Дыши моей тьмой

— Ребенок, ну куда ты полез? Ну ничего бы твоему шиди не сделалось, ну получил бы небольшую царапину, так не помер бы, может быть и мозги наконец проклюнулись. Ох, мой маленький и отважный заклинатель, твоя доблесть, сила, честь и совесть столь же велики, как у Наследного принца. Хах, думаю, ты бы понравился Его Высочеству, — фырканье демона разносилось по пустоте легким эхом. На его руках сладко спал Вэй Усянь, чье бессознательное забытье под водой оборвалось, стоило рыбке-посланнице подхватить его тело, и стало крепким, здоровым сном. — Бедное дитя, ты так сильно устал, малыш? Твое тело отравлено, а душа измучена этими мирскими заботами… не печалься. Ты больше не один, не бойся. Мой маленький призрак, тебе пора вернуться, мой хороший. Давай вернем тебя обратно, а то твой святоша сейчас своей духовной силой вскипятит все озеро и сварит там гигантскую уху, — ласковый шепот разбивался о невидимые стены хрустальным звоном. Ему вторил ветер, чуть насмешливо свистящий и всколыхнувший волосы демона. Непревзойденный нахмурился, словно услышал в тонкой песне ветра что-то знакомое, но тут же отбросил свои сомнения, передавая спящего юношу своей посланнице, костяной рыбке. — У него страшная судьба, — печально прошелетел голос, который можно было назвать женским. Владыка лишь изогнул бровь и заправил прядь волос за ухо. — Он справится. И да будет тебе известно, что судьбу определяем мы сами. Он все сможет, он мальчик сообразительный и умный, — ответа не последовало, но печальный вздох и щелчок раскрытого веера были куда выразительнее, чем любые слова.

***

Вэй Ина нашли возле причала, куда Лань Ванцзи потащило непонятным чувством тревоги и страха, которое словно отключило его от окружающего мира. Он и не замечал, как пришедшие на помощь заклинатели уничтожили монстра, как глава Цзян тряс за плечи своего сына, не веря в его слова. Не чувствовал Нефрит руку брата, сжавшую плечо, и тихое сожаление в голосе. А затем словно дернули за руку и толкнули в спину. Он бежал, не разбирая дороги, пока не увидел замотанное в черное фигурку и не подхватил на руки. Потом был такой же стремительный полет в Облачные Глубины; лекари, забравшие Вэй Ина; руки дяди, сжавшие плечи. Он очнулся только тогда, когда понял, что лежит на коленях дяди, его бьет мелкая дрожь и он почти плачет. И Лань Цижэнь, возможно впервые за много лет с того момента, как не стало их матери, обнимал племянника, гладил по голове и успокаивал. — Все хорошо, мой мальчик, все хорошо. Вот так, успокаивайся. С ним все будет в порядке, наглотался воды, но не смертельно. Тише, А-Чжань, — мужчина мягко гладил его по волосам и спине, успокаивая. Когда сухие всхлипы стихли, племянник просто тихо лежал, пытаясь привести мысли в порядок. Старший Лань лишь тяжело вздохнул, стараясь унять внутренний гнев на тех, кто был виноват в случившемся на озере. Его мальчик был в смятении, был напуган, а он никак не мог ему помочь. — Что говорят лекари? — глухо спросил Лань Чжань, приводя себя в порядок. Старший осторожно помог юноше, поправляя слегка сбившуюся лобную ленту и расправляя складки на одеянии. — Наглотался воды, след от укуса гуля и шок от удара. Он скоро очнется и, возможно, Фэнмянь заберет его в Пристань. А если нет, то он останется здесь и за ним присмотрят. Но сначала я лично прослежу, чтобы наказали наследника Цзян. Это уже ни в какие ворота! Он ослушался приказа, как и адепты Ланьлин Цзинь, он подверг опасности вас всех! — возмущение в голосе стало явным, а руки были сжаты в кулаки до побелевших костяшек. Когда до глав орденов дошло, что случилось на озере, то в Гусу примчались все. Возмущенный Цзинь Гуаньшань, нервно обмахивающийся веером, завалил сына и его товарищей вопросами, пока не получил полные ответы; разгневанный Цзян Фэнмянь, который едва не вытряс из своего наследника душу на причале, теперь едва ли не кидался на Лань Цижэня, требуя ответов о состоянии его племянника. Взбешенный Нэ Минцзюэ рычал на всех, пока не закрылся в выделенных ему комнатах и не обнял брата, облегченно выдыхая в его макушку. Нервы у главы Не сдавали быстро и сейчас он замер, прижимая младшего к себе. Глаза пекло, а сердце, глупое, болело. И Нэ Хуайсан это ощутил, сжимая плечи старшего, зарываясь тонкими пальцами в волосы и успокаивая, как умел. — Дагэ, ну не переживай ты так, все же хорошо! Я здесь, живой и здоровый! Меня брат Сичень, вместе с несколькими адептами отправил на берег, когда Вэй-сюн высказал свои опасения. Дагэ, тебе нельзя нервничать, забыл? — испуганно шептал младший, видя, как опасно сужаются зрачки брата. К счастью, старший взял себя в руки. Мэн Яо, которого никто и не думал выгонять, осторожно разлил по пиалам чай и добавил пару капель успокаивающего настоя. — Чифэнь-цзюнь, молодой господин Нэ, вот, выпейте. Вам обоим стоит отдохнуть и успокоится. И… глава Нэ, с вашего позволения, можно я пойду? А то у самого нервы ни к черту, — старший из братьев удивленно поднял бровь. — Дагэ, Вэй-сюн и А-Яо хорошо знакомы, он переживает за него. Отпусти А-Яо, пусть он проведает Вэй-сюна, — мягко попросил Хуайсан. Нэ Минцзюэ удивленно посмотрел на своего секретаря. Недокормленный воробушек, которого непонятно как не сдувало легеньким ветром, работал, как проклятый, умудрялся сглаживать острые углы, принимал трудности, связанные с его тяжелым сволочным характером, и теперь выглядел, как напуганный котенок. — Иди, А-Яо. Ну что ты на меня так смотришь? Иди, я сказал. Потом, если захочешь, расскажешь, как тебя свела судьба с первым учеником ордена Юньмэн Цзян. А пока сходи, проведай этого героя. И передай ему, что он самый безбашеннный и смелый из всех заклинателей, которых я только встречал, — губы Мэн Яо тронула мягкая улыбка, на которую глава Нэ внезапно засмотрелся. Было в ней что-то светлое, доброе. И глаза у него были такие, словно он понимал все и всех. — Спасибо, глава Нэ, — и в голосе не было ни ноты фальши. Только искренность.