«She's wild-eyed and confident, Heard my words, knew what I meant And you can be my only friend, When they dump me in the end.» — Pete & the Pirates — «Blood Gets Thin»
***
Празднование в компании тифлингов, что может быть веселее?! Пляски, выпивка и зрелища. При том выпивка не лучшего сорта, те в отличие от гоблинов не знали толк в хороших винах. Кислятина и только! Однако друидке было не до веселья и уж тем более не до дегустации вин. Ее думы были заняты недавней выходкой вампира. Она никак не могла понять, какая дьявольская кошка пробежала между ними. За мыслями девушка не услышала шагов, а пришла в себя, лишь когда кто-то опустился рядом с ней на соседний ящик. — Добро пожаловать на мою скромную и до мозга костей скучную вечеринку, — пропел Астарион в своей привычной манере, а в руках его красовались две бутылки с вином. — Что предпочтешь? Красное? Белое? Воду? Или воинственную мочу, называемую пивом? — в его голосе не было и капли сомнения. Казалось бы, все было как и раньше. Идиллия и взаимопонимание. — Ничего, но я уверена, что ты от меня не отстанешь, — грустно хмыкнула Элениэль. — Верно подмечено. Ну так что ж? — То, что будешь пить ты, — их взгляды пересеклись, вампир заулыбался. — Превосходный выбор… Этот чудесный кровавый оттенок, которому я никак не могу отказать, — он словно бы промурлыкал, протягивая откупоренную бутылку. Сделав пару глотков и приметив, что вино было не местное, друидка вернула то хозяину. — Итак, мы герои, и знаешь, я никогда не предполагал, что однажды кто-то поднимет тост за то, сколько жизней было спасено… нами. — Тогда выпьем, к примеру, за гору трупов, сложенных нами, — предложила она. — Это звучит куда привлекательнее, хотя фактически мы убили горстку гоблинов, чтобы спасти горстку тифлингов. Иными словами: разменяли кучку жизней на другую. В любом случае сделаем поправку в тосте. Я бы выпил за веселье, доставленное от этой горстки трупов, пусть и разменных, — фыркнул вампир, делая глоток. — Итак, с этим разобрались, но что дальше? Я бы предпочел получить награду посущественней, чем хлопок по плечу и плевок кислого вина в чащу, которого еще вчера нужно было пустить на уксус… Хотя есть один плюс: мне посчастливилось прихватить парочку бутылок у гоблинов, и мы не пьем предоставленную тут кислятину. — Дальше с тобой и со мной? — Элениэль даже не взглянула на вампира. — Наверное, ничего. Ты, кажется, дал понять, что отныне нам не по пути. — Ничего? Да ты жестока! — притворно удивился Астарион, видимо понимая причины поведения подруги — несмотря на недавнюю терку, он все еще считал ее таковой. Просто нужно было время… время, чтобы остыть, и он остыл. Теперь ее черед. — Ну же, Элениэль, между нами была искорка взаимопонимания, и не только она. И я уверен: ты тоже это ощутила. Да и разве ты не хочешь повеселиться? — Возможно. Но тебе придется правильно попросить, — протянула эльфийка, примечая к чему все шло. Вампир никогда ни о чем не просил, то было не в его характере, да и извиняться. Бр-р-р… Нет, это не его! Однако, он желал быть прощеным — в этом Элениэль была уверена. Этим она, к слову, и воспользовалась. — Что?! — удивился он. — Скажи «пожалуйста», а еще лучше — «прости», — она игриво закинула ногу на ногу. Кажется, те несчастные капли алкоголя дали о себе знать и раскрепостили ее, в первый раз вкусившую вино. — Ты само коварство! — заулыбался вампир. Он принял ее правила игры. — Прости меня и пожа-а-алуйста, радость моя… — И все же ты можешь быть милым! — Верю, что ты не расскажешь о нашей маленькой тайне, Эль, — он озорно щелкнул ее по носу. — Так ты составишь мне компанию? — Смотря для чего? — Адское пламя… Дорогуша, что мужчина может желать от женщины? Конечно же, ее внимания, как минимум, а как максимум… Эльфийка в мгновение ока покраснела — ее щеки налились кровью, как и кончики ушей. Такая реакция не позволила Астариону закончить свою речь. Он засмеялся: — Погляжу, радость моя впервые слышит о сексе и о ночи страсти. А знаешь, оттого и лучше. Я покажу, — заверил ее вампир. — Покажу и то, что значит «маленькая смерть» — не бойся, то лишь фигура речи… — жадная улыбка заиграла на его лице. Он хищник, что вскоре настигнет свою добычу. — Однако стоит подождать. Побеседуем, выпьем, может потанцуем — хоть то мне и не привычно. А когда все остальные уснут, узнаем друг друга поближе. И только вздумай обратиться в кошечку, любовь моя, я такой наглости не потерплю, — сладко прошептал эльф ей на ушко, забавляясь реакцией. — Мне казалось, мы немножечко не в тех отношения… — поспешно проговорила друидка. — А мне, что немножечко в тех, — передразнивал ее мужчина, опуская прохладную ладонь на талию, благо то позволяли близко расположенные ящики. — Я не уверена, что… — Тш-ш-ш, — он коснулся пальцем слегка пухлых девичьих губ, а устами — ее ушка. Следом тягуче прошептал: — Я не приму возражений, и не стоит говорить, что есть прелестнее тебя компания. Ты самый лакомый кусочек, радость моя, — Астарион невесомо поцеловал ее ухо и тут же отстранился, желая вновь насладиться непревзойденной реакцией. — Да ты пьян! — О нет, я просто наконец-то разобрался в твоих чарах и осознал, что же между нами. Уверен, ты и сама не против подобной развязки. Друидка фыркнула, попыталась скрыть свое смущение. Вампир был ей симпатичен. Более того она и вправду была влюблена, но что-то подсказывало ей, что чувства не взаимны, что Астариону не знакомо и вовсе слово «любовь». Ведь… он был кокетлив и легко флиртовал со всеми без разбора. Разве эльфы и люди, да и другие представители разумных рас такого сорта способны на светлые чувства? Элениэль сомневалась, и это сомнение не укрылось от мужчины. — Вижу, тебе что-то не по нраву. Может обсудим? — предложил он, делая новый глоток, а после протянул бутылку друидке. Отказа он, определенно, не ждал и не принял бы. А потому девушка сделала маленький глоток и вернула склянку. — Каюсь, я поступил весьма… м-м-м… грубо по отношению к тебе. Разговор в лесу, а после дни молчания — явно не то, что было нам необходимо. И я уже попросил прощение… Как бы смешно то для меня ни звучало! — вампир усмехнулся. — Элениэль, давай оставим обиды в прошлом. Мы же были… друзьями. — Вот именно, Астарион, друзьями, а не любовниками, — немного возмущенно проговорила девушка. — Разве одно мешает другому? — театрально удивился мужчина, разводя руками. — Разве я тебя не привлекаю как… мужчина, радость моя? — он обратил свой взор алых очей на Элениэль, склонив голову набок. — Может и привлекаешь, но не в том же смысле, что я — тебя. — И как же привлекаешь ты? Уже успела прочесть меня? И как только я этого не заметил, проказница! — озорно проговорил Астарион, одаривая девушку лучезарной улыбкой. — Буду честен, в моих мыслях не было ничего… непристойного. И я предполагал, что это будет не одноразовое развлечение, любовь моя. Или в твоих глазах я не знаком с подобным чувством? Элениэль предпочла промолчать, ее взгляд пробежался по празднующим. Она ждала спасения, верила, что кто-то поможет ей выскользнуть из цепких когтей вампира. Ей было жутко некомфортно. Друидка не хотела признаваться Астариону в своих домыслах, боялась обидеть. Да и разве его поведение не говорило о легкомысленности? Однако спасения не было. Иордан выпивал с Лаэзель, кажется, они поспорили, кто кого перепьет. Шэдоухарт на удивление веселилась с Уиллом. Гейл и вовсе пропал из поля зрения. Неудивительно, что Астарион выбрал ее компанию ненавистным ему тифлингам и занятым членам отряда. Или… — Ты когда-то любил? — вырвалось у эльфийки, кажется, виной тому был вновь алкоголь. — Оу, дорогуша, какие темы пошли! На тебя так действует выпивка? — пусть Астарион не показывал напряжения, но вопрос его не только удивил, но и озадачил. — Не скажу, что я хоть когда-то был верным любовником. Я предпочитаю искать развлечения во всем, какого бы сорта они ни были. Но могу уверить тебя, раз на то пошло, будь на твоем месте кто-то еще, я бы не стал уговаривать, а отыскал бы иную компанию на ночь. Этого достаточно, радость моя? — ему было не впервые выворачивать пред ней душу наизнанку. Вампир привык к ее обществу: он без опаски рассказывал девушке обо всем, а после ощущал неимоверную легкость. И сейчас он был уверен в том, что через несколько часов ему будет чертовски спокойно. Эльфийка лишь коротко кивнула и уж было сама потянулась к бутылке, как Астарион пресек ее: — Не стоит упиваться, милая. Я же вижу, что это твоя первая проба. Думаю, на этот раз вина с нас хватит. Точнее с тебя, а я так… присоединюсь, дабы не соблазнять, — он хитро заулыбался. — А теперь твоя очередь. Ты когда-то любила? И кто же тянул ее за язык?***
Настала глубокая ночь. Утихли музыкальные инструменты и голоса, и все вокруг объяла ночная тишина, лишь изредка разрушаемая обитателями леса. К слову, Астарион покинул Элениэль стоило им просидеть молча пару минут. Друидка никак не решалась ответить на свой же вопрос, пусть и переадресованный, а посему вампир ушёл, не желая смущать ее еще больше. И вот сейчас она двигалась вглубь леса, желая побыть наедине с природой. Опустившись на землю и опершись спиной о ствол дерева, девушка задумалась, сделав глубокий вдох. Сперва ссора, рожденная из ничего, следом затянувшееся молчание, а теперь и вовсе весьма своеобразное развлечение — все это явно не то, что ожидала Элениэль, проводя в компании вампира большую часть времени после того, как стала частью отряда. Безусловно, в силу возраста она не сильно разбиралась в мужчинах, однако, для нее было неожиданным открытием симпатия вампира к ее скромной персоне. — О, вот и ты! — послышалось за ее спиной. — Надеюсь, ты не надумала ничего, когда я ушел. Я ждал тебя… — признался Астарион. А когда девушка вскочила на ноги и встала пред ним, он продолжил: — Не буду таить, я ждал с того самого момента, как приметил тебя. Ждал часа, чтобы обладать тобой, как бы то тебя ни пугало. — И почему я узнаю все в самом конце? — с грустью произнесла друидка. — Может потому что неопытна, радость моя? — сделал предположение вампир и усмехнулся. Он, бесспорно, был прав. Она чиста и непорочна, никогда не думала о подобных развязках. — Если позволишь, то я проведу… м-м-м… маленькую вводную экскурсию в мир ночи, полной наслаждения и страсти. В мир нашего экстаза. И повторюсь, только если на то будет твоя воля. Ее покрасневшие ланиты свидетельствовали лишь об одном — о смущении, и совершенно ничего не говорили о желании. Астарион боялся спугнуть свою эльфийку. Именно «свою», ведь с недавних пор он осознал: вряд ли захочет разделить сей сладкий плод еще хоть с кем-то. Один шаг, и прохладные пальцы коснулись девичьей щеки, а после его губы настигли губ эльфийки в нежном и трепетном поцелуе, таком несвойственном его натуре, дикой, желающей развлечения. Да и, кажется, вампир уже смирился с тем, что ему не добиться от девушки всего и сразу. К своему великому удивлению, он был даже готов подступать к ней маленькими шажками, веря, что вскоре они найдут общий язык и в делах любовных, ведь как-то отыскали его в дружеских. Умелые губы вампира сминали ее, нежные и непорочные. Зубы слегка прикусывали, царапая обратную сторону нижней губы, а проворный язык после слизывал маленькие капельки крови. Крови, что подобна ее аромату. Крови, что была на вкус как спелая клубника с примесью сочной ежевики. Любил ли он эти ягоды? Возможно, но не с той же самой страстью, что вдыхал ее аромат и вкушал ее кровь, пусть и впервые. Отпрянув, Астарион заглянул в ее блестящие глаза. Блестящие из-за вина, что было ими выпито, и страсти. Наверное, лишь благодаря алкоголю в крови Элениэль не сбежала сейчас, а ответила на порыв вампира, пусть и весьма неумело. Астарион сам себя не узнавал. К чему ему такая неумелая любовница? Что же нашел он в ее непорочности и чистоте? Хм… наверное, то, что давно затерялось в нем самом. Вновь поцелуй, но в этот раз мужчина подхватил друидку на руки, и та по наитию оплела его стан ногами. Прижатая к коре дерева, Элениэль порывисто отвечала на каждое новое соприкосновение уст, а чуть позже, когда губы вампира соскользнули на скулу, а оттуда скользнули к щеке и шее, не сдержала тихого сладкого стона, за которым последовала волна смущения и страха — страха быть укушенной. Ощутив напряжение в девичьем теле, Астарион поспешил ее успокоить: — Без твоего желания я не стану пробовать тебя, впрочем, так же, как и не не стану уходить дальше ласки… — Прошу, — неуверенно произнесла она. — Радость моя, повтори-ка. Я, кажется, не расслышал, — с привычными нотками озорства проговорил вампир, слегка полоснув острыми зубами по нежной девичьей шее. И она повторила. Лишь тогда его клыки впились в плоть, и лишь тогда он всецело ощутил ее вкус. И вправду сладкая и манящая клубника с примесью сочной, тающей во рту ежевики. Не было той горечи дикого страха, что ощущал он, вкушая охотника на монстров и того мерзкого вкуса, когда под острые зубы попадались гоблины. Даже животная кровь была приятнее, чем кровь тех разумных существ, что ему пришлось попробовать. Но ничто не входило в сравнение с кровью Элениэль. Кажется, друидка стала его личным десертом, а может и превосходным фруктовым вином. Только его! Темно-красным медом жидкость струилась, заполняя вампирское чрево. Он вкушал не спеша, растягивая удовольствие и не желая причинить боль друидке. А ощутив животный порыв — порыв растерзать и выпить всю… без остатка, мужчина поспешил отстраниться, боясь потерять рассудок в этом кровавом омуте. — Ты превосходна, — хрипло проговорил он, чертя носом только ему одному известный узор на девичьей шее вблизи ранки. Девушка вздрогнула, все же опасаясь очередного укуса и его смертельных последствий. — О подобном я и мечтать не смел… — чуть ли не урчал эльф от удовольствия. А стоило ему обратить затуманенный взор кровавых очей на Элениэль и узреть, как та кусала свои уста, как его голову снесло окончательно, и он мгновенно приник к ее нежным податливым губам. Девушке было непривычно ощущать собственную кровь при поцелуе, впрочем, как и непривычен был сам процесс. Однако, как приметил Астарион, она быстро училась: ее движения стали увереннее, а тонкие пальчики скользнули по его шее и зарылись в белые кудри, медленно двигались лаская. Нравилось ли подобное вампиру? Определенно. Разрешал ли он то своим прошлым пассиям? Никогда! Они не заметили, как оказались на земле. Эльф прижал ее своим весом, продолжая исследовать юное тело и попутно избавляясь от лишних преград. Умелые движения пальцев не давали и мизерного шанса Элениэль опомниться и, в страхе поджав хвост, убежать. Вскоре, ведомые страстью, они оба оказались без части гардероба. С Астариона слетел его кожаный дублет, а с Элениэль — полностью ее одеяние друидки. И, к счастью вампира, девушку в тот момент совершенно не заботил внешний вид, более того она не оттолкнула от себя мужчину, стоило ему прикоснуться устами к ключице и скользнуть ниже, выцеловывая каждый миллиметр тела. Однако лишать полностью друидки одежды эльф не спешил, да и не желал. Сам же пообещал провести лишь вводную экскурсию… или не только? Даже если так, то стоит сделать одно лишнее телодвижение, как Элениэль опомнится и поспешит скрыться. А в таком случае вряд ли Астарион сможет вновь прикоснуться к ней. Так или иначе, изучая прохладными пальцами девичьи изгибы, вампир не мог нарадоваться покорности своей юной любовницы. Казалось бы, она сама подставляла под поцелуй участки столь соблазнительного тела, пусть и лишенного пышной груди, но отличающегося привлекательными ягодицами — к слову, к их исследованию мужчина сейчас и подошел. Сжимая пальцами манящие ягодицы до красна, он оставил страстный поцелуй на внутренней стороне бедра и слегка прикусил нежную кожу. И от удовольствия с губ эльфийки сорвался неуверенный, но такой сладкий стон, ласкающий слух Астариона, что, бесспорно, желал секса, желал развлечения иного сорта, более глубокого. Однако с ней все планы горели в адском пламени, и из пепла рождались новые. На удивление ненасытному эльфу было даже достаточно ее чарующих вздохов и сладострастных стонов. Она просто принадлежала ему (пока лишь разумом), и этого было достаточно. Элениэль доверилась вампиру, позволила познать себя — вкусить. Подобное дорогого стоило: стоило ей жизни и нескончаемого доверия. Астарион мог увлечься и не остановиться, мог осушить, но она верила, что зла не причинит. Глупышка. — Я думаю, что на сегодня наша экскурсия подходит к концу, — прохрипел он ей на ушко, касаясь пальцами самого сокровенного через ткань трусиков, другой рукой поглаживая шею. Тогда ее пальцы, что вырисовывали какие-то символы на его широкой груди, замерли, а дыхание сперло. Элениэль смущенно прикусила губу. — Или ты хочешь большего? — Я… — эльфийка мгновенно замялась, кажется, наконец-то пришло осознание происходящего. Серебристый веер пушистых ресниц сокрыл ее очи. — Значит прав, — хмыкнул эльф, напоследок прикусив мочку остроконечного ушка, и поднялся. Он ощущал струящееся по телу желание, ощущал и дискомфорт в паху — все его естество требовало разрядки. Однако Астарион сдерживал свой пыл, держал зверя на цепи, да и помогло в том ему осознание: мучилась и его избранница, раскрасневшаяся от смущения и возрастающей страсти. Отойдя на пару шагов, вампир встал спиной, вздохнул свежий, прохладный, лесной воздух, позволяя Элениэль без стеснения и спешки одеться. Только вот он не учел: его любовница не только обладала превосходным ночным зрением, но и чрезмерным любопытством. Одеваться по всей видимости она не спешила, а про стеснение и вовсе на его удивление позабыла, ведь в то же мгновение спины вампира коснулись ее теплые пальчики, обрамленные острыми ноготками. Друидка начала обводить с опаской его шрамы, и мужчина хотел было отпрянуть, развернуться, но почему-то позволил ей и дальше изучать себя — в очередной раз противореча всему, что было о нем известно миру. Кажется, пройдет время, и, догадавшись о своем влиянии, Элениэль начнет вить из вампира веревки. — Эти символы… они что-то значат? — немного сбивчиво проговорила она, все еще пытаясь выровнять дыхание. — Подарочек от Касадора. Поэма, как он пояснил, однако, я ни разу не видел ее. Остается лишь гадать. — Я не понимаю ни слова, но… — Мне не интересно, что там. Ни капли. Что бы там ни нацарапал этот ублюдок, это не изменит того, что он со мной сделал, — немного грубо произнес вампир, резко развернувшись. — Лучше давай оденемся и вернемся в лагерь, дабы не давать новый повод для сплетен. Как оказалось, подобные неблагоприятно сказываются на наших отношениях. — Хорошо, — чересчур тихо согласилась она и подошла к одежде. Подняв ту с земли, Элениэль принялась облачаться, не смея более поднять свой взор серебряных очей на мужчину. На нее накатило смущение и осознание произошедшего. Если бы он не остановился, она бы отдалась без остатка… Разве подобное… правильно?***
Следующим утром Элениэль не спешила покидать своей палатки. Она боялась заглянуть в глаза Астариону. Юной эльфийке казалось, что ночной случай перечеркнул все их взаимопонимание. Точнее… она просто боялась того, что ее могло ожидать дальше. Сидя в шатре, она листала немаленький фолиант, подаренный Гейлом. Ощутив в девушке дар, мужчина поспешил обучить ту магическим трюкам, выходящим за пределы учения друидов, но сперва посоветовал ознакомиться с одной интересной рукописью. Собственно благодаря этой книге Элениэль удавалось сейчас держать себя в руках… но лишь до тех пор, пока пола палатки не зашевелилась и в нее не вошли. Ее гостьей стала жрица, что молча опустилась напротив Элениэль и лишь после того, как рассмотрела фолиант, начала разговор: — Ты долго не выходишь. Что-то произошло? Я видела вчера тебя в компании Астариона, и если в твоем нынешнем состоянии виноват он, то не сносить ему головы, — хмуро проговорила Шэдоухарт, скрещивая руки на груди, а после добавила: — Тем более мы узнали о его тайне. — О какой? — друидка не хотела делать поспешных выводов, как и не желала выдавать эльфа. — Ты знала, что Астарион — вампир?! — полуэльфийка пристально смотрела на подругу. Она хотела узнать ответ в ее глазах, что почти невозмутимо смотрели на нее плавленым серебром. И не узрев в тех удивления, она проговорила: — Так ты знала… — Знала, — кивнула Элениэль, закрывая книгу и откладывая ее в сторону. — Он признался мне несколько дней назад. И я его не осуждаю, наверное, поэтому мы сохранили более или менее теплые отношения. — Я не особо и возмущена. С учетом нашей разношерстной компании вампир — это так… малость, — фыркнула Шэдоухарт, сморщив носик. — Но я бы не хотела однажды проснуться посреди ночи и узреть его клыкастую морду над собой. Это будет слишком. — Как отреагировали остальные? — поинтересовалась Элениэль. — Лаэзель по обыкновению пригрозила расчленить. Гейл предупредил, что его кровь на вкус… извини, как блевотина. Уилл решил промолчать, может и вовсе знал, а Иордан внезапно сказал, что доверяет ему и не видит смысла осуждать, да и намекнул, что способности Астариона могут быть нам полезны, — с неким непониманием проговорила Шэдоухарт, осматривая друидку. И стоило ей приметить несокрытые свежие отметины на шее друидки, как она оскалилась, а ее глаза недобро заблестели. — Ах вот, что вчера делал наш клыкастый засранец! — гневно прорычала последовательница Шар и вскочила, уже собираясь покинуть палатку и высказать все, что думает, однако, Элениэль успела схватить подругу за руку. — Прошу, не надо. Я сама позволила, — с опаской произнесла она. — Позволила? Элениэль, ты… ты понимаешь, что испытываешь судьбу?! Астарион — вампир! Еще до незнания его сути я не одобряла твое с ним общение, предупреждала, а сейчас уж тем более. Особенно после вот этого, — она указала на след от клыков. — Пусть это останется между нами… кхм… троими, — девушка прикусила губу. — И прошу, если не сложно, не могла бы ты скрыть след? Не хочу, чтобы другие увидели. — Хорошо, — нехотя согласилась жрица, присаживаясь ближе и касаясь пальчиками отметины. — Только, если я еще раз подобное увижу, ему не поздоровится. Кол меж ребер я гарантирую. Друидка лишь кивнула, опасаясь что-либо произнести. Она не знала наверняка, что будет дальше и как к ней теперь относится Астарион. Ночь перемешала все карты, и теперь девушке приходилось заново искать понимание происходящего. Легкое жжение, и от отметины и след простыл. Шэдоухарт улыбнулась своей работе, но в ее глазах все еще читалась тревога, подобная той, что некогда была и в очах эльфийки, когда она только-только узнала об истинном лике друга. Только жрицу не волновал вампир, ее беспокоила дриудка и только она. Выразив благодарность легким кивком, Элениэль поспешила покинуть палатку, а следом за ней вышла и полуэльфийка. Их взору предстала чарующая картина: Иордан в компании Уилла, Гейла и Лаэзель бурно обсуждали что-то, а Астарион, словно прокаженный, сидел вдали у озера в полном одиночестве, рассматривал ясную даль. — Я поговорю с… — Элениэль тут же запнулась, но жрица ее поняла и, не смея мешать, двинулась к основной группе, дабы выяснить, что происходит. Несколько шагов разделяло друидку и вампира, и девушка с опаской их преодолела, а после опустилась рядом на землю, подогнув под себя ноги. Мужчина не сразу обратил на нее свое внимание. Он не отводил взора от проточной воды, что, несмотря на личинку в его белокурой голове, представляла ему опасность, пусть и не смертельную. — Ты рассказал обо всем остальным, — попыталась начать разговор друидка и проследила за взглядом вампира, желая понять, на что же он так пристально смотрел. — Да, но давай не об этом, — он легонько кивнул, обратил свой взор алых очей на подругу. — Как ты себя чувствуешь? — Неплохо, по пробуждению, правда, кружилась голова, но уже все прошло… — Вижу как и отметина, — он осторожно приподнял ее пепельные локоны, осматривая шею. Совершенно чистую и снова такую манящую, что ему стоило неимоверных усилий, чтобы сдержаться и не оставить на ней свою метку. — Наша жрица помогла? Я видел: она заходила к тебе. — Помогла, — не стала юлить Элениэль, ощущая, как его прохладные пальцы невесомо провели по жилке. — Погляжу, мне посчастливилось, что ты не из истинных, — она попыталась улыбнуться. — О да, будь то не твой покорный слуга, а какой-то высший, ты очнулась бы уже будучи вампирским отродьем, — Астарион самодовольно усмехнулся, одергивая руку, и, кажется, вновь нацепив маску. — И что ты хотела? Неужто ты пришла спровоцировать на новую пробу, — он игриво коснулся своих волос и облизнул губы. — Опять скрываешь что-то, — немного недовольно буркнула девушка, отводя взгляд в сторону, всматриваясь в водную гладь. — Возможно, — нехотя кивнул вампир. — Реакция соратников была мягко сказать не такой, как твоя. Она была ужасной! Однако есть и свои преимущества. Отныне я могу пускать в ход все свое оружие, включая зубы, — он озорно засмеялся. — Да и если я случайно осушу какого-нибудь бандита, Иордан не видит в том проблемы. Но… думаю, ты не об этом пришла поговорить. — Он самодовольно улыбнулся, обнажая острые зубы: — Соскучилась, радость моя? — Я и вправду хотела обсудить произошедшее, — с опаской начала друидка. — Что теперь? — Как минимум, наш «святой» Иордан решил помочь каждой твари тут, так что отправимся за лекарством мы нескоро. И да… прежде чем говорить о нас, я бы посоветовал тебе поговорить со своим учителем, кажется его имя Хальсин. Он, к твоему счастью, сейчас в лагере и, как я понял, уходить не намерен, — он указал на стоящего на окраине лагеря мужчину в друидском одеянии. — Тебя раздражает Верховный друид? — удивилась Элениэль, поднимаясь и отряхивая одежду. — Нет, радость моя, меня раздражает его желание. Он считает, что ты должна остаться в Роще и следить вместе с какой-то там друидкой! — огрызнулся вампир, тоже встав на ноги. — Я считаю это абсурдом! Разве ты сама не можешь решить, где тебе быть?! — Тебе не хочется, чтобы я уходила? — догадалась друидка, осторожно делая шаг к мужчине, замирая в паре сантиметров. Признаться, она думала вернуться домой. — Дорогуша, мне кажется это очевидным, — фыркнул Астарион в своей привычной манере. — Я ничего против, конечно, не имею нашей пестрой компании с червяками в несчастных головушках, однако, оставаться наедине с ними, поверь, желания нет. Мне хватило тех чарующих деньков до того, как мы ступили на территорию Рощи. Признаться, сейчас я даже допустил мысль, что решение Иордана помочь беженцам, а также отыскать Хальсина — не лишены смысла. — Оу… неужели наш «не желающий никому помогать, кроме себя любимого» вампир вдруг подобрел и стал считаться с интересами других? — девушка усмехнулась, скрестила рук на груди. В ее глазах читалось веселье, слова мужчины ее позабавили, пусть и были его маленькой исповедью и признанием. — Смейся, смеясь, любовь моя, но знай: я буду смеяться последним, — с этими словами он прижал к себе эльфийку и коснулся устами шеи. Элениэль затрепетала в его руках, словно бабочка, попавшая в сети паука — испугалась, что он вновь укусит. Но нет, укуса не последовало, он лишь провел влажную дорожку языком от уха до основания шеи, а после обдал прохладным дыханием. Реакция не заставила себя долго ждать, кожа девушки покрылась мурашками, а пальчики ухватились за ворот его дублета. Кажется, вампир намеренно разыграл эту сцену: он жаждал показать не только соратникам, но и друиду свои права на юную эльфийку. И подобное желание не было сокрыто. Стоило ему отстраниться, как взгляд устремился на товарищей и Хальсина. — Я не принадлежу тебе, Астарион, — шепотом проговорила Элениэль, примечая. — Посмотрим, — пожал плечами плут, ощутив в ее тоне недобрые нотки. Кажется, в этот раз он перегнул палку. — Я надеюсь, подобные инциденты не повлияли на нашу крепкую и долгую дружбу. Эльфийка промолчала, поспешила к Верховному друиду — к мужчине с длинными русыми волосами и ореховыми глазами, на коем лице зиял глубокий шрам — три полосы, оставлены огромной когтистой лапой, что совершенно не лишал привлекательности. Признаться, несмотря на возраст и на статус Хальсина, Элениэль часто грезила о нем, и лишь здравый смысл возвращал ее из мира мечт. Девушке не терпелось узнать, чего же хотел ей сказать Хальсин, однако, она побаивалась, что тот осудит ее за решение принять участие в миссии по его освобождению из лап гоблинов — все же после того они не имели возможности поговорить с глазу на глаз. Но стоило ей подойти ближе, как уста мужчины сложились в обворожительной улыбке. — Не ожидал я, что ты примешь участие в этом походе, — признался друид и, к удивлению девушку, одобрительно кивнул. — И я тебя не осуждаю, я благодарен тебе, Элениэль. Спасибо. — Я слышала, что Вы хотели бы присоединиться к отряду. — Да, я давно собирался побывать в Лунных Башнях — у меня там остались незавершенные дела. И похоже, судьба моя сплетена с ними, — без утайки проговорил эльф, устремляя свой взор на Иордана и его соратников, что стояли неподалеку. — Уверен, дитя, тебя интересует, что будет с Рощей. Но не беспокойся, я назвал нового Верховного друида вместо себя. Им станет Франческа из Великого леса — за ней уже улетела птица. — Ваше решение неоспоримо. Сейчас Роще нужен опыт и сильная рука, — Элениэль понимала, почему выбор пал именно на Франческу, она как никто другой смогла бы привнести покой в их дом. — Именно, — он удовлетворенно кивнул и одарил девушку теплой улыбкой. — Роще нужно отойти от ошибок прошлого, а кто как не чужестранка, которая непредвзято следует учению Сильвануса, способна то сделать. Но давай поговорим не о судьбе Рощи, а о твоей. — Я Вас слушаю, — с опаской проговорила Элениэль. Она была готова уже к любому решению учителя. — Я предлагаю тебе остаться в Роще, Франческа поможет тебе идти вперед. Вместе, думается мне, вы справитесь лучше, да и ты приобретешь статус, — спокойно проговорил Хальсин, однако, в его голосе не было места приказу. — Но я вижу и то, что ты стала частью отряда. Поэтому, если ты пожелаешь отправиться в Лунные Башни, то я возражать не стану. Думаю, помощь двух друидов им не помешает, — с теплыми нотками произнес он, — а закончив, мы вместе вернемся домой. Однако, помни, путь будет опасен и непредсказуем, но то бесценный опыт. Так что ты выберешь, Элениэль? Друидка опустила свой взгляд, рассматривая руки, пальчики теребили кожаный ремешок. Она неимоверно хотела пойти с Хельсином и с теми, кто стал ей другом, однако, она понимала, что учитель склонялся к первому варианту. То было в его тоне. Хотя в то же время при упоминании совместного путешествия в голосе мужчины звучали веселые нотки. Так что же выбрать? Остаться и проследить за порядком в Роще Друидов или последовать за учителем… и за Астарионом, который стал ей близок? — Я бы осталась в Роще, но… — Сложный выбор? — добродушно засмеялся друид, заметив ее колебания. — У тебя есть еще время — пару дней. Думаю, твой друг уже успел рассказать, что Иордан нашел одно дельце. Так что… не спеши с ответом, взвесь все. — Да, учитель, — покорно проговорила девушка и поспешила удалиться. Ей нужно было обдумать все основатель. Нельзя было поступать опрометчиво. Роща — ее дом, и она никогда так далеко не уходила от него. Элениэль поспешила в лес. Природа всегда помогала ей принять верное решение. Тишина и покой — вот, что даровала она, как и возможность взвесить все за и против. Ноги привели ее к пещере, окруженной крупными следами. Как позже выяснила девушка, то были следы медведя. Легкая улыбка скользнула на ее лице, она совершенно не боялась диких зверей, знала, что те ей не причинят вреда, ведь эльфийка умела находить с ними общий язык. Однако сердце пропустило удар, стоило ей услышать рев животного, что эхом вырвался наружу. Недолго думая, девушка двинулась в темноту каменных сводов, а пальцы до бела сжали древко посоха. Шаг. Второй… и взору Элениэль предстало бездыханное тело животного, бледного и обескровленного. И никаких следов, кроме как когтистых полос на земле. Зверь сопротивлялся до последнего, а кровавые капли на когтях говорили, что ему все же удалось достичь обидчика. — А вот и мой хвостик! — воскликнул некто больно радостным и знакомым голосом. Пред эльфийкой вырос не кто иной, как Астарион. Стоило лишь раз осмотреть вампира с ног до головы, как понимание ситуации пришло само собой. Он бессовестно выпил несчастного медведя, да и о том говорило не только приподнятое настроение, но и глубокие кровавые царапины на мертвецки бледной скуле. — Ты пьян! — с легкостью выдала Элениэль, отшатнувшись. — Ну, подумаешь… выпил, — фыркнул вампир, слегка пошатываясь. — У меня был повод! Моя верная подруга решила покинуть меня и остаться в этой сучьей Роще! — он поморщился. — С чего ты взял? — глаза эльфийки полезли на лоб. — Я не давала ответа. — Не давала?! — возмутился Астарион, отворачиваясь и цепляясь большими пальцами за пояс. — У меня прекрасный слух, дорогуша, и твое «я осталась бы в Роще» я великолепно слышал! — О Сильванус… — простонала девушка, прикрывая глаза ладонью. — Ты когда-то слушаешь до конца? — А там было что-то важное? — пренебрежительно бросил он. — Мне плевать на вашу эту Рощу. — Ох… Тебе бы повод с утра пораньше… нажраться вусмерть… — гневно проговорила друидка с паузами, на пальчиках вытянутой руки засверкали зеленые огоньки. — Сам напросился, сейчас мы приведем тебя в порядок… — с кончиков слетели искры и устремились в мужчину, что мигом зашипел, ощущая действие заклинания. Однако минутная боль того стоила, Элениэль была уверена, что то хоть немного, но отрезвит эльфа — придаст ясности ума. — Больно вообще-то! — возмутился Астарион и гневно рыкнул. — Можно было и поласковее привести в чувства, дорогая. — А знаешь… наверное, мне и вправду стоит вернутся домой, — впезапно напоследок проговорила она и ушла. Нет, Элениэль еще не сделала выбор. Она лишь желала позлить вампира, продемонстрировать свою обиду. Пусть то и было глупо. Вампир не желал лишаться ее компании, и, казалось, бы это должно было польстить друидке, однако, его поступок, бесспорно, был лишен здравого смысла. Не дослушав до конца, Астарион уже сделал выводы и решил залить кровью свое горе, которого фактически и не существовало. Остается лишь ждать… ждать, когда они оба остынут и смогут обсудить все то, что произошло. Благо их помощь Иордану не понадобилась: он выбрал компанию Гейла, Шэдоухарт и Лаэзель, а потому в лагере остался лишь Уилл, с которым друидка и собиралась поговорить. Ей нужно было кому-то вылить все то, что на душе.***
Уже ближе к вечеру в лагерь заявился и Астарион. Мужчина явно чувствовал себя отвратительно, а более того он злился, и гнев его с легкостью читался на искаженном лице. Узрев друидку в компании колдуна, он презрительно фыркнул, однако, все же направился в их сторону и замер рядом, скептически осматривая и скрестив руки на груди. — Слышал, ты превосходно провел утро, — хмыкнул Уилл, осматривая приятеля. — Голова перестала трещать? — Благодаря стараниям нашей маленькой друидки, — бросил вампир, а после заглянул в глаза девушки, что поспешила отвернуться. — Кстати, с ней я бы хотел поговорить наедине, а то убежит и след простыл. — Да вроде бы убегать никто не собирался, — уста Клинка изогнулись в улыбке. Уж он-то знал правду, знал каково решение девушки. — А вот у тебя, дружище, проблемы. Ты часто делаешь поспешные выводы, да вспомни хоть случай с целительницей Нетти. Иордан взял яд виверны, лишь бы она отвязалась, а ты уже обвинил его во всех грехах! — И долго ты мне будешь это припоминать? — сардонически усмехнулся вампир. — Пока кто-то наконец не напишет о тебе балладу, — засмеялся колдун, похлопав по плечу. — Расслабься! И удачного вам разговора, молодожены, — проговорил он и скрылся в своей палатке, дабы не мешать разборкам. — Что? — брови Астариона поползли вверх, однако, этого Уилл уже не мог видеть. Друидка же и бровью не повела, ее лицо оставалось все таким же… безмятежным. Встряхнув головой, вампир грубо схватил девушку и потянул за собой. На протестующие возгласы он не обращал внимания, как и на ее угрозы. Астарион был уверен, что не убьет. Однако, когда та замерла как вкопанная, воспользовавшись лозой, эльф оскалился и мгновенно сгреб в охапку и понес на руках. Уже у водоема он опустил подругу, поставив перед собой. В ее глазах читалась злость и обида, в то время как в его — горечь и сожаление. Кажется, вампир проанализировал свой поступок и наконец понял свою ошибку. Вновь. — Я рубанул с плеча и был не прав… Про-о-ости, — последнее слово он произнес через силу. Извинения совершенно не давались ему. — Я не могу долго на тебя злиться, — усмехнулась девушка и в неизвестном порыве обняла вампира. — И… знаешь, ты, конечно, можешь бурчать, но, кажется, у меня есть догадки о природе символов на твоей спине, то дьявольский язык и… — О, Элениэль, — простонал мужчина, явно не ожидая, что друидку то будет заботить. Да и он уже успел позабыть о шрамах в череде дурацких ссор, прорастающих из ничего. У него была единственная цель — не потерять то, что имел, а именно дружбу с юной эльфийкой. Для этого Астарион был даже готов забыть о неистовом желании обладать ей. — Мне без разницы, что там, как минимум, сейчас. Давай сперва доведем до конца хоть один из наших разговоров. — Хорошо, — одобрительно кивнула девушка, обходя мужчину, и, сбросив сапожки, зашла по щиколотки в воду. — Это маленькая преграда… — Радость моя, такими темпами ты сведешь меня с ума, — он опустился на расположенный рядом с водоемом камень. — Так за что ты там извиняешься? — как бы между тем спросила Элениэль, перенеся вес на одну ногу, а пальцами второй рисуя кружочки на водной глади. Астарион покачал головой, в мыслях сей разговор был куда приятнее: — Сперва мне не стоило поддерживать шутки соратников, когда мы вышли вместе из палатки, да и не давать новых сплетен на то. Затем мне не стоило молчать на протяжении нескольких дней, ведь вина лежала полностью на мне и моем остром язычке, так что я должен был подойти первым, — каждое слово с трудом вылетало из груди. — И наконец мне стоило и стоит сперва думать, а потом делать. Я не стану извиняться за то, что было между нами ночью — будь шанс вернуться, я бы поступил также. Однако я чувствую свою вину в утреннем инциденте. Я не дослушал и сделал свои выводы, за это… про-о-ости. — Какой хороший мальчик, — хохотнула Элениэль, пытаясь разрядить обстановку. Осознание и извинения давались ему с трудом, а потому дорогого стоили. Оказывается, он и вправду дорожил их дружбой, а может и чем-то большим, иначе бы не пошел на подобные жертвы… не стал бы меняться. — Не устану повторять: ты коварна, любовь моя, — поморщился вампир, отводя взгляд в сторону, взглянув на Уилла, что с помощью магии разжигал сухие ветки, сложенные шалашиком. И вправду уже темнело и холодало. — Твоя любовь? — протянула друидка, медленно выходя из воды и подходя ближе к все также расположившемуся на булыжнике вампиру. — Это очередное саркастическое обращение? — По отношению к другим… — задумался ненадолго мужчина, — возможно, однако, не по отношению к тебе. Хотя «дорогушей» чаще всего называл я тебя, будучи… раздраженным, — хмыкнул Астарион. — В остальные случаях обращения были лишены как такового сарказма. Он определенно увиливал от прямого ответа. Не спешил сознаваться в том, что чувствовал к юной друидке. А она и не спрашивала, даже сейчас не гналась за ответами, просто подошла и осторожно обняла, слегка нагнувшись. Астарион усмехнулся и ловко усадил девушку к себе на колено. Пушинка. Он совершенно не ощущал ее веса. Возмущения не последовало, кажется, Элениэль уже смирилась со своей участью. Послышался лишь обреченный вздох, а тонкие ручки крепче обвили мужскую шею. Уткнувшись в вампира, друидка наконец-то обрела спокойствие. Ох… если бы кто-то сейчас их увидел, не поверил бы. Астарион никогда не был приверженцем ласки и нежности, а сейчас он трепетно обнимал эльфийку, медленно вдыхал ее запах, наслаждаясь этой невинной близостью. Развлечения и секс, что ранее был желанен, отошли на второй план. Сейчас все это лишнее, ведь не пришло еще время. Да и, оказывается, удовольствие можно получить не только через постель. И это явно не последний урок, который преподаст ему его друидка. — Я… я люблю тебя, — неуверенно произнес мужчина, потянув за светлую ленточку в ее волосах. Пышные, лоснящиеся, пепельные локоны упали на хрупкую спину девушки, и он поспешил зарыться в них пальцами. — Ты что? — оторопела Элениэль и поспешила слегка отстраниться, и заглянуть в его глаза. Однако мужчина прикрыл их. Втягивал носом ее одурманивающий запах, пальцами перебирал мягкие локоны. Но, ощутив изучающий взгляд, он распахнул очи. Серебро и кровь встретились и слились воедино. — Я повторять не стану. Да и ты прекрасно все слышала, радость моя, — на устах заиграла немного хищная улыбка, он, не дожидаясь ответа, припал к ее устам. Настойчивым движением языка Астарион раздвинул ее дрожащие розоватые губы, проникая в ее обитель, изучая каждый миллиметр ее рта, то касаясь неба, зубов, то обратной стороны губ и наконец ее острого язычка. Голова друидки закружилась, и она сильнее прильнула к мужчине, а тот того только и добивался. Тонкие прохладные пальцы легки на девичий затылок, не позволяя отстраниться и прервать столь пламенный диалог языков, и отпустили, лишь почувствовав нехватку воздуха. — Еще нужны объяснения? — он вопросительно выгнул бровь. — Наверное, нет… Астарион заливисто засмеялся. Элениэль вновь покраснела, аж до кончиков остроконечных ушей. И он не удержался от соблазна — нежно прикусил ее мочку уха, а после прошептал, вопросив: — Готова ли ты сегодня познать «маленькую смерть», любовь моя?