Ручку заклинило. Намертво. Вздохнув и возведя глаза к небу, Наруто покрепче прижал подбородком и левой рукой так и грозивший грохнуться на землю объемистый бумажный пакет. Правой рукой он пытался удержать изрядно помятый стаканодержатель и одновременно с этим размеренно колотил по затемненному окну уютно устроившейся в глубине парковки патрульной машины.
— Учиха, мать твою! Ты там в жмура заделался, пока я в Макдональдс бегал? Учти, болезный, лицам, физически отсутствующим в нашем бренном мире, молочный коктейль по уставу не положен!
Окно издевательски медленно поехало вниз, сухо скребнув Узумаки по кончикам растопыренных пальцев, и явило миру невозможно пафосного Учиху — несмотря на глубокую ночь, так и не снявшего свои ублюдские авиаторы. На укоризненный взгляд Саске не отреагировал, но сидящий рядом на пассажирском Шикамару сжалился и щелкнул пальцем по кнопке, впуская запыхавшегося Наруто в тишь и благодать заднего сиденья.
Сгрузив пакеты — а точнее, художественно раскидав их по периметру кожаной обивки кресел — Узумаки блаженно откинулся на спину и расстегнул воротник униформы, предвкушая достойное завершение патруля в компании двух Бигмаков по акции, клубничного молочного коктейля кинг-сайз и двух придурков, которых он имел честь называть своими друзьями.
Друзья, впрочем, ломали весь намечающийся кайф своими кислыми мордами — кислее того крыжовника, что Наруто воровал на соседней даче по малолетству. Дача, как оказалось, принадлежала великой и ужасной бабульке Цуне. Узумаки был пойман и нещадно избит по юным розовым телесам сорванной поблизости крапивой. С тех времен он питал вполне понятное уважение к букве закона и всем без исключения существам женского пола. Даже учиться пошел на юрфак, где и по сей день владычествовала Анко-сан, да хранит её Ками.
Как говорится — всё по Фрейду, всё из детства.
Из тяжелых размышлений о моральном ущербе, нанесенном трепетной детской душе и озабоченных австрийцах, Наруто выдернул Шикамару, вполголоса поинтересовавшись:
— Что, старший оперуполномоченный Узумаки, продолжаешь спасать невинных людей от холестериновых бляшек и ожирения, героически жертвуя собой? А жопа у тебя не треснет?
Наруто возмущенно подскочил и обвиняюще ткнул в него извлеченной на свет божий картошкой фри:
— Я вообще-то заедаю стресс! Мало того, что Хатаке в последнее время от рук отбился, повесив на меня все свои обязанности, так ещё и добе уходить собирается. И куда?! К Орочимару-Задуши-Моего-Удава, блин! Сам знаешь, по этому доброму дедушке давно СИЗО плачет.
Саске недовольно поморщился и пожал плечами:
— Никто не виноват в том, что начальство видит во мне большой потенциал, дурачина. Да и обстановку сменить было бы неплохо.
— Какая, ёбушки-воробушки, смена обстановки? Ты просто убегаешь от проблем, Саске. Наверняка и Сакуре-чан ничего о переезде не сказал.
Учиха мгновенно посуровел и, сцапав Наруто за расстегнутый воротник, угрожающе выдохнул ему в лицо:
— Сказал бы, если бы она согласилась со мной разговаривать. Но, видимо, Харуно настолько увлечена новыми отношениями, что ответит на мой звонок только в случае зомбиапокалипсиса. И то не факт, что она не натравит на меня жадную до человеческой плоти толпу.
Шикамару, который всё это время слушал их перепалку с вежливым безразличием, внезапно закашлялся сигаретным дымом:
-У твоей бывшей жены новые отношения? Впрочем, я не удивлён. Большинство браков по накурке так и заканчиваются. Трава — фиговый гвоздь для скрепления семейных уз. Ино растрепала?
Узумаки, уже успевший надкусить один из Бигмаков, так и покатился со смеху, умудрившись подавиться кусочком солёного огурца в процессе. Саске страдальчески закатил глаза и полез в бардачок за салфетками. Отдышавшись и вытерев губы, Наруто проскулил:
— У вас в Главдури что, фестиваль дегустации вещдоков в разгаре? Включи мозг, Шика, Ино даже под пытками Сакуру-чан не сдаст! Нам Сай сказал. Так и так, ждёт он Яманаку после смены у больницы, выходит Сакура и уезжает в закат с каким-то косомордиком на красном мотоцикле.
— Мы не были женаты.
Саске выглядел ещё более отстраненно, чем обычно. Сжав руками возмущенно скрипнувший резиновой оплеткой руль, он помотал головой и повторил:
— Мы не были женаты. Что было в Вегасе, остается в Вегасе. И нечего об этом говорить.
Наруто сочувственно хмыкнул, и, наклонившись к Наре, доверительно прошептал:
— Переживает. С одной стороны, сам виноват — увидел в клубе, как Сакура-чан пляшет сальсу с какими-то горячими мексиканцами, нажрался в зюзю и по собственной дури переспал с какой-то стриптизёршей. А с другой — жалко ведь засранца, совсем себя загрыз. Работает на кофе и прозаке. Ну да ладно. Слушай, а ты чего с нами-то поперся? Какой-то барыга устроился работать в Баскин Роббинс и продает малолеткам мороженое вприкуску с ангельской пылью?
Шикамару отвёл взгляд.
— Да так. Ищу кое-кого.
Узумаки широко улыбнулся и заговорщически подмигнул:
— Кое-кого? Ну что ж, надеюсь, ты ее найдешь. А то так и помрешь ленивым девственником, а твой хладный труп Асума самолично прикопает под кучей отчётов за последний квартал.
Он внезапно прервался, краем уха заслышав рёв мотоцикла. Видимость сквозь тонировку была плохая, но Узумаки разглядел припарковавшуюся рядом Хонду агрессивно красного цвета. Водитель стащил шлем и оказался среднестатистическим задохликом, который, впрочем, обладал двумя особыми приметами — обесцвеченным по нынешней зумерской моде гнездом на голове и вполне себе художественными рукавами, явно сделанными не где-нибудь за гаражами, а у хорошего мастера. Экспонат закрепил шлем на руле и радостно почесал в направлении сверкающих красным неоном дверей Макдональдса.
Проводив его долгим задумчивым взглядом, Наруто пошарился по карманам в поисках видавшего виды мобильника. Нетерпеливо свайпнув парочку уведомлений из рабочего чата, в которых контакт под названием «Мистер Черепах» уведомлял подчиненных, что на работу он завтра снова не выйдет; открыл диалог с Саем. Воровато огляделся по сторонам — Саске отрешенно смотрел в окно, на автомате притопывая в такт зудящей из динамиков новой песне Аврил Лавин, Шикамару снова закурил и нервно крутил что-то в кармане наброшенной на плечи джинсовки — набрал короткое сообщение. Нажав кнопку блокировки, Узумаки нарочито небрежно поинтересовался:
— Ну чего, может, по домам? Все равно ничего интересного не наблюдае…
И тут на сонную ночную парковку на полной скорости влетел огромный джип, от которого каждого в районе километра оглушало басами на редкость плохого дабстепа. Вывалившаяся из него веселая компания в кожаных куртках была очевидно нетрезвой и очевидно не слишком мирно настроенной, и Наруто в очередной раз подумал о необходимости держать подобных экземпляров в обезъяннике без права на самовыгул. Теперь о возвращении домой не шло и речи. Словно отзываясь на его внутренний монолог, Учиха буркнул:
— Наблюдай. Классическая организованная преступная группа в фазе её формирования. Можешь достать ручку и тетрадь, материала тебе на кандидатскую по уголовке — хоть жопой жуй.
Шикамару расслабленно приподнял бровь:
— Да ладно тебе, просто кучка не обремененных интеллектом рептилоидов в подпитии. Предупредим ближайших гиббонов — и их упакуют на первом пропускном. Ничего выдающегося — Узумаки даже на статью в газете «Криминальные хроники Конохи» материала не хватит. Так и придётся писать кандидатскую про тот случай кастрации садовыми ножницами.Там хоть интрига была. Согласись со мной, Саске, мы уже давно не Бэтмены, охраняющие наш мирный маленький Готэм от всякого зла. Так что пора повесить чёрный плащ и бронированные трусы на гвоздик и принять тот факт, что девяносто девять процентов нашей работы — бумажки и вылизывание задниц всем вышестоящим чинам. Наруто, как потенциальный заместитель Джирайи-самы, со мной согласится. Наруто?
Узумаки не ответил, напряженно всматриваясь в неясные силуэты за стеклом. Потенциальная ОПГ, вдруг, не сговариваясь, покачивающимся из стороны в сторону строем, двинулась в направлении входа в бистро — откуда только что вышел до неприличия радостный крашенный субъект с кульком картошки под мышкой. Наруто на своем опыте не раз участвовал и не раз разнимал уличные драки. Именно поэтому, едва взглянув во второй раз на нетрезвую компашку, он быстро развернулся к вяло переругивающимся коллегам на переднем сиденье и выпалил:
— Саске, сейчас этому додику вдарят по почкам.
И выпрыгнул из машины, на бегу закатывая рукава формы. Ночной воздух свистел у него в ушах, пока Наруто на запредельной скорости мчался к Макдональдсу — но не успел. Один из окруживших белобрысого урков смачно пизданул последнего прямо по роже. Тот, однако, не растерялся и сразу наскочил на обидчика, повалив его на заплеванный асфальт. Но Узумаки видел это уже двадцать пятым кадром: дружок этого агрессивного барана уже замахивался, явно целя подбежавшему Наруто в челюсть. Он на автомате поднырнул ушлёпку под руку и скрутил его со спины, второй рукой нащупывая в кармане брюк звякнувшие браслеты — и едва не осел на землю, ощутив сильный удар по затылку. В глазах потемнело, утырок яростно вырывал заломанную назад руку, мешая Узумаки надеть на неё наручник.
— На пол, быстро. Не заставляйте меня повторять дважды.
Наруто успел лишь краем глаза заметить Саске, наставившего на главного уркагана волыну и маячившего за его плечом побледневшего Шику, как снова согнулся пополам. Укурыш вырвался из его рук и, напоследок хорошо ткнув его в печень, смылся вместе с наложившими в штаны дружками, бросив джип на парковке. Учиха проводил их холодным взглядом и протянул руку, помогая виновнику разборки подняться с асфальта. Нара же достал из кармана куртки бесформенный кусок темной ткани и протянул его Наруто, который с удивлением осознал, что по его шее тоненьким ручейком стекает нечто горячее и липкое.
— Ты в норме?
Вопрос Саске, разумеется, адресовался самому Наруто, однако ответил на него белобрысый модник:
— Ну если блядской нормой ты считаешь неебический приз в виде полученных пиздюлей от ухуяченных в мандавошку и до елды пиздопротивных мудозвонов, то я — охуительно! Лучше всех, бляха мышь! Так бы весь ебливый день и валялся морской звездой-пиздой на ебаническом асфальте и хуем груши околачивал! Сосалкой-то думать иногда надо, а не пельмени в неё хуярить, друг. Так и святым Ебукентием Хуеголовым недолго заделаться.
Учиха в недоумении оглянулся на Наруто с Шикамару, честно пытавшимся не заржать. А странный субъект не унимался:
— До пизды благодарен, ясен хуй, нашей полиции за то, что она сберегла мои муда от этой хуебратии. Охуительное вам спасибо. От всей души желаю — чтоб хуй всегда стоял, и деньги, как спизданул ещё Сократ, были.
Шика прокашлялся и спросил:
— А за что вас побить-то хотели?
— В душе не ебу, начальник. Прогулялся, блядь, коту за картошкой.
Подавив смешок, Наруто отвернулся и начал подбирать посыпавшиеся в пылу драки из его карманов мелочи, краем уха слушая вдохновенно вещающего всё более и более офигевающим Саске с Шикамару татуированного оратора про «злоебучую шерстяную жопу, которой подавай то индюшку под соусом из мудацкой, конь бы её ебал сорок часов без остановки, ежевики; то вот эту вот картошку, которую какие-то ебантяи мутят за гаражами из говна и палок». Подобрал ключи от квартиры, электрошокер, которым, к своему изрядному стыду, Узумаки даже и не подумал воспользоваться и, наконец, нащупал пластиковый прямоугольник телефона, тут же оповестившего хозяина о приходе нового сообщения. Решив прочесть его позже, Наруто осторожно потрогал свербящий болью затылок. Закусив губу, отодрал от ранки выданный Шикой импровизированный бинт и чуть не задохнулся, повнимательнее разглядев его в мутном свете уличного фонаря:
— Шика, какого хрена ты перебинтовал мне голову женскими колготками?
Последнему хватило совести смутиться и густо покраснеть — но лишь ненадолго. Оправившись от позора, Нара быстренько выцарапал у оторопевшего от подобной прыти Узумаки из рук красные сетчатые колготки и запихнул их в карман. Воцарившееся молчание бесцеремонно прервал спасённый ими сегодня ночью субъект, безапелляционно заявив:
— Жрать хочу, аж хуй падает. Айда ко мне, а то борщ в одну манду наебывать не комильфо. Заодно поправим блондинке ебучку.
Именно так Наруто и его больше-не-кислые друзья в три часа ночи оказались на кухне их нового знакомого Хидана Мацураси.
***
Хидан, как оказалось, не готовил. Он священнодействовал. Он поклонялся мясу, восхвалял овощи и молился специям. Даже в облике его угадывалось нечто божественное: полосатый фартук, напяленный прямо на голую татуированную грудь, чем-то напоминал рясу католического священника, растрепавшиеся волосы, убранные назад с помощью ободка с бантиком в крупный белый горох, сильно смахивали на нимб, лицо раскраснелось, глаза блестели. За какой-то час он успел промыть и заклеить лейкопластырем рану на затылке Наруто, припахать непривычно активного (видимо, от стыда) Шику к намазыванию бутербродов и о чём-то тихо разговориться с Саске, чем сейчас и занимался, не забывая, впрочем помешивать лопаточкой нечто очень аппетитно пахнущее на сковороде.
Узумаки, освобожденный от домашнего труда по причине травмы, был официально отправлен хозяином «хуи пинать» на диван, где ныне и обретался, одним глазом кося на включенный телевизор, по которому без остановки крутили «Южный Парк», а другим — на громадного серого кота, который был ему представлен, как Чертила, ёптыть. Хидан строго-настрого наказал Наруто следить, чтоб животинка не снесла приткнувшийся на журнальном столике аквариум с рыбкой и не наелась кактусов, рассованных по всем подоконникам в совершеннейшем хаосе.
Сидеть, впрочем, Наруто уже надоело; смотреть на то, как нарисованный жирный маленький ублюдок кроет всех хуями — тоже, и он отправился в неторопливый променад по гостиной, остановившись у книжного стеллажа. Полки были доверху набиты какими-то научными трудами в пафосных кожаных обложках. Достав на пробу одну, Узумаки с удивлением обнаружил, что книжка была на латыни. Пытаясь разобраться в путанной лексике, поскольку латынь на юрфаке проходили еще на первом курсе, он и не заметил подкравшегося к нему Хидана, радостно завопившего ему прямо в ухо:
— Хорош еблищем щёлкать! Пиздуй за стол, сам знаешь, mens sana in corpore sano.
Наруто ухмыльнулся:
— Ага, в здоровом теле — здоровый дух. Откуда такие познания в латыни?
Хидан нахмурился, вытянул у него из рук книжку, аккуратно закрыл и буркнул:
— Откуда, откуда… От неёбаного, блядь, верблюда. Я, вообще-то, не хуй с горы, и не просто парикмахер на полставки, а аспирант кафедры стародревних латинских мудотрясов. Говоря простым словами, лингвист. Lingua Latina non penis canina.
— Чего-чего?
Но Хидан уже не слушал, подхватив своего кота на руки и выключив телевизор, где несчастного Кенни в стопятьсотый раз раздавило упавшим из космоса спутником.
***
Уходить от него почему-то не хотелось. И дело было вовсе не в борще, необыкновенно наваристом и вкусном и не в том, что обычно сдержанный Саске впервые за долгое время говорил с кем-то начистоту, и даже не в самогоне на кедровых шишках, на который Хидан вовсе не скупился. С ним было ненапряжно. А Наруто это в людях ценил.
Уже провожая их в коридоре, Хидан вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, пробормотав себе под нос нечто, отдаленно напоминавшее «ёбаный склероз, все нейроны уж в хуй рогатый завернулись» и унесся куда-то на балкон. Вернулся он оттуда с тремя стеклянными банками солёных помидор, кои и раздал — каждому по банке, со словами:
— Дома сожрете. Или хуеплёта какого-нибудь отмандавошите. В общем, пригодится.
Потом неожиданно развернулся к Саске и сказал:
— Поговори со своей мадам. Обязательно. Потом можешь пиздовать хоть в Ото, хоть на гору Эверест ебаться с эскимосами и вертеть на хую мертвых альпинистов. И Дею позвони. Сведёт он эту бабочку с твоей жопы.
Про пришедшую ему после
пиздилки драки СМС Наруто вспомнил, уже удобно развалившись на заднем сиденье патрульной. Прочитав сообщение, он несколько секунд бездумно смотрел в окно, прокручивая полукомедийные (его ноющая печень явно не была с этим согласна) события сегодняшней ночи с совершенно новой точки зрения.
— Саске.
— Чего тебе, придурок?
— Парня Сакуры зовут
Хидан.
