Рыбий глаз

— Саша! Идите сюда, я мельчаю! — Беги быстрее в процедурку, пока ноги длинные! — Саша, я тебя обожаю! — интересно, она различила слова? Я так их пропищала. Часто, после экзаменов, тестов, я становилась такая слабая, подавленная, голова, как в тисках. И вот опять… я трясусь от страха. Надо было попросить Александру взять меня на руки, коридор слишком огромен, мне час до процедурного идти. — Ну, пошустрее, три ночи. — Легко сказать! — Шшш, не кричи. — Такие великаны как ты, обычно меня не слышат. — Ладно, давай помогу. Люблю белые больничные лампы. Желтый свет кажется мне больно едким. Два укола оставили во мне дыры с целые галактики, ведь я размером с изюминку, и вино течёт теперь рекой. — Молодец Лиса, ты хорошо держишься. Как, отдохнула после вчерашнего? — Ага. — Видок у тебя конечно. Напуганная анорексичка, больше никак не назвать. — Представляю. — Подожди пока, через минут пятнадцать всё пройдёт. Полежи на кушетке пока, мне надо отойти. — Ладно, — стена медленно приближается ко мне, я становлюсь собой. Немного полежу здесь, вернусь к себе и снова лягу… Так бы всю жизнь лежала! В идеале рядом с… — Куришь? — А? — от хриплого голоса мой рост чуть затормозился, и я предательски пискнула. Чёрт! Из-за ширмы появилась сама Галя лесбуха! ОПЯТЬ ОНА. — Нет… Мне что, МАЛО? Мало этого ДЕРЬМА? ЕЩЁ? Почему ТЫ не в одиночке? — Врёшь. Я видела, как ты пыхала. — Ага, — корни волос одеревенели, стали иглами дикобраза, и по лбу бежит пот. — О, ещё бы, — протянула мне пачку беломора. Взять? Не могу их курить. Но вдруг Галя отделает меня в мясо? Опять. Надо Сашу позвать… — Сейчас… мы в больнице. — Не больница, а стационар, знать надо. Не хочешь, как хочешь, я одна. А ты молодец, сильно мне вмазала, я таких уважаю, а то, думала, ты клуша! Голова ходит ходуном, но я лучше целая поползу в палату, чем избитая. Или заколоть её моим гигантским волосом-иглой? — Мне уже пора… — Да не ссы. У меня настроя нет. Мне тебе кой-что рассказать надо. Какой же мерзкий запах. Что это? Её табак или её тело? Наверное, и то, и то. Сало и табак. Кожа, смазанная никотином. Фу. — Погода сегодня хорошая, аж охота погулять. Пошли пройдёмся. — Ну, не уверена, что у нас выйдет выйти… — Ну да. Всегда забываю. Я-то раз десять отсюда сбегала. Так им это надоело, они и выперли меня отсюда. Сказали, приходи раз в месяц за дозой, за таблетками то бишь, мы тебе помогли как смогли, больше буянить не будешь. Здесь, то бишь. — А почему — может, убила? — вы тогда снова здесь? — Нравится мне, что ты ко мне на “вы”, эти черти, как только не зовут. — Персонал или пациенты? — нахрена я поддержала разговор? — П-пёзды. Все они. — Ага. Я большая, могу сбежать, но мне даже не сесть. Сигаретный дым гуляет под потолком, и я чувствую, что её рука вьёт мой локон. Нет! — Да не ссы. Волосы у тебя красивые. Длинные, — острые! Знай это Галя, не тронь меня…. — Ага. Мне лучше, я… — Не хочу здесь быть… Вдруг, она проберётся ко мне ночью? Пусть попробует… обнять дикобраза! — Вот и у меня тоже были длинные, но не такие как твои. Хотя… Я маленькая была, уже не помню. Это в колонии меня уже под ноль, и я такая теперь всегда. Из колонии я тоже сбегала. — Значит, много где сидели? — она удушит меня подушкой и будет делать всё, что захочет, она ведь лесбуха, а соседки ей ещё и помогут, это ведь весело! Весело. — Да, и сбегала много. Но сама вернулась только сюда. Идти-то мне некуда. — Это печально, — но мне плевать, я тебя боюсь! Сидишь рядом со мной, хищник с жертвой. Наслаждаешься? — Не знаю, я не жалуюсь. Не ссы, сейчас отпущу. Я только скажу тебе кой-чо. — Что? — отстанет от меня! Наконец! — Про Петьку твоего. — Про Петра? — Да. — А что с ним? — Сука он редкостный. — Ох, правда? — Двоих с ума свёл. Ты третья будешь.