***
Рафаэль приехал в Севилью и навестил родителей. Его мать, донья Хосефина, порадовалась удачной добыче, но слегка пожурила сына. — Сынок, тебе через неделю ехать на службу. Хоть бы с семьей побыл напоследок. Чего ты там один в деревне сидишь? Дон Августо, отец Рафаэля, ласково остановил жену. — Оставь его. Пусть побудет один, если ему так хочется. Рафаэль поцеловал матери руку и улыбнулся. — Матушка, прошу не сердится. Мне там очень хорошо. — И все-таки подумай над нашими словами. Надо жениться, сынок! — укоризненно бросила мать. Рафаэль помрачнел и ничего не ответил. — Я еще заеду на днях. Я вас очень люблю. — Благослови тебя Господь, сынок! — кивнул дон Августо. Донья Хосефина вздохнула, когда сын вышел из особняка и вскочил на лошадь. — Не торопи его, моя дорогая, — сказал муж и поцеловал ей руку, — время лечит. Будут у нас и невестка, и внуки, надо подождать. — А если он теперь всех женщин возненавидел? — Я так не думаю. Время, моя дорогая, и терпение.***
Рафаэль осторожно выведал у соседей про дона Луиса и с облегчением выдохнул, узнав, что старик в порядке; он упорно обследует окрестности в поисках племянницы. Проезжая мимо таверны, Рафаэль увидел Мануэля и Северо. Северо махнул ему рукой, прося остановиться. — Раф, дружище! Совсем ты пропал! Иди сюда! Он спешился и вошел внутрь. — А где Альберто? — спросил Рафаэль у друзей. — Поехал в Кадис. Ищет Патрисию. Думает, что она там. Рафаэль еле заметно улыбнулся. Альберто поехал в Кадис совсем не из-за Патрисии, а из-за Эухении! — Просто ужас. Кому пришло в голову украсть покойницу? — буркнул Мануэль. — Да она живая! — вырвалось у Рафаэля. Друзья затихли, а он торопливо поправился: — Я слышал, что якобы Бернарда пыталась ее отравить, но яд не сработал. И что Патрисия теперь в бегах или где-то якобы прячется… — Ну я тоже что-то такое слышал. Какая же она покойница, если тела нет? — Северо шутливо стукнул брата по затылку. — Не будем об этом. По какому поводу праздник? — улыбнулся Рафаэль. — Моя жена родила вчера! — заулыбался Северо. — Мальчишку! — Поздравляю, друг! — захохотал Рафаэль и сграбастал друга в объятия. — Я и забыл, что твоя Мариана вот-вот родит! Как я рад! — Задушишь! — захохотал Северо. Пошли тосты и поздравления молодому отцу, и друзья весело смеялись, вспоминая свое детство. Но чем больше пил Рафаэль, тем тоскливее ему становилось. Мама и друзья своими словами невольно разбередили его рану. С самого возвращения домой все идет не так, как ему представлялось… Рафаэль осушил еще один бокал вина, и вновь вспомнил те письма, которые присылал Марии, те минуты, когда он молился о своей будущей мирной жизни. Мечтал о том, что женится на ней, что у них будет семья и многочисленные дети. Но теперь ничего этого не будет! Мария всадила ему нож в спину своим предательством. И теперь вместо любимой жены рядом оказалась невеста Альберто: своенравная Патрисия, кузина мерзавца Хуана! И кто она ему? Не жена, не невеста, не подруга. А живут они вместе. И что делать дальше, он не знал. — Раф, пошли поразвлекаемся! — усмехнулся Мануэль. — Северо у нас теперь женатый, а мы пока свободны! Проведем время с красавицами. — Нет, я поеду! — отмахнулся Рафаэль и подошел к своему коню. — Вот тоже удовольствие сидеть, как монаху, в деревне, — хихикнул друг. — Увидимся! — Рафаэль не без усилий забрался на коня и поскакал по улице, чувствуя, как выпитое вино ударило ему в голову. Только бы доехать до деревни и не свалиться! Его жеребец Гром славился своенравием. Рафаэль потратил целый год, чтобы его объездить. И даже сейчас, если конь чувствовал слабину, вредничал и не слушался наездника. Уже на подъезде к Кория-дель-Рио Гром взбрыкнул и встал на дыбы, почувствовав, что хозяин не может его приструнить. Рафаэль потерял равновесие и полетел на землю. А конь с громким ржанием помчался к дому. — Стой, стой! — крикнул Рафаэль, встал, но застонал и вновь опустился на землю. Левую ногу словно пронзили тысяч игл. Черт возьми, неужели он сломал ее? Надо же так нелепо упасть! Похоже, что он зря столько выпил! Еще и земля была сырая, потому что днем прошел дождь! Но спустя несколько минут рядом раздался голос, и рядом с ним появился женский силуэт. — Рафаэль, я здесь, здесь! — воскликнула Патрисия и наклонилась к нему. — Что с вами? Гром один прибежал, и я испугалась. Она попыталась помочь ему встать, но Рафаэль вновь застонал и опустился на землю. Патрисия не смогла его удержать. — Я сейчас! — она бросилась к домам крестьян и через несколько минут привела с собой кузнеца Рохелио. — Что с вами, сеньор? — нахмурился Рохелио. — Этот паршивец меня сбросил! — ругнулся Рафаэль, охая и хватаясь за ногу. Он в третий раз попытался встать, но ничего не вышло. Рохелио наклонился и помог Рафаэлю подняться. — Сеньор, вы просто чудом не разбили голову! — пробормотала Патрисия, косясь на то место, где лежал Рафаэль. Там лежал камень. Она осторожно коснулась его волос и с облегчением выдохнула. Рафаэль смутился ее обеспокоенного взгляда и оперся о плечо кузнеца. Осторожно ступая, они направились к дому. Рафаэлю показалось, что нога словно налилась водой, и на нее было не наступить. Боль была нестерпимой. — Отнесите его в спальню, пожалуйста, — попросила Патрисия и указала на лестницу. Рохелио втащил его в спальню и усадил на кровать. — Что-то еще нужно? — Нет, спасибо. — А что у него с ногой? — Я сама об этом позабочусь. Я чуть-чуть понимаю в травмах, — вырвалось у Патрисии. Рафаэль поморщился, похлопал себя по карманам и протянул пару монет кузнецу. — Спасибо тебе! Иди. — Рохелио, а где лошадь? — встревожилась Патрисия. — Я не успела ее загнать. — Я вашего Грома сейчас загоню. — Ты помнишь, что он своенравный? — Рафаэль качнулся, пытаясь встать, но тут же вновь поморщился. — Помню, сеньор. Если что, пришлите Артенсию к нам. — Кого? — пробормотал Рафаэль, но тут же осекся, когда Патрисия толкнула его локтем в бок. — Я приду, если нужна будет помощь. Спасибо, Рохелио. Идите, я сама справлюсь. Когда кузнец ушел, Патрисия покачала головой и наклонилась, пытаясь снять с Рафаэля сапог. Но он тут же дернул ногой. — Что такое? — Не трогайте меня! Убери руки! — Сеньор Рафаэль, потерпите немного. Иначе придется сапог резать. — Нет, пусти. Само пройдет! Да не трогай ты меня! — крикнул он, махнув ногой. Патрисия выпрямилась и засмеялась, уперев руки в бока: — Мужчины себя ведут, как дети, когда болеют. Вы же бравый офицер, на войне были. Давайте осмотрим вашу ногу. Я вижу, что сама она не пройдет… Он вздохнул и кивнул. Девушка медленно начала стаскивать с него сапог. Рафаэль снова почувствовал, как в ногу словно вонзили тысячу ножей. Но через десять минут Патрисия все-таки сумела снять обувь и покачала головой. Рафаэль чуть не выругался, увидев, что кость около ступни «выехала» куда-то в сторону. — Патрисия, позовите Рохелио. Похоже, придется меня везти в Севилью! Или послать за врачом… — пробормотал он. Она молча посмотрела на Рафаэля и вышла из комнаты, но через минуту вернулась с деревянной ложкой. — Зажмите ее в зубах. — Зачем? — нахмурился Рафаэль. — Так нужно. Он решил не задавать больше вопросов. Нога болела все больше и больше. Патрисия опустилась перед ним на корточки, прикоснулась к ступне и дернула ее на себя. Рафаэль зарычал сквозь зубы, почувствовав, что у него потемнело в глазах. Но через секунду он с удивлением понял, что боль стала слабеть. — Слава Богу, — тихо сказала Патрисия, разогнувшись, — все получилось. Но пока не вставайте. Рафаэль с изумлением смотрел на ногу. Такое чувство, что она поставила все кости обратно. Затем принесла с кухни кувшин и грелку, налила в нее холодной воды и приложила к ноге. — Зачем это? — Чтобы опухоль опала! А теперь вам нужно лечь — строго скомандовала Патрисия и начала расстегивать на нем жилетку. — Что вы делаете? — поймал ее руку Рафаэль. — Вы упали в лужу. Или вы хотите все здесь перепачкать? — сердито сказала она, стаскивая с него жилет. — Это неприлично! — Рафаэль вновь попытался отбросить ее руку. — А пить столько вина по-вашему прилично? — язвительно отрезала она и продолжила свое дело. — Думаете, что я ничего не чувствую? Рафаэль помрачнел, когда она начала расстегивать на нем рубашку. — Ах, да. Вы уже имеете опыт раздевания мужчин! Например, Дарио Рохаса. Патрисия замерла на мгновение, но продолжила его свое дело. Рафаэль почувствовал, что задел ее за живое, но хмель заставил его выплеснуть наружу всю злость. — Все вы одинаковые! Все женщины — предательницы! Ты ничем не лучше Марии! — Не лучше… не лучше, — невозмутимо заявила Патрисия, бросила рубашку на пол и озадаченно посмотрела ему в глаза. — Уходи! Оставь меня! — Конечно! — тихо ответила она, словно не заметив его грубости. Патрисия собрала с пола всю одежду и вышла. Рафаэль замер, чувствуя невольное волнение. А если она сейчас убежит? Но через полминуты Патрисия вернулась с полотенцем, смочила его в воде и осторожно промыла ссадину на его лице. Рафаэль не ожидал такого поведения и замолчал, чувствуя невольный стыд. Зачем он наговорил ей такого? Она же ему ногу пытается вылечить, а он ей грубит! Нужно извиниться! — Патрисия, простите меня… Она не обратила внимания на его слова, а лишь отложила полотенце и спросила: — Есть здесь ли чистые простыни? — Да, в сундуке! Патрисия вытащила из сундука белую ткань, расстелила ее на постели и начала резать на полосы. — Надеюсь ваша матушка простит меня за это. Если будет нужно, я пришлю другую простыню взамен этой. Подержите. Рафаэль взял простынь за один угол, а Патрисия продолжила резать белую ткань. — Зачем вам простыня? — Вам нужно забинтовать ногу. И вам нужно лежать несколько дней. Кости должны снова укрепиться на месте, если можно так выразиться. Она помогла Рафаэлю лечь на постель и укрыла его одеялом. И он почувствовал невольный стыд перед ней. Почему она так себя ведет? Он ее оскорбил, а она стерпела. Или при всем своем своенравии она живет по христианскому принципу: ударили по правой щеке, подставь левую?***
Рафаэль после того, как она наложила ему повязку, быстро уснул, хоть что-то и бормотал во сне. Патрисия почти три часа сидела около него, чувствуя, как волнение не дает ей покоя. Правильно ли она сделала, вправив вывих? А если он сломал ногу, и она навредила ему? Несколько раз она осторожно прикасалась к ноге. Опухоль стала спадать, и жара не было. Все в порядке, она все сделала верно. Да и подобный вывих ей уже доводилось вправлять. Ее подруга Хуана как-то раз два года назад полезла вешать портьеру в библиотеке монастыря и упала. Патрисия сама справилась с этой травмой и только потом позвала помощь. Сестра Летисия очень долго бранила Патрисию, но потом сменила гнев на милость, поняв, что воспитанница прекрасно знает всё про вывихи. Патрисия сидела около него на стуле и тихо молилась, читая «Отче наш» и «Аве Мария», пытаясь забыть о том, что он наговорил ей много дурных слов. Зачем он дурно подумал о ней? Она ведь просто делала Дарио перевязку… Дарио… Где же он? Когда она сможет сбежать с ним. Но, видимо, ей придется еще на несколько дней остаться здесь. Она не может бросить Рафаэля одного. Пока о побеге не может быть и речи. Рано утром Рафаэль коснулся ее руки, и она чуть не упала со стула. — Ой! — пробормотала она и вздрогнула. — Патрисия, вы так и просидели около меня? Вместо ответа она коснулась его лба рукой и выдохнула с облегчением. Затем поменяла повязку ему на ноге. — Все хорошо. Вывих был несерьезным. Когда она хотела встать с постели, Рафаэль поймал ее за руку и пробормотал: — Простите меня. Я был пьян и наговорил вам дурных слов, — он поднес ее пальцы к губам, и Патрисия покраснела. — Только дитя или пьяный скажет вам правду! — грустно усмехнулась она. — Прошу простить меня! Патрисия высвободилась и встала со стула. — Давайте забудем об этом. Вы, наверное, голодны. Я вчера приготовила ужин и долго ждала вас. Но вы не приехали. — Только прошу дать мне другую рубашку. Она там, в сундуке. — Хорошо. Патрисия протянула ему рубашку и вышла из комнаты. В кухне она быстро разогрела пирожки, приготовила омлет и быстро принесла все ему в комнату. — Но ты будешь есть со мной! — скомандовал он и указал на кровать. — Не откажусь. Но перед этим выпейте этот чай. — Что это? — нахмурился Рафаэль. — От головной боли. Мне кажется, вы вчера слишком много выпили. Рафаэль кивнул и осушил напиток до дна. Патрисия надеялась, что это подручное снадобье поможет ему побороть похмелье. Затем они молча начали завтракать. — Почему ты стала меня лечить после этих слов? — спросил он, когда Патрисия подала ему кофе. — Любая другая женщина дала бы мне пощечину. — Я должна помогать больным, — тихо ответила она, — даже если терпеть их не могу. Я дала клятву, что никому не откажу в лечении. После завтрака она отставила поднос и вновь села на край кровати. — Я знаю, что вы ненавидите моего покойного кузена и меня заодно, — сказала она, — но расскажите мне все по порядку. Из-за чего началась эта дуэль, эта ссора. Я знаю, что это случилось из-за женщины… Рафаэль недоверчиво посмотрел на нее и отвел глаза. — Зачем вам это? — Я же не была в городе. Не знаю, что произошло. — Не хочу говорить об этом. — Я знаю, что вам неприятно говорить, но поверьте, если выговориться, вашей душе станет легче. Так я буду знать, за что именно вы ненавидите мою семью… И Рафаэль начал выкладывать ей все, что случилось в Севилье. Рассказал о войне, о письмах, которые он писал невесте. О том, как он вернулся окрыленным, мечтая о свадьбе и детях. И о той жгучей боли в сердце, когда Рафаэль почувствовал себя осмеянным и узнал, что Мария его не дождалась. У него не оставалось выбора кроме, как вызвать дона Жуана на дуэль. Хотя меньше всего он хотел убивать кого-то после той ужасной войны. Все получилось неожиданно. Рафаэль сам не понял, как ранил своего соперника. Хуан почему-то бросил шпагу, словно сам подставившись под удар. — …я в начале дуэли говорил, что не знаю, как поступить… не хотел убивать его. Но ваш кузен настоял на том, чтобы мы пошли до конца… — закончил свой рассказ Рафаэль. Патрисия оказалась отличной слушательницей. Она не проронила ни слова, жадно слушая Рафаэля. Она не знала, что он пережил на войне. Но представляла, как ему было страшно видеть кровь и смерть. Видеть, как на глазах погибают друзья. Рафаэль проливал кровь за Испанию. Пусть даже эта страна не стала ее родиной, но… он не заслужил такого предательства. И Патрисии стало безумно стыдно за Хуана и за Марию. — Она писала вам, что полюбила моего кузена? Или хотя бы пыталась разыскать вас и объясниться? — Нет. — А откуда вы узнали об измене? — От жены вашего кузена. Патрисия сжала губы. Пару раз донья Эльвира приезжала к ней в монастырь и о чем-то беседовала с настоятельницей. Патрисия запомнила ее набожность и молчаливость. Теперь понятно, почему ее невестка была такой унылой. Ей приходилось долгое время сносить неверность мужа. — Я знаю, что вы ее любите, но Мария поступила подло. Ничуть не лучше моего кузена. Рафаэль удивленно посмотрел на нее, а Патрисия почувствовала гнев. В ссорах женщины пытались защитить и поддержать друг друга, но сейчас был не тот случай. — Я ее не понимаю. Как можно обмануть своего жениха? Она могла бы вам признаться, сначала разорвать помолвку, а потом уже заводить роман с моим кузеном. И я уверена, что она знала о том, что Жуан женат! Как вообще можно было ответить на ухаживания женатого мужчины? Рафаэль горько усмехнулся. — Она уверяла всех вокруг, что они по-настоящему полюбили друг друга. Но я сомневаюсь, что она бы стала для него единственной. Я уверен, что он бы и Марию бросил. Патрисия встала и отошла к окну, вновь чувствуя боль и стыд. А Рафаэль продолжил: — Женщины бежали к нему и забывали о том, что он не умел быть верным и любящим. Признайтесь: если бы Хуан не был вашим кузеном? Если бы он признался вам в любви? Наверняка, вы бы тоже ответили ему взаимностью. Патрисия задумалась, но через несколько минут ответила. — Нет… Я знаю своего кузена с другой стороны. Даже если бы он не был моим родственником, я бы предпочла быть его другом, а не любимой. — Я вам не верю. Это самый лживый и подлый человек. Мария была не первой, чью жизнь он испортил. И я не первый, у кого он увел любимую. Не случайно вся Севилья считала, что он продал душу дьяволу. — Даже если бы он не был моим кузеном, я бы не увлеклась им. Я всегда видела в нем хорошего приятеля, друга, старшего брата. Но уж точно не любимого мужчину. С ним очень хорошо дружить. Не зря дон Карлос и Дарио считали его своим братом. Рафаэль хмыкнул, не слишком веря ее словам. — Я знаю, что для вас он злейший враг. Но я видела его с другой стороны… — Она сжала в руках подол платья и вздохнула: — Когда не стало моих родителей, именно кузен Жуан дал мне силы жить дальше, именно он убедил меня, что я не одна, и что он будет меня поддерживать. Именно он позволил мне снова улыбаться, а не провести всю юность в скорби. Патрисия украдкой вытерла глаза. — Да, я не отрицаю, что мой брат совершил грех. Но и ваша невеста оказалась не лучше. В этом прелюбодеянии виноваты они оба. Помедлив немного, она вышла из комнаты, а затем вернулась и принесла из кухни колокольчик. — Если вам что-то будет нужно, позвоните, я приду. Мне нужно кое-что сделать по дому. Патрисия выбежала из дома, вытерла слезы непрошеных воспоминаний и пошла к дому Кристины и Рохелио. Кузнец поздоровался и встревожено спросил: — Артенсия, как сеньор Рафаэль? — Он ногу немного подвернул. Я повязку наложила. Отлежится, и все будет хорошо. Спасибо за помощь. Ваша… твоя жена дома? — Дома. Кристина с Каталиной возились в курятнике и о чем-то спорили. — Здравствуй, Артенсия. Как ты? — Все хорошо. Мне опять ваша помощь нужна. — Все никак не отучишься выкать! — подшутила Кристина. — Да сеньор Рафаэль вчера с коня упал и рубашку сильно испачкал. — Еще бы, днем ведь дождь был! — кивнул Рохелио и ушел в свою мастерскую. — Можно у тебя корыто и ведро попросить на полдня? — спросила Патрисия у Кристины. — Да, возьми, — Кристина жестом попросила дочку вынести все нужное. — Тетя Артенсия, не забудь стиральную доску, — Каталина поставила перед ней все необходимое. — А хочешь, тут стирай! — радушно предложила Кристина. — Вода горячая осталась. — Я бы с радостью, но сеньора Рафаэля одного оставлять я не могу. Вдруг моя помощь будет нужна. — А, ну да! — И утюг потом можно попросить? Как белье просохнет. — Конечно. Каталина тебе принесет его после обеда. Мыло-то есть у вас? — Мыло есть. А за утюг спасибо! Патрисия принесла все в дом, и поставила греть воду. Затем украдкой пришла в свою комнату и подставила стул к двери. Раз уж будет стирать сегодня, надо и свое белье тоже привести в порядок. Она несколько раз вспотела после снадобья и после того, как вчера вместе с Рохелио тащила Рафаэля в комнату. Она быстро разделась, стянула с себя нижнюю сорочку, чулки и панталоны, затем снова оделась в нижнюю юбку и натянула платье прямо на тело. Затем спустилась вниз и поставила воду на огонь. Рафаэль через полчаса попросил принести ему кофе и подать книгу и больше не беспокоил ее просьбами. Вода нагрелась, и Патрисия водрузила корыто и доску на две табуретки. К ее радости, жилетка отстиралась очень быстро, потому что была сделана из кожи. Да и у рубашки были испачканы только рукава. Но все равно стирка и полоскание белья заняли полтора часа. Патрисия вылила грязную воду и выпрямилась, чувствуя, как у нее задубела спина. Стоять внаклонку даже полтора часа было очень утомительно. Неужели прачки так делают каждый день? А ведь белья им нужно перестирать на порядок больше! Все-таки как хорошо, что она родилась в богатой семье, и ей не приходится столько времени тратить на стирку. Патрисия нашла в кладовой веревку и повесила ее между двумя деревьями. Затем довольно развесила белье и посмотрела на свои труды. Отлично! Сегодня ветрено, белье быстро просохнет. Потом она быстро разогрела обед и отнесла его Рафаэлю. — Что вы там делаете? — Решила немного прибраться и приготовить ужин. Вам что-то нужно? — Патрисия, отдохните. Не стоит беспокоиться. Я и так доставил вам столько хлопот из-за своей глупости! Она ничего не ответила и вновь спустилась вниз. На ужин решила сделать свинину с запеченным картофелем. Когда она чистила картошку, раздался звонкий голос. — Тетя Артенсия, мы вам утюг несем! Патрисия вышла из дома и увидела Каталину в компании Ирбиса. — Решил опять поохотиться? — ласково спросила Патрисия. — Ага, он к вам… к сеньору Рафаэлю на работу устроился. Мышеловом! — Спасибо, я утюг через час принесу. Патрисия взяла утюг, подошла к веревке, потрогала белье и улыбнулась. Вещи почти высохли. Через час уже можно было снимать и гладить. — А разве у сеньора какая-то богатая женщина в гостях? — выпалила Каталина у нее за спиной, — С чего ты взяла? — Да такие вещи только благородные дамы носят! — улыбнулась девочка, с любопытством разглядывая рубашку и панталоны на веревке. Патрисия замерла и обругала себя. Зачем она пустила малышку во двор? Теперь вся деревня будет знать, что служанка носит дорогое белье! Надо что-то придумать… — Да я лечила недавно одну богатую даму… И она в благодарность подарила мне панталоны и рубашку. — А ты лечить умеешь? — Немножко! Каталина заулыбалась, а Ирбис направился в кладовую. Через несколько минут он подошел к Патрисии и положил перед ней мышь. — Ты точно решил поработать? Кот получил кусочек мяса в награду и вместе с Каталиной отправился домой. За следующие два часа она перегладила белье и с облегчением выдохнула. Теперь можно помыться самой. Она поставила воду на огонь, поднялась к Рафаэлю в комнату и тихо повесила рубашку и жилетку на стул. Но тут он потянулся и открыл глаза. — Ты что здесь делаешь? — он сел на постели, и одеяло открыло взгляду его обнаженную грудь и серебряный крестик. Патрисия покраснела и отвернулась. Видимо, днем стало жарко, и Рафаэль разделся. — Я… ваши вещи принесла! Он коснулся рубашки и понял, что Патрисия не только их постирала, но и погладила. — Кто-то из местных женщин помог? — недоверчиво спросил Рафаэль. Патрисия заставила себя повернуться и презрительно ухмыльнулась, глядя в его темные глаза. — Я сама могу справиться! Рафаэль помолчал пару минут, а затем улыбнулся. — Патрисия, мне теперь по-настоящему неудобно. Я вас защитил, а вы теперь возитесь со мной, как с ребенком. — Очень странно, что я назвалась служанкой и даже не потрудилась постирать вашу рубашку — Патрисия замолчала и через мгновение прибавила с ехидцей: — И не хочу, чтобы вся деревня судачила о том, что благородный кабальеро выпил и всей спиной полежал в грязной луже! Прежде, чем Рафаэль начал спорить, Патрисия быстро спустилась вниз и потрогала воду в кастрюле. Она уже нагрелась. Патрисия взяла два стула и унесла их в кладовую. Ловко налила в ведро горячей и холодной воды, а затем отнесла его в кладовую. Патрисия выдохнула, глядя на свою самодельную ванну. Корыто пригодилось не только для стирки, но и для мытья. На стул она положила белье, мыло и полотенце, на другой поставила ведро с теплой водой. Наверное, ей хватит этой воды, чтобы освежиться. Уже вечер, но еще не холодно. Но лучше, наверное, сначала помыться самой, а потом уже вымыть голову. Патрисия быстро разделась и встала в корыто, озираясь на дверь. Она очень надеялась, что Рафаэлю не придет в голову вставать и искать ее! Осторожно наполнила кувшин водой и начала лить ее себе на плечи. Теплая вода словно понемногу начала прогонять усталость из ее тела. Как же приятно освежиться после работы. Как ей не хватало теплой ванны, которую она принимала каждый вечер! Она помылась, оделась в чистое выстиранное белье и вынесла на улицу грязную воду. Затем вернулась, ополоснула корыто, поставила его на стул и принесла с кухни еще ведро воды. Наверное, ей хватит этой воды, чтобы помыть голову. Осталось немного лимона и трав, и Патрисия даже заварила себе кружку настоя, чтобы ополоснуть волосы после мытья. Спустя еще час она наконец-то завязала волосы платком, вылила воду, убрала все следы своего омовения и довольная пришла на кухню. Жизнь налаживается: она помылась, переоделась в чистую одежду. Ужин готов, его осталось только разогреть. — Патрисия, я завтра попробую встать! — возмутился Рафаэль, когда она после ужина сменила ему повязку. — Рафаэль, еще рано! — Я не желаю доставлять вам неудобства из-за своей глупости! Она ничего не ответила и улыбнулась: — Опухоль опала, все нормально. — Нога и не болит уже. Патрисия, поверьте, в войну после вывихов лежать было некогда. Все почти сразу возвращались в строй. И никто не страдал от хромоты. — Все же нужно быть осторожным, — тихо сказала она, чувствуя, как хочет зевнуть. — Я пойду спать. — Конечно, Патрисия, — кивнул он, коснувшись ее руки. — Вы ведь вчера почти не спали по моей вине. — Спокойной ночи, — улыбнулась она и вышла из комнаты, но на выходе обернулась: — если вас что-то побеспокоит, позовите меня. Рафаэль улыбнулся и кивнул, и она вышла из комнаты, развязывая на голове платок. И следующий час расчесывала свои длинные волосы. Они еще были влажными, поэтому Патрисия не стала их заплетать в косу. Она сняла платье, корсет, чулки и нижнюю юбку, а затем забралась под одеяло. Едва ее голова коснулась подушки, как Патрисия уже провалилась в сон, чувствуя, как гудят ноги после сегодняшнего долгого дня.***
Кто-то стонал, как раненый зверь, словно просил о помощи или пытался убежать от врагов. Неужели Дарио опять ранил ревнивый муж? Патрисия открыла глаза и услышала, что стоны идут из комнаты Рафаэля. Нет, это не сон! Она вскочила из комнаты и опрометью бросилась к нему, наткнувшись на стул, стоявший у двери. Рафаэль повернул голову вбок, и из груди у него вырвался наружу сдавленный стон. Патрисия схватила полотенце, смочила его водой из кувшина и коснулась его плеча. — Рафаэль, проснитесь. Проснитесь! Все хорошо! На его лице выступил пот, и Патрисия похолодела. Неужели у него начался жар, потому что она неправильно вправила ногу? Патрисия осторожно стала вытирать полотенцем пот с его лба. Рафаэль дернулся и открыл глаза. — Патрисия, что вы здесь делаете? — Рафаэль, вы застонали во сне, — улыбнулась она, чувствуя облегчение, и отложила полотенце. Затем откинула одеяло с его ноги и осторожно прикоснулась к повязке. Нет, нога не опухла, и жара не было. — Патрисия, я в порядке, — смутился Рафаэль, но Патрисия села рядом и коснулась его лба губами. Он замер, а она, поколебавшись мгновение, откинула с его груди одеяло и прижалась ухом к его груди. Как неловко, но ему нужна помощь! — Что вы делаете? — напрягся Рафаэль, пытаясь отстраниться. — Молчите. Дышите глубже, — заявила она. Рафаэль замолчал, а через мгновение она скомандовала: — Не дышите. — Патрисия, я в порядке! — пробормотал смущенный Рафаэль, когда она выпрямилась. — Мне просто приснился дурной сон. У меня такое было несколько раз. — Вам приснилась та дуэль? — смутилась она. — Нет… война. Сражение на границе с Португалией… Патрисия потупилась, а затем отвела глаза, вновь чувствуя непрошеный стыд перед ним. Он не заслужил такого отношения от невесты. Рафаэль откинул ее светлые волосы, разметавшиеся по его груди, и осторожно взял ее за руку. — Я за вас очень испугалась, поэтому и решила послушать ваше дыхание. Пульс у вас учащенный, но хрипов нет. Рафаэль, вам нельзя простывать, иначе это плохо кончится. А вы еще вчера полежали на сырой земле. — Со мной все в порядке! — ласково улыбнулся он и сел на постели. Пытаясь скрыть смущение от этой улыбки, Патрисия высвободила руку и пробормотала: — Дело в том… мне матушка-настоятельница говорила, что у военных чаще всего бывают три болезни: тиф, холера и пневмония. То хорошей воды не хватает, то питания, то приходится подолгу в сырости находиться… Рафаэль ничего не ответил, а лишь провел пальцами по светлой пряди у нее на виске. Патрисия взглянула на него и покраснела. Да, она уже видела его обнаженным, но не рассматривала. Сильная мускулистая грудь, крепкие руки, смуглая кожа. Но он не был таким отталкивающе волосатым, как Дарио: лишь немного волос на груди. Но, наверное, это нормально для всех мужчин… — Это мой кузен? — прошептала она, коснувшись шрама на правом боку, который заканчивался на груди. — Нет, — затаил дыхание Рафаэль, накрыв ее ладонь своей, — на войне… — Болит? — Нет, она уже давно зажила. Патрисия, не волнуйтесь. Она потупилась, чувствуя его изучающий взгляд. — Ты пахнешь лесом, — прошептал он с удивлением, прижав к лицу прядь ее волос. Патрисия хотела отстраниться, но почувствовала его горячую руку на своей спине и застыла, увидев его карие глаза. В его объятиях она чувствовала себя так… как никогда раньше… защищенной… укрытой от всех невзгод… Рафаэль ничего не говорил, только гладил по спине, легонько лаская длинные пряди волос. И нежный невесомый поцелуй последовал за этими прикосновениями. Через несколько мгновений она прикрыла глаза и выгнула спину. Ей уже начинало нравиться, как он умел целовать. Губы были по-своему нежны и удивительно сильны. Рафаэль притянул ее к себе, и она почувствовала, как его горячая грудь прижалась к ее груди. Только сейчас она вспомнила, что прибежала к нему в одной рубашке и панталонах и даже не заколола волосы. От одной только мысли, что их тела разделяет только ее тоненькая сорочка, Патрисии стало жарко, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Казалось, что еще один миг, и они оба упадут в пропасть… Патрисия вскочила с постели и отвернулась, краснея. Но даже так она слышала, как тяжело дышит Рафаэль. Они чуть не перешли ту грань, после которой уже не было бы пути назад. Она хотела убежать из комнаты, но Рафаэль одним словом остановил ее. — Останься… Она обернулась, и он протянул ей руку. — Прошу, побудь со мной немного. Я не прикоснусь к тебе… Патрисия помедлила, укрыла его одеялом и стала смотреть в угол комнаты. Затем, коснулась его лба и улыбнулась: — Попытайтесь уснуть. Не думайте о плохом. Вы дома, вернулись с этой войны целым и невредимым. — Она убрала с его лба волосы и продолжила: — родители рядом, и впереди у вас целая жизнь. Все плохое осталось позади. И война, и дуэль… Рафаэль замер, а затем кивнул и закрыл глаза, глубоко вдохнув. Патрисия сидела около него еще полчаса, чувствуя, как у нее закрываются глаза. Но уходить не стала. Надо еще побыть рядом с ним. Вдруг ему опять станет дурно. Она прикрыла рот рукой и зевнула. Как же много дел приходится делать простым женщинам. Она целыми днями что-то делает по дому, возится с травами, ухаживает за Рафаэлем. Теперь она понимала, почему крестьянки падают под вечер без сил. И сама не заметила, как легла около Рафаэля и закрыла глаза всего лишь на мгновение…***
Рафаэль проснулся через час, чувствуя, как рядом кто-то заворочался. И его ладонь почувствовала мягкие длинные волосы, рассыпавшиеся по простыне. Он сел на постели и удивленно поднял одну бровь, увидев, как на краю кровати, свернувшись калачиком, спит Патрисия. Он со смятением отодвинулся от нее и вспомнил, что сам попросил остаться с ним. Разбудить ее и отправить к себе? Нет. Она почти не спала две ночи, а он еще и напугал ее! Уйти спать в гамак? Он осторожно укрыл ее одеялом и подложил ей под голову вторую подушку. Патрисия вытянулась под одеялом, почувствовав тепло, и улеглась на спину. Рафаэль помедлил и провел ладонью по ее плечу. Нежная и белая кожа казалась такой манящей. Поддавшись соблазну, он коснулся ее живота и удивленно улыбнулся. Патрисия совсем даже не худая, а просто стройная. Тонкая талия, крепкие бедра и длинные ноги. Рафаэль провел пальцами по тонкой сорочке, задержался на округлой небольшой груди, и Патрисия прерывисто вздохнула. Он убрал руку и навис над ней, борясь с бурей у себя в душе. Неужели она не понимает, как сильно искушает его? Даже в те минуты, когда пыталась вылечить! Когда прикасалась к его лбу, когда ее волосы скользили по его обнаженной груди… И сейчас Патрисия лежит в его постели: такая теплая, доступная, досягаемая. Аромат ее кожи смешался с запахом леса и трав и свел его с ума. Ни одна женщина не пахла так, как Патрисия. Если бы он мог прикоснуться к ее полному жизни телу, поцеловать эти губы… зарыться в эти ароматные светлые пряди, и сделать ее своей… Но Патрисия прижала руки к груди, повернулась на бок, и Рафаэль замер. Нет! Ведь Патрисия до сих пор считается невестой Альберто. И его родители не стали разрывать помолвку после той скандальной драки. Вероятно, донья Кармен пригласила повитух, и те засвидетельствовали, что сеньорита осталась невинной. Он не может обесчестить эту девушку! Рафаэль отвернулся от Патрисии и сжал зубы, пытаясь побороть ту страсть, которая не давала ему покоя. Если он сейчас сделает что-то против ее воли, она возненавидит его еще больше. И этим поступком он опозорит не только ее, но и самого себя, всю свою семью. Рафаэль Эрнандес не будет уподобляться ее кузену. Не будет брать то, что ему не принадлежит…***
Патрисия проснулась поздно утром и смутилась. Как неловко, что она столько проспала. Наверное, Рафаэль уже ждет завтрак. Она открыла глаза и увидела, что он лежит рядом, подперев голову рукой, и внимательно на нее смотрит. — Доброе утро! — улыбнулся Рафаэль. Она кубарем слетела с кровати и побледнела от ужаса. Она уснула в его постели? Какой стыд! Патрисия опрометью бросилась в свою комнату и захлопнула за собой дверь. Боже, что она творит? Патрисия перекрестилась, чувствуя, как у нее пылает лицо. Что было вчера ночью? Она уснула без памяти, измучившись после стирки и самодельной ванны. Уснула в его постели! Какой позор! Она просидела так еще полчаса, чувствуя, как от стыда пылает ее лицо. Как она теперь будет смотреть ему в глаза? — Патрисия, вы в порядке? — раздался стук в дверь. — Да… — еле слышно ответила она и услышала его удаляющиеся шаги. Рафаэль все-таки встал с постели! Нет, нужно все-таки идти и готовить завтрак. И быть рядом с ним. Ведь нога еще не до конца зажила! Патрисия быстро оделась, заплела волосы в косу и спустилась вниз. Когда она уже закончила готовку, ее взгляд устремился на улицу. Рафаэль разделся до пояса и умылся холодной водой из родника. Когда он выпрямился и стал вытираться, и Патрисия отвернулась, не в силах смотреть на его сильную смуглую спину. Она украдкой перекрестилась, чувствуя, как в душе поднялась буря. Так не должно быть! Патрисия должна уехать в Париж как можно скорее! В ее жизни есть место только для медицины.