***
В тихом зале булочной, горел игривый свет, разрывая ночной мрак. Компания вампиров без зазрения совести вторглась на чужую территорию, устраиваясь как у себя дома: Робби и Бейн что-то обсуждали за столом, пока Мортон весело перебирал запасы хозяйского алкоголя, который обычно шел на кремовые пирожные с ликером. Энни утешала старика Мурро, который наконец будто проснулся ото сна. Состояние аффекта после превращения отошло на второй план и грустный новообращенный, осознав, что убил собственного четвероногого друга, ругал себя, спрятав лицо в ладонях. Девчушка рядом с ним казалась совсем крохотной и немощной, ее утешений не хватало, но больше ничего сделать она не могла. Старшие вампиры не обращали внимания на остальных ровно так же как и на труп хозяина булочной, который лежал за прилавком - бледный, будто без единой капельки крови. Незваные гости негромко переговаривались, впрочем, их бы и не услышали увлеченные другими делами вампиры. Робби, сжав ткань своего подогнутого под колени плаща в маленьких кулачках, ритмично покачивал ногами, не доходившими до пола и слушал как вампир с лосиной головой ругает его: - Я предупреждал, что ввязываться в эти разборки плохая идея, - было забавно смотреть как безразличное кукольное лицо мальчика смотрит на Бейна, обиженно фыркая. Увидь кто эту картину, то непременно бы ущипнул себя, не веря, что такая спокойная и даже домашняя картина могла произойти в реальности. - Возможно, стоит идти дальше, пока живы мы... - Нет-нет-нет, - прервал его Робби, останавливая свои маленькие ножки, и его собеседник сразу почувствовал серьезный тон, который так не подходил своему обладателю. - Я должен им отомстить! Все же он был ещё ребенком, несмотря на все те десятки лет, что уже успел прожить, путешествуя по разным городам. Робби сотворял жуткие вещи, был неприкрыто агрессивен или чертовски харизматичен, начиная читать свою речь. Но ведь и дети бывают жестоки? Все эти действия были очевидны и объяснимы - абсолютно все. Вампир, лишенный детства, хотел семью, которую будет защищать. И мысль, что он не справился и в этот раз - вызывала такую агрессию, которую не в силах остановить был даже Бейн. "Лось" отчего-то вспомнил свою первую встречу с Робби: малыш держался за маленькую ручку Виолетты, без тени сомнений показывая пальцем на лежащего на траве в луже из собственной крови Бейна. Тот уже давно ослаб и вряд ли бы смог выбраться из неожиданной ловушки, которую ему устроили браконьеры: напав с разных сторон, они обездвижили бедного лесника, который мешал их незаконной охоте, и надели на его голову морду убитого лося, не по-человечески хохоча и зажимая края "маски" ржавым капканом. Это были не люди, это были самые настоящие чудовища в человеческой шкуре... Бейн умирал то ли от потери крови, пока та смешивалась с кровью убитого животного, то ли от того, что горло болезненно сдавила удавка, то ли от собственной беспомощности. И странная компания в лице паучихи и маленького мальчика была самым человеческим в его жизни, без тени сомнения помогая умирающему Бейну. Так было со всеми. Лучино, Виолетта, Бейн, Робби, Джокер - вампирская суть им была куда ближе, ведь общество их отрицало. Джозеф был не совсем таким, скорее, он сам отрек себя от людей, которым был верен его брат до последнего вздоха. Это была изначально плохая идея, но Лучино настоял на именно этом месте, намереваясь встретить давнего друга и, как ему казалось, позвать с собой. Но такого отпора от обычных людей никто из вампиров не ожидал. Бейн понимал что чувствовал Робби. Гибель двух товарищей действительно отдавалась болью и в его сердце, не давая покоя. Но в отличие от своего товарища, "лось" заметил и кое-что еще: некоторые из тех, кого они обратили тут будто лишь ждали того момента, когда можно будет окунуться с головой в реки крови. Все, что сделали вампиры - посеяли зерно смуты, которое сами же охотники обильно поливали, взращивая и развращая. Ему было даже немного жаль спокойный городок. В прошлом месте, откуда им удалось забрать Лучино, люди с ненавистью и презрением относились ко всем и то, что их в итоге настигло было своего рода искуплением за собственную гордость. Но здесь будто столкнулись две половины, и Бейн вспомнил те времена, когда и сам еще был человеком. Черное и белое не делится на два: это лишь бесконечное количество оттенков серого между ними. Из задумчивости и воспоминаний его выдернула маленькая ручка Робби, крепко забинтованная после последней драки. Вампир держал Бейна за руку, смотря стеклянным взглядом в лицо. - Тебе грустно? "Лось" крепко сжал детскую ладошку и заметил краем глаза как Энни с Мурро нерешительно стоят сбоку. Второй уже выглядел лучше, но заплаканное лицо с неопрятной бородой и усами придавали ему подвыпивший вид - хотя, впрочем, может так и было? А вот Майк уже давно лежал в отключке рядом с холодным телом булочника, напившись найденным ранее ликером. Робби заметил взгляд и протянул вторую руку бывшим охотникам, вновь весело раскачивая ножками. - Ничего, вы справитесь! Теперь все дороги открыты перед вами. Энни толкнула сонного Мурро в бок и нерешительно взялась за ладошку вампира, сжимая.***
На пороге уже почти рассвет и шумная мастерская погружается в покой. Вымотанные обсуждениями дальнейшего плана люди просто разошлись по разным углам, кто куда мог, засыпая. Никто не решился уходить из дома, отдавая предпочтение собственной безопасности и оставаясь в небольшом доме Карла дольше, чем тот хотел бы. Хозяин дома осмотрел отдыхающих, отмечая, что Хосе остался в спальне, где сейчас отдыхал пришедший в сознание Уильям. Но что было любопытнее - один из чужаков решил составить им компанию. Кажется, его называли Ганджи? Кевин как обычно старался быть поближе к Фионе, мирно умостившейся в широком кресле с какой-то из книг Эзопа. А вот оставшиеся спали в обнимку на диване, отчего Карл захотел скорее отвернуться, чувствуя как что-то обидно кольнуло в районе груди. Как они могут быть такими спокойными? И хоть сейчас его дом был действительно похож на штаб, где каждый был готов к бою в любую секунду, охотнику было неспокойно. В руках все еще ощущался шелест тех самых страниц, вырывая в голове Эзопа треклятые буквы, написанные Илаем. Такая простая и тяжелая мысль в который раз уже посещала его голову: "Быть может, сбежать?" Без оглядки. Устроиться работать в нелюдимое место, где только молчаливые покойники составляли бы ему компанию. Он так устал от живых: шумные, активные, непредсказуемые. Кажется, Карл вновь скучал по компании задумчивого Джозефа, разбирающего бумажки на своем столе. Скучал по тихим обходам с Эндрю и Виктором... До охотника не сразу дошло, что, погруженный в мысли, он уже давно вышел из защищенного дома и ушел достаточно далеко. Растерянно осматриваясь, Эзоп вздохнул, доставая из маленького футляра в кармане мел и подходя к стене, нарисовал привычный символ. Так было спокойнее. Ноги сами потянули бальзамировщика дальше, пока тот ленивым взглядом смотрел на просыпающиеся дома по разные стороны: от некоторых уже исходил аромат чая и кофе, свежих булок и поджаренных яиц, а где-то на подоконнике его провожала взглядом лупоглазая кошка. Карл скользил глазами по утекающим мимо зданиям, изредка рисуя в незаметных местах белые символы. Забавно, но его тревога немного притуплялась, хоть и все еще не давала покоя. Он хотел прямо сейчас забрать из дома вещи и бежать, бежать пока огни его любимого города не окажутся за горизонтом. Тонкие пальцы в перчатке положили мел на место, когда последняя закорючка была закончена. Эзоп стряхнул с рук маркие белые крошки и отошел от стены к невысокому забору, ведущему в чей-то сад. Охотник сложил руки, облокотившись на прутья и задумчиво смотря на легкий шелест деревьев. Он еще никогда не чувствовал себя настолько... отчаянным? Смотря на все проявления смерти и будучи ее стилистом, Карл никогда не задумывался о том, чтобы надеть похоронный наряд самому. Но сейчас она была настолько реальна, что казалось, протяни руку - коснешься ее жестких костяных запястий. Впервые охотник задумался об этом и не мог отделаться от мысли, что умирать ему совершенно не хочется. Хотелось отбросить тот ад, который творился вокруг, и остановить момент. Шелест листьев усилился, подгоняемый порывом ветра, и Эзоп, запрокинув голову, прикрыл глаза, погружаясь хоть на секунды в умиротворение, пока страх не заставил распахнуть его глаза. Охотник попытался отскочить к спасительной стене, но та была слишком далеко: из его живота уже торчала чужая окровавленная рука. Она не спешила исчезать, лишь проникая глубже, выбивая из Карла высушенный хриплый стон, пока, наконец, подбородок несчастного не сдавила вторая рука, резко отводя голову в сторону и открывая шею. Длинные клыки вонзились в все еще теплую и пульсирующую плоть, жадно разрывая кожу и пачкая лицо вампира в чужой крови. С б е ж а т ь. Рваная рана в животе, откуда все же уже вытянули инородную кисть, ощущалась мучительно остро. Чертовы ноги ни в какую не хотели слушаться хозяина, а веки устало закрывались, пока сердце, подгоняемое адреналином, рвало грудную клетку Карла. Он уже не различал где находится источник боли - все тело горело огнем, пульсируя, раскалываясь на тысячи битого стекла по венам. Охотник беспорядочно перебирал руками воздух в попытке удержать выпадающую кишку из живота, но координация не позволяла ему этого, качая из стороны в сторону, пока тот все же не упал на колени, больше не поддерживаемый ни чьими руками. Эзоп не чувствовал как дрожали его губы, не слышал своих хриплых стонов, он не понимал где сейчас находится, будто все мысли слились в одну сплошную мешанину, пока его окровавленный убийца с ярким шрамом с одной половины лица стоял над падающим телом и жадно облизывал собственную руку - ту самую блядскую руку. Мысли стынут, но лишь одно воспоминание вновь мелькает перед глазами, пока Эзоп скрючивался на земле от бессилия и боли. Простите, я не смогу больше к вам присоединиться, смерть дышит мне в спину, идет по пятам. Карл, берегись, она гонится и за тобой! Роковые слова, выцарапанные неаккуратным почерком Илая на листе застывают эхом в стекленеющих глазах. Фиона Гилман захлопывает книгу, вставая с кресла, подле которого спал-таки Алонсо, и аккуратно кладет ее на чемодан Эзопа у рабочего стола, вздыхая.