Бокал на двоих

Шаги классических черных туфель эхом отражались от стен в этой затихшей комнате и каждый шаг все сильнее давил на Эмили. Доктор смотрела на подходящую фигуру графа, по-прежнему держа тело его брата и совсем не замечая как оно медленно темнеет и превращается в пепел. - Он... - конечно она была не виновата, лишь избавляя от бесполезных мучений умирающего вампира, но почему же язык не слушался, а поднимать взгляд и смотреть в чужие глаза было так трудно? Джозеф молча подошёл к сабле, которую брат уронил в конце драки, склонился и поднял оружие, всматриваясь в зеркальную поверхность, смотря на свои же безжизненные глаза в отражении металлической поверхности. Но видел там не себя, а смеющиеся глаза Клода. В голову пришли вновь слова неизвестного на площади, а где-то в глубине сознания Дезольнье бушевал конфликт - кто же прав, а кто виноват? Всю свою жизнь граф посвятил войне с вампирами, пока не настала болезнь Клода, позволяя узнать вампиров получше. Всю свою жизнь он работал на благо охотников, соблюдая сторону людей. Но что сейчас? В руках его собственноручно выращенных охотников рассыпается единственный родной человек. Выходит... всю свою жизнь он просто ошибался? Вампиры были тем, кто спас жизнь Клоду, а охотники - теми, кто ее отобрал? Джозеф перевел взгляд на Дайер, видя как та колеблется, будто пытаясь что-то сказать. И в этот момент... пожалуй именно тогда слова перестали быть настолько важными, и Дезольнье опустил саблю на поясной ремень, ловко закрепляя, а затем выходя из комнаты прочь. Дайер, опомнившись, посмотрела на свои руки, наполненные серым пеплом, вскочила, подбегая к дверям и выскакивая в коридор. Но все, что ей оставалось - смотреть в спину уходящему графу. - Это они его убили, Джозеф! - тихо произнесла она, но эти слова так и остались в стенах коридора, так и не достигнув сердца Дезольнье.

***

На удивление, фестиваль не превратился в кровавое море, ограничившись странным гостем на сцене, и Эндрю был чертовски этому рад. Ему все же не удалось привести себя в норму после тяжкого сна, в котором он просыпался каждые два часа, будучи разбитым и сонным. Зато Лука спал как младенец, даже тогда, когда охотник уходил - тот лишь повернулся на бок, так и продолжая сопеть на чужой кровати. Впрочем, Кресс не был против, лишь взволнованно рассматривая непринуждённую фигуру ученого. В толпе же, на празднике, охотнику все же удалось проснуться, хоть голова все еще чертовски болела и находиться среди шумных людей не очень хотелось. Его компанию скрашивал то Виктор, проходящий периодически мимо, то Наиб, уже спрыгнувший со сцены и наблюдающий за толпой в поисках сбежавшего вампира. Охотники были напряжены, готовые к любой выходке от незваных гостей, однако, до сих пор было тихо. Граф, сошедший со сцены, сразу удалился в штаб, отмечая, что ему нужно поговорить с кем-то и отказался от провожатых. И как бы его не хотели отпускать одного, на этом, на удивление, настоял Эзоп, молчаливо хватающий за руку Хосе, настаивающего на том, чтобы отправиться следом. И теперь вся компания охотников расплылась по площади, по-прежнему рассматривая пеструю толпу в свете фонарей, пока праздник продолжался. Кажется, никто и не заподозрил неладное, списав странное появление мальчугана на сцене - на часть представления, подготовленного к празднику. И нужно признать, это был очень ловкий ход. Спустя некоторое время Крессу все же удалось поймать за руку Эзопа, вытягивая его из света фонарей в соседнюю подворотню и уже там отпуская под заинтересованный взгляд охотника. - Мне кажется... это все бесполезно, - Эндрю сцепляет пальцы и смотрит на них, опустив голову. Ему немного непривычно вот так разговаривать с старшим товарищем, тем не менее, он единственный, кто может согласится, - у них какая-то другая цель. В голове альбиноса уже давно крутится мысль, что ситуация складывается странная: убивают охотников, потом заявляются на праздник, но ничего не делают. Будто вампиры ставят себе совершенно иную цель, понять которую охотники пока не в состоянии. Эзоп задумчиво прикладывает пальцы к подбородку и кивает: - Пожалуй, ты прав. Я тоже не вижу в этом смысла... Не успевают они что-либо добавить, как по спине ползет противный холодок, вызывающий чувство тревоги и, резко развернувшись, охотники видят как из тьмы улицы выходит черная худощавая кошка, а за ней на свет ступает и долговязая хозяйка. Эндрю и Эзоп, - оба, - хватаются за оружие, но не достают, наблюдая как медленно подходит ближе нечисть и останавливается в паре шагов, лишь спокойно нагинаясь и поднимая себе на плечо питомца, смотрящего на людей яркими, как свет праздничных фонарей, янтарными глазами. - Вампиров тут больше нет, - тихо говорит Анна, заставляя Кресса вздрогнуть от того, насколько мелодичен голос этой ужасающей женщины, - я не чувствую ни одного чужака. Эзоп медленно убирает ладонь с рукояти своего кинжала и поправляет плащ, вскидывая глаза на говорящую. - Ты знаешь что они хотят? Монахиня тоскливо опускает голову, смотря в глаза своему зверю, перепрыгнувшему с плеча на предплечье. Кажется, что-то ее печалит, задевая искалеченную душу. И что-то ее побудило выйти на контакт с охотниками, которые отобрали у нее дом в храме. - Они убили Беккера, - тихо звучит печальный голос нечисти, отчего оба охотника вздрагивают, припоминая одного из старейших обитателей города - безобидного работягу-вампира, следующего правилам и не убивающего своих жертв. Все городские уже успели свыкнуться с ним и не воспринимали как врага, отчего даже мысль о его смерти была... странной. Пока Эндрю и Эзоп стояли в задумчивости, нечисть еще раз вздохнула и удалилась обратно в тень, отпуская свою кошку вперед себя и бросая на прощание: - Не ищите там, где ничего нет, маленькие охотники. До них медленно доходит осознание происходящего, заставляя вздрогнуть и, развернувшись, молчаливо зашагать в сторону, где пропал вампир, петляя меж узких улиц. Складывалось стойкое впечатление, что чужеземцы пришли поразвлечься, однако, кое в чем Райли был прав точно: они хотят повлиять на город. И они влияли, но не на отдельных жителей. Они влияли на тех, кто являлся опорой города. Спустя третий поворот, охотники резко затормозили, ошарашенно наблюдая за тем, как спокойно и безжизненно стоит их граф рядом с женщиной-пауком и тем самым парнишкой со сцены. Будто бы... так и должно быть? - Джозеф! - Карл окликивает его и ловит тяжелый взгляд, на секунду замечая мольбу и сожаление в голубых глазах, но не успевает даже подойти ближе. Его грубо хватают за шею и оттаскивают назад, а с крыши соседнего дома камнем обрушивается недавний знакомый Кресса, - тот самый вампир-ящер, - оставляя на брусчатке, где мог бы сейчас стоять Эзоп, огромную вмятину и кроша камни в труху. Тяжелая рука держит и альбиноса, не давая сорваться с места и до боли сжимая недавно перебинтованное плечо. И только это спасает охотников от мгновенной атаки всех трех чужаков. - Надеюсь, ты понимаешь что делаешь, - голос Джека звучит безэмоционально и лишь через маску можно заметить как прищуренно тот смотрит на своего старого знакомого, стоящего сейчас с вампирами. Джозеф молча отворачивается, и лишь когда все четверо уходят - Потрошитель отпускает из своей хватки охотников, выпрямляясь и наблюдая как оба резко оборачиваются, смотря на вампира. - Джек... - Кресс держит ноющее плечо здоровой рукой, чувствуя как намокает ткань одежды от проступившей крови. Но нечисть не настроена на разговоры, без опасений разворачиваясь и уходя прочь, понимая, что никто из этих двоих не посмеет на него напасть, осознавая, что только что вампир спас их шкуру. Разгадка происходящего была уже не нужна. Нечисти нужен был Джозеф.