***
И слабая надежда обрести работу появилась спустя пару месяцев. В ноябре Патрисия возвращалась от Мадлен и увидела на улице девушку, которая стояла, держась рукой за стену. Ее лицо было искажено от боли. Патрисия бросилась на помощь и поймала извозчика. У входа в больницу у девушки началось кровотечение. Патрисия влетела в приемный покой и силой притащила врача. Затем изложила, что делать с девушкой, и какие у нее симптомы. — А откуда вы все это знаете? — поинтересовался доктор. Патрисия замерла. Сейчас не время хвастаться своей учебой! Она отделалась общей фразой, что немного понимает во врачевании. Врач кивнул, попросил Патрисию подождать в коридоре, и этот час показался ей вечностью. Через час доктор сказал, что ее жизнь вне опасности, но увы, девица потеряла ребенка. Патрисия почувствовала боль и жалость к ней. Когда врач сказал, что необходимо заплатить за лечение, Патрисия поняла, что ей не хватает денег. Она назвала свое имя и заверила доктора: — Я принесу завтра оставшуюся сумму. Но прошу вас позаботиться о ней. И на следующий день, когда она занесла недостающие деньги, врач изумленно спросил. — Вы и есть одна их трех женщин, которые поступили в университет? — Да. Врач замер и улыбнулся. — То-то я смотрю, что вы говорили вчера, как врач. Вы, возможно, станете моей будущей коллегой? — Да. Патрисия замерла. Врач начнет ее высмеивать? Или скажет, что она занялась мужским делом? Но он вполне приветливо кивнул: — Хотите проведать девушку? — Да… Она вошла в палату и увидела худенькую заплаканную брюнетку. И теперь при свете дня Патрисия ее узнала. Эта девица пела на площади Бодуаэр. Людям нравилось ее пение, и ей охотно подавали деньги. Но что с ней случилось? — Это вы за меня заплатили? Зачем? — девушка села на постели, поправляя косынку на темных волосах. — Я не могла тебя бросить! Как тебя зовут? — Луиза, — пробормотала девица. — Расскажи, что с тобой случилось? — мягко попросила Патрисия. Луиза зашмыгала носом и вытерла рукавом набегающие слезы. — Я познакомилась с офицером… Он был такой галантный, обходительный. Выглядел, как принц. Еще и имя такое красивое: Фердинанд. Как у короля… Обещал, что мы поженимся, что будем вместе. А вчера… вчера я пела на улице и увидела, как он из церкви с другой выходит. Они повенчались. Девушка горько заплакала, и Патрисия почувствовала жалость за нее. Как можно быть такой доверчивой? А ведь судя по одежде, девушка выросла в бедном квартале. Уж там-то, наверное, девицы знают все о мужчинах с малых лет. — И ведь падре из местного собора предупреждал меня, говорил, что он мне не пара, а я не верила. Вот и вышло так, что я понесла, а он женился на другой. И вот… я ребенка потеряла. Она еще долго плакала, а Патрисия утешала ее, обещая, что зайдет на следующий день. — Мне даже вам дать взамен нечего. Я нищая. — И не надо. Господь завещал помогать людям, — улыбнулась Патрисия. — Врач сказал, что вы тоже будущая докторша! — Докторша? — засмеялась Патрисия. — Ну, что-то вроде того. — Если уж к вам пристанут нищие или воры на улице, скажите такую фразу: Железный Жан вам башку свернет и ребра пересчитает! — Что? — Повторите! Патрисия не без смущения повторила эти слова и недоуменно взглянула на Луизу. — Это самый уважаемый вор в городе. Уж поверьте, если вы такое скажете, к вам никто даже поздней ночью в самом нищем квартале Парижа подойти не посмеет. Луиза знает городских преступников? Патрисия напряглась. Правильно ли она сделала, что помогла ей? Вдруг Луиза наведет на нее своих дружков из бедного квартала? — Надеюсь, мне это не пригодится! — пробормотала она. Луиза взяла ладонь Патрисии и всмотрелась в ее руку. — Тогда давайте я вам погадаю… Вижу двух мужчин, которые в вас влюблены! — лукаво бросила она. — Две страсти. Оба вас из головы выбросить не могут. — Луиза, тебе стоит отдыхать! — Патрисия высвободила руку. — Доктор еще пару дней тебя понаблюдает. Тебе есть, где жить? — Есть! — неохотно ответила Луиза. — Может быть, тебе нужна помощь или работа? Давай я тебе напишу адрес «Женского союза». Там помогают женщинам, попавшим в беду. — Да я неграмотна. Патрисия выдохнула, чувствуя боль. Она никак не может смириться с тем, что не все люди могут учиться! — Тогда просто запомни адрес на память! Никто тебя не прогонит, если ты попросишь помощи. — Не надо. Я сама себя прокормлю! — Все же запомни! Луиза неохотно повторила адрес и кивнула. — Спасибо, мадемуазель. Пусть Господь вас хранит! — И тебя! И на выходе ее догнал врач, который принял тогда Луизу и спас ей жизнь. — Одну минутку, мадемуазель Патрисия. — Да? — она обернулась и приветливо кивнула. — Я полагаю, вам нужно набраться опыта, прежде, чем становиться врачом. Если пожелаете, я могу похлопотать перед главным врачом, чтобы вам дали работу. Оплата не очень высока, но вы сможете постигать медицину на практике. Сестры милосердия всегда нужны. А вы произвели впечатление опытной и умной женщины. Патрисия замерла и улыбнулась. Отличное предложение! — Я благодарю вас, но прямо сейчас не могу устроиться на работу. У меня буквально по минутам расписан день. — А что если вам прийти после первого семестра? Когда изменится расписание? Или в конце первого курса? Думаю, вы сможете работать. Хотя бы несколько дней в неделю. Я лично похлопочу об этом. Патрисия поблагодарила доктора и попрощалась с ним. Сесиль все-таки ошиблась. Работу найти можно! Даже быть сестрой милосердия — это уже отличное начало! А это значит, что она сможет жить своей жизнью и сама себя обеспечивать, а не зависеть от милостей мужа или дяди. Не зря матушка строго ее воспитывала. Мадам Атталь хотела, чтобы дочка стала не просто чьей-то женой, а личностью. Она вышла из больницы, чувствуя, что все-таки поступила правильно. Было бы не по-человечески бросить девушку на улице, корчившуюся от боли. И надеялась, что Луиза впредь не будет так доверчива к мужчинам. Мужчины… Патрисия много работала, училась, боялась даже оставаться одна. Потому что каждый вечер, каждую ночь, прежде, чем заснуть, она лежала в постели и думала о Рафаэле… Вспоминала его прикосновения, объятия, тяжесть его тела… Вспоминала тот обжигающий сон. Патрисия чувствовала такой стыд и волнение утром, что решила устроить для себя строгий пост. Пила только воду и молилась несколько раз в день. Но после трех дней Патрисия чуть не упала в обморок в библиотеке. Мадлен отвезла ее к себе и выбранила так громко и сердито, что ей стало стыдно. — Ты хочешь стать врачом? Или доходягой, которую от ветра шатает? — бранилась Мадлен, не стесняясь в выражениях, видимо, почерпнутых от солдат. — Есть надо нормально! Ты же не нищенка! — ругалась Жюли, готовя для нее куриный бульон. Патрисия поняла, что такой строгий пост не для нее. Учеба забирала много сил. И с головой ушла в занятия. Ей незачем томить себя этими мечтами. И каждый день она повторяла после утренней молитвы, что теперь все позади. Да и Спасение Луизы заставило ее переосмыслить многое. Возможно, офицер Эрнандес уже нашел другую девушку и женился на ней. Наверное, он уже забыл о Патрисии. Как этот Фердинанд, обольстивший бедную уличную певицу Луизу…***
Когда Рафаэль проснулся тем летним утром и нашел записку Патрисии, он пришел в ярость. Гнев и боль слепили его. Почему уже вторая сеньорита так поступает с ним? Вбежав в ее комнату, он нашел лишь забытый ею платок и митенки от свадебного платья. Рафаэль забрал их с собой и решил прочесать деревню. Но спрашивать у деревенских смысла не было. Он помчался в Севилью, но Патрисия словно канула в воду. Спустя пару часов безуспешных поисков он пришел в собор к падре и показал ему записку. — Падре, она сбежала! Падре Мигель пробежал глазами записку, вздохнул и поправил воротник своей сутаны. — Рафаэль… мы пытались ее удержать и образумить. Но видимо, переубедить ее не вышло. Она сама выбрала свою судьбу. Он замер, и почувствовал, как гнев становится слабее. Да, он сделал все, чтобы ее защитить. Но если она рвется куда-то в безвестность, это ее дело! — Что это за мечта? — Она хотела вернуться в монастырь. — Да, верно, мне она тоже говорила об этом. — Если уж она решила стать врачевательницей, значит, видимо, решила искать убежища в какой-то обители. Хотя я не вижу ее монахиней, сын мой. Она слишком пылкая и свободолюбивая. Рафаэль кивнул и вышел из собор. Этими словами падре погасил его гнев, сменившийся ненавистью и болью. Пылкая… это правда. Пылкая и сильная девушка, пробудившая в нем те чувства, о которых он даже не задумывался. Но теперь он никогда не увидит ее… И ему придется забыть о ней. Вырвать из мыслей и сердца эту непокорную и вздорную девицу. Ему нужно вернуться на службу. Рафаэль вернулся домой к несказанной радости матери и отца, а через несколько дней уехал с полком. На прощание матушка вновь повторила ему, что мечтает видеть его с женой и детьми. Но Рафаэль так и не признался ей, что не хочет этого… И он с головой ушел в службу. Умея командовать и организовывать солдат, наставлял новобранцев и учил их обращаться с оружием, Рафаэль быстро снискал уважение старших по званию. Он был строгим, но справедливым, знал все нужды и обстоятельства своих подчиненных. — На такого капитана грех жаловаться, — говаривали солдаты. — Скоро дадим тебе майора, Эрнандес! Таких хороших командиров поискать надо! — вторил им генерал гарнизона. Но все эти месяцы усердной службы Рафаэль не мог забыть Патрисию. То ненавидел ее за этот побег и презирал, то мысленно одергивал себя. Она имела полное право убежать. Кто она ему? Не невеста и не жена. И, незаметно ускользнув, она избавила Рафаэля от пересудов. В Севилье никто не догадался, где и с кем он провел две недели. В другие дни он вспоминал те минуты, когда она лечила ему ногу и лицо, когда утешала, ничего не говоря. Вспоминал ее тепло и доброту. Куда она могла податься? Неужели и правда решила стать монахиней втайне от дяди? Неужели эта девушка похоронит себя заживо в мрачных стенах монастыря? Рафаэль не мог и не хотел даже представлять, что она будет ходить в монашеском одеянии. Не раз он вспоминал ту жаркую ночь, когда она разбудила его. Нежная и хрупкая, напоминающая ангела. Ее изящные руки, ее волосы, скользившие по его груди. Безобидным желанием проверить пульс, она воспламенила его до безумия. Когда она уснула рядом… каких трудов ему стоило сдержать свою страсть!***
И чем больше времени проходило, тем больше Рафаэль тосковал по ней. Сравнивал ее с другими и тяготился разлукой. Он пытался забыть ее, но другие женщины казались ему жалким подобием этой светловолосой сеньориты. — Капитан, поедем поразвлекаемся в субботу в город. Такой музыкальный салон знаю! Девочки как на подбор! — с лукавой ухмылкой сказал его сосед лейтенант Орасио Касадо. Рафаэль кивнул и решил составить компанию другу. Хотя в последний год эти заведения наводили на него тоску. А девицы тяготили его. — Как тебе эта шатенка? Все довольны ею! — он показал на фигуристую темноволосую девицу, которая сидела на рояле и игриво болтала ногой. — Скучаем? — улыбнулся высокая и стройная брюнетка, протянув Рафаэлю бокал с вином. — Уже нет, красавица! — засмеялся Орасио, ущипнув ее за ногу. Девица захихикала и плюхнулась ему на колени. — Сейчас мои подруги развеют вашу тоску! — подмигнула ему брюнетка и уже жестом хотела подозвать одну из подружек. Но тут раздался вопль одной из девушек. — Я не пойду никуда! — кричала она, вырываясь из рук толстого разъяренного клиента. — Пойдешь, мерзавка. Я тебе вдвое больше заплачу! — Опять Боров приперся! — фыркнула брюнетка и поморщилась. Толстый клиент влепил девушке пощечину, и она с криком закрыла лицо руками. Рафаэль вскочил с дивана и бросился к ним. Толстяк уже хотел ударить ее снова, но сильная мужская рука поймала его запястье. — Ты чего страх потерял? — рявкнул Боров, пытаясь вырваться. — То, что девушки продают себя, не означает, что их можно бить! — спокойно ответил Рафаэль. — То же мне праведник нашелся! Сам-то чего сюда ходишь? — и Боров замахнулся на него ножом. Девицы взвизгнули, но Рафаэль ногой выбил у него из рук оружие. И вторым ударом уложил толстяка на землю. — Боже мой, боже мой! — запричитала прибежавшая «мадам». И двое вышибал вытащили толстяка на улицу. — Ты сейчас идешь в номер и приводишь себя в порядок! — скомандовала она побитой девице. Она кивнула и ушла на второй этаж, держась за лицо. Рафаэль поморщился, прикоснувшись к левому запястью. Все-таки этот Боров ухитрился царапнуть его ножом. — Простите, сеньор. Это моя вина. Мы сейчас окажем вам помощь! — забормотала мадам. — Да не волнуйтесь, просто царапина! — отмахнулся Рафаэль. Гости поняли, что потасовка закончилась, и продолжили выпивать, а мадам торопливо затараторила: — Сегодня мои девушки обслужат вас за счет заведения! Даже не думайте отказываться. Вы вступились за мою подопечную, и мы все вам благодарны. — Да, правда. Спасибо вам, сеньор — заявила одна из девиц. Мадам подозвала жестом нескольких девушек, и все кокетливо улыбнулись. — Выберите любую и не пожалеете. Рафаэль бросил взгляд на одну из них, и девушка подошла к нему. — Перевяжи ему руку, Ката! — Конечно, мадам! — с улыбкой ответила девица. Уходя на второй этаж, Рафаэль услышал недоуменный возглас Орасио: «Что-то новенькое. Капитану Эрнандесу никогда блондинки не нравились. Всегда только брюнетки!» Он хмыкнул и обнял девушку. Ката усадила его на кресло и заметалась по номеру. — Мы и в самом деле тебе благодарны, красавчик! Этот Боров не первый раз приглашает Мими и потом бьет ее. — Бывает… — мрачно ответил Рафаэль. Но она так долго возилась с водой и полотенцем, что он стал терять терпение. Потом Ката два раза уронила бинт на пол, затем он у нее размотался, и она долго сматывала его обратно. В итоге церемония закончилась спустя добрых полчаса и не без помощи Рафаэля. — Спасибо, — мрачно бросил он, глядя на кривой бант на запястье. — И тебе спасибо. Ты мне сразу понравился. Я рада, что ты меня выбрал, — прошептала Ката. Она склонилась над ним и начала целовать его шею и расстегивать рубашку. Рафаэль поморщился. Вблизи, даже в сумраке вечера, он увидел, что волосы у нее на самом деле крашеные, и она никакая не блондинка. От нее пахло потом и какими-то дешевыми розовыми духами. Он встал и отстранил от себя девушку. — Я что-то не так сделала? — изумленно спросила она. — Все так, но я пойду. Рафаэль бросил на стол несколько монет и вышел, чувствуя, что не хочет здесь оставаться. Да, можно забыться на вечер в компании таких девиц. Но что потом? Вновь те же мысли? Он спустился вниз и кивнул Орасио. — Я поеду. — Да брось! Оставайся! — захохотал уже перебравший друг. — Чем вы недовольны сеньор? — тут же появилась встревоженная мадам. — Ваша девушка даже руку мне забинтовать не смогла. Оставив изумленную хозяйку, Рафаэль направился к двери. Мадам возмущенно бросила ему вслед: — Ну и клиенты пошли! Вам тогда докторша нужна или сестра милосердия! Рафаэль замер у двери, затем обернулся и улыбнулся. — Всего хорошего! Когда спустилась Ката, мадам сердито отчитала ее. — Я не знаю, что ему не понравилось! — развела руками девица. — Ладно, когда один из клиентов пришел с револьвером и потребовал, чтобы его любимица Лита больше никого не принимала. Ладно, что Боров распускал руки. Есть мужчины с такими пристрастиями. Ладно, когда один ворчал, что ему не нравится выпивка. Меня этим не удивишь. Но жаловаться, что девушка плохо делает перевязку? Ну и клиенты пошли! — пробормотала мадам вполголоса, а затем крикнула. — Ката, что встала? Иди работай!***
Рафаэль долго не мог уснуть в ту ночь. А если Патрисия сбежала с каким-нибудь проходимцем? Если он воспользовался ее невинностью и потом продал ее в бордель? Если она стала жертвой какого-нибудь опытного соблазнителя вроде Дарио? Он мог бы увезти Патрисию в Кадис, натешиться всласть и продать ее маврам. …Базар в мавританском городе. Плачущая Патрисия в полупрозрачном платье стоит на помосте, и бородатые мавры в своих халатах и тюрбанах кричат наперебой, предлагая деньги за светловолосую иноземку. — Сотня золотых! — Две сотни! — Три! И Патрисия оказалась в какой-то мрачной комнате. Где-то вроде того борделя, где Рафаэль был сегодня. Бородатый мавр подошел к ней и стал срывать с ее стройного тела одежду. Патрисия закричала от ужаса… Рафаэль проснулся и резко сел на постели. Это всего лишь сон! Он повернул голову и выдохнул, глядя в окно. Уже светало. И на соседней постели сопел довольный Орасио, вернувшийся из города. Рафаэль встал, оделся и вышел на улицу. Гарнизон еще спал. Нет, надо все-таки в отпуске вернуться в Севилью и разузнать что-нибудь о Патрисии. Иначе он потеряет покой окончательно! Этот кошмар больше не снился, но повторялся несколько раз другой сон. И раз за разом невольно забирал с собой часть злости… Рафаэль вновь оказывался на поле боя около Бадахоса…города на границе Испании и Португалии. Города, служившего яблоком раздора и пороховой бочкой не одно столетие. Вновь тот кровопролитный бой, когда уцелели единицы. Вновь затихающие звуки выстрелов и предсмертные крики друзей, сложивших головы в том сражении. Рафаэль с трудом разлепил веки и увидел мрачное серое небо. Все поле было окутано красноватым почти кровавым туманом. И повсюду стоял запах пороха, крови и железа. Жгучая боль заставила его застонать. Вновь заныла та рана на правом боку, не дававшая ему покоя несколько месяцев. Что его ждет? Смерть? Плен? Или предательство? Он прерывисто выдохнул, повернул голову вбок и увидел Патрисию в белом платье. Ее голубые глаза словно звали за собой, ничего не говоря. Спустя мгновение она молча протянула ему руку. Рафаэль послушно протянул ей ладонь и, к своему удивлению, безо всяких усилий поднялся на ноги. Патрисия обняла его и положила руку ему на грудь. И вся боль незаметно утихла. Рафаэль поднял голову и понял, что он в Кория-дель-Рио, рядом со своим охотничьим домиком. И запахи сражения словно растаяли, сменившись запахом леса… Он открыл глаза и разочарованно вздохнул. Этот сон был правдой. И ведь он не хотел себе признаваться, но Патрисия усмирила боль в его сердце. Ничего не говоря и не утешая, она притупила боль от предательства Марии… Раздался стук в дверь и Орасио пошел открывать. Вошел сержант Ортега. — Ты чего так поздно? — С женой поругался. — Опять? — воскликнул Рафаэль и сел на постели. Ортега женился на девице из обедневшей дворянской семьи и привез ее в гарнизон. Им дали семейное жилье, скромное, но вполне приличное. Другие жены солдат и офицеров не жаловались и ловко вели хозяйство. Но его жена вечно изводила мужа истериками. Ортега нашел ей женщину, которая бы помогала по хозяйству, посильно помогал сам в домашних делах, но жене этого было мало. Она кричала, что муж испортил ей жизнь, требовала оставить службу и вернуться в Уэльву, ее родной городок. — Уж прости, капитан, что разбудил! Я скоро полысею из-за ее ворчания! Я не прошу, чтобы она стирала белье в реке или таскала на себе уголь для печи. Но рубашку приготовить можно и простой ужин состряпать? — Да, с такой неумехой с ума сойдешь! — хмыкнул Орасио. — Ее родители уверяли перед свадьбой, что она все по дому умеет делать. А ей целый штат слуг подавай, как Ее Величеству! Целый вечер мужчины советовались, что можно сделать. И в итоге Рафаэль решил: — Давай я похлопочу, и тебя переведут в другой полк, в городе. Наймешь ей там пару служанок. Пусть женщины понемногу учат ее домашним делам. И еще… будь терпеливым и ласковым, поддерживай ее. Любая женщина оценит это! — улыбнулся Рафаэль, выслушав своего друга. Он знал, что его сослуживец уж точно не желает уходить в отставку со службы. Но и разводиться с женой никуда не годится! — Да, но не каждая согласится терпеть все тяготы военной жизни с мужем, — хмыкнул Орасио. Ортега поблагодарил друзей, взял матрас и положил его на пол. Так бывало уже не раз: после ссоры с женой он приходил ночевать к ним. У старших по званию хоть и было отдельное жилье, но все же казарменного типа. Рафаэль лег на спину, заложил руки за голову и улыбнулся, вспомнив ту неделю в деревне. Какие странные женщины. Девица из обедневшего захудалого дворянского рода избалована донельзя. А Патрисия Тенорио, высокородная и богатая наследница титула Гранд де Сангре умеет делать очень многое и не гнушается никакой работы. Если бы возникла нужда, Патрисия жила бы с ним в самом захолустье страны и не жаловалась. Могла бы без проблем разделать утку, приготовить рыбу, постирать белье, навести порядок в доме, вывести мышей и без ворчания починить его одежду. Ее не пугают никакие тяготы. Рафаэль вспоминал свою помолвку с Марией и их последующие свидания. Хоть один раз она угостила его едой собственного приготовления? Хоть один раз позаботилась о нем, когда он хворал? Когда Рафаэль с ранением угодил в госпиталь, то получил от нее всего одно сухое послание. А ведь он ухитрялся отправлять ей письма каждые две недели. Как радовался, когда получил всего одну короткую записку, не подозревая, что она уже нашла ему замену! Утром перед службой, когда друзья ушли, Рафаэль достал из вещей простую косынку и кружевные митенки, забытые ею в охотничьем домике. Он провел пальцем по белой ткани и задумчиво посмотрел в окно. Сколько раз он порывался их выбросить, но не поднималась рука. Это была память о той мирной и тихой неделе, когда он забыл о своей боли. Патрисия… Он должен узнать о ней.***
Приехав в Севилью на Рождество, он провел пару дней с родителями, поделился успехами на военном поприще. И рассказал, что за отличную подготовку солдат ему дали целый месяц отпуска! — Похоже, ты не посрамишь фамилию Эрнандес! — обрадовался отец. — В таком юном возрасте получить звание майора дорогого стоит. — Отец, это лишь в будущем. — Я горжусь тобой. — Сынок, все же тебе стоит жениться, — ласково укоряла его мать, — столько сеньорит в Севилье, и каждая была бы рада пойти за тебя. Окружить тебя лаской и любовью, родить тебе детей. Как раз сейчас месяц времени, давай мы найдем тебе жену… Рафаэль улыбнулся, но ничего не ответил. Он вновь вспомнил сержанта Ортегу и его ссору с женой. И то решение разузнать о Патрисии sea como sea! И после праздничной службы зашел к падре Мигелю. Тот, как всегда, радушно встретил Рафаэля. — Сын мой, я рад тебя видеть в добром здравии. Уже говорили о твоих успехах. — Падре, спасибо за вашу поддержку и за молитвы. — Что ты желаешь? Исповедоваться или просто поздороваться? — Падре… вы что-нибудь слышали о Патрисии? При упоминании этого имени падре помрачнел, и Рафаэль почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Неужели она погибла? — Что с ней? — переспросил Рафаэль осевшим голосом. — Все хорошо. Судя по всему, она в порядке. В августе дону Луису пришло письмо из Кадиса. Патрисия написала дяде, что жива и здорова. Но пока дать о себе знать не может и не собирается возвращаться. — Да? А почерк ее? — Да, ее. — Падре, где она может быть? — У нас нет идей. Дон Луис сначала подумал, что она сбежала и тайно повенчалась с каким-то военным вроде тебя. — Почему он так решил? — В ту неделю, когда ты ее прятал за городом, дон Луис поехал искать Патрисию в своем имении. Он опросил всех крестьян, и один из мальчишек сказал, что якобы к сеньорите приезжал какой-то офицер. Как раз весной, когда она там гостила. Рафаэль почувствовал, что краснеет. Да, видимо деревенский мальчонка увидел, как они с Патрисией беседовали у реки, и как Рафаэль набросил ей на плечи свой камзол! — Дон Луис послал слуг, и они объехали все воинские части и гарнизоны неподалеку. Но Патрисии там не оказалось. Я намекнул ему, что она могла уйти в монастырь. После полученного от нее письма он решил разузнать, не вступила ли в монастыри Андалузии новая послушница. — И что же? — Патрисия не стала монахиней. — Где же она? — встревожено воскликнул Рафаэль. — Она могла попасть в беду! Вместо ответа падре направился в библиотеку и жестом приказал Рафаэлю следовать за ним. — Что происходит? Падре зажег лампу, выложил перед ним книгу «Сильнодействующие снадобья» и раскрыл ее на одной из страниц. Внутри Рафаэль увидел записку с множеством исправлений и зачеркиваний. — Почерк ее… — недоуменно ответил Рафаэль, — Но что здесь написано? Падре, я, увы, не так силен в латыни. — Рафаэль, Патрисия не только забыла тут свои записи… — Вижу какие-то пятна. Их, похоже, поставили не так давно. — Именно! Сын мой, мне всегда нравилась твоя наблюдательность. С помощью этой книги Патрисия поняла, что Эухению травят. И, видимо, тогда же она обнаружила этот рецепт, — падре показал на страницу, покрытую пятнами и неразборчивыми словами. — Его называют «Сон или смерть». — Что? — изумленно спросил Рафаэль. Падре изложил ему всю суть снадобья и зачем его употребляют. И что Патрисия воссоздала утраченный рецепт. Рафаэль в изумлении опустился на табурет около стола. — Получается… никакая Бернарда ее не травила. Патрисия сама выпила это лекарство? — Да, именно так, сын мой. Она заранее спланировала побег. Рафаэль замер, не веря своим ушам. Патрисия решила рискнуть своей жизнью, чтобы не выходить замуж. — Она обманула всех нас. И даже… — И даже саму смерть, сын мой. Рафаэль даже не нашелся, что сказать. Он одним кивком попрощался с падре и покинул собор. Патрисия решила сыграть в игру со смертью! Обвести вокруг пальца всех. Падре, дядю и даже самого Рафаэля! Сумела «умереть и воскреснуть»! Поверить невозможно! Случись подобное лет триста-четыреста назад, ее бы сожгли на костре за колдовство. И никакое заступничество падре и влияние дядюшки не помогло бы! Всю ночь Рафаэль вертелся, пытаясь поверить в случившееся. Может быть, Патрисия в самом деле колдунья? И решила таким образом отомстить за смерть кузена? Сделать так, чтобы он не мог думать о другой женщине? Нет, это редкостный вздор! Зачем тогда она лечила его? Зачем заботилась о нем? Зачем оставила письмо, уверяя, что простила его? И для чего она решила сбежать? Еще и таким диким способом! И кто ей помог в этих интригах? На следующий день он поскакал по городу мимо дома, где когда-то остановился Дарио. Рафаэль задержал Грома около входа, вспомнив ту отвратительную картину, когда увидел Патрисию рядом с полуголым Рохасом. А если все-таки этот мерзавец увез ее? Он увидел, как слуга входит внутрь с конвертами в руках. Рафаэль быстро спешился и подошел к дверям. — Здравствуй. Скажи, ты ведь прислуживал Дарио Рохасу дель Лобо? — Да, сеньор. — Скажи, а когда уехал Дарио? Слуга нерешительно поколебался пару мгновений, но назвал примерную дату. — Он нам оставил хорошие деньги. Чтобы мы пересылали почту, если что-то придет. — А куда пересылали? — Сеньор, я не могу сказать. Рафаэль вытащил из кармана и протянул ему несколько ассигнаций. — Мне нужно сообщить ему важное известие. И если он его не получит, виноват будешь ты. Слуга помялся пару мгновений и тихо ответил, пряча деньги: — Сеньор просил сначала пересылать все в Париж. Ему пришло письмо из Гранады, и я переслал его туда. А пару месяцев назад он написал, что теперь всю корреспонденцию направлять ему за океан, если таковая будет. Рафаэль поблагодарил его, но на душе у него разыгралась целая буря. Дарио уехал примерно в то же время, когда «умерла» Патрисия! Значит, его догадка не беспочвенна! Патрисия вполне могла сбежать с этим проходимцем!***
Вторым пунктом его расследования стал дом Тенорио. Рафаэль через пару дней набрался смелости и пришел в дом дона Луиса. — Я знаю, что я здесь нежеланный гость, но это по поводу Патрисии… сеньориты Патрисии. Слуга быстро доложил дону Луису, и тот, как ни странно, согласился принять Рафаэля. — Вы что-то знаете о ней? — с надеждой спросил дон Луис. — Нет, я зашел узнать, есть ли о ней новости? Ведь я помогал Альберто искать ее, — приврал Рафаэль, вспоминая те дни после побега. — Тоже прочесал все окрестности, но безуспешно. — Она прислала письмо, говоря, что жива и здорова, но пока не может приехать или дать знать о своем местонахождении, — заявил дон Луис. — Дон Луис, а может быть, она в Париже? — поинтересовался Рафаэль. — Я не думаю, что она за границей. Документы так и лежат у меня нетронутые. Куда бы она поехала без них? Да к кому ей там ехать? Родных у нее нет. Есть дальняя родня со стороны деда, но они живут в другом конце страны, и Патрисия им не нужна. — И все же? С кем она переписывалась? Друзья? Знакомые? Приятельницы из Франции или Испании? Дон Луис нахмурился и встал с кресла. — Хм, Патрисия отсылала одно письмо в Париж приятельнице своей матушки… И та сеньора ей ответила. Патрисия читала мне его вслух. Но насколько я помню, там не было ничего такого. Просто женские сплетни. — Дон Луис, может быть, я могу на него взглянуть? Париж и этих женщин не стоит упускать из виду. Где-то в прихожей послышался шорох, и дон Луис крикнул: — Беба! В гостиную вошла молоденькая горничная, держа на руках что-то красно-розовое. — Что это ты делаешь? — строго спросил он. — Это маскарадное платье сеньориты Патрисии. Мне приказали его вычистить и убрать в сундук, — пробормотала горничная и потупилась. — Ты ведь убираешься в комнате сеньориты Патрисии. Не видела где-нибудь писем? Или хотя бы конвертов от них? — Письма никакого не видела. И конвертов тоже… — пожала она плечами. — Патрисия была на празднике Святого Хуана в таком черном парике и этом красном платье? — спросил Рафаэль, не отводя взгляда от яркой вещицы. — Да, верно, — ответил дон Луис, и горничная закивала, в подтверждение слов хозяина. Дон Луис махнул рукой, и девушка, присев в реверансе, вышла. Рафаэль бросил взгляд на газету на столе. — Позвольте, эта газета на французском? — Да, решил выписывать ее для Патрисии. Как раз сегодня принесли свежий выпуск, но она мне теперь не нужна… — грустно пробормотал дон Луис, — я по-французски не читаю. Рафаэлю стало не по себе. Дон Луис, казалось, потерял себя и постарел еще больше после побега племянницы, чем после дуэли сына. — Рафаэль, прочтите ее. Все же нужно знать, что делается во Франции. Есть новости? — спросил дон Луис, закурив трубку. Рафаэль прочитал про построенный завод, про новую реформу в сельском хозяйстве и изменении в налогах на доходы фабрикантов. — Спасибо. Значит, все в порядке. — А в чем дело? Какие новости вас интересуют, дон Луис? — Наследство Патрисии от матери и деда с материнской стороны хранится в парижском банке. Я уже несколько месяцев не получал писем с отчетом о финансах и начал волноваться. Вдруг французы затеяли очередную Революцию? — Нет, нет. Пока все спокойно, — отшутился Рафаэль. — Тогда напишу в банк и выясню, в чем дело! И тут Рафаэль увидел статью журналиста Жоржа Сандюваля под названием: «Женское право на образование». Он пробежал ее глазами и прочел следующее: «Первые женщины Парижа вошли в стены старейшего Парижского университета, чтобы получить профессию врача. Общественность по-разному восприняла эту новость. Есть те, кто яростно сопротивляется переменам в жизни, но есть и те, кто поддерживают женщин на этом нелегком поприще. И немаловажную роль в этом сыграла Вирджини Атталь и ее «Женский союз Парижа». Ведь благодаря инициативе участниц этого политического кружка был принят новый закон. Теперь женщины не просто вольные слушательницы, а настоящие студенты. Имеющие право учиться, сдавать экзамены и получать дипломы…» Рафаэль замер. Атталь… эта фамилия показалась ему знакомой… — Дон Луис, как у Патрисии полное имя? — Патрисия Артенсия Тенорио де Атталь. Он дернулся. Вот откуда ему знакома эта фамилия. Альберто же говорил! — А как звали ее матушку? Насколько мне известно, она француженка. — Да, Вирхиния, то есть, Вирджини Атталь. Это очень старая дворянская фамилия Франции. Но мать Патрисии тяготилась своим происхождением. Была довольно либеральной и вольнодумной женщиной. Дон Луис поморщился и стукнул тростью по полу. А Рафаэль продолжил читать газету: «Среди первых трех женщин в университет поступила и дочь Вирджини Атталь, достойная продолжательница дела своей матери. Она, как и две других студентки, доказала, что женщина имеет полное право на общественную жизнь и не должна довольствоваться только ролью матери и жены». Он замер, несколько раз перечитав этот абзац. Может быть, он что-то не так понял? Или это просто совпадение? Рафаэль поднял глаза и осторожно спросил: — А у доньи Вирхинии были другие дети? Или второй муж? Есть у Патрисии братья или сестры? Может, она к ним уехала? — Нет, нет. После смерти Фернандо замуж она больше не вышла. Если быть искренним, Вирхиния и за моего брата не хотела! Дон Луис осекся, не желая выдавать семейные тайны, и подозрительно посмотрел на Рафаэля. — А зачем вы спрашиваете? Что-то про нее в газете есть? — Нет, нет. Просто рассуждаю вслух; пытаюсь понять, куда она могла уехать. — Отчима у Патрисии не было, братьев и сестер тоже. Вирхиния, как мне показалось, вообще не хотела замуж. Была очень высокомерной и нелюдимой. Только с падре Мигелем общалась. — Падре все прихожане любят. — Это верно, но она даже по-испански не научилась толком говорить за два года замужества… Сразу после похорон моего брата забрала дочь и уехала в Париж. Только через двенадцать лет я получил письмо от поверенного, что ее не стало, и Патрисия осталась сиротой. Рафаэль кивнул, сложил газету и улыбнулся: — Дон Луис, в газете опубликована глава детектива. Мне он показался интересным. Вы позволите дочитать? Дон Луис снисходительно усмехнулся, и Рафаэль взял газету, пытаясь казаться спокойным. Хотя в голове у него бушевал пожар. Он попрощался с доном Луисом и вышел в коридор, не веря прочитанному и услышанному. Навстречу ему попалась горничная с тем же красным платьем. Увидев его, она потупилась и быстро прошла мимо. И краем глаза Рафаэль заметил, как что-то выпало у нее из передника. Он наклонился и подобрал выпавший предмет. Это была маскарадная маска. — Сеньор, вас проводить? — раздался над его головой голос майордомо. — Да, я уже ухожу, — пробормотал Рафаэль, пряча маску за пазуху и выходя из дома Тенорио. Как одержимый, он поскакал к собору, чувствуя, что в душе разразился целый ураган. И он помнил эту красную маску! Вот кто та была девица на карнавале Святого Хуана. Та, кто своими танцами заинтриговал всю мужскую половину гостей и затмила Красотку. Потом пригласила на танец Дарио. Видимо, тогда они и сговорились, когда этот проходимец обнимал ее! Рафаэль выдохнул, пытаясь унять непрошеную ревность. У собора он спешился и почти влетел внутрь, чуть не сбив с ног донью Кармен, мать Альберто. Но она не рассердилась, а лишь улыбнулась и вежливо пригласила его в гости. Он извинился, поблагодарил ее и почти бегом направился к алтарю, молясь, чтобы падре был здесь. Говорить о своей догадке дону Луису он не стал, щадя его здоровье. А вот падре должен его выслушать! Патрисия учится в университете! — Сын мой, на тебе лица нет! Что случилось? — воскликнул падре Мигель и пригласил его в свой кабинет. Тяжело дыша, Рафаэль выложил ему все, что он разузнал, и бросил на стол газету. — Падре. Я нашел ее! Патрисия сейчас в Париже. Она поступила в университет на медицинский факультет!