Кинк-фест одного автора

Блестящая крышка ноутбука захлопывается раньше, чем Максим успевает увидеть что-то на экране, но он и без этого знает, что она смотрела. — Ты там очень красивая, —замечает он, целуя Аллу в висок, но жена отстраняет голову быстро. — Не подлизывайся. Ты зачем про секс-шоп говорил в интервью? Максим смеется, плюхается на диван рядом с ней и притягивает к себе в объятия. Тема секс-шопов тогда его сильно занимала, он как раз все искал возможности закупиться, не привлекая к делу ассистентов, и поэтому, когда Ира Шихман говорила с ним об узнаваемости, у него как-то само собой вырвалось, что в секс-шоп он ни в одном городе сходить не может, потому что его неизбежно узнают. Почему-то тогда он даже не задумался, стоит ли такое озвучивать. — Сегодня утром заказ привезли, кстати, — Максим отводит в сторону прядь ее волос, бережно поглаживает щеку. — И у меня большие планы на тебя. Алла усмехается, и такая она красивая в этот момент, Максим обожает, когда она по-домашнему не накрашена, когда сидит на диване с ногами в коротких шортах, когда он точно знает, что под ее футболкой с широким воротом, из которого выглядывает белое плечо, нет белья. — И почему мы не вместе выбирали? — спрашивает Алла, смешливо приподнимая бровь. Он уже давно не верит ее капризному тону, это никогда не всерьез. — Потому что это сюрприз. Но если тебе захочется что-то еще, мы сделаем второй заказ. — Максим подается ближе и целует ее шею, спускается губами к ключицам. — Макс, дети могут зайти... — Они уже знают, что я люблю тебя, — он не отстраняется, скользит ладонью по ее ноге от колена вверх, сжимает бедро жадно. — Я часто целую тебя при них. — Но не так, — выдыхает она, впиваясь ногтями в его запястье. Что ж, она права, в этот раз он действительно слишком нетерпелив, все мысли крутятся вокруг того, что лежит теперь в его тумбочке, и от этого Аллу хочется еще сильнее, до дрожи в пальцах. Огромным усилием воли Макс заставляет себя отстраниться, берет ее за руку и тянет к себе. — Идем. — Сейчас? Он не торопит ее, обнимает мягко за талию, одной рукой накрывает грудь через футболку. — Сейчас, — выдыхает Макс, втягивая запах ее волос. Ждать он точно не намерен. Не отпускает всю дорогу до спальни, целует, и Алла в какую-то минуту хочет отстраниться, в замке они никогда не бывают одни, но он удерживает ее в объятиях, снова целует уже в комнате. — Обожаю, обожаю, когда ты без белья. — Я всегда без него, — усмехается Алла. — Вообще? Максим видит, как алеют ее щеки, когда он тянется к ширинке ее шорт. Она в самом деле без белья и снизу тоже, и это действует на него как наркотик. Наверное, ведь как-то так должны действовать наркотики, иначе зачем люди их принимают? Он раздевает ее медленно, покрывая поцелуями обнаженную кожу, сжимает грудь в ладонях, и едва не рычит, услышав ее стон. Ее реакции всегда сводят его с ума, как она прикрывает глаза, когда он сжимает ее бедра ладонями, как закусывает губу, когда он обхватывает губами ее сосок, втягивает в рот жадно, прикусывает и лижет. Грудь всегда была невероятно чувствительной, Максим понял это с их первого раза, когда он взял ее в гостиничном номере, восемнадцать лет назад. Она тогда точно также стонала от его ласк, также приподнимала бедра, позволяя стащить с нее всю одежду, также жадно и нетерпеливо расстегивала его рубашку. Также впивалась в его плечи длинными ногтями, также вскрикивала, когда он скользил пальцами между ее ног, погружал внутрь только кончик пальца, собирая ее влагу, не торопясь с удовольствием. — Макс... Она стала нетерпеливой, и теперь не разрешает ему играть с ней так долго. Но сегодня игра будет очень, очень долгой. Максим спускается поцелуями на ее живот, ведет языком ниже по гладко выбритому лобку, облизывает клитор, и Алла вскрикивает снова, шире разводя ноги. Она уже восхитительно влажная там, и Максим опускается еще ниже, слизывает и глотает ее смазку, и его, как и всегда, слегка ведет от этого легкого, почти неуловимого пряного запаха ее желания. Алла запрокидывает голову назад, у нее вырывается очередной стон, и Максим отстраняется, облизывает губы. Это слишком приятно, если продолжить, он и сам не сдержится, войдет в нее прямо сейчас, а ведь он так давно планировал эту игру. Нет, он сделает все так, как планировал. — Да черт с ними, — бормочет Алла, без труда угадывая его мысли. — Тебе понравится, — Максим нависает над ней и целует, Алла всегда по-особенному реагирует, когда его рот еще мокрый от ее влаги, невозможно привыкнуть к тому, как сверкают ее глаза, как ее все еще, каждый раз, бросает от смущения к желанию. Его приобретения в выдвижном ящике, Максим достает их на ощупь, он подготовил все заранее, даже смазку захватил, но Алла так течет для него, что этот элемент не понадобится. Она приподнимается на руке и следит взглядом за его движениями, Максим и не думает скрывать вагинальные шарики, которые перебирает в пальцах. Его губы трогает дразнящая улыбка, они раньше не пробовали ничего подобного, и у Макса даже руки подрагивают от нетерпения. — Интересно. — Алла скользит языком между его губ, обнимает за шею плотно и долго не отпускает. — Что еще? Ненасытная. Максим обожает это в ней. Он кладет шарики на постель и снова тянется к тумбочке, на этот раз вынимает зажимы для сосков, щелкает одним из них в воздухе, и Алла рвано стонет, вздрагивая. — Макс, это перебор. — Тебе понравится. — Он проверил их заранее, необходимо было убедиться, что ей не будет больно, и теперь Максим уверен, что жене все понравится. Скользит ладонями по ее плечам, оглаживает напряженные соски, снова укладывая Аллу на спину, целует. Она заметно волнуется, поэтому он никуда не спешит. Перетирает ее сосок между пальцами, дожидаясь, пока она застонет, пока другой рукой он снова почувствует, что она течет, и только потом очень плавно захватывает напряженный сосок зажимом. Алла стонет громче, зажмурившись, и Максим медленными касаниями гладит ее живот, бедра, плечи, успокаивая, целует у основания шеи. — Моя хорошая... Дождавшись, когда у нее восстановится дыхание, он цепляет зажим на другой сосок, и в этот раз Алла реагирует спокойнее, только дыхание сбивается. Несколько долгих секунд Максим выжидает, гладит ее по лицу, задевая губы большим пальцем, смотрит, как медленно вздымается ее безупречная грудь, и только потом Алла поднимает ресницы. Поразительно красивые глаза, кажется, именно в них он когда-то и влюбился. В глаза — потому что не видел еще на тот момент ее обнаженную грудь. — Я люблю тебя, — говорит Макс шепотом, толкая в ее обжигающе горячий вход сразу два пальца. Она такая мокрая внутри, что неудержимо хочется забыть про эти игрушки и просто заняться с ней любовью, но он сдерживается, хотя в штанах уже тесно до боли. Словно почувствовав это, Алла скользит ладонями по его животу, легким движением расстегивает ремень — как только ей удается это так быстро? — а за ним и ширинку, Макс в ту же секунду облегченно выдыхает. Все же она идеальная. Он толкается в нее пальцами снова и снова, другой рукой задевает цепочку, соединяющую зажимы, и Алла вскрикивает, совершенно неожиданно для них обоих кончая. Макс опускает руку и сжимает себя через белье, держаться все сложнее, Алла такая чувственная, и сегодня — особенно. Он разглядывает ее пульсирующий мокрый вход, бережно оглаживает большим пальцем и медлит с минуту прежде чем тянется к шарикам и проталкивает их внутрь. Алла тут же сжимается вокруг, тихо стонет. — Макс... я не смогу больше... — Врушка. — Он сводит ее ноги вместе, гладит бедро, выжидая снова, и только когда убежден, что она привыкла и немного отошла от оргазма, щелкает блютуз-кнопкой, и шарики начинают вибрировать. Глаза Аллы широко распахиваются, она выгибает спину и стонет, локоны разметались по подушке и грудь вздымается на каждый вздох. Такая разгоряченная, с приоткрытыми блестящими губами, она смотрит на него все еще слегка ошарашено. — Мась... пожалуйста... Максим касается пальцами ее клитора, ласкает осторожно, медленно, отлично понимая, что он еще очень чувствительный после оргазма. Алла дергается, цепочка сильнее оттягивает сосок, и Макс вынужден снова обхватить член у основания, чтобы не сорваться прямо в штаны. Алла сегодня еще более отзывчивая, чем обычно, она стонет теперь беспрестанно, волосы прилипли к влажному лбу. Максим сжимает ее грудь в руке, в то же мгновение Алла вскрикивает от остроты ощущений. Он спускает штаны вместе с бельем и вжимается членом в ее бедро, стонет глухо наконец. Кровь колотится в висках, и мысли путаются от желания. Вопреки всем россказням прессы и сомнениям друзей, он хочет ее с каждым днем только сильнее. Может быть, она и вправду ведьма? — Давай снимем это, — говорит Макс шепотом ей в ухо. Алла почти всхлипывает и кивает. Зажимы Максим стягивает одним резким движением, она кричит оглушительно громко, изгибается, шарики внутри все еще вибрируют, теперь намного сильнее, только разгоняя возбуждение. Макс накрывает ее грудь ладонями, нежит, гладит успокаивающе, лишь потом скользит пальцами ниже, чтобы вытащить шарики, но медлит, задерживает пальцы у ее клитора и слегка надавливает, обводит вокруг, чуть оттягивает, абсолютно точно зная, как ей нравится. Алла бормочет что-то бессвязное, ее бедра подкидывает на кровати, она дрожит и стонет в оргазме, Максим чувствует, как ее соки брызжут в его ладонь. Он выключает вибрацию моментально, но, несмотря на это, Алла все еще дрожит. Сходя с ума от возбуждения, Макс бережно оглаживает ее живот, не спеша целует белое плечо, и кожа горячая, она вся словно раскаленная теперь. Как же пылающе горячо должно быть у нее внутри. Осторожно поглаживая ее между ног, он плавно вытягивает шарики. Алла тихо стонет, веки снова плотно сомкнуты, а у Максима глаза разбегаются — так приятно смотреть на ее лицо сейчас, но внизу зрелище ничуть не хуже. Он гладит ее бедро и вжимается в ее вход, Алла улыбается и поднимает подрагивающие ресницы. Все еще ничего не говорит, но им давно уже не нужны слова. Она смотрит ему в лицо, касается кончиками пальцев его ребер, и Максим знает, что это значит «не сдерживайся, я хочу тебя внутри», она давно уже не произносит такие вещи, он понимает ее с полужеста и полувзгляда. Входя в нее сразу на всю длину, Максим смотрит ей в лицо неотрывно, почти не моргая, хотя в глазах темнеет от того, как сильно она сжимает его внутри, какая она мокрая и горячая. Сразу же Алла обнимает его ногами, сильнее вжимая в себя, глубже, плотнее, не оставляя места между их телами, и Макс начинает вколачиваться, вообще не сдерживаясь, он слишком долго ждал этого сегодня. В этот раз они срываются одновременно, Алла только хрипло стонет, с силой впиваясь ногтями в его плечи, когда он кончает внутри — долго, вжимаясь в нее до конца. Алла натягивает на себя одеяло и тянется к сигаретам, но рука ее безвольно ложится на тумбочку в паре сантиметров от пачки. Устала. — Если я таким образом могу заставить тебя бросить курить... – насмешливо говорит Максим, приподнимаясь на локте. — Ты таким образом можешь заставить меня бросить дышать. Ты помнишь, что мне не семнадцать лет? — хмыкает Алла, все же дотягиваясь до пачки, щелкает зажигалкой почти сразу. — Сколько тебе лет, я регулярно из газет узнаю, — честно говорит Максим, мягко поглаживая ее грудь. — Я не перестарался с зажимами? Он дует на припухший сосок и невесомо касается его губами. — В следующий раз я нацеплю их на тебя, и ты расскажешь, не перебор ли это. — Алла затягивается и выпускает дым в потолок. Макс знает, что про зажимы она не шутит. И какая же она красивая.