Дыши моей тьмой

      Практически любого человека можно научить говорить грамотно, но не каждый может играть словами так, чтобы слова, как паутина, опутали всех присутствующих и увели за собой. Мэн Яо это искусство знает в совершенстве, у Лань Сиченя сомнений нет. Юноша плетет причудливый узор, гипнотизирует, топит в мягком голосе, как песчаная отмель корабли, манит слушающих, как мотыльков влечет к свету фонаря. И при этом в его словах ни капли лжи или лести. Точная оценка, холодный расчет и цепкий взгляд, подмечающий любые детали. Переговоры закончены, главы орденов расходятся на отдых. Фигуры на доске расставлены, альянс очевиден. Как бы не упрямился Цзинь Гуаньшань, инцидент с омутом едва не стал трагедией не только для орденов Юньмэн Цзян, Цинхэ Нэ и Гусу Лань, но и для Ланьлинь Цзинь. Погибни во время стычки с омутом Цзинь Цзысюань, как быстро глава ордена примчался бы во дворец Верховного заклинателя? Старший брат шутливо ставил на два месяца, как раз считая время на похороны и все причитающееся. А-Сан шутливо щелкал веером, говорил что ужаленный под хвост петух прибежал бы уже через неделю, потому что законных наследников у него больше нет, а за приведенного в орден бастарда его супруга соизволит наконец его кастрировать. И может быть, наконец-то позовет свою драгоценную подругу*. Красное ему к лицу. Лань Сичень очарован омутами глаз, так красиво сверкающими в полутьме дворца. Он околдован, смотря на то, как плавно двигается этот человек. Перед ним пестрой лентой мелькает силуэт, то приближающийся, то отдаляющийся. Его голос тише журчания ручейка, шелковой лентой обнимает пространство вокруг и звенит, словно колокольчик.

***

Он — совершенен. Это признает весь мир заклинателей. И алое ему к лицу. Небожитель, сошедший с картин, могучий воин, прекрасный человек. Мэн Яо может смотреть лишь украдкой, любуясь на эту стать. Чистая кровь ордена, годы тренировок, медитаций, ночных охот и жизни в горах. Совершенство, первый Нефрит, прекрасный миг. Их взгляды пересекаются на несколько мгновений и даже так юноша понимает, какая буря спит за этой улыбкой. Лань Сичень смотрит тепло, даже нежно. В омутах глаз можно утонуть навсегда и он позволяет себе это сделать. Вот его личное Божество, к чьим ногам он бы положил весь мир, с чьим именем на устах умер, поднимая клинок. Говорят, один человек так полюбил Бога войны, что даже став духом, не покинул его, а став демоном, вырезал его статуи и ждал возможности защитить его. — А-Яо, о чем ты задумался? Ты молчишь с окончания собрания. У тебя все хорошо? — Лань Хуань переживает за него, подходит ближе, чтобы удостовериться, что он в порядке. — Все просто замечательно, Цзэу-цзюнь, не стоит переживать, — хочется успокоить Нефрита, так сильно переживающего за него. На сердце становится тепло, он переживает за него, но зачем? — А-Яо, мы не на совете, ты можешь не называть меня этим титулом. Разве мы не договорились об этом? — мягкая улыбка тронула губы, а взгляд стал еще нежнее. — Ох, прости… Лань-эргэ, тяжело перестроится после столь напряженных разговоров. Мы все ходим по тонкой струне, и даже мне трудно сказать, когда она порвется и петля затянется, — юноша устало трет виски, прогоняя легкую боль. Несколько часов окончательно его вымотали как физически, так и духовно. Сил осталось только зайти в отведенную ему комнату, и упасть на кровать. И только по тому, как чуть прогнулась постель, он понял, что не один. Лань Сичень смотрел взволнованно, поражаясь, как Мэн Яо выносил все это и только сейчас отпустил себя. — А-Яо, могу я сыграть тебе? Думаю подходящая мелодия на Лебин будет тем, что нам нужно, — тот лишь кивнул и прикрыл глаза. А стоило раздаться первым нотам песни, как сон окончательно сморил его. Песня закончилась и Нефрит осторожно устроил спящего на кровати. И не удержался, легко касаясь губами его лба. — Надеюсь твой сон будет крепким, а когда ты проснешься, даже самые сложные вопросы найдут свои простые ответы, — тихо шепнул мужчина и вышел, плотно закрыв дверь. Уже у себя в покоях он долго играл на флейте, стремясь унять бурю в сердце, которая разразилась, стоило ему увидеть этого человека. А-Яо хотелось оберегать, дать ему все, что только можно, помогать ему, поддерживать его и, самое главное, быть с ним рядом. Этого человека хотелось любить. Эта мысль была настолько естественной, что будущий глава Лань улыбнулся еще мягче. Они разберутся друг в друге. Почему-то в нем была странная уверенность, что его чувства взаимны.