Бокал на двоих

Дома сливались в один извилистый коридор, а звуки города были отдаленными, будто пропущенными через толстое стекло. Эндрю сам не знал куда тащился, обняв свою лопату и прижав к груди, будто это было единственное, что у него было из ценного. В голове все еще вертелись слова Джозефа, но все это теряло смысл в том, что испытывал сейчас охотник. Ему было жаль. Он жалел себя и окружающих, которые были к нему когда-то добры, потому что не смог отплатить им тем же. Марта, показавшая ему жизнь в городе - мертва, Наиб, решивший помочь ему - бесследно исчез, а Виктор и Карл были вынуждены терпеть его компанию в своем доме, пока он старательно избегал любой встречи с единственным человеком, на которого, как он думал, еще не навлек беду. Но больше была только его жалость к себе, и он не мог с ней бороться, утопая в этом ощущении беспомощности и бесполезности. Не был граф Джозеф настолько уж неправ: война вампиров с охотниками была вынужденной необходимостью. Кресс был знаком с Клодом, и он не назвал бы того агрессивным. Так же он встречал и Лео, спокойного и тихого. Да и в прошлую встречу монашка Анна пришла, чтобы помочь, а не для того, чтобы полакомиться под шум событий. Он уже устал жить в страхе, но разве не существовал компромисс? Прохладная поверхность шершавой стены слегка отрезвляла, заставляя Эндрю оглядываться по сторонам в поисках хоть одной живой души. Но вряд ли ему сейчас хоть кто-нибудь ответил бы зачем Дезольнье оставил его лежать там, так и не вонзив длинные тонкие клыки в плоть. И уж точно не рассказал бы к какому выходу придти. Дыхание сбилось, когда на плечо легла чужая рука, а потом и вовсе замерло, когда Кресс поднял взгляд, смотря на хозяина этой руки. Может быть было даже не так плохо, что Наиб стал вампиром? Он стоял сейчас живой, хоть и выглядел как самый настоящий оживший труп: бледный, с укрытой лозами и бабочками правой стороной лица и с огромным насекомым прямо по середине грудной клетки. Но он был жив. Однако следом пришло осознание и страх, из-за чего Наибу пришлось опередить вырывающегося охотника и схватить сразу за оба запястья, притягивая их к своей груди и заставляя посмотреть в единственный живой глаз. - Не сопротивляйся, - голос Наиба звучал вполне разумно, да и действий тот никаких не предпринимал, поэтому Эндрю расслабился, выдыхая и смотря как из-за спины бывшего охотника неспешно вышагивает Джек. И как-то оказалось не трудно догадаться кто стоял за обращением Субедара, - Кресс, ты таким темпом станешь для кого-нибудь закуской, понимаешь же? - Наиб, ты... - альбинос не решается поднять взгляд на лицо, рассматривая когтистые руки, крепко держащие его за запястья. Впрочем, его тут же выпустили. В конце концов Кресс не собирался убегать от старого знакомого, хоть пепельные волосы Наиба и напоминали Джозефа: такие же бесцветные и тонкие, из-за чего казались спутанной белесой леской. - Это из-за них, - Субедар пояснил кратко, тем не менее, его слова были предельно понятны, и охотник замер, сжимая ткань своего плаща на груди. Снова вспомнился Лука, которого он оставил в одиночестве - жив ли тот сейчас вообще?

***

Лука ждал в комнате Эндрю, рассматривая скромные пожитки охотника. Кажется, за десяток лет тот ничего так и не заимел, кроме одежды, лопаты и старых песочных часов, которые частенько носил с собой и песка в которых хватало ровно на ночь до первых лучей солнца. Все это было полной противоположностью комнатам самого Бальзы: хлам был повсюду, будто все, что делал ученый - старался заполнить свою жизнь мелочами. В таком состоянии его и нашел Кресс, встречаясь взглядом с опешившим Лукой. Тот явно не ожидал, что его недавние знакомые вампиры так быстро смогут исполнить просьбу и просто так зашел сюда. Сам Эндрю удивился не меньше, но тем не менее переступил через порог, медленно опуская лопату к стене и прикрывая дверь, на которую тут же с облегчением оперся, больше не чувствуя прощальных взглядов Наиба и Джека, оставивших его в конце коридора. - Ты живой, - ученый улыбнулся, ставя какую-то пыльную книгу обратно на полку и оборачиваясь уже полностью, - это здорово. - Хм-м, - Эндрю кивает, чувствуя не меньшее спокойствие за жизнь старого знакомого. Вот только было и еще одно чувство, которое уже давно посещало его, но все никак не могло вырваться наружу: он чувствовал, что был обязан рассказать о себе, - послушай... - М? - ученый подошел к застывшему Крессу, в нерешительности останавливаясь за пару шагов от него и внимательно рассматривая осунувшееся лицо, будто они поменялись местами. Сам Лука выглядел лучше, чем в их последнюю встречу, что не скажешь про охотника, на бледном лице которого были очень хорошо заметны малейшие изменения: недосып, усталость, тоска и волнение. Кресс просто потерял слова под взглядом Луки. Он не понимал должен ли говорить что-либо, но ему очень хотелось просто побыть в старой компании, хоть на секунду забыв про существование вампиров и охотников. Но он не мог. Он был должен этому городу своей жизнью и спокойствием - и лишь сейчас, когда ученый стоял напротив, это ощущалось сильнее всего. Ведь было еще много таких ребят, защищать которых была работа охотников, и у Кресса просто не было выбора... - Лука, я, - слова все равно не лезли из головы на язык, застревая мучительным комом в горле. - Буду ждать тебя каждый день за чашкой кофе, но все же, - Бальза заговорил сам, отчего охотник тихо вздохнул, благодаря его за это, - тебе не обязательно для этого сражаться. Ученый мягко коснулся белесой макушки, растрепывая спутанные пепельные волосы и ласково усмехнулся, но тут же удивленно застыл, когда Эндрю смиренно опустил голову, позволяя гладить себя. Ложь. Это была сладкая ложь для Луки: охотник обязан был сражаться ради этой самой чашки кофе. Тем не менее он готов был слушать эту ложь вечность.