Gods & Monsters

      Уже скоро они вдвоем сидели за столом под деревом, вдалеке ото всех, чтобы особо любопытные не подслушивали разговор. Джейсон разбалтывал янтарную жидкость по стенкам стакана, иногда осматриваясь, чтобы убедиться в том, что поблизости никто не ошивается. — Что конкретно написано на табличке? Написано хотя бы о предположительном месте, где эта хрень прячется? — он поставил локти на стол и кулаком подпер подбородок, изредка поглаживая непослушные пряди.       Ваас потягивал жгучую водичку, развалившись за столиком в тени, балдел, его быстро развезло от крепкого алкоголя. Он перестал следить за мерой и высосал весь стакан за считанные секунды. Вдалеке, за спиной все время озирающегося Джейсона остановился пират и недовольно уставился на неожиданного гостя. Монтенегро весело, но неискренне помахал ему рукой, а потом упал на свои локти, сложенные на столе, и печальными пьяными глазами посмотрел на Броди. Он расплылся в улыбке. — Написано: «Клинок и воинские доспехи хранятся в пасти зверя. Зверь проглотил богатство и сторожит его, наследие Ракьят». Я знаю один храм. У него вход в виде большой тигриной морды. Клыкастый такой. Как ты, — Ваас зевнул и часто заморгал, избавляясь от выступивших слез. — Это было так давно… Черт, Джейсон! Ракьят убивали всех, мы такой богатый народ! Мы сильный народ! Мы могучий народ! Он ударил рукой по столу. Совсем как Сантьяго. Впрочем, о Сантьяго потом.       Джейсон удивленно заморгал, даже не заметив, как быстро Ваас достиг кондиции под названием: «мне срочно надо излить душу». Сам Броди всё ещё был вполне адекватен, правда конечности отнимались и голова казалась легче, чувства стали словно в несколько раз обостреннее, болезненнее и приятнее в то же время, а потому пьяный Монтенегро казался Джейсону смешным и… искренним, что ли. — А есть ещё? — Ваас повертел в руках пустой стакан и с мольбой посмотрел Джейсону в глаза. — Нет, это последняя бутылка на всем острове, — соврал Джейсон, хотя почти полная бутылка стояла прямо сейчас под столом. Ваасу достаточно, еще не хватало, чтоб какую-нибудь херню учудил, у них много дел. — Кто бы мог подумать! Такой здоровый мужик, а растекаешься от одного стаканчика.       Ваас покачал головой. — Добраться до храма будет тяжело. С твоим ребром сунуться туда — самоубийство. Но я о тебе позабочусь, — он хохотнул и распластался от сонливости по столу уже полной грудью. Пальцами свободной руки потянулся к Джейсону и попытался ухватить, чтобы подраконить его.       Едва сдерживая рвущийся наружу смех, тот перехватил чужое запястье, когда Ваас вдруг вздумал поиграть, и некрепко сжал, пригвоздив к столу. Слова о храме даже как-то забылись. Но Броди не сдержался и всё-таки рассмеялся. Чисто, заливисто и искренне. — В таком состоянии уж точно позаботишься, не сомневаюсь, — он отпустил чужое запястье и встал со стула. Да, сидеть было проще: когда Джейсон поднялся, его повело в сторону, и ему пришлось ухватиться за край стола. Виски на Рук был отборный, ядерный, многолетней выдержки — это Броди оценил еще в первый день своего пребывания здесь. Но именно этот виски вдарил по голове уж слишком крепко. — Бо будет не против, если мы вернемся чуть позже.       Джейсон похлопал Монтенегро по спине, призывая встать, и приобнял за плечи, когда тот чуть не запнулся о ножку стула. Голова приятно кружилась, наступила сонливость, и Броди решил, что дела могут немного подождать. Не станут же они отвоевывать остров пьяными? — Спать, — позволив себе небрежно взъерошить ирокез Вааса, Джейсон повел его в сторону зданий, на что получил неоднозначные взгляды некоторых своих ребят. Но он на это недовольство никак не отреагировал — не до того сейчас было. — Отоспишься, а потом будешь доказывать могущество своего племени.       Дом у Броди ничем не отличался от остальных — такая же небольшая побитая временем халупа с ванной комнатой и основной. Всё по минимуму, ничего лишнего. В углу примостился стол с кипой бумажек на нем, рядом — шкаф с оружием. Напротив, у стены — одноместная кровать, достаточно широкая, чтобы вместить двоих. Туда Джейсон и уложил Монтенегро, стянув с него берцы, даже подушку поближе к голове подтащил. Сам он весь разрумянился, глаза заблестели, телу было тепло и хорошо, так что Броди, немного постояв с задумчивым взглядом, всё-таки аккуратно завалился рядом с Ваасом, скинув обувь и с себя. Плевать как-то было на то, что еще недавно он собирался его прикончить, а Ваас обещал открутить башку ему. Монтенегро почти уснул, пока не почувствовал, как проминается под чужим весом матрас. Он открыл глаза и подвинулся к стене, завороженно наблюдая за тем, как Джейсон укладывается рядом с ним. Ваас не отрывал от него глаз, лежал, приоткрыв губы, дышал медленно и тихо, чтобы не спугнуть. Джейсону, видать, тоже ударило в голову, и вот он здесь, с отключенным инстинктом самосохранения. Пропавшим, вероятно, как и у Вааса, еще задолго до этого. Приблизиться со стороны Броди было даже трогательно.       Тот уставился на близко лежавшего сейчас Монтенегро, сосредоточился на запахе листвы, ритуальных свеч и пота, который источала его кожа, и невольно расплылся в широкой улыбке, грозящей перейти в тихий смех. Он представил, как тот бежит в толпу врага, свирепый и разъяренный, а затем спотыкается, падая в траву, и всё-таки рассмеялся. — Поспим, да? — голос стал приглушенным, слова — слегка неразборчивыми, язык заплетался. Джейсон прикрыл глаза, окончательно расслабляясь, и неосознанно прислонился своим лбом ко лбу Вааса, руки держа прижатыми к груди. — Еще пару недель назад мы бы с удовольствием прикончили друг друга во сне, если бы лежали вот так.       Ваас потерся своим лбом о лоб Джейсона, невесомо коснулся носом его и расплылся в улыбке. — Мы бы даже не легли так, — согласился он.       Действительно, еще пару недель назад стоило им только приблизиться друг к другу на такое расстояние — и у одного из них точно из брюха торчала бы ручка заточенного клинка.       Вааса бросило в жар — не то от алкоголя, не то от того, в какой доступности находилось тело Джейсона в этот момент. Им было так легко воспользоваться, но только от мысли об обмане Монтенегро воротило. Его лицо взмокло, он еще пару секунд посмотрел на колыхающиеся ресницы Броди и затем приподнялся, чтобы стянуть с себя джинсовую безрукавную куртку, бросить ее на пол возле кровати и снова завалиться к Джейсону. Он расслабленно вытянулся вдоль кровати и, потому что не любил спать на боку, перекатился на живот, руку и ногу умещая поверх чужого тела. — Тише, не дергайся. Дай мне уснуть, а потом что хочешь, то и делай, — промямлил Ваас, повернув голову к Джейсону.       Тот лишь что-то недовольно замычал, когда почувствовал тяжелые руку и ногу на себе, хотя то являлось показухой, потому что ему было приятно. Он ненавязчиво подвинулся ближе, оперевшись ладонью на постель, и почти прижался к чужому плечу грудью.       Джейсон был бы рад уснуть, но терять это мгновение, когда они катастрофически близко, пьяные и ни о чем не думающие, не хотелось. Хотелось одного — прикоснуться, погладить сильные плечи, почувствовать жар смуглой кожи, зарыться пальцами в ирокез. Мурашки покрывали тело от дыхания, касающегося его лица, и сердце заходилось почти в неестественно быстром ритме. Сейчас эти ощущения не казались чем-то постыдным, наоборот — правильным. Но нужно думать наперед — то, что он взял за основу со времен становления лидером пиратов, — учитывать возможные последствия. Кто будет рад тому, что две противоборствующие стороны объединятся? Возможно, Ваас. Но другие… Вся эта хрень вообще не входила в планы Броди, это был просто поток безрассудных и нереалистичных мыслей в пьяном сознании, это был не Джейсон. Поэтому он решил, что правильнее всего — закопать вспыхнувшие… чувства в себе. — Я бы убил тебя не потому, что я ебнутый, — вернувшись к размышлениям, почти прошептал Ваас. — Я бы вообще тебя убивать не хотел. Ракьят для меня дороже всего, ты угрожал моему народу.       Монтенегро погладил Броди стопой по выступающей острой косточке на лодыжке, пальцами ног забираясь под нижнюю резинку его армейских карго. — Я знаю, — прошептал Джейсон в ответ и кое-как открыл глаза, вглядываясь в расслабленные черты чужого лица. — Именно поэтому я тебя и уважаю. Кретин.       Он широко улыбнулся, дернул ногой, когда почувствовал прикосновение к лодыжке, но быстро расслабился, сладко вздыхая и вновь закрывая глаза. На языке всё ещё присутствовал терпкий привкус виски. — Ты тоже можешь быть Ракьят, Джейсон, — Ваас спрятал лицо в подушку, чтобы зевнуть, и сразу же отключился.       Но хотел ли Джейсон этого? Он не знал, или не хотел знать. Броди ведь догадывался о смысле того ритуала с самого начала и всё равно согласился. — Тогда это было что-то вроде посвящения? — робко спросил он, однако вопрос остался без ответа. Джейсон открыл глаза и обнаружил, что Ваас спит.       Броди почти мгновенно провалился в сон следом. И скидывать с себя руку и ногу Вааса не стал.       Монтенегро проснулся раньше, чем его «дружок», какими их наверняка окрестили пираты. По крайней мере, так можно было предположить по взгляду того, кто вошел в лачугу Броди, что было само по себе возмутительно. Неизвестно, выбирался ли Джейсон из объятий, но во сне Ваас всё равно взял свое, так как сейчас, проснувшись и приподнявшись на локте, смотря на пиратскую морду, ворвавшуюся в чужие покои, он держал ладонь на спине лидера этой самой морды. На языке Ракьят Ваас спросил, что нужно пирату. Специально, чтобы ситуация стала еще комичнее. Пират кивнул на Джейсона.       Монтенегро зевнул и панибратски растолкал Броди, при этом не забывая добавить: — Не парься, amigo. Это не то, о чем ты подумал.       К слову, Ваас ощущал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Казалось, что они и не пили вовсе! Хотя стаканчик виски и не обязан был ощущаться, как литр. — Просыпайся, Джейсон. К тебе пришли, — Монтенегро дружески похлопал Джейсона по щеке и сел, в конце концов, на кровати, вытягиваясь. Пират же стоял все так же удивленно, но собранно. Наверняка что-то интересное пришел рассказать о японцах. Или хотя бы о рации, подобранной у трупа.       Промямлив в подушку что-то нечленораздельное, Джейсон постепенно засыпал заново, но его не хотели оставлять в покое. — Кто-о? — недовольно протянул Броди, когда, предположительно, Ваас заявил, что у него гости. — Блять, я столько раз говорил, что ко мне без стука нельзя, когда вы начнете уважать личные границы?       Джейсон моргнул несколько раз, прогоняя остатки сонливости, сел на край кровати и не слишком уж дружелюбно уставился на заглянувшего в «гости» пирата, всё ещё слегка пошатываясь. На щеке остались следы от подушки. — Да, Крис, даже тебе нельзя! — Ой, да брось ты, нашелся тут, — усмехнулся рослый светловолосый мужчина и достал из кармана починенную рацию. — Бо уже перенаправил сигнал, пока вы тут… отдыхали, но он слабенький. — Хоть какой-то, — пожал плечами Джейсон, предпочтя не обращать внимания на чужое негодование, с больным ребром кое-как надел берцы и встал с кровати. Посмотрел на Вааса, непроизвольно поджал губы, вспомнив, какие вольности допустил себе и ему после виски, вспомнив свои мысли, и махнул рукой. — Погнали. Кстати, — Броди обернулся к Крису, — на каком языке говорят? — На японском. — Кто бы сомневался, — Джейсон прикусил губу и подбоченился, задумчиво глядя на дощатый пол. — Узнай, есть ли у нас кто-нибудь из ребят со знанием японского, ага? — Ну ты, конечно, загнул! Ты их видел вообще? Они и этикетку от освежителя воздуха с трудом прочитают! — Крис эмоционально всплеснул руками, на что Джейсон лишь отмахнулся — мол, делай, что говорю, и отъебись от меня уже.       Было похоже на то, что Джейсон в дружеских отношениях с тем парнем, который наведался к ним. И Ваас, поглядывая на их взаимодействие со стороны, испытывал нечто напоминающее ревность. Он не успел достаточно насладиться временем, проведенным с Джейсоном, и они еще не успели узнать друг друга получше, а теперь снова думать о больной голове. Ваас состроил суровое выражение лица, чтобы дать Крису понять, что теперь ему придется делиться другом. Он между разговорами поднял с пола свою куртку и надел ее. Поправил кобуру с глоком на поясе и свой ирокез, прежде растрепанный Джейсоном.       Человек, понимающий японский, всё же нашелся — к удивлению многих, — но говорил на нем очень ломано и мог расшифровать далеко не всё. Устроившись в каморке программиста на стуле и оперевшись локтями на колени, Джейсон внимательно слушал то, что ему говорят, иногда косясь на Вааса и наблюдая за его реакцией. — Они говорят про какой-то… храм, — нерешительно осведомил переводчик, облокачиваясь на стену и держа рацию практически у самого уха. — М-м-м… шумов много, сука, практически ни черта не понимаю. Какой-то храм с пастью то ли тигра, то ли еще какой-то этнической хуйни.       Джейсон встрепенулся и уставился на Вааса прояснившимся взглядом. Ваас не прогадал, не такие уж и безмозглые джейсоновские ребята всё-таки сумели разобраться со связью и выйти на японские линии. И Ваас также не прогадал с тем, что они ищут: храм с тигриной мордой. Он подобрался, стоило ему только услышать о подтверждении своих теорий. Ну конечно, этот храм был поистине велик, даже слишком, чтобы не рисковать ради него целой армией. Не дураки там всё же сидят. Ваас сжал челюсти, его ноздри агрессивно раздувались. Но терять холодный рассудок было нельзя. Поэтому, когда Джейсон заканчивал переговоры, он молча указал жестом головы на выход. Поговорить с глазу на глаз, вспоминая, что Броди не горел желанием посвящать кого-то в свои безумные планы до их осуществления. Ваас потянул Джейсона для разговора, и тот показал Крису указательный палец — мол, закончим потом.       Они вышли. На Рук уже опустились сумерки, с океана тянул приятный прохладный бриз. Вокруг светились огни фонарей. Несмотря на то, что они находились на пиратском аванпосте, вечер был красив, хоть Ваас и срочно заскучал по своему храму, особенно после всех пущенных в его сторону кривых взглядов. Монтенегро взял Джейсона за предплечье и подтянул его к себе, чтобы, оказавшись совсем близко, пояснить ему: — У нас еще есть время. Мы знаем точное расположение храма и все равно придем первыми, наши задержат японцев у границы, не стоит паниковать. Я вернусь к себе, у меня есть некоторые дела. Подними своих. Расставим с тобой ловушки по пути, выйдем ночью. И, эй, подгонишь рацию?       Броди постарался проигнорировать предательские мурашки от маленького между ними расстояния. «Просто замерз» — пояснил себе он. — Хорошо. Разберусь, — Джейсон, немного поразмыслив, вытащил рацию из чехла, прикрепленного к брюкам, и вложил Ваасу в ладонь. — Осторожней с ней, ага? Это моя любимая.       Джейсон попросил отвезти Монтенегро до храма — сейчас в одиночку бороздить остров было небезопасной затеей. Попрощавшись с тем и поблагодарив его за теплый прием, за технику, Ваас пожал ему руку и сел в пиратскую тачку. Его подкинули почти к самому входу, что было не обязательно, но все равно приятно.       В храме того, кто встречал вождя, именовали Манааки. Он значился вторым после Вааса и третьим после Джейсона по силе воином Ракьят. Он был старше Монтенегро на одиннадцать лет, ленив, но все равно исполнителен. Высокий, большой, татуированный. Ваас его очень ценил.       Манааки с прищуром ждал, пока Ваас, двигающийся как-то подозрительно виновато, подойдет к нему. И, что сказать, от Монтенегро сильно пахло Джейсоном. От кого угодно, но не от Манааки тот мог скрыть этот запах, так что воин показательно принюхался к нему, когда тот поравнялся с ним плечами. — Вы ночевали вместе, — дошли до него вести о прошлой ночи. — Он твой <…>?       Голос Манааки звучал по-отечески строго. Хотя Ваас, будучи еще совсем маленьким, помнил и то, каким безответственным сыном был Манааки, и то, каким абсолютно настолько же ленивым был его отец, старый Ракхир.       Ваас мечтательно улыбнулся на его предположение. Как бы он хотел, чтобы это было так, как об этом говорят Ракьят. — Нет, он не мой <…>. — Слышали, как ты купался ночью. — Просто купался и всё. Джейсон сломал ребро, я всего лишь приютил его у себя. Но я бы хотел, чтобы он стал моим <…>, — Ваас в минуту посерьезнел, вспоминая, для чего на самом деле вернулся. — У меня новости. Хочу, чтобы ты собрал всех. Тебя это… особенно касается.       Монтенегро упал на тот самый ритуальный камень, с которого его вырвали в самый первый день, когда нога японцев ступила на остров. Он положил руки под голову и вскинул бровь, поторапливая Манааки.       Скоро повсюду горели огни, атмосфера в храме накалилась и потяжелела. Казалось, будто каждый без слов знал, о чем пойдет речь и что произойдет скоро. Но Ваас надеялся, что все-таки не произойдет, хоть в голове всё еще роились мысли о том, что зная, какой путь им с Джейсоном предстоит, он не подсуетился, чтобы сделать его своим <…>. — …и если я не вернусь, — величественно вещал Ваас, оглядывая десятки склонившихся перед ним Ракьят, внимающих каждому его слову, — Манааки станет отцом будущего вождя, а жрицей после меня — мать его ребенка! Я люблю вас! Я буду защищать вас ценой собственной жизни. И да возродится сила нашего народа! Она разольется по вашим телам и душам, позвольте ей это, позвольте острову воевать через вас!       Рук говорил голосом Вааса, и он растворился в самой идее, воскрешая волю своих людей. И он наказал своим воинам защищать храмы, женщин и детей, животных, но не воевать. Он наказал им быть Ракьят и действовать так, как того требуют традиции — тихо, из тени, как истинные охотники. Со всем остальным должны справиться пираты с вертолетами, пулеметами и взрывчаткой. Пускай каждый из них борется в своей стихии. Так считал Ваас.       Манааки поймал его после того, как речь была закончена. — У меня нет ребенка, Ваас, — виновато сказал он. — Ну так реши эту проблему. А, и еще нужны травы для репеллента. Принеси.       Идти далеко, снадобье от хищников не могло не пригодиться.       Оставшиеся часы до полуночи Ваас потратил на подготовку инструментов и материалов для ловушек. И еще, будучи особенно обеспокоенным о здоровье Джейсона, он наделал много пузырьков с врачевствами, унимающими боль, вселяющими сил. Закончив со всем, уже на улице, стоя у автомобиля, оперевшись о капот локтями, он гладил пальцами бока рации, ощущая себя неловко перед тем, как набрать Джейсона. Ваас зажал пальцем кнопку, помолчал секунду, а потом заговорил: — Прием. Я это… готов, выехал. Встретимся у моста.       Какой это мост они, конечно, обговорили еще задолго.       Первым делом Джейсон дал поручение собрать оружие и боеприпасы для Ракьят. Часть пиратов не оценила подобный жест, только Крис оказался смышленее и сообразил, что по-другому достойный отпор не дать — именно поэтому они с Джейсоном и считались лучшими друзьями: разногласий было хоть задницей жуй, зато взаимопонимания — еще больше. Затем Броди занялся делами помельче, времени до полуночи было еще достаточно, а бизнес с этими ебаными япошками встал колом, месячный план и так не дотягивал до нормы.       Далее — ловушки. По крайней мере Джейсону нравилось называть так кучу взрывающихся веществ. Они с Крисом заперлись на просторном прохладном складе с пачкой сигарет, парой бутылок пива и понаделали взрывчаток, нарыли динамита, мин, С4, чтобы японцам было, чем позабавиться, когда они поедут к храму. Крис был единственным, кто знал о деталях плана, остальным хватало возможности просто повоевать и отвести душу. — Так. Этот мой, этот — твой, а этот для кого? — Крис хитро улыбнулся, показав пальцем на бронежилет, который Джейсон, достав из ящика, сложил вместе с остальными на пол. — Для Вааса, — рявкнул Броди, явно чувствующий издевку в вопросе. Он стиснул зубы, подавляя желание больно щелкнуть Криса по носу и надевая бронежилет поверх болотного цвета ветровки. Вряд ли эта мера им понадобится, но предохраниться стоило. Если в храме с тигриной пастью зарыты сокровища, по-настоящему ценные сокровища, то так просто они их не получат. — А, значит вы… — Трахаемся. Доволен? — под звонкий хохот Криса он швырнул в него окурок и случайно угодил тому прямо в открытый рот. Пока Крис отплевывался, смеялся уже Броди. Но потом посерьезнел. — Без него вряд ли что-то выйдет, так что… — …он тебе нужен, — закончил Крис добродушно. Этот тип Вааса хоть и недолюбливал, но мозгов ему для того, чтобы сложить дважды два, пока еще хватало. — Да, — Джейсон посмотрел на своего товарища как можно невозмутимее, говоря, что нужен не в том смысле, в каком этот прокуренный хрыч мог себе напридумывать, и собрался что-то добавить, пока у него не затрещала рация. Новая. Броди встал с пола и отошел к выходу. Это был Монтенегро. — Ага? Понял. Скоро буду.       Джейсон незаметно для себя улыбнулся: переговариваться с Ваасом вот так, не напрямую, было непривычно и забавно, однако Броди быстро дал себе мысленную оплеуху и вышел к остальным: нужно сказать пару напутствий, разогнать в их венах огонь, замотивировать на серьезную борьбу и заодно завести себя. — …ради чего вы все здесь собрались? Правильно, ради наркоты, бухла и кисок, так что не прохлаждайтесь, покажите, на что вы способны, чтобы всего этого добра не лишиться! — Джейсон, стоявший на эшафоте, крикнул одобрительное «ву-ху», когда послышались выстрелы в небо и свист, и вскинул вверх руку. — Постарайтесь действовать тише, патрулируйте дороги, затаитесь в джунглях, всё как обсуждали. Но только поначалу. Помните об эффекте неожиданности. А дальше — то, что прикажет вам сердце.       Броди заговорчески улыбнулся и положил ладонь на грудь, имея в виду РПГ, вертолеты и другие громкие игрушки, которые пираты так обожали. Джейсон в них не сомневался. Несмотря на обманчивую внешнюю неорганизованность, они всегда действовали сообща — товарищи, друзья, которые трутся бок о бок уже достаточно давно для того, чтобы научиться предугадывать действия команды, чтобы стать единым, хоть и хаотично работающим, организмом.       Пираты разбрелись по тачкам, забрав сумки со взрывчатками, вооружившись до зубов, и поехали к назначенным точкам.       К деревянному мосту Броди подошел на своих двоих — транспорт бросил неподалеку, в зарослях, чтобы на всякий случай не светиться. Увидев силуэт Вааса, освещаемый ярким лунным светом, Джейсон помахал ему рукой. — Не спрашивай, — он кинул Ваасу бронежилет. — Ты в этом храме раньше никогда не был?       Ваас словил тяжелую броню и скептически повертел ее в руках. Необходимости в жилете не было, всё же они не под обстрел идут, но было бы неправильно не сказать, что Ваас оценил данный жест со стороны Броди. Он скинул с себя куртку, натянул пришедшийся по размеру бронежилет и похлопал себя по груди. На ощупь — крепкий.       Отделанная золотом звериная морда показалась еще вдалеке. Кое-где ее скрывали густые заросли, через которые им пришлось пробираться. Пасть была разинута словно в оскале. Джейсон на мгновение застыл, рассматривая предмет архитектуры, и даже не мог предположить, когда этот храм был построен. Точно задолго до его рождения. Ваас поднял на Джейсона взгляд, но тот уже смотрел вдаль, на виднеющуюся за густыми джунглями и устрашающую в лунном свете тигриную морду. — Да, никогда не был. Но я знаю больше, чем остальные. Ребенком я гулял с одним чилийцем, который искал то же, что и японцы сегодня. Это было давно, да, но мою память не проведешь, — гордо заявил Ваас.       Он подхватил с земли шпагат из отборного джута и крепкий деревянный крутящийся механизм, который нужно было установить в джунглях. Поймать в петлю хоть одного врага было бы здорово. — Я взял немного взрывчатки, — когда изумление поутихло, Джейсон на секунду повернулся к Ваасу спиной, чтобы показать перекинутую через плечо сумку. — Спрячу в щелях.       Монтенегро улыбнулся рюкзаку Джейсона и почти рассмеялся. Такой очаровательно могучий.       Прямо у здоровенной вблизи тигриной пасти, в кустах, Монтенегро установил ловушку, как для крупной дичи. На земле из зеленого шпагата была сплетена петля, которая реагировала на шаг, затягивалась на ноге и поднимала жертву вверх, вниз головой.       Джейсон с нескрываемым интересом наблюдал за всеми проводимыми Ваасом махинациями. Да уж, связываться с ним было опасно — делал все быстро и ловко, становилось ясно, что подобным заниматься Монтенегро приходится не в первый раз. Джейсон подсвечивал фонариком, чтобы было удобнее, и попутно выпил густоватую, сладкую на вкус жидкость. По словам Вааса, отпугнет хищников. Мысленно Броди согласился с ним, потому что где-то вдалеке, среди плотной стены листвы, уже слышалось подозрительное рычание. Отвар вызывал активное потоотделение, при этом пот становился очень пахучим. Действие репеллента уже потихоньку начинало действовать, Ваас с пары метров улавливал нотки чужого пота. Склонившись к коленям, закончив с ловушкой, он обернулся на Броди и поморщился, намекая на то, как от него несет. Джейсон поморщился следом, указывая на то, что и Ваас не ромашками пахнет.       Монтенегро оглядел его с ног до головы. Броди мог хоть титановые пластины на грудь повесить — они бы не уберегли его больное ребро. Так что Ваас вытащил с пояса закупоренную глиняную бутылочку со снадобьем, отключающим болевые ощущения во всем теле. Очень сильный анальгетик, с дозировкой которого играть было опасно. Монтенегро взял с запасом, поэтому не доверил Джейсону пить самому. — Открой рот, доверься мне, — попросил Ваас.       Он был непреклонен, взял лицо Броди в руку, невзирая на чужое недоумение, второй поднес край бутылочки к его губам. Ваас приблизился и затаил дыхание. Убить Джейсона в его планы не входило. Так что он вылил на чужой язык слабую струйку горькой жидкости и зажал Броди рот, чтобы тот ненароком не выплюнул. Джейсон внимательно посмотрел Монтенегро в глаза, очерненные ночью, внюхался в запах, сквозь который пробивались привычная листва, дым, и что-то бухнуло глубоко в груди, заставляя сбивчивее дышать. Наверное, снадобье начало действовать — решил Джейсон. Он чуть не закашлялся, почувствовав невыносимую, практически обжигающую горечь, зажмурился до звезд перед глазами и позволил Ваасу захлопнуть себе рот. — Глотай, — строго произнес Ваас одними губами.       Джейсон послушно сглотнул, ощущая, как на глазах выступают слезы, и тут же облегченно выдохнул. Терпеть насыщенный вкус соков было действительно тяжело.       Ваас заглядывал ему в глаза и ощущал себя странно. Будто вибрации в области солнечного сплетения, голова закружилась. Силой воли он поборол внутреннее смятение и широко улыбнулся, убирая руку с лица Броди. Он отправил себе в рот пару капель, снова закрыл пробкой бутыль и убрал обратно в твердый кожаный карман на поясе. — Отвратительная херня, — заключил Джейсон. — Это лекарство, чтобы не болело.       Джейсон взбодрился, с воодушевлением приподняв брови: о да, это то, что нужно, с его-то уже успевшим осточертеть ребром. Ему захотелось спросить, как Ваас вообще мешает все эти чудодейственные лекарства, как получает нужные экстракты, но не стал, решив, что все равно ничего не поймет. У пиратов всё было намного проще: что-то болит — глотай окси. Или вмажься чем потяжелее, если при этом хочешь еще и словить кайф.       Зато Броди задумался о том, что снова безалаберно доверился. — А лекарства от злых японцев у тебя случаем нет?       Монтенегро резко выдохнул и повернулся лицом к храму. Сам вход внушал и восхищение, и страх. Ваас махнул в ту сторону. И первой же преградой на пути к испанским реликвиям стали тяжеленные ворота, неподдающиеся механическому воздействию. Ваас подергал на всякий случай ручку, но безрезультатно. Он отбежал, показывая Джейсону раскрытую ладонь, чтобы тот не начал немедленно взрывать вход. В конце концов, это лицо храма. — Замечательно, — поджал Броди губы, наблюдая за тем, как заклинивает ручку при каждом нажатии. Он стал осматриваться, попутно подсвечивая фонариком, в поисках лазейки.       Но Ваас его опередил. На расстоянии он заметил в широко раскрытых тигриных глазах, в зрачках, рычаги. Должно быть за что-то отвечающие. — Подсади меня, — попросил он и потянул Джейсона за руку к острым краям тигриных губ.       Шустрый. Молча сделав замок из рук и чуть пригнувшись, Джейсон уже приготовился к острой боли в ребре, но ничего не ощутил — лишь легкое, практически неощутимое покалывание. — Ого, да ты настоящий Айболит!       Ваас хмыкнул, схватился за плечи Джейсона, ногу поставил на замок из его рук и, оттолкнувшись, зацепился ладонями за выступ на морде. Подтянул свое тело и забрался на самый верх. Он уже, довольный собой, пихнул руку в звериный глаз, потянул за рычаг и побежал ко второму, как услышал обратный звук: первый рычаг без постоянного давления возвращался в исходное положение. Броди вытер со лба выступивший пот, прищурился, глядя наверх, проследил за подбегающим ко второму рычагу Монтенегро фонариком и, услышав треск, цокнул. Ваас осмотрелся, но рядом не было ничего, чем можно зафиксировать рычаг, так что он выглянул сверху на Джейсона. Раз уж тот сунулся с ним, то потерпит. — Есть веревка? Ты мне нужен тут. — Блять, нет, — Джейсон опустил сумку на землю и стал кусать нижнюю губу, пытаясь придумать, чем бы заменить недостающую веревку, пока не приметил лианы, опоясывающие тигриную морду. Лианы на вид упругие, увлажненные дождем, крепкие, вполне сойдет за канат. — Хотя погоди. У меня идея.       Он аккуратно взобрался по выступам на морде, вынул заточенный нож из ножен и срезал лиану почти у самого основания — на всякий случай. И еще одну — для второго рычага. Спустился обратно и закинул «веревку» к Ваасу. Другим рычагом занялся Джейсон — ребро все равно его больше не беспокоило.       Ворота с шумом и скрипом, от которого уши едва не свернулись в трубочку, распахнулись. Внутри было темнее, чем в какой-нибудь шахте — даже свет фонаря не справлялся. Сердце замерло, по спине пробежался холодок: ступать внутрь равнялось самоубийству, присутствовало у Броди такое предчувствие. Но вместо того, чтобы нахмуриться, он широко улыбнулся. Его глаза загорелись предвкушением. Джейсон уже давно так не рисковал, даже та гробница не вызвала в нем настолько ярких эмоций. Он взглянул на Вааса, молча делясь с ним впечатлениями, прежде чем они шагнули во тьму. — Я ни черта не вижу, — пожаловался Джейсон, и его голос эхом разнесся по тоннелю.       И правда, в храме было ужасно темно, но Вааса это только веселило. Джейсона тоже, судя по улыбочке на его лице. Ваас мог ориентироваться на Броди только по запаху, даже его крутой фонарик особо не выручал.       Откуда-то сверху послышался взмах крыльев, и Джейсон резко направил фонарик вверх. Летучая мышь. На яркий свет слеталась мошкара. Захотелось пошутить про охеренную ночную прогулку, но Джейсон промолчал. Крис бы точно пошутил — про романтическую.       Он освещал землю, на всякий случай. Внизу лежало много листвы, и это настораживало: откуда в закрытом храме листва? Деревья находились поодаль от входа, ветром нанести если и могло, то не столько. — Осторожнее. У меня такое ощущение, что здесь хорошо постарались до нас, — по центру, практически у ног Вааса, листвы было набросано особенно много, и Джейсон резко схватил его за запястье, оттаскивая на себя, заставляя прижаться спиной к своему туловищу. Он осторожно отошел вместе с Монтенегро чуть назад, наклонился, нащупал на земле камешек и бросил в центр листвы. С мерзким треском высунулись острые, как лезвие, шипы. Броди нервно сглотнул, словно завороженный глядя на блестящий в свете фонаря металл. Да, от такого не защитит даже бронежилет. Он направил луч света на лицо Вааса.       Монтенегро немедленно поднял полный восхищения взгляд на Джейсона, когда тот сумел прочитать ловушку. Ваас чувствовал себя очень гордым за него и улыбнулся, а потом поморщился от света фонарика, направленного в лицо, и поспешил прикрыть его рукой. — Да, молодец, amigo. — Нам даже стараться с ловушками не нужно, — хохотнул Броди, но хохотнул как-то взволнованно. Посветил вперед и увидел две развилки — направо и налево. — Как там говорится… Налево пойдешь — богатым будешь, направо пойдешь — смерть свою сыщешь?       Ваас посмеялся и посмотрел на развилку. Задумался, кивая странным словам Джейсона, не до конца их понимая. Сложно было решить, чего он желал сильнее: разделиться и прочесать все, что только можно, или все время тащить Джейсона за собой. Прошлый опыт показал, что они оба выжили, но Броди все равно умудрился сломать ребро. А уж тут, Ваас точно знал, самые отбитые системы, придуманные Ракьят и сооруженные когда-то японцами: и тебе падающие потолки, и бассейны с крокодилами, и огненные столпы из стен и потолка. Джейсону одному, такому помятому, рискованно было лезть на рожон. Но, в конце концов, он ведь воин.       Нет, Ваас обожал и хотел Броди, как воина, как своего <…> и как отца будущего вождя, но боялся, что может его потерять в том случае, если он решит, что невъебенно всемогущ. Верно, он может стать поистине сильным, ужасающе сильным, но еще рано. Джейсон только в начале своего пути, а голова великана еще не отсечена от тела.       Ваас положил ладонь на чужое плечо, приняв решение, и схватился за свой ирокез, посмеиваясь. — Блять, если мы разделимся, я с ума за тебя сойду, — признался он. В таком месте промывать Джейсону мозги было опасно. — Не такой уж я и жалкий, — фыркнул тот, когда Ваас выразил свое беспокойство. Было приятно… настолько, что закружилась голова, и он поспешил отвлечься, почесав затылок. — Хорошо, hermano, ты направо, я — налево. И, мать твою, береги себя. Рация, — напомнил Монтенегро и похлопал свою. — Я вернусь за тобой, если ты не будешь мне отвечать. Усек?       Ваас переместил ладонь с плеча на шею кивнувшего Джейсона и притянул его к себе для объятий. Он прижал его к своей груди и похлопал по спине. Они постояли так всего несколько секунд, для Вааса показавшихся вечностью тяжелого тепла и знакомого дурманящего запаха. Джейсон вовсе растерялся, почувствовав, как всё внутри холодеет и конечности превращаются в камень. Он даже не смог обнять его в ответ. Эти ощущения казались непривычными, инородными, мешающими, и Броди поспешил отвязаться. — Ну всё, хватит. Еще расплачься.       Он, всё-таки опомнившись, в последний момент неловко похлопал Вааса по пояснице. В голове бушевал жар, и он мог поклясться, что вновь покраснел — ебаный недостаток бледнолицых, даже загар его не скрывал. Джейсон тоже переживал. Как за союзника, человека, без которого им не победить — ему так казалось. Хотя туго сворачивающийся узел в животе, когда они разделились, свернув в разные стороны, говорил об обратном, Джейсону по-прежнему хватало упертости отрицать очевидное. Что именно, даже мысленно произносить не хотелось.       Ему было не столько страшно, сколько волнительно — страх придет, когда он погрузится вглубь развилки, туда, где темнота и неизвестность. Броди надеялся, что Ваас не разделяет его чувств — больше мотивации последовать примеру и просто действовать, не думая о лишнем. — Если ты умрешь, — крикнул Ваас уже из тени, — я вернусь за тобой на тот свет, вытащу тебя оттуда и сам убью, говнюк!       Он звонко и дружелюбно рассмеялся и бросил камешек в большой коридор.       Джейсон подавил смех и посмотрел в стену — туда, где, предположительно, скрывался Монтенегро. — Даже не надейся! И да, сам ты говнюк!