Без памяти

Я прохожу в дом. На кухне Дилан моет посуду. Я молча подхожу и забираю у него губку. Дил отходит от раковины, и я занимаю его место. Он тем временем опирается спиной на холодильник и скрещивает на груди руки. - Ну как он? – спрашивает друг. Я бросаю быстрый взгляд за окно - недалеко от дома я вижу силуэт Коула, который ходит туда-сюда и сильно жестикулирует. Нам не слышно разговора, но я понимаю, что он пытается что-то объяснить Мэделин. В сердце слегка колет, когда в моей голове проскакивает мысль, что он не выглядит агрессивным или заведенным как это всегда бывает, когда Коул спорит со мной. С Мэделин он спокоен и терпелив... К ней он относится иначе... Я поворачиваюсь обратно к Дилану, отбрасывая неприятные мысли. - Он рассказал не все, - говорю я ему, и друг хмурится. – Кит умер в ту ночь. Он заслонил Коула от пули. - Оххх, - Дилан опускает голову и трет двумя пальцами переносицу. – Что за жесть... Он, должно быть, чувствует вину... - Да, - киваю я. - И бесится, что Кит мог бы прожить более достойную жизнь. Дилан стонет и закатывает глаза, откинув голову о дверцу холодильника. - Что ты обо всем этом думаешь? – спрашивает он. - Не знаю, - признаюсь я и пожимаю плечами. – Но я точно знаю, что теперь понимаю его гораздо лучше. Дил кивает. Мы молчим, думая каждый о своем. Я мою посуду, а Дилан наблюдает за мной, погрузившись в свои мысли. Хлопнувшая дверь веранды заставляет нас обоих вздрогнуть и обернуться. - Меня обсуждаете? – спрашивает Коул с легкой улыбкой. - Конечно, - отвечает ему Дилан. Он кивает головой в сторону камина, приглашая Коула вернуться к огню. Братья оставляют меня домывать посуду, а сами располагаются на полу на подушках. Шум воды мешает мне услышать, о чем они говорят, да я и не очень-то стремлюсь. Мытье посуды действует на меня успокаивающе, и я абстрагируюсь. Шум льющейся воды и равномерные движения снимают напряжение с натянутых нервов. Вся информация и эмоции сегодняшнего дня замедляют свой бешеный вальс в моей голове, и потихоньку я наконец-то начинаю дышать ровно. Тугой узел в животе наконец ослабевает. Когда я заканчиваю с посудой, я закрываю кран и вытираю руки. В этот же момент Дилан вдруг встает на ноги, и Коул поднимается вслед за ним. Я вешаю полотенце на крючок и подхожу к братьям. - Ладно, ребят, - говорит Дил. – Я пойду спать. Я, в отличии от вас, сегодня хорошо поработал, разобрал весь гараж. Завтра у нас по плану большая комната с огромным количеством шкафов, так что встать надо рано. Поэтому и вам советую закругляться. Дилан быстро чмокает меня в щеку, а затем поворачивается к Коулу, но осекается, вдруг осознав, что не знает, как с ним попрощаться. Он мнется, не зная, что сделать, чтобы не вызвать отторжения брата – то ли обнять, то ли просто на словах пожелать спокойной ночи. Коул делает первый шаг и протягивает Дилану руку, смущенно улыбаясь. Дилан расплывается в улыбке, энергично пожимает ее и резко дергает Коула к себе, сгребая в охапку. - Мы с тобой, чувак, - с чувством говорит ему в ухо Дилан и хлопает брата по спине. – Это ужасно хреново, что тебе пришлось пережить. И еще хреновее, что тебе пришлось пережить это в одиночку. Но теперь ты не один. И больше никогда не будешь один. Дилан еще пару раз хлопает Коула по спине и отпускает. - Спасибо, - смущенный таким проявлением чувств, говорит Коул, и я не замечаю ни намека на раздражение в его голосе. Дилан кивает и уходит наверх, оставляя нас с Коулом наедине. Мы стоим напротив друг друга, и между нами повисает неловкое молчание. Коул переминается с ноги на ногу. - Я наверно тоже пойду спать, - говорю я, но Коул сразу же перебивает меня. - Нет, - говорит он безапелляционным тоном, а затем добавляет уже с ноткой просьбы в голосе. – Посиди со мной еще немного, - он поднимает на меня свои серые глаза. – Пожалуйста. Даже если бы я очень хотела ему отказать, то не смогла бы. В секунду от этих слов сердце растаяло как фруктовый лед на жарком солнце, не оставив мне ни единого шанса на сопротивление. За этими серыми глазами я пошла бы на край света. Я киваю. Коул проходит к камину, садится на ковер и жестом приглашает меня присоединиться. Я перешагиваю через его вытянутые ноги, беру с дивана подушку и располагаюсь рядом на полу, откинувшись спиной о бортик дивана. Я намеренно сажусь в полуметре от Коула, чтобы не оказываться в опасной близости к нему. Идеальное расстояние – не слишком мало, чтобы оно стало интимным, и не слишком много, чтобы он подумал, что я избегаю его. Однако, мое решение явно не ускользает от внимания Коула, потому что я замечаю его пристальный изучающий взгляд. Я игнорирую его и перевожу взгляд на огонь. В итоге, Коул тоже отворачивается и переводит взгляд на горящий камин. Так мы сидим какое-то время в тишине, но я чувствую, что несмотря на уютную обстановку и дружественное молчание, напряжение между нами начинает потихоньку нарастать. Затянувшееся молчание усиливает чувство неловкости и, чтобы разрядить атмосферу, я говорю первое, что приходит в голову. - Как там Мэделин? – невинно спрашиваю я. Коул издает громкий смешок и поворачивает голову. - Ты и вправду хочешь поговорить о Мэделин? – спрашивает он, и я вижу задорные искорки в его глубоких серых глазах. Обожаю, когда Коул смеется одними глазами. Он сразу становится похож на озорного подростка – именно таким я его полюбила когда-то. - Не особо, - равнодушно пожимаю я плечами. – Просто хотела поддержать разговор. Коул внимательно смотрит на меня, а затем кивает, словно соглашаясь на мои правила игры. - Мэделин бесится, - говорит он. - Почему? - Злится, что я поехал сюда. - Почему? – снова спрашиваю я, делая вид, что я не понимаю, в чем проблема. - Потому что я с... хм... вами, - отвечает Коул. Я прекрасно понимаю, что под «нами» Коул имеет в виду именно меня, а не Дила. - Потому что тут я? – спрашиваю я напрямую. - Типа того, - говорит Коул и пожимает плечами. – Она ревнует к тебе. Коул произносит эти слова так, будто дуэлянт делает выпад в сторону оппонента, и буквально впивается в меня взглядом, ожидая моей реакции. Я немного удивляюсь такой прямолинейности Коула, но раз он хочет идти ва-банк и обсуждать ревность Мэделин ко мне, то почему бы и нет? - Думаешь, у нее есть основания для ревности? – спрашиваю я Коула бесстрастным голосом. По нашим интонациям кажется, будто мы ведем беседу о погоде или о цвете занавесок, но лично у меня внутри творится настоящая буря – словами не описать, каких усилий мне стоит скрывать свои чувства за маской безразличия, ведя такого рода диалоги. Коул пристально смотрит на меня, а я на него. Наша дуэль продолжается. Он думает над дальнейшим ходом. - Не знаю, - говорит он в итоге обыденным тоном, будто ответ на этот вопрос не имеет для него никакого значения. Мое сердце обрывается и перестает биться на секунду. Внутри все колотится от этого «не знаю». Коул тем временем выжидает моей реакции, с интересом разглядывая мое лицо. Взяв себя в руки, я говорю с деланным невинным удивлением. - Как странно. Я думала вы самая крепкая пара. Что-что, а ревность кажется чуждой вашей большой и искренней любви. Ну или холодному расчету. Как вы там это называете? Коул хмыкает. Его забавляет мой язвительный сарказм. - Кажется, не только Мэделин ревнует, а? – говорит он с усмешкой. Не успеваю я обдумать ответный выпад, как наш разговор прерывает сигнал оповещения его телефона, который лежит на полу между нами. Мы оба переводим взгляд на загоревший экран. Это оповещение об отметке в Инстаграмме. Коул открывает телефон и на весь экран высвечивается их с Мэделин фотография. Коул фыркает и блокирует телефон. - Ты что, даже не посмотришь? – спрашиваю я и выхватываю из его рук телефон, открывая пост. Я опускаю глаза на гаджет - с экрана телефона на меня смотрит как всегда идеально красивое лицо Мэделин. Ее руки обвивают шею Коула, а он страстно кусает ее за губу. По фото видно, что на них обоих нет одежды – они валяются на белых простынях в номере отеля, прикрыв только самые интимные части тела. Сердце сжимается от боли и ревности, но я не подаю вида. Интересно, давно была сделана эта фотография? - Горячая фотка, - комментирую я безразличным голосом. – Смотри, она тут целый трактат в посте написала. Неужели ты не хочешь прочитать? - Нет, - рычит Коул и вырывает у меня телефон, блокируя экран. - Она же писала, старалась, - продолжаю я поддевать его. – Уверена, такой объем текста для нее настоящий подвиг. - Эти тексты за нее пишет контентщица, - отрезает Коул раздраженно, явно желая закончить диалог. Ему не нравятся мои издевки, но ревность не дает мне затормозить. Перед глазами словно на пленке отпечаталась их фотография. - Это что же? Получается, что не все, что выкладывают в инстаграме правда?! – я театрально прикрываю рот рукой, выражая глубочайший шок. Коул фыркает от смеха. Обстановка сразу же разряжается. - Я раньше говорил тебе, что ты ужасная актриса? – спрашивает он, сдерживая смех. Под «раньше» он имеет в виду «до того, как я потерял память». - Да, - улыбаюсь я. Этот вопрос сбивает с меня спесь и язвительное настроение, уступая место теплым воспоминаниям юности. Мы всегда шутили, что Коулу достался актерский талант за нас двоих – я совершенно не умела врать или притворяться. - Ну так знай, что ничего не изменилось, - говорит Коул и громко смеется. Я толкаю его в бок, и тоже смеюсь. Лицо Мэделин постепенно перестает маячить перед глазами. Отсмеявшись, мы откидываемся на бортик дивана, и снова поворачиваем наши лица к огню. Наступает тишина. На этот раз молчание не кажется дискомфортным. Я прикрываю глаза и улыбаюсь, чувствуя, как тепло от камина греет мое лицо. Постепенно тепло разливается по моей коже, а тело тяжелеет от ощущения уюта и приятного чувства того, что Коул сидит всего в полуметре от меня и совсем не злится, не раздражается, не хочет оказаться как можно дальше от меня. Наоборот, ему тоже так же хорошо в моей компании. Даже молчать. Тишина между нами кажется мирной и спокойной. В пространстве между нашими телами не ощущается ни намека на напряжение. Проходит минут пять, и я открываю глаза. Я слегка кошусь на своего соседа и с удивлением понимаю, что его голова слегка наклонена в мою сторону и он куда-то задумчиво смотрит. Пытаясь понять, куда он смотрит, я опускаю глаза вслед за его взглядом на пол между нами, и у меня перехватывает дыхание - несмотря на то, что мы сидим в полуметре друг от друга, моя рука, лежащая на полу рядом с ногами, оказалась всего в сантиметре от его руки, лежащей в таком же положении. Тут же меня пробивает жар, и умиротворение рассыпается как карточный домик. Я понимаю, о чем думает Коул, и сама думаю о том же самом - всего пара сантиметров до прикосновения... Как должно быть приятно сейчас взять и подвинуть руку, совсем чуть-чуть, в сторону Коула и дотронуться до него. Кончиками пальцев почувствовать его мягкую кожу, впитать в себя его тепло... От этих мыслей мне не хватает воздуха. К щекам приливает румянец, и я глубоко вдыхаю. Кажется, Коул тоже думает об этом, потому что, как во время нашего первого танца на вечеринке по окончанию съемок, я всем телом ощущаю накаляющуюся атмосферу между нами. Кажется, будто между нами сейчас начнут проскакивать электрические разряды. Это странное, непередаваемое чувство напряжения, когда ты запрещаешь своему телу делать то, в чем оно критически нуждается. Ты словно натянутая тетива лука – тело тянется в одну сторону, а ты из самых последних моральных сил и остатков здравого смысла оттаскиваешь его в другую. Стараясь сдержаться, я перебираю в голове аргументы против этой затеи. Во-первых, обещание Маргарет – она чертовски права, что сексуальный подтекст нашего общения выводит Коула из равновесия. Когда ему приходится бороться со своими желаниями, случается атомный взрыв. Мы столько всего добились за сегодня, сблизились гораздо больше, чем за последние два месяца. Я не должна делать резких движений, это точно. Во-вторых, возможно мне всего лишь кажется, что Коул тоже этого хочет. Если я ошибаюсь, то все наши договоренности о дружбе и нейтралитете будут аннулированы. Я не могу потерять его доверие, ведь если я сейчас возьму его за руку, это будет совсем не то же самое, что дружеские объятия на веранде. Это совсем другое. Личное, интимное, несущее совсем не дружеский подтекст. Желание прикоснуться к нему – это не жест утешения, сочувствия или поддержки. Это физическое влечение, которое обязывает ответить на него. Я делаю глубокий вздох и тут... Совершенно неожиданно я ощущаю, как что-то еле-еле дотрагивается до моего мизинца. Внутри меня все замирает в оцепенении, и только сердце начинает биться так громко, что мне кажется его услышит даже Дилан со второго этажа. Не шевелясь и затаив дыхание, я перевожу взгляд на наши руки. Да, так и есть. То, какие чувства меня захлестнули с первой же секунды прикосновения, не оставляли у меня ни капли сомнений - Коул придвинул свою руку к моей и дотронулся своим мизинцем до моего! Казалось бы, всего какие-то миллиметры нашей кожи соприкасаются друг с другом... Но, Боже, какие это эмоции!!! Как будто мы замкнули цепь электричества и по нашим телам зациркулировала наша общая энергия. Как будто наконец-то сложились два последних паззла большой картинки и чувство единства, целостности поглощает наши тела. Я не могу описать словами эти ощущения. Мое сердце как сумасшедшее стучит, перекачивая кровь, которая разносит эндорфины и адреналин по всему телу. Мне кажется, будто еще чуть-чуть и мы начнем светиться как лампочка, к которой наконец-то подключили ток. Несмотря на бурю, которая творится внутри меня, я не поворачиваюсь к Коулу, как статуя замерев на месте. Он тоже смотрит на огонь и не двигается. Его тело напряжено, взгляд сосредоточен на огне. Со стороны может показаться, что мы просто застыли у камина, молча думая каждый о своем. Так бы и было, если бы не один маленький, просто малюсенький физический контакт. От двух еле дотрагивающихся друг о друга пальцев по нашим телам разливается огонь, превращая все внутри в настоящий пожар. Снаружи мы кажемся замершими статуями, но внутри этот неудержимый огонь растет, волнами разливается в каждой клеточке тела, разрывает сердце на миллион горящих кусочков, зажигает душу. Кожа в месте соприкосновения просто горит. Я понимаю, что этот жар захлестывает меня, и я практически теряю контроль, готовая в любую секунду наброситься на Коула. Желание увеличить площадь соприкосновения тел растет в геометрической прогрессии, и я практически не нахожу сил продолжать бороться с ним. Коул тоже. Я чувствую, как его рука слегка дрожит, а грудь быстро поднимается и опускается, будто он пытается с помощью дыхания удержать себя в руках. «Ничем хорошим это не закончится», - мелькает у меня в мозгу мысль. «Еще секунда, и мы набросимся друг на друга и уже не сможем остановиться». Внезапно перед глазами всплывает лицо Мэделин с фотографии. Красный дракон. Сразиться с ним сейчас, когда он так силен – самая большая из всех глупостей. Я вскакиваю на ноги, стараясь не смотреть Коулу в лицо. Вся красная от волнения и смущения, я сбивчиво говорю: - К-коул, уже так поздно. Я пойду спать. Вставать завтра. Рано. Надо. Пока. Отводя взгляд, я переношу ногу, чтобы переступить через его вытянутые ноги, но Коул вдруг выпрямляется, хватает меня за руки и дергает на себя. Взвизгнув, я теряю равновесие и неуклюже приземляюсь на его ноги. Я оказываюсь сидящей на Коуле. Лицом к лицу. Опять. «Черт!» – ругаюсь я по себя. Сосредоточенное лицо Коула оказывается так близко от моего, что у меня перехватывает дух. В голове слышится голос Маргарет, но он так далеко, а Коул так близко... Я чувствую его дыхание на своих губах. Все еще старательно отводя глаза от Коула, я чуть отодвигаюсь подальше и пытаюсь встать. Но Коул крепко держит меня за руки. - Коул, что ты делаешь? Я хочу спать. Пусти меня. Я пытаюсь вырваться из его крепкой хватки, но он так сильно сжимает мои запястья, что у меня нет никаких шансов. - Лили, - говорит он шепотом. – Посмотри на меня. Я перестаю сопротивляться, замираю на месте, но глаз все смотрю в пол. Я боюсь того, что я увижу. Коул отпускает одну руку и приподнимает мое лицо за подбородок, заставляя поднять на него глаза и встретиться с ним взглядом. Коул смотрит на меня расширенными черными зрачками, гипнотизируя словно кобра. С каким-то особым интересом он изучает мое лицо. В его глазах нет ни тени грубости, ни пренебрежения. Только мягкость и любопытство. Кажется, будто он впервые посмотрел на меня. Впервые увидел МЕНЯ. Увидел Лили, а не проблему, которая мешает ему жить. Я читаю легкое удивление на его лице, которое, перемешиваясь с чуть заметной улыбкой и серьезными глазами, просто сбивает меня с толку. Я ничего не понимаю. Под его взглядом я чувствую себя словно под огромной лупой. Смущаясь и краснея, я начинаю ерзать в попытке все же встать с его бедер. - Коул... - снова начинаю я, но он перебивает. - Лили, всего один вопрос, - говорит он бархатным спокойным голосом. - Всего один, и ты пойдешь спать. Я теряюсь. Что он сейчас спросит? Обычно я хоть примерно понимаю, о чем Коул думает, но сейчас у меня нет ни единой догадки. Только бы он спросил что-то не сложное. Мозг от слишком интригующей близости - как желе, не справится со сложными темами. - Что происходит, Лили? – говорит он тихо. Я поднимаю брови, вообще не понимая, о чем он говорит. - Я вижу, что твое отношение ко мне изменилось. После той ночи в отеле, когда мы разругались. Что-то в тебе поменялось. - Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. - Ты стала какая-то отрешенная. Я знаю, что обидел тебя тогда. Это что-то поменяло в твоем отношении ко мне? Ты разочаровалась и... - он осекается. Я продолжаю смотреть вопросительно. - Я имею в виду, - мнется Коул. – Что я стал как будто безразличен тебе. Что ты... Я понимаю, к чему он клонит. Он просто слишком осторожно подбирает слова и от этого не может донести суть вопроса. - Давай называть вещи своими именами, - говорю я сухо. – Ты сейчас спрашиваешь о том, охладела ли я к тебе? Или я не поняла вопроса? Коул мнется и прячет глаза. Я понимаю, что попала в точку. Но затем он еле заметно мотает головой и, сделав над собой усилие, с вызовом поднимает на меня глаза. - Я не об этом. Я не понимаю, что происходит. Я вижу, что ты меня отталкиваешь. Коул пытается сформулировать свою претензию более безопасными словами, чем «охладела», но я чувствую, что раздражаюсь. Он сам затеял этот разговор, который не приведет ни к чему хорошему. И продолжает его, пытаясь апеллировать ничего не значащими общими словами, хотя хочет спросить именно о моих чувствах. - Тогда я не понимаю, о чем ты говоришь, Коул, - прикидываюсь я, стараясь вывести его она более откровенный диалог. - Ты знаешь о чем я, - сквозь зубы говорит Коул. - Нет, не знаю, - упрямо говорю я и с вызовом смотрю на него. - Хорошо, - сдается он, раздраженно. – Давай используем твое слово, - говорит он как будто я добилась своего. - Ты охладела ко мне? Разочаровалась во мне? Больше не хочешь быть со мной? Твои чувства ко мне прошли после всего, что я наделал? Я вижу, что ты избегаешь сталкиваться со мной глазами, избегаешь любых прикосновений, будто перестала испытывать ко мне хоть какие-то эмоции. Я слегка дотронулся до тебя, а ты вскочила как ужаленная! Неужели я стал тебе настолько неприятен? Ты же говорила, что ничего не сможет поменять твое отношение ко мне. Коул говорит так, словно в нем прорвало плотину из слов и невысказанных мыслей. Я шокированно смотрю на него, не понимая, что мне на это ответить. Да, мое самолюбие меня тешит, что его это волнует. Однако, гораздо больше меня заботит то, что мы сейчас ходим по очень тонкому льду, к которому не готовы ни он, ни я. Один неверный шаг и мы окажемся там, откуда начали. Опровергнуть его слова значит подтвердить мои слова в отеле, которые в прошлый раз вызвали панику и агрессию. Зачем он это спрашивает? Он же не хочет быть со мной? Просто из любопытства? Из чувства собственничества? В любом случае, я не должна тешить его эго. Раз уж я выбрала стратегию безразличия (и судя по всему, она-таки дает свои плоды), я должна следовать ей. Но с другой стороны, он сейчас откровенен со мной как никогда, а я собираюсь продолжать обманывать его этой маской безразличия. Во мне борются два демона. - Коул, почему тебя это волнует? – отвечаю я вопросом на вопрос, стараясь выиграть время на раздумья. - Тебя же это радовать должно, а не беспокоить. Мне казалось, сегодня впервые за все время между нами возникло хоть какое-то доверие и взаимопонимание. Мы хорошо общаемся, узнаём друг друга без намёка на чувства. Я думала, ты этого хотел – быть друзьями. Мы вроде об этом и договорились. Что не так? Ты передумал? Незаметно для себя, я перехожу в наступление, но Коула не так-то легко смутить. - Лили, ты переводишь тему, - укоризненно говорит он. - Нет, это ты переводишь, - упрямлюсь я. – Я не понимаю, зачем тебе ответ на этот вопрос. - Значит я прав, - кивает Коул с уверенностью в голосе. Он отстраняется, глаза темнеют. – Все так и есть. Так я и думал. - Коул, ты хоть понимаешь, как все это выглядит? – злюсь я. – Все это время ты смеялся над моими чувствами. Ты говорил, что именно они являются главной проблемой. Что они только усугубляют наше и без того непростое общение. Но как только ты перестал их замечать, тебе что, стало скучно? Или я зацепила твое самолюбие? Как бы то ни было, это очень эгоистично! Коул сжимает зубы. Его ноздри раздуваются. Я вижу, что он злится, но молчит. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Нужно разрядить обстановку. - Коул, я не думаю, что нам стоит это обсуждать. Мне кажется, мы нашли с тобой неплохой коннект и неплохо общаемся. Как друзья. То, чего ты так хотел. Я допускаю что твоё эго это задевает, но я думаю, что так будет лучше. Для нас обоих. В глазах Коула мелькает разочарование. Я наконец встаю, не встречая сопротивления, затем перешагиваю через его ноги и прохожу к лестнице. Обернувшись, я вижу, что Коул смотрит перед собой на огонь и хмурится. - Спокойной ночи, - тихо говорю я и поднимаюсь наверх. Ответа я так и не слышу, и это почему-то задевает меня чуть ли не сильнее, чем фотография Мэделин. Мне страшно, что этими словами я снова воздвигла стену между нами. Однако, когда я подхожу к двери спальни, я вдруг слышу голос Коула с лестницы. Он бегом поднимается по ступенькам, догоняя меня. - Лили! – говорит он, запыхавшись, и подходит вплотную. Я стону и закатываю глаза. Нет, у меня определенно сегодня будет передоз общения с Коулом. Выдержит мое сердце столько откровенных разговоров и близкого нахождения Коула рядом со мной за один день? - Что, Коул? – нетерпеливо спрашиваю я. Спасительная дверь всего в полуметре за моей спиной. Как же хочется скользнуть за нее и оказаться в безопасности. Мне нужно разложить по полочкам все, что произошло за сегодня. Переварить все сказанные Коулом слова и разобраться в его мотивах. Сейчас мне кажется, что я как муха в паутине запуталась в клубке его слов и действий. Пока я не разберусь в них, нельзя двигаться дальше. - Значит, ты хочешь оставить все как есть? – спрашивает он, лукаво улыбаясь, но глаза его остаются серьезными. - Разве это имеет значение, чего хочу я? – с вызовом спрашиваю я, снова я уклоняюсь от ответа. Коул смотрит в упор, пытаясь найти ответ на свой вопрос в моих глазах. Я никогда не видела, чтобы он так упорно пытался меня понять, прочитать хоть что-то по моему лицу. Затем Коул вздыхает и на секунду мне кажется, что он сдался, но не тут-то было. Не отрывая глаз от моих, Коул медленно протягивает руку к моему лицу и аккуратно и нежно убирает прядь волос с моего лица и заправляет мне за ухо. Когда его пальцы касаются кожи моего уха, я невольно наклоняю голову к его ладони. Чисто инстинктивно, забывшись, я поддаюсь мимолетному порыву в ответ на его заботливый жест, и всего на милисекунду касаюсь щекой горячей ладони Коула. Тут же я осекаюсь и отодвигаю голову, но этой секундной слабости оказывается достаточно, чтобы Коул ее заметил. В его глазах вспыхивает торжество. «Черт!» - думаю я. «Я весь день держалась, и в последний момент прокололась. Теперь он знает ответ на свой вопрос». Внезапно в голове мелькает мысль: «А что если это снова была проверка с целью поиздеваться надо мной? Если он как в тот раз рассмеется мне в лицо над моими чувствами?? Разозлится на мою ложь и скажет больше к нему не приближаться». По спине побегает холодок, но Коул не выглядит злорадствующим. Скорее довольным. Я немного успокаиваюсь. Он широко улыбается и говорит: - Ладно, Лили. Ты права, пора спать. Спокойной ночи. Он медленно наклоняется ко мне. Я чувствую его дыхание у себя на щеке. Затем он аккуратно дотрагивается губами до кожи моей щеки, прямо на границе с уголком моих губ, и задерживается на мгновенье. У меня перехватывает дыхание, все мое тело трепещет. Я держусь из последних сил, чтобы не двинуть головой и не впиться в него губами в ответ на этот «дружеский» поцелуй. «Да он играет со мной!» - пронзает меня мысль. «Он дразнит меня! Коул Спроус флиртует со мной! Что, черт возьми происходит?!» Тем временем Коул отстраняется. Буквально полминуты рассматривает мое покрасневшее от волнения лицо глазами, в которых плещутся озорные веселые огоньки, а затем разворачивается и проходит в свой спальню. - Спокойной ночи, - как можно более бесстрастно говорю я ему вслед, но он меня уже не слышит из-за закрывшейся двери. - Вот дьявол! – ругаюсь я себе под нос и проскальзываю в свою спальню.