***
— Идите в каюту и не высовывайтесь до приезда, — тихо прошептал дон Карлос, — не подводите нас. Обе девушки послушно ушли в каюту, где Эухения выпустила из корзины кота и укоризненно прошептала ему. — Ты нас чуть не выдал, Антарес! Кот потерся об ее плечо, сверкнул своими зелеными глазами, спрыгнул на пол и стал обнюхивать свое новое обиталище. — Я бы не осмелилась надеть мужское платье! — сказала Эухения, вспомнив их вчерашний отчаянный побег. — В таком пышном платье я бы далеко не убежала. Мы с Альберто хотели тебя спасти. — Ты же не выйдешь замуж за него? — робко спросила она. — Я вообще замуж не хочу! Его родители и мой дядя все не так поняли. Альберто приходил ко мне, чтобы выяснить, как спасти тебя. А они подумали, что он ухаживает за мной и решили нас обручить. Поверь, мы не хотим этого брака! — воскликнула Патрисия. Эухения улыбнулась и обняла подругу. Затем села на стул, вытащила из своего саквояжа две старенькие тетради и выдохнула. — Я давно хотела показать их тебе… Патрисия прищурилась, взяв тетрадь в коричневом переплете. — Ты мне ее показывала. Вроде бы это твои письменные упражнения по французскому языку. Хочешь, чтобы я проверила и исправила ошибки? — Нет. Это… мои рассказы… Я решила таким образом практиковаться в письме. Только, пожалуйста, не смейся. — И не думала! Патрисия открыла тетрадь и всмотрелась в строчки, исписанные крупным почерком. И уже через минуту она забыла обо всем. Первой оказалась история о смелом коте, который защитил королевство от врагов. Перед ее глазами предстал целый волшебный мир, который сотворила эта худенькая болезненная сеньорита. Нигде Патрисия не читала подобных сказаний. — Это какая-то испанская сказка? Ты перевела ее на французский? — недоверчиво переспросила Патрисия. — Я сама придумала. Плохо получилось? — встревожилась Эухения. — Сама? Слушай, да ты талант! — воскликнула Патрисия. Эухения зарделась и махнула рукой. — Что ты! Французский же не мой родной язык! — Да, есть пара недочетов, но их можно исправить. Очень интересная сказка. И написано увлекательно… Патрисия перевернула страничку и начала читать другую сказку. О колдунье и рыцаре, которого она спасла после войны. И почему-то представила себя этой лесной колдуньей, которая лечила всех раненых и больных… А на месте рыцаря она представила себе Игнасио… — Я ее недавно написала. Колдунья похожа на тебя… Не в том, смысле, что колдует, а что людям помогает, — пробормотала Эухения, словно прочитав ее мысли. Патрисия потеряла счет времени и углубилась в следующие истории. Да, кое-где, конечно, были шероховатости в выражениях, где-то фразы были немного прилизанными и топорными, но само повествование сглаживало эти неточности. Истории были просто великолепными. Сюжет в каждой истории был непохож на предыдущий, а герои восхищали своей смелостью и жизнелюбием. И в каждой сказке добро побеждало зло, каждая маленькая зарисовка учила чему-то хорошему, напоминала о христианских заповедях. Эти истории понравились бы и детям, и взрослым. — Слушай, да ты просто молодец! А ты не думала отнести их куда-нибудь в газету? Или напечатать книгу? Их должны все прочитать! — Девушке же неприлично заниматься писательством! — робко пробормотала Эухения. — Меня бы весь город засмеял! Патрисии стало тошно от этих слов. Какое же ханжеское общество в Испании! Хотят закопать талант Патрисии к медицине, выдав ее замуж, и осудить талант Эухении. А ведь она может быть прекрасной детской писательницей. Патрисия пытается бороться за себя, но Эухения не такая сильная, не такая решительная. — И что ты будешь делать с этими сказками? — Не знаю. Просто побоялась, что донья Бернарда их сожжет. Поэтому и взяла с собой. Может быть, детям прочитаю, — на ее глазах выступили слезы, — если они у меня будут… — Конечно, будут. А ты можешь мне дать эти сказки? Я их почитаю и скажу, что нужно исправить. — Да, конечно. У тебя они будут в безопасности, — закивала Эухения, и Патрисия спрятала в саквояж обе тетради. — Мы уже приехали, — постучался в каюту дон Карлос. — Так быстро? — удивились они. За чтением сказок время пролетело незаметно. Они сошли на берег, и Патрисия улыбнулась, вновь оказавшись в Кадисе. Даже вечером и ночью этот город словно бежал вперед, спешил куда-то, и жизнь в нем никогда не прекращалась. Гомонящие толпы бежали во все стороны, торговцы, купцы и путешественники приплывали на кораблях отовсюду и разъезжались из Кадиса в разные части Испании. Патрисия бросила взгляд на корабль, который прибыл из Гавра, и вспомнила свои тринадцать лет. Ту дорогу, которая навсегда увезла ее из родного города. Разлучила с матушкой, с домом, со свободой… Как бы она хотела сесть на этот корабль и уехать во Францию. — Идем, — потормошила ее Исабель. — Да, да.***
Карета остановилась у ворот монастыря, и Патрисия уверенным шагом вошла в ворота. Вроде бы дядя недавно ее забрал, но казалось, что она не была здесь уже несколько лет. Но здесь ничего не изменилось: монахини занимались разными делами, сновали взад и вперед, хлопоча по хозяйству и беседуя с прихожанами, которые приезжали в монастырь. Одна стройная высокая монахиня остановилась около них и улыбнулась: — Патрисия, это ты? — всплеснула руками сестра Летисия. — Какими судьбами, дочка? — Здравствуйте, сестра. Матушка в монастыре? — Конечно! — Проводите меня к ней. Это очень срочно. Летисия помедлила и кивнула. — Она в кабинете. Патрисия прошла через сад, где монахини приводили в порядок яблони, и вошла в главный собор. Горели свечи, освещая его коричневато-желтым светом. Молчаливые святые смотрели на девушек своими внимательными и немного грустными взглядами. Вечерняя месса еще не началась, и внутри царила умиротворяющая тишина. — Идем, — сказала Патрисия, дойдя до алтаря и повернув в незаметный коридор справа. Вместе с Эухенией они вошли в кабинет, заставленный старинными книгами. За старым темно-коричневым столом сидела высокая полная монахиня. — Матушка Инес, благословите, — тихо сказала Патрисия, поклонившись. — Девочка моя! Как я рада тебя видеть! — Настоятельница встала из-за стола и быстро приблизилась к Патрисии. — Благослови тебя, Господь. При всей своей внушительной фигуре, она очень легко и бесшумно двигалась, а от ее лица веяло каким-то уютом и теплом. Патрисия улыбнулась и поцеловала ей руку, а матушка Инес перекрестила свою воспитанницу. — Зачем же ты пожаловала? Все хорошо? Как твой дядя? — спросила настоятельница, вопросительно посмотрев на Эухению. — Дядя в порядке. Но я нуждаюсь в вашей поддержке, матушка. Это Эухения… одна благородная сеньорита из Севильи. Ей нужна помощь и убежище. Вот, — Патрисия протянула конверт, — это письмо от падре Мигеля, который служит мессы в соборе Мария-де-ла-Седе. — Помню его, — кивнула настоятельница, открывая конверт и доставая письмо, — передай ему от меня поклон, когда вернешься в Севилью. По мере того, как она читала письмо, улыбка исчезала с ее лица. Быстро пробежав его глазами, матушка Инес замерла, взглянув на спутницу Патрисии. — Вот оно что! Какой же грех учинила мачеха! Подняла руку на Богом данную дочь! — Инес сжала в руке четки и посмотрела на побледневшую Эухению. Патрисия изложила ей все, что ей удалось разузнать, и протянула настоятельнице тот рецепт, который она перевела сначала с галисийского на испанский, а потом уже на латынь. — Я нашла в библиотеке собора книгу, где говорилось, что это очень опасное снадобье. У Эухении именно из-за него начались припадки… приступы, — поправилась Патрисия, взглянув на подругу. — Как же вы в Кадис попали? — Друзья помогли. Я сказала дяде, что хочу испросить вашего благословения на свадьбу. И ночью помогла Эухении убежать из дома. Настоятельница нахмурилась, но затем погладила Патрисию по голове. — Ты поступила правильно. Она найдет приют в этих стенах. Затем подошла к Эухении и осмотрела ее. — Тебе придется пожить здесь немного, дочь моя. Пока все не уляжется, и падре Мигель не накажет виновных. — Я понимаю. — И я займусь твоим лечением. Яд нужно окончательно вывести из твоего тела, и это займет время. — Я согласна. А я потом смогу выйти замуж и иметь детей? — робко спросила Эухения. — Конечно. Молись Господу, чтобы послал тебе исцеление. А я сделаю все, что в моих силах. Настоятельница перекрестила Эухению и тихо сказала: — В этих стенах ты будешь носить имя Эулалия. Будешь одной из послушниц. — Матушка, вы позволите, чтобы он остался со мной? — Эухения раскрыла корзинку, оттуда выглянул Антарес и пошевелил ушами. — И для него место найдется, — Матушка Инес с добродушной улыбкой погладила его по голове, — Нельзя своего питомца бросать на произвол судьбы, это грех. — Я умею вышивать, шить, вязать. Могу в саду работать, — пробормотала Эухения. — Буду все делать, что скажете. — Да, Эухения вырастила отличные розы у себя в саду, — вставила Патрисия, кивнув. — Вот и славно, — кивнула настоятельница, — нам любая помощь во благо. На ночь Эухения и Патрисия устроились в маленькой келье, которая пришлась Антаресу по душе. Он охотно выпил молока и улегся в углу на коврике. — Матушка очень добрая, — пробормотала Эухения, засыпая. Патрисия улыбнулась, молча согласившись с подругой. Матушка Инес была строгой, но при этом доброй и отзывчивой, за что ее любили все прихожане и жители Кадиса.***
Следующий день Патрисия вместе с Эухенией работали в саду, помогали монахиням и воспитанницам с рукоделием. После работы в саду, ужина и вечерней молитвы Патрисия осталась в соборе и опустилась на колени перед алтарем. Что ей делать? Как ей быть? Может быть, пойти к матушке и попросить благословения на монашество? Остаться в монастыре и заниматься медициной дальше? — Что же ты отдыхать не идешь? Сегодня был непростой день, — ласково спросила настоятельница. — Матушка, я вам вчера не все рассказала. Меня обручили с тем кабальеро, который любит Эухению. И она его любит. — Вот как? — настоятельница усадила Патрисию на скамью и опустилась рядом. — Может быть, мне стоит принять монашество и остаться с вами? Дядя тогда не посмеет настаивать на браке. — Да какая из тебя монахиня? — сердито бросила настоятельница. — Матушка, за Альберто я не пойду! Я ему не нравлюсь, да и он мне. Из-за этого брака сразу три человека будут несчастны. Я не хочу быть разлучницей. Не хочу, чтобы Эухения меня всю жизнь кляла. Матушка Инес помолчала пару минут, а затем сердито ответила: — Господь послал тебе испытание, и ты должна сама справиться с ним. Но не будет из тебя хорошей монахини! Не тот путь у тебя в жизни. — Что же мне делать? — нахмурилась Патрисия. — Возвращаться в Севилью. И уповать на милость Бога. Господь твою жизнь устроит так, как нужно. Укажет твой путь. Но поверь, дочка: твоя судьба не в монастыре. Слишком уж ты пылкая нравом. Патрисия замолчала, а затем нерешительно покинула собор и вернулась в келью. Уже второй человек говорит ей, что ей не стоит быть монахиней! Может быть, матушка и падре правы? Но как она справится с этим испытанием? Как избежать свадьбы с Альберто и посвятить себя медицине? На следующий день дон Карлос приехал в монастырь вместе с Исабель и сказал, что сегодня возвращается в Севилью. Патрисия решила ехать с ними. Да, нужно выяснить, правда ли донья Бернарда стоит за этим злодеянием.***
Вернувшись в Севилью, Патрисия застала в доме трех портних. — Сеньорита, мы хотели перешить для вас платье покойной супруги дона Луиса, но вы выше и стройнее ее. Ваш дядюшка распорядился, чтобы вам сшили новое платье. Патрисия позволила женщинам раздеть ее и со злостью посмотрела на кипу белого шелка на диване. — Такой рост — редкость для сеньориты, — пробормотала самая старшая. — Туфли ей не нужно на высоком каблуке, — прибавила вторая. — Вырез сделаем выше и утянем вас в корсет, чтобы грудь побольше казалась. — И нужно вставить два лишних обруча в кринолине. Чтобы бедра пошире казались. Патрисия стояла перед зеркалом, борясь с желанием прогнать их и выбросить все эти ткани и украшения в окно. Этой свадьбы не будет! Никогда!***
Две следующих недели Патрисию почти не выпускали из дома. Под бдительным присмотром Исабель и служанок она собирала до конца приданое, едва сдерживая гнев и желание удрать от этих женщин. С каждым днем ее платье обретало все новые и новые формы, становилось все более громоздким и пышным. — Вы будете красавицей на своей свадьбе, — пробормотала портниха, затянув ее в корсет. Патрисия подхватила подол платья и подошла к окну. Она больше не может. Нужно сбежать. — Осторожнее, сеньорита. Я только наметала подол. Не порвите его! — встревожилась старшая портниха. — Мне нужно сходить в собор, — Патрисия завела руки за спину и начала ощупью расстегивать крючки. — Я помогу вам. Сегодня больных было немного, и Патрисия уже через пару часов через рынок направилась домой. Пройдя мимо цветочной лавка, она поздоровалась с Пуритой и Магнолией, и тут к ней подошел мужчина. — Сеньорита Патрисия, умоляю вас. Вы же разбираетесь в медицине? — Да, а что такое? — Меня зовут Иньяки. Моей жене стало дурно. У нее сильно болит голова. Вы не подскажете, чем ее лечить? — Мне надо ее осмотреть. Я так не могу сказать, — нахмурилась Патрисия. — Прошу, идемте со мной, — Иньяки показал рукой на соседнюю улицу, и она быстро последовала за ним.***
Патрисия не заметила, как Пурита начала суетливо толкать сестру в бок и шептать: — Куда же наша сеньорита пошла? Этот человек слишком уж подозрительный. — Твоя правда! — воскликнула Ребека, которая, как всегда, торговала птицей, и судорожно стала озираться по сторонам. — Вроде его посадить в тюрьму хотели! — воскликнула Магнолия и тут же приметила Исабель и Красотку, которые стояли и рассматривали шали. Помедлив мгновение, она подбежала к ним и зашептала, показывая пальцем на улицу, ведущую от собора: — Один подозрительный мужчина увел Патрисию. — Что? — раздался сзади зычный голос Альберто. Они с Рафаэлем вышли из таверны и решили пойти по домам перед сиестой. — Я его знаю: Иньяки чудом избежал каторги! — рявкнул Рафаэль и бросился вдогонку Исабель и Красотка уже хотели бежать за ними, но Альберто жестом остановил их и помчался за другом.***
Патрисия последовала за этим мужчиной, и спустя несколько минут они оказались в каком-то темном переулке. Она поискала взглядом дверь, но в этом переулке ничего подобного не было. Страшное подозрение закралось в ее мысли. Она обернулась, стиснула в руке корзину и увидела, как в переулок вошел другой мужчина. — Вы кто? — Что вам надо? — Патрисия попятилась к стене. — Вы знаете, кто мой дядя? — Знаем мы все, докторша! Есть разговор, — рявкнул Иньяки. — Нам не о чем говорить! — Патрисия хотела прошмыгнуть между ними, но мужчины стеной встали перед ней, не давая уйти. — Ты нам ничего не хочешь рассказать? — О чем? — Куда ты дела Эухению? — Я не понимаю, о чем вы? — Не отпирайся, мерзавка. Мы знаем, что ты ей помогла бежать! — При чем тут я? — выкрикнула Патрисия, пытаясь оттолкнуть второго мужчину: грузного с вьющимися темными волосами. — Я с ней уже давно не виделась! — Может, мы тебя тоже полечим? — рявкнул Иньяки, и толкнул ее. Патрисия чуть не упала на землю. — От чего? — испуганно пробормотала она, чуть не уронив мантилью с головы. — От вранья. — Я ничего не знаю! Иньяки схватил ее за руки, и корзина с треском рухнула на землю. — Признавайся, тварь, куда ты дела Эухению? — Я ничего не знаю! — Патрисия попыталась вывернуться, но второй мужчина оказался сзади и выкрутил ей руки. — Пустите меня! — выкрикнула она. — Сейчас ты все расскажешь! — рявкнул второй, приблизив свое лицо к ней. Патрисия задрожала, почувствовала омерзение от его дыхания. Его потные ладони оказались у нее на груди. — Помогите! — завизжала она так, что у мужчин заложило уши, а затем инстинктивно лягнула его. Удар пришелся ему ниже пояса, и ее многочисленные нижние юбки нисколько его не смягчили. Мужчина тут же рухнул на землю и завыл от боли. — Ты что сделала, стерва? — заорал Иньяки, развернул ее к себе, и влепил оплеуху. Патрисия повалилась на каменистую землю и закрыла лицо руками. — Убью мерзавку! — заорал он, замахнувшись вновь. — Оставь ее! — раздался сбоку громкий голос. Буквально из ниоткуда возник Рафаэль, перехватил его руку и оттащил его от Патрисии. Раздался удар, и Иньяки рухнул на землю. А затем Рафаэль бросился к ней. — Патрисия! Патрисия! — закричал он, опустившись перед ней на колени, но она не пошевелилась. — Патрисия, очнись, прошу тебя! Помедлив мгновение, она повернулась на спину и застонала, хватаясь за лицо. — Убью гадину! — завыл вновь второй мужчина, катаясь по земле и морщась от боли. — А ну лежать, иначе я тебе мозги вышибу! — рявкнул прибежавший Альберто и выкрутил ему руки. — Боже мой! — в переулок влетели Исабель и Красотка и бросились к Патрисии. Они помогли ей сесть. Она поморщилась, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. Щека пульсировала огнем, словно внутри раздробили все кости. — Рафаэль, иди за гвардейцами, я видел их неподалеку! — крикнул Альберто, связав второго преступника. — Да! — он вскочил и выбежал из переулка. — Уведите ее домой! — крикнул Альберто женщинам. — Мы сами с ними разберемся. — Лучше к падре, — еле слышно прошептала Патрисия, пытаясь встать. — Хорошо, — Красотка подхватила ее корзинку, и они под руки вывели ее из переулка. Прижимая к лицу мантилью, Патрисия дошла с помощью подруг до собора и вошла в кабинет падре. — Что с ней? — воскликнул падре Мигель, вскакивая из-за стола и помогая ей лечь на кушетку. — Они думали, что я знаю, где Эухения… Ударили меня, — еле слышно прошептала Патрисия. Исабель всплеснула руками и воскликнула: — Падре, похоже, надо все рассказать дону Луису и дону Аурелиано. Больше нельзя медлить. Мой муж сегодня дома. Он придет и тоже все подтвердит. Надо арестовать Рейнальдо и, возможно, его хозяйку. Падре быстро принес охлаждающую мазь. Затем вернулся, протянул полотенце Исабель и деловито скомандовал на выходе из кабинета: — Приложите ей к лицу этот компресс. Из коридора было слышно, как падре Мигель послал Мигелино за доном Луисом и доном Аурелиано, а затем и сам куда-то ушел. Голоса затихли, и Патрисия застонала от боли, когда женщины приложили ей к лицу холодный компресс. Ледяная ткань жгучим кинжалом вонзилась в лицо, и ей показалось, что вся щека опухла от этого ужасного удара. — Ай! Больно! — простонала она вновь. — Пройдет, все пройдет! — приговаривала Исабель, вытерев слезу с ее щеки. — Ну и дела! — хихикнула Красотка, подложив ей под голову маленькую подушку. — Рафаэль твоего кузена прирезал, а за тебя заступился! Судьба — большая шутница! Исабель поймала ее за руку и покачала головой. Но было уже поздно. Патрисия и сама вспомнила, что Альберто назвал Игнасио Рафаэлем... Она попыталась сесть, но вновь вся комната поплыла перед глазами. — Он же сказал, что его зовут Игнасио… — еле слышно пробормотала она, понимая, что эти слова напрасны. — Да он, наверное, с тобой ругаться не хотел, поэтому и назвал только второе имя, — хихикнула Красотка, откинув за спину свои кудрявые волосы. — А так-то да: у него полное имя Рафаэль Игнасио Эрнандес де Сильва. Исабель толкнула Красотку в бок, но та лишь пожала плечами и отмахнулась. — Это правда? — Патрисия повернула голову, и Исабель нехотя кивнула. А Красотка простодушно выпалила: — Да, это он с Хуаном на дуэли дрался.