Дыши моей тьмой

Вэй Ин прикрыл глаза, лишь бы не выдать свою скуку, и сосредоточился на шепоте ветра, что колыхал листья и травы, создавая неповторимую музыку. А количество людей все увеличивалось, вызывая легкую головную боль. — Как же это муторно, почему нельзя просто пропустить всех в индивидуальном порядке? Правила Гусу ратуют за тишину, неужели такое сборище заклинателей не раздражает наших блюстителей морали? — едко озвучил свою мысль юноша, спиной ощущая незнакомый взгляд. Кто-то едва слышно хмыкнул и Вэй Усянь обернулся и замер, словно кролик перед лисой. На него пристально и холодно смотрели золотисто-янтарные глаза, обладатель которых явно был озадачен его словами. Лобная лента с узором облаков, белое одеяние и цепкость взора — перед ним стоял сам Лань Ванцзи, второй Нефрит ордена, гордость клана, как и его старший брат и наследник. — Доброго дня, господин Лань. Ши Цинсюаня ради, заткнитесь уже! — рявкнул заклинатель и гомон стих. Все моментально обернулись и как завороженные уставились на второго господина Лань. — Прошу за мной, — сухо отозвался Лань Ванцзи и вышел вперед, словно и не замечая никого. Вэй Ин заходил самым последним и едва заметно кивнул головой. Ответа он не получил и собирался пройти дальше, когда тихий, словно шелест ветра, голос, все же раздался, нарушая безмолвие. — Ваши слова не лишены благоразумия, но протокол таков, что всех адептов нужно встречать одновременно. Негласное правило ордена, — объяснил Лань Ванцзи, нагоняя его. — Вот как… что ж, учту на будущее. Доброго вам дня, второй господин Лань, — Вэй Усянь поклонился и догнал брата, который смерил его странным взглядом.

***

Потянулись медленные и ленивые дни учебы. Не то чтобы юноша скучал, скорее наоборот, возможность уйти в библиотеку и засесть там допоздна была для него куда более приятна, чем общение с братом, который все чаще смотрел таким взглядом, что неподготовленные люди предпочли бы заранее выпить яд, не дожидаясь взрыва. Возвращаясь с небольшой прогулки, Вэй Ин снова столкнулся с Лань Ванцзи, но теперь рядом с ним был и его старший брат. Адепт Юньмэн Цзян видел его лишь мельком, а теперь имел возможность увидеть на расстоянии вытянутой руки. Братья были до невероятного похожи, но при более пристальном взгляде становилось понятно, что они все же совершенно разные. Лань Сичень не скрывал своих эмоций, мягко улыбался и был приветлив в отличие от своего младшего брата, который казался фигурой изо льда, настолько неприступным он выглядел. — Добрый день, наследник Лань, второй господин Лань, — привычно нацепив чуть лукавую улыбку, поздоровался заклинатель. — И вам, молодой господин Вэй. Не хотите пройтись со мной и Ванцзи? Мы встречаем еще одного адепта, который задержался… скажем так, по семейным обстоятельствам, — Лань Хуань вежливо склонил голову. Вэй Ину не составило труда прикинуть, кого могли задержать семейные обстоятельства, причем так, что наследник ордена выдержал небольшую паузу. — Вы о втором господине Нэ, я полагаю? Вы недавно отлучались… я слышал разговор старших адептов, что вы на всех парах помчались в Нечистую Юдоль, а раз вы отправились туда так скоро, значит дело в главе ордена Нэ, который приходится вам побратимом? — уточнил Вэй Усянь, пока они в одном темпе направлялись к воротам. Лань Сичень кивнул, а в глазах на долю секунды промелькнуло что-то похожее на застарелую боль. — Да, господин Вэй, все верно. Моему названному брату потребовалась помощь и я незамедлительно отправился к нему. Его младший брат из-за этого прибыл позже, надеюсь, вы поможете ему освоиться? Нэ Хуайсан не самый сильный заклинатель, но он хороший человек и достаточно талантлив в живописи. — Вэй Ин едва сдержал улыбку. Старший Лань говорил о своем побратиме и его брате с невероятной теплотой в голосе и мягкой улыбкой. Юноша невольно сравнил его с котом, лежащим на солнце. У ворот стояло двое человек, и если первого Вэй Ин опознал как заклинателя из Цинхэ только по цветам одежд, то второй, в светлом одеянии… — А-Яо! — Вэй Ин едва сдержался чтобы не закричать и практически сбил старшего с ног, стискивая в объятьях. Лань Ванцзи посмотрел на них с удивлением, как и младший господин Нэ. А вот Лань Сичень задержал взгляд на спутнике Нэ Хуайсана, которого тот представил как молодого господина Мэн, секретаря брата и человека, которому дагэ доверил сопроводить младшего на обучение. — А-Ин, тише, ты меня задушишь! — тепло рассмеялся Мэн Яо, приглаживая черные вихры и унимая дрожь в сердце. Как бы там ни было, а он ужасно скучал по своему юному другу и брату, который стал для него лучиком света, отдушиной и единственным спасением. Сколько раз он, задыхающийся от слез, обнимал его, доверял свою боль и слезы, позволяя, тогда еще маленьким ладошкам, стирать хрустальные капли и шептать что-то на ухо, успокаивая? Сколько раз успокаивал его, до последнего держащего боль в себе, не позволяя никому увидеть обратную сторону его веселой бравады? Этих моментов было не сосчитать. И сейчас, когда под руками в клетке ребер колотилось хрупкое сердце, стало спокойнее. Они вместе, рядом, а что еще нужно? Расцепив объятья, они оба подошли к остальным, извинившись за столь личную сцену. — Наследник ордена Гусу Лань, просим прощения, — в один голос сказали юноши, кланяясь. Лань Сичень, который все это время неотрывно наблюдал за ними, лишь светло улыбнулся и пригласил пройти за ним. И едва не оступился, когда сопровождающий Хуайсана улыбнулся в ответ. Что-то совсем мальчишеское было в этой светлой улыбке, ямочках на щеках и теплом взгляде. Что-то, от чего сердце предательски замерло, а потом забилось птицей в клетке. Лань Ванцзи был удивлен не меньше. Изредка наблюдая за Вэй Усянем, который удивил его при первой встрече, он был поражен, как этот человек переменился в одно мгновение. Из тихого и немного странного адепта, который имел достаточно острый язык, чтобы на равных спорить с более старшими заклинателями, он превратился в весело смеющегося мальчишку, который буквально прилип к старшему брату, пускай и не родному. Что-то в глазах цвета грозового неба было такое, что заставило второго Нефрита отвести взгляд. Искра, которая в любой момент могла обратиться пожаром. Серебро и золото вспыхнуло, Вспыхнул ранней весны пожар В небесах, глубоких, безбрежно синих Нахожу я покой и печаль Что сокрыто в золоте хладном? Что запрятал пожар серебра? Горечавки цветут в долине, Посылая привет в никуда.