Рыбий глаз

Гипноз. Сон. Гипноз. Сон. Гипноз. Сон? Нет. Это реальность, мутный досуг. Думала, почитать книгу, но в итоге всё утро я читаю себя. Неинтересно. Псарова передо мной качаетя на стуле – мы все ждём полдника. — Как рыба в воде — так сказала про меня санитарка своей сестре, ведь грустная безымянная женщина подошла ко мне и вылила на голову стакан, спасибо, что воды. А что? Я не конфликтная. Пока есть таблетки. Пока есть таблетки, я буду тереться о ваши ноги, как кошка об корень валерьянки. Мяу-у-у! Почеши за ушком! Почеши и успокой моё серенькое вещество. Всё хорошо. Дорогая, всё отлично! Если ты волнуешься, то зыбь идёт по реальности. А если ты боишься… Ешь таблетки. Всё это пустяки. Обычный взгляд. Царица Тамара, грузинка в паранойе, схлестнулась утром в драке с Галюхой-лесбухой. Немного кровь носом, это ничего страшного. Сейчас, как будто этого не было, Тамара складывает оригами, вырывая сказки из «Тысячи и одной ночи». Нос, говорит, болит. Зато не трахнута в коридоре. Я не конфликтная. Но, спасибо провидению, что мы с Галей расфасованы по разным палатам. Ведь мы с Тамарой пришли парой в это чудесное место! Спокойно шла Тамара, только причесалась и умылась, как вдруг прижалась к стене. Галине она, как я поняла, приглянулась, но сказала чёткое нет. Тамарино громкое, ночное нет, которое вызвало дежурную сестру, Галя не услышала. Боже, что ни ночь, а я в страхе. Тамара и Галя напомнили мне кое-что лишнее. Была бы рада, чтоб этого не было. Но, каждому по трагедии, хотя бы мелкой. Помню, с подругой слиняли с урока истории. Накупили колы, бомж-пакет посыпали специями и ели всухую. Ушли на пустырь, болтали на полянке, рвали заячью траву. Лишнее ли это воспоминание? Та девчонка точно лишняя. Будут дети, дам совет — лучше выдумай друзей, чем заведи. Вот я лучше человека, чем мой дорогой брюнет, не знаю. А стоило то — пораскинуть мозгами, и дружи-люби, сколько угодно. Эта девчонка, вот зачем она, такая, была мне нужна? Она ведь всегда отталкивала меня своим хриплым голосом, курильщица с утробы, мне было противно смотреть на её кожу, огромный, потный, плотный шмат мяса. А говорят, не смотри на лицо, я и не смотрела. Проститутка-друг: трать на меня своё время, и я сделаю всё, что угодно! А теперь, вспоминая, не понимаю, зачем? Подружка позвала друга, спасибо, одного. Спасибо, с разбитой камерой на телефоне. Спасибо, что адекватного. «Раздевайся, а то, я твоей маме расскажу, что вы с Володей трахаетесь!» «Эй! А что сразу со мной?» В мыслях обнажённые танцы двух девушек в траве красивы. Поцелуи романтичны. Прикосновения теплые, а влажный мужской глаз вызывает щекотку внизу живота. На деле — стыд и слюни. Лишние воспоминания, лишние мысли, лишние люди. Не завидую Тамаре. Но сама Тамара мне нравится. — Ну что девочки, пойдёмте! – Вера Петровна тёплым голосом манит нас в столовую. Полдник – что за сладкое слово? На удивление вкусный кисель мы распивали компанией. Солнце слепит меня и нагревает темя и чашку, я так перегреюсь. Напротив меня моя Тамара чистит крабовые палочки, строит из них дальневосточную пирамиду. Скоро это есть будет нельзя, поэтому, я тихонько вытаскивала палочки из сердцевины монумента и делилась с Наташей, которая уверяла, что Тамарины намного вкусней. Сама я налегаю на йогурт с мюслями, крошу туда печенье «Мария». Полдник – как небольшой отпуск, новогодние каникулы в десять дней. Ты отъедаешься до отвала и идёшь спать. Перед школьным выпускным я была заражена идеей бросить мечту об архитектуре и кинуться в медицину. Но ничего, кроме сомнологии, меня не заинтересовало, а там платят не очень. А ведь я была бы отличным сомнологом! Выйду отсюда, узнаю, нужны ли им испытуемые? — Хорошего отдыха! – желает мне женщина в зелёном, раскрыв передо мной халат. Своеобразный ритуал. — И тебе. Ещё за столом поняла, что надвигается дрёма, это самое приятное чувство на земле! Глаза устали от яркого света и погружение неотвратимо, пусть в висках и зависла лёгкая мигрень. Из-под ресниц слежу за игрой: Наташа такая азартная! В её руках карты, а в моих – тот ключ? Как у Саши. Ключ из крабовых палочек. Он размяк на солнце и развалился в моей руке. Теперь мне нет выхода из этого поезда! Да, точно. Я в поезде. В электричке, возможно. И мы едем куда-то вверх. Или нет. Поднимусь по винтовой лестнице из длиннейшей на свете скамьи в первый вагон, потому что я не люблю быть в конце. В окнах мелькает зелень, мне плохо видно, я особо не приглядываюсь. Все двери открыты для меня. О, надо же! Какой людный вагон. Почему люди не летят ко мне на встречу? Краем глаза вижу красивого молодого мужчину в чёрном строгом костюме. — Что читаете? — Это анамнез. — Хм, не люблю такое. — Что ж, и я. — До свиданья, я дальше. — Почему? — В третьем вагоне всегда шумно. — До встречи. Почти у перехода в следующий вагон стоит девушка. Она бросает в окно венок из васильков. — Это незабудки. — Правда? Я ошиблась. А зачем ты бросила? — Что бы забыть. — Оу. А что? — Слава богу, уже не помню. — Понятно. Я вас не знаю. — Приятно познакомится. — Да. Я пойду, — мне не нравится эта девушка. Отёчное лицо, дёрганный глаз. И дырки на висках, через них видна полость раковины. — Ты тоже захочешь забыть. — Ладно. Бедная девочка. Венок влетел через окно и приземлился ей на колени. Я ускорю шаг, не хочу быть свидетелем зацикленной сцены. Снова люди! Снова мужчина и молодая девушка. Сидят на солнечной стороне, не завидую. — А тебя я знаю! Ты – Женя! У Жени такие чистые глаза, такие зелёные! В левой радужке родинка, так мило. — Не мешайте нам, у нас сеанс. — Зачем вы сверлите ей висок? — Он хочет пойти со мной поплавать, — мягкий приятный голос, не удивлюсь, если Женя певица. – Но он не умеет. — Евгения меня научит. Не мешайте. — Ладно. Счастливого пути. — Не волнуйся, я сейчас сбегу. Видишь? Я вижу! Вижу, как родинка поползла по радужке, как по натянутой сетке, распустила крылья и улетела майским жуком прочь. — До свиданья, ЖеняьААААА! Что вы делаете?! Я же сейчас упаду! — сильно сжав моё запястье, мужчина тянет меня к себе. — ЧТО ВЫ НАДЕЛАЛИ? Толстые мужские пальцы проходят сквозь кожу в мои вены, вся рука ломается судорогой и тыл ладони превратился в синее пятно с жирными ползучими червями внутри; его пальцы наращивают фаланги! Он уже добрался до моей щеки! — Нет, прошу, хватит! — Если не она, тогда ты! Садись на её место! Отпихиваю его со всей своей силы, пинаю его в лицо, мне страшно, нужно бежать! Мне удаётся вырвать его конечности из себя, но несколько моих сосудов пиявками колыхаются на его отросших пальцах. Плевать на них, я должна спастись! Он медленный, старый, пусть и поджарый, он не настигнет меня. Вперёд, в первый вагон! Мышцы бёдер стальные, ступни я натёрла, лестница не хочет заканчиваться; дыхание ровное мне уже не вернуть! Как же страшно! Он позади? Он меня настигает? Кажется, он идёт назад. Ура? Я с грохотом закрываю тамбур, обрываю лестницу и вижу в окошко, что остальные вагоны падают. Остался лишь один. Рука до сих пор кровоточит. Весь путь, который проложил мужчина по моим венам, щиплет и жжётся. Нужно взять наждачку и поскрести щёку, она заражена. Наверняка у машиниста есть наждачка, он перевяжет мне руку, он поможет. Кажется, он играет на гитаре! Я уже слышу его. — Странно, опять венок. А что это в его центре, шар? Кажется, это динамик. Такой красивый, фиолетовый цвет. Но цвет динамика меняется. Из фиолетового в красный, в синий, кроме одного пятнышка. — У этого динамика, будто есть зрачок. Нет. Это не динамик! Это глаз. Но чей? КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ