Без памяти

Утром я просыпаюсь поздно. Встав с кровати, я аккуратно пробую наступить на травмированную ногу. На удивление, боль значительно притупилась и уже не пронзает все тело. Я делаю пару шагов и с радостью понимаю, что мне стало гораздо лучше – да, бегать я в ближайшую неделю вряд ли смогу, но самостоятельно передвигаться – легко! Хромая, я спускаюсь вниз, завариваю себе огромную кружку горячего чая, накидываю плед на плечи и выхожу на веранду. Раз уж я не могу бегать по утрам в ближайшие дни, то хотя бы посижу на веранде, наслаждаясь любимым чаем и вдыхая запах дождливого английского осеннего утра. Я усаживаюсь на качели на веранде и уютно укутываюсь в плед, но не успеваю я сделать и пары глотков, как на ступеньках показывается Дилан. - Дил! – восклицаю я. – Ты уже приехал? - Да, еще вчера, - улыбается он, подходит ко мне и чмокает в щеку. - Ты не против, если я составлю тебе компанию? - Конечно, мог бы не спрашивать, - улыбаюсь я в ответ и показываю на кресло справа от качелей. Дилан устраивается поудобнее и поджимает ноги под себя. - Как дела? - говорю я. – Какие новости? - Нуууу... - неуверенно говорит он. – Я расстался с Джеком. - Оуч, - говорю я. - Все нормально, - говорит Дил. – Ты была права. Мы не подходим друг другу. Я поднимаю брови. - Я думала, ты так не считал. С чего это вдруг ты передумал? - Я вернулся домой после премьеры под утро, и Джек устроил настоящий скандал, - Дилан морщится. – Он обвинял меня в том, что я не взял его с собой, в том, что я до сих пор не познакомил его с моей семьей, что я отдалился от него... - Звучит как вполне себе оправданные претензии, - уныло говорю я. - Так и есть, - кивает Дилан. – Когда он произнес все это вслух, я понял, что он прав. Что я держу его на расстоянии и не хочу это расстояние сокращать. Наши отношения словно замерли в самом начале. Ну и... В общем, я сказал, что он прав и нам лучше закончить это сейчас. - Мне очень жаль, Дил, - говорю я. - Да брось, Лили, - усмехается он. – Тебе же никогда не нравился Джек. Ты всегда считала, что это несерьезно. - Нуууу не совсем так, - говорю я. – Я просто всегда считала, что с Джеком ты еще больше запутываешься в себе. Что с ним ты никогда не был счастлив и не будешь. И да, честно, я рада, что ты решил порвать с ним. Дилан молча кивает. - Конечно, Лили же у нас сама проницательность. Ну давай, скажи еще, что ты была права в том, что с появлением Коула все встанет на свои места и меня снова заинтересуют девочки, - наигранно раздраженно говорит он. - А что, я оказалось права? – еле сдерживая улыбку, наивно спрашиваю я. - Да иди ты, - толкает меня в плечо Дилан, смущенно смеясь, и заливается краской. - Ну давай, Дил, выкладывай, - дразню я его в ответ. - Да ничего такого, - отнекивается он, но я вижу, что он очень хочет рассказать мне что-то, и эти ломания - всего лишь попытка не придавать своим дальнейшим словам много значимости. - Ну тогда не рассказывай, - отвечаю я, еле сдерживая смех и понимая, что он все равно не удержится. - Ну ладно, раз ты так просишь, - смеется Дилан. – В общем после премьеры мы еще раз виделись с Барбарой. Мы ходили с ней гулять в парк. - Тааак, - улыбаюсь я. – И как все прошло? - Все прошло отлично. Знаешь, у меня чувство, будто я знаю ее всю жизнь. Мы говорили несколько часов к ряду, и смеялись. Это было очень круто! - Дилан, - я протягиваю руку и кладу ее на его, заглядывая в глаза. – Я очень за тебя рада. Найти своего человека очень сложно. - Спасибо, Лил, - он улыбается. – Мы и сейчас переписываемся. Она уехала на съемки в Париж, но на следующей неделе вернется. Она все время напоминает мне про обещание устроить ей фотосессию, но я пока не придумал, где это все организовать. Проблема в том, что она боится журналистов. Она говорит, что любой ее шаг потом обсуждают месяцами в желтой прессе. Говорит, что на улице чувствует себя как голая, постоянно переживая, что ее узнают. Даже в парке она была в кепке, очках и капюшоне, все время зажималась и прятала лицо. Я впервые понял, что популярность – это не только деньги и слава, но еще и отсутствие свободы. - Да уж. Ну у тебя есть время подумать, где сделать съемку. Не обязательно же на улице. - Да даже в студии на нее будут все пялиться! Все равно там есть персонал! - Да, я поняла. Ну ладно, еще есть время. Я тоже подумаю, вдруг что-то придет в голову. - Спасибо, Лили. Понимаешь, я так давно не испытывал таких чувств. Может быть даже никогда не испытывал. Я так боюсь что-то испортить. - Да ничего ты не испортишь! - Очень надеюсь, - говорит он и, помолчав, добавляет. - Знаешь, Лили, я всегда так завидовал вам с Коулом, что вы нашли друг друга. Я всегда смотрел на вас и думал, Боже как же им повезло встретить родную душу! Ведь вы созданы друг для друга, как два кусочка одного пазла. - Мда, - мрачно отвечаю я. – А теперь завидовать нечему... - Блин, Лили, прости. Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что кажется я сам наконец-то встретил своего человека и поэтому боюсь все разрушить. Черт, Лили, извини. Я не хотел тебя расстроить... - Да все нормально, Дилан. Не бери в голову. Теперь наконец-то пришло мое время тебе позавидовать, - я грустно улыбаюсь, кладу руку ему на плечо и по-дружески сжимаю. Некоторое время мы сидим молча, а потом Дилан говорит практически шепотом. - Лили, я бы хотел извиниться. - Дил, я же уже сказала – проехали. Все ок. - Нет, я не про это. Я поднимаю на него глаза. - Лили, после того случая мы никогда не говорили об этом, но сейчас, когда Коул вернулся и ты оказалась во всем права, я просто обязан извиниться. Потому что мне ужасно стыдно. - Дил, о чем ты говоришь? - Я про то, что произошло пару лет назад прямо на этом месте. Когда я накричал на тебя и устроил тут погром. - Диииил, - напрягаюсь я. – Во-первых, я на тебя уже давно не обижаюсь. И ты меня плохо знаешь если думаешь обратное. А во-вторых, с чего ты вдруг вспомнил об этом? - Вчера ко мне приходил Коул. Видимо, ты ему что-то сказала про этот ... инцидент, и он пришел узнать подробности. - Что ты ему рассказал?! – вскрикиваю я в панике. - Лили, ты чего? Я порсто рассказал все как было. Я вообще сначала подумал, что он знает в общих чертах. - Нет, я просто случайно обмолвилась, что ты разбил блюдце от сервиза, когда мы поссорились... – я хватаюсь за голову. - Дилан, расскажи мне слово в слово ваш вчерашний разговор! Что ты ему сказал?? - Ладно-ладно, - испуганно говорит Дил и поднимает руки вверх. Дил начинает рассказывать. Вчера вечером я уже собирался ложиться спать, когда ко мне в комнату вошел Коул. Он был какой-то одновременно и взбудораженый, и словно сам в себе, словно чем-то сильно потрясенный. - Чувак, можно я кое-что спрошу? – сказал он. - Да, конечно. Я устроился на кровати, а Коул сел на кресло рядом. Он хмурился, а затем собрался с мыслями и выпалил: - Зачем ты разбил сервиз Лили? Честно говоря, этого вопроса я ожидал меньше всего. Он просто застал меня врасплох. Мне кажется, по моему помрачневшему лицу, Коул сразу понял, что задал один из самых неудобных вопросов, которые мог мне задать. - Коул, я сразу тебе скажу, что это один из немногих моих поступков за которые мне по-настоящему стыдно и которые я хотел бы вычеркнуть из памяти. Честно, я бы не очень хотел об этом говорить. - Дилан, я вроде не настолько часто у тебя что-то прошу, чтобы ты мне сейчас отказал, - Коул явно злился и хотел узнать правду. Я не стал с ним спорить. - Ладно. Если ты не против, я начну издалека. Коул молча кивнул, впиваясь в меня взглядом. - Несложно догадаться, в каком состоянии пребывала Лили, после того как ты «погиб». Мы все были раздавлены, но Лили... Первое время она не ела, не пила, не разговаривала. Мы очень переживали за нее, поэтому, когда у нее прошел первый шок и она занялась расследованием твоего дела, мы немного выдохнули. Да, эти догадки, поиски улик, зацепок и надежды выматывали и терзали ее, но это давало ей хоть какие-то силы жить дальше, заставляли ее двигаться. Поэтому мы были и этому рады – это было лучше, чем видеть перед собой живого мертвеца, без капли желания жить в глазах. Я остановился, чтобы посмотреть на Коула. Его лицо было чернее тучи. Лили, ему явно было не по себе от того, что я рассказываю. - Ты точно хочешь услышать продолжение? – спросил я, малодушно надеясь что Коул откажется, но он только кивнул. - Ладно, - продолжил я. – Так вот, мы рано радовались. Мы надеялись, что изучив все зацепки и имеющиеся данные, Лили придет к логичному выводу, что ты погиб. Что не найдя доказательств хоть каких-то шансов на то, что ты мог выжить, она примет твою смерть и начнет жить дальше. Но этого не случилось. Три года. Три года, Коул, она изводила себя этим расследованием. Чего только она не навидалась, с какими людьми она только не общалась... И ни одной малейшей зацепки, но она не сдавалась. Честно, Коул, я очень переживал за нее, это было не нормально. Она изводила себя, не могла отпустить тебя, не могла пойти дальше. Я много раз разговаривал с ней на эту тему, буквально молил принять очевидное, но все без толку. - Ох, Дил, - хватаюсь я за голову. – Зачем ты все это ему рассказал? Он же теперь будет считать меня сумасшедшей фанатичкой... - Лили, зря ты так. Это показывает, как сильно ты его любишь, а не насколько ты сумасшедшая. И как оказалось, ты единственная, кто был прав. Несмотря на наше давление, ты не сдалась и верила своему сердцу. - Ладно, Дил, - вздыхая я в нетерпении, - Что было дальше? Дилан продолжает. - И вот спустя три года ее наконец-то отпустило. Она перестала постоянно говорить о тебе, у нее исчезли круги под глазами, в глазах заиграла жизнь. Она словно ожила – стала деятельная и веселая. Ты себе даже не представляешь, как я радовался! Наконец-то Лили пришла в себя! Лили перевернула страницу прошлого и пошла дальше! - Что же стало причиной? – спросил Коул. Клянусь, он прямо впился в меня глазами. – Почему она перестала меня искать? Знаешь, Лили, мне на секунду показалось, что в его голосе сквозила обида. Я сделал вид, что пропустил мимо ушей его вопрос, просто продолжил рассказ. - Одним летним вечером она пригласила меня в гости. Она накрыла стол на веранде. Приготовила торт, заварила чай, поставила эти чертовы чашки. - Она что, призналась тебе в любви? – в нетерпении выпалил Коул самое странное предположение, которое только могло быть. Он, кажется, не успел подумать, как это выглядит со стороны. Он сразу покраснел, но я сделал вид, что не придал значения его вопросу. - Нет, - сказал я, - Она посадила меня за стол, а сама ушла в дом и вернулась с двумя огромными папками. Клянусь, там были сотни бумаг. Оказалось, что она наткнулась на каком-то форуме на теорию о том, что всех солдат, которые знали информацию о какой-то секретной операции в Сирии, насильно переводят в программу защиты свидетелей и объявляют без вести пропавшими. Короче, она нашла таких же единомышленниц, которые потеряли близких в сирийском конфликте, и они вместе пытались нарыть доказательства этой теории. Короче бред какой-то, за который она ухватилась как за соломинку. В общем, я вышел из себя. Чувак, мне сложно говорить о том, что было дальше. Коул продолжал испытующе смотреть, не оставляя мне выбора, и я продолжил. - В общем, я начал кричать на нее. Я орал, что она сошла с ума, что ей срочно надо лечиться, что она должна прийти в себя. Но Лили только ответила «Дорогой, ты просто меня не дослушал. Я же говорила тебя, я чувствую, что он жив. Нам просто надо найти дорогу к нему». Я взбесился еще больше. Я был так уверен, что ей стало лучше, а оказалось, что она ухватилась за какую-то бредовую теорию и попала чуть ли не в секту сошедших с ума от горя женщин. В тот момент мне стало по-настоящему страшно за нее, Коул. В ярости от моего бессилия что-то с ней сделать я вскочил и со всей злости перевернул стол со всем, что на нем было. Она бросилась поднимать рассыпавшиеся листы, а я начал вырывать их у нее из рук и рвать, крича ей в лицо: «Лили, очнись! Он УМЕР! УМЕР! НАВСЕГДА! Да пойми же ты наконец, что ты его больше НИКОГДА не увидишь! НИКОГДА! Он МЕРТВ! МЕРТВ! МЕРТВ!». Я ежусь от этих воспоминаний. Как и Дилан, я всегда старалась игнорировать их, делать вид, будто между нами не было этой мерзкой унизительной для обоих сцены. Но она была, и мы впервые заговорили о ней. Дилан тем временем продолжает, стараясь поскорее закончить рассказ. Я поднял глаза на Коула. Он тяжело дышал и злобно смотрел на меня. Он сжимал и разжимал кулаки, как будто хотел мне врезать. Честно, я был бы и не против, если бы он это сделал – так паршиво я себя ощущал от того, что вспоминал об этом и признавался в этом брату. - Коул, мне дико стыдно за то, что я ей наговорил и натворил. Но тогда я был так зол на нее. Я не оправдываюсь, просто я рассчитывал, что, может быть, это ее отрезвит. Я не попросил тогда прощения, потому что мне казалось, что этим я нивелирую силу своих слов. Заставлю ее сомневаться. Ведь по сути я сказал ей правду, пусть и в такой ужасной форме. И она должна была ко мне прислушаться, хотя на душе скреблись кошки от того, что я ее обидел. А теперь... Теперь мне стыдно еще больше. Потому что она единственная была права. Ты и правда был жив. И она боролась за свою правду, даже когда и весь мир, и лучший друг были против нее... - Мда уж, - сказал Коул, и я увидел, что он сумел взять себя в руки. Он больше не выглядел рассерженным на меня, хотя я последнее время плохо понимаю, что он чувствует на самом деле. - В любом случае, мы оба старались обо всем этом забыть и никогда не говорили об этом. Я очень удивился, что ты спросил. - Ну она обмолвилась о блюдце и мне стало интересно, чем она тебя так выбесила. Меня то она постоянно бесит, а у вас с ней вроде ванильная дружба. Просто стало любопытно. Вот на этих словах я понял, что он мне врет и это было не просто любопытство, ему и вправду было интересно, какая драма между нами произошла. Похоже, он подумал, что мы выясняли отношения как влюбленные. Похоже, что он все еще думает, что между нами что-то было. Ну или ревнует тебя ко мне, не знаю. В любом случае, он не дал мне задать еще какой-нибудь вопрос. Он просто сказал «спокойной ночи» и вышел из комнаты. - Ох, Дилан, - только и могу вымолвить я, закрывая лицо руками и качая головой. – Я даже не знаю, что сказать... - Лили, ты же простила меня? Я чувствую себя ничтожеством, что до сих пор не попросил у тебя прощения за это. Я просто трус, – говорит он, глядя мне в глаза с выражением самого глубокого раскаяния. - Дил, я прекрасно понимаю, насколько тебе было сложно со мной все эти годы. Ты всегда был рядом, как и подобает настоящему другу. Ты прекрасно знаешь, как я благодарна тебе за все, через что мы прошли вместе. И я совсем не считаю тебя трусом или ничтожеством из-за того, что ты тогда вышел из себя или из-за того, что ты не извинился. Я бы наверно вообще себя убила, окажись я на твоем месте, - я смеюсь и Дилан наконец-то тоже смеется. Он подходит ко мне, и мы обнимаемся. - Спасибо, Лил. Я рад, что мы поговорили. - Да, я тоже, - улыбаюсь я. – Надеюсь, Коул меня не припишет к безнадежно двинутым после всего того, что он вчера узнал. - Не припишет, - усмехается Дилан. – Кстати, как у вас с ним дела? Я задумываюсь. - Запутанно, - отвечаю я после молчания. – Я ничегошеньки не понимаю, что между нами происходит. Подождав немного и поняв, что я не хочу погружаться в подробности, Дил кивает и говорит: - Раз что-то происходит, это уже неплохо, верно? Если он возвращается к тебе каждый раз, то это уже что-то да значит. Как говорила моя бабушка: «Любыми нашими поступками движут только две эмоции – страх и любовь». - Да, она была мудрая женщина. Как жаль, что она не дождалась Коула. Дилан глубоко вздыхает. - Слушай, Лили, - говорит он, словно ему в голову пришла гениальная идея. – А поехали на выходных в дом бабушки с дедушкой? Мама же сто лет просит нас туда съездить и разобрать их вещи, чтобы мы могли начать сдавать его. Перед моими глазами сразу встает дом мистера и миссис Спроус старших. Этот дом у меня всегда ассоциировался с коттеджем «Ракушка» из Гарри Поттера. Уютный светлый деревянный домик, стоящий на берегу моря в уединенной бухте. Белый пляж, мощный ветер, бушующий океан и невыразимое чувство свободы и единения со стихиями. Этот дом ассоциируется у меня с счастливым юношеством – каждые летние каникулы мы с Коулом и Дилом приезжали на несколько недель туда погостить и это были лучшие моменты моей жизни. Перед глазами словно на кинокадрах мелькают выгоревшие ресницы Коула, соль на моей коже, взъерошенные от сильного ветра волосы Дилана, воздушные змеи, высокие волны, пикники на пляже и наш непрекращающийся счастливый смех. - Дил, это отличная идея! – вскрикиваю я. – Как думаешь, может и Коул согласится поехать? – в надежде говорю я. – Может быть он даже еще что-то вспомнит? - Еще что-то? – переспрашивает Дилан. - Да, совсем забыла, - я хлопаю себя по лбу. – Вчера он вспомнил вкус моего чая и эту чашку из сервиза. И как мы делали уроки на веранде. Представляешь? - И ты молчала?! – вскрикивает Дилан. – Это же круто! Это первый шаг! - Я очень на это надеюсь, - прижимаю я руки к груди и шепчу, словно боясь произносить такие громкие слова вслух, чтобы не сглазить. – Так как думаешь, он поедет? - Может быть, - кивает Дилан. – Это было бы здорово свозить его на могилу бабушки и дедушки... Они его так сильно любили... - Да, - соглашаюсь я с тяжелым вздохом. Это чистая правда. – Дилан, только ты не говори ему, что это я предложила. Я сейчас пробую новую тактику и это в нее не впишется. Дилан смеется. - Как скажешь, подруга. Тогда завтра выезжаем. С ним или без него, - он протягивает мне руку, словно предлагает сделку. - Идет! – хлопаю я его по ладони, и Дилан удаляется.