Хираэт

— Он немного меньше замка, ты не находишь? — улыбнулась Кайри, глядя на неприметный домик, прячущийся в тени разлапистых деревьев, бесконтрольно разросшихся во дворе. — Зато уборки меньше, — беспечно подмигнул Орвис, но потом присмотрелся повнимательнее и нахмурился. — Или я ошибся. Возможно, даже больше. Узкая улица не отличалась от других улиц в этом отдаленном районе Аддона, а дом, куда Орвис привел Кайри, можно было легко пропустить, если не присматриваться. Его стены давно нуждались в ремонте, в некоторых местах сквозь белую краску кое-где просвечивал камень. Окно с парадного входа было разбито. Кайри с сомнением поглядела на Орвиса: странная улыбка скользнула по его губам. — Когда-то я здесь жил, — медленно произнес он скорее для себя, чем для Кайри. Орвис широкими шагами дошел до крыльца по каменной дорожке. Перемахнув через ступеньки, дернул входную дверь. Та оказалась незапертой, а развороченные петли входного замка намекали на то, что его выламывали силой. Кайри подошла поближе, заглянула за порог и ахнула. Внутри все было перевернуто, как и в день его ареста. В тесной гостиной много места занимал широкоплечий камин, по бокам которого возвышались пустые книжные полки. У окна прижался к стене деревянный стол, заваленный осколками выбитого окна. На полу валялись стулья, кресла и растерзанные книги. Во второй комнате стояла просторная кровать с перевернутым матрасом и разрезанными подушками. На бордовых обоях виднелись следы когтей. — Во имя Творца, что здесь произошло? — ошарашено спросила Кайри, не решаясь переступить порог. Орвис не услышал ее. Он вспомнил ту холодную ночь, словно это было вчера. Камень, предупреждающий об опасности, разбил оконное стекло, но Орвис не успел уйти. Дверь с треском распахнулась, и в комнату вломились агенты Соларема. Орвиса схватили, заломили руки за спину и застегнули наручники. Попытки сопротивляться были пресечены таким крепким ударом, что у Орвиса подкосились ноги. Когда в дом вошел капитан Дерен, арестованный встретил его на коленях. — Обыщите тут все, — не глядя на Орвиса, приказал Дерен. В руках у него был свернутый в трубочку лист бумаги, Дерен развернул его и прочел пленнику текст: — Именем Его Величества Короля Дамаруса, вы арестованы по обвинению в государственной измене. Вас обвиняют в революционной деятельности, попытке совершения государственного переворота, подстрекательстве и саботаже, — Дерен всё также не смотрел на него. — Дерен, ты же этого не хочешь… На секунду лицо капитана смягчилось, но почти сразу обрело прежнюю невозмутимость. — Не имеет значения, чего я хочу. Я служу Королю. На улице творилось что-то невообразимое: доносились звуки ударов, звон бьющихся стекол, визг и мат. Там шла настоящая бойня, и было понятно, что если Король решил действовать, то уже ничто не спасет Орвиса и его союзников. — Как вы меня нашли? — сквозь зубы прошипел поставленный на колени сара, ощущая, как немеют заломленные за спину руки. — Тебя предали, — холодно ответил Дерен. — Ты врешь! — рявкнул Орвис, но получил ногой в живот и врезался лбом в дощатый пол, ловя ртом воздух. — Не надо, Гаарод, — спокойно сказал Дерен, но бросил одобрительный взгляд на своего заместителя, — Король просил его не калечить. Идем, пока повстанцы не подошли. Отправляйся вперед отряда, усиль охрану Не-Лива и прикажи выслать еще солдат, чтобы усмирить горожан. Если будет сопротивление, действуйте жестко. — Капитан! Смотри, кого я поймал! — послышался голос из соседней комнаты, и у Орвиса от ужаса перехватило дыхание. Другой подчиненный Дерена вывел из комнаты смуглую девушку с кудрявыми рыжими волосами. Ее синие глаза горели яростным огнем. Она рычала и сопротивлялась аресту, извиваясь и царапаясь, словно разозленный зверь. — Я знал, что ты будешь неподалеку, Рэми, — Дерен улыбнулся ей, слегка подняв руку, чтобы соларемец был с ней менее груб. — С тобой мы тоже побеседуем, хорошо? — Как ты мог? — она изогнулась и плюнула под ноги капитану. Тот сделал к ней широкий шаг. — Дерен, если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя убью, слышишь? — яростно прорычал Орвис и получил ощутимый тычок сапогом между лопаток, но Дерен остановился. — Выведите его, — приказал он. Сверкнул глазами на Орвиса и равнодушно добавил: — Если девчонка будет сопротивляться, убейте. Рывком пленника подняли на ноги и вывели из разгромленного дома. На улице соларемцы разгоняли остатки сопротивления. Под окном впитывалась в снег свежая кровь, какой-то мальчишка пытался помочь подняться тяжело раненному старику. Русоволосый паренек лет пятнадцати с обнаженным лезвиями когтей кинулся к Орвису, возглавляя ораву сверстников. — Не надо! — крикнул им из-за спин стражи Орвис. — Сейчас вы все равно ничего не сделаете. Мальчик возмутился, но послушался и приказал своим сообщникам бежать, напоследок показав солдатам неприличный жест. Орвиса подвели к обитой железом тюремной карете и грубо забросили в нее. Он неловко поднялся, прильнул к обмороженной решетке и увидел, как из дома выходит Дерен, а следом его подчиненный выводит Рэми. Внезапно гибкая Рэми выкрутилась из хватки и отпрыгнула в сторону, вполоборота разворачиваясь к своему конвоиру. Тонкие лезвия когтей уже сверкали на обеих руках. Девушка легко опрокинула соларемца ударом ноги под колено и уже целилась в сердце Дерена, чтобы нанести последний удар. Рэми всегда была ловкой и смертоносной. Свист. Тихий звон клинка, рассекающего зимний воздух. Среди нестройной симфонии криков, выстрелов, топота людей и рычания раджигаров Орвис услышал именно его, и едва не задохнулся от страха. Рэми пошатнулась, ее большие глаза округлились. Все это произошло так быстро, что казалось, не прошло и секунды, но пронзительный взгляд девушки отпечатался у Орвиса в памяти яркой синей вспышкой. Качнувшись, Рэми упала на колени и рухнула лицом вниз. Рыхлый снег жадно насыщался ее кровью, становясь винно-красным. Ее красивые кудрявые волосы хлестал ветер, некогда живые глаза погасли, а в спине торчала рукоять кинжала. Нанести такой меткий удар в Аддоне мог только один. — Рэми! — закричал Орвис, по-звериному бросившись на двери своей клетки. Боль прострелила плечо. Вспышка. Пустые глаза девушки. Еще один удар о холодный металл. — Рэми, нет, нет!.. — Ты дрожишь. Орвис, с тобой все в порядке? Он очнулся. Перед ним была грязная комната, а рядом Кайри с искренним беспокойством заглядывала в его глаза. Орвис кивнул. — А Рэми — это кто? — спросила она, и он понял, что последнюю фразу выкрикнул вслух. Он не хотел рассказывать Кайри о красном снеге. О мертвых синих глазах. Не хотел тащить ее в этот дом: там было темно, бродили тени его врагов и друзей. Кайри там не место. «Все, кого я пускаю в свою жизнь — умирают». Он не лгал, говоря это Дарвеллу. — Кайри, ты уверена, что хочешь здесь остаться? — в очередной раз спросил он. — Все-таки во дворце… — Мы это уже обсуждали, — она скрестила на груди руки. — Во дворце я не останусь. — Да, но ты посмотри на все это, — взмах руки разогнал пыль, она взвилась в воздух, золотясь в проникающих за порог солнечных лучах. — Вот это будет твоя жизнь. Тебе это нужно? — Да, — Кайри недоверчиво посмотрела на него и коротко кивнула, смешно тряхнув волосами. — И давай к этому больше не возвращаться. Лучше скажи мне, кто такая Рэми? У них с Рэми были такие разные глаза: у Рэми они горели синим пламенем, словно внутри шла ожесточенная война, а у Кайри в них царило спокойствие, словно в прозрачную глубину озера добавили серебряную пыль. Рядом с Рэми хотелось сражаться и устраивать революции, а рядом с Кайри — пить чай в безопасном тепле домашнего камина. — Кое-кто из прошлого, — уклончиво ответил он. Когда-нибудь он расскажет ей, но не сегодня. — Сейчас это уже не имеет значения. Кайри обиженно посмотрела на носки своих ботинок, как всегда делала, когда он отказывался ей что-либо рассказывать, но покорно кивнула. Он не мог говорить с ней о Рэми, но чувствовал себя обязанным поделиться хоть какой-то информацией. — Здесь все так, как оставили соларемцы. Эти ребята пренебрежительно относятся к чужому имуществу, — признался Орвис. — Так значит, они здесь тебя арестовали? Орвис кивнул и уселся на верхней ступеньке крыльца. Его накрыла слабость, подобная той, что он чувствовал, стоя на коленях перед Дереном в тот роковой день. Кайри примостилась рядом и они долго молчали. Над их головами шелестела крона огромного дерева с украшенными прожилками листьями, которые уже начали желтеть с краев. Запах сухой травы щекотал ноздри. Ветер поднялся не по-летнему прохладный. — Мой отец иногда говорил, — улыбнулась она, а Орвис внимательно следил за тем, как ее заправленная за ухо прядь стремится снова заслонить ей глаза, — что наша голова — это зал суда, а наше прошлое — судья. Мы всегда будем помнить наши ошибки и корить себя за них. Воспоминания будут преследовать тебя, Орвис, как и меня. Может, мы научимся жить с ними? Давай уберем весь этот мусор. Потом ты разведешь огонь, а я попробую что-нибудь приготовить и хотя бы в этот раз не напортачить. Будет лучше, чем в замке, и уж точно уютнее, чем во дворце. — Звучит неплохо, — согласился Орвис. — А что мы потом будем делать? В глобальном смысле? — Думаю, будем просто жить. — Вот так просто? — недоверчиво нахмурился он. — Обычной жизнью? — Ну да, — пожала плечами Кайри. — Но не думаю, что это продлится долго. "Если в моей душе такой же погром, как в моём доме, то Кайри уже начала наводить порядок и там", — подумалось Орвису. Он поднялся и протянул руку Кайри, помогая встать. Непослушная прядь все же заслонила ей глаза. Его рука потянулась к ней, но замерла в районе щеки. — Можно мне… — с непривычной нерешительностью спросил он, и она позволила. Кайри ощутила себя в безопасности, когда его несущая смерть рука коснулись краешка ее уха, заправляя ее волосы. «Рука аристократа», — подумалось ей. — Ты спрашивала меня, что означает этот журавль. Все еще хочешь узнать? — Орвис кивнул на цепочку, которую она не снимала с тех самых пор, как обнаружила на тумбочке тем роковым утром. Она кивнула. — Серые журавли летают выше и дальше всех. Всю свою жизнь они ищут свой дом — безопасное место, где они могут осесть навсегда и вырастить птенцов. Их поиски могут длиться годами, но когда они находят свой дом — они защищают его до самой смерти. Журавль для сара — символ свободы, надежды и вечных поисков себя и своего места в жизни. Его лицо с безжалостно-прямым носом, жесткими линиями скул и глазами цвета крепко заваренного чая, было дерзким и надменным. Красивым. Кайри понимала, почему он называл ее журавликом и отдал ей кулон. Догадывалась, почему до нее он носил его сам. — Спасибо, что заставила меня остаться, Кайри. Благодаря тебе я вернулся домой, — печально улыбнулся он. — И ты тоже когда-нибудь вернешься. Не теряй надежду, а я буду периодически тебе об этом напоминать. Кайри порывисто дотронулась кончиками пальцев до птичьего клюва, держащего цепочку. — Ты так думаешь? — Конечно. А пока пойдем в дом и приберемся немного, а то там попросту негде спать. Спустя несколько часов, когда Орвис вынес весь мусор, а Кайри навела комнатах порядок, дом стал похож на нормальное, хоть и скромное жилище для них двоих. Затем сара вспомнил кое-что важное, что в изгнании не имело для него никакого значения. Навестив тайник, организованный под фундаментом одного из заброшенных домов неподалеку, он принес объемную сумку в которой что-то приятно шуршало. Подошедшая поближе Кайри с любопытством рассматривала купюры, которые в мире Орвиса были весьма ценными. На одних бумажках с большим номиналом было изображено лицо мужчины с тонкими чертами лица, длинными волосами и короной на голове, на мелких деньгах была выгравирована Шера. — Это ваши деньги? — удивленно спросила Кайри. Международной валютой в ее мире были ковены, электронные деньги, у которых не было физического эквивалента. — Их тут довольно много. — Я не всегда был оборванцем, каким ты меня встретила, — довольно улыбнулся сара, видя удивление на лице своей спутницы. — Этого нам хватит на время. Довольно долгое время. — Раз так, то самое время устроить ужин и отпраздновать новоселье, — просияла она. "Да, здесь ходят тени прошлого, но возможно, это как раз то место, где мы сможем жить нормальной жизнью", — подумалось тогда ему. *** Кайри и Дерен неспешно гуляли по шумным улицам города, провожая последние теплые деньки. Небо было ясным, но дыхание осени улавливалось в ветре, который навязчиво задувал за воротник. Через несколько дней после того, как Кайри и Орвис поселились в домике на краю города, Дерен заявился к Кайри и напомнил ей, что она обещала ему небольшую прогулку. Она не знала, как этому отнесется Орвис, который был с Дереном на ножах, но чувствовала себя обязанной капитану, который впустил их в город. Поэтому согласилась на совместное мероприятие, которому пока не дала определения. Теперь они шли вдоль маленьких магазинчиков, засматривались на витрины и разговаривали. Без военной формы Дерен выглядел совсем юным, едва ли старше самой Кайри. Он разговаривал с ней так, будто они знакомы уже много лет, водил по извилистым городским улицам, показывал интересные здания и делился историей города, которую неплохо знал. Он постоянно улыбался. Улыбка была словно приклеена к нему и очень ему шла. Никто не смотрел на Дерена с ненавистью и страхом, как на Орвиса. Его уважали, часто приветствовали или пожимали ему руку. Когда Кайри была рядом с ним, люди менялись: она чувствовала на себе их многозначительные, оценивающие взгляды. — Как ты устроилась? — спросил Дерен, когда они свернули на главный проспект и двинулись по ней в сторону Не-Лива. Вечернее время было жаркой порой: улицы были полны народа, разномастные вывески манили теплым светом. За большой витриной громоздились торты разных цветов и размеров, в лавке напротив мясник снимал с крюка внушительный шмат мяса, а из открытой двери чайного магазинчика пахло так приятно, что хотелось остановиться, закрыть глаза и вдохнуть полной грудью. — Ты не поверишь, но я нашла место, где буду нужна, — с готовностью ответила Кайри, с любопытством разглядывая шаткую стопку книг за стеклом букинистической лавки. Хрупкие страницы, скрывавшие внутри неведомые знания, вызывали у нее трепет. — Правда? Где же? — В больнице. Я ведь по профессии врач, почему бы мне им не быть? Я многое знаю, у меня есть кое-какой опыт. У Орвиса были отложены неплохие деньги на черный день, но Кайри не могла жить за его счет, ничего не принося в их общий бюджет. Всем некрисам с детства внушали, что будучи здоровым человеком, нужно зарабатывать деньги и совершенствовать свое мастерство, а быть на иждивении неприемлемо. В первые дни пребывания в Аддоне она нашла небольшую больницу неподалеку от дворца Не-Лив и уговорила взять ее на работу. Пожилой наавин, заведующий этим местом, не обещал ей ни легкого труда, ни больших денег, но, как любой вояджер, она воспринимала эти трудности как возможности. В стенах трехэтажной больницы, среди застиранных серых простыней и склянок с примитивными лекарствами она находила покой и чувствовала себя полезной. — Не сомневаюсь, что ты прекрасный доктор, — улыбнулся Дерен. — Я рад, что ты нашла свое место среди нас. Кайри наигранно улыбнулась ему в ответ и не стала говорить, насколько Аддон был для нее чужим. Она всю жизнь прожила среди высоких технологий, космических кораблей, небоскребов и дорогих вещей. Она не могла признаться ни Дерену, ни даже Орвису, что ей непривычно делать самые бытовые вещи. У нее с трудом получалось поворачивать ключ в замке, стирать одежду, есть эту странную местную еду и даже мыться. Она остро чувствовала нехватку тех вещей, что в ее мире были так незаметны и незаменимы. Ей было сложно в толпе, потому что на густонаселенной Некриссе все сохраняли дистанцию, прячась друг от друга за стенами домов и за стеклами аэрокаров. Контактное общение было крайне редким явлением, и каждая встреча была особым событием, требовала долгих приготовлений и обновления гардероба. В Аддоне вокруг нее все говорили, двигались, толкались, думали по-другому. Чужие люди спокойно касались друг друга и даже позволяли себе объятия в первый день знакомства, и Кайри все время опасалась, что кто-то из многочисленных знакомых Дерена захочет обнять и ее. Ей тут не место, и она это знала, но улыбалась и лгала, что все хорошо. Смотрела всем в глаза, изучала их повадки и обычаи и училась с упорством и трудолюбием, свойственным как некрисам, так и вояджерам. — А твой дружок-преступник чем занят? — деланно равнодушно спросил Дерен, но Кайри заметила в его глазах любопытство. Они вышли на набережную Солиама. Реку загнали в каменные тиски, внизу стояли лодки у деревянных причалов. Пахло тиной и сыростью, на пересекающих канал горбатых каменных мостах висели ошметки высохших водорослей. — Он тоже пытается найти свое место здесь, и, хотя газеты уже написали о его амнистии, люди не доверяют ему, — задумчиво произнесла она, заглядывая в ржаво-мутную воду Солиама. — Но я думаю, что все образуется, со временем. — Он так и не сказал тебе, что натворил, так? — в голосе Дерена слышалось холодное торжество. — Нет. И ты не скажешь? Дерен по-военному расправил плечи и стал казаться выше, травянисто-зеленые глаза сверкнули. — Он бунтарь, безответственный эгоист и глупый идеалист, — выпалил ее спутник, его голос резал острой неприязнью. — И счастливчик, раз убедил Совет Мудрых оставить его здесь. Впрочем, ничего удивительного. Ему всегда все легко идет прямо в руки. Нет, я не буду тебе о нем рассказывать, потому что считаю, что эта история не стоит времени, проведенного с тобой. Но хочу предупредить тебя: осторожнее с ним, Кайри. Он не тот, за кого себя выдает. Если он обидит тебя, немедленно сообщи мне, хорошо? Кайри постаралась сохранить лицо и не показать Дерену, что ей неприятен этот разговор. Она уже неоднократно слышала советы держаться от Орвиса подальше, и что он не тот, кем кажется. Однако только с ним и в его доме она чувствовала себя менее чужой и не такой потерянной. «Со мной тебя никто не обидит». Сердце и разум подсказывали, что его словам, данным ей в замке, можно верить, поэтому ей было плевать на чужие увещевания, равно как и на то, кем он был на самом деле. — Хорошо. Но только в этом нет надобности: я знаю, он не сделает мне ничего дурного, — нотка агрессии явно звучала в ее ответе, и молодой капитан сразу уловил ее. — Воля твоя, — недовольно проворчал Дерен, и на этом они больше не возвращались к разговору об Орвисе. Только теперь девушка поняла, что он ведет ее в Не-Лив. Солнце уже заходило, и Солнечный Шпиль отбрасывал свою гигантскую тень на главный городской проспект. Кайри в очередной раз с благоговением посмотрела на обелиск, Дерен это заметил и улыбнулся. — Есть одна легенда, связанная с Солнечным Шпилем. Говорят, что Король Рилос Гайд влюбился в простую девушку по имени Не-Лив. Он собирался взять ее в жены и наречь своей королевой, но началась кровавая междоусобная война, в которой братья Рилоса хотели отнять у него трон Рипербаха. Во время переговоров один из них пытался убить Короля, но Не-Лив встала между братьями, приняла на себя удар и погибла. Молодой король от горя пришел в ярость, и в ту же ночь армия изменников была разгромлена. После победы он долго скорбел о потере любимой, но потом женился, и его наследник продолжил династию Гайдов. В честь своей первой любви Рилос воздвиг дворец. — Красивая легенда, — улыбнулась Кайри. Она немного погрустнела, услышав эту историю, но Дерен ободряюще положил ей руку на плечо. — Я расскажу тебе еще много красивых легенд о Рипербахе, — обещал он. — Но сначала я хочу тебе кое-что показать. Охрана учтиво поздоровалась с ними на входе и пропустила внутрь. Сара повел ее в крыло, где она еще никогда не была. Большие ворота выходили во внутренний двор, где раскинулся дивный ухоженный сад с большой верандой, с которой открывался великолепный вид. Девушка оперлась на перила, украшенные резными раджигарами, резвящимися на лугу, и с восторгом рассматривала город. Застроенные домами холмы напоминали муравейники, а за городской стеной возвышались горы Галас-Пеак. Огни рассыпались по городу, напоминая тысячи светлячков. Равнина Большой Перекресток казалась безграничной и залитой светом, Солиам розовел в лучах уходящего солнца, извиваясь среди желтеющих трав и полных урожая полей. Южнее нестройные холмы покрывал редкий лес. — Как тут красиво! — улыбнулась она, ощущая, как вечерний ветер разбрасывает ее волосы по плечам. Потом она услышала хлопок и обернулась: Дерен открыл темно-красного цвета бутылку, и только тогда она заметила небольшой стол, на котором стояли два бокала и чаша с незнакомыми фруктами. Кайри слегка удивилась и смутилась: все-таки это было свидание. — Капитану Соларема разрешают водить девушек в королевский сад? — Кайри вскинула брови, он довольно улыбнулся, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Капитану Соларема разрешают многое, — уклончиво ответил он, озорно улыбаясь. — Присаживайся. Он услужливо пододвинул ей стул и протянул бокал на толстой ножке, в котором плескалась темно-красная жидкость. — Это дарар, отличное вино. Если и знакомить тебя с чем-то хорошим в нашем мире, начинать надо с этого. — С чем-то хорошим? — переспросила Кайри, Дерен нахмурился. — Ну, тебя чуть не сожрали акванги, ты бродила по пустыне с преступником, прошла по всему Аддону в наручниках. В чем я искренне раскаиваюсь, потому что в наручниках ты была по моей вине, — поспешил добавить он. — Ты видела так мало хорошего, а я хочу это исправить. — Почему? Тут он вдруг взял ее за руку. Прикосновение теплых мозолистых пальцев было нежным: через него Дерен легко и непринужденно передавал ей свою симпатию. Кайри осознала, что постепенно начинает привыкать к пренебрежительному отношению сара к личному пространству. С Дереном было легко и романтично, будто с персонажем из женского романа, и эта легкость была не лишней в ее сложной жизни. — Потому что теперь ты — часть моего мира, — тихо сказал он. — Орвису плевать на него, он всегда хотел его изменить. Он никогда не покажет тебе его красоту. Я же хочу, чтобы ты полюбила Аддон таким, какой он есть. Если сбудутся самые худшие опасения, и начнется война, этот мир уже не будет прежним. Кайри с удивлением подумала, что хочет запомнить этот момент. — Хорошо, — снисходительно кивнула она, поднимая бокал. — За красоту! — За красоту, — согласился он. *** Дзын-н-н-нь! День давно закончился. Темноту разгонял лишь свет уличных фонарей. Было холодно, а небо заволокли дождевые тучи, заслонившие звезды. Город спал и не сразу услышал тревожный сигнал. Дзын-н-н-нь! Звон пограничного колокола прорвался сквозь тишину, разнося по округе заливистый плач, будто ребенок, проснувшийся от кошмара в спящем доме. Кайри резко села на кровати. Волосы закрыли лицо, она заправила их за уши, сонно моргая. Ее сердце тревожно заколотилось, она навострила уши и стала внимать каждому шороху, втайне надеясь, что шум ей приснился. Дзын-н-н-нь! Накинув первое, что попалось под руку, Кайри пулей вылетела из комнаты в гостиную, где поселился Орвис, и застала того у окна. Она не сомневалась, что его острый слух засек колокол с первого удара. Кайри подошла ближе, посмотрела ему в глаза и увидела в его черных зрачках свое бледное, испуганное лицо. — Колокол у ворот, — тихо сказала она. Сара кивнул. Кайри испуганно оглянулась, словно боясь, что они будут услышаны, и неосознанно вцепилась пальцами в его предплечье. Она почувствовала, что каждая мышца в его теле напряжена, словно у хищника, готового к прыжку. — Кто это? — она спрашивала так, будто ждала, что он выскажет какое угодно предположение, кроме самого очевидного. — Ты знаешь, — ответил ей сара тихим хриплым голосом, от которого ей стало жутко. По спине побежала мелкая дрожь. Орвис судорожно соображал, что делать. — Есть лишь один способ проверить, — сохраняя хладнокровие, произнес он. — Одевайся и пошли со мной. В окнах соседей горел свет, горожане открывали двери и переговаривались, гадая, что стряслось. Кайри и Орвис вышли за ограду и быстро зашагали в сторону дворцовой площади. Через многочисленные запутанные дворы, наполненные жителями разбуженного города, они пробирались к центру. Было так темно, что Кайри постоянно спотыкалась, пока Орвис, который хорошо видел в темноте, не взял ее за руку. Кайри не успела оглянуться, как они оказались на месте. Фонтан короля Рилоса не работал, погрузившись во тьму, а по левому краю площади шли караульные Солнечного Шпиля, на верхушке которого горел свет. Орвис повел Кайри к пожарной каланче, они поднялись по лестнице на самый верх. С этого обзорного пункта был виден и город, и пограничные ворота. Тревога все нарастала, в воздухе витало предчувствие опасности. Чувствуя, как созвучно стучат их сердца, Кайри и Орвис напряженно смотрели на крохотные огоньки, мелькавшие у пограничных ворот, но даже острое зрение сара не позволяло увидеть больше с такого расстояния. Ждать пришлось довольно долго. Начался дождь. Он то разражался ливнем, то успокаивался до назойливой мороси. Горожане уводили в дома перепуганных детей, гасили свет и запирали двери. Орвис и Кайри спустились с вышки и спрятались под невысоким деревом, украшенным белой лентой. Его крона едва ли спасала от дождя, но тут можно было увидеть незваных гостей, оставаясь в тени. Кайри прижалась к шершавому стволу и внимательно следила за тем, как мимо нее всего в нескольких метрах проходила озаренная светом колонна. Жизнь на суровых планетах Накоджи сделала из вихернов идеальных хищников — красивых и смертоносных. Все в их внешности говорило о том, что когда-то они были созданы для охоты: высокий рост, гибкие и мускулистые тела, длинные и сильные ноги и руки. Группу вихернов возглавлял идущий впереди молодой мужчина в кевларовой броне и с инфосером на поясе. Его серебристо-серая кожа словно сияла от капель дождя, на лысой голове чернела татуировка принадлежности к высшей военной касте — стилизованное пламя, окруженное колючей проволокой. Кайри присмотрелась повнимательнее и узнала его: Лэдрэ Мааз, генерал Накоджи. Известный вихерновский стратег и тактик, который доставил немало проблем Ковенанту. После разгрома империи и казни абада Дрекорига именно Лэдрэ организовал побег остатков армии вихернов от военного трибунала. Кайри и Орвис, замерев, следили, как колонна входит во дворец. Настала тишина. Погас свет во всех домах, и лишь тихие разговоры, долетавшие из-за тонких стен, свидетельствовали о том, что город не спит. По спине Кайри пробежала дрожь, и лишь теперь она почувствовала, как сильно замерзла. С волос бежала вода, одежда промокла насквозь и налипала на тело. Орвис растерянно глядел на ворота Не-Лив. — Мне страшно, — дрожа всем телом, произнесла Кайри, чувствуя, как кровь шумит в ушах. Озябшие пальцы нервно вцепились в кору дерева. — Мне тоже, — признался он, потом снял с себя куртку и набросил ей на плечи. Некриска благодарно улыбнулась. — Кайри, пошли отсюда, — сказал тихо Орвис. Его голос был слабым и почти неслышным. — Мы все равно ничего не сможем сделать. Она кивнула, поплотнее завернулась в его куртку, которая была ей сильно велика, и позволила себя увести. Никто не проронил ни слова, пока они брели мимо домов, уставившихся в темноту пустыми окнами. Через открытую дверь их дома проник холодный ветер и выстудил комнаты. Они переоделись во все сухое, Орвис заново развел огонь в камине, а Кайри заварила крепкий чай. Они сели друг напротив друга за стол у окна. Молчали. Понемногу пили черный чай с хвойным ароматом и отогревались. За окошком продолжал моросить дождь; капли падали на крышу дома и стекали вниз по желобу. В иное время этот монотонный шум помог бы им уснуть, но сейчас вызывал тревогу. Время будто замерло. Орвис изредка смотрел в глаза Кайри и видел, как в них пляшет отражение пламени из камина, словно серебро плавится в огне. Свет играл в ее волосах, пробивался сквозь темные пряди, будто солнце сквозь крону деревьев. Она была взъерошенной и уставшей. Поймала его взгляд, наклонила голову и устало потерла переносицу, оставив на коже красный след. Отодвинула кружку, поднялась и пересела в кресло ближе к разгоревшемуся камину. Какое-то время Орвис сидел за столом, глядя, как ее тень дрожит на ковре. Потом подошел к креслу Кайри и сел рядом на пол, прислонившись к подлокотнику. Разговор не шел, поэтому они просто смотрели, как языки пламени обвивают друг друга в пасти камина. Кайри отметила про себя, что огонь — это словно живой зверь, который выглядит маняще теплым, но может больно укусить, если потерять бдительность и приблизиться слишком сильно. Пожалуй, это относится и Орвису, подумалось ей. Девушка краем глаза видела его утонченный профиль. Часть его лица скрывала темнота, тени плясали на его густых волосах, скулы оттеняли черные глаза, которые печально блестели. Это делало его загадочным, и Кайри позволила себе забыться, завороженно глядя на его лицо. — Я надеялся, у нас будет больше времени, — сказал он в тишине. — Я тоже. Она мягко положила ладонь на его плечо. В этот раз он не вздрогнул от ее прикосновения, словно ждал его. Она чувствовала его запах: черный чай, дым от костра, мокрые палые листья. — Мне было страшно, когда они прилетели, но сегодня стало еще страшнее. Хотя казалось бы, куда уж. — Все стало слишком реально, — подумав, объяснила Кайри. — Они пришли в твой дом… — И я понял, что теперь все изменится, — подхватил он, девушка согласно кивнула. Сидели долго, и каждый думал о своем. Монотонный шум дождя и треск дров в камине сделали свою работу: тревога медленно отступала. Ни единого звука больше не донеслось с улицы, лишь царапала по черепице ветка дерева, да задували в щели особенно сильные порывы ветра. Растревоженный Аддон постепенно начинал дремать.