Хираэт

Тишина затянулась. Тускло горела свеча, и ее отсветы плясали на лицах неподвижно сидящих собеседников, которые не сводили глаз со строчек, написанных Дарвеллом. Кайри первая нарушила молчание: — То есть, некая Вандора в ваших снах сказала вам, что я приду и помогу вам? — осторожно уточнила она, нахмурив брови. В ее устах все это звучало еще более безумно, чем в устах Дарвелла. Орвис смущенно отвел взгляд, словно стыдился того, что человеку из развитой сверх-цивилизации рассказывают странные сказки. — Совершенно верно, — тихо подтвердил старец Дарвелл. Видя выражение лица сара, старик тоже смутился. Снова воцарилось молчание, тишину нарушало лишь хрипловатое дыхание Дарвелла. Кайри не хотелось обижать гостеприимного хозяина, поэтому она тщательно подобрала слова. — Дарвелл, я верю, что ваша богиня приходила к вам, — вежливо солгала Кайри, — но она ошиблась на мой счет. Я ничем не могу помочь. — Почему ты так считаешь? — Кто я, по-вашему? Я вояджер — гражданское лицо, а не солдат. Я никогда ни с кем не воевала и ничего не знаю в военном деле. Я даже политикой никогда не интересовалась. Орвис сидел тихо и переводил взгляд с Кайри на Дарвелла. Он чувствовал себя бесполезным в этой комнате. Ему хотелось, чтобы старик ошибался, хотелось оградить Кайри от всего этого. Он и сам не хотел верить ни единому слову Дарвелла, но увиденное на рассвете заставляло его колебаться. — Ты никому и ничем не обязана, Кайри, — заявил он, с раздражением глядя на Дарвелла. — Нет, обязана. Ты начала это, — повысил голос Дарвелл. Тон его стал резок и строг, слова били больно, будто пощечины. Кайри вздрогнула от неожиданности. Орвис возле нее напрягся. — Откуда ты знаешь? — спросил он. Еще в замке Орвис и Кайри условились никому и никогда не рассказывать о том, что именно некриска разрешила заселять планету. Ее спутник настаивал, что так безопаснее для нее. — Вандора сказала мне. Я не виню тебя — ты не хотела причинить вреда. Но даже случайные ошибки надо исправлять. Это твоя обязанность. Кайри не ответила, не находя слов. Откуда бы Дарвелл ни узнал правду, он был прав. Она была влюблена, хотела угодить Харту и показать ему, что она — идеальный вояджер. Ничего не проверив, приняла неправильное решение. Кайри сделала то, чего не должен позволять себе ни один некрис — она забыла о профессионализме из-за своих чувств. — Вы правы, Дарвелл, — признала она. — Я доверилась одному человеку… А он… — Как его имя? — Я не могу… Ей казалось, что если она назовет имя Рутгера, то это навсегда поставит на нем клеймо предателя. Все лучшие моменты с ним потеряют свою ценность, и Кайри больше не сможет чувствовать к нему то, что раньше. — Как его имя? — резко повторил он. — Это слишком жестоко, Дарвелл, — повысил голос Орвис, заметив, как она неосознанно подается назад в поисках его защиты. В порыве помочь ей он позабыл, что не так давно сам вел себя подобным образом. — Да, но это нужно для ее же блага. Иначе эта пустая надежда погубит ее, — возразил старик, метнув строгий взгляд на Орвиса, и вновь обратился к девушке. — Я вижу в твоем сердце этот кинжал. Вынь его. Пусть сердце болит и кровоточит. Только открыв эту рану, ты позволишь ей затянуться и зажить. Только так ты сможешь идти дальше. Назови его имя. Кайри смотрела в пол, прикрыв глаза и склонив голову так, что волосы закрыли лицо. «Спасибо, Кайри». Его последние слова не выходили у нее из головы. В этот раз они звучали так отчетливо, будто он стоял перед ней во плоти. Это была благодарность не за ее работу, а за то, что она оставила его жить в достатке и радоваться успехам «Новел Рэйт» в окружении дорогих женщин и роскошных интерьеров. Кайри обеспечила самый крупный в его жизни контракт и своей смертью сохранила его тайну. — Спасибо, Кайри, — тихо прошептала она. — Так он мне сказал. — Кто? — Рутгер Харт, — медленно чеканя каждое слово, произнесла Кайри и почувствовала одобрительный взгляд Орвиса. — Он предал меня. Из-за него я здесь. Дарвелл смягчился, когда он услышал то, что хотел. Шершавая рука мягко коснулась плеча девушки, и она вздрогнула. — Ты сделала важный шаг, — заговорил наавин, когда ее глаза заслонила соленая пелена. — Ты пережила так много, переживешь и предательство. — Я бы не пережила, если бы не Орвис, — тихо призналась Кайри, отгоняя мысль, что час назад он хотел ее бросить. — Орвис тоже многое знает о предательстве. Он поможет тебе справиться и с этим, — с нажимом заметил Дарвелл, вопрошающе глянув на сара. — Это верно, — неловко отвернулся тот. Кайри показалось, будто ее сердце сжимают, и прижала кулак к груди. Оно умирало, неспособное больше на любовь. Внутри была гулкая пустота, которая затянула в себя весь мир: боль, надежду, радость и все светлое, что она успела познать за свои двадцать два года. Она признала в Рутгере предателя, но легче ей не становилось. Правда будто убивала ее. — Потом станет легче, — со знанием дела заверил Дарвелл, — но сейчас ты должна идти дальше. Тебя ждет здесь что-то великое, что-то настоящее. Ты нужна нам здесь. – Ошибаешься, Дарвелл. Я не нужна ни вам здесь, ни ему там. — Хватит, — резко встал Орвис, в его голосе была холодная ярость. Он потянул Кайри за собой, не давая ей сжаться в комок. — У нас нет времени. Дарвелл, нам надо идти. Мы обдумаем твои слова по дороге. Дарвелл с укором взглянул на него, но возражать не стал. Некриске хотелось как-то утешить старика, чьих надежд она не оправдала. — Я была бы рада быть той, кем вы меня считаете, — Кайри вытерла слезы, вспомнив о своей роли, о которой говорил Дарвелл, — но я даже не представляю себе, как… Старик благосклонно кивнул, демонстрируя, что не имеет к ней претензий. — Я и не требую от тебя ничего прямо сейчас. Просто запомни наш разговор, и когда мы встретимся вновь, ты будешь готова меня выслушать. Обещаю тебе. — Обязательно, но сейчас нам надо идти, — нервничал сара, обеспокоенно глядя на дверь, словно недруги уже ломились в нее. — Кайри, не дай всему случившемуся сломать тебя, — напутствовал Дарвелл. — Я буду верить в тебя. Пусть боги идут рядом. Он перевел взгляд на Изгоя: — С вами обоими. — Идем! — поторопил Орвис, открывая дверь, и все трое зажмурились от яркого света. — Орвис, — позвал старик, и сара резко обернулся. Дарвелл вновь напоминал отца, любившего давать ему напутствия. — То, что ты хотел сделать сегодня — не делай этого больше. Изгой кивнул. *** Кайри нисколько ему не помогала, стоя с каменным лицом, пока он небрежно скидывал ее вещи в рюкзак. Потом без возражений дала вывести себя из деревни, не спрашивая, куда они идут. Они шли все дальше и дальше. Хребты Даса-Келларс и их белые вершины остались позади. Под ногами уже не было травы, вместо нее шуршал смешанный с глиной и землей жесткий песок. Из-за утреннего тумана ничего не было видно дальше вытянутой руки. Орвис не хотел сюда возвращаться и никогда бы этого не сделал, если бы не сложившаяся ситуация. Пустыня Даск-Галлс — земля смерти, полная песка и пыли, распростёртая под раскаленным солнцем. Когда его изгнали из Рипербаха, ему пришлось пройти через нее, что едва не стоило ему жизни. Ему повезло: он вышел как раз к деревне наавин, и Дарвелл оказал ему помощь. Несколько дней лекари выхаживали его, исцеляя его загнившие раны на спине. Он не забыл, как заблудился в этих песках, раненый и обессиленный, полный ненависти и чувства вины, и вряд ли когда-нибудь забудет. Однако через Даск-Галлс лежит короткий путь к Рипербаху, и выбора у него не было. Изгой чувствовал, что в тумане смерть ждет его, как сборщик налогов должника, но стиснул зубы и шагал вперед, таща за собой беспомощное создание, которое взялся защищать. Длинной невидимой волной раскатился по долине протяжный, высокий звук — то были голоса кораблей. Трэк-краны, будто косяк гигантских птиц, поднялись в небо, оглашая мертвый край ревом двигателей. Наблюдая за их отбытием, Кайри вспомнила знак на том корабле. Три белые планеты на черном фоне, цепи крепко связывают их, насильно удерживая вместе. Никто, кроме коренных обитателей, не бывал на этих закрытых планетах, никто не знал, что там творится на самом деле. Их знаки ассоциировали с войной, тоталитаризмом и рабством. В последние дни, проведенные дома, Кайри видела их слишком часто, чтобы просто так забыть, но из-за череды событий, произошедших с ней, она все-таким умудрилась это сделать. — Орвис, — осторожно произнесла она, не отрывая взгляд от неба. — Я знаю, кто они. — Что? — не понял он. — Я знаю, кто прилетел на Хираэт. На корабле был знак Накоджи. Я рассказывала тебе о ней. «Они стали одними из самых опасных противников за последние двести лет». — Вихерны? — вспомнил сара. — Те самые, что начали Семидневную войну? — Да, — сглотнув застрявший в горле комок, подтвердила девушка. — Они. Похоже, Дарвелл не ошибался. Это очень, очень плохо. — Тогда нам надо поторопиться. Он шагал дальше, но Кайри не сдвинулась с места, стоя с расширившимися от ужаса глазами. Только сейчас она в полной мере осознала, что произошло: вихерны, раса завоевателей, преследуемых Ковенантом, заключила договор с Рутгером Хартом, чтобы он нашел для них планету для побега. Кайри помогла ему в этом и обрекла эту планету на верную погибель. Она оказалась не только худшим вояджером, но и пособницей в преступлении. Осознание чудовищности совершенной ошибки рухнуло на нее, словно тяжелый валун. Голова заболела так, словно ее ударили кулаком между бровями. — Это моя вина, — прошептала Кайри, издав звук, похожий на жалобный мышиный писк. Дыхание перехватило, чувство вины и страха нахлынули на нее, голова закружилась. Она хватала ртом воздух, с ужасом понимая, что сделала. Некрисы живут на холодной планете, у них ледяное сердце и разум. Вояджеры, как представители некрисской элиты, не могут идти на поводу у своих эмоций, иначе случается катастрофа. Кайри убедилась в этом, когда из-за ее глупых чувств к боссу она проигнорировала голос своего разума, кричащий ей, что что-то не так. За ее ошибку будут расплачиваться миллионы невинных жертв, которые даже никогда не летали в космос. — Ты не виновата. Голос Орвиса, вырвавший ее из плена жутких мыслей, был непривычно ласковым, когда он положил руки ей на плечи. Она посмотрела в его красивые глаза, которые взошедшее солнце высветлило, сделав карими. Он не просто говорил ей это, чтобы подбодрить — он правда считал так. Сердце Кайри болезненно сжалось от чувства благодарности, которую она к нему испытала в тот момент, когда он встал на ее защиту. Знал бы он, о чем говорит. Он даже не представлял. Она кивнула ему и позволила вести себя дальше. *** Колыбелью цивилизации сара был Мелистон — огромный и суровый континент на севере Хираэт. Устав от борьбы за выживание, молодой Рилос Гайд объединил сотню племен и переправил их через узкий пролив Ренок, отделяющий Мелистон от Хазарда. Преодолев бесплодные земли промышленной зоны Игномиса, он основал государство, которое назвал Рипербахом. Семь сотен лет Рипербах процветал, пока однажды не случилось восстание, и провинция Ливел не откололась и не стала самостоятельным государством. Через несколько лет Гидровы Острова воспользовались слабостью центральной власти после гражданской войны, и тоже потребовали суверенитета. Так появились три великих королевства Хазарда. Рипербах долгое время сохранял позиции самого сильного и могущественного королевства Хазарда, но за последние сто лет постепенно пришел в упадок. Сыграли свою роль неурожайные годы, борьба с другими странами, отмена рабства, коррупция и нетерпимость власти к прогрессу. Последний король из рода Рилоса, Дамарус Гайд, умер несколько месяцев назад, не оставив наследников. Чтобы предотвратить кризис, Совет Мудрых, совещательный орган королевской власти, взял на себя роль временного правителя. Все это рассказал Орвис, когда они остановились на ночлег на маленьком островке-оазисе посреди океана песка и пыли. Жара спала, и в пустыне стало холодно. За минувший день они прошли много километров под прямым взглядом Доброго Ока. Кайри предположила, что тот, кто дал такое название местному солнцу, никогда не жарился в пустыне Даск-Галлс. Ее непривычная к солнцу кожа сгорела и покрылась неприятной краснотой, и лишь кевларовый костюм, способный регулировать температуру, уберег ее от перегрева. Она не знала, как держится Орвис, лишенный технологий Ковенанта, но он не жаловался. Под конец дня Кайри едва держалась на гудящих от усталости ногах и мечтала уснуть без снов, но любопытство вояджера одолело ее, и она стала задавать спутнику вопросы о месте, куда они направляются. Их маленький лагерь располагался в углублении под холмом, который защищал их от поднявшегося ветра. Земля тут была ржавого цвета, а среди камней белели кости какого-то крупного животного с вытянутым черепом. На горизонте чернели в ночном небе остовы каких-то зданий, похоже, заброшенных заводов. Воздух был кислым и тяжелым, и ветер не мог развеять сложную палитру незнакомых запахов. Орвис развел костер и они наскоро перекусили поджаренным на огне хлебом и вяленым мясом. Желтоватое пламя костра тихо потрескивало, неохотно облизывая древесину. Кайри сидела на спальном мешке, обхватив руками колени, и смотрела в непроглядную черноту, простиравшуюся за кругом света от огня. После пережитых событий она чувствовала себя неуютно на открытом пространстве, где ей всюду мерещились хвостатые тени. Орвис лежал по другую сторону от костра на спине, вытянувшись во весь рост. Пламя красиво оттеняло острые черты его лица, черные волосы были небрежно разбросаны по лбу. Он выглядел спокойным, но Кайри знала, что он начеку.  — Что случилось с наследниками Дамаруса Гайда? — поинтересовалась Кайри, когда он закончил монолог. Она неспешно жевала кусок вяленой ущельницы, не чувствуя вкуса, и надеялась, что в где-то на глубине рюкзака завалялся последний питательный батончик, привезенный с Некриссы. — Их не было, — после короткой паузы отозвался сара. — Король Дамарус не оставил завещания, Совет сам назначил нового правителя. — Кто им стал? — Кайри заметила, что он слегка нахмурился. — Вероятнее всего, они сделали королевой Шеру. Плохо, если так. — Почему? В ответ Орвис вонзил зубы в свою порцию мяса. Пожалуй, он стал немного резковат: плавность исчезла из его движений. Возможно, так повлияло на него увиденное сегодня: хищник понял, что сам может стать добычей, и стал осмотрительнее. — Ты спрашивала, почему мы живем рядом с Игномисом и не изучаем технологии цивилизации, которая была здесь до нас. Почему мы все знаем о том, что мы не одни в космосе, но не стремимся туда. Это из-за Шеры. Она ненавидит и боится мира за пределами Хираэт. Она внушала этот страх в умы сара веками. Именно она мешала развитию технологий и возносила религию над наукой. — Ты сказал «веками»? — перебила Кайри, он усмехнулся уголками губ. — Она знала еще первого короля Рилоса. Может, она бессмертна, не знаю. Впрочем, сама все поймешь, когда с ней познакомишься. Эта встреча тебе запомнится, точно говорю. Ты не очень-то удивлена, да? — нахмурился он, заметив, ее вялую реакцию на чье-то гипотетическое бессмертие. — В Ковенант входит планета Тинн, представители ее популяции живут по несколько сотен лет, — вполне обыденно сказала она. — Но почему она против прогресса? Орвис бросил на нее взгляд и сел, пододвигаясь ближе к костру. Он смешно тряхнул головой, и с волос посыпались мелкие песчинки. Развернулся к собеседнице так, чтобы лучше донести свою мысль. — Подумай, как легко управлять необразованным человеком. Ему неоткуда черпать знания, поэтому в его голову можно вложить что угодно: веру, страх, подчинение, любые убеждения. А после упиваться властью над ним. Над миллионами людей. Шера научила сара бояться запредельного и заверила, что Вандора, Ванеда и Чандра защитят их. С тех пор сара молятся богам и верят всему, что говорят им короли. А архивы «Доброго Ока» короли считают запретными и прячут. — Что же такое, эти архивы «Доброго Ока»? — спросила Кайри и заметила в глазах своего спутника темный огонек. Или это отражение пламени костра? Он говорил с ней спокойно и медленно, чтобы Кайри поняла его слова. — Архивы «Доброго Ока» — это знания, которые нам оставили те, кто жил до нас в Игномисе, но не о себе, а об Известном пределе. О других расах, о технологиях, чертежи, схемы… Даже ничтожная часть архивов может изменить весь мир, поэтому Шера и другие короли скрывали их от своих подданных. Едва ли в Рипербахе наберется хотя бы с десяток ныне живущих, кто видел их. — Ты видел, — вдруг сказала Кайри, он вздрогнул. Он свел к переносице брови, глаза его остекленели. Кайри видела это выражение всякий раз, когда задавала неудобные вопросы, и ожидала, что он вновь уйдет от ответа, но он заговорил, тихо и печально: — Видел и изучал. Много знал. И говорил тоже слишком много, — после каждого отрывистого предложения он делал небольшую паузу, будто они давались ему с трудом. Кайри смотрела в его глаза — в них появилась пустота, словно мыслями он был уже далеко. Так выглядят люди, для которых травмирующие воспоминания бывают даже более реальны, чем окружающая действительность. — Так ты поэтому здесь совсем один? — догадалась Кайри. Холодный взгляд злых глаз скользнул в ночную черноту. Вместо ответа Орвис резко отвернулся, дернул воротник своей потрепанной куртки вверх, и девушка вздрогнула. Его спина была сплошь покрыта шрамами. Кожу будто исполосовало когтистое животное: длинные полосы пересекали друг друга, будто расчерчивали на его коже неровную клетку. Кайри ахнула в ужасе и сама не поняла, когда оказалась по другую сторону костра. Ее пальцы коснулись самого длинного шрама, тянувшегося вдоль позвоночника. — Орвис, что это такое? — шепотом спросила она. Ощутив ее кроткое прикосновение, он вдруг встрепенулся, ловко повернулся и перехватил ее руку. Их взгляды встретились, и она смогла увидеть в них то, чего раньше не видела: боль, словно раны еще кровоточили. Если она всегда была там, почему Кайри ее не увидела? — Не трогай, — попросил он, и она услышала в его голосе мольбу. Он держал ее кисть крепко, но не причинял боли. — Прости, — Кайри понимающе отодвинулась, продолжая с беспокойством смотреть на него. Она чувствовала себя неловко, потому что коснулась его. Некрисы ценят личное пространство и не трогают малознакомых людей, так что на нее нашло? Пряча шрамы под одеждой, Орвис старался не смотреть ей в глаза, словно стыдясь, что был с ней откровенен, но Кайри продолжала глазеть на него, сидя на пятках. — Почему они сделали это с тобой? — Так бывает с теми, кто идет против Рипербаха. Я заслужил каждый из этих шрамов. И заслужил быть здесь. Кайри нервно заерзала на месте, но не могла решиться на давно волнующий ее вопрос: — Так ты преступник? Он промолчал, но напряженные плечи и жесткое выражение лица говорили красноречивее слов. — Надо ли мне опасаться за свою жизнь рядом с тобой? — смело спросила она, глядя в его глаза так, словно пытаясь прочитать в них правду. Орвис принял ту же позу, что и она, и чуть склонил голову. Волосы скрыли его умные глаза, когда он улыбнулся одним уголком губ. Улыбка вышла кривой и немного хулиганской. Таким он напомнил Кайри хищника, что явился спасти ее. — Думаешь, я убийца или вроде того? — тихо спросил он. — А это так? — Отвечая на твой вопрос: нет, тебе не надо опасаться. Я много чего натворил, чем не горжусь, но ты со мной в безопасности. Я уже говорил тебе это в замке и это не изменится, — уверенно заявил ее спутник. Она скользнула взглядом по его улыбающимся губам и медленно кивнула, показывая, что прояснила для себя ситуацию, хотя получила не совсем тот ответ, который хотела. Она знала, что он может быть опасен, она видела, насколько, но не чувствовала угрозы для себя. Для начала это было уже неплохо. — Сколько времени ты провел в изгнании? — продолжала любопытствовать девушка, и Орвис замешкался, сосредоточившись на подсчете. — Чуть больше полугода, — ответил он наконец, и у нее сочувственно сжалось сердце: полгода он был совсем один. Никто не говорил с ним и не поддерживал его, как он поддерживал Кайри. Орвис прочел это сочувствие на ее лице и небрежно махнул рукой, демонстрируя, что не нуждается в нем. — Они точно примут тебя назад? — Это не главная моя цель, — пожав плечами, отозвался сара и подбросил веток в огонь. Тот сердито зашипел в ответ. — Мне надо отвести тебя в безопасное место, а я не знаю города, где стены выше и прочнее, чем в Аддоне. — Если тебя не впустят, я останусь там одна? — повторила вопрос Кайри, рассчитывая, что Орвис услышал ее голосе затаенную обиду за то, что в деревне она поймала его при попытке бросить ее. Они так не поговорили об этом. — Сначала доберемся до столицы.… А там посмотрим… — уклончиво ответил он. Кайри хотела спросить еще что-нибудь, но Орвис поднял руку, прося ее помолчать, и ленивым жестом прогнал ее со своей лежанки. Когда она неловко переползла на свое место, он откинул волосы со лба, мгновенно преображаясь из хищника в человека. — Спасибо, Рутгер, — сказал он поверх пламени костра. — Что? — имя Харта причиняло мучительную боль. — Я думаю, что именно это тебе нужно будет сказать ему. Спасибо, Рутгер. Я верю, что ты вернешься домой, Кайри, и это будет последнее, что он от тебя услышит, прежде чем ты заставишь его ответить за все, что он тебе сделал. Он снова лежал на спине, устроив голову на походной сумке, как на подушке, и смотрел в небо, не видя, как ее ногти впились в ладони, оставляя на руках красные борозды, и как она сжала губы, сдерживая слезы. Ей было важно, что кто-то верил в ее возвращение домой, когда как сама она потеряла надежду. — Поэтому придержи у себя этот кулон, — посоветовал он. — Хорошо, — ее рука коснулась птичьего крыла. — Что он означает? — Расскажу в другой раз. Думаю, на сегодня с тебя хватит информации, — ответил он тоном, не располагающим к спору. — Ложись-ка спать, завтра у нас очень трудный день. И все ближайшие дни — тоже. Спокойной ночи, журавлик. На Некриссе считалось неприличным давать кому-то прозвища, так как они расхолаживали и вредили деловым отношениям, и про себя Кайри возмутилась, но заставила себя смириться. Он спас ей жизнь, так что пусть зовет, как хочет. В конце концов, это даже забавно. — Как скажешь, — спокойно согласилась она, пожав плечами. — Спокойной ночи, Орвис. Она вздохнула и растянулась на земле, прокручивая в голове события минувших дней. Итак, она идет с отбывающим наказание преступником в столицу сара, спасаясь от захватчиков, которых сама сюда и привела. Смешно, если учитывать, что старый наавин верил, что она может помочь изгнать этих самых захватчиков. Как он это себе представляет, интересно? У нее не было ни армии, ни оружия, ни союзников. Как один обреченный человек может потянуть такое? Терзаемая этими мыслями, она заснула. Ей опять снился страшный сон, составленный из картинок ее прошлого, только к ним теперь прибавились черные корабли, уходящие в небо. *** Они потеряли счет дням. Кайри казалось, что они путешествуют уже много месяцев, хотя не прошло и недели. Вечерами они без сил падали у костра и засыпали мертвым сном, почти не разговаривая. Утром, когда еще не всходило солнце, и от песка поднимался пар, Орвис и Кайри, не обращая внимания на ноющие конечности и затекшую шею, продолжали свой путь. Кайри целиком доверилась Орвису и своему наладоннику: они оба знали верное направление. Она просто шла, еле передвигая ноги, чувствуя, как солнце обжигающе кусает ее кожу. От усталости у нее подкашивались ноги, и колени врезались в сухой песок. Орвис останавливался, давал ей воду и заставлял подниматься и идти дальше. Он действовал жестко и безэмоционально, потому что только так можно было выжить. В прошлый раз он был тут совсем один, брел без цели, сломленный и униженный, но в этот раз цель довести Кайри до безопасного места и забота о ней придавали ему сил. Но чем ближе они были к дому, тем мрачнее становился ее спутник. Кайри не знала ничего из его прошлого, но по крупицам рассказанного понимала, что ничего хорошего его там не ждет. Солнце почти скрылось за горизонтом, засыпая в объятиях пустыни. Поднявшись на очередной бархан, усталые и измученные недельным путешествием, Кайри и Орвис увидели неровные склоны гигантских горных хребтов. Это были горы Галас-Пеак — природная граница Игномиса и Рипербаха.