Безвольное, как тряпичная кукла, тело Райли свалилось на пыльную поверхность пола, а следом покатилась и голова с застывшими от непонимания и ужаса округлыми глазами. Кажется, он даже не успел вскрикнуть, встретив смерть от рук своего же создателя быстро и практически безболезненно, а вот на лицах остальных гримасы страха были неподдельны - ощущение превосходящей силы от маленького тела Робби было действительным и оглушающим.
Майк, стоявший до этого неподалеку, испуганно пискнул, закрывая целой рукой рот и отскакивая в тень, к нервно сжимающей в руках игрушечный планер Энни. Главный вампир выглядел разозленным, входя внутрь и подходя к все еще лежащему Мурро, бросил немой взгляд на своего спутника: тому и не нужно было объяснять. Вампир со странной лосиной головой уже наклонился, вставая на одно колено и освобождая пленника, тут же поднимая и перекидывая его ослабшее тело через плечо.
- Это же был Фредди... - Мортон тихим нервным голосом все же решил заговорить, держась на приличном расстоянии и готовясь тут же защищать собственную голову. Умирать вампир совершенно не планировал.
Робби застыл, вскидывая руки, сжатые в кулаки, тряся ими и совершенно по-детски затопал, гневно мотая огромной головой, с которой только чудом не сваливалась корона.
- Он не смел делать это без меня!!! - казалось, что вампир сейчас заплачет, но отчего-то в сердца двух охотников это лишь вселяло лишний ужас.
Уильям, стараясь не выдавать тяжелое усталое дыхание, перехватил биту покрепче, пригибаясь и готовясь к защите, мысленно прощаясь со всеми: ничто не могло их вытянуть из этой заварушки. Ле Рой тоже это понимал, стискивая зубы и нащупывая в кармане оставшиеся карты, только благодаря крепким кожаным перчаткам не обрезаясь об острые края. Пять вампиров, два из которых отлично знали на что способны - против двух уставших, измотанных охотников... нет, ни одно чудо на свете не помогло бы им сейчас.
- Я... - в обычной бы ситуации Сервайс мог скинуть врагов на товарища и уйти, лишая себя лишнего риска. Уильям ни раз попадал в передряги из-за таких поступков охотника, однако, сейчас, стоя здесь, в голове у него были другие мысли. Сейчас, прямо на глазах у смерти, сжимающей страхом горло, Ле Рой почувствовал, что ему жаль их обоих - нет, они не заслужили этого.
Охотники не считали секунды до своего конца. Никому не хотелось говорить ободряющую речь о том, что они справятся - это было не так. Они это знали.
Мгновение. Второе. Третье...
Робби смотрит искусственными глазами не моргая, отточенным движением выхватывая топор из ремней на поясе и подлетает к Уильяму, обрушивая лезвие на стальную биту, которая из-за нагрузки гнется будто игрушечная, а после и вовсе выскальзывает из рук охотника и тот падает назад, наблюдая как только чудо спасает его от смерти: лезвие топора втыкается в пол неподалеку от его живота. Но все внимание вампира уже не на нем, нет. Увернувшись от трех острых карт, Робби с усилием вырывает оружие из камня и, видя как блестит еще одна карта в руках Ле Роя, топчет по земле - и от его подошвы растет тонкая лоза, оплетая ногу охотника.
Что там ему говорила маленькая девчушка охотница? Виолетту убил тот, у кого были карты?
Он нашел его.
Лезвие карты метко врезается в предплечье вампира, но было уже поздно - занесённая рука с топором все же совершает свой круг, обрушиваясь на ключицу охотника, в помещении слышится омерзительный хруст костей и крик.
Но ни того, ни другого Уильям уже не слышит. И он не может знать, что Робби, тут же обернувшись и ища его, озлобленно кричит, зажимая кровь, которую ему все же на прощание подарил Ле Рой, разрезав сухожилия.
***
Что-то толкает плечо охотника, когда злополучное здание остается уже позади и прохладная рука касается запястья Уильяма, заставляя того посмотреть на своего спасителя. Печальные обеспокоенные глаза с вечным недосыпом выглядят знакомо, и до охотника наконец начинает доходить происходящее.
Кажется, часть сознания успела отключиться еще там, когда чертов вампир отвлекся, а каменный пол под охотником стал непривычно мягким, податливым - а после и вовсе будто бы рука мертвеца его утянула внутрь, прямо через размягченные камни, будто через плотный кисель.
- Кресс?
Он даже не знал во что сложнее было поверить - в то, что он спасен? В то, что старый товарищ жив? Или в то, что Ле Роя больше нет?.. Все это было реально.
- Я... - Эндрю перехватил в обеих руках лопату покрепче, осторожно переминаясь в тени дома, куда привел старого друга. Кажется, он выглядел виновато, - не смог бы, извини.
Определенно, он не смог бы спасти Сервайса прямо из-под носа врагов, как бы не было печально это признавать. Кроме того - он и сам был вампиром... Однако Уильям стоял сейчас живой, на свежем воздухе какой-то улицы и чувствовал как усталость десяти тонной ношей наваливается на плечи, на спину, закрывая веки. Он чувствовал это - и мог поклясться, что ничего лучше, чем ощутить это снова он не желал.
Уильям крепко обхватил руки, держащие лопату, холодные, - даже в перчатках, - и крепко сжал, устало выдыхая и кивая Крессу. Он не мог подобрать слов, будто бы обычного спасибо было действительно мало.
***
Распрощавшись с хозяином, Бальза вышел из уютного дома и, перехватив крепче кипу бумаг, с которой приходил, направился прочь, пока еще тени не стали глубже. Дом был иллюзией безопасности, однако, ни разу еще к нему не врывались посторонние, будто ученого берегли невидимые силы. Выходит, что самое безопасное место сейчас было как раз там.
Но эта мысль не грела его. После десятков часов, проведенных в прочтении писем Лучино, после всего, что он только смог узнать, в голове ученого начинала зарождаться уверенность. Теперь он знал, что то, что случилось - изменить нельзя, и Эндрю в этом никак не виноват. Но он до сих пор не мог поверить, что потерял еще одного друга: кем теперь стал его сосед-альбинос? Если на Лучино так сильно повлияло обращение, делая его безумной версией себя, то как же это повлияло на Кресса?
Впрочем, Де Росси всегда был немного не в себе, признаться честно. Было в его взгляде что-то безумное, а в его исследованиях - нечеловеческое. С Крессом была другая история: замкнутый мальчишка, чуть моложе самого Бальзы всегда был учтив, спокоен и немного отстранен. С энергичным характером самого ученого это был идеальный собеседник, с которым казалось бы было невозможно остаться в ссоре.
Именно это и вселяло надежду в Луку. Он не мог знать что стало с Эндрю, но ему хотелось верить, что даже не смотря на ту сцену в переулке, свидетелем которой он стал, охотник остался собой, все тем же тихим мальчишкой с грустными глазами. И именно эта вера вела Бальзу вперед: ему нужно было найти своего друга, он обязан был ему помочь.
С такими мыслями он вновь оказался дома, невольно смотря на запертую дверь в комнату Кресса: их хрупкий покой, нарушенный все еще непонятными для Луки обстоятельствами, обязательно должен был вернуться.
Однажды.
