Находчивость — очень странное человеческое качество. Вряд ли кто-то сможет дать ему точное определение. Обычно под находчивостью подразумевают умение быстро найти выход из сложной ситуации и приписывают очень умным людям с развитым интеллектом. Я так не думаю. Чтобы быстро найти решение какой-либо проблемы, особенно если она не затрагивает лично тебя, достаточно иметь нестандартный образ мышления. Ну или полное отсутствие мозгов, как в моем случае.
Поняв, что Александр сейчас очень грубо и нецензурно пошлет свою мать в пешее эротическое путешествие, я решила действовать. Схема борьбы с этой женщиной была отработана днем ранее. В отличие от Александра я понимала, что нет смысла бросаться под Бульдозер и гибнуть в неравной схватке. Лучше просто отойти с дороги, и тогда эта грозная техника раскатает кого-нибудь другого. Может быть даже твоего врага, если вовремя столкнуть его под колеса.
Оглядевшись, я бросилась к неприметной двери, которая, как я выяснила ранее, ведет в гардеробную. Да, сейчас мне нужен был не шкафчик Александра, хотя это было бы еще интереснее. Но все же не стоит так шокировать фру Нильсен. Сомневаюсь, что ее хватит удар. Скорее, увидев нестандартные игрушки сына, о существовании которых, как мне кажется, она и так отлично осведомлена, в следующий раз она приедет, предварительно скупив весь секс-шоп.
В гардеробной я начала судорожно стягивать с себя одежду, прыгая на одной ноге и одновременно пытаясь сдернуть с вешалки рубашку Алекса. Эх, эффект конечно, будет не совсем тот, на который я рассчитывала, но тоже ничего. Все же жаль, что моего настоящего гардероба с изобилием различных полупрозрачных пеньюаров здесь нет.
— Мама, — услышала я шипение Александра из гостиной, — мне казалось, у тебя есть свой дом. Если ты хочешь задержаться в Британии, я куплю тебе коттедж в пригороде или квартиру в Лондоне. Как тебе будет угодно.
Накинув рубашку на обнаженное тело, на котором оставались только тонкие трусики, я застегнула ее всего на одну пуговицу и поспешила ворваться в приятную семейную беседу.
— Александр, — начала суровым голосом Бульдозер, но сбилась, увидев мою растрепанную, от быстрого переодевания, физиономию и почти обнаженную фигуру.
Явление меня народу прошло идеально. Алекс страдальчески закатил глаза, хотя уголки губ подрагивали, предвкушая очередное мое представление. А вот фру Нильсен второй раз за время нашего знакомства отправилась в глубокий шок.
Так тебе! Это за то, что сломала мне мозг своим «хочу внуков»! Я тебе такое устрою, что ты их вообще перехочешь!
— О, миссис Нильсен, добрый вечер. Вы решили к нам заглянуть, чтобы узнать как дела? Это так мило с вашей стороны, но право, не стоило. Вы ведь знаете, на меня можно положиться. Я обязательно прослежу за Александром.
— А… Эм…
Маман определенно долго будет отходить от моего фееричного появления в неглиже. Тем лучше для меня. А еще, вспомнив российский мультфильм по знаменитой сказке, который показывала мне Ева, из меня почти против воли вырвалось:
— Идите, спокойно работайте, и я вам ручаюсь, скоро вы не узнаете своего ребенка!
С этими словами я максимально приблизилась к этой дружной компании, думая о том, что будет лучше — вытолкать маман или утащить в безопасное место Алекса. Но вспомнив, что Оливия у нас не только мать, но и Бульдозер, все же склонилась ко второму варианту.
Схватив Александра за руку, я бросила на фру Нильсен еще один доброжелательный взгляд, от которого она почему-то содрогнулась.
— Извините, но нам пора. Столько дел, вы себе не представляете!
Утащив несопротивляющегося и явно готового рассмеяться в любой момент Алекса в спальню, я захлопнула дверь, а затем прислонилась к ней спиной и тяжело выдохнула. Конечно, мне не привыкать позориться, но перед Бульдозером делать это было все еще страшновато.
— Что это сейчас было, каттен?
Тон был очень холодным и совсем не вязался с тем, что еще пару минут назад Алекс едва сдерживал смех. Впрочем, обмануть меня все равно не вышло — голубые глаза продолжали излучать улыбку.
— Спасение невинных жертв беспощадной строительной техники, — ответила я.
Конечно, Александр вряд ли понял, что именно я имела в виду. Немного по-птичьи хищно склонив голову, он окинул меня почти оценивающим взглядом.
— Значит, решила защитить меня от злого дракона, — сказал он с легкой улыбкой. — И даже блестящие доспехи надела.
Его пальцы прошлись по лацкану рубашки, даже не задевая кожу, но я все равно вздрогнула.
— Эм… Вынужденная мера…
Это единственное, что я смогла произнести, потому что рука Александра двинулась дальше. Пальцы заскользили по кромке, а затем легко, почти не останавливаясь, расстегнули единственную пуговицу, которая не давала рубашке распахнуться.
— Знаешь, я бы мог потребовать вернуть столь нагло взятую у меня одежду, — хриплым, но все же строгим голосом проговорил он.
— Ммм… — в горле как-то внезапно пересохло, и говорить внятно уже не получалось.
— Но, пожалуй, позволю тебе оставить эту рубашку себе, — выдохнул он практически мне в губы.
Кончики пальцев уже покалывали от желания вцепиться в его плечи, притянуть к себе и поцеловать. Этот нарочито строгий тон, изучающий откровенный взгляд, под которым я всегда чувствовала себя обнаженной, медленные, но очень уверенные движения, легкая улыбка — все это кружило голову не хуже хорошей порции алкоголя. Колени подкашивались, но я все еще могла соображать.
— Как думаешь, она ушла? — спросила я.
— Наверняка, — хмыкнул Нильсен. — У нее нет привычки подсматривать.
Впрочем, я все же убедилась в этом самостоятельно. Развернувшись в его руках, я приоткрыла дверь и высунула голову в гостиную, окидывая взглядом уже пустое помещение.
— Ты так и не научилась мне доверять, каттен.
— Неправда! — запротестовала я, повернувшись обратно.
— Правда, — кивнул он своим мыслям. — Ничего, сегодня мы начнем это исправлять, — улыбнулся он своим мыслям. — Но для начала, ответь — для кого именно был этот маскарад? Для моей матери? Или все же для меня?
Какие сложные вопросы вы задаете, мистер Нильсен! У нас что, викторина здесь?
— Ммм… Для обоих, — выдавила я из себя, а потом не выдержала и, поднявшись на носочки, прильнула к нему всем телом, прижавшись к губам.
Казалось, ему не хватало именно этого первого шага с моей стороны. Он подхватил меня под бедра, прижав к двери, и заставляя обвить его талию ногами. Но на этот раз поцелуй не был взрывом страсти. Он медленно распалял меня, сначала едва ощутимо лаская губами, но постепенно усиливая напор. Маленькая искра предвкушения разрасталась все сильнее, превращаясь в пожар, который уже вряд ли можно потушить.
Сейчас я остро чувствовала не только его губы. Были и ускоренное сердцебиение, которое, кажется, синхронизировалось с моим, и хриплое дыхание… А еще пальцы, которые все сильнее сжимали мои ягодицы, почти до приятной боли. Не выдержав, я застонала сквозь поцелуй.
— А вот с этим нужно что-то делать, — тихо произнес Александр.
Так и не опустив меня на пол, он сделал пару шагов к кровати, усаживая на край. Отстранившись, Алекс окинул меня заинтересованным взглядом, а затем приказал:
— Встань на колени. Спиной ко мне.
— А…
— Доверие, каттен, — покачал он головой. — Если ты будешь задавать вопросы, то мы сейчас отправимся спать, — заявил он безапелляционным тоном.
Откуда в нем столько выдержки? Он что, правда сейчас может спокойно лечь и уснуть, оставив возбужденную девушку неудовлетворенной? Больной ублюдок!
Отползая ближе к середине кровати, я все еще смотрела ему в глаза. Оторваться от этого взгляда было очень трудно, но я все же развернулась, вставая на колени.
— Хорошо. А теперь не шевелись и не подглядывай.
Видеть я не могла, но отлично слышала шаги, а еще хлопок дверцы заветного шкафчика. Предвкушение росло с каждой секундой, заставляя сердце биться еще сильнее. Ноющий комок внизу живота требовал с силой свести ноги, напрягая мышцы. А еще лучше — наброситься на Александра прямо сейчас, оставив все эти игры.
Уже через секунду я почувствовала, как матрас прогнулся, на мою талию опустились ладони, едва заметно поглаживая. Губы заскользили по шее. Я наклонила голову, открывая еще больший простор для Алекса. Он то жадно целовал мою кожу, прикусывая, то нежно поглаживал ее губами, тут же зализывая метки, которые оставлял на ней. Его руки были, кажется, везде, исследуя мое тело. Я даже не заметила, как рубашка сползла с моих плеч, а вот то, как рвутся под пальцами Александра мои трусики, почувствовала. Вот только мне было плевать на уничтоженное им белье. Теперь я могла только ерзать от нетерпения, вжимаясь ягодицами в его пах.
Алекс жестко остановил мои попытки взять ситуацию под свой контроль, удерживая за талию, и только поняв, что я немного успокоилась, убрал руки. А затем мои бедра обвила тонкая лента.
— Что? — вырвалось у меня одно хриплое слово, когда я почувствовала, как Александр закрепляет какие-то веревки на моей пояснице, а затем и на нижней части бедра.
— Тише, каттен. Тебе запрещено говорить, — прошептал он, закрепив все веревки, а затем и подтянув их так, чтобы я наконец поняла его замысел.
К клитору прижалось что-то маленькое, почти невыносимо холодное по сравнению с разгоряченной кожей. Еще пара мгновений, и это что-то начало вибрировать, посылая по телу острый импульс наслаждения. Не удержавшись, я полностью откинулась на Александра, громко застонав.
— Стонать тебе тоже запрещено, — услышала я над ухом.
— Не-е-е-е-ет, — протянула я.
Меня трясло как в лихорадке, и я откровенно не понимала, как можно сдерживать наслаждение, рвущееся наружу.
— Придется тебе помочь, — почти недовольно прищелкнул он языком, снова отстраняясь от меня.
Наверное, Александр снова проделал недолгий путь к своему шкафчику, но я этого уже не осознавала. Вибратор-бабочка, закрепленный на моих бедрах, не давал сосредоточиться ни на чем, кроме ощущений. Режим не позволял достичь оргазма, а только усиливал возбуждение, заставляя жалобно скулить и сжимать кулаки.
Вскоре Алекс снова прижал меня к себе, только теперь спиной я ощутила его голую кожу, а не ткань футболки. А затем моих губ что-то коснулось. Приоткрыв глаза, я увидела небольшой черный шарик, от которого тянулись ремешки.
— Закуси это, — приказал он. Я послушно открыла рот, обхватывая кляп зубами. — Если захочешь прекратить, щелкни пальцами или хлопни в ладоши. Ты поняла меня? Кивни.
С трудом склонив голову, я снова застонала, но теперь звук вышел смазанным. По большому счету мне было плевать на то, что я не могу говорить, если бы не один момент — теперь я не в состоянии произнести то волшебное заклинание, которое избавит меня от его пыток. Заорать «трахни меня» уже не получится, а значит, мое положение становится все более плачевным. Если я не получу желаемое в ближайшие секунды, то просто свихнусь!
Решив, что одно действие лучше тысячи слов, я опустилась на локти, прогнув поясницу, и пару раз призывно вильнула бедрами.
— Нетерпеливая, — жесткая ладонь сжала ягодицу. — Но я, пожалуй, даже не буду тебя наказывать. Ты себе не представляешь, как соблазнительно сейчас выглядишь, каттен.
Склонившись надо мной, Александр снова начал целовать мою шею, плечи, спину, заставляя выгибаться и вздрагивать от каждого прикосновения. Умолять я уже не могла, да и не помогло бы это. Я знаю, он не успокоится, пока не доведет меня до изнеможения, которое будет граничить с безумием. Жалобные, хныкающие звуки все же вырывались из моего горла и, судя по довольному хмыканью за спиной, Алекс слушал их как музыку.
Наверное, прошла целая вечность. Любые мысли полностью растворились в голове, оставляя место только обнаженному желанию, которое превращало мое тело в один сплошной нерв.
— Ты же помнишь, что нужно сделать, чтобы я остановился? — спросил он, хотя его слова вообще не доходили до моего сознания.
В ответ я могла только хныкать, в очередной раз виляя бедрами. Уверенно сжав мои ягодицы, Александр вошел в меня, медленно растягивая нежные стенки. Вибрация только усиливала ощущения, причем не только мои. За спиной послышался тихий стон, который я готова записать на диктофон и прослушивать на повторе каждую ночь.
Замерев всего на секунду, Алекс начал медленно двигаться. И сейчас каждый толчок ощущался острее, чем раньше, заставляя мышцы судорожно сжиматься. Комкая простыни, я сладко постанывала в такт его движениям и даже сама подавалась навстречу.
Размеренные, но жесткие толчки заставляли сходить с ума, посылая импульсы, которые отдавались даже на кончиках пальцев. Я уже давно опустилась на подушки грудью, прогнув спину настолько, насколько это возможно, чувствуя приятное прикосновение холодных простыней к разгоряченной коже.
С каждой минутой напряжение внизу живота разрасталось, заполняя собой все. Несколько раз Александр останавливался, когда чувствовал, что я уже на пределе, заставляя рычать и грязно ругаться про себя. Но как бы он не оттягивал этот момент, я все равно не выдержала. Яркая вспышка удовольствия прошла по моему телу ударной волной. Замерев на секунду, я забилась в сладких судорогах, чувствуя, как сжимаются мои мышцы, приближая Александра к такому же яркому финалу.
Наверное, это был самый длительный оргазм за всю мою жизнь. Даже когда я упала на подушки, больше не поддерживаемая заботливыми руками, и растянулась во всю длину, бабочка продолжала вибрировать, не только усиливая ощущения, но и продлевая их. Только через минуту после моего взрыва вибрация остановилась, вызывая облегченный и одновременно разочарованный вздох.
Алекс аккуратно развернул меня, расстегнул ремешки на моем затылке, освобождая рот и позволяя размять слегка затекшую челюсть, а затем снимая и ленты с бедер.
— Ты великолепна, — прошептал он, нежно целуя мои губы, а затем опускаясь рядом со мной на подушки.
Ответить что-то было выше моих сил. Полное расслабление не давало пошевелить даже пальцем, не то что выдавить из себя какие-то слова. Но уже через десять минут в этой приятной неге, мысли все же вернулись, а любопытство, как обычно, взяло верх.
— Как думаешь, твоя мама серьезно намерена остаться? — спросила я.
— Еще как, — фыркнул Нильсен. — Ты выиграла битву, но не войну. Так что советую не снимать свои доспехи, — ухмыльнулся засранец. — Все самое интересное еще впереди.
— И что будем делать?
— А что ты предлагаешь?
— Ну уж точно не внуков ей рожать! — с чувством ответила я.
— Почему такая категоричность? — спросил Алекс, но я видела, что это был вопрос с подначкой, а не реальный интерес.
— Вот ни разу не было у меня цели в жизни начать плодить маленьких Нильсенов. Особенно в двадцать пять лет!
— Хм… А могла бы спеться с моей мамой, она бы тебя еще и в мои законные супруги пропихнула.
— Угу, не сомневаюсь. Она мне уже это успела пообещать, — скривилась я. — Вот чего я точно не собираюсь делать, так это выходить замуж.
Мое последнее заявление, тем более сказанное серьезным тоном, настолько заинтересовало Александра, что он приподнялся и повернулся ко мне, опираясь на одну руку. Может быть, было неправильно сейчас об этом говорить. Наши отношения вообще настолько эфемерны, что их сложно даже правильно охарактеризовать. Но я поступила так, как привыкла — предупредила о своих планах на жизнь в самом начале, чтобы потом не было разочарований. Вот бы я и про свое переодевание в мужчину изначально предупредила…
— Почему?
— А смысл? Большая часть браков все равно заканчивается разводом. Зачем устраивать этот фарс в виде свадьбы, если через пару лет ты все равно будешь ненавидеть этого человека, таскаясь по судам и отдавая юристам баснословные суммы, чтобы твоя «любовь до гроба» не обчистила тебя до нитки?
— Дай угадаю, твои родители развелись, — выгнул бровь Нильсен, продолжая внимательно изучать мое лицо.
— Нет, — мотнула головой я. — Они погибли.
— Прости, — Алекс поджал губы, явно ругая себя из-за этой оплошности. — Мне не стоило…
— Не переживай. Все нормально, правда. Я их почти не помню.
Если кому здесь и нужно извиняться, то точно не ему. Это я врала с самого начала и выяснила почти все подробности о его жизни за спиной. А еще он почти попал в цель своим вопросом. Мои родители не развелись. Зато тетя, которая меня воспитывала, делала это с завидной регулярностью. Но об этом я рассказать не могла, ведь у Харли не было такой тети…
***
Проснулась я снова в кровати Александра. Один раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Не помню, кто сказал. Но мне очень хотелось верить, что эти слова правдивы, ибо мне здесь нравилось. Нет, дело не в том, что эта кровать чем-то отличалась от других. По сути, она была такой же, как и другие в этом доме. Ну матрас, по крайней мере, точно не отличался. Суть была в другом. Спать в одной кровати — это определенный уровень близости.
Если честно, начиная эти отношения с одной целью — изнасиловать Нильсена, я не думала, что все зайдет настолько далеко. Конечно, мне никто не клялся в любви, но все же… У меня появились чувства. А Алекс… Хоть он и оставался закрытой книгой и почти ничего о себе не рассказывал, я буквально кожей чувствовала его заботу. Так не относятся к девушкам, с которыми просто спят.
С каждым днем скрывать свое прошлое, да и вообще свою личность становилось все сложней. Не потому что меня могли разоблачить. Дело было в моральной составляющей вопроса. Вот только рассказать я ему тоже не могла. Физически. Проверив опытным путем, я выяснила, что язык прилипает к небу, стоит мне только открыть рот с определенным намерением.
Тряхнув головой, отгоняя на время эти мысли, я поплелась в ванную. Чувствую, день будет тяжелым, ведь война с Бульдозером продолжается.
***
Готовясь к эпичному сражению, я не учла только одно — биться было не с кем. Просидев несколько часов в своем кабинете, поначалу я наслаждалась неожиданно свалившемся на меня спокойствием. Но чем больше проходило времени, тем сильнее росло мое беспокойство. В этом доме было слишком тихо. А еще маман до сих пор не навестила меня, не заставила хорошо покушать, не всучила витамины. Короче, все это было очень подозрительно. Не выдержав, я отправилась к Александру.
— Привет, — заглянула я в кабинет, осторожно оглядываясь.
— Можешь не бояться, — улыбнулся Нильсен. — Ее здесь нет.
Только после этих слов в комнату можно было войти без опасений. Конечно, у меня есть шикарный рецепт против особы, озабоченной появлением внуков, но вряд ли он сработает посреди рабочего дня, особенно когда я в полном гриме. Снимать корсет вместе с комплектом одежды за секунду я еще не научилась, так что справедливо опасалась.
— А где Бульдозер?
— Кто? — выпучив глаза, переспросил Алекс.
Пожалуй, даже ругать себя не буду за эту оговорку. Это выражение лица того стоило!
— Эм… Неважно, — потупилась я.
А что, я вроде девочка скромная. Нужно ведь и смущение изобразить. Ну хотя бы ради приличия.
— Подожди, — начал осознавать Нильсен. — Ты назвала мою мать Бульдозером?
Он еще пару секунд просто таращился в пространство, а затем так громко заржал, как будто здесь проводилось соревнование на самый истерический ржач.
— Более точной характеристики я еще не слышал, — заявил он, отсмеявшись.
— Ну… — так и не придумав, как это прокомментировать, я решила вернуть разговор к изначальной теме. — Так где миссис Нильсен?
— Без понятия. Когда я проснулся, в доме ее уже не было.
— Ты думаешь, она уехала? В смысле, улетела в Швецию?
— Это вряд ли. Моя мать так просто не отступает. Скорее всего, сейчас она покупает боеприпасы, которые могут сломить эту неприступную крепость. Так что поздравляю, ты дала ей массу времени на подготовку.
— Тебе тоже, — фыркнула я. — Было бы лучше, если бы ты ее вчера послал?
Отвечать на это Нильсен явно не собирался, только хмыкнул себе под нос.
— В чем-то ты даже права. Я успел подготовиться и даже разработал стратегию, — улыбнулся он.
— Какую?
— Беспроигрышную, каттен, — заявил Нильсен. — Потерпи до вечера. Уверен, моя мать скоро вернется. Я бы сказал, чтобы ты подготовилась к очередной битве, но не думаю, что это понадобится. А сейчас лучше продолжить работать, пока в этом доме все еще тихо, — фыркнул он, снова уткнувшись в бумаги.
***
Не знаю, что за план придумал Алекс по укрощению собственной матери, но у меня были проблемы и помимо Бульдозера. Я так и не сказала ему, кто я. При этом каждый день приближал меня к неминуемому краху. Я прекрасно понимала, что вечно скрываться не получится. И лучше бы он узнал правду от меня, а не от Макото или от детектива, к которому он, очевидно, обращался, только в последний момент решив не забирать отчет. Вот только голос разума редко работает там, где замешаны чувства. Признаться и потерять то, что есть сейчас было слишком сложно. Практически невыполнимо. И я понимала, что сама не справлюсь. Мне определенно нужна группа поддержки и еще пара лишних мозгов.
— Девочки, у меня проблема! — заявила я, как только подключила сеанс нашей телепатической, тьфу ты, видеосвязи.
— В чем дело? — сразу же поинтересовалась сердобольная Рэйчел.
— Погоди, я за виски сгоняю, — вставила Ева.
Вспомнив свой недавний алкотур, который завершился в ванной Александра, я передернула плечами. Если до этого момента он по какой-то непонятной причине еще не считал меня сумасшедшей, то теперь точно подумывает о том, чтобы сдать в ближайшую «дурку».
— Я готова, можешь начинать интересные истории рассказывать, — оказывается, пока я была погружена не в самые приятные воспоминания, эта брюнетистая ведьма уже плеснула себе янтарный напиток в стакан щедрой рукой. Хорошо хоть попкорн не взяла. С нее бы сталось.
— У вас случайно нет никакой сыворотки правды? — справила я.
— Конечно, есть, — легко махнула рукой Ева.
— Что, правда? — заинтересовалась я.
— Ага, паяльник называется. Так что, кого пытать нужно?
— Меня! Я должна сказать Алексу, что я журналист, а я не могу-у-у-у-у-у, — захныкала я.
— Странно, — нахмурилась Ева. — Мне казалось, это как раз для тебя проблемой не станет. Ты же вечно болтаешь так, что хрен заткнешь.
— Вот дождешься у меня! — снова взывала я. — Найду и придушу, ведьму! Нет, лучше инквизиторам отдам! Они как раз что-то давно никого не сжигали. Расслабились! Пусть работают на благо общества!
— Угу, очень давно, всего каких-то двести лет…
— Девочки, успокойтесь, — заговорила Рэйчел. — Агата, объясни, пожалуйста, почему ты не можешь рассказать о своей профессии? Я понимаю, что ты это скрывала, но…
— Ты не понимаешь Рэйч. Он ненавидит журналистов! Очень сильно, очень долго и очень безнадежно. Причем небезосновательно.
— И какова же причина? — скептически хмыкнула Ева.
— Весомая, — буркнула я, не желая отвечать на этот вопрос и рассказывать подробности про Александра. — Я не знаю, что делать. Он действительно никогда не простит меня.
— Никогда не говори «никогда», куколка, — подмигнула мне Ева. — Если все дело только в ненависти к определенной профессии, то это можно легко исправить — просто поменять мнение.
— Ну да, ты уже исправила, — скривилась я. — Теперь журналистов ненавидит не только Александр, но и его друг!
— А вот с этим я бы поспорила, — мечтательно улыбнулась брюнетка. — Помимо ненависти там определенно что-то еще есть.
— Агата, — снова перебила нас Рэйчел. — Ты ведь уже не собираешься писать про него. И смею напомнить, что ты даже не журналист, ты владелица издания. Это немного разные понятия. Я уверена, если ты все объяснишь ему…
— То выкинет он меня, придав пинка для ускорения, — закончила я за нее. — Твоя логика могла бы сработать, если бы изначально при знакомстве я сказала правду. Но я ведь бороду приклеила! И для чего? Для того чтобы пробраться к нему в дом и выведать секреты!
— Так, ладно, хватит стенаний и самобичевания, — отрезала Ева. — Рэйч, пока наш Добби не начал прижигать себе уши утюгом, давай решать, что делать.
— Нуу… — протянула блондинка. — Мы могли бы приехать к Агате…
— И размахивать пампонами с криками «журналисты вперед», — фыркнула подруга. — Нет, от вас точно помощи не дождешься! Все как всегда самой приходится делать. Так, думай голова, чепчик куплю.
— Ева, — осторожно начала я, — а может не…
— Придумала! Итак, девочки, мы запускаем мощную пиар-компанию! Рэйчел, подготовь материал к ближайшему выпуску о Нильсене и этой его конторе. Пусть распишут в самых розовых красках саму компанию, продукцию, передовые технологии и аккуратно упомянут нашего шведского-британского гения. Причем упоминания должны встречаться равномерно по всему тексту не менее семи раз. А еще свяжись с коллегами, пусть распространят. Можно даже отдать это на откуп мелочи — пусть копипастят. Короче, я хочу чтобы через неделю фотографии Нильсена замироточили.
— Хм… Звучит как неплохой план, — с сомнением протянула я.
Сомнения были вполне объяснимы. Обычно Ева выдавала куда более заковыристые и намного более безбашенные идеи.
— Это еще не все, радость моя, — улыбнулась брюнетка. — Твоей задачей будет показать эти статьи твоему ненаглядному и отследить реакцию. Желательно, показать какую-нибудь копию в мелком интернет-издании, а не в нашем.
— Сделаю, — кивнула я.
— Конечно, сделаешь. Отталкиваясь от его реакции, можно будет уже определять следующий ход. Хотя мне кажется, эти его предубеждения в любом случае долго не продержатся, если ты ему признаешься.
— Но я…
— Молчать! Стоять. Бояться. Но не ссать, — постановила Ева. — Так, все помнят основные правила информационной войны? — спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Правильно, давить не столько на разум, сколько на чувства и обязательно заходить с нескольких сторон. Пока Рэйч у нас отвечает за разум, а Агата давит на чувства, я как раз попробую зайти с другой стороны, — плотоядно улыбнулась девушка.
— А может не на… — снова начала я.
— Отставить разговоры! Мама сказала «надо», значит моем посуду и не вякаем!
— Ева, ты же говорила, что больше не будешь мне помогать, — попыталась я надавить с другой стороны.
— Я говорила, что больше не буду тебя прикрывать, хотя это тоже не точно. А здесь у нас другая ситуация. Пропагандистская акция – это святое! Так, ну что, роли распределены, задания поделены, можно приступать, — постановила брюнетка и отключилась.
— Я об этом пожалею, да? — спросила я у Рэйчел.
— Определенно! Тебя это удивляет?
— Не особо. Ладно, попробуем. В конце концов, кому когда-либо вредила маленькая и безобидная информационная война?
