Без памяти

На следующее утро мы вылезаем из кровати и голодные спускаемся на кухню. Коул лениво устраивается на барном стуле у острова, а я залезаю в холодильник с намерением приготовить блинчики. Когда я разворачиваюсь и выкладываю необходимые мне продукты на кухонную столешницу, со стороны острова раздается звонок телефона. Нам даже не надо смотреть на экран, чтобы сразу же понять, кто звонит. Я застываю на месте, а затем медленно разворачиваюсь, встречаясь взглядом с Коулом. На удивление, сегодня я не вижу на его лице ни следа растерянности и нерешительности, которые отразились на нем вчера. Коул сжимает челюсти, упрямо задирает вверх подбородок и, глубоко вздохнув, смахивает пальцем экран и прижимает телефон к уху. Не отводя от меня пристального взгляда, он говорит в трубку: - Привет, Мэд. Я вздрагиваю и обхватываю себя руками в попытке унять внутреннюю дрожь, явно ощущая себя слишком взволнованной и, к тому же, лишней в разговоре. Я киваю в сторону выхода из кухни, показывая Коулу, что хочу оставить его одного, но он, все также не отрывая взгляда, качает головой и медленно опускает телефон на столешницу и пальцем тапает по кнопке громкой связи. Он хочет, чтобы я осталась и слышала этот разговор. По моей спине пробегают мурашки волнения. - Коул, наконец-то ты ответил! – я отчетливо слышу облегчение в голосе Мэделин, и от этого мне вдруг становится паршиво на душе. Она все еще его девушка, которая, по всей видимости, сильно волновалась. – Я тебе звонила миллион раз, почему ты не брал трубку?! – возмущается она, но я не слышу обычной ярости в ее голосе. Кажется, она и вправду переживала. - Прости, Мэд, я не мог, - отвечает Коул, даже не пытаясь оправдываться. - Всмысле, не мог? – удивляется Мэд. – Я чуть с ума не сошла! Я уже думала прерывать мои съемки для Vogue, чтобы ехать в Лондон! - Правда? – саркастично спрашивает Коул. – Прямо-таки прервала бы? - Нуу... - мнется Мэд. – Ты же знаешь, это не так просто. У меня контракты и вообще я не могу так подвести руководство. Ты же знаешь, репутация ответственного и надежного человека в моей профессии - это очень важно. - Да, конечно знаю, - говорит Коул. – Не парься. Карьера превыше всего, - он угрюмо усмехается. - Так и есть, - отвечает Мэделин и задумывается на секунду. - Коул, что-то не так? – в голосе Мэделин теперь слышны тревожные нотки. – У тебя там все в порядке? У тебя очень странный голос. - На самом деле, не совсем, Мэд, - говорит Коул. В трубке воцаряется молчание, а Коул задумчиво прикусывает губу, подбирая слова. Мое сердце замирает в ожидании. – На самом деле, кое-что произошло. Я просто не хотел бы обсуждать с тобой это по телефону. Когда ты приезжаешь? Думаю, нам будет лучше обсудить это лично. - Коооул, - напряженно говорит Мэделин. – Ты меня сейчас пугаешь. Что случилось? О чем ты хочешь поговорить? - Мэд, ответь на вопрос, - упрямо говорит Коул. – Я уже сказал, что это не телефонный разговор. - Через четыре дня, - говорит Мэделин. – Коул, хотя бы скажи мне, о чем пойдет речь. Твой тон меня напрягает. Ты же знаешь, я сейчас начну надумывать всякое. Коул молчит. - Это из-за твоей семьи? Или из-за этой Лили? Я так и знала, что они заморочат тебе голову! – Мэделин начинает злится. - Мэделин, я не хочу сейчас ссорится и выяснять отношения, пожалуйста, - напряженно говорит Коул. – Ты сделаешь только хуже. - Только хуже? – шокированно шепчет Мэделин. – Да о чем ты вообще?! Что происходит?! Коул, я тебя предупреждаю – даже не думай делать каких-то резких движений! Если ты задумал что-то по поводу наших отношений, даже не смей, слышишь! - Мэд, прекращай, - устало говорит Коул. – Мы обсудим все через четыре дня. - Нет, я еще не начинала! – злится она. – Ты же не серьезно?! Скажи мне, что я не права! Скажи, что я все это сейчас себе накрутила. Что ты хочешь сделать, Коул?! - Мэд, прошу прекрати. Прошу, давай возьмем паузу? Через четыре дня мы встретимся и все обсудим, а пока я не хочу трепать нам обоим нервы. - А как я буду себя чувствовать эти четыре дня?! Об этом ты подумал? – голос Мэделин срывается и замолкает. Я слышу тяжелое дыхание в трубке, как будто она пытается успокоить себя. Когда она начинает говорить, то ее голос действительно звучит спокойно и вкрадчиво. – Дорогой, давай сейчас оба успокоимся и поговорим по-взрослому. Что бы ты сейчас не решил и не думал, что это правильно, это все ерунда. Ты просто немного запутался, слышишь? - Мэд, - пытается перебить ее Коул, но она не останавливается. - Дай мне договорить, милый. Я знаю, что тебе сейчас тяжело, на тебя навалилось много всего – новые люди, родственники, воспоминания, прошлая, эта Лили, которая не дает тебе шагу ступить. Я знаю, что они все давят на тебя, хотят слепить из тебя то, что выгодно им, но ты же взрослый человек, у тебя есть своя голова на плечах. Ты должен понимать, что правильно для тебя. Слова Мэделин звучат очень логично и здраво, поэтому я в беспокойстве смотрю на Коула, но его лицо не выражает не тени сомнения. - Мэделин, ты права, я взрослый человек и могу сам решить, что правильно для меня, - говорит он твердым голосом. - Коул, не нужно злится, - мягко осаждает его Мэделин. – Я знала, что не надо было тебя оставлять наедине с ними. Еще на премьере я заметила, что ты сам не свой. Дорогой, это все Англия на тебя так влияет. Поверь мне, когда мы вернемся в ЛА, все встанет на свои места. Слышишь? Все, что сейчас с тобой происходит – это не твоя жизнь, дорогой. Твоя жизнь в Америке. Прошу, подумай об этом, пока ждешь меня. Хорошо? Не забывай, кто ты есть. И кто мы есть. Для чего все это. Не нужно делать никаких резких движений, чтобы не потерять все, чего ты добился, - в последних словах я явно слышу намек на угрозу и предупреждение. – Ладно, котик? – мягкий тон возвращается на место, словно ничего и не было. - Ладно, - говорит Коул, хмуря брови. – Пока, Мэделин. До скорой встречи. - Пока, любимый, - отвечает она и кладет трубку. На кухню опускается тишина. Коул хмурится и, задумавшись, продолжает смотреть на уже погаснувший экран телефона. Я не знаю, что сказать, да и надо ли что-то говорить? Я предпочитаю никак не комментировать этот разговор и поворачиваюсь обратно к разделочной доске. Проходит не меньше десяти минут, пока Коул не нарушает тишину. - Через четыре дня мы расстанемся, - говорит он ровным сдержанным голосом – таким, что я не могу разобрать ни одну эмоцию, что скрывается за ним. Я оборачиваюсь и смотрю на него, пытаясь прочитать по его лицу хотя бы намек на то, что он имеет в виду. - Мы - это?... – спрашиваю я наконец, затаив дыхание. - Я и Мэделин, конечно, - отвечает Коул. Со стороны кажется, будто мы обсуждаем, кто поедет за покупками, так спокоен и сдержан наш разговор, хотя в этот самый момент решается наша судьба. - Хорошо, - киваю я, сглотнув комок в горле. – Это хорошо. - Хорошо, - кивает Коул. Остаток завтрака проходит в тишине. Мы просто не знаем, что сказать друг другу. Закончив с едой, я встаю из-за стола, беру с собой чашку чая и в задумчивости выхожу на террасу заднего двора. При взгляде на перила мои щеки вспыхивают от недавних событий, которые происходили здесь, и я судорожно делаю глоток, пытаясь собрать мысли в кучу, но у меня ничего не получается – в голове пустота. Последние годы мои мысли были в постоянном движении – сначала я годами была полностью погружена в поиски Коула, думала, гадала, искала, строила теории, проверяла догадки, мучалась от неизвестности... Когда же я его нашла мне не стало легче – мой неугомонный мозг был занят решением проблемы, как снова завоевать его сердце. Теперь же, все первостепенные задачи, которые нон-стопом занимали мое сознание долгие годы, одним махом оказались решены, и от этого в моей голова образовалась пугающая тишина. Это ощущение слишком ново для меня, чтобы не напрягать. Кажется, будто в моей голове произошел взрыв и сейчас нет ничего кроме звенящей тишины. Но, оправившись от первого шока, мой мозг по привычке начинает искать новые задачи и поводы для тревоги. Судорожно пытаясь найти достойную новую проблему, я начинаю думать о том, что мы будем делать дальше, как пройдет расставание с Мэделин, как это повлияет на карьеру Коула... Я перебираю в голове потенциальные опасности, но все они кажутся недостойными внимания на фоне того факта, что мы с Коулом теперь вместе. Какая, к черту разница, если Коул снова мой? Внезапно меня прошибает мысль о том, что раз он мой, то теперь я могу его потерять. Потерять человека, которого я буквально выгрызала у судьбы. По моему позвоночнику разрядом проносится страх и затапливает меня с головой. Миллионы причин, по которым я могу снова потерять Коула, – от потери его интереса ко мне до авиакатастрофы, - проносятся в моем мозгу, и я с силой сжимаю перила, чтобы не начать паниковать. Я вздрагиваю, когда внезапно теплые руки обнимают меня за талию со спины и голос над ухом шепчет: - Ты паникуешь так громко, что я услышал с кухни как движутся шестеренки в твоем мозгу. Я судорожно выдыхаю. - Расслабься, Лили. Теперь все будет хорошо. Я киваю и Коул сильнее прижимает меня к своей груди, окутывая пледом, который накинут на его плечи. Мое тело расслабляется, и я поворачиваю голову, находя губы Коула и нежно целуя. Потихоньку панические мысли покидают меня, оставаясь где-то на задворках сознания, но больше не доставляя дискомфорта. Теплые шершавые губы на вкус как дом, как тихая гавань, как умиротворенное утро после шторма... Наверно, именно так ощущается счастье. Я уже и забыла, каково это – быть любимой, желанной, защищенной, имеющей право расслабиться и наслаждаться жизнью. Я углубляю поцелуй, чувствуя себя максимально безопасно и уютно в крепких руках Коула. Все тревожные мысли из моей головы исчезают, будто прикосновения Коула действуют на них как ластик на строки, написанные карандашом. Я мурлычу от удовольствия, когда внезапно тишину утреннего мира разрезает громкий щелчок затвора камеры. Мы вздрагиваем и отпрыгиваем друг от друга, судорожно вертя головами в поисках папарацци, когда вдруг видим Дилана в проходе между участками. Мы оба выдыхаем, и из груди Коула я слышу облегченный смешок. - Испугались? – смеется он и машет нам фотоаппаратом. – Я просто не удержался от того, чтобы запечатлеть эту идиллию. Дил складывает руки на груди, притворно умиляясь. - Я смотрю, пока меня не было, вы времени зря не теряли. Ну, что, вас можно поздравить со счастливым воссоединением? – он многозначительно двигает бровями, поднимаясь по ступенькам на веранду. Дил пожимает руку брату и целует меня в щеку. - Ты-то откуда уже знаешь? – фыркает Коул. - Я уже большой мальчик, чтобы суметь сложить дважды два, когда мать сказала, что ты уже четыре дня не ночуешь дома, - Дилан расплывается в ехидной улыбке и располагается на садовом кресле, рукой указывая нам на диванчик напротив. Мы с Коулом садимся напротив Дилана, и он впивается в нас веселым нетерпеливым взглядом, словно ребенок, который ожидает вручения подарков на Рождество. - Ну? – говорит он. - Что ну? – поднимает бровь вверх Коул. - Я готов слушать увлекательную историю о том, как два таких упрямых барана, как вы, все же сошлись, - он подпирает ладонями лицо и ухмыляется. – Я весь внимание. - Не успел приехать, а уже бесит, - ворчит Коул. Я хихикаю, но отвечаю другу. - Если вкратце, то все благодаря тому, что мы разобрали наши закопанные воспоминания. - Да! – Дилан победно вскидывает руку вверх. – Я знал, что это сработает! Так ты что-то вспомнил? – он обращается к Коулу. - Не совсем, - отвечает тот. – Мы рассматривали воспоминания, Лили рассказывала мне о разных значимых событиях и памятных вещах... Сначала все шло хорошо, - Коул осекается. – Но потом мы дошли до писем и... В общем, мы сильно поругались, и я ушел. - Очень ожидаемо, - усмехается Дилан. – И что же случилось потом? - А потом я начал читать письма и понял, что просто обязан это попробовать, почувствовать, каково это. - Так почувствовал, что уже четыре дня не можешь оторваться, - смеется Дилан, и Коул пинает его ногой. - Он меня бесит, - жалуется Коул мне. - Ладно, простите, - успокаивается Дилан. – А если честно, так себе из тебя рассказчик, брат. Я надеялся на гораздо большее количество подробностей, - он многозначительно двигает бровями. - Ну ничего, Лили мне потом расскажет в красках. Правда, дорогая? - он подмигивает мне и снова ухмыляется. Коул хмурится, и его рука дергается, располагаясь на моем колене, сжимая на нем пальцы. Этот жест не ускользает от внимания Дила. - Оу, а кто-то у нас оказался собственником? Кто бы мог подумать! – продолжает поддевать Коула брат. Коул рычит, а я качаю головой и говорю: - Дил, прекращай. Я понимаю, что ты очень рад, что мы сошлись. Не без твоей помощи, кстати. Я знаю, что мы потрепали всем много нервов и теперь ты не упустишь шанса поиздеваться над нами, но, пожалуйста, хватит для первого раза. - Ладно, - Дилан поднимает руки в знаке капитуляции. – Просто мне так нравится смотреть как Коул пытается удержать себя в руках. Это очень забавно. Ты же знаешь, мне так не хватало всего этого. Коул недовольно зыркает на него: - Я вот не помню ничего такого, и мне и так нормально, - ворчит он. - Ладно-ладно, - говорит Дилан. – А если серьезно, мне даже не верится, что вы наконец-то вместе. Брат, принимаю благодарности только крупными купюрами. И от тебя Лили тоже, - он смеется, уворачиваясь от подушки, которую запускает в него Коул. - Какой же ты придурок, - шипит Коул, и я кладу руку ему на колено в попытке успокоить. - Дил, расскажи лучше, как у вас с Барбарой дела, - я стараюсь сдвинуть друга с намеченного курса, переведя тему на него самого. - Ох, Барбара, - Дилан мечтательно закатывает глаза и расплывается в улыбке. – Не обижайся, Лили, но она – лучшая девушка, которую я встречал в своей жизни. Мы отлично провели время на побережье! Фотосессия получилась невероятной. - И похоже, не только фотосессия, - настала очередь Коула поддеть брата. Друг краснеет, а я закатываю глаза. Их взаимные подколы раньше были абсолютной нормой. Но сейчас с каждым их едким словом я волнуюсь, что дружеские подкалывания могут мгновенно перерасти в конфликт, так как мир между братьями все еще кажется слишком хрупким. Однако, Дил и Коул упорно продолжают прощупывать почву, как будто бессознательно возвращаясь к прежний отношениям. - В общем, - продолжает Дилан, все же никак не прокомментировав реплику Коула, - Мы отлично провели время. Барбара очень довольно снимками, мы их уже распечатали, покажу вам их в следующий раз. Лили, спасибо за идею. Все и вправду получилось очень гармонично и проникновенно. - Она еще здесь? – спрашиваю я. - Да, маман взяла ее в оборот и кажется пытается выведать у нее всю подноготную. Я заскочил к вам буквально на пять минут. Скоро надо бежать спасать Барб, пока она не передумала со мной встречаться. - Встречаться? – улыбаюсь я. – Да у вас все серьезно? - Типа того, - смущается Дил. Он опускает глаза, и его взгляд задерживается на руке Коула, которая собственнически прижимает меня к себе. Затем на мою ладонь, которая гладит его колено. Следом Дилан смотрит мне в глаза и я знаю, что он там видит – абсолютное, безграничное счастье. Взгляд друга на секунду мрачнеет, а затем он спрашивает уже более серьезным голосом, обращаясь непосредственно к брату. - Коул, так что дальше? Какие планы? Я вдруг понимаю, что Маргарет рассказала сыну о нашем последнем разговоре. За его вопросами кроется очевидный для меня, но не для Коула подтекст – «Серьезно ли то, что между вами происходит? Не разобьешь ли ты сердце Лили в очередной раз?». Я напрягаюсь от такой прямолинейности друга. - Дилан, - начинаю я, выпрямляясь и напрягаясь. – Мы с Коулом еще не... Не успеваю я закончить фразу, как Коул сжимает мое бедро, останавливая, и отвечает твердым уверенным голосом. - Конечно, у меня есть планы. Скоро приедет Мэделин и я сообщу ей о том, что мы расстаемся. В целом я уже дал ей понять, что нам предстоит этот разговор. Потом я перевезу Лили в Лос-Анжелес, я уже отправил запрос своему тревел-агенту, чтобы он начал оформлять для нее грин-карту. Думаю, она устроится в какое-нибудь столичное свадебное агентство. У меня есть знакомая, которая уже давно в этом бизнесе. Свяжусь с ней на следующей неделе и все улажу. Поначалу я думал, что можно было бы оставить ее на месте менеджера каста, Вики бы была только рада, но потом решил, что это плохая идея ежедневно сталкивать Лили с Мэделин. Я слушаю Коула с открытым ртом. Я никак не ожидала услышать такую долгую и уверенную речь. Сначала меня приятно шокирует то, как детально Коул распланировал нашу жизнь, но чем дальше я слушаю его, тем больше ощущаю, что его слова вместо того, чтобы радовать, коробят меня. И вскоре я понимаю почему - за всю свою речь он ни разу не употребил слово «мы». Он решил, он перевезет, он устроит на работу. Словно это не моя жизнь меняется на 180 градусов, а он просто очерчивает какой-то бизнес-план из сухих переменных, а я лишь одна из них. Факт, который просто нужно учесть, но который никоим образом не влияет на решение. Я убираю руку с его колена и отстраняюсь, возмущенно глядя на него. - Да я смотрю, вы уже все продумали, - присвистывает Дилан, не заметив моей реакции. - Не мы, - сквозь зубы отвечаю я, и встречаю удивленный взгляд Коула. Его глаза сужаются, бегая по моему лицу в попытке понять мою реакцию. Ощущая мое недовольство, Коул моментально ощетинивается, плечи напрягаются, челюсти сжимаются, глаза становятся цвета неприветливого бушующего моря. Я, не дрогнув, встречаю его настороженный враждебный взгляд. Внезапно у Дилана раздается звук сообщения, и он, едва взглянув на экран, подскакивает. - Это Барб. Просит спасти ее от матери. Мне пора идти. Лили, можно тебя буквально на пару минут наедине? Хочу посоветоваться по поводу... по поводу Барбары.. - Да, конечно, - я отрываю взгляд от нахмурившегося Коула, встаю и, не обернувшись на него, иду за другом. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, как сильно стиснуты кулаки или как ходят желваки на его скулах. - Хочешь совет по поводу Барбары? – зло выплевывает Коул нам в спину. - Член нужен, чтобы совать его ей между ног. Дилан останавливается, прикрывает глаза словно восстанавливает внутреннее равновесие, уговаривая себя не реагировать на выпад брата. - Придурок, - выдавливает он сквозь зубы и берет меня под локоть, отводя на другой конец веранды. Дилан наклоняется ко мне, сразу переходя к делу: - Лили, что происходит у тебя с отцом? Я удивленно таращусь на друга. Это последняя тема, которую я ожидала услышать от друга. - Ты о чем? – спрашиваю я, хотя в груди уже ворочается неприятное ощущение. - О том, что он звонил мне вечером. - Охх, - я тру глаза пальцами. – Он снова звонил мне вчера утром, но вчера было столько событий, что я совсем забыла про это и не перезвонила. - Ну конечно, - язвительно говорит Дилан и качает головой. – Лили, он волнуется. Ты толком с ним не разговариваешь, не берешь трубки. Он думает у тебя проблемы. - Но ты же сказал ему что все хорошо? – спрашиваю я, едва сдерживая раздражение от поучительного тона друга. - Сказал. Но ты же понимаешь, что он мне не поверил. Он знает, что я всегда тебя покрываю. Я вздыхаю: - Дил, я позвоню ему сегодня, обещаю. - Лили, я понимаю, что в твоей жизни сейчас много всего происходит, но нельзя так относиться к родителям. Он места себе не находит! - Дилан, хватит меня лечить! – я чувствую, что раздражение на Коула перемешивается с реакцией на обвинения Дилана. – Я сама разберусь со своими родителями! Извини, но это не твое дело! - Когда они звонят мне и жалуются, что ты не выходишь на связь и отказываешься приехать к ним Россию, это становится моим делом! – возмущается Дил. - Я уже говорила ему, что не могу сейчас приехать! Ты и сам понимаешь! - Окей, - говорит Дил. – Тогда еще один вопрос – почему ты не сказала ему про Коула? Я же правильно понял из разговора, что Филипп ничего про него не знает? - А что мне было ему рассказывать? – огрызаюсь я. – Посвятить его во все это безумие с потерей памяти, невестами, агрессивным Коулом и всем остальным? Я хотела рассказать ему обо всем, когда появится хоть какая-то ясность! - Мне кажется, ясность появилась, – с нажимом говорит Дилан. - Появилась, – огрызаюсь я. - Тогда я не вижу причин не перезвонить ему сегодня и не рассказать ему все, - давит Дилан. – Он с ума сходит от догадок, что с тобой происходит. И поверь, слова о том, что у тебя все в порядке и просто много работы, уже не прокатят. - Хорошо, - отрезаю я. – Это все? Я могу идти? -Лили, не надо так реагировать, – качает головой он. – Надеюсь, мы договорились. Дилан уходит, а я закатываю глаза и возвращаюсь к Коулу. Я не сажусь обратно к нему на диванчик, а располагаюсь на кресле, где сидел до этого Дилан. Лицо Коула становится еще мрачнее. Внутри меня плещется злость и раздражение – на Коула, на Дилана, на гиперопекающего отца... - Все в порядке? – выдавливает из себя Коул, и его голосом можно резать алмазы. - Все прекрасно, - язвлю я, отчаянно пытаясь успокоиться. - Тогда, может быть, ты прокомментируешь свою последнюю фразу про «нас»? - А что там нужно комментировать? – я скрещиваю руки на груди. – Мне казалось, я ясно выразилась. - Значит, тебе показалось и ты выразилась недостаточно ясно, - шипит Коул сквозь зубы. - Ты решил все за меня. Распланировал всю мою жизнь, даже не обсудив это со мной. - А что там обсуждать? Я резко вдыхаю воздух и вскидываю руки. - Действительно! Например то, что я должна переехать на другой конец мира! - Ты не хочешь переезжать за мной? - Да не в этом дело! А в том, что ты не потрудился даже обсудить это со мной! - Тогда я не понимаю, о чем мы сейчас говорим! Ты прекрасно знаешь, что я не могу переехать в Британию, потому что моя работа там. А у тебя тут ничего нет. Ты без проблем переедешь в ЛА. - Это ты за меня решил, что я без проблем перееду? У меня не захотел спросить? - Да что тут спрашивать? Твои родители тут не живут, постоянной работы у тебя тут нет, друзья все в Лондоне. Что тебя тут так держит? - Откуда... Откуда ты все это знаешь? – на секунду я даже перестаю злиться. - Моего брата невозможно заткнуть, когда дело касается семьи, тебя, его отношений, работы, меня, да и всего остального... - он фыркает в раздражении. - В любом случае, я привык сам принимать решения. Я никогда ни с кем свои планы не обсуждал и не считаю нужным обсуждать то, что и так очевидно. Если у тебя есть возражения, то я их с удовольствием выслушаю, но что-то мне подсказывает, что я выбрал самые оптимальные варианты, - говорит Коул самодовольно, но я слышу, как тщательно он скрывает ярость за бравадой. - Но ты не можешь решать за двоих! Я тебе не чемодан, который можно взять и перевезти на другое место! – возмущаюсь я. – Такие вещи принято обсуждать. Это моя жизнь и я хочу сама принимать решения относительно места жительства, работы и того, что мне важно, а что нет! - Ну конечно! Но почему мне кажется, что все будет именно так, как я скажу, и ты пойдешь за мной хоть на край света?! Да ты сделаешь что угодно, стоит мне только этого захотеть! Наступает звенящая тишина. Я откидываюсь в кресле, как будто Коул дал мне пощечину. Злость вскипает во мне и я открываю рот в возмущении, поначалу даже не находя слов. Наконец я беру себя в руки и прикрываю глаза. - Может ты и прав, Коул, - говорю я ледяным ровным голосом. – Я действительно делала очень многое, чтобы ты снова был со мной. Наступала себе на горло, потакала тебе, глотала оскорбления и все спускала тебе с рук, только бы вернуть то, что было между нами. Я прощала тебе все просто потому, что ты не понимал, что стоит на кону. Но сейчас все изменилось. Мы в равных условиях, потому что теперь ты знаешь, что можешь потерять. Теперь ты точно так же зависим от меня, как и я от тебя. И если ты хочешь меня шантажировать моими чувствами к тебе, то и я могу пойти тем же путем. Лицо Коула дернулось, но затем привычная маска надменности с щелчком захлопнулась на его лице. - Херня! Не будь такой самоуверенной, дорогая. Не думай, что я не смогу без тебя. Жил же я как-то пять лет. И сейчас проживу, не переживай! А вот ты, - он показывает на меня пальцем и ухмыляется, - ты так не сможешь. Посмотрим, сколько ты продержишься, прежде чем приползти ко мне. Слова Коула бьют прямо по больному. По всем моим самым большим страхам и слабым местам. Самоуважение и гордость.  Страх, что мы разругаемся и он исчезнет из моей жизни. Боязнь недопонимания. Сомнения в силе его чувств. Опасения потерять себя в чувствах к Коулу.  Мне больно, но почему-то, несмотря на смысл сказанных слов, я слышу в его интонациях такую же боль, хоть и не понимаю ее природы.  Я вдыхаю несколько раз, прежде чем сказать тихим ровным тоном, от которого удивляюсь сама себе, ведь внутри у меня стеклянная крошка из мыслей и чувств. - Не путай мою любовь со слабостью, Коул, - я качаю головой. - Думаю, тебе сейчас лучше уйти, пока ты не наговорил еще больше, - я встаю с кресла, всем своим видом показывая, что разговор окончен. - Ах вот как! - Коул вскакивает на ноги. - Выгоняешь меня? Прекрасно! Может быть, тогда и в Америку мне лучше вернуться одному, раз тебя все не устраивает! Коул выплевывает последние слова, спускается по ступеням и быстрым шагом уходит на свой участок. Через пару секунд я слышу, как с оглушительным звуком хлопает дверь дома Спроусов.