Хираэт

Орвис стиснул зубы, превозмогая боль, пока врач-наавин в очередной раз менял бинты. Рана доставляла ему уже меньше беспокойства, но все равно постоянно напоминала о себе. — Лекарства Известного предела удивительно хорошо действуют. Рана затягивается очень быстро, — ободряюще сказал ему наавин, сматывая старый бинт. — Скоро мы отправим тебя домой, но только при условии, что ты будешь терпеливее. Орвис коротко кивнул, и наавин покинул маленькую больничную палату, прикрыв за собой дверь. Сара осторожно вздохнул и прислонился спиной к холодной спинке кровати, чтобы хоть немного унять пульсирующую боль. Ему было невыносимо сидеть в этих четырех стенах, оторванным от внешнего мира, поэтому он терпел любые процедуры, лишь бы ускорить процесс выздоровления и вырваться в Аддон хоть ненадолго. Там он мог бы узнать хоть какие-нибудь новости, а здесь оставалось только гадать, что сейчас происходит в Дравоке. Он постоянно внушал себе, что Кайри жива и здорова. Злясь на самого себя за несвойственную ему сентиментальность, Орвис представлял себе сцену их встречи. Без Кайри он чувствовал себя неполноценным, будто какая-то его часть улетела вместе с ней. Только после ее отъезда он осознал, насколько сильно привязался к ней. Они не расставались с самой первой встречи, и он привык, что она всегда рядом. Однако пришло время, когда она могла действовать без него. Взять хотя бы тот день, когда она спасла его от смерти, сделав его первым человеком, пережившим отравление лорией. В дверь тихо постучали, и сара вскинул голову, откидывая отросшие волосы со лба. В комнату неслышно шагнул похожий на белого ворона Фархам. Он прикрыл за собой дверь и замер на пороге, глядя на Орвиса так, словно тот уже приставил к его горлу нож. — Не ждал, что ты придешь, — вместо приветствия произнес Орвис. — Какими судьбами? — Зашел узнать, как ты. Врач, которого я поймал в коридоре, сказал, что ты идешь на поправку, — глухо отозвался Фархам и сел на табурет. Оказавшись ниже головы Орвиса, соларемец как-то сразу потерял свой загадочный вид опасного и хладнокровного убийцы. — Со мной все нормально, Фархам, не стоило даже беспокоиться, — равнодушно отозвался сара. — Но все равно спасибо, хоть я и понимаю, что ты не за этим пришел. Фархам тихонько хмыкнул, и Орвис сразу понял, что прав. Ему и не нужна была жалость бывшего друга. Они никогда не считали необходимым врать друг другу. — Ты всегда зришь в корень, — кивнул соларемец. — У меня к тебе есть очень серьезный разговор, который дальше откладывать нельзя. — Я весь во внимании. — Дерен поручил мне расследовать покушение на Кайри, — начал Фархам. — И мне удалось кое-что выяснить, но мне нужна твоя помощь. Орвис удивленно поднял брови. — Ты — единственный, кто сумел каким-то образом понять, что на Кайри хотят напасть, ты мог видеть убийцу. Если ты скажешь мне, кого ты видел… Орвис много раз мысленно воспроизводил момент покушения, пытаясь вспомнить что-нибудь, что помогло бы разыскать убийцу. Лицо нападавшего было закрыто платком, голову наброшен капюшон. Средний рост, средний вес, ничего необычного, кроме одного… — Я помню голубые глаза, — вспомнил он. — Очень голубые. И взгляд был такой… Полный ненависти. Он очень хотел навредить Кайри. Между бровей Фархама появилась морщинка, но тут же пропала. — Это лучше, чем ничего, — кивнул он, показывая, что ценит помощь. — И все? — Мне кажется, что я его знаю, — рассеянно вспоминал Орвис. — Знаешь? Откуда? — Где-то видел, наверное. Но я не могу вспомнить. Фархам уставился в его глаза и долго смотрел в них. Такие хорошие психологи, как Фархам, чуют ложь в воздухе, видят ее в блеске зрачка. Но Орвис ответил ему спокойным взглядом: он не врал. — Жаль… — разочарованно проговорил соларемец. Орвиса разрывали противоречия: ему страшно хотелось послать бывшего друга подальше, но тот был единственным, кто мог хоть что-то рассказать ему. Фархам знал об этом и довольно усмехнулся, заметив его нетерпение. — Ты видел, как она меня спасла? — Орвис сдался, уступив любопытству. Острое лицо Фархама сначала стало серьезным, но потом он криво улыбнулся. — Она была безжалостна. Направила пушку на Дерена. Даже мне досталось. Кидалась на нас, как разъяренный раджигар, пока мы не сделали все, что она хотела. Этим она напомнила мне тебя. «Мой храбрый журавлик», — с теплотой подумал Орвис. У него замирало сердце, когда он допускал мысль о том, что больше не увидит Кайри. — Что ты выяснил про убийцу? — он поспешил сменить тему, чтобы бывший друг не прочитал на его лице эмоции, которые ему не предназначались. — Его наняли не здесь, потому что знали, что наших я вычислю. Вероятнее всего, он просто исполнитель. А заказчиком может быть кто угодно, — ложь в голосе Фархама резала Орвису уши. — Ты хочешь сказать, что за все это время ты узнал только это? — зло отозвался он. — Да я это и так знаю, без всякого расследования. Признайся, Фархам, ты выяснил больше, чем хочешь сказать? Они могли сколько угодно играть во врагов, но это не отменяло того факта, что они с детства безошибочно ловили друг друга на лжи. — Больше, — чуть помедлив, сознался Фархам, закинув ногу на ногу. — У него подготовка бойца Соларема. Он знал, как мы работаем, учел наши слабые места, чтобы обвести вокруг пальца. А потом пропал, не оставив следов. Технически он все сделал правильно, не учтя только одного: что ты засечешь его. Как у тебя получилось? — Не знаю, — вновь ответил Орвис, чувствуя себя абсолютно бесполезным свидетелем. — Какой-то инстинкт, импульс. Я обещал защищать Кайри, я это и делал. Как-то само получилось. Фархам как-то странно улыбнулся, ясно давая понять, что знает об Орвисе и Кайри больше, чем они сами. — Короче говоря, если бы не ты, он бы сделал свою работу. — Зачем кому-то ее убивать? Она ведь союзник Рипербаха, — рассеянно спросил Орвис, вертя в руках баночку с таблетками, оставленную Кайри. — Укатила вон с Дереном под ручку Дравок спасать, — недовольно пробубнил он. Фархам окинул его взглядом, пытаясь предугадать его реакцию. — Убийца с такими навыками дорого стоит. Уверен, за всем стоит кто-то с большими деньгами. Да, Кайри союзник, но не всем нравится ее присутствие в Рипербахе. Многие чиновники боятся, что возрастающее влияние Кайри на Королеву уменьшит их собственную значимость. Орвис сам не заметил, как оказался на ногах, не дав Фархаму договорить. По спине лихо царапнула боль, но он даже не заметил этого: нахлынувшая на него ярость затмила все чувства. Он обо всем догадался. — Это Раведж, — прошептал едва слышно Орвис. — Я знаю, это он все затеял, он ведь ненавидит Кайри. Он был против ее выступления. И ведь он даже раскрыл себя, когда сказал Кайри: «Ты пожалеешь». Она беспокоилась об этом, но мы оба ее проигнорировали. Фархам поднялся, и ножки табурета жалобно скрипнули по полу. Он был с Орвисом одного роста, и взгляды их встретились: спокойный, равнодушный у одного и яростный, холодный –у другого. — Это только одна из версий, — пожал Фархам плечами, но Орвису все давно уже было понятно. — Это он. И он должен ответить по заслугам, — сквозь зубы прошипел он. — Орвис, у нас нет доказательств, — повысил голос Фархам, но тот уже сделал шаг к двери. Ему было наплевать, что он стоит босиком, с обнаженной, обмотанной бинтом грудью, он хотел вырваться из этой палаты, найти Раведжа и расцарапать ему глотку. Соларемец разгадал его замысел, и его рука уперлась в плечо Орвиса, загородив дорогу. — Ты ворвешься в Не-Лив, обвинишь его в покушении и тут же снова окажешься за воротами Аддона, — пригрозил Фархам. — Он сильнее тебя, Королева все еще на его стороне, а без доказательств он сотрет тебя в порошок. — Прочь с дороги, — сверкнув глазами, рявкнул Орвис, но Фархам молчал. Он попытался оттолкнуть соларемца, но тот не поддался. — Успокойся, мы не имеем права его обвинять, — сказал он. — Стой! Тут Орвис размахнулся и заехал бывшему другу в челюсть. Раздался глухой звук. Удар кулака сара может сильно покалечить, благодаря прочным когтям, но Орвис был еще слишком слаб, чтобы нанести реальный вред. Фархам пошатнулся, с грохотом врезавшись спиной в дверь. Орвис стоял над ним, тяжело дыша, а от боли у него потемнело в глазах. Фархам забавно тряхнул головой, потерев рукой челюсть. — Давно мечтал это сделать? — спросил он, в упор посмотрев на Орвиса. Тот медленно кивнул и вернулся к кровати, безвольно опустившись на край. Из-за жгучей боли и головокружения ему казалось, будто он пьян. — Врачей позвать? — участливо осведомился Фархам, заметив его состояние. — Я в норме, — глухо отозвался Орвис, отчаянно надеясь, что не упадет обморок. Фархам сел рядом с ним, и оба уставились на разные, но одинаково безразличные им предметы в палате: один — на опрокинутый табурет, другой — на грязную штору на окне. Фархам заговорил первым: — Я не в обиде, хотя ты и не будешь извиняться. Я заслужил. — Ты меня вынудил, — пожал плечами Орвис. Раскаяния не было, но и удовлетворения тоже. В душе разрослась липкая пустота. — Нет, я даже рад, что ты меня ударил, — поморщившись от боли, произнес Фархам и улыбнулся. Разговор о покушении на Кайри был на это время забыт, потому что старые обиды не давали им обоим покоя. — Я это заслужил за все, что сделал, — повторил Фархам. — Мне придется жить с этим, как и тебе, поэтому я пытаюсь хоть что-то исправить. — Смерть Тонвена и Рэми не исправить, — резко отозвался Орвис, но Фархам и не вздрогнул. — Орвис, Рэми хотела убить твоего брата, — тихо сказал он. — Представь, насколько бы ты меня ненавидел, если бы я позволил Дерену умереть? — Мне тебе спасибо за это сказать? — Нет, но хотя бы поставь себя на мое место и подумай, что бы выбрал ты? Орвис вспомнил ту пронзительно холодную ночь, когда он бился в клетке, пока кровь Рэми орошала снег. Как бы он поступил, если бы ему пришлось выбирать между Кайри и Дереном? Кому из них он бы позволил жить? Только теперь он в полной мере осознал, какое решение пришлось принять Фархаму. — Спасибо, что спас моего брата, — едва слышно прошептал Орвис. Слова выталкивались неохотно, словно не желали быть произнесенными. Фархам пронзил его взглядом мутно-серых глаз: — Мне пришлось сделать выбор, и я сделал. Мне небезразлична цена, которую я заплатил за этот выбор. Я не хочу нанести еще больший вред, продолжая вражду. Ты ведь тоже так считаешь? Орвис сжал кулак так, что свело костяшки, и сдавленно вздохнул. Он многое осознал за последнее время, и самым странным было то, что он стал понимать Фархама. Поджав губы, он согласно кивнул. — Я тоже виноват, — признался он. — Ты нанес удар, но я подставил их под него. Тогда я не знал, что нужно защищать тех, кто тебе дорог. Теперь знаю. Фархам удивленно взглянул на него, но тут же отвел взгляд. — Именно поэтому мне нужна твоя помощь. Кайри угрожает опасность. Я знаю, что ты хочешь защитить ее. Нам необходимо действовать сообща, чтобы найти убийцу. — Что ты предлагаешь? Фархам поднялся. — Небольшой союз, только и всего. Да, я всего лишь цепной пес, но и мой нюх сгодится в этой ситуации. Война идет не только вне, но и внутри Рипербаха. Что-то происходит в Аддоне, я чую. Чтобы разобраться в этом, мне нужны союзники. — Союзники? — произнес сквозь зубы Орвис. — Хорошо, я соглашусь, но из-за Кайри, а не из-за тебя, ясно? — Ясно, — кивнул Фархам и протянул руку. Орвис помедлил с какую-то долю секунды, затем ответил на рукопожатие. Было бы ребячеством продолжать борьбу с бывшими друзьями, когда что-то угрожало Кайри. — Я уверен, это Раведж устроил покушение, — уже спокойно сказал он. — Вергар знал о выступлении Кайри заранее и из кожи вон лез, чтобы оно не состоялось. — Знаю, — ответил Фархам. Он поднял табурет и снова сел на него. — Но лучше бы это был не он. Раведж много чего натворил, но у него связи и власть. Нам его не достать. — Но он же сам себя выдал, — скрипнув зубами, зло сказал Орвис, и Фархам сочувствующе взглянул на него. — Нам ничего не доказать. Кому станет верить Королева, по-твоему? Наемному убийце и бывшему преступнику или своему вергару? — Они уже не так-то хорошо ладят, как раньше, — заметил Орвис, но Фархам покачал головой. — Не имеет значения: пока он пользуется привилегиями вергара, он неприкосновенен. Боюсь, без доказательств к Раведжу не подступиться. — Значит, нужно найти исполнителя, — не унимался Орвис. — Это реально? — Думаешь, он сидит в трактире с названием «Убийцы Аддона» и ждет, когда его найдут? — тихим шелестом рассмеялся Фархам. — В любом случае, я проверил всех, кого знал. Соларем верен Дерену, а тот никогда не навредил бы твоей подруге. Боюсь, если это и правда вергар, у него свой исполнитель. Но найти его в огромном Аддоне невозможно. — Хочешь сказать, мы в тупике? — спросил Орвис. Фархам кивнул. — Тогда нам остается наблюдать за Раведжем, за всеми подозрительными личностями в городе и быть рядом с Кайри. Если нам сильно повезет, мы сможем встретить его во второй раз. — Да. Похоже, что так. Уходя, Фархам взялся за дверную ручку и замер. — Мои источники недавно доставили вести из Дравока, — сказал он. Орвис так резко вскинул голову, что волосы заслонили глаза. — Город устоял, и с Кайри все хорошо. С Дереном тоже. Я подумал, тебе следует знать. Орвис сдержанно улыбнулся, ругая себя за то, что из одичавшего в Игномисе бунтаря превращается в эмоционального романтика, который хочет обнять Фархама. Вместо этого он сказал: — Сотрудничать с тобой выгоднее, чем враждовать. — Не за что, — с полуулыбкой ответил бывший друг. *** Кайри потеряла счет времени. После битвы в лагере было столько дел, что она забыла обо всем, занимаясь бесконечными обработками ран и перевязками. Она работала вместе с другими медиками на равных, ни на что не жалуясь, хотя с каждым новым часом ее спина и шея все больше деревенели. Дерен несколько раз подходил к ней и предлагал поесть и отдохнуть, но она отказывалась, обходясь короткими «пятиминутками». Она чувствовала на себе взгляды других врачей, исполненные уважения, и не хотела менять их на отдых. К утру следующего дня ее одежда насквозь пропиталась кровью, по́том и другими еще менее приятными жидкостями. Вид раненных и умирающих людей, который поначалу вызывал у нее ужас, стал обыденной картиной дня. Кайри осознала, что будучи вояджером-медиком, они никогда не сталкивалась с темной стороной своей профессии. У нее всегда были с собой мощные лекарства Известного предела, которые и делали за нее всю работу, да и члены ее команды были профессионалами и редко получали травмы. Здесь же в ее распоряжении были грязные бинты и примитивные медикаменты, которые разве что слегка облегчали муки умирающих. Кайри представляла, скольких бы она смогла спасти, будь у нее те возможности, что раньше, но их не было. Она чувствовала, что какая-то ее часть изменилась навсегда, но старалась не думать об этом — слишком много было работы. Она разрешила себе отдых лишь когда солнце полностью вышло из-за горизонта. Еле волоча ноги она добралась до «Беркута», приняла душ и повалилась на одну из коек, заснув без снов. Весь следующий день она тоже провела среди раненных, а ночью в лагере был уже не лазарет, а пирушка. Командующий состав собрался в доме мэра Дравока — тощего мужчины с желтыми белками погасших глаз и осунувшимся лицом. Просторная комната была забита до отказа: пахло табаком, спиртом и потом. Отовсюду доносились веселые крики, песни, брань и задушевные беседы. Сара отмечали первую победу: пили за здоровье командиров, за Кайри, за ее шаттл, за Королеву Шеру и за Вандору с Ванедой. Хмельное пойло лилось рекой. Неудивительно, что в мрачном городе пьянство было первым пороком, потому что иначе сложно было переносить его серость и уныние. Кайри с сомнением смотрела на свою кружку, в которой шипел мутно-бордовый напиток, который сара называли (как сказал переводчик) военным вином, но только человек, ни разу не пробовавший алкоголь, мог принять его за вино. Она сделала глоток и сразу почувствовала, как сознание заволакивает туманом. После этого она лишь делала вид, что пьет, чтобы не обижать других. Гости из Ливела тоже были приглашены на праздник. Генерал Сотто непринужденно развалился на стуле, потягивая военное вино, но его янтарные глаза внимательно следили за командующим составам государства-соседа. А вот Вержак забыл про все меры предосторожности и напился так, что едва стоял на ногах. Он в очередной раз поднялся, держа большую кружку в руках, и высоко поднял ее над головой, расплескивая содержимое на головы сидящих. — Хочу поднять этот бокал за Кайри! — заплетающимся языком проговорил он, ему зааплодировали. — Спасибо, что осталась с нами! Им не надоело пить за нее? Кайри, сидевшая неподалеку от Вихря, вежливо улыбнулась. Генерал, который до этого крайне редко обращался к Кайри, в этот вечер затевал с ней беседы и не уставал восхвалять ее смелость на поле битвы. Дерен сидел по правую руку от нее и почти не пил, пребывая в мрачном расположении духа. Он исподлобья наблюдал за Сотто и его капитанами, однако, ливелец не обращал на него никакого внимания. Похоже, они обсудили все общие темы еще днем, и раз все были на празднике, переговоры прошли успешно. Кайри не хотелось праздновать. Больше всего она мечтала вернуться на борт «Беркута», но всякий раз, когда она предпринимала попытку улизнуть, кто-нибудь обращал на нее внимание и говорил в ее честь тост. Она жаждала не вина, а расставания с этим мрачным местом и возвращения в Аддон. К Орвису. Без него ей казалось, что она совсем чужая здесь. — Давай, я тебя выведу, — услышала она голос Дерена, который незаметно оказался за ее спиной. Его красивые зеленые глаза слегка блестели от выпитого, но оставались ясными. Ей почему-то стало страшно оказываться с ним наедине, но она была исполнена благодарности за предложение организовать ее побег. — Ты выглядишь усталой, и я знаю, ты хотела бы улететь сейчас в Аддон, — накрыв ее руку своей ладонью, произнес он. — Это так заметно? — Вид у тебя такой, словно ты попала в плен, а не на праздник, — улыбнулся Дерен. — Ну, что скажешь? Сбежим отсюда? Она кивнула. Дерен поднялся, взял ее за руку и повел через толпу, безжалостно отказывая всем желающим поболтать с некриской. Словно беглецы, они выбрались на улицу через черный ход. Снаружи было очень холодно и темно, а небо заволокло низкими тучами. Подрагивая от холода, они узкими улочками направились к шаттлу Кайри, который она оставила возле главных ворот. Вдалеке доносился шум военного лагеря, музыка и пение. Над бедными деревянными домишками поднимался в воздух сизый густой дым. — На празднике на тебе лица не было, — заметил Дерен. — Потому что это не праздник, — Кайри подняла воротник. — Как можно беззаботно пить и есть, когда столько людей погибло? — Кайри, каждый за тем столом потерял сотни своих солдат, — серьезно проговорил Дерен, бездумно глядя в темноту. — Если они не отвлекутся и будут думать об этом, у них не будет сил вести людей на новые битвы. Чувство вины задавит их. Кайри вздрогнула. В тихой речи капитана слышалась боль. — Ты тоже кого-то потерял? — Шестнадцать соларемцев. Мне придется выучить меньше других, но все же… — Выучить? — Командующие на всю жизнь запоминают имена всех своих павших солдат. Их привычки, места рождения, любимые занятия. Такова традиция: мы должны помнить всех, кто отдал жизнь по нашей воле. Кайри тихонько сжала его ладонь. — Я этого не знала. Прости, что осудила вас за праздник. Кажется, вам он и правда нужен. Дерен не ответил. Он вел Кайри за руку и молчал. Вдалеке уже темнела пограничная стена, освещенная огнями караульных, когда Дерен снова заговорил с ней. В сгустившейся темноте и тишине его голос прозвучал непривычно громко. — Кайри, я кое-что сказал тебе после победы… — он горько усмехнулся. — Не знаю, что на меня нашло. Она вспомнила, как не могла оторваться от его обожженного лица, от полных надежды зеленых глаз. Дерен ждал ее ответа, а она просто застыла в недоумении, мечтая лишь о том, чтобы он забрал свои слова назад. Кайри закрыла его раны заживляющими пластырями из собственных запасов, но все равно опасалась, что шрамы останутся на всю жизнь. — Прости, что промолчала. Это было неожиданно… — Кайри. Он остановился и коснулся ее подбородка, как в день их первой встречи. — Я люблю тебя, это правда. Когда ты отшатнулась от меня в больнице… Это выбило меня из колеи. Наверное, я тебе признался, чтобы показать, что ты можешь на меня положиться, что я твой друг. Он провел мозолистым пальцем по ее щеке. — Возможно, я не должен был этого делать, поэтому сразу говорю: это тебя ни к чему не обязывает. Понимаешь… Я столько всего чувствую к тебе с самой первой нашей встречи, и я никогда не скрывал это от тебя. Дерен замолчал. Кайри смотрела в его глаза, мучительно подбирая слова, но они уворачивались от нее и не лезли в голову. Оставались лишь самые жесткие, банальные фразы, которые Кайри считала недостойными Дерена. — Дерен, пойми, ты и я… — начала она, но он приложил палец к ее губам в знак замолчать. Затем мимолетно поцеловал в губы и осторожно обнял, прижимая к себе успокаивающим, защитным движением. Темнота окутала их, холодная и зловещая, покосившиеся дома смотрели на них сверху квадратными черными глазами. — Мне не нужен ответ. По крайней мере, не сейчас, — сказал он, выдыхая ей в ухо облачко пара. Кайри не знала, от него ли пахнет металлом или это запах крови въелся ей в ноздри. — Я не глупец и вижу, как ты далека от меня. Но давай ты не станешь развеивать мою иллюзию, она такая замечательная. Просто.… Давай просто пойдем дальше, я провожу тебя до корабля, и ты полетишь домой. Быть может, в твоей душе все изменится когда-нибудь, и ты скажешь мне то, что я так жажду услышать. А пока просто будем друзьями, хорошо? Она кивнула. Дерен снова взял ее за руку. Оставшийся путь проделали молча Кайри была рада, что он усвоил полученный в Аддоне урок и больше ничего не требовал от нее. Как и большинство некрисов, она не выстраивала сложных эмоциональных связей с другими людьми, а печальная история ее семьи только убеждала ее в правильности такой жизни. Пока не появился Рутгер и не перевернул все с ног на голову. Он был важной частью ее жизни, и когда его в ней не стало, Кайри впервые испытала боль от разбитого сердца, и из-за него боялась подобных ощущений вновь. Но вдруг ее сердце уже исцелилось? Даже если и так, она была уверена, что это смертельно опасно — полюбить снова, тем более на Хираэт. Но вдруг это уже произошло? Эта мысль пугала и захватывала одновременно. Между ней и Дереном все вдруг стало очень сложно, и Кайри была крайне рада возможности улететь подальше от него. Но подсознательно она понимала, что это не сделает ее жизнь проще, потому что между ней и Орвисом все было куда сложнее.