Кинк-фест одного автора

На темном пляже песок уже давно остыл и приятно холодит ноги, особенно если подойти ближе к воде. Обувь они оставили чуть в стороне, рядом с пледом, который прихватили из ресторана, и Алле кажется, что найти это все будет совсем не просто — свет от шатра, где все еще гремит вечеринка, почти не доходит сюда. — Мы поедем в отель босяком? — Я ничего не потеряю, — уверяет ее Макс, обнимает со спины, и они оба смотрят в синюю темень моря, ветер колышет волосы, путает, лепит на них запах соли. Руки Максима медленно поднимаются от ее живота к груди. — Ты что делаешь... — Радуюсь тому, что на тебе нет белья, — ухмыляется Макс, целуя ее в шею. Она в самом деле не надела лифчик, слишком жарко было сегодня утром, и ей не хотелось ничего лишнего, но Максим весь день не сводил с ее груди взгляда, будто бы он чего-то там не видел. Он продолжает гладить ее, сжимает соски через тонкую футболку, и Алла чувствует, как они напрягаются, и грудь словно тяжелеет. — Максим... — Помнишь, ты кончила только от этого? — спрашивает он, прижимая ее к себе сильнее, пальцы то стискивают нежную плоть почти до боли, то бережно гладят, возбуждение нарастает с каждой минутой все сильнее. Забыть то, о чем он говорит, просто невозможно, никто и никогда с ней не делал такого, как Максим той ночью. — В тот раз мы были дома. А тут люди ходят, — стонет она, жмурясь. — Ты стоишь лицом к воде. Люди далеко, никто нас в такой темноте не увидит. — Максим гладит одной рукой ее живот, чуть приподнимает блузку, но Алла перехватывает его за запястье. — Если кто-то увидит... — Никто не увидит. Тут только мы и море. Максим настойчиво продвигает ладонь наверх, и Алла наконец ослабляет хватку, позволяя ему поднять руку выше, огладить ее теперь голый живот медленно и нежно. Она прикрывает глаза, позволяя себе насладиться этой лаской. Их в самом деле никто не видит здесь, а шум воды заглушает музыку, громыхающую в ресторане. Оно и к лучшему, крутят там какую-то ерунду. Прикосновение губ Максима к ее шее посылает искры по телу, и Алла вздрагивает. Вторая его рука снова сжимает грудь, возбуждение разливается под кожей, как крепленое вино, течет между ног влажным жаром. Ей нравится, как Максим играет с ее сосками через ткань, как перекатывает между пальцами, заставляя ее сильнее откинуться назад. Вода доходит до ног, потом снова утекает, погружая их стопы глубже и глубже в мокрый песок. Обе ладони Максима теперь под ее блузкой, нежат грудь неспешно и именно так, как она любит, но страх быть увиденными все еще не позволяет расслабиться до конца. — Никто не увидит нас, — Максим целует ее шею снова, прихватывает зубами у основания, и тут же зализывает. — Расслабься, мы одни. Закрой глаза. — Я слышу голоса. — А я слышу только тебя. Тебя и волны. — Максим прижимает ее к себе плотнее и гладит между ног через брюки. Алла стонет глухо и все-таки опускает ресницы, видит теперь лишь волны, облизывающие их щиколотки, и его загорелую руку темным пятном на ее светлых брюках, вжимающуюся все плотнее в ее промежность, и Алла нетерпеливо потирается об него ягодицами, закусывает губу, чтобы не стонать так громко. Их в самом деле никто не услышит, даже если она будет кричать, но сам факт того, что рядом могут оказаться люди, давит на нее очень сильно, и Макс, очевидно, чувствует это, резко разворачивает ее в объятиях и обнимает так, что они оба оказываются укрыты его объемной толстовкой. — Все, никого нет. Смотри на меня. Никого. Смотреть на него довольно трудно, перед глазами все расплывается от опьяняющего желания, между ног все словно сводит, и Алла льнет бедрами к его бедрам нетерпеливо. Улыбка Максима хищная и пошлая, он прижимает ее к себе одной рукой, второй расстегивает ее ширинку и скользит ладонью под влажное кружево белья. Алла почти вскрикивает, ее нутро изнывает уже давно, но пока он не коснулся ее пульсирующего входа пальцами она и не представляла, что в самом деле уже течет для него. Волна накатывает и уходит трижды, и все это время Максим только гладит ее пальцами, размазывая смазку, и Алла утыкается ему в шею, стараясь сдержать очередной стон. Макс замирает, и она знает, что нужно сделать теперь — поднять лицо, встретиться с ним взглядом, он хочет смотреть ей прямо в глаза, когда толкает в нее сразу два пальца, и непонятно, что заставляет ее вскрикнуть — резкое и такое желанное проникновение или этот жаждущий взгляд. Возбуждение нарастает с каждым толчком, с каждым движением его идеальных пальцев внутри. Алла цепляется за его плечо, чтобы устоять на ногах, и даже сквозь грохот прибоя она слышит звук, с которым Максим толкается в ее влагу. Это пошло и дурманяще, Алла снова прячет лицо на его плече, вздрагивая на каждый толчок. — Макс, пожалуйста... Он не ускоряет темп, но движения теперь более точные, выверенные, и Алла всхлипывает, стонет прерывисто в его ухо и с коротким вскриком кончает, когда ладонь Максима плотно прижимается к ее клитору. Между ног все пульсирует, и Макс очень долго не убирает руку, ждет, пока она восстановит дыхание, пока перестанет дрожать, но стоит ему шевельнуть рукой, ее пронзает новой волной удовольствия, и Алла впивается ногтями в его плечо, тихонько стонет. — Ты не представляешь, как я хочу обратно в отель, — шепчет Макс. — И я... Шум волн и в самом деле все заглушает, потому что ни один из них не слышал приближающихся шагов. — Так это правда вы? Ой! А можно автограф? Алла чувствует, что убирая руку из-под ее белья Максим ловко застегивает молнию ее ширинки. Они поворачиваются на голос синхронно, и Алла видит молодую девушку, которая дрожащей от волнения рукой протягивает им блокнот и ручку. Невозможно понять, как давно она здесь. Они могли ничего не заметить... Алла расписывается очень медленно, она все еще не отошла от оргазма и старательно пытается разобрать по лицу поклонницы, видела та, чем они занимаются, или все-таки нет. Никакой подсказки, лицо девушки восторженное и переполняемо эмоциями, что может быть как и от простой встречи с кумирами, так и от того, что они делали. Так можно с ума себя свести, Алла просто возвращает девушке блокнот, но та не уходит, протягивает ручку Максиму. Максиму, чьи пальцы правой руки только что были внутри нее. Помедлив секунду, Макс обнимает Аллу за талию и незаметно вытирает руку об ее поясницу прежде чем взять у девушки ручку и оставить автограф. Алле кажется, ее щеки пылают, он в самом деле взял ручку той самой рукой, которой только что ласкал ее. Запах... запах ведь останется, даже если он стер влагу. Только когда спина девушки утонула в темноте, Алла позволяет себе закрыть лицо руками. — Что если она видела... — Она не видела. — Ее ручка теперь пахнет... — она осекается и краснеет. — Да, ее ручка теперь пахнет тобой, — Максим смеется, обнимает ее обеими руками. — Если бы она знала, то продала бы эту ручку на аукционе. Но что мне было делать, бежать в море мыть руку? Алла смеется, уткнувшись ему в грудь.