Рыбий глаз

— Очнитесь, Алиса. Мне очень жаль, простите меня за этот удар… Голова, мякотью наружу. — Мэлор! — За всё, прошу прощения. Едва открыв глаза, царапаю ресницами потолок… Снова, я выросла во сне. Сижу, свободная рука умело привязана к ногам, сломанной кулак замотан изолентой. — Что ты с ним сделал? Хмурится. — Ничего. Так значит, те сплетни правда. Ну что ж, вы молоды, это норма жизни. — Что ты бубнишь! — я не слышу, ведь он так мелок по сравнению со мной. Придётся задержать дыхание, чтоб не заглушить его. — Где он! — Спокойно. Я так громко существую, дышу, стучу сердцем, а маяк цел! Как и Пётр. Это ненадолго. Нет, так не пойдёт. Мэлор говорил: ты нормальная! Я не могу расти и дальше, пока он страдает, я не знаю, что с ним, где он… Пора прийти в себя! Моя голова сейчас точно тельце клеща, раздувается от крови. От её прилива моя кожа тонка и горяча, ещё минута, и останется одна хрустящая корочка. Глазам в моих орбитах нет места. — Не стесняйтесь, я понимаю: молодой, будущий врач, помощь всегда под рукой. ААА! Этот гул в ушах! Рот открыт, глаза слезятся, Пётр потонет в моей воде… Ботинки еле сдерживают стопы, а бедрам больно от сковывающей ткани. В кожу на запястье и на лодыжках врезается верёвка, как раскалённая проволока. Зачем! Зачем я ношу бюстгальтер? Его кости ломают мои. Ещё чуть-чуть и я вся сломаюсь, лопну, ничто меня уже не склеит. Алиса! Алиса, хватит! Мне нет места! СНОВА. Старик не заинтересован мной, смотрит на волны, пока я задыхаюсь. — Надеюсь, вы не очень сердитесь на меня? — Пфыв, что? Ты добился моего доверия, бил меня током, закрыл меня в камере пыток, а теперь вырубил меня и моего парня! Где он? — Да, всё верно. К сожалению, последние года я.… был никудышным врачом. — Что? Вам совестно? Ага… Те, те девушки! Женя! Несчастная Женя, от которой осталось одно измученное тело! Вы хотели и мне такой участи?! Как вы могли так поступать? — Я не хотел, я был обязан. — Что, чёрт возьми, обязан? Старик не может стоять на месте. Снуёт, как муравей. Мне даже не раздавить его! — Помните нашу сделку? — Сделку? Причём тут. — Вы закроете свой рот, пожалуйста, а я продолжу. Если хотите знать всё. Сука! — Ладно, давай, — а я пока займусь делом и освобожу свои руки. — Понимаю, после наших сеансов терапии и гипноза, я, определённо, вам враг. Я сам себе враг, никогда не хотел калечить… Пытать… Бить вас током, помните? Обвинять вас в несчастьях вашей семьи. Но, мне было необходимо подстегнуть вас, раздразнить, скажем, включить ваши способности. Зачем? К месту будет выразиться так: в страну чудес не пройти без Алисы. Вы лишь посредник, и, отдадим вам должное, сильный посредник. Ты лучше, чем предыдущие испытуемые. Я не уверен, касались ли вы античных метафизиков, но Вернадский должен быть вам знаком. Его книга «Биосфера и ноосфера» когда-то навела меня на мысль об абсолютной свободе… Вы, дорогая Алиса, понимаете, о чём я говорю, знаете, что такое ноосфера? Это нить, крепкий канат, связывающий нас. Ноосфера, уважаемая, это как… поток информации. Нил памяти жизни. — Эридан. — А, так вы сведуще в древнегреческой литературе? Отлично. Да, Нил, Эридан, неважно как вы назовёте. Все страсти, все боли — там. И всепрощение, в том числе. Каждая наша мысль — это капля из Нила. Вы в курсе о круговороте воды, тут тот же принцип. Я мыслю, следовательно,… Без Нила не может быть жизни, любой, даже крошечной, этакая река души. Река-бог. Нил очень илистая река. Плодородная. Сейчас, вы опутаны её водорослями, она тянет к себе, по-другому никак. Вы говорили о двойниках… — Не говорила! — Говорили, я стёр вам память, извините. Не хорошо вышло, но иначе никак. Так, двойники. Объясню: вы опутаны крепко, я это говорил, и поэтому получаете информацию, предостережения из ноосферы. Ясновидящие, медиумы — они получают ответы из ноофсеры, ныряют в Нил и достают со дна ракушки. Им нужно будущее или прошлое, без разницы — нет ограничений. На дне есть всё. — Так вы хотите проникнуть…нырнуть в Нил через меня что бы…. Получить что-то? Знание? — Нет. Я хочу свободы. – я понимаю, пялиться в оно, но что он видит в серости пола? — Что случится после смерти? Я точно знаю. Было бы замечательно, будь смерть трамплином, дверью в зазеркалье, где продолжится наш путь…. Но нас ждет лишь единение. Полное стирание всего того, что делает меня человеком, самим собой. Изрезанным рукам тяжело приходится, но другого выхода нет, я должна освободиться. Я вижу луну — она прямо напротив лампы маяка. Это очень плохо. Громкий хруст — старикан сломал ручку пополам. — Мою историю запишут, мысли учтут и сотрут в порошок, расплавят, как пуговицу в оловянной чашке. Моя жизнь, моя работа, мечты будут просто плыть по потоку общих слез. За что? Ммм, Алиса? Может быть вы, как пифия, можете мне ответить? Какой смысл всю жизнь бороться за право быть самим собой, чтоб в конце так бездарно слиться со всем мраком? Я берёг свою душу не для того, чтоб каждая сволочь, ненавистный мне человек, мог заглянуть в неё и поглотить! Этого не будет. Я не дам больше людям тонуть и растворяться. Помнишь, я сказал про связь? Нити, канаты, водоросли. Всё можно разорвать, даже цепи. И я знаю, как. Я это сделаю! И вы будете благодарны! — Так это ты сумасшедший! — Понимания от вас я и не ждал. — Ты хоть понимаешь, к чему это приведёт? Хочешь лежать падалью и гордиться собой? — Лучше так. — Старый придурок! Ты даже и не знаешь, как это, раствориться! — Знаю, милая Алиса. Твои сёстры меня просветили. — Чушь собачья! Они там не были, а вот я! Я была! Это как будто всё растворяется в тебе, а не наоборот! — Простите Алиса, я не верю невменяемым. — Что? Это ты, ты погубил двоих из-за своей безумной идеи! Да кто тебя вообще просил о помощи, а, спаситель человечества? — Как минимум… как минимум несчастные, замученные люди. Никто не ждёт фашистов в раю. — О боже, вспомнил! Тебя там тоже никто не ждёт! — Тише! Началось. — …. Земля вступила в разговор дрожью. Маяк-близнец вырос на горизонте, чётко очерченный, он подал нам знак. Как будто Фейя Моргана повернула стёклышко калейдоскопа: маяк отразился на поверхности воды, появился по бокам, слева-справа, делился митозом, как раковая опухоль моего деда, и, наконец, маяк вырастает на острие месяца. Лучи близнецов сходятся и выстилают дорогу к друг другу. — Теперь, моя дорогая, — оглянувшись говорит мне Пётр, — мы в равных условиях. Выйдя балкон, Пётр спокойно перешагивает через поручень, забирается на луч, восходит на Месяц. — Стой! Где Мэлор!? Ответь! Обернулся, глядит на меня, за спиной ореол. — Уезжайте, Алиса! Завтра мир изменится! Я могла бы полезть за ним по лучу, как кошка по парапету! На корточках, я елозила весь его трёп, пыталась порвать верёвки, а в итоге, они лишь впились сильнее. Старик увлекается шибари? О чём я сейчас думаю? Он так скоро окажется на Месяце! И что? Все мои шрамы — зря? Мне бы только уменьшиться! А мои позвонки хрустят от напряжения, и обжигают изнутри раскалённые диски. Моё ухо расцарапано штукатуркой потолка, я всё ещё расту! — Ракушка! — раковина звонит! Нет другого выхода — разбиваю лампу! Может, луч потухнет, и Пётр не доползёт? Нет, луч не потух. Логично. Ладно, зато стекло в моих руках, я режу свои путы, крошки стекла кружат в водовороте отпечаток пальцев. Если я сейчас резко уменьшусь, не пойдёт ли по вене стекло? Лучше не думать, просто режь. — Да сейчас, сейчас! Минуту! — раковина никак не уймётся, а верёвка всё не сдается и ломает меня. О, последняя петля, лопни наконец! — Есть! — своими скользкими от крови гигантскими пальцами, шарю в бездонном кармане, — вот ты где… Алло! Мне нужна помощь! — Ныряй в отражение Луны. — А это нормально? — Ты окажешься в нужном месте. — Чёрный Человек! Я боюсь. — Хорошо. — Аврора? — Мэлор! — Что он сделал с тобой! У тебя руки в крови. И лоб разбит. — О Мэлор, спасибо! Я так переживала за тебя! Помоги мне! — Сейчас, — в его руках я раскалённое сердце. — Что с тобой было, Мэлор? — Я пошёл проверить дома, они оказались пустыми. Прошел чуть дальше и в камышах нашёл его машину. А вернулся, тебя нет. Так что случилось? — Должна всё устроить! Старик уже наверху. Так что, я пойду, Мэлор. Жди меня. — Что? — Я должна нырнуть. — Так. Ты уверена? — Да. — Я не думаю, что это хороший вариант… — Мэлор! Подними глаза! Мэлор заценил обстановку, отблески красного ослепили нас обоих. — Так… Тебе точно не нужна моя помощь? Моих рук не хватит, чтобы обвить его достаточно крепко, могу лишь прижаться, уткнуться в грудь, глядеть исподлобья на довольную улыбку. Один поцелуй в макушку — на удачу, один в переносицу – чтоб не глупила, один прямо в губы – чтоб поторопилась. — Хорошо, я понимаю. Ты должна сделать это одна. Я буду здесь, — ветер подгоняет, дует в спину. Я не могу его подвести, иначе, мы будем вместе навсегда, но ходячими трупами, с язвами вместо воспоминаний, — удачи! — Я скоро. Карабкаюсь на решётку, его руки хранят моё равновесие. — Нет ли другого способа? Если спасателю страшно, человек в беде впадёт в панику. Вперёд. — Мы уже попрощались, Мэлор. Жди!