Рыбий глаз

— Я не узнала, не поняла. Старик хитрый. — Я бы сказал похлеще, он… — Что-то было не так, но, я решила, во всём виновата Луна, это место. — Понимаю. Аврора? — А? — Что мы будем делать? — Не знаю. Не знаю, и знать не хочу! Давай вернёмся! — Но мы не можем. — Можем! Плевать на всё! Я не могу больше, а если, если с тобой что-то случиться? — Так. Поздно, Аврора. Ты уже настроила меня. И я вовсе не хочу становится живой кучкой… перегноя. Вставай. — Да, ладно, — самой встань не вышло, Мэлор бережно поставил меня на ноги. — Нас здесь двое, а твоя раковина, она с собой? — Да, держи. Линия перегружена, иначе, не пойму, почему ЧЧ так долго молчит. Сколько мы потратили времени, стараясь поймать сеть? Бегаем по лестницам, лабиринтам комнат, я блуждаю в зазеркалье и теряю тень Мэлора в стенах из толщи хрустальных жуков. — Стой, дай мне руку. — Я за тобой, дурында. Как часто он отвечал тебе? — Не очень, только в подходящий момент. — То есть, сейчас не подходящий? — Я не знаю, но, может быть, если мы пойдём повыше? — В том то и дело, что мы уже не знаем, где верх. — Ну…. Нам надо в центр… — Это ясно. Ты заметила, как меняется шум в раковине? Когда мы были на краю, помехи были тише, значит, чем чище и громче звук, тем ближе мы к центру. Так что, пока будем двигаться, там будем думать дальше. Давай руку. Мне не нужна моя голова, я довольна следовать его мыслям. Наши отраженья помогают нам: Мэлор уже столкнулся с ложью зазеркалья и, дотронувшись до хрустальной стены, погубил нас по ту сторону стекла: отраженья прошлись по мосту первые и упали вниз. Мы свернули. — Здесь узкие каналы как в Венеции. — Ты там был? — Нет, но если выберемся отсюда, то поехали, пока она не ушла на дно. Стой! Молодость Петру стала на пользу, он бегает и крутится на балконе над нами. — Он не понял, куда идти! — Тсс! Да, так и есть. — Это плохо! Он должен попасть туда, а мы сбросим его в чёрный омут! — Ладно, тогда побежали, звук становится всё чище. Не смотри на него. Мы побежали наверх, я как можно громче начала стучать каблуками. Свернули в комнату и в отражении заметили – он пошёл за нами. А за ним чёрные воды. Уровень воды поднимается за нами, и я уже боюсь потонуть в этой темноте. Очередная уловка перед носом – наши отражения побежали вперёд, а я больно ударилась лбом об зеркальную поверхность. — Чёрт! Ты в порядке? — Ничего, а ты? — Мы как будто застряли в алмазе. Аврора, я что-то слышу. — ЧЧ? — Нет, это не из раковины. Прислушайся. Я легла рядом и приложила ухо к полу. Сколько у нас ещё есть времени? КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ — Так, не волнуйся. — Хорошо, что это? — Так…насекомое. — О боже. Мои ноги сами стали хрустальными, отяжелели, но смогли почувствовать тьму подо мной. — Мы не успеваем! — Это просто вода, она не страшнее гигантского богомола, Аврора, вперёд. — Нет, это не просто вода! Мы не успеваем и не успеем! Дай мне эту чёртову раковину, алло? Алло! ЧЧ нам нужна помо… Тошнота наступила внезапно, заставила меня согнуться пополам. Мне ведь так не хватало ещё и рвоты, ещё и перед Мэлором. Дыхание прервалось, снова и опять, челюсть, кажется, хрустнула. На язык вернулся мерзкий рыбный вкус пива из корюшки, оно вышло мне на туфли, а за ним, со склизкой чешуёй, вызывающей чесотку на нёбе, и плавниками, оставляющими шрамы на внутренней стороне щёк, вышел тот виджет, что был в банке. — Дыши носом, всё хорошо, ничего страшного, в такой момент это нормально, Нормально. Так бывает, чтоб у людей жизнь шла нормально? Я буду жить нормально? ПОЧЕМУ? Почему сейчас из моего рта вырвалась двуногая рыба? — Мэлор, не смотри. — Твою мать. — Мэлор, отвернись! — Спокойно. Я говорил им поменять поставщика, те рыбные котлеты никогда не отличались свежестью. — Не смешно! — Прости пожалуйста, я потерялся, не знаю, как на такое реагировать. Всё в порядке? — Меня тянет наблевать ещё раз. — Давай, спокойно, — не заражу ли я Мэлоры, если чуть поплачу на его плече? — Всё нормально, всё нормально! Вперёд, вперёд! – тварь, как мерзко шлёпает своими лапами. Тварь начала расти ещё в моём рту, теперь она приблизительно размером с осла, не знаю. — Садись, садись! Вперёд, вперёд! Нормально! Нормально! — Прекрати пинать рыбу, Аврора! Может, она поможет нам добраться до лампы быстрее? — Ладно, но я тебя за это ненавижу. К моим и без того сумасбродным прозвищам добавляется весёлое «наездница рыбы». Мэлор сел впереди, и, как только я обняла его за талию, рыба снова выросла в размерах и прыжками понесла нас к связующей лампе. Сидеть на этой твари отвратительно! Но удивительно, как высоко и незаметно она перелетает мосты. Своей походкой она похожа на деда в ластах, а прыжками на кузнечика. Прекрасно. Я мечтала творить, созидать, создавать прекрасное, в итоге, изрыгнула пивной виджет, что под воздействием моего желудка превратился в рыбу с ногами атлета. Спасибо, дорогой ЧЧ, ты знаешь, как помочь девушке. До лампы два прыжка, мы готовы к финалу, но за спиной раздался КЛАЦ КЛАЦ Ступеньки лестницы пересчитали мои рёбра. — Мэлор, как ты? — Хорошо, а ты? Нашего приятеля отбросили на дно, ты видела? — Ничего, мы на месте, смотри! Лампочка-яйцо, прямо в центре, на постаменте. Убери её, и мы не найдём пути назад. — Это и есть источник. — Ага. Вон, видишь, мы можем спрятаться за колонной, а когда он подойдёт… — Да, но ты подумай, Аврора. Он может заподозрить, что мы его поджидаем. — И что ты предлагаешь делать? Как легко он тут освоился! Бродить по чужим грёзам вещь опасная. У каждого психотерапевта должен быть свой психотерапевт. А у каждого психотерапевта психотерапевта, свой психотерапевт. И так идя по кругу анонимных алкоголиков, мы придём к ясности ума. Мэлор схватил меня за руку и зациклил наш бег в стенах хрусталя. — Иллюзия должна его отвлечь, для Петра мы заплутали и пробежали мимо. — Идеально! — Подожди, нам снова помогают. Смотри, та рыба жива. Наш «приятель» пришлёпал прямо к лампе и, сев рядом, превратился в точную копию лампы с постаментом. Я вцепилась в рукав Мэлора, и слушаю шум раковины, что доносится до меня из его кармана. Его вена на шее бьётся в суматохе, Мэлор нервничает, как и я. Это последнее действие, что нам осталось пережить. Звук шагов. Я вижу двойника Мэлора, со спины не видно, но ясно, что он в растерянности. Я, я! не смогла отличить Петра от Мэлора, куда ему найти нужную лампу? Я тихонько закрыла на молнию карман куртки, так, чтобы раковина не выпала у Мэлора, у моего Мэлора. Один поцелуй, он поддаётся вперёд. И мы оба видим, что Пётр сделал правильный выбор. На цыпочках, по стелсу, подкрался к Петру. Пётр пытается выкрутить лампочку, один оборот уже есть. У меня в глазах темнеет, и капли пота скатываются со лба. Мэлор медленный как кот, я готова закричать от напряжения. Быстрее, пожалуйста! Я не дышу. Спорю, мой Мэлор также. Картинка застыла, только локти Петра движутся туда-сюда. Я дышу через чур громко, даже закрыв рот руками я ему мешаю. Кровь прилила к ушам. Со вторым оборотом всё началось. Началось! Что делать мне? Виджет снова принял рыбный облик и, до того сильно впился в руку Петра, что страх от близости к этому чудовищу, к этому хищнику с глубин моего естества сковал мои ноги и зациклил мысль: моей вины тут нет! Мэлор обхватил Петра за шею и тащит к краю моста. Пётр, из последних сил пнул по лампочке – всё, что я смогла издалека, это лишь завопить, пока рыба не подставила свой синий бок, удержав лампу на месте. — Мэлор, бросай его! Бросай! Вод под мостом видно не было, одна беспросветная ночь, личное забвение Петра. Я не могу стоять без дела! Мэлор нагнул Петра через перила и вместе, мы перекидываем врага в бездну. Уцелевшей рукой Пётр держится, пусть, я знаю, что все его планы рухнули. Я не готова бить человека по пальцам, хотя и жажду его падения. Не заставлять ведь Мэлора? Но Мэлор сам решился на это. — Шум! Аврора, ответь ему, – судорожно достаю ракушку, ЧЧ на той стороне. — Мы всё! КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ — Мэлор, не смотри…- прижать к себе, спрятать, он не должен видеть, не должен! Сидя у перил, я закрываю руками его глаза, пытаюсь заслонить собой. Я видела, как меня бьют током, и только. Это жутко. КЛАЦ-КЛАЦ-КЛАЦ Чёртов цветок, чёртов гигантский богомол потянулся к Петру своими лапками. Ахернар узнал его, не спутал с моим Мэлором, это главное. Но и я, и мой Мэлор видим, как Петра, что надел маску и не снял, по кусочкам разрывает гигантский богомол Ахернар. Полетели ноги в знакомой джинсе, красивые музыкальные пальцы, кишки намотались на ту самую лампочку, что мы так рьяно защищали. — Закрой глаза, умоляю! Свет налился кровью, Ахернар защёлкал жвалами и раздавил голову. Такую же голову, которую я обнимаю сейчас. Лицо, на которое я смотрю с любовью, а Мэлор в зеркале, лопнуло. Глаз упал прямо перед нами. — Умоляю, Мэлор! Не смотри! Пошли, я умоляю тебя. Ахернар потянулся к нам и, моя дорогая глубоководная тварь, кинулась на него, спасая нас от сияющих звёздами клешней. — Дружочек глупый! Мэлор пятится за мной, я тупо тяну его за собой. В хрустале стен отражается, как в потоках исчезает Пётр. Его больше нет в судьбах, теперь он белый шум. Шум в раковине. — Брось раковину и плыви. Раковина поднялась на волне и приняла нас на свой борт.