое запястье прижималось к его, жилистому, покрытому волосами и такому крепкому, отчего мурашки радостно пронеслись от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног и обратно уже несколько раз, явно отказываясь останавливать свой бешеный забег. Ох. Опасаясь, что непроизвольная реакция выдаст её с потрохами, Гермиона прикрыла глаза в слабой попытке защититься. Вероятно, Гарри не испытывает к ней тех же чувств, что и она к нему, с его стороны больше похоже на заботу и интерес, вызванные годами дружбы. Вряд ли его сердце бьётся от сдерживаемой нежности и страсти также, как и её. По крайней мере, внешне было совсем не похоже, что это так. «Наверное, я выгляжу сейчас слишком погано, чтобы хоть немного вызывать симпатию», — кисло думала она, злясь на себя за раздражающую слабость по отношению к Гарри и с усилием отметая ненужные мысли. — Прекращай самоистязаться, — строго приказала ему Гермиона, которая каким-то загадочным для Гарри образом без усилий разгадала его состояние. Судя по всему, по одной его только деревянной позе и определённому изгибу бровей под нужным углом, иного объяснения он найти не мог. — О, знаешь, когда у тебя в руках чья-то жизнь, это так повышает тонус, — криво улыбнулся Гарри, сверля взглядом их сцепленные пальцы и слушая своё неожиданно нервно задёргавшееся в грудной клетке сердце. А друзья держатся за руки так? Границы в этом вопросе у него самого уже давно размылись, но он не ощущал ничего лишнего или неуместного. Не было ни отторжения, ни ненужных сомнений. Но будь он проклят, если хорошо разбирался в подобных вещах и не ощущал этой извечной неуверенности по поводу своей значимости в жизни окружающих. В частности, в жизни Гермионы. Слишком привык быть нужным всем и при этом никому. А ведь даже Гермионе был нужен именно Рон. Дайте-нам-этого-Избранного-но-только-ту-его-героическую-часть. — Ой, да ладно, ты же такие подвиги на завтрак ешь, — пихнула она его плечом и усмехнулась. — Гарри Поттер ты или кто? — Вот не надо, — он отвёл взгляд в сторону, опуская уголки губ вниз. — Будто я мало близких мне людей потерял, будучи этим придурком. Гермиона осеклась, озабоченно косясь на его напряжённую челюсть, но Гарри так не повернул к ней головы. Она лишь хотела поддержать, но недооценила степень тревоги и смятения друга. Положила голову на мужское плечо, подняла их сцепленные пальцы и ласково провела большим пальцем по шраму на его ладони, медленно обведя буквы. А после тихо произнесла: — Ты как раз-таки потерял едва ли не больше всех, Гарри. — Учитывая, что я та ещё фабрика по генерации задниц любых форм и размеров, то совсем неудивительно, тебе не кажется? — Не глупи. С тобой я всегда чувствовала себя, как за каменной… — Плитой. Гермиона ущипнула его за локоть и возмущённо засопела. Он совсем не помогал. Мрачный юмор друга угнетал, заставлял её чувствовать глухое отчаяние, отчего в груди надсадно заныло и она даже не заметила, как с силой сжала зубы в попытке сдержать рваный вздох. — И даже не старайся мне польстить, у меня иммунитет, — буркнул он. — Ты просто убиваешь… — О чём я и говорю! — …мои нервные клетки! — Ну в целом, я уже напортачил везде, где только можно, поэтому — миссия успешно выполнена и мне… я… Гермиона осеклась, проглотив заготовленную речь, сделала большие глаза и в ответ с силой сжала свои уже онемевшие от хватки Гарри пальцы, прижимая их соединенные руки к своей груди. — Нет. Вот даже не смей, — произносит она, слегка подрагивающим голосом. — Не смей так со мной поступать! Что бы там плохого в нашей жизни ни происходило, как бы мы ни ошибались, как тяжело бы ни было — всё это совсем неважно. Разве ты этого ещё не понял? Нет? Долго же до тебя доходило! Воцарилось молчание и Гарри спустя несколько секунд угнетающей тишины всё-таки решил повернуть к ней лицо, а она отстранилась от его плеча, стараясь украдкой вытереть глаза. — Если бы я не повздорил с тобой из-за этих галимых отчётов… Если бы не успел тогда… — Нет ничего хуже, чем вспоминать прошлое и гадать «что, если бы», — прервала она его, бодро улыбаясь и думая о своих пресловутых «если». — Но также, игнорируя лежащие грабли, порой упускаешь важный опыт. А безболезненный урок часто не имеет смысла, ведь тот, кто ничего никогда не терял, не смог бы ничего добиться. — Тогда я бы предпочёл быть идиотом. Правда, в таком случае, я не был бы уверен, что ты стала бы такой мудрой, ведь иначе на ком бы стала тренироваться? — попытался он разрядить обстановку, натянуто усмехаясь. — Ну… я… то есть… — растерялась вдруг она, поникнув и заправляя волосы за уши. — Ну да, я снова принялась поучать. — Нет, я же не… — Да, — резко оборвала она его и отвернулась, неожиданно ощущая раздражение. — Поучаю, пекусь, надзираю, чем порой неслабо досаждаю тебе, да и окружающим своим занудством. И прекрасно знаю об этом, тоже мне новость века. — Ты всегда рядом, да, но… — оторопел Гарри, глядя на неё во все глаза. От столь неожиданных слов он резко отпускает тонкие пальцы девушки из своей хватки и поворачивается к ней всем корпусом, пытаясь найти слова. — Всегда рядом, угу. Я же буквально преследовала тебя всё это время, — горько усмехается она и Гарри, потеряв дар речи, изумлённо наблюдает за появившимися слезами, которые вдруг вырываются на свободу и застывают в карих глазах. — Ну да, ещё с первого курса. И не только в поезде отыскала в чём призналась ранее, но и… и… Гриффиндор, я… — выдыхает Гермиона, прикрыв ладонью лицо. — Да и потом… Так что не думай даже сбежать от меня, из-под земли… плиты… из-под… — Так, ну-ка, — опомнился Гарри, задрав брови и вцепившись в её плечи. Он слегка встряхнул Гермиону, заставив её поднять на себя взгляд. — Что ты вообще несёшь… — И ни о чём никогда не жалела. Никогда! И если уж говорить об этих проклятых «если»… Да не жалела бы, даже если в итоге погибла, — бормотала она упрямо, прямо глядя ему в глаза. — И давай смотреть объективно — если бы внезапно умерла я, то мир продолжил бы и дальше вращаться. А умереть за важное дело и дорогих тебе людей не сложно, Гарри. И ты знаешь об этом! Сложно лишь найти то, за что и кого стоит умереть. А всё, что мы вместе пережили за эти годы, стоило того и даже больше. Гораздо больше! Так что мне действительно повезло однажды даже просто познакомиться с тобой, не говоря уж о дружбе. — Да это же мне повезло, что я встретил тебя, — обескураженно отозвался он, своим растерянным видом напоминая маленького мальчишку, который неожиданно встретил лицом «Хогвартс-экспресс». — Так бы печально помер тощим очкариком курсе на первом. — Не помер бы, ты сообразительный и живучий, — выдавила она улыбку, тихо шмыгая и слегка розовея от неожиданно приятных слов. — И не надо лести, у меня на неё тоже имму… Гермиона осеклась, заметив, что Гарри, который внезапно высвободил из собственной хватки её плечи, вдруг обхватил тонкое запястье девушки и порывисто поцеловал во внутреннюю сторону ладони, а после прижался к ней щекой, прикрыв глаза, чем заставил её обомлеть от такого откровенного жеста. — Ты так мило меня утешаешь, — усмехнулся он едва заметно и слегка приоткрыл один глаз, в которых она успевает заметить хитрые искорки, что вырвались на волю. — Надо бы придумать на что ещё пожаловаться. Хм. Вот например на то, что я может и живучий, словно таракан, но об окружающих меня людях такого, к сожалению, сказать не могу, — произнеся это, он вздохнул и слегка потёрся щекой о её ладонь. Гермиона напряжённо застыла, а он искоса задумчиво изучал её лицо, словно ожидая, что та сейчас примется ему отвешивать затрещины за подобную дерзость. Если бы он только знал, что за подобную дерзость она разве что могла бы стащить с него штаны, то вряд ли опасался бы. Она быстро заморгала и судорожно сглотнула, когда он заметил, что её запястье покрылось мурашками. Наклонился к ней ближе и замер в паре сантиметров от её лица. А после, бросив потемневший взгляд, принялся мягко касаться губами её скул, виска, лба, щёк. Его рука переместилась к лицу девушки и Гермиона почувствовала, как Гарри дотронулся пальцами её ушка, заправив длинную прядку, а после его ладонь оказалась прижата к горящей от неожиданно испытываемых ощущений нежной щеке. Гермиона не дышала, не двигалась и замутнённым взглядом смотрела на Гарри, который продолжал целовать её лицо такими трепетными и бархатными поцелуями, что ей казалось, будто она всё же в итоге умерла и теперь блаженно плыла на пушистом облаке прямиком в рай. — Я ведь был уверен, что потерял тебя. Что опоздал, — он произнёс это едва слышно, словно стыдясь, тяжело вздыхая и касаясь своим лбом её. Гермиона, не заметив в какой момент умудрилась положить свои ладони на его шею, трепетно провела большими пальцами по его щекам, с наслаждением ощущая под кончиками пальцев колючую щетину. Она боялась ему ответить, опасаясь сказать хоть слово, ведь тогда Гарри поймёт все её чувства, а Гермиона слишком робкая или, быть может, слишком гордая, чтобы показать всю их глубину. Впрочем, как и он. Несколько секунд они наслаждались неожиданно возникшей близостью, а потом Гарри отстранился и пронзительно посмотрел в светящиеся карие глаза напротив. Зелень его глаз буквально ослепила Гермиону своей яркостью и она завороженно глядела на него в ответ, слегка приоткрыв губы, словно в попытке что-то сказать, но все слова успешно потерялись на полпути. Зато теперь его шикарные зелёные глаза смотрели куда надо, и в них на мгновение даже сверкнуло острое желание, которое полоснуло её жаром в теле. Что ж, его мозги даже успешно вправились, правда, судя по всему, свои-то она по пути растеряла. Опять и снова. А Гарри за этот завороженный взгляд напротив осознал, что готов отдать даже свою жизнь, не говоря уж о том миллиарде поцелуев, которые стали главным приоритетом в его списке планов на будущее, и которыми он намеревался в ту же секунду начать активно делиться. И почему ему это не приходило в голову раньше? Но ведь… Не давая себе времени передумать, он быстро наклонился к её мягким губам, откуда вырывались рваные короткие вздохи, и накрыл их своими. У Гермионы, замершей в первые секунды в ступоре, вскоре вырвался несдержанный стон. Это Гермиона, его давняя подруга, издаёт такие невероятно возбуждающие звуки? От осознания этого факта у парня мгновенно вскипела кровь, пробудилась вся сдерживаемая страсть и не успели оба опомниться, как нежный поцелуй совсем недолго оставался нежным, едва ли не мгновенно перейдя в жгучий и совершенно безудержный. Дрожащие пальцы Гермионы зарылись в тёмные волосы Гарри, а его рука обвила тонкую девичью талию под футболкой и рывком подтянула ту к себе. Она пылко ласкала его донельзя изящную верхнюю губу, которая всегда так неумолимо притягивала её взгляд, в особенности, когда Гарри слегка задумчиво и отстранённо улыбался, пребывая в своих мыслях, а сам он с наслаждением прикусывал её пухлую нижнюю и ладонью чувствовал, как неудержимая дрожь пробегала по коже подруги. Это, как и тёплый аромат кожи девушки, который Гарри остро ощущал, вдыхая его в лёгкие всё глубже и глубже, заставили совершено потерять голову и поцелуй стал совершенно неистовым — его язык принялся ласкать её, а сама Гермиона уже прижималась своей грудью к его так близко, насколько это было вообще возможно. Мужская ладонь скользнула вверх по спине и Гарри подтвердил свои подозрения просто он привык проверять свои подозрения по поводу отсутствия бюстгальтера, отчего только горячее стало в груди и теснее в брюках. Чёрт, он ласкает и безумно хочет свою подругу. Подругу! И эта мысль отчего-то ещё сильнее будоражила. Гермиона дотрагивалась до него почти отчаянно, а он с такой силой обхватывал её талию, что обоим стало трудно дышать, но никаких глупых протестов на эту тему ни у кого даже не возникло. Гермиона была готова задохнуться, вжаться в него насовсем, ведь чувствовать Гарри так близко вместо того, чтобы бесконечно волноваться о нём, было гораздо, гораздо прекраснее. И намного желаннее. Они уже полулежали поперёк кровати, не желая прекращать своё важное и приятное дело. Сползшее одеяло беспомощно болталось где-то возле пола, простынь сбилась в кучу, но эти мелочи совершено не волновали их обоих, которые были слишком заняты друг другом. — Чёрт возьми… — пробормотал Гарри, из последних сил заставляя себя очнуться, с трудом открывая глаза и оглядывая милое лицо под собой. Какой же был чудесный вид! А ракурс! Покрасневшие губы Гермионы так и манили вернуться к прерванному занятию, очаровательно порозовевшие щёки вызывали странно-щемящее чувство в груди, а тяжёлое прерывистое дыхание, мягко касающееся его лица, усиливало и без того острое возбуждение, и он чувствовал совершенно определенный дискомфорт в брюках. Гермиона так сладко пахла, смотрела на него с таким непередаваемым выражением лица и настолько идеально лежала в его объятиях, что Гарри ясно осознал своё безудержное желание просто насовсем остаться в таком положении и в этой постели. Дабы, конечно же, обезопасить её от всяких плохих людей и любой другой опасности, которые могли грозить ей в Мунго, да. Помимо него самого… Ну и может, ещё заставить её извиваться от желания и страсти, когда он окажется в ней. Интересно, каково это? Ладно, да, тут нет смысла лукавить, именно это и стало главным приоритетом на данный момент, мгновенно обогнув пункт про поцелуи. И это за каких-то пару минут! Да, что если бы он… И это «если бы» Гарри так отчаянно понравилось, что буквально затопило мозг красочными фантазиями, отчего у него снова остекленел взгляд. Шикарное «если бы». Лучшее «если бы». Вот такое «если бы» ему нравится. И он опасался между ними что-то испортить? Идиотизм. Да ради такого мощного чувства и такого взгляда напротив он мог бы запросто отдать свою жизнь. Опять и снова. Гермиона не менее затуманенным взором смотрела на него и ощущала, как тесно становится в грудной клетке от собственного дыхания, которое усиленно давило на рёбра, и как оглушающе громко шумела в ушах бурлящая кровь. Чувствовала бешено стучащее сердце напротив, хоть и не могла гарантировать, что это бесновалось не её собственное, а хрупкие пальцы рук практически свело от того, как сильно она сжимала их, вцепившись в рубашку Гарри. И неужели это она так сильно взлохматила его волосы? Восхитительно! А как же потрясающе и непередаваемо было ощущать его руку на своей обнаженной коже, которая буквально горела в том месте, где находилась мужская ладонь… Гермиона закусила губу, пытаясь унять жгучее пламя внизу живота и очередной забег мурашек вдоль спины, которые волнами разлетались из пальцев Гарри и заставляли её ощущать себя безвольной марионеткой в его руках. И, как ни странно, это ей даже безумно понравилось — полностью довериться и наслаждаться прикосновениями, позволяя Гарри делать с собой что угодно. Хоть такое поведение и было совсем нетипичным для её натуры, но она радостно сдалась с потрохами и готова была сдаваться и дальше. Ну по крайней мере, только в этом плане, да. Достигнув за такой короткий срок столь бесславной капитуляции, она на мгновение вспомнила Рона, с которым даже наполовину не удалось приблизиться к подобному уровню близости. Хоть и ей наивно казалось, что это дело наживное и со временем к ним всё само придёт, что дело лишь в отсутствии опыта и соответствующей этому неловкости. Теперь же осознавала, что вот с Гарри подобное доверие оказалось для неё безоговорочным и безо всяких глупых «но». «Наживное. Тоже мне, мудрая не по котам нашлась». Гарри с силой зажмурился, глубоко вдохнул воздух и медленно отстранился. Оба с неохотой попытались заставить себя вспомнить, что находятся в больничной палате и в любой момент может зайти кто-нибудь, кто-всё-испортит колдомедик или посетитель. Который, к слову, как раз тактично стучал в дверь, чем заставил обоих опомниться и ошалело уставиться друг на друга. Взъерошенный вид Гарри и покрасневшие щёки Гермионы говорили сами за себя, поэтому они резко отстранились друг от друга и принялись наспех приводить себя в порядок. Безуспешно пригладив свои свободолюбивые волосы и поправив рубашку, Гарри поднял одеяло с пола и набросил на притягательно длинные ноги Гермионы, с усилием заставив себя отвести от них взгляд. Пытаясь унять горячие картинки, где она его ими крепко обхватывает, он сглотнул, ощутив сухость во рту и откашлялся в кулак. Гермиона же провела ладонями по лицу, пару раз хлопнула себя по щекам, пытаясь прийти в себя и оттянула ворот футболки, чтобы хоть немного унять удушающий в теле жар. От одеяла стало только хуже и она отпихнула его подальше, вновь высвобождая свои стройные ноги, чем заставила несчастный мозг Гарри снова отключиться. Гарри, конечно, при виде девушек может и чувствовал себя порой подлецом, а уж особенно в последнее время из-за отсутствия какой-либо личной жизни, но Гермиона была даже трезвая и совсем без макияжа, не говоря уж о том, что он поставил на кон жизненно важные для него отношения, а значит, всё шло закономерно и по плану. А там уж мало ли какой ебанутый план вырисовывался, но всё же он бросил все силы на произвол судьбы и лишь надеялся, что произвол окажется ему по зубам. Стук снова возобновился, вынудив Гермиону очнуться и слабо произнести: — Да, войдите! — Гермиона? — чья-то голова появилась из-за полуоткрытой двери и Гарри сощурился, узнавая голос. Вот принесли фестралы! Похоже, произвол не заставил себя ждать и по зубам придётся давать кому-нибудь самому.