Give me Hope

Драко пустым взглядом сверлил стену лаборатории, пытаясь собраться с мыслями. Оставались считанные минуты до одного из самых ответственных моментов в его жизни, и Драко необходимо было взять себя в руки. Ему правда нужно было сосредоточиться, но сейчас, когда у него впервые появилась пара минут на передышку, мрачные мысли вновь овладели им. Драко до сих пор сложно было поверить в то, что произошедшее какую-то неделю назад было реальностью, а не кошмарным сном. — Драко… Это сделал я. Я сам себя проклял, — произнес Гарри, и внутри Драко что-то с дребезгом оборвалось. — Что?.. — тупо переспросил Драко спустя несколько мгновений мертвой тишины. Кажется, даже сердце его перестало биться. — Я был уверен, что проклят, я был в таком отчаянии! Я просто зашел в секцию темных родовых, выбрал первую книгу, в ней случайное проклятье, проклял себя и не глядя вырвал лист с контрпроклятьем и сжег его. Я правда не особо думал тогда! Думал только о том, что так никто мне не поможет и больше никто не пострадает. Что никто не поймет, что я сам сделал это с собой, — все более быстро и несвязно бормотал Гарри, каждым своим словом заставляя сердце Драко падать все ниже и биться всё яростнее. — Я не… я не могу поверить, — с трудом выдавил он, хватаясь за волосы до боли, которой толком не чувствовал из-за шока. Драко казалось, что только что его поразила молния, и он медленно умирает. Он не чувствовал своего тела — лишь пожирающую пустоту в животе и животный ужас в груди. И злость, что медленно разгоралась во всем его теле. — Ты молчал всё это время… — сорванным шепотом сказал Драко, безумно усмехнувшись. Он даже не заметил, как сжал дрожащие ладони в кулаки. — Я всё это время как одержимый пытался найти решение, беспокоился о тебе каждый час так, что не мог даже спать! Сколько раз ты чуть не умер у меня на руках! А сколько ты мучил Грейнджер! — кричал Драко, встав и уронив стул. Гарри слегка отшатнулся, но пелена ярости уже заволокла ртутные глаза Драко. Ему было больно и ему хотелось сделать больно Гарри. Чувства к этому человеку рвали его на части, Драко не мог дышать от их силы. — Какой же ты ублюдок! Всё это время, всё это чертово время Поттер обманывал его! Он лежал на кровати, пока Драко обрабатывал рубцы на его груди, и всё знал. Он играл с его собаками и знал. Он столько разговаривал с Драко, но все время молчал о главном. Он целовал его и гладил его руки, он шептал Драко на ухо такие вещи, что тот забывал даже свое имя, он заставил его поверить в сказку, в которой Драко в конце победит злодея и они будут счастливы. Но злодеем оказался сам Гарри. Драко больше не мог оставаться в этом доме. Не сейчас. И, может быть, никогда. Он бросился на выход из библиотеки. Гарри схватил его за руку, и Драко с остервенением вырвал ее из хватки. Гарри беспомощно посмотрел на него. — Мне жаль, — сказал он, но сейчас Драко ему не верил. Уже нет. Ему нечего было сказать. Он стремительно покинул библиотеку. Гарри не пошел следом, надеясь, что Драко просто нужно время наедине. Он и представить не мог, насколько его слова перевернули мир Драко. Он не представлял, как много он для него значит. По пути отправив сигнал в Мунго, Драко резко сорвал браслет, бросая его на пол и топча со всей силой и злобой. Это была больше не его работа. Продолжая трястись и кипеть, Драко влетел в свою уже бывшую комнату, которая за эти месяцы успела стать ему едва ли не родной. Использовав чары сбора вещей, которые Драко очень не любил за то, что они беспорядочно все складывают, он, чтобы хоть куда-то выплеснуть внутренний жар, взмахнул рукой, развернув прикроватную тумбочку. Та жалобно загрохотала, и из нее вывалилась кучка книг, что тут же исчезла в одном из сундуков, охваченная чарами. И в этот момент у Драко в голове словно что-то щелкнуло. Книга-дневник у Гарри под подушкой. Драко захотелось засмеяться, а глаза резко стало жечь. Всё это время разгадка была под самым его носом, который Драко научился не совать в чужие дела, за что теперь и поплатился. Если бы та самая книга была где-то в библиотеке, то Драко и Гермиона нашли бы ее там. Но ее в ней не было. Значит, что Драко буквально огладил разгадку пальцами, но она, словно зыбкие пески, прошла сквозь них. Не давая себе ни секунды на размышления, Драко ворвался в комнату Поттера, уверенно шагая к кровати. Аккуратно, чтобы не оставить следов, он просунул руку под подушку, тут же находя искомое. Лишь сейчас, сосредоточившись на ощущениях, он смог прочувствовать это: от книги фонило темной магией. Лишь посмотрев на обложку, Драко понял, что его догадка была верна. Не теряя времени, он спрятал книгу за пазуху, уходя к себе. Собранные сундуки и чемоданы стояли у стены, а комната вновь стала одной из тех безликих комнат поместья, в которых будто никто никогда и не жил. Драко на удивление больно было смотреть на неё такую. Перед глазами стояла картина того, как буквально вчера они вместе валялись на этой самой идеальной застеленной сейчас кровати, целуясь и препираясь, словно подростки. Сейчас это казалось чем-то невозможно далеким. С тех пор, как Гарри завел разговор в библиотеке, Драко с каждой минутой становилось только хуже. Драко пора было отправляться домой. Он чувствовал, как стремительно теряет контроль над собой. Он не мог дать слабину здесь, в одном доме с Гарри. В одном доме с Поттером. — Кричер, — ломким голосом сказал он, и домовик, заламывая руки и сверкая влажными глазами, тут же появился перед ним. — Мастер Драко уходит? — Да, Кричер. Ухожу. Перемести, пожалуйста, меня и вещи в… в мэнор, — сказал он вместо квартиры, о которой думал до этого. — В Малфой мэнор. Драко посмотрел на этого уродливого эльфа, в глазах которого сейчас было едва ли не отчаяние, и понял, что будет скучать по нему. В горле встал ком, когда Драко протянул руку, обхватывая ей сухощавую конечность Кричера, готовясь к перемещению. Он до сих пор не мог поверить, что это происходит на самом деле. Перед тем, как всё вокруг завертелось в вихре аппарации, Драко услышал, как Гарри зовет его по имени откуда-то с лестницы. Горло сдавило тисками. Оказавшись посреди знакомой с детства гостиной, Драко почувствовал себя полностью опустошенным. Он даже не заметил, как Кричер, отступив на несколько шагов и промокнув глаза наволочкой, исчез. Драко так и стоял посреди гостиной, тяжело глотая воздух ртом, но тот никак не хотел протискиваться через его горло. Лишь сейчас он заметил, что весь дрожит. Слова Гарри набатом стучали в его голове, осознание заставляло внутренности сворачиваться в тугой узел. Драко впервые за столько лет поверил в то, что его ждет что-то хорошее, и ошибся. Он так проебался, позволив себе поверить, что тоже может быть счастливым. — Милый, что ты… — Драко повернулся на голос матери, и та, лишь взглянув на него, осеклась и заспешила к нему навстречу, — Драко, что с тобой? Драко открыл рот, чтобы сказать, что всё нормально, но слова застряли где-то в глотке, и вышел какой-то жалкий сдавленный звук. Нарцисса нежно обняла его за плечи, обеспокоенно заглядывая в глаза. — Дорогой… — Драко снова попытался что-то сказать, вместо этого издав протяжное хныканье. Глаза невыносимо жгло, картинка расплывалась, и он зажмурил их, чувствуя, как горячие слезы оставляют дорожки на его холодных щеках. Он не плакал с того самого дня полтора года назад. Это был пиздец. Мама больше не задавала вопросов. Она притянула Драко в теплые, полные любви объятия, и тот, согнувшись, уткнулся ей в плечо, продолжая глотать слезы обиды, боли и злобы. А еще страха. Страха за этого отбитого идиота. Как только Драко смог относительно успокоиться, он, взяв с матери клятву о неразглашении, рассказал ей всё: они раньше обсуждали с Гермионой, что в крайнем случае он может так поступить. У него никогда не было от мамы секретов. Ни тогда, когда он, уткнувшись лицом в юбку и глотая слезы, рассказывал ей про гадкого Поттера, что отверг его дружбу; ни сейчас, когда был выше матери уже на полторы головы и жаловался на все того же Поттера, окончательно укравшего его сердце и покой. Он чувствовал себя разбитым, преданным и обманутым. И он ненавидел себя за то, что допустил это. Драко не помнил, что говорила ему мать, гладя его волосы, пока Драко лежал на ее коленях. Помнил лишь, что в груди ныло, а глаза все еще горели от слез, пока нежный шепот матери внушал что-то утешительное и правильное, хоть и не помогающее заделать дыру в сердце. А потом он погрузился в дрему. Он проснулся у себя в комнате спустя пару часов и сразу же связался с Грейнджер по камину. Та, заметив, как выглядит Драко, тут же испугалась: — Почему ты в мэноре? Что с Гарри? — Гарри в порядке. А вот я разрываю наш контракт. Несколько мгновений Гермиона ошарашенно молчала. — Объясни мне, — попросила она довольно мягко. Видимо, Драко действительно выглядел жалко. — Не сейчас. Я не… я не прекращу пытаться спасти его. Я смею надеяться, что уже скоро у нас будет ключ к спасению. Но сейчас я должен поработать один. И больше не буду работать колдомедиком Гарри. Если мне нужна будет твоя помощь, то я обязательно обращусь к тебе, но сейчас… Доверься мне. Пожалуйста, — Драко видел, как непонимающе и задумчиво хмурится Гермиона, кусая губы. Видел, как она мечется, не зная, как поступить. Но, видимо, за это время Драко каким-то образом смог заслужить ее доверие. Возможно, она просто видела, какими глазами тот смотрит на Гарри. — Я зайду завтра для расторжения договора, — сказала она и мягко добавила: — Удачи. Драко очень хотелось забиться в какую-нибудь нору и сдохнуть, но у него не было времени на то, чтобы жалеть себя. Может, Поттер и был несчастным самоубийцей, который разбил ему сердце, но Драко оставался профессионалом. И все еще ужасно его любил. Найти нужное проклятье в чертовой книге было несложно. Гарри, очевидно, просто открыл её посередине и, увидев приписку «последний уровень опасности, смертоносное», бездумно воспользовался им. Ранее Драко ни разу не слышал про проклятье Rota Defectum. Нарцисса также ничего о нем не знала, и Драко понял, что был прав, думая, что просто не будет. Изучив само проклятье, Драко понял, что невероятное везение Поттера не закончилось на смерти Волдеморта. Проклятье должно убить его через три года с момента активации, однако, если бы это же проклятье поразило Драко, то он продержался бы чуть дольше, если бы оно поразило его мать, то та могла бы прожить еще с десяток лет, если бы ей оказывали своевременную помощь; если бы был проклят Уизли, то он умер бы через год после того, как был проклят, а Грейнджер и вовсе продержалась бы не больше месяца. И темная, и светлая магия имела свои законы. Родовая магия же кишела ими. Поттер был лордом Блэком, но был полукровкой. Родовая магия Блэков всегда была снисходительна к чистокровным и «своим» волшебникам. Однако так же сильно, как и сами Блэки, ненавидела магглорожденных. Но далеко не все проклятья из книги дали бы Поттеру столько времени. Спасительная страница действительно была вырвана, но не с корнем. Увидев это, Драко упал на стул от облегчения. Если бы страница была вырвана с корнем, то у них почти не было бы шанса: подобные проклятья лечатся лишь зельями или ритуалами, а их невозможно составить из самого проклятья. А восстановить страницу, если от нее хоть что-то осталось, возможно. И опасно. Магия умна. Она знает, что несет в себе ценность, и никогда не стесняется выставлять высокую цену. Ритуал восстановления книг всегда магически и ресурсно затратен. А если книга древняя и темная, то немал шанс остаться сквиббом за какую-то жалкую страницу. Драко был в ужасе от того, что ради Гарри готов был пойти на это. Он проводил этот ритуал лишь однажды в качестве поручения от Темного Лорда. Тогда ему скорее хотелось поразвлечься, глядя на страдания и старания Драко, нежели получить утраченную страницу из книги. В любом случае, Драко пришлось справляться с этим самостоятельно: за его семьей следили особенно пристально, и любая помощь родителей считалась бы непослушанием, за которым следовало бы в лучшем случае наказание. Тогда Северус тайно подкинул Драко необходимые фолианты с приписками где и как можно добыть или купить все необходимое. Тогда, с трудом найдя все необходимое, Драко, полный страха и безнадеги, впервые провел ритуал в одном из подвалов мэнора. Небольшая осечка во время чтения заклинания привела к тому, что он едва не умер. Мать и Северус выхаживали его несколько недель, Лорд получил свою страницу и, кажется, был чрезвычайно доволен тем, что Драко пострадал. Никогда бы Драко не подумал, что добровольно согласится повторить этот ужасающий опыт. Целую неделю он готовился к ритуалу, лишь изредка прерываясь на короткий тревожный сон и кофе. Нарцисса бегала вокруг него, прося пожалеть себя, но он не мог. Каждая секунда, которую Драко не тратил на подготовку к ритуалу, была заполнена мыслями о Гарри. Вряд ли для Драко было что-то более мучительное. Он был рад, что Грейнджер ничего не говорила, когда пришла для расторжения контракта и когда приносила ему необходимые ингредиенты, к которым нет доступа у простых смертных не-героев-войны. Гермиона послушно несла все необходимое, не задавала лишних вопросов и не рассказывала ничего, что могло бы окончательно выбить Драко из колеи. Драко и так все время балансировал на грани, что стало сложнее, стоило ему почувствовать, как путы магического контракта спадают с него, как и связь с домом на Гриммо. Драко казалось, будто он потерял часть себя. В конце концов, подготовив все необходимое, Драко написал письмо Грейнджер и проинструктировал мать, которая должна была позаботиться не только о нем, ослабленном ритуалом, но и о том, чтобы Грейнджер получила всю необходимую информацию. Не стоит и говорить о том, что Нарцисса была категорически против рисков, на которые шел Драко. Однако не было в мире того, что остановило бы его от выполнения задуманного. Гарри нуждался в помощи, а Драко давным-давно пообещал помогать нуждающимся в ней. Амулеты и артефакты лежали перед ним на столе, ожидая своего часа. Зелье в небольшом котле достаивало на огне, и во время гнетущего ожидания неизбежного Драко погрузился в пучину мыслей, что блокировал ментальными щитами всё это время. Он не хотел думать о Гарри, он не хотел чувствовать, но не мог. Он решил, что, даже если после ритуала будет в порядке, то все равно уйдет из проклятейников. Он больше не выдерживал и не хотел плавать в этом ужасе. Возможно, он возьмет отпуск или вновь начнет обучаться целительству разума, но в любом случае он уедет. Подальше от Англии, подальше от Гарри. Притворится, будто и от чувств своих он может сбежать. Драко пытался не думать и о том, что за все это время Гарри не пытался выйти с ним на контакт. Возможно, те недели, что они провели вместе как люди, влюбленные друг в друга, были для него лишь развлечением. Драко не мог винить его, но ему все равно было больно. Его крылья растворились в воздухе именно тогда, когда он взлетел максимально высоко. Это был один из самых болезненных ударов о землю за всю его жизнь, но Драко продолжал стоять на ногах. В его жизнь вошла та истина, с которой раньше жил Гарри, а сам Драко не понимал, а теперь все стало наоборот. Порой борьба эквивалентна жизни. Драко быстро отключил горелку, увидев, как зелье стало серебристым и блестящим. Он вновь закрыл свой разум от лишних мыслей: пришло время его последнего выступления как профессионального проклятейника. Прошептав запирающее заклинание, он поднял руку с палочкой в ней над книгой, открытой на нужных страницах. Вязь сложных чар певуче стала срываться с его языка. Загорелись руны, старательно вырисованные по периметру комнаты, поднялись в воздух кристаллы, амулеты и артефакты. Драко закрыл глаза, чувствуя, как ветер начинает трепать его волосы. У него была всего одна попытка, и он не имел права спасовать. От этого зависела жизнь Гарри. Драко все быстрее и быстрее произносил заученные слова, даже с сомкнутыми веками замечая, как комнату озаряет яркий свет. В один момент, когда из-за шума ветра Драко перестал слышать себя самого, а свет, будь его глаза открыты, ослепил бы его, Драко почувствовал, что с последними словами заклинания, силы стали покидать его. Стоило словам завершения сорваться с его языка, как Драко погрузился в спасительную темноту.

***

— Милый, я не думаю, что это хорошая идея, — Нарцисса сидела на краю кровати, держа Лили на руках. Всё это время она рвалась к Драко, словно понимая, что тот нехорошо себя чувствует. — Мама, — твердо сказал Драко, звуча очень убедительно для человека, что едва мог встать с кровати и выглядел как начинающий инфернал, — мне правда пора домой. — Зачем? Тебя ждет там кто-то? — не сдавалась мать, упрямо нахмурив брови. — Ты ведь и сама знаешь, что нет, — проворчал он, притягивая Лили в пушистые объятия. — Я хочу побыть в квартире перед отъездом. Нарцисса нахмурилась лишь сильнее, вновь услышав про скорый отъезд сына. Прошла уже неделя с тех пор, как Нарцисса нашла едва живого Драко в подвале мэнора. Неделя с тех пор, как у Гермионы в руках оказался рецепт зелья, что наконец освободит Гарри от проклятья. Шесть дней с тех пор, как Драко проснулся. Пять дней с тех пор, как противоядие Гарри было создано командой лучших зельеваров, а сам он вылечен. Три дня с того вечера, когда Гермиона пришла к Драко со слезами на глазах, словами благодарности и вознаграждением, от которого он решительно отказался. Два дня с тех пор, как Драко получил письмо от Луки с предложением от одного мастера разума, что искал себе ученика. День, как Драко решил согласиться занять его место и отправил заявление об увольнении в Мунго. Ритуал едва не убил его, но после помощи коллег-колдомедиков и тщательного ухода матери, Драко оклемался и с облегчением понял, что его магия не пострадала, а Гарри вот-вот будет спасен. Драко днями лежал на кровати, днём и ночью терзаясь из-за слабости, мыслей о несбыточном и сладко-горьких воспоминаний, от которых он никак не мог спастись. Гарри так и не пришел. Гермиона не сказала ничего, кроме того, что тот наконец здоров и даже не нуждается в восстановлении. Никаких посланий, никаких намеков. Лишь тень жалости в глазах и понимание в голосе. Драко хотелось кричать. Он должен был быть готов к этому, но он не мог. Впервые он полюбил кого-то, будучи зрелым и целым человеком. И эта целостность была так вероломно нарушена. Гарри украл ту часть его, что помогала Драко всегда оставаться профессионалом, всегда быть холодным. Теперь же он горел в пламени безответной любви без шанса на спасение. — Ты не можешь вечно бегать от самого себя, милый, — почти прошептала мать, и Драко отвернулся от нее. — Это и есть я. — Это не ты! Где тот мальчик с горящими глазами, Драко?! — воскликнула она, подскакивая с кровати. Несколько секунд она ждала ответа, после выбежав из комнаты. Драко так и не обернулся. Глаза мальчика горели не больше месяца, чтобы снова потухнуть. Теперь уже навсегда.

***

Драко стоял посреди гостиной, тупо рассматривая пустые стены. Он думал о том, что уже совсем скоро покинет их, и не чувствовал по этому поводу ничего. Пустота крепко засела в нем, словно паразит, выкачивающий любые чувства. Весь вчерашний день Драко спал в своей спальне, жалея, что неделю назад поругался с матерью и покинул мэнор, чувствуя напряжение, повисшее в воздухе. С его пробуждения прошло две недели, а Драко казалось, будто целая жизнь. Спать в квартире было непривычно, всю ночь Драко снились невнятные кошмары. За завтраком он вспоминал его разговор с Гермионой, произошедший за день до отъезда из мэнора. — Уверена, что тебе дадут повышение, когда ты вернешься, — сказала она, наматывая прядь на указательный палец. Она стала выглядеть значительно свежее и счастливее. Скорее всего, выздоровление Гарри сняло с ее души камень, а с сердца тревогу. Драко не знал, как Гермиона отреагировала на новость о том, что Гарри оказался самоубийцей: он сообщал это в письме, и после они это никак не обсуждали. — Я не вернусь, — сказал он, запахиваясь в шарф. Они сидели на веранде, было слегка прохладно, и довольно холодно для ослабленного организма Драко. — Что?! — тут же вскинулась Гермиона, едва ли не подскакивая на месте. — Почему? — Решил поменять вид деятельности. И место жительства. Проклятья это… не мое, — устало выдохнул он, не замечая пронзительного взгляда Гермионы. — Ты уезжаешь? — Драко кивнул. — Когда? Куда? — Франция. Через пять дней, если достаточно восстановлюсь для дальней трансгрессии. — Это связано с… — Не надо, — прервал её Драко. Он и так прекрасно знал, что Гермиона все понимает, но он не хотел ничего слышать. Гермиона задумчиво уставилась на сад, погрузившись в свои мысли. Драко же старался ни о чем не думать хотя бы несколько минут. Тогда они попрощались почти как друзья перед долгой разлукой. Драко подумал, что искренне хочет, чтобы наконец у Гермионы стало всё хорошо. Хоть у кого-то из них. Драко сел на диван, на котором за эти годы спал чаще, чем в кровати. Пыль взметнулась в воздух, и Драко подумал о том, когда последний раз убирался здесь. Он не смог вспомнить. Когда ты чем-то толком не пользуешься, то кажется, что оно остается безупречно чистым. Драко было слишком лень убираться здесь, да и не было смысла. Уже послезавтра он будет ночевать в другой стране, забыв об этой квартире, что так и не стала ему домом. И пытаясь забыть о мрачном поместье, что успело им стать за жалкие два с малым месяца. Сумерки постепенно опускались на хмурый, только встретивший осень Лондон, и Драко почувствовал, как его вновь клонит в сон, хоть он и только недавно встал. Он все еще был слаб после ритуала, и, возможно, поспешил с отъездом, но Драко считал, что он должен уехать как можно скорее. Ведь за это время злость и обида на Гарри растаяли, словно снег по весне, оставив за собой лишь еще более насыщенную любовь и нежность. Драко не мог долго злиться на него. Драко не мог не понять его. Драко не мог его не любить. Проведя долгие часы, невольно мысленно возвращаясь к этой теме, Драко всё больше и больше понимал Гарри и его поступок, всё больше проникался его отчаянием и болью. Драко не мог быть уверен, что поступил бы на его месте по-другому. Но Гарри так и не пришел к нему. Ни тогда, когда Драко готовился к ритуалу, ни тогда, когда лежал без сознания в своей постели, ни тогда, когда восстанавливался под чутким надзором матери, ни сейчас. Гарри был спасен и, видимо, больше не нуждался в Драко рядом с собой. Возможно, всё то, что происходило между ними со дня рождения Гарри, было временным помутнением, желанием почувствовать себя любимым и нужным. Драко всего лишь оказался рядом: заботливый и до ужаса влюбленный. Ему не стоило поддаваться глупым мечтам. Он просто снова поплатился за свою наивность. И если Гарри будет лучше без него, то Драко готов больше никогда не попадаться ему на глаза. Гарри найдет себе жену, заведет хорошеньких детей и будет счастлив. А Драко… А Драко уже говорил, что не всем в этом мире суждено быть счастливыми.

***

Драко в очередной раз посмотрел на сундуки, что так и не разобрал, буквально сбежав с Гриммо. Оказалось, что у него было действительно мало вещей. В эти сундуки вместилась бы в лучшем случае пятая часть его гардероба в школьные годы. Он все ещё чувствовал себя довольно слабым, но переносить день переезда не хотелось. Он планировал провести некоторое время в Париже наедине с собой перед встречей с мастером. Утром он попрощался с матерью, которая без конца обнимала его и плохо сдерживала слёзы. Собаки, каждую из которых он основательно потискал, скулили ему вслед. Драко и сам правда не хотел уезжать, но он уже привык делать то, что нужно, а не то, чего желает он сам. До портключа оставалось чуть больше часа, но Драко все никак не мог найти себе места. Вещи собирать было не нужно, так что Драко без конца заваривал кофе и держал чашку в руках до тех пор, пока напиток не остывал. Тогда Драко, ненавидящий холодный кофе и кофе после разогревающих чар, выливал его, начиная сначала. В тот момент, когда он вылил очередную порцию кофе, в дверь постучали. Нет, в дверь затарабанили. Драко, так до конца и не избавившийся от легкой паранойи, жестом призвал палочку в руку, тихо ступая к двери и мысленно перебирая всех, кто вообще знает, где он живет. Драко прислушался к амулетам, что привычно висели на груди: ни один из них не сигнализировал об опасности. В дверь продолжали долбиться, и Драко в который раз проклял себя из прошлого за чертову дверь без дверного глазка. А еще проклинал себя за врожденное любопытство. Защелкали дверные замки, заставляя стук в дверь прекратиться. Драко аккуратно приоткрыл её, держа палочку наготове, однако, стоило ему увидеть, кто именно пришел, руки Драко ослабели. Гарри стоял у самой двери, сверля его большими зелеными глазами. Его черные волосы были влажными из-за мороси, что не прекращалась с самого утра, щетина отросла больше, чем было привычно видеть для Драко. Гарри выглядел более уставшим и словно посеревшим. Драко подумал о том, что Гермиона могла приврать, и на самом деле Гарри требовалось восстановление. Он больше не видел причин для того, чтобы Гарри выглядел так. На самом деле Драко едва мог думать. Он глубоко вдыхал запах Гарри, смешанный с уличным запахом осени, чувствуя, как сердце начинает стучать все яростнее, а тело становится все более ватным. Привычное недомогание словно утроилось. Драко понятия не имел, сколько они простояли в полной тишине, просто рассматривая друг друга. По правде говоря, он мог заниматься этим вечность. Если Гарри пришел поблагодарить его, то Драко предпочел бы, чтобы тот просто помолчал еще немного и ушел. Благодарность — последнее, чего он хотел от Гарри. — Привет, — первым нерешительно прошептал Гарри. Драко даже не смог поздороваться: все звуки застряли прямо у него в глотке. Он неуверенно кивнул, так и не сдвинувшись с места. — Я бы… я бы очень хотел поговорить с тобой. Драко, до которого информация доходила с катастрофической задержкой, снова неуверенно кивнул. Гарри обеспокоенно посмотрел на него. — Впустишь меня? — еще более робко спросил он, и Драко на нетвердых ногах отошел с прохода, так и не издав ни звука. Он не был уверен, что происходящее реально. Некоторое время после ритуала у него были галлюцинации или резкие провалы в сон. Но Гарри выглядел поразительно реальным. — Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Гарри, заметив, что Драко пошатывается и пялится в одну точку. Тот перевел на него рассеянный взгляд, все также молча. — Давай присядем. Драко послушно проследовал к дивану. Стоило ему сесть, как у него потемнело в глазах, и он стал заваливаться на бок. — О боже, — раздалось голосом Гарри, и крепкие руки взяли Драко за плечи, бережно укладывая на диван. — Всё нормально, — пробормотал он, непослушными руками закрывая лицо. Приступы слабости были нормальными, но Драко было ужасно неловко, что это произошло именно при Гарри. — Я сделаю кофе? Я сделаю кофе, — ответил Гарри сам себе нервным голосом. Драко обхватил свои плечи, словно пытаясь сохранить прикосновение рук Гарри. Силы медленно возвращались к нему. К тому моменту, как Гарри сделал кофе, Драко смог принять сидячее положение и тот факт, что Гарри реален. А еще ему было страшно от того, что же тот хочет ему сказать. Драко не готов который раз за такой короткий срок собирать себя по кускам. — Кофе, — сказал зачем-то Гарри, отдавая Драко кружку. Тот почти ожидал увидеть на ней надпись «Старший аврор», но это было невозможно. Кружка была печально черной. — Спасибо, все нормально. — Хорошо, — Гарри неловко опустился рядом на диван, теребя свои пальцы. Драко не видел его таким смущающимся со школы. — Это хорошо. На несколько мгновений наступило напряженно молчание. — Я очень хочу поговорить, — сказал Гарри, добавив: — Пожалуйста. — Если ты хочешь поблагодарить меня за лечение, то- — Нет! Конечно, я очень благодарен, но нет. Не об этом, — тут же прервал его Гарри. Драко продолжал греть руки о кружку, с дрожащим нутром ожидая того, что скажет Гарри. — Я слушаю, — сказал он наконец. — Я хочу начать с того, что мне жаль, что я так долго умалчивал правду. Ты имеешь полное право злиться и обижаться на меня, я понимаю, но- — Я не злюсь. И не обижаюсь. Больше нет, — прервал его Драко, и от того, какими не верящими и благодарными глазами посмотрел на него Гарри, ему стало почти больно. — Я понимаю тебя. Мне нужно было время, но теперь я понимаю. — Гермиона била меня, — сказал он внезапно. — Не могу осуждать ее за это. — Я тоже… А еще Гермиона сказала, что это ты добыл рецепт. И что ты… уезжаешь, — выдавил из себя Гарри, глядя на Драко в упор. Тот отвернулся, отчаянно пытаясь привести дыхание в норму. — Она не врала. У меня портключ через полчаса. Гарри крупно вздрогнул, прикусив губу. Драко правда пытался не смотреть на его губы. Вместо этого он решил поставить кружку на столик, преувеличенно внимательно провожая ее взглядом. — Я хотел поговорить об этом. Поговорить о нас. «А мы все еще есть? Мы были вообще?» — хотелось спросить Драко. «Если это уничтожит меня, то лучше помолчи. Пожалуйста, помолчи.» — Говори. Гарри зарылся в волосы обеими руками, делая их еще более растрепанными, хотя казалось, что это невозможно. Складка залегла между его бровей. За то время, что они с Драко были «вместе», тот привык разглаживать ее большим пальцем или поцелуем. — Мне жаль, что я пришел только сейчас, — глубоким, серьезным голосом начал Гарри. — Я стал скучать по тебе сразу после того, как ты покинул Гриммо. Это были ужасно долгие недели, несмотря на множество событий. Без тебя… Я беспокоился, скучал, боялся… — Но не пришел. — Не пришел, — повторил Гарри, поморщившись от горечи в голосе, которую Драко не удалось скрыть. — Я безумно хотел этого, но… Рядом с тобой я просто не мог задуматься о том, что между нами вообще происходит. Я не мог думать ни о чем кроме того, чтобы обнять или поцеловать тебя. Ни о чем, кроме тебя. Я боялся, что ты заведешь разговор об отношениях, ведь я сам не знал что и как. И я решил сперва разобраться в себе, а потом уже лезть с разговорами к тебе, если ты захочешь подпустить меня после произошедшего. Драко, кажется, даже не дышал, слушая Гарри. — И чем больше времени проходило, тем больше мыслей роилось в моей голове. Я стал думать о том, что ты значишь для меня. Пытался угадать, что значу для тебя я. Я много думал о Джинни, — сказал он, и сердце Драко замерло. — В какой-то момент происходящее между нами даже стало казаться мне предательством с моей стороны, но потом… Потом я вспомнил, что Джинни всегда хотела, чтобы я был счастлив. — Гарри посмотрел на Драко — прямо и искренне. — Я был счастлив с тобой, Драко. Пускай и был уверен, что больше никогда не смогу стать таковым. И это стало ответом на все остальные вопросы. Я думал о том, что скажу семье Уизли, с которыми я решил восстановить контакт. Думал о том, что ожидает нас со стороны общественности, если мы будем вместе, но все это… Мерлин, Драко, когда Гермиона сказала, что завтра ты уезжаешь, я понял, что это всё такой бред! Скольким людям удается найти в этой жизни счастье? — спросил он запальчиво, тут же отвечая: — Далеко не всем! А я нашел его во второй раз, и если есть хотя бы малейшая возможность сохранить его, то я готов бороться. Я снова готов бороться, Драко, если ты хотя бы позволишь мне. — Что ты чувствуешь ко мне? — хрипло спросил Драко, пытаясь побороть дрожь, вызванную признаниями Гарри. — Ты нравишься мне. Очень сильно. Если честно, я не подозревал, что когда-либо еще смогу испытывать что-то подобное к кому бы то ни было. От того, насколько искренне это было сказано, Драко захотелось рассмеяться. Не нервно или надрывно, а легко, как в детстве, когда даже малые радости вызывали рой бабочек в животе. Но Драко, несмотря на это, не мог в очередной раз поверить в свое счастье. Беспокойство не отпускало его. Страхи не отпускали его. — И ты не думаешь, что это из-за того, что я просто был рядом и заботился о тебе? Что тебе просто нужен кто-то рядом? Гарри посмотрел на него так, будто Драко болен: — Драко, мне нравишься ты, а не то, что ты спасал меня от проклятья и одиночества. Поверить не могу, что ты не видишь, насколько ты замечательный. Драко захлебнулся воздухом от этих слов, но все равно не верил им. Он просто не мог. — Я все понимаю. Я готов завоевывать твое доверие столько, сколько тебе понадобится, — понял Гарри без слов. — И если тебя смущает то, что ты был моим целителем, то я думал и об этом. Мы можем начать сначала. Например, походить на свидания и притвориться, что до этого между нами ничего не было. Как ты пожелаешь. Драко в этот момент желал лишь зацеловать Гарри до смерти. Он все никак не мог поверить своему счастью, но он не мог отказаться от него. Даже если в конце его ждет разбитое сердце и очередное разочарование, он готов попробовать. — Драко, — сказал Гарри, придвигаясь ближе. Всё тело Драко непрерывно била дрожь. — Станешь ли ты моим парнем? Только Драко открыл рот для ответа, как со стороны прихожей раздался характерный писк, на который Драко обернулся. До портключа оставалось пять минут. — Твоя учеба… — разбито донеслось сзади, и Драко вновь повернулся к Гарри. Тот выглядел так, будто Драко только что отказал ему. И он выглядел настолько несчастным, что Драко просто не выдержал. — Я люблю тебя, — выдохнул он, глядя на то, как в неверии расширяются глаза Гарри. Они, казалось, стали еще зеленее. — Что?.. — Я люблю тебя, — громче и отчаяннее повторил Драко, поднимаясь на колени и обнимая лицо Гарри обеими ладонями. Лишь сейчас он заметил, что тот тоже мелко дрожит. — Мерлин, — выдохнул Гарри, жмурясь. — Мерлин, Драко, можно поцеловать тебя? Пожалуйста. — Да, да, — отчаянно прошептал он, пригнувшись и подавшись навстречу губам Гарри. Они больно стукнулись зубами, но это было абсолютно неважно. Ничто не имело значения, кроме губ Гарри, что так правильно и нужно сминали губы Драко. Ничто, кроме крепких рук, притянувших Драко за талию ближе. Ничто, кроме длинных пальцев Драко в густой шевелюре Гарри. Они существовали лишь в тех местах, которыми касались друг друга. Драко хотелось плакать от чувств, одолевших его. Он летел все выше и выше над землей с каждым прикосновением языка к языку. Стон Гарри поднял его выше облаков. Влажные поцелуи, которыми Гарри беспорядочно осыпал его длинную шею, унесли Драко в космос. Он хрипло стонал, притягивая голову Гарри ближе, еще ближе. И в этот момент он совсем не боялся упасть. Увлеченные друг другом они не услышали, как сработал портключ, отрезая Драко пути к отступлению. Будто они были у него с тех пор, как Гарри впервые поцеловал его.

Эпилог

— Знаешь, я все еще боюсь твоей мамы, — сказал Гарри, выходя вслед за Драко из камина. За последнее время он уже успел привыкнуть к мэнору и квартире Драко. Почему-то они встречались в них в разы чаще, чем на Гриммо. Тем более, там сейчас полным ходом шел ремонт. — Ты так говоришь, будто я не боюсь твоей огромной семьи. — Они не говорили тебе, что знают заклинание кастрации, — ответил Гарри, морщась. Драко усмехнулся, разглаживая пальцем морщину между его бровей. Гарри тут же улыбнулся, перехватывая его руку и целуя его в середину ладони. — О, все еще впереди, — сказал Драко и, убедившись, что на них не осталось больше пороха, пошел по коридору, поманив Гарри за собой. — Молли оттаяла почти сразу, ты же помнишь. А Гермиона сказала, что Рон, кажется, смирился. — Это не значит, что она не порвет меня за своего любимого сыночка… — пробормотал Драко себе под нос. — Как там Гермиона? — Сложно. У них с Роном все сложно, — Драко понимающе кивнул в ответ. Они с Гермионой уже несколько раз обсуждали ее с Роном отношения. Драко не завидовал ни ему, ни ей, и надеялся, что все разрешится благополучно. — С гриффиндорцами просто не бывает. — Я наполовину слизеринец, если ты забыл. — Ты Гарри Поттер, если ты забыл. С тобой априори не бывает просто, — Гарри закатил глаза и попытался тыкнуть Драко в бок, но тот со смехом увернулся и показал язык. — Ты противный. — Вспомни эти слова, когда в следующий раз решишь поцеловать мен-м-м, — Гарри прижал Драко к стене, затыкая его рот поцелуем, на что Драко охотно закрыл глаза, отвечая со всей отдачей. Прошло несколько долгих минут до тех пор, пока Драко нашел в себе силы отстраниться. — Стой. У нас осталось мало времени, я через час должен идти к Торну, — вспомнил Драко про занятия со своим новым мастером-целителем разума, который учил его еще до того, как Драко ушел в проклятейники, и охотно взял его учеником сейчас. — М-г, — промычал Гарри куда-то в шею Драко, не выпуская его из объятий. — Пошли, — настойчивее сказал он, потянув Гарри за собой за руку. — Ты ведь сам так хотел поскорее познакомиться с ней. Гарри словно только сейчас вспомнил, зачем они вообще пришли. Он тут же ускорился, вызывая у Драко улыбку. — Готов? — спросил Драко, берясь за ручку невзрачной двери. Гарри заметно нервничал, кивая. Драко сразу распахнул дверь, в которую они с Гарри быстро прошмыгнули. Прямо у их ног раздался тонкий лай и звук когтей, клацающих о пол. Гарри посмотрел вниз, задохнувшись от умиления. У их ног прыгал и кружился маленький беленький комок шерсти, забавно рыча. Собачка ухватилась зубами за штанину Гарри, вводя того просто в дикий восторг. — Ну что, малышка, это твой новый хозяин, — сказал Драко, присаживаясь на корточки, гладя щенка по голове. Та попятилась от руки, чтобы в следующее мгновение попытаться укусить Драко за пальцы. — Она такая белая. Как Букля, — сказал Гарри, садясь на пятки. Собачка заскребла его колено. — Она не похожа на Лили. — Она похожа на своего отца, — сказал Драко. — Когда она вырастет, то будет меньше Лили размером. — Еще меньше? — почти испуганно спросил Гарри, пытаясь поймать щенка, что проворно убегал от его рук, тихо рыча. — Ага. Как она тебе? — спросил Драко, когда малышка ухватилась за палец Гарри зубами и зарычала. Гарри посмотрел на него одуряюще зелеными, блестящими глазами. — Я уже очарован. Драко широко улыбнулся. Гарри наконец удалось поймать бандитку, усаживая к себе на колени и гладя за ушами. Собачка тут же присмирела, даже не пытаясь вырваться. — Уже придумал, как назовешь её? — Давно, на самом деле, — немного застенчиво сказал Гарри и поймал взгляд Драко. Его глаза горели. — Я назову её Хоуп. Выражение неописуемой нежности и любви вместе с осознанием меняло лицо Драко. — Выходит, что я… — Да, — не менее нежно улыбнулся Гарри, не отрывая взгляда от ярких глаз Драко. — Ты подарил мне Надежду.