Без памяти

Утром я просыпаюсь от запаха фирменных спроусовских блинчиков. Спустившись вниз, я вижу Дилана у плиты. - Вот, решил попробовать пробудить у Коула какие-нибудь воспоминания, - говорит он мне с улыбкой. – Если уж запах его любимых маминых блинчиков не сможет, то задача окажется сложнее, чем я предполагал. Я втягиваю носом божественный запах, который сразу же переносит меня на уютную кухню дома Спроусов, и улыбаюсь в ответ. Когда я расставляю тарелки, Коул с Мэделин спускаются вниз. - О, ты тоже умеешь готовить? – говорит Коул Дилану, заходя на кухню. - Тоже? – уточняет Мэделин. - Всмысле тоже? Коул начинает мяться, понимая, что сморозил лишнего, и придумывая как бы ему выкрутиться, но я не собираюсь подыгрывать ему. - Он имел в виду меня, - небрежно говорю я Мэделин и невинно улыбаюсь Коулу. Он вспыхивает и показывает мне фак за спиной у своей невесты. - Когда это она тебе готовила?! – оборачивается та к нему с претензией. - Да помнишь, когда нас закрыли в ресторане. - И ты ел ее еду?? – возмущается рыжая. - Ну а что мне оставалось делать? Я был голодный. Не начинай, Мэд, я не в настроении, - отрезает он с угрозой в голосе и, к моему удивлению, Мэделин подчиняется и затыкается. Она что, испугалась его? Тем временем Коул уже садится за стол и накладывает блинчики. Я наблюдаю за ним, когда он ставит перед собой тарелку, полную блинов, и вдыхает аромат. Потянув носом запах, он вдруг зависает и глубоко задумывается, хмурясь. Я понимаю, что он, по всей видимости, снова переживает мощное дежавю, вызванное знакомыми ароматами. - Ох уж эти запахи, - подкалываю я его под непонимающие взгляды Мэделин и Дилана. – Знаешь, это фирменный секретный рецепт Спроусов. Твоя мама готовит их каждую субботу. Коул стреляет в меня испепеляющим взглядом, явно недовольный тем, что я прочитала его мысли, но ничего не говорит и принимается за завтрак. Не успеваем мы съесть по блинчику, как в доме раздается звонок – это портье звонит с первого этажа сообщить о госте. - А вот и он! – радостно хлопает в ладоши Коул и быстрым направляется к лифтам. Я сразу чувствую неладное и понимаю, что сейчас нас ждет тот самый сюрприз, о котором Коул говорил ночью. Аппетит сразу же пропадает, и мне становится не по себе. Не проходит и минуты, как в апартаменты заходит с иголочки одетый молодой мужчина с идеально уложенными в модную прическу волосами и бородой, выровненной словно по линейке. На нем костюм «тройка» ярко синего цвета и блестящие коричневые ботинки. Мне кажется, я еще никогда не видела человека с настольно вылизанной идеальной внешностью. - Здравствуй, Леонард, - сухо говорит ему Коул. - Доброе утро, Мистер Саммер, - нарочито радостно отвечает тот. – Вот все документы, как вы и просили. Четыре экземпляра. Я лично составил их. Даю гарантию, что в них нет ни единой лазейки. Комар носа не подточит. - Спасибо, Леонард. Ты свободен, - говорит ему Коул в небрежном тоне. Леонард немного кривится от такого пренебрежительного и высокомерного отношения, но сразу же берет себя в руки, натягивают фирменную улыбку, такую же идеальную как и его внешний вид, и прощается. - Всего доброго, мистер Саммер. Был очень рад лично передать вам документы. Я всегда к вашим услугам, - с этими словами он заходит в лифт и двери закрываются. - Конечно, - бурчит себе под нос Коул. – За такие-то деньги, что я тебе плачу. Он кладет документы под мышку и возвращается к столу, но не садится, а в торжественном молчании окидывает нас с Диланом самодовольным взглядом. Кажется, будто он актер на сцене, который наслаждается вниманием публики, предвкушая их реакцию на свое выступление. - Дорогой брат, дорогая Лили, - начинает он наигранно-слащаво, и мне сразу же становится нехорошо. Он делает театральную паузу и спустя несколько секунд продолжает. - Я безумно рад, что вы появились в моей жизни, - он прикладывает ладонь к сердцу и смахивает несуществующую слезу. Коул упивается своей ролью, а мы с Диланом только хмуримся в предвкушении развязки. – Я знаю, что вы очень долго меня искали и так же, как и я, счастливы, что мы наконец-то встретились. Я прямо чувствую, как от вас исходит бескорыстная любовь ко мне. Я перевожу взгляд на Мэделин – она тоже не понимает, что происходит, и смотрит на этот цирк, скептически приподняв одну бровь. Тем временем Коул продолжает: - Сама судьба свела нас снова. Не буду ходить вокруг да около. Я тоже очень рад и хочу, чтобы наши отношения оставались такими же невинными и возвышенными как сейчас. Поэтому я предлагаю вам подписать эти бумаги. Он торжественно кладёт перед каждым из нас договор толщиной с книгу Гарри Поттера. - Что это? - спрашивает Дилан. - Как это что? – удивляется Коул. – Это договор о том, что вы не имеете никаких претензий на мое имущество и мои деньги. Подробный договор. Очень подробный. Поверьте мне, лазеек в нем нет. Коул, очевидно, очень доволен собой. Еле сдерживая победный вид, он усаживается на стул в ожидании нашей реакции. Его прямо распирает от удовольствия, а меня - от возмущения. Он опять думает о нас только в разрезе угрозы для своего кошелька! - Значит, ты настолько в нас сомневаешься, что переводишь общение в юридические документы? Напротив тебя сидит твой брат близнец, который искал тебя пять долгих лет, и все, о чем ты думаешь, это как бы он не отнял у тебя деньги? Да что с тобой не так?! - возмущаюсь я. - А что это мы так занервничали? – улыбается Коул. – Коварный замысел пошёл не по плану? Патовая ситуация, правда? Подпишете – останетесь без единого шанса на деньги. Не подпишете – докажете, что вы здесь ради них. Шах и мат, товарищи, - Коул с удовлетворением откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. - Да какой к черту план?! – распирает меня от негодования. - Единственный наш план был - найти тебя живым. Да хоть овощем, подключенным к аппаратам, лишь бы ты не был мертв! Мы были готовы всю жизнь кормить тебя с ложечки и менять памперсы, а ты думаешь, что нам нужны твои деньги?! Да это даже смешно! Я чувствую сильную обиду за Дилана и за себя. Это просто унизительно. - Ты не права, дорогуша. Дело ведь не только в деньгах, Бог с тобой. Ещё есть слава, связи, имущество – в договоре все прописано. Можете почитать. Кстати, обращаю внимание на пункты 49-70. Там говорится, что вся наша история является тайной и вы не имеете права ее никому рассказывать. Так как внизу вас караулят толпы журналистов, я забочусь о вас и поэтому заранее предупреждаю - штраф за нарушение этого пункта равен размеру пяти оплат за сенсацию такого масштаба. - Неужели ты настолько не веришь в людей? – уныло говорю я. У меня уже опускаются руки от его слов. - Мне кажется, мы уже идем по кругу в обсуждении моих моральных ценностей, - раздраженно цыкает Коул. - Да, я не верю людям и полагаюсь только на себя. Да, я не верю конкретно вам в том числе и считаю, что вы здесь из корыстных соображений. Разобрались? Ах да, вот ещё два экземпляра. Мамочке и папочке передадите? Им я, кстати, тоже не верю. - Да как ты можешь так говорить?! – начинаю я, но Дил прерывает меня, положив руку на плечо. - Лили, успокойся, - говорит он в своей спокойной манере, и весь мой гнев сразу куда-то исчезает. - Не бесись. Я понимаю, что тебе обидно. Мне тоже. Но ничего страшного не произошло. Его тоже можно понять - мы для него чужие люди, которые свалились как снег на голову, и объявили себя родственниками. Какая нам разница? Не вижу смысла ссориться из-за этого. Я выдыхаю, соглашаясь с ним. Наверно, он прав. Я уже как оголенный провод слишком остро все воспринимаю. Надо успокоиться. - Да, Дил. Конечно, ты прав. Я просто. Это довольно унизительно, учитывая всю нашу историю и то, сколько сил мы приложили, чтобы найти его. Дилан поддерживающе улыбается мне и оборачивается к брату. - Коул, если это хоть немного докажет тебе, что мы здесь ради тебя, а не всего того, что к тебе прилагается, то мы подпишем хоть сто таких бумаг. Можно ручку, пожалуйста? Коул выглядит обескураженным. Он ошарашенно протягивает Дилу ручку, и тот без раздумий подписывает документ. - Ты же даже не прочитал! - восклицает Коул, шокированный произошедшим. Я с изумлением понимаю, что он и правда до глубины души поражен тем, что Дил подписал документ. Кажется, что он даже не допускал мысли, что мы можем подписать эти бумаги. Видимо, он ожидал, что мы откажемся, сольемся, начнем вчитываться, возьмем паузу, но только не то, что мы с легкостью поставим свои подписи. – Ты вообще понимаешь, что сейчас ты отказался ото всех претензий на мое имущество?! – говорит он Дилану как душевнобольному. Тем временем, я беру у Дилана ручку, ставлю подпись на своем экземпляре и говорю: - Конечно, мы все понимаем. Мы не будем его вычитывать. Ты же сказал, о чем договор, мы тебе верим. Теперь твоя очередь поверить нам. Коул выглядит, словно его окатили холодной водой. Он не знает, как вести себя с нами дальше. Видимо, этот сценарий вообще им не рассматривался. Он тупо стоит с открытым ртом, глядя на нас. - Держи, - не давая ему опомнится, Дил отдает наши экземпляры Коулу в руки. - Только вот договоры родителям я передавать не буду, - говорит он. - Передашь им сам. Теперь, когда вопрос с обеспечением безопасности твоих денег улажен, мы можем вернуться к обсуждению поездки домой? Я не могу долго умалчивать от родителей такую новость. Вопрос Дилана не сразу доходит до Коула, который все еще выглядит растерянным. Однако, когда смысл слов брата проникает в мозг Коула, он резко приходит в себя, захлопывает рот и его лицо снова принимает вид надменной маски. Я сразу понимаю, что не стоило Дилу поднимать разговор о поездке домой, пока Коул еще не восстановил равновесие и не пришел в себя. Не разобрался, как он относится ко всему произошедшему. После слов брата, лицо Коула сразу же становится каменным и отрешенным. Самое ненавистное для меня выражение его лица. Наш Коул мог злиться, кричать, обижаться, но безразличным он никогда не был. - Разве ты ещё вчера не понял, что никакой семьи не будет? – говорит он ледяным голосом, который обжигает мои внутренности. - Вы мне не нужны. Эти документы были единственной причиной, по которой вы до сих пор находитесь в моем доме. Мне было необходимо, чтобы вы их подписали. Теперь же у вас нет никаких рычагов давления на меня, и вы не сможете мной манипулировать. Все. Баста. Я могу со спокойной душой выгнать вас на улицу. - Коул, - Дилан пропускает эти слова мимо ушей, хоть я и чувствую, как больно они ранят его. - Но мы же твоя семья. Тебя дома ждут мама, папа, твоя собака. Они все очень скучали по тебе. Прошу, дай нам шанс получить место в твоей новой жизни. Да, многое изменилось, но ты не прав в том, что отвергаешь нас. Мы же самые твои близкие люди, которые тебя очень любят. Дил мягко кладёт руку ему на плечо, но Коул отшатывается от него как от прокаженного. Его лицо искажено яростью. Вся эта история с документами выбила его из колеи, и от первых же нравоучений Дилана он вспыхивает как сухой порох. - Да пошли вы, оба! – кричит он. - Никакая вы мне не семья! Рассказываете мне о том, что я живу не так как надо, а вы все знаете. Да мне плевать и на вас, и на родителей, и на эту чёртову собаку. Не буду я делать вид, что так рад встрече с чужими стариками и вонючей псиной, даже если они 5 лет меня искали. Смиритесь уже, как раньше не будет никогда. Я изменился, я вообще не понимаю, что вы все еще тут делаете! Я вижу, что Дилан еле сдерживает себя. Он сжимает зубы и на скулах у него ходят желваки. Он делает глубокий вздох, собирая все крупицы здравого смысла в кулак, прежде чем ответить. - Коул, - говорит он, взвешивая каждое слово. Он выглядит как гимнаст, идущий по тонкому канату, с которого можно сорваться с любую секунду, сделай ты одно неверное движение. - Конечно, мы понимаем, что ты изменился. Мы все изменились за это время. Но мы хотим узнать тебя. - Это вряд ли. Думаю, вам пора домой. С этими словами он направляется к лифту, хватая по дороге куртку. Подойдя к дверям он со всей силы бьет кулаком по кнопке и двери лифта распахиваются перед ним с мелодичным звонком. Секунда - и Коула уже нет в квартире. - У вас ничего не выйдет, - фыркает Мэделин, когда двери лифта закрываются. – Я сегодня уезжаю на съемки. Советую и вам собирать чемоданы и оставить его в покое, - с этими словами она поднимается по лестнице и уходит в свою комнату собирать вещи. Взбешенный всем произошедшим Дилан резко поворачивается ко мне и приказным тоном говорит, тыкая пальцем мне в грудь: - А теперь ты расскажешь мне все, что произошло за эти две недели. Кажется, во время своего повествования ты как-то забыла мне сообщить, что мой брат стал монстром. Я сглатываю ком в горле, но послушно киваю. Когда я заканчиваю свой рассказ, за окнами уже темно, а Дилан сидит напротив меня и держится руками за голову. - Ну почему ты сразу не сказала, что дело не только в том, что он нас не помнит? Почему не сказала, что он стал совсем другим человеком? Что он ТАК изменился. Дилан озвучивает мои самые большие страхи, и все внутри меня отторгает саму мысль об этом. - А ты уверен, что в глубине души он другой человек? Может быть, это просто защитная реакция? – возражаю я. - Лили, ты как всегда веришь в чудеса. Неужели ты думаешь, что наш Коул мог бы так поступить? Какая бы защитная реакция у него не включилась. То, что ты рассказала, просто чудовищно. - Но моя вера, как доказывает практика, иногда оправдывает себя, - кисло улыбаюсь я. - Да уж, - устало трет пальцами глаза Дил. – Тут не поспоришь. Мне надо подумать. Может быть и вправду лучший выход сейчас оставить его в покое, пока он немного переварит всю свалившуюся на него информацию. - И что ты предлагаешь? Просто уехать домой? Сдаться? - Не сдаться. Но дать ему время прийти в себя и разобраться, нужно ли ему общение с нами. Судя по твоему рассказу, своим присутствием мы делаем только хуже и вызываем сплошной негатив. - Я не знаю, Дил. Я не согласна. Вот уедем мы домой, пройдет месяц-два. Как мы потом с ним выйдем на связь? Что ты будешь говорить родителям все это время? Дилан задумывается. - Мне надо пройтись и подумать. Позвони, если он вернется. Он направляется к лифтам, но не успевает он нажать на кнопку, как двери открываются и из них в буквальном смысле вываливается Коул с бутылкой виски в руке. - Ккоул, – удивленно восклицает Дилан и подхватывает его под мышки, не дав ему упасть. – Что с тобой? - Убери руки, - заплетающимся языком говорит Коул и вырывается. Он выпрямляется, насколько это возможно в таком состоянии, распрямляет рубашку и идет в зал, натыкаясь на вазы и стены. - Коул, ты что пьян? – удивляюсь я. – Ты ведь не пьешь! - А ты что моя мать, чтобы что-то мне высказывать? – бычит он. – Ой, простите! Моя маманя далеко от сюда сидит на моей могиле и думает, что я мертв, - он глупо смеется и, икнув, продолжает. - И знаете, что самое забавное? Никто ей не говорит, что это не так. А знаете почему? - он пытается сдержать смех. Затем прижимает палец к губам как будто сейчас расскажет важный секрет и, прыснув, выдает: - Потому что все ссут. Дилан молчит, а Коул продолжает свой оскорбительный монолог. Я понимаю, что он намеренно провоцирует брата каждой своей фразой, давя на самые больные места. Несмотря на то, что он сильно пьян, его искусство выводить из себя людей ни капельки не уменьшилось. - А знаешь, братец, мне даже интересно, как ты ей об этом скажешь? - злорадствует Коул, продолжая ковырять больные места Дила. - «Мамочка, твой сыночек жив-здоров, но ему на тебя плевать»? Или нет, - он машет руками и качается. – Нееет! Я знаю! Ты не будешь ей ничего рассказывать, решив, что лучше пусть она оплакивает мертвого сына, чем живого. Вот это выбор, да? Класс! Дилан скрипит зубами, но все еще молчит. Я понимаю, что он на грани и еще пара слов и его ангельскому терпению придет конец. - Ну что же ты молчишь, братец? – продолжает Коул, понимая это не хуже меня. - Ты чего такой угрюмый? Вроде вчера болтал без умолку, как пятиклассница. Ох, неужели Лили все-таки ввела тебя в курс дела? Я угадал? – он смеется, разглядывая наши лица. - Ну и отлично! Теперь, когда все карты раскрыты, я надеюсь вы оставите меня в покое. Он показывает нам фак и неуверенной походкой начинает подниматься по лестнице. Поднявшись на пару ступенек, он внезапно оступается и теряет равновесие. Не успеваю я испугаться, как Дилан оказывается рядом с ним и снова успевает его подхватить. - Не трогай меня! – кричит Коул, как только ловит равновесие, и с силой отталкивает брата, стряхивая с себя его ладони. – Убери от меня свои грязные руки! - Что ж ты за мудак такой?! – наконец взрывается Дилан. - Ты чуть шею не свернул на этой лестнице, а вместо благодарности ведешь себя как конченный кретин! Что мы тебе сделали, чтобы ты так с нами общался?! Как можно быть таким моральным уродом? – орет Дилан на него. - Что ты сказал!? Это я кретин?! – орет на него Коул. Ему наконец-то удалось вывести Дилана из себя, и конфликт выходит на новый виток. Я вижу, что это доставляет удовольствие Коулу, несмотря на его состояние. Он делает шаг вперед и лбом утыкается в лоб Дилана. Они выглядят как два свирепых быка, упершихся друг в друга рогами. Одинаково мощные, одинаково упертые и одинаково разъяренные. Раньше они редко ссорились, но, когда ссорились, это была настоящая ядерная война. Они оба были упрямы донельзя и готовы были доказывать свою правоту во что бы то ни стало. Стоя у подножия лестницы, я наблюдаю как два альфа самца меряются достоинствами и совсем не хочу вмешиваться. С одной стороны, я могу встрять в их ссору, чтобы сгладить конфликт, а с другой, мне очень хочется открыть попкорн и посмотреть, что выйдет из этого противостояния. Я выбираю второе. – Ты, братец, - рычит Коул в лицо Дилану. - Все эти пять лет работал на своей спокойной работке и кушал мамкины блинчики. Ты не знаешь, что со мной происходило эти пять лет. Ты не знаешь обо мне ровным счетом ничего, поэтому не суди о том, кто я есть. - Ты только и делаешь, что говоришь загадками о том, что с тобой произошло, - зло отвечает Дилан сквозь зубы. - Но больше ничего не рассказываешь. Я начинаю думать, что это не больше, чем нелепая отмазка. Только слабаки говорят – я ни в чем не виноват, меня жизни заставила. - Слабаки?!!! – лицо Коула искажается яростью, и он заносит руку для удара. - Ну давай, давай, - подначивает его Дилан. – Бей! Может хоть так ты сможешь выпустить пар и избавишься от ненависти к самому себе, которую ты почему-то вымещаешь на нас! Внезапно Коул опускает руку и хватается за рот. Я понимаю, что его тошнит. Он отталкивает Дилана и бежит наверх в туалет. Мой внутренний зритель возмущается тем, что шоу отменяется, когда сверху слышатся рвотные позывы. Мы стоим с Диланом в полнейшей звенящей тишине, нарушаемой только гортанными звуками из туалета. - Очевидно, этот подход тоже не работает. На доброту он реагирует агрессией. На агрессию он реагирует агрессией. На молчание он тоже реагирует агрессией! Я не знаю, как с ним общаться! - Дилан со злостью бьет ногой по перилам лестницы и уходит на балкон. Наверно, мне стоит пойти за Диланом и поговорить с ним, но все мои мысли сейчас на втором этаже. Я слышу, что Коулу плохо и это единственная мысль, занимающая мое сознание. Я должна подняться к нему и помочь. Сейчас же.