Шелковый

Оставленный на тумбочке стакан воды с таблеткой обезболивающего и гнетущая тишина – все, что встретило Антона утром. В комнате было темно и тихо, тюль слегка колыхалась от сквозняка. Юноша приподнялся на локтях и вновь рухнул на измятую простынь. Болело, кажется все: запястья, ноги, спина, шея. Полумрак не скрывал многочисленных синяков на бледной коже. Антон собрал все силы, что еще были у него, и дотянулся до лекарства. ____________________________ - Может он переписал все на меня, потому что знал, какая ты гнилая?! - Как будто ты лучше! Нимб в постели у того парня не оставил?! ____________________________ Через несколько минут, почувствовав действие таблетки, парень все же смог встать. Дотянулся до телефона. - Всего шесть… Он даже не ложился со мной? В доме все еще было неприлично тихо. Опустил ноги на ледяной пол. С трудом дошел до кухни и поставил чайник на плиту. Воздух сильно остыл за то время, что он спал. Об Арсении здесь сейчас не напоминало ничего. Не пахло его цитрусовым одеколоном, на столе не стояло привычной кружки с темными разводами кофе. Антон был здесь один. Залил чайный пакетик кипятком и прошел в гостиную. Камин давно потух, на ковре валялись бокалы, напоминавшие о вечере. Куда же он делся? Взял с кофейного столика пачку сигарет и закурил, не утруждая себя выходом на улицу. Попов никогда не запрещал ему курить в комнате, всегда говорил, что обои или прожжённый пол легко сменить, что они ни стоят ничего в сравнении с комфортом мальчика. Дым болезненно царапал саднящую глотку. _________ - Да что, блять, происходит?! Антон не находил себе места. Первые пару часов одиночество не доставляло дискомфорта, но не теперь. День шел к завершению, слабые солнечные лучи уже зашли за еловые кроны, а мужчины все не было. Ближе к обеду Шастун обнаружил, что все двери и окна в доме заперты, и сейчас в тысячный раз «наслаждался» автоответчиком Попова, не теряя надежды дозвониться. Становилось совсем не смешно. Парень прошел в кухню в поисках спичек. Дом совсем остыл, не спасала даже накинутая на плечи куртка. Распахнул один из шкафчиков и замер с поднятой рукой: полки были забиты «долгоиграющей» едой, сигаретами, водой. Он. Меня. Тут. Кинул. В груди затрепетала паника. Словно синица, засунутая в клетку, билась о ребра, подталкивала в горло холодный ком. Кинул.