Ледяной дворец

Четыре этажа и один цокольный. Почти подземелья. Между ними были четыре этажа стен: холодной каменной кладки, воздуха, пропитанного запахом жжёного воска от свеч, которые вот-вот должны были погаснуть, и несколько сотен его шагов, удаляющихся от кабинета. И всё ещё было недостаточно. Всё ещё, потому что ему казалось, что она коснулась языком и сделала с ним то же самое — он мог поклясться, что до сих пор чувствовал её ладони, спускающиеся по торсу. Пара прикосновений до сих пор чувствовались там, под одеждой. Но не чем-то отвратительным, пускающим мороз по коже в желании оттереться, а чем-то, что рисковало оставить на её ладонях ошмётки его кожи — вот настолько горело. Малфой знал, что ему не стоило. Блять. Блять! Сколько раз он повторил себе за сегодня, что не станет? Впервые, когда Большой зал взорвался гриффиндорскими, как обычно раздражающе шумными криками. Он поднял взгляд, ища внутри себя удивление. Хотя бы какую-то эмоцию, которая была бы естественной. У грязнокровки сегодня день рождения. Драко проговорил это про себя, как будто пытался восстановить что-то внутри, но это было смешно, потому что он помнил об этом. Ещё с июля. Просто не придавать этому значения. Не придавать значения поздравлениям на обеде; постоянной трескотне её подружки, которая какого-то хера приплелась вместе с ней и простояла возле класса до самого начала урока; её взглядам, которые Драко чувствовал на щеке. Потому что у него отлично получалось. До сегодня. Малфой сглотнул и притормозил на секунду, хотя он уже опаздывал к Снейпу минуты на три. Сегодня утром Драко получил от декана сову о просьбе зайти к нему после дежурства, но... Чёрт, его мысли были в таком хаосе, что он вообще сомневался, что в голове держалась хотя бы одна стена. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Боже, она была такой сукой. Грейнджер знала, что ему нравилось слышать, девчонка брала сотканное им же оружие и направляла против него. Поэтому он стоял сейчас здесь, посреди подземелий, и пытался как-то примириться с собой, потому что, очевидно, всё шло нахер. Ему было бы проще думать о том, что у неё больше этого нет. Потребности прикасаться к нему; этого умоляющего, расстроенного, почти, блять, разбитого взгляда, когда он запрещал. Потому что ощущение ладошек Грейнджер на коже — и Драко опрокинул бы её прямо на парту. И он бы опрокинул. В этом не было ничего от благородства — просто недостаток времени. Снейп вполне мог пойти искать его и наткнуться на разгуливающих по замку Паркинсон и Уизли. В отдалённом уголке сознания Драко помнил, как Грейнджер сидела у него на коленях и плакала, пытаясь заглушить слёзы — звуки собственной истерики — прикосновениями губ. И он остановился. Драко мог поклясться, что сейчас он остановился потому, что привык за всё лето чувствовать, как это — постоянно лишаться. Сейчас она была пьяна, не в стельку, но всё же: этот её умоляющий голосок, который совершенно точно превратился бы в стоны за пару прикосновений, потому что Грейнджер была уже готова. Чувство растекающегося самодовольства от того, что она, на самом деле, была готова с самого начала, если сейчас ей так сильно было мало. Грейнджер звучала как сумасшедшая, но Малфой послал бы это нахер с лёгкостью, если бы у него было больше времени. Поздравить её до слёз в уголках глаз. Кажется, она и так плакала. Он простонал и прижался к стене лбом. Возбуждение мешало думать, Драко прокручивал возможные картинки в голове. Ему было бы проще это игнорировать, если бы он знал, что она бегала за Поттером, стараясь отмыть его имя от того, что он на него повесил. Если бы Грейнджер даже ненавидела его за это. Да. Точно. Как люди игнорировали барахлящие клапаны в сердце, забивая хер. А потом однажды подыхали от инфаркта. Забить на то, что метлу всё больше вело вправо с каждым полётом, чтобы слететь на обочину с высоты в несколько сотен метров и разбиться нахуй. Малфой мог дать голову на отсечение, если бы она попросила его ещё хотя бы раз... Он зажмурился. Нужно привести мысли в порядок. В его голове было слишком много Грейнджер. Драко негромко рассмеялся. Наверняка он выглядел как сумасшедший: стоял здесь, на стыке этажей, и хохотал про себя, качая головой. Эту фразу можно было сказать о нём в любой из дней прошлого года, и это была бы правда. Грейнджер отравила его сознание, и это не проходило. Нужно быть честным с собой. Он знал, что такое бывает. Как залипнуть на какую-то девчонку; как на какой-то заезженный прикол, который понятен только паре людей, и использовать его до тошноты; как на какую-то мелодию, повторяющуюся снова и снова, пока не встанет костью в горле; как что-то подобное. Тебе нравится её типаж, то, как она двигает ртом или то, как она ведёт себя, и ты насыщаешься. А потом ты переключаешься. И Драко не мог понять, как можно было не остыть, не прикасаясь к ней столько времени. Не думая. Не представляя. И, видимо, это сработало, как выдернутая чека, потому что у Драко дрожали руки, пока он проходился языком по её шее. Вот так. Всё полетело к чертям, все речи, сказанные Блейзу с уверенностью в голосе и надменностью в глазах. Её ебаное «пожалуйста». Малфой дёрнул на себя ручку двери, выбрасывая из головы все мысли. Он подумает об этом позже. Как уговор с собственным волком внутри, который чуть не разорвал его в попытке поластиться об её руку. Предатель. — Вы опоздали, — послышался ровный голос, в котором сквозило недовольство. Снейп сидел за столом, заканчивая писать на пергаменте. Он бросил недовольный взгляд на крестника. — Слишком много непослушных студентов, — бросил Малфой, отмечая, что звучал... сносно. Не так, как чувствовал себя. Снейп перевёл на него недовольный взгляд, явно ожидая после своей реплики извинений, но с чего бы ему их ожидать, если он точно знал, кто перед ним стоял. Северус поджал губы, наблюдая за тем, как Драко сел за первую парту. Он отклонился на стуле слишком расслабленно для разговора в это время суток. Так поговаривают: ночные новости всегда самые колючие. — К сожалению, у нас с вами не было возможности пообщаться со дня событий, — надавив, сказал зельевар, отложив письменные принадлежности. — Как прошло ваше лето? Если бы существовала премия за самый неестественный разговор... — Нормально, — холодно ответил Драко, думая о том, что это какая-то конченая прелюдия. — Рад это слышать, — Снейп сделал паузу. — Насколько я знаю, ваши тренировки не прошли даром, и ваш отец преисполнен надежд, что в будущем вы станете крайне полезны Тёмному Лорду. — Я уже был крайне полезен Тёмному Лорду. Драко нужно было научиться держать себя в руках, когда об этом заходила речь. Но кажется, все запасы его выдержки остались пятью этажами выше, на непоцелованных губах Грейнджер. — Бесспорно, — неоднозначно хмыкнул Снейп, и Малфой бросил на него взгляд. — Но есть лишь одна вещь, которая вводит меня в дискомфорт, — они встретились глазами. — Как вы знаете, мистера Поттера допрашивали несколько раз по поводу произошедшего в лабиринте и... — Его слова никто не воспринимает всерьёз, — фыркнул Драко. Он понятия не имел, что здесь делал. Драко не мог отвечать за то, о чём трепался Поттер, и они были бы идиотами, если бы предполагали, что он будет держать язык за зубами, оставаясь живым. — Я не договорил, — повысил голос Северус. — Так вот, история мистера Поттера, — он поднялся со стула и медленно стал обходить стол, — несколько отличается от вашей. Дело в том, что он говорит, что вы пытались препятствовать его прикосновению к кубку. Несмотря на то, что у вас был ровно противоположный приказ. Драко не просчитал это. То, что кто-то будет рыскать в деталях их рассказов и делать между ними очную ставку. Кто-то, кто знал, как было на самом деле. Точнее... думал, что знал. Малфой выдохнул, сел ровнее и сложил руки на столе, прежде чем подался вперёд и прищурился. У Снейпа не было ничего, кроме пустых догадок. Никто не мог узнать реальную причину. У Драко не было ни единого мотива попытаться спасти жопу Поттера. Кроме неё. А она была его самым большим секретом. — Что вы хотите этим сказать, профессор? — Драко поднял бровь вверх, вкрадчиво задавая вопрос. — Присвоить мне неверность Волдеморту? Ну что ж, тогда вам придётся потрудиться, потому что я пока единственный, кто выполнил его задание. В отличие от Пожирателей смерти, — насмешливо сказал он. — Это так, — спокойно согласился Северус, — но у мистера Поттера есть своя версия событий. — У Поттера на всё есть своя версия событий, — фыркнул Драко. — Возможно, ему хотелось козырнуть тем, что он обошёл меня в драке? Была бы его воля, он сказал бы, что выстоял против целого войска, — Драко показательно закатил глаза. — И знаете, профессор, насколько мне известно, Тёмный Лорд не сомневается в моей версии, — Драко сказал это предложение, как будто выбросил припрятанную карту в рукаве, которая решала ход партии. — Потому что Тёмный Лорд не знает другой, — отрезал Снейп, как будто устал от того, что его пытались записать в дураки. Малфой не отводил взгляд. Снейп не рассказал никому, потому что вот чем это являлось — пустой тратой его времени, сотрясанием воздуха. У Драко не было никаких причин и имелось блестящее алиби, так что... Он едва удержался от того, чтобы не усмехнуться. Его голова пульсировала — последствия мастерской легилименции. Всё, что Снейп мог почувствовать, — это удовлетворение, насмешку и, возможно, остатки похоти. Но это всё. Удачной попытки, профессор. — Дело в том, Драко, — фальшиво беспечно начал Снейп, поправляя воротник и становясь напротив, — что предельная снисходительность ваших родителей и потакаемость в прошлом могли наложить на вас крайне опасную иллюзию того, что вы здесь самый умный. — Это какой-то стишок, который вы с моим отцом передаёте друг другу? — насмешливо спросил Драко. Он осознавал, что тон его разговора — это слишком. Но несколько ужинов подряд за одним столом с Волдемортом — вот что было слишком. Грань слишком далеко отодвинулась, чтобы он успел затормозить. — Забавная история о том, что я — несмышлёный мальчишка? Это имело бы больше смысла, если бы не события этого лета. — Ваша стойкость восхищает, мистер Малфой, — Снейп выделил имя своего ученика, — но люди могут быть стойкими по разным причинам. И я надеюсь, что никому не придётся сомневаться в вашем выборе в дальнейшем. — Можете начинать не сомневаться уже сейчас, — сжал зубы Драко, посмотрев на учителя в упор. Они сохраняли зрительный контакт около трёх секунд, прежде чем Снейп сдался. Он присел обратно за стол и вернул глаза к чернилам. — Ваш отец лишний раз просил передать, чтобы вы проявляли лояльность к профессору Амбридж. — Считайте, мы с ней почти лучшие друзья. Забини даже нервничает, — паясничая, ответил Драко. Он поднялся: — я могу идти? — У вас на этой неделе собрание старостата, будьте добры, явитесь туда в подобающем виде и ко времени, у меня больше нет настроения слушать о вашем поведении от профессора Макгонагалл, — сказал Снейп, не отрывая глаз от записей и начиная ставить заметки. Малфой ненавидел, когда с ним разговаривали вот так — подчёркивая незначительность. — Приложу все усилия, — буркнул Драко, закрывая за собой дверь. На кабинете стояла заглушка, это чувствовалось потому, что он не отошёл даже на шаг, а в коридоре его уже ждала давящая на уши тишина. Драко закрыл глаза и выдохнул. Чёртова Грейнджер с чёртовым болтливым языком. Драко посмотрел наверх. Она могла всё ещё находиться в кабинете, могла там сидеть; он часто заставал её там раньше, потому что... Драко силой оборвал свои мысли. Отлично сработано, сознание, но нет. Мысли всё ещё искали причину пойти наверх, и Малфой был уверен, что они точно нашли бы повод поднять Грейнджер даже с кровати, если бы ему понадобилось. Но Драко нужно было сохранить хотя бы крупицы рациональности. По крайней мере, из уважения к себе. Поэтому он поправил галстук и повернул вправо, пытаясь не чувствовать, как острые когти драли лопатки, играя против. И кажется, в этот раз они точно выигрывали. Всухую.

***

Малфой увернулся от порыва ветра, нырнув вниз. Всю тренировку ему казалось, что он гонялся наперегонки с бурей, которая, судя по ночному, почти фиолетовому из-за затянутых туч небу, вот-вот должна была превратиться в дождь. Драко услышал свисток и надавил на черенок метлы, решив спуститься. На его правой ладони виднелось несколько ран — он забыл взять перчатки. Снитч пару раз больно врезался в кожу, оставив там небольшие рассечения, которые почти не чувствовались, но с каждым новым ударом и попаданием воздуха в царапины становились более неприятными. — Сегодня мы будем тренироваться до посинения! — крикнул Ургхарт, видя, что вся команда очень резко пошла на снижение. Капитан дал понять, что свисток — всего лишь небольшая передышка. — А что делать тем, кто уже достаточно синий? — буркнул Блейз, соприкоснувшись ногами с мокрым грунтом и сбросив перчатки загонщика. Малфой усмехнулся, зная, насколько мулат ненавидел такую погоду. Драко тоже чувствовал холод под рашгардом, но его это скорее отрезвляло, подстёгивало; закаляло нервы и выметало всю дурь из головы. Всё сумасшествие, которого в нём было так много, что оно вот-вот должно было разорвать вены и расплескаться, оставив бордовые пятна на одежде. Обязательно бордовые. Грёбаные ассоциации. — Скоро матчи! Их не было год, вы все как варёное дерьмо! — вскричал Ургхарт. Драко с Блейзом обменялись взглядами. Они синхронно открыли бутылки с водой. — Блять, чувак, ещё даже не было распределения матчей, — протянул Блейз, перестав пить. Лично Малфой искренне считал, что единственное, по чему скучал Ургхарт — это вести себя на поле как истеричка, которая играла в большого босса. Но в чём-то он был прав. Драко чувствовал, как мышцы наливались крепатурой, становились тяжелее. Сейчас это не было так ощутимо, но он знал, что завтра утром проснётся с чувством деревянной спины. — И что? Мы должны нагнуть их в любом случае! Неважно кого! — агрессивно ткнул капитан несколько раз пальцем в воздух. Драко чуть не захлебнулся от смеха. Салазар, он уже и забыл, насколько это комично. Драко откашлялся, оставил бутылку и поднял глаза на трибуны, где собрались девушки, сидящие под фонарём и переговаривающиеся друг с другом. — Это та девчонка с Когтеврана? — спросил Малфой, кивнув подбородком на одну, которая всё время тренировки сидела слегка вдалеке, а теперь поднялась и неслась по ступенькам с термосом в руке. — Мелоди или как-то так, — прищурился Блейз. Забини начал разминать шею. Кажется, не один Драко завтра проснётся с тяжестью в теле. Русые волосы девушки развевались, а улыбка становилась шире с каждым новым шагом. Малфой приподнял брови в ожидании. Какого чёрта? Когтевранки не то чтобы были частыми гостями на квиддичном поле во время полётов слизеринцев. — Привет, Блейз, ты выглядишь так, как будто замёрз. Чаю? — отчеканила она с улыбкой на лице и протянула стакан парню так резко, что если бы Забини не взял его, содержимое разлилось бы через отверстие в крышке. — Эмм... — растерялся мулат. — Да, в термосе чай с апельсином и ложкой сахара, — закивала головой Мелоди, словно кто-то задал вопрос. Драко развернулся спиной под предлогом того, что ему нужно было поправить ручку на метле, и сдержал смешок. — О, как мило, — протянул он и, поймав взгляд Блейза, проговорил только губами: «Чай в термосе», заставив друга сжать зубы. — Спасибо, Мелоди, это действительно очень мило с твоей стороны, но у меня есть девушка, — спокойно ответил Блейз, но кажется, это ничуть не смутило Мелоди. — Правда? — наигранно удивилась она. Даже не видя её лица, Драко мог сказать, что удивление было фальшивым. Кто вообще в Хогвартсе не знал о Блейзе с Дафной? Они были первой причиной сплетен, но, как ни странно, ни одного из них это не напрягало. Наверное, потому что какие бы отвратительные вещи ни придумывали люди, они всё равно были очень далеки от правды. — Я думала, что вы с Дафной расстались, — без тени смущения продолжила Мелоди. — Она не приходит на твои тренировки и вообще... — У неё по расписанию факультатив сегодня вечером. Драко слышал, что Блейз всё ещё говорил вежливо, но его голос заметно напрягся. — А завтра выцарапать тебе глаза, — отставив метлу, Драко повернулся и показательно посмотрел на часы на правой руке. Мелоди приоткрыла рот. — Как раз примерно в это же время, — он ткнул пальцем в циферблат. Блейз странно хмыкнул. Это, скорее всего, было замаскированным смешком. Мелоди прикрыла рот, внутренне себя подбадривая. — Ладно, я... О, оставь себе, я надеюсь, увидимся, Блейз, — просияла она и, последний раз посмотрев на мулата, пошла в сторону Хогвартса. Драко перевёл на друга полный издевательских подколов взгляд. — Блять, чай с апельсином и одной ложкой сахара, — перекривлял он Мелоди, смотря ей вслед. — Она следит за тем, какой ты пьёшь чай, что за жуть? — засмеялся Драко, качая головой. Забини закатил глаза и отбросил термос. Он ударился о самое нижнее сидение на трибунах, едва не завалившись на бок. Мулат начал вытирать лицо полотенцем. Его настроение явно ухудшилось. — Эй, а чай-то за что? — фыркнул Драко. — Просто влюблённая девица. — Ага, расскажи это Дафне, — буркнул Блейз. — Салазар, ты за всё это время смотрел хоть на одну девчонку? Как она вообще может не доверять тебе в этом плане? — Я думаю, она просто не доверяет моим словам, — ответил Забини, смотря на всё ещё зелёную, но явно теряющую свой сок траву. Его глаза сфокусировались на чём-то, как всегда, когда он говорил об отношениях с Гринграсс. Это был запутанный комок из оголённых проводов — настолько плотный и извилистый, что всем вокруг казалось, что гораздо проще его просто обесточить и сжечь. Потому что создавалось чувство, что одно неверное движение, и напряжение сожрало бы целый континент. Драко повернул голову, услышав приближающиеся женские разговоры, и увидел, как несколько слизеринок спускались вниз. Пэнси подбежала к Малфою и игриво забросила ему на шею свой шарф, который пропитался цветочными духами. — Малыш, — улыбнулась она, — долго у вас ещё будет тренировка? Холод просто адский. — Идите в замок, — ответил Драко, глядя как Астория куталась в пальто, передавая Милисенте термос, похожий на термос Мелоди. Но от этого разило вином. — Нет, я хочу тебя греть, — Пэнси растянула губы шире, затем закусила нижнюю и поднялась на носочки, потянувшись к нему. Как всегда, она не прикасалась. Выдерживала правильное расстояние. Это всегда было для него тем, чем нужно: способом развеяться, утолить жажду, повеселиться. Приласкаться в чужих чувствах — краткосрочном пламени, которое никогда не грело достаточно, но его всегда хватало на вечер. Малфой отвернулся за сантиметр до того, когда её губы коснулись бы его. Он сделал вид, что смотрел на подходящих к их компании парней из команды. Драко даже не представлял, настолько далёкой стала Пэнси. Она стояла здесь, держалась за шарф, повисший на его шее, а он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал хоть сколько-то физическую тягу. Не просто возбуждение, которое наполняло тело, подстёгивая гормоны. А чёткий образ, рисовавшийся в голове. Как было раньше. Пэнси оказалась такой далёкой, что Драко почти шокировал тот факт, что он мог чувствовать аромат её духов. — Давайте посидим после? — согласился Кас, встряхивая вспотевшими волосами. — У Тео есть пара бутылочек согревающего. Прошло уже столько недель, а мы ещё ни разу толком не собирались. — Я скучаю по прошлогодним вечеринкам, — прохныкала Пэнс. — Начало тренировки через две минуты! — послышался крик Ургхарта. — Чтоб все были в воздухе! — Я пас, завтра будний день, — Драко освободился от женского шарфа, сделал шаг назад и заставил черенок метлы очутиться прямо в ладони. — Я приму душ и завалюсь спать, моим мышцам и так пиздец. Летом он летал всего несколько раз. И один из таких закончился растяжением, когда тело не полностью излечилось от внутреннего разрыва. Как будто ему буквально был запрещён любой способ разрядки. Слизеринцы начали переговариваться, видимо, решали, собираться или нет, но после ответа Малфоя ажиотаж явно снизился. — Драко? — послышался робкий голос Пэнси. Она шагнула вперёд, заглядывая ему в лицо. Боже, блять, Пэнси... — Давай поговорим? Я подожду тебя... — Иди в гостиную, Пэнс, тренировка будет ещё несколько часов, — устало сказал Драко. Он действительно чувствовал утомлённость. И лишь часть этого чувства принадлежала физическому. С начала года не прошло даже полного месяца, а Драко чувствовал себя так, будто он заканчивал каждый день и стирался, как мелок. Малфой даже не мог сказать Пэнси, в чём дело. Не мог сказать себе. Не мог сказать Блейзу, который смотрел сейчас на его профиль. Но уже даже внутренне Малфой знал, что от этого не избавиться. Пэнси подошла ближе, сняла с себя зелёные перчатки. Девушка взмахнула палочкой и создала что-то вроде нужных для Драко кожаных, но весьма условных. — Я не сильна в трансфигурации, но... Пэнси облизала губы. Её руки тут же стали красными на морозе. Она всегда носила с собой несколько кремов, начиная с сентября. Пэнси протянула ему перчатки, и Драко, бросив на неё взгляд, сжал их в руке. — Мы почти не общались после лета, ты всегда чем-то занят, и я просто хочу провести время вместе, знаешь? — она прищурилась от ветра и убрала волосы с лица. — Позже, — ответил Драко, почувствовав, как вместе с перчатками его кожу окутывало раздражение. Свисток Ургхарта прозвучал спасительно, как никогда. Драко сжал метлу, ощутив, как она завибрировала под его пальцами. — Ещё три круга минимум, не расслабляйтесь! — крикнул Ургхарт, услышав бормотание команды, которая не была готова к таким нагрузкам в первую тренировку. — Малфой! — Не повышай на меня голос, — процедил Драко, посмотрев на капитана. Видит Салазар, его сейчас лучше не доёбывать. — Я... — уже начал Ургахрт, но повернул голову в сторону ворот, услышав переговоры парней, которые доносил ветер. — Гриффиндорские киски... — Чё они здесь забыли... Драко цокнул языком, когда раздался ещё один свисток и капитан сделал несколько шагов вперёд. Фонари отбрасывали громадные тени от фигур, идущих к ним во главе с Анджелиной Джонсон. — Вы должны были закончить пять минут назад, — произнесла Анджелина и поджала губы. — Это кто сказал, козочка? Ты, что ли? — захохотал Ургхарт, которого сразу поддержали остальные члены команды. — Это сказало расписание, — прервала его Джонсон, встряхнув пергаментом. — Сегодня поле забронировано нами, хули вы сюда припёрлись? Малфой слышал в своём голосе накал раздражения: у него не было настроения слушать спектакль от Ургхарта, который вдоволь поупражняется в подколах. Он хотел завершить тренировку и просто свалить отсюда нахер, и не видеть этих рож хотя бы в конце дня. — По стандартному расписанию бронь поля закрепляется до десяти вечера, — произнёс один из Уизли. — Мы взяли у Макгонагалл разрешение полетать сегодня несколько часов, чтобы... — Вы в курсе, что в неделе есть и другие дни? — всё ещё забавлялся капитан Слизерина. — Или вы просто хотите понаблюдать за лучшими? Крэбб захохотал. Они с Ургхартом дали друг другу пять. — У Гарри наказание у Амбридж, и только сегодня он свободен, — злилась Джонсон. — Команде нужно полетать перед пробами вратаря. Ваша тренировка уже закончена. Драко казалось, что ген долбоебизма вшит в каждого гриффиндорца. Приходить не на свою территорию и качать права так, будто имеешь на это право, и делать это с таким лицом, будто тебе все должны. Обворожительная херня. — Тренировка заканчивается в тот момент, когда так решает команда, Джонсон, — с нажимом произнёс Драко, выходя вперёд. — А то, что у Поттера нет времени, — он перевёл глаза на шрамированного, который уже краснел от злости, — ну, следовало держать рот на замке, — Драко высокомерно смерил его взглядом. — Это-то ты умеешь лучше всех, Малфой, верно? Поттер сделал то же самое — несколько шагов вперёд. Они теперь стояли слегка поодаль ото всех, прямо друг напротив друга. — Держать рот на замке. Помалкивать, когда тебе это выгодно. — О, внимание! — захохотал Малфой, повышая голос и обращаясь к слизеринцам. — Кажется, Поттер готовится нам поведать новую историю! Давай, очкарик, мы все во внимании. Возможно, внутри лабиринта ты ещё отыскал Экскалибур? — драматично прищурился Драко и услышал, как доносился смех от его товарищей. — Где потерял грязнокровку, которая подтвердит твою историю? К ним не подходили, но Драко видел, как Блейз слегка отошёл назад от толпы, как будто расчищал себе путь. На всякий случай. О, Драко так хотел этого самого случая. Все знали: дело не в тренировке, здесь были замешаны личные счёты, и никому не хотелось иметь с этим дело. Трибуны были пусты: никто не оказался настолько верным, чтобы смотреть на полумёртвую команду, при этом пытаясь сохранить в воздухе согревающие чары, которые развеивались раз в пять минут. — Какой же ты, мать твою, ублюдок, — покачал головой Поттер, как будто не верил своим глазам. Ему стоило протереть стёкла. — Не смей трогать Гермиону. — А то что? — с удовольствием хмыкнул Драко. — Снова ничего? Он услышал, как Джонсон снова начала что-то щебетать, тыча пальцем в несчастный пергамент. Поттер наливался яростью. Половина людей хотела проследить за тем, как Ургхарт не уставал отпускать пошлые намёки в сторону Джонсон, а другая половина, учитывая близнецов, следила за Гарри и Драко, стоящими друг напротив друга. — Знаешь, я думал, ты не опустишься хотя бы в этом, — существенно понизил голос гриффиндорец, говоря сквозь зубы. — Из уважения к ней, — он бросил эту реплику, как будто она должна была что-то значить. Как будто любая фраза из его уст могла значить больше, чем плевок на асфальте. Чёрт возьми, святая простота. — А кто тебе сказал, что я её уважаю? — Драко потянул уголок губы вверх, наблюдая за тем, как это задевало Поттера. Разговоры о Грейнджер. Ну конечно. Драко мог поспорить, его лицо было для Поттера красной тряпкой. Что-то, что порушило их единый свод дружбы. И поэтому это было ещё интереснее. — Не смей к ней больше подходить, ты, моральный урод. Держись от неё подальше, — процедил Поттер, принявшись тыкать в него пальцем. Но даже это не раздражало. Потому что Драко слишком хорошо чувствовал, как вертел в руке готовую сдетонировать бомбу, которая расхерачила бы мозги очкарика по всему полю. — И не подумаю, Потти, — прошептал Драко, улыбнувшись шире. Он чувствовал взгляды, но ветер дул им в лица и относил их разговор в сторону Запретного Леса — там, где ему и было место. Драко обрадовался бы, если бы все мысли о грязнокровке получилось развеять с таким же успехом. — А знаешь почему? — Малфой склонился к Поттеру. — Потому что она не хочет держаться от меня подальше. Знал бы ты насколько. — Заткни рот, Господи, — скривился Поттер. Гарри слегка толкнул его, и Драко рассмеялся. Он бросил на Блейза взгляд, который говорил другу не подходить. — Всё, что мне нужно... — Как для того, чей зад спасли несколько месяцев ранее, слишком много условий, уёбок, — сказал Драко уже серьёзнее, засунув руки в карманы. — Чтоб ты перестал пользоваться её верой в то, что люди не такие плохие, как они есть. Перестал пользоваться ею. Как ты делал всё время. Ноздри Поттера раздувались, и теперь стало казаться, будто он зачаровал Анджелину Империусом, чтобы она притащилась сюда с никудышным предлогом. Потому что злость шрамированного явно не имела даже единого пересечения с квиддичным полем. Его слова стёрли улыбку на лице Малфоя. Ответный удар в грудь, потому что Драко бесили такие разговоры. Как будто этот кретин хоть что-то понимал. Хоть каплю того, что происходило в прошлом году. — Не смей, блять, говорить о ней, ты нихуя не знаешь, — рыкнул Драко и услышал визг одной из девочек, когда уже большее количество людей смотрело только на них двоих. — Да? Тогда скажи! — теперь уже хмыкнул Поттер. — Или ты боишься? А может, я тоже смогу похвастаться парочкой тем, а? Драко выдохнул и прищурился. — И что? — он дёрнул подбородком. — Заорёшь о том, что я трахаю твою подружку? — довольно улыбнулся Драко, зная, что это станет кнопкой пуска. — Вперёд, Поттер. Он бросился на него и тут же получил удар в плечо, но всё закончилось, даже не начавшись. Уизли схватили гриффиндорца за плечи, а к Драко подскочил Блейз. Улыбка не сходила с лица Малфоя. Драко смотрел, как глаз Поттера дёргался от того, что он знал, но обязан был молчать. Как будто ему приказали. — Просто съебитесь отсюда нахуй, как вы заебали создавать проблемы, — гневно произнёс Забини, который, судя по всему, тоже устал. Ветер становился всё сильнее, и разогнанная кровь от полёта уже давно успокоилась, переставая греть. — У нас есть разрешение, это просто!.. — верещала Джонсон, которую, судя по всему, за всё это время Ургхарт довёл до точки. — А ещё у вас есть проблемный Поттер, вот и решай проблемы с ним. Тренировка Гриффиндора стоит по расписанию завтра, — прервал её Блейз. Они сверлили друг друга взглядами около секунды, пока один из близнецов не положил руку Джонсон на талию, пытаясь оттащить назад. — Пойдём, Андж, оставь этих глистов с их грёбаным полем. Мы что-нибудь придумаем, — послышались обрывки речи. — Валите, кошечки, но обязательно возвращайтесь, нам весело макать вас в мочу, — протянул Ургхарт. Вся слизеринская сборная начала ржать, наблюдая за тем, как гриффиндорцы удалялись, втаптывая злыми шагами траву в грунт. Забини перевёл на Драко взгляд. Все были чертовски впечатлены искромётным юмором капитана и явно надеялись на то, что Ургхарт подобреет и отпустит всех по кроватям. Хотя сейчас едва ли кто-нибудь ушёл бы. Только не дать возможность Гриффиндору получить желаемое. Сейчас у Драко не было сомнений: они останутся здесь как минимум на пять кругов. — Чё он хотел? — прищурившись, тихо спросил Блейз. — Ничего, — огрызнулся Драко, срывая с рук перчатки, которые стали жать из-за несовершенного волшебства. — Он как будто специально нарывается. Видимо, шраму на лбу одиноко на лице. — Ты заводишься с полуоборота, забей на него, это же Поттер, — ответил Забини, зажимая между ног метлу. — Драко? Малфой обернулся. — Пэнси писала мне летом. Она реально за тебя переживает. Блять. — Мне сейчас не до Пэнси. Драко посмотрел вверх, отметив, что туман становился гуще. — В последний раз, когда тебе было не до Пэнси, ты оказался за шаг от Авады, — заметил Забини беспечным тоном, в котором совершенно точно звучали серьёзные ноты. Ноты обдуманных подозрений, переваренной мысли, чего-то, что жило в его голове не один день. Пэнси была другом Блейза, и Драко мог понять его, наверное. И он бы понял, если бы всё, что ему нужно было от Пэнси, — чтобы она не попадалась ему на глаза. Потому что Драко нечего было ей сказать. Из уважения. Не было никакой причины. Не могло быть. Просто... больше нет. Малфой услышал свисток и, не ответив, оттолкнулся от земли и взмыл в воздух. От Авады можно было спастись. Если ты достаточно ловок, достаточно умён или достаточно быстр. Но Драко чувствовал, как ему в спину дышало что-то куда страшнее, потому что какая-то инфекция была в сотню раз хуже Авады. Она тупо становилась твоей частью и не отпускала. Пока не сожрёт заживо. И страшнее всего было то, что Драко, кажется, уже принял решение. Это вздёрнет костные ткани в дальнейшем, и не будет ничего, что могло бы закончиться хорошо. Салазар. Хотя бы сносно. Но он не собирался больше лишать себя чего-то. Пусть это будет момент, им всё равно в конце подыхать.

***

Гермиона посмотрела на часы, игнорируя бурчание Рона. Он рассуждал об учителях, которые не думали, когда старосты должны есть, если самый большой перерыв между занятиями, в который все обедали, забрали на собрание. Если они управятся быстро, минут за десять, у них как раз останется время на перекус, и Гермиона планировала забежать в совятню, чтобы отправить письмо маме. На улице холодало, а она не могла найти свой любимый свитер и была уверена, что не видела его на Гриммо. Гермиона зашла в класс Заклинаний, любезно предоставленный им Флитвиком, пока сам профессор отлучился на приём пищи. В кабинете уже сидели все, кроме Малфоя с Паркинсон. Гермиона вполголоса поздоровалась, поправила волосы и достала свои заметки как раз в тот момент, когда дверь снова открылась и запустила шум учеников и неестественный хохот Пэнси. Годрик, этот день ведь обещал быть неплохим. Гермиона не подняла глаз от записей, даже услышав, как цокнул язык слизеринки, когда они заняли места. — Нам нужно распределить обязанности, их не так уж много, поэтому чем раньше мы это сделаем, тем быстрее уберёмся отсюда, — сразу начала Гермиона, чувствуя, как все пуффендуйцы и когтевранцы косились на них, вспоминая стычки в купе. — Первое и самое главное, что нам нужно решить, это кто будет помогать главным старостам с третьекурсниками, которые впервые пойдут в Хогсмид. — Мы сейчас это будем решать? — спросил МакМиллан. Судя по тику в его колене, которое постоянно подскакивало в проходе, он мечтал о том, чтобы убраться отсюда. Такое чувство, словно Гермиона проводила время в их компании по собственной воле. — Поход в Хогсмид через неделю, Эрни, и у меня нет ни малейшего желания встречаться всем составом снова и опять это решать, — отрезала Грейнджер. Она краем глаза увидела, как парень раздражённо поправил пуффендуйский галстук, но, видимо, аргументов больше не нашёл. — Сколько должно быть человек? Сопровождающих? — спросила Падма, делая заметки. Она была единственной, кто имел при себе блокнот. — М... — протянула Гермиона, пробегаясь глазами по записям. Она точно помнила, что не спросила об этом. — Трое, думаю... Это, конечно, не указано, но логично было бы... — Ты даже не удосужилась узнать точно, прежде чем приходить и есть нам этим мозг? — подняла бровь Пэнси, складывая на груди руки и раздражённо качая ногой в чёрных колготках. Гермиона подняла взгляд и впилась в неё зрачками. — Это не мои обязанности, Паркинсон, ты точно с таким же успехом могла наведаться к своему декану и узнать все детали. Иногда наглость этой стервы просто поражала Гермиону. — Делать мне больше нечего, — прыснула Паркинсон, показательно проверяя свою ногтевую пластину. — Ну, раз нечего, значит ты будешь одной из сопровождающих, — мило улыбнулась Гермиона, склоняясь над столом, чтобы сделать пометку. — Ещё чего! Я не собираюсь слушать твои!.. — Паркинсон тут же выпрямилась, возмущённо поднимая голос. — О, надо же, я как раз нанесла запись несмывающимися чернилами, а бланк всего в одном экземпляре, — Гермиона свела бровки домиком, поднимая в воздух лист бумаги. Она услышала, как хохотнул Рон. — Значит, придётся вытерпеть. Паркинсон начала покрываться красными пятнами, которые выглядели ещё более ярко, учитывая то, что её щёки и так были в румянах, но ей не дали сказать. — Я не думаю, что это правильно: вносить кого-то без его согласия, ведь... — робко произнесла Ханна, пытаясь сгладить углы. Она не понимала, что только подливала масла в огонь. Чёрт, их собрания просто обязаны были проходить в присутствии учителя. И еще нескольких вооружённых авроров. — Неправильно уклоняться от своих обязанностей, — перебил её Энтони Голдстейн, внезапно вставший на сторону Гермионы. — Пэнси, если тебе не нужен значок... — Ты вообще, чёрт возьми, кто, мальчик? — фыркнул Драко. Он смерил парня взглядом так, как будто только его заметил. Гермиона не удивилась бы, если так и было. — Спасибо, Энтони, — натянуто улыбнулась Гермиона когтевранцу и получила от него слишком серьёзный кивок, — но давайте сосредоточимся на деле. Следующим пунктом идёт... экскурсия с первокурсниками в зал наград. Здесь указано, что можно объединить два факультета, однако не больше, иначе будет балаган. — О чём там рассказывать? — Падма не отрывалась от своих записей; быстро водила рукой по пергаменту, используя перо с бесконечными чернилами. — Несколько глав Истории Хогвартса, а также новое издание. Студентам будет полезно узнать и вдохновиться предыдущими поколениями, чтобы... — начала Гермиона, но была перебита. — Если ты всё так досконально выучила, то проведи экскурсию, — сказал Драко. Гермиона повернулась и увидела, как он сидел в расслабленной позе, вертя в руке золотую монету. — Я и так занимаюсь расписаниями, Малфой, поэтому экскурсию должен провести кто-то другой, — Гермиона поджала губы. — Ты, например, — подняла она брови, планируя проделать с ним тот же трюк, что и с его однокурсницей. Драко прищурился, как будто читал её мысли. — У меня тренировки по квиддичу, поэтому рассказывайте скучную хуйню малолеткам без меня, — одновременно грубо и лениво произнёс он. Гермиона ненавидела, что такие противоречивые эмоции так органично сплетались у него в горле, чтобы вот так вводить её в смятение. — У остальных тоже тренировки, но никто не выёбывается так сильно, как ты, — выпалил Рон, поворачивая голову к слизеринцу. — Потому что никто не может себе этого позволить, Уизел, — прыснул Малфой, подбрасывая галлеон. И наверное, здесь было самое время отступить, потому что возникновение конфликта чувствовалось в воздухе. Оно всегда чувствовалось, когда они сталкивались. Но наглая поза Малфоя и тон, когда он говорил, что мог так поступать... — Ты не значишься ни в одной активности, Малфой, поэтому, хочешь или нет, а тебе придётся провести экскурсию. Кроме тренировок по квиддичу у тебя есть ещё и значок чёртова старосты, опусти голову, если забываешь о нём, — произнесла Гермиона на одном дыхании. Малфой медленно перевёл на неё взгляд и пристально всмотрелся. От такого действия стало неуютно. Как будто кто-то вылил несколько капель за шиворот. Во взгляде Драко не было привычной ненависти, даже агрессии испепеляющей не было. Только предупреждение. — Впиши меня в эту строку, — ровно произнёс Малфой, не повышая голос даже на децибел, — и я гарантирую, что гриффиндорцы не увидят квиддичного поля ещё недели две, Грейнджер. Девушка открыла рот и услышала, как Паркинсон довольно хмыкнула. — Ты... Это просто!.. — Гермиона, я могу провести с тобой одну экскурсию, — послышался голос Энтони справа. Ей стоило всех запасов нервных клеток на сегодня, чтобы выдохнуть, прикрыть глаза и перевести взгляд на когтевранца. Мерлин, просто... им нужно с этим закончить. Гермиона панически вспоминала, сколько таких вот собраний у них значилось в расписании, и с облегчением поняла, что до нового года всего лишь одно. — А мы с Ханной можем взять вторую, — произнесла Падма. Они переглянулись с Эббот и кивнули друг другу. — Помощь с третьекурсниками останется на Паркинсон и МакМиллане, — сделала заключение девушка. Гермиона подумала, что, видимо, именно Падме стоило проводить это собрание. Возможно, накал не был бы так дьявольски высок. — Отлично, тогда... — выдохнула гриффиндорка, вписывая имена в буклет, который в конце дня должен был лежать у Макгонагалл на столе. Она заправила волосы за ухо, чтобы они не падали на свиток. — Энтони, нам нужно будет вместе подготовиться, то же самое касается и... — Что это у тебя, Грейнджер? — внезапно спросила Паркинсон. В её голосе не оказалось яда, как будто вопрос слетел с её губ неожиданно, она даже не успела подготовиться как следует. — Поттер продал нору рыжих и раскошелился на человеческий подарок? — неестественно хмыкнула она, явно поняв свою ошибку. — Тебе в жизни на что-то подобное не хватило бы. Её глаза смотрели прямо на мочку уха Гермионы, привлекая внимание остальных. — О боже, это же «Мона Пассион»? — восторженно воскликнула Ханна, рискуя ввести Гермиону в замешательство, потому что она впервые слышала об этом, но к счастью, кажется, Эббот не сомневалась в своей догадке. — Очень красиво! — Спасибо большое, — неловко улыбнулась Гермиона. У неё была мысль о том, чтобы снять серёжки во избежание подобных ситуаций, но... — Гермиона, Мерлин, наконец-то! — воскликнула Джинни, вскочившая с её кровати в отдельной спальне, которую, наконец, привели в порядок через две недели после начала учёбы. — Рон пришёл около двадцати минут назад! Ты ведь знаешь, что можешь в любой момент вдоволь поплакаться мне, даже если это твой... Гермиона? Джинни притормозила и вгляделась в подругу, которая закрыла дверь и наложила на неё запирающее на автомате. Она так и замерла — опираясь о дверь спиной. Как будто оглушённая. — Завтра я себя возненавижу, — Гермиона покачала головой, кажется, только сейчас припоминая, что произошло. Холодные коридоры Хогвартса обдали её щёки на пути к башне, и она слегка пришла в себя. Но по-прежнему недостаточно. — Что? — опешив, спросила Джинни и сделала ещё один шаг навстречу. — Гермиона, что ты?.. — её голос уже звучал испуганно. Гермиона прикрыла глаза, слегка наклонилась вперёд и провела руками по лицу, отбрасывая волосы. — Мне не следовало столько пить, я... — О... — послышался вздох Джинни. Гермиона подняла на неё глаза. Она смотрела прямо на серёжки. Свеча, горевшая на тумбочке у кровати, недостаточно освещала комнату, но кажется, это украшение было сделано именно так, чтобы при любом освещении привлекать к себе внимание. — Это?.. — Уизли неловко ткнула пальцем на мочку её уха, явно теряясь в словах. — Они настолько заметны? — вздохнула Гермиона, прекрасно зная ответ, но тот факт, что Джинни увидела их спустя пару минут в плохо освещённой комнате... Подруга уставилась на неё, а потом хохотнула. — Нет, ну, возможно, если бы у тебя то тут, то там торчала ещё пара-тройка бриллиантов с камнями, то они бы, конечно, потерялись, но пока ты стоишь в школьной форме... — протянула Джинни так, будто Гермиона была идиоткой. Грейнджер бессознательно коснулась украшения рукой. — Чудесные, да? — она подняла глаза на Джинни. — Да, — улыбнулась Уизли. В воздухе всё ещё чувствовалась смесь шока и какого-то странного непонимания, как будто разговор шёл о серёжках напрямую, но при этом о них говорили в последнюю очередь. — Так вы... виделись? — неуверенно спросила Уизли. В её голосе сквозил интерес и жажда подробностей. Возможно, не так резво, как обычно, интерес был слегка прибит удивлением, даже испугом, но всё же. — Ничего такого, Джин, — покачала Гермиона головой и, стянув пиджак, уселась на кровать. Джинни последовала за ней. — Я наговорила ему глупостей и... — И он подарил тебе серёжки? — прыснула она. — Мерлин, Гермиона, я думала, что ты где-то плачешь, а ты была с Малфоем! — Не кричи так, ради всего святого! — шикнула она. Гермиона тут же нащупала палочку и нанесла Оглохни на внутреннюю дверь, которая вела в комнату девочек. — Не знаю, как ты планируешь это скрывать, не так много студентов могут позволить себе такие штучки, — хохотнула Уизли, потешаясь над её реакцией. — На Малфоя уж точно никто не подумает, — Гермиона подтянула колени под подбородок и обняла себя руками. Боже. Такое чувство, будто с каждой секундой, пока алкоголь выветривался у неё из крови, она понимала, что натворила. И сейчас это почему-то ощущалось куда большей катастрофой. Наверное, потому что у Малфоя и так было достаточно доказательств, а теперь... — Они очень тебе к лицу, — мягко сказала Джинни, коснувшись её волос, — но если ты нервничаешь, то могла бы надевать их по выходным или... — решила предложить она какое-то решение, словно вся проблема заключалась в этом. Гермиона хохотнула и покачала головой, поймав удивлённый взгляд. — Ему бы это не понравилось. Гермиона опустила глаза, сжав пальцами кончик рубашки. На самом деле ей не хотелось их снимать, но то, что она говорила, было правдой: Драко почему-то совершенно точно не был бы рад. — Он бесился, когда я убирала следы с шеи, не думаю, что он был бы в восторге, если бы я сняла его подарок. Гермиона подняла взгляд и увидела, как расширились глаза Джинни. Она не знала этого факта. И чёрт... Судя по её реакции, это не звучало нормально. Годрик, Гермиона уже настолько привыкла к его закидонам, что они стали обыденным делом внутри её головы, и только такие реакции возвращали девушку на землю. — Он в этом плане несколько... — она тут же почувствовала желание как-то оправдать Малфоя. — Неадекватный? — подсказала Джинни. — Специфичный, — с нажимом произнесла Гермиона и вздохнула, потому что в глубине души понимала. — Ну, если это слово кажется тебе подходящим... — театрально закатила глаза Уизли. Они замолчали, слушая, как ветер за окном вновь усиливался. Он стал постоянным аккомпанементом мыслям Гермионы. Как будто старый знакомый, слушая историю, поглаживает по плечу и говорит о том, что дальше будет только хуже, и если ты сейчас не выдерживаешь, то что с тебя взять в дальнейшем? Тот, который не приукрашивает. Они в этом были похожи с Драко. Холодные и хлёстко-честные. — Скажешь что-то? — осторожно спросила Джинни, смотря на Гермиону. — Я... Она хотела что-то сказать. Как-то объяснить эту ситуацию. Малфой даже не смотрел на неё, а потом согрел, успокаивая её внутреннюю рану, которая к концу этого дня почти поглотила Гермиону. Она инстинктивно коснулась солнечного сплетения. Теперь рана почти не чувствовалась. Волшебство. Гермиона подняла взгляд. — Он... не забыл, — произнесла она на выдохе то, что стало самым большим удивлением за сегодняшний день. Джинни вздохнула и улыбнулась. В её глазах мелькнуло что-то вроде понимания. Что-то вроде снисходительного осознания, подтверждения того, что она и так знала. — Кажется, нет, — кивнула подруга. Поэтому, стоя сейчас в классе, Гермиона с лёгкостью заглушила мысли о том, что люди обратят внимание — это было очевидно. Но она не жалела, потому что... это чёртово общество и так отбирало у неё слишком многое. — А может, это Крам? За бывшие заслуги, — неоднозначно хохотнула Пэнси, не унимаясь. Паркинсон бросила взгляд на Малфоя, рассчитывая на поддержку, но Драко лениво перемещал галлеон меж пальцев. Только напряжённость трапециевидных мышц говорила о том, что его взгляд обманывал. — Принц из дальних земель. — Возможно, не таких уж и дальних, Пэнси, — посмотрела на неё Гермиона, приподнимая уголки губ и отбрасывая волосы назад. — Возможно, ближе, чем ты думаешь. Повисла короткая пауза, прежде чем раздался холодный, полный раздражения голос: — Мы здесь собрались, чтоб обсуждать побрякушки Грейнджер? — Малфой дёрнул пиджак, резко задав вопрос. Все как будто вспомнили, что перемена имела реальные временные рамки. — Серьёзно, ребят, у меня ЗоТИ у Амбридж, если я опоздаю... — прохныкала Падма. — Сейчас будет похолодание, и нам нужно следить за тем, чтобы в замке отсутствовали вечеринки, и если таковые будут планироваться, — Гермиона замялась, чувствуя себя крайне неловко, но это то, что было написано в обязанностях, — докладывать об этом препод... — Как иронично, Грейнджер, — усмехнулся Малфой. Он посмотрел на неё так, что неловкость тут же преобразилась в стаю мурашек по коже. Гермионе всегда казалось, что его взгляд говорил слишком многое, когда ей не нужно было его читать, чтобы понять, что он имел в виду. — Неужто прошлый опыт был столь негативным? Разрушающим. Гермиона хотела сжать руку, но вовремя себя остановила, осознав, что разравнивающее заклинание не работало идеально. Словно волшебник, выдумавший эти чары, взял себе за правило подтвердить известную поговорку. — Из прошлого опыта можно сделать вывод, что такие мероприятия не приводят ни к чему хорошему. Это должно было прозвучать достойно, но голос пошёл на спад. Гермиона уткнулась в лист бумаги, сделав вид, что что-то сверяла, как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. — Блять, блеск, — послышалось от кого-то, кто не рассчитывал провести здесь всю перемену. Падма наспех затолкала письменные принадлежности в сумку. Она что-то говорила о том, что Амбридж спустит с неё три шкуры. — Энтони, я пришлю тебе сову на днях, чтоб согласовать! — крикнула Гермиона. Когтевранец начал что-то говорить, но она уже развернулась, почувствовав знакомый запах, напитавший поток воздуха. — И Малфой, твоё имя до сих пор не значится ни в одной строчке бланка, — строго произнесла Гермиона. Он лишь слегка повернул корпус. — Бывает, — пожал Драко плечом и закинул на него сумку. — Ты будешь проводить какие-нибудь собрания! — крикнула ему в спину Гермиона. Он шёл вслед за Паркинсон, не оборачиваясь. — Мы это ещё обсудим! Гермиону колотило от той наглости, с которой Малфой относился к своим обязанностям, но всё, что ей оставалось, — это бросить в сердцах чёртов бланк на стол. Лишь через секунду она осознала, что в кабинете Заклинаний запланирован урок и в открытую дверь ринулась лавина второкурсников. — Я говорил, что это дерьмо затянется на всю перемену, — вздохнул Рон, скорее просто констатируя факт. Он начал пробираться сквозь толкающихся к своим местам студентов. Гермиона складывала все свои записи, но на миг прикрыла глаза. Любое взаимодействие с Малфоем было полем боя, куда она выбирала лучшее оружие, лучшие снаряды, готовилась морально и... на нём всегда оказывался бронежилет. Ледяной дворец, сооружённый вокруг его сердца, кажется, окутывал оболочку и оставлял каждую из её пуль замёрзшим куском свинца среди ледяных переплетений его высокомерия. Даже без царапин.

***

Гермиона стояла посреди комнаты, смотря на письмо около пятнадцати минут. Ни секундой меньше. Она в точности знала каждый штришок, каждое место, где чернила совсем слегка размазались, но не так, чтобы создавалась неопрятность, а просто чтобы буквам придавался шарм. Гермиона совершенно точно знала, чьей рукой были выведены эти буквы, несмотря на то, что на записке не оказалось подписи. Даже зашифрованной. И наверное, даже в том случае, если бы чёрный филин мог быть в распоряжении ещё какого-то ученика Хогвартса, то конкретно эта птица, приземлившаяся после отбоя у окна её комнаты, безо всякого стыда склевавшая абсолютно все орехи, заготовленные на неделю для сов, которые приносили Пророк по выходным, совершенно точно принадлежала Малфою. — Несносная птица! — возмутилась Гермиона. Филин лишь издал неодобрительный звук и упорхнул, не рассчитывая на ответ. «Ты хотела поговорить о собраниях? Кан Роже, 4». Гермиона знала, что это улица, находящаяся в Хогсмиде, но ей понадобилось напрячь память, потому что деревушка была до того маленькой, что никто не ориентировался там по адресам, все просто знали названия магазинов. Она вспомнила, что магазин мантий — филиал «Мантий мадам Малкин» — имел на торце прикреплённый адрес: «Кан Роже, 1». Учитывая то, что отсчёт улиц обычно шёл снизу и чередовался, то... Гермиона приоткрыла рот и ещё раз взглянула на адресную строку, словно не выучила её на память досконально. Так, что смогла бы повторить наклон каждой буквы. Чёрт. — Просто поверить не могу, что ты вписала меня нянчиться с третьекурсниками, — пробурчал Рон, когда они вышли на улицу и смотрели, как главные старосты собирали списки учеников, идущих в Хогсмид в первый раз. — Ты ныл, что не хочешь проводить экскурсии, — скосила на него взгляд Гермиона. — Но я уже устал от общества этой коровы Паркинсон, — кипятился Уизли. — Ради всего святого, Рон, это не больше получаса общего времени, я уверена, что Джемма и Колин сами со всем справятся, тебе просто следует убедиться, что все вернулись в школу, — цокнула Гермиона языком. Гарри весело хмыкнул. Он подначивал Рона шутками о пустышках для третьекурсников. Грейнджер подняла голову вверх, посмотрев на чистое небо. Создавалось такое впечатление, будто учителя заранее проверили прогноз погоды перед выставлением графика походов в деревню, что не могло не радовать. Она надела синие джинсы и белый свитер, чего оказалось достаточно. Всё ещё дул небольшой холодный ветер, который соревновался с солнцем за первенство, но по сравнению с ливнями, стоявшими всю прошлую неделю, такая погода была подарком. — Гермиона, ты идёшь? — спросил Гарри, снимая с шеи шарф — сейчас для него было слишком жарко. Они почти дошли до Хогсмида, оставив Рона в обществе Колина, который поручил ему сделать перекличку студентов согласно списку. Видел Годрик, это было самое лёгкое, на что можно было рассчитывать, так что Рону не следовало ныть. — Эм... я... да, только позже, — замялась Гермиона. — Мне нужно купить пару перьев, я немного позже к вам подойду. — О, ты можешь мне взять? Два. Я верну тебе деньги. Сначала Гермиона думала, что это слабая отговорка в самом начале года, но сейчас вздохнула, понимая, что она разговаривала с Гарри, который в жизни не задумался бы о новых перьях, если бы о них не напомнила Молли или просто не покупала их молча. А в этот раз миссис Уизли, кажется, не сделала ничего подобного. — Да, без проблем, — улыбнулась Гермиона, удержавшись от мотания головой. — Тогда мы с Невиллом займём столик, — кивнул Гарри. — Окей, — согласилась Гермиона, наблюдая за тем, как Поттер присоединился к Невиллу и Джинни. Она была рада, что в такой день большинство студентов изъявили желание прогуляться до деревни, потому что становилось очевидно, что это — один из последних тёплых деньков, вырванных у осени буквально силой. Студенты быстро разбрелись от ворот Хогвартса, не желая терять свободные минутки выходного дня, и Гермиона вскоре осталась одна посреди улицы. Здесь довольно редко проходили ученики, которые сейчас как раз делали заказы в Трёх метлах или чём-то вроде того, откладывая дела на потом. «Кан Роже, 4», — проговорила Гермиона про себя ещё раз. Магазин мантий был самым заметным с этого угла, и девушка прошла вперёд, высматривая таблички. Она помнила дорогу сюда — буквально пара десятков метров от Кабаньей головы, один поворот и... Кан Роже, 4. Адрес висел прямо возле вывески, которая сейчас не мигала, какой Гермиона и запомнила её. Грейнджер сглотнула. Она ведь знала, что это отель — ещё когда посчитала по памяти здания в комнате накануне ночью, снова и снова вчитываясь в записку. Какая-то часть неё по-прежнему думала, что, возможно, здесь находился бар или закусочная, как иногда бывало при отелях, несмотря на то, что рациональная часть прекрасно помнила: всё, чем был этот отель, — тесное фойе и потрёпанные номера. Это могла быть какая-то шутка. Его изощрённый способ повеселиться, и Гермионе следовало бы смять записку и отправить в камин. Или ещё лучше: отправить её обратно вместе с наглым филином. Это были потрясающие варианты, которые всегда приходили после возникновения ситуации, но даже они не ели Гермиону так сильно, потому что едва ли она удержалась от того, чтобы проверить. Как пытаться проверить ядовитость растений через употребление настойки из них. Билет в один конец. Гермиона почувствовала, как вспотели её ладони, когда она потянула на себя ручку двери. Трель над входом зазвенела, оповещая о приходе нового посетителя. Гермионе тут же стало душно. Не то чтобы здесь, в конце сентября, уже были зажжены камины. Ничего подобного. Просто когда исчез ветер, её нервозность стала ещё более заметной. Сейчас здесь не было толпы народа, наоборот: холл пустовал, и Гермиона задумалась, на какую выручку существовал этот отель остальное время, кроме бурь, потому что ей с трудом представлялись толпы туристов, останавливающиеся в Хогсмиде на ночлег. — Добрый день, — произнесла Грейнджер слегка осипшим от нервов голосом. Она узнала мужчину за стойкой, который, видимо, стоял на каком-то возвышении, чтобы его было видно. — Я... — Гермиона запнулась, думая о том, что должна сказать. Чёрт. Малфой ведь даже не оставил ей никакой информации. — Да-да? — просиял улыбкой мужчина, соединяя пальцы между собой на прилавке. — У вас останавливался мистер Малфой? — неуверенно произнесла Гермиона, думая о том, представлялся ли он своим именем, и пришла к выводу, что, скорее всего, да, потому что в прошлый раз было именно так. Она едва не закатила глаза, вспомнив о том, как он требовал отдать ему лучший номер только из-за своей фамилии. Боже мой. — Обычно мы не разглашаем имена своих посетителей, — важно произнёс мужчина, показательно смотря на формуляр, и Гермиона сжала губы. С Драко в ту ночь он разговаривал совсем не так. — Но мистер Малфой дал понять, что ждёт... гостью. Гермиона нахмурилась, услышав небольшую запинку перед последним словом, и задумалась над тем, как это выглядело. — Я его подруга, — возмущённо сверкнула глазами она, и улыбка мужчины стала пластмассово-учтивой. — Конечно-конечно, — закивал он, не смотря ей в глаза, и таки соскочил с какой-то табуретки. — Я вас провожу. — Вы можете просто сказать мне номер, я в состоянии... — Это в правилах отеля, — прервал её мужчина. Гермиона злостно подумала о том, что лучше бы в столь строгих правилах отеля было искоренение плесени в коридорах, но промолчала. Они прошли через два пролёта, и она заметила, что в этот раз они оказались на последнем этаже. Здесь было вдвое меньше дверей, чем на этаж ниже, и они шли в самую глубь. Почему-то тревога Гермионы росла с каждым шагом, и она почти передумала, но они остановились у очередной деревянной двери и мужчина постучал. Дверь открылась почти сразу, и узел, успевший завязаться в животе девушки, расслабился, когда она увидела Малфоя. Он прислонился плечом к стене небольшого коридорчика, который почти ничем не отличался от того, что она помнила. Разве что цветом обоев. — Мистер Малфой, ваша гостья, — произнёс ресепшионист, выделяя последнее слово. Гермиона злостно глянула на него, думая, какого чёрта? — Должен ли я спустя какое-то время?.. — лебезил мужчина. Драко дотянулся до кончика двери, когда Гермиона зашла внутрь, и перебил ресепшиониста: — Не переживайте, я заплачу ей наличкой, — бросил Малфой и хлопнул дверью перед его лицом за секунду до того, как до Гермионы дошло, что он ляпнул. — Ты придурок! — она ударила его в плечо. Малфой захохотал, выбивая землю у неё из-под ног. Растворяя её негодование. Потому что заливающийся смехом Драко Малфой... это не то зрелище, которое доводилось видеть каждый день. Он отошёл на несколько шагов, снова принял расслабленную позу, скрестив ноги, и посмотрел на неё в упор, сохраняя лёгкую усмешку на лице. Драко знал, что она чувствовала себя некомфортно. Гермиона провела ладонью по руке — от локтя к плечу, — пытаясь понять, что они здесь делали. Так всегда было с ним. Она сначала делала, а затем думала, что всегда приводило её к подобным ситуациям. — Ты такая послушная, когда дело касается встреч, — протянул Малфой, не отводя от неё взгляд. Гермиона прищурилась. Конечно. Не было никаких сомнений, что он найдёт способ интерпретировать это именно так. — Я пришла сюда, ведомая своим собственным интересом, а не твоим приказом, Малфой, — строго произнесла она, выпрямив спину и сложив руки на груди. Драко скользнул по ней взглядом. Ну и подавись этим. — Это не важно, — хмыкнул он. — Важно, к кому ты приходишь. Она выдохнула. Малфой был похож на кота, которого закрыли в коробке с мышью, и он понял, что с этого момента секундная стрелка в его власти. Драко лениво смотрел, даже не нападал, но она чувствовала волны самодовольства, исходящие от него, из-за чего хотелось вернуться во времени и оставить его стоять здесь. В одиночестве. А она бы пила сливочное пиво. Гермиона обернулась, услышав, как щёлкнул замок двери. Плевать. Она просто скажет ему, что думает, потому что это обычно делали взрослые люди. Разговаривали. — Ты ведёшь себя крайне безответственно, — произнесла Гермиона явным отчитывающим тоном. — Каждое собрание, где фигурируешь ты, превращается в какое-то представление, это никуда не годится. Всё, чего я хочу, — спокойно пережить этот год, исполнять свои обязанности и знать, что каждый, кто носит значок, делает то же самое. — Так-так? — приподнял брови Малфой, подталкивая её продолжить. Он просто издевался. — И если ты хотел поговорить о своих обязанностях, — Гермиона раздражалась всё больше, — можешь пойти к Макгонагалл и попросить её внести тебя в этот бланк, потому что она спрашивала, почему ты не присутствуешь. — Уверен, Макгонагалл поебать, кто исполняет обязанности, главное, чтоб они были исполнены, — протянул Малфой. — Она забыла об этом, как только твоя кудрявая голова свалила из кабинета. — А вот и нет, потому что она... — повысила голос Гермиона. — А вот и да, — перебил её Драко, очевидно забавляясь, и нервное напряжение Грейнджер достигло пика, когда она увидела, что ему откровенно весело. — Мерлин, Малфой! — воскликнула девушка, всплеснув руками. — Чего ты хочешь? Слизеринец оттолкнулся от стены, и Гермиона на автомате сместилась в сторону, отходя от двери. Однако Драко не думал приближаться к выходу — он подходил к ней. Малфой встал напротив, опустил одну руку на стену, а второй коснулся её подбородка. Плавно. Как будто боялся напугать. Но на самом деле словно изучал. Его глаза зарябили, теряя то напускное, что всегда окутывало зрачки. — Я хочу кончить, — произнёс Драко, смотря ей в глаза и чертя большим пальцем полосу — пунктирную линию по её нижней губе. — С тобой. Будто кто-то щёлкнул, выключив все звуки, потому что на миг Гермиона точно услышала звон. Она выдохнула. В его взгляде переплеталось что-то честное, почти откровенное. Настоящая искренность, которой в Малфое было так мало, что даже сейчас ей не верилось, что она видела что-то подобное. Только он мог говорить что-то такое пошлое, с налётом возбуждённой грязи, и звучать так, словно произносил молитву. Гермиона выдохнула. Чёрт. Она даже не почувствовала, как потянулась к нему. Только когда их зубы клацнули друг о друга от напора. Господи. У неё была своя молитва. Которая чувствовалась как черника. Малфой точно недавно выбросил жевательную резинку в урну, потому что слюна, которую она глотала, когда его язык облизывал её нёбо, всё ещё была холодной, морозящей горло, со сладковатым фруктовым вкусом. Гермиона услышала, как простонал шов на шее его белоснежной футболки, когда она потянула её на себя. Бессознательно. Давай же, мне так этого не хватало. Малфой оторвался от неё. Он глубоко дышал и держал её лицо в ладонях. Больше не ограничивал движения Гермионы, но убеждался, что она в сознании. Смотрела. Слышала. Внимала его словам, как будто могла отстраниться в таком состоянии. Как будто могла не прийти. Или оттолкнуть, или ещё что-то из списка той гордой чуши, до которой она не могла дотянуться из-за отбивающего рваный ритм сердца. — Я хочу, чтоб тебе было точно так же ебано, Грейнджер, — произнёс Малфой, как будто стоял на краю крыши. Как будто давно с неё спрыгнул. Надорванно. Устало. Честно. Гермиона так любила эту честность, что касалась его губ своим языком, пока он говорил. — Так же херово, как было мне. Он легко чиркнул пальцами по её животу, пробрался под свитер и коснулся груди. Гермиона выдохнула и притянула его ближе. Между ними было слишком много воздуха, это буквально леденило. — Ты не знаешь... — Гермиона прикрыла глаза, когда он облизал мочку её уха, и услышала, как металл серёжки клацнул о его зубы, — не знаешь, каково мне было. Это почти как признаваться в чувствах. Признаваться в боли ещё труднее. Мне было больно без тебя, Мерлин, что могло быть хуже? Гермиона увидела, как его зрачки расширились после её фразы, как будто это то, что ему было важно. Чтобы у неё болело, хотя он понятия не имел. Она всё ещё не могла поверить, что обнимала его за плечи и это не сулило ей пробуждением с криком. Он правда здесь. — Покажи мне, — прошептал Малфой, прикрывая глаза. Гермиона скользнула рукой по подбородку Драко и поцеловала его, как будто рассказывала историю. О каждой из сумасшедших ночей, когда мама будила её, встряхивая за плечо, потому что сны всегда превращались в ужас. О каждом прикосновении к вещи, которые связывали их. Было просто преступлением хотя бы то, что она могла отследить эти детали. Помнила. О том, насколько сильно гладкий бокал врезался в руку, когда её целый день обнимали тёплые руки, а она чувствовала холод, потому что не обнимали те самые. Это самое несправедливое чувство на свете. Но. Малфой подхватил её и приподнял чуть выше, так, будто она вообще ничего не весила, расположил как ему удобнее. Чтобы вжиматься в неё, так, как ему было нужно, воссоздавая точные движения тела, рисуя правильные ассоциации у Гермионы в голове. — Драко, — выдохнула она. Гермиона оттянула ворот его футболки и залезла под неё ладонями. Она прошлась подушечками пальцев по позвонкам, до которых могла дотянуться. Малфой опустил ладонь и дёрнул на себя пуговицу её джинсов. Гермиона ухватилась за его шею, почувствовав, как его пальцы заскользили по атласу, заставляя её хныкать. — Боже... Малфой молчал. Гермиона вжималась затылком в стену, пытаясь найти в себе частички разума и не находя ни одной причины, чтобы прекратить это. Она делала то, что делала всегда. Даже когда они далеко, даже когда она не видела его затуманенных глаз, не слышала хриплого дыхания и запаха, который становился концентрированней, потому что тело нагревалось и разгоняло кровь. Гермиона тянулась к нему, целовала, пока он гладил ниже, оставляя эти движения мягкими, нежными, а всё его тело двигалось абсолютно иначе, создавая контраст, заставляя её выгибаться. Обещая, вминаясь в рот Гермионы. Маленькие клятвы на кончике языка. Я получу тебя. Себе. — Только не переставай, — пробормотала Гермиона, когда Малфой провёл пальцами немного жёстче и... Конечно. Он сделал именно это. Перестал. Драко потянул её за собой, увлекая вглубь комнаты. Всё, что Гермиона успела увидеть, раскрывая глаза на доли секунд, пока они поворачивали головы, сменяя угол поцелуя, рискуя задохнуться, — это залитая солнцем мансардная крыша, большая кровать, тумба с какими-то записями... всё слилось в одно большое пятно. Малфой стащил с себя футболку через ворот и бросил её на пол. Слизеринец сделал шаг от неё, и Гермиона поняла, что хваталась за его руку, не в силах разорвать физический контакт. Пока Малфой просто наблюдал. Пару секунд. Прежде, чем лёг на кровать. В его глазах расплывалась похоть, но было что-то ещё. Черти, которые смотрели на неё, подстёгивая задор. Гермиона осторожно села на кровать и наклонилась к нему, пытаясь уговорить себя, что всё нормально. Потому что он не делал никаких попыток, чтобы притянуть её к себе. Что Малфой с ней сделал, если шея Гермионы была влажной от его поцелуев, а ей хватило всего шага назад, чтобы начать сомневаться? Он как будто сжалился, положил ладонь ей на щеку и притянул к себе для поцелуя. Однако Драко не жалел её, в прикосновениях его губ не было нежности. Было то, о чём он говорил. Она буквально на вкус чувствовала, как ему было хреново. По тому, как он пытался передать это ей. — Покажи мне, — повторил Малфой, и Гермиона всё ещё слышала бездну в его голосе. — Покажи мне, как сильно. Ей это казалось сумасшествием. То, что он сомневался в том, как сильно. Потому что она была уверена, что никого никогда так же сильно. Гермиона гладила его щеку, думая, что их должно было разорвать от несовместимости чуть меньше года назад. Как это странно, что сейчас её рука слегка подрагивала, когда она опускала ладонь ниже, прокладывая путь к его кадыку. Совсем слегка. Гермиона касалась его кончиками пальцев. Потому что она знала, чего это ему стоило. Лежать неподвижно, пока его кто-то касался. Гермиона скользнула рукой ниже, опускаясь к ключице, и оставила там поцелуй. Не те виды поцелуев, которые всегда оставлял Малфой, словно напоминал ей, напоминал себе, что останется самым глубоким из шрамов, когда это закончится, что ей больше не спастись, что это будет продолжаться, пока она просыпалась, смотрела в зеркало и находила там становившиеся фиолетовыми следы его подогретых на ложке чувств. Нет. Её поцелуи выглядели как успокоение. Как шовчики, которые хотели примирить каждого из демонов под его кожей. Её поцелуи заставляли мышцы Малфоя напрягаться, как будто это не губы, а раскалённая печать касалась кожи где-то под сердцем. Она подняла взгляд, посмотрев на шрам. Прямо под левой ключицей. Как будто кто-то вогнал туда нож. Гермиона вздрогнула, посмотрев ему в глаза. Драко наблюдал, точно заметив, куда она смотрела. Она бы сделала вывод, что это был нож, если бы его кожа не затянулась настолько неровно — ни одно механическое повреждение не выглядело так рвано. Это не было похоже на прелюдию к сексу. Гермиона чувствовала, как возбуждение набирало темп: одна рука Малфоя была заброшена за голову, а вторая лежала на её бедре. Это заставляло думать о том, что если она его достаточно попросит, он вернётся к тому, что делал у стены. Ей не нужно было опускать взгляд ниже — на его чёрные джинсы, — чтобы знать, что с ним то же самое. Но. Её рука начала дрожать сильнее, когда она закрыла глаза, спрятав от него взгляд, и опустила губы на повреждённую кожу. Малфой втянул в себя воздух, его мышцы напряглись. Это было что-то большее. Что-то, что подстёгивало сознание куда больше, чем слова. Или ситуация. Гермиона приоткрыла губы, совсем слегка втянула в себя зарубцевавшийся шрам. Она подозревала, как он появился на его теле. Кто его оставил. И всё равно. Вот настолько сильно, Драко. Когда она спустилась ниже, целуя его грудь, тело Малфоя полностью было в мурашках. Маленькие предвестники беды. Теперь они всегда ассоциировались у Гермионы с катастрофой. Потому что мурашки были первыми признаками, как звуки караула — тикающие предзнаменования смерти. Их примета была изысканней, особенно на его теле, когда Гермиона опускалась ниже, облизывая мышцы, которые напрягались под её поцелуями. Она подняла глаза и увидела, как он облизал губу, вжавшись лопатками в матрас. И вот. У неё так же. Покрытая мурашками кожа из-за того, что она увидела, насколько ему приятно. Здесь не нужны были приметы. Всё и так ясно. Тёмная полоска волос. Металлическая пуговица. Ему наверняка было даже больно. Но Малфой лежал со всё ещё закушенной губой и закрытыми глазами. Позволял ей вести. Гермиона опустила губы на место, где плотная ткань джинсов натягивалась на твёрдом члене, и Малфой, не выдержав, громко выдохнул. Его ладонь, в желании управлять, тут же оказалась у неё в волосах. Гермиона знала, что он едва ли что-то чувствовал из-за ткани, но, высунув язык, прошлась по той части, где была вшита ширинка. Она почувствовала, как натянулись корни волос из-за того, что Малфой сжал кулак. Драко смотрел, и она видела, как плавились его зрачки. Он нажал ей на затылок и приподнял собственные бёдра. Гермиона подумала, что если бы на нём не было одежды, она бы, наверное, задохнулась, потому что это случилось не размеренно. — Вот так, — проговорил Малфой, заставляя её вжиматься ртом в ткань своих джинсов сильнее. Он не расстёгивал ширинку. Гермиона оставила мокрый след на штанах от слюны, когда Малфой наконец-то поднял её голову вверх. — Скучала? — усмехнулся он, исходя кичливостью. Гермиона знала, что Малфой так только выглядел, потому что его бёдра всё ещё слегка приподнимались, несмотря на то, что она больше не касалась, как будто он просто не мог остановиться. — Да, — ответила Грейнджер честно, подкармливая то, что сидело у него внутри. Она делала то дикое животное сильнее, наплевав, что, набравшись сил, оно могло её разорвать, но... пока оно ластилось к её рукам... Гермиона потянулась ладонью к пуговице на его штанах, но Малфой отодвинул её руку. — Сними джинсы, — кивнул он на одежду Грейнджер. Если бы ей пришлось это описывать, она точно сказала бы, что это было как опьянеть. Наверное, так себя чувствовали алкоголики, когда перед ними стоял стакан выдержанного пряного бурбона. Гермиона слезла с кровати, стянула с бёдер уже расстёгнутые штаны и оставила их на полу. Взгляд Малфоя оценивающе прошёлся по её ногам. Он не резал, не шинковал, оставляя кровоточить. Его глаза так редко чувствовались поглаживающе. Гермиона задрожала и наклонилась, чтобы вернуться к нему, но... — Теперь верх, — велел Малфой, явно получая от этого удовольствие. Скорее всего, ей было неловко. Возможно, она даже покраснела. Гермиона не могла сказать. Возбуждение затапливало виски и говорило ей о том, что так должно быть. Он должен лежать на кровати, забросив руку за голову, и наблюдать, как она стаскивала свитер. Гермиона могла дать голову на отсечение, что если бы Малфой мог, он бы замедлил процесс. Заставил бы её делать это снова. Его глаза зацепились за лямки. Бежевое кружево, которое было почти прозрачным. Сине-серые вставки атласа — акценты, призванные привлекать внимание. Малфой выдохнул, подняв на неё взгляд. — Иди ко мне. Это ещё одна фраза, сказанная почти дрожащим голосом, которая могла бы стать какой-то клятвой, потому что им было грешно такое произносить. Малфой усадил Гермиону к себе на бёдра, провёл рукой от горла к косточкам лифа и, усмехнувшись, поднял глаза. — А ты подготовилась, — самодовольно произнёс он. Тут Гермиона почувствовала, как покраснела. Потому что не знала чем руководствовалась, когда надевала этот комплект. Тем, что его и так и так следовало бы примерить. Тем, что это глупо — не носить красивую вещь, просто потому что не для кого. Или тем, что он позвал её в отель. Видимо, это чертовски сильно отразилось на лице Гермионы, потому что улыбка стёрлась с его губ. Он положил ладонь ей на щеку и слегка опустил её лицо к себе. — Эй, — привлёк Малфой внимание Гермионы, — мне нравится. И она чувствовала насколько. Драко опустил её бёдра ниже. Туда, куда следует. И стало понятно, почему ей стоило снять штаны. Он слегка качнул её тело, и она прикрыла глаза, почувствовав, насколько это было приятнее. Малфой сделал так ещё раз, и Гермиона бы испугалась. Если бы это было впервые. Когда так дико, почти судорожно хотелось. Она чувствовала, как сминалось тонкое, почти невесомое бельё над его джинсами, потому что он так сильно, двигаясь, впивался пальцами в бёдра Гермионы. Заставлял её тереться, смотрел в глаза, как будто убеждался в том, что ей так же. Так же хреново. Потому что недостаточно. — Драко, — попросила Гермиона. Он приподнял таз, изматывая её ещё искуснее. Грубо. Долго. Мучительно. Потому что он ведь всегда исполнял обещания. Ей было почти больно. Потому что он с каждым разом дёргал её сильнее, кажется, теряя ощущения собственной силы, но... Пока Малфой смотрел вот так, как будто у них остался час времени, и потом они оба вспыхнут и останутся теми огарками, что должны были перегореть за всё это время, — пусть. Пусть. — Я хочу... — пролепетала Гермиона что-то, приходящее в голову, но не проходящее фильтр. Потому что она не стеснялась, пока он был таким. Драко никогда не заставлял её смущаться, когда дело доходило до секса, она просто знала, что если его тело реагирует вот так, то... — Я знаю, чего ты хочешь, — выдохнул Малфой. Он отодвинул Гермиону дальше и, не отрывая глаз от её лица, расстегнул джинсы и спустил их ниже. Она смотрела, как Малфой взял в руку стоящий член и опустил кожу вниз, распределяя естественную смазку. — Сядь сверху, — приказал он. Гермиона облизала горячие губы. Она упёрлась ладонями ему в грудь, прежде чем опустилась ниже. Гермиона простонала, почувствовав, как головка растягивала стенки внутри. Потому что. Ей нужно было. Её плечи дрожали — тело реагировало так, будто не знало, как столько протянуло без этого. Ощущения его горячей кожи под пальцами, такое, когда он подался вперёд, пытаясь сделать прикосновение глубже, словно желая, чтобы её пятерня впаялась в его грудь. Осталась там. Напоминанием о том, насколько всё неправильно. Потому что это было почти издевательством — что то, что они делали, было настолько приятным. Внезапно Гермиона вскрикнула, когда он резко вошёл в неё, остановив ещё какую-то часть длины рукой. Грейнджер открыла глаза: она практически лежала на нём, не зная, что сказать. Забыла, как говорить. Больно было ровно с той же силой, с которой она бы, наверное, разрыдалась, если бы он прекратил. — Слишком... — Гермиона втянула в себя воздух. Малфой поднял её подбородок второй рукой, заставляя смотреть в глаза. — Чувствуешь, как глубоко? — спросил он. Гермиона точно знала, что Драко видел в её глазах всё. Едва ли этот вопрос требовал ответа. Потому что она дрожала. Слегка жгло, но Гермиона всё равно двинула бёдрами так, чтобы почувствовать наполненность. — Ещё? — Да, — умоляюще протянула Гермиона. Она почувствовала, как он убрал руку и медленно опустил её на себя полностью. Гермиона, хныча, облизывала его губы. Малфой изредка отвечал ей, втягивая её поцелуи в себя. Его веки дрогнули от удовольствия, когда она качнулась вперёд. Драко стянул лиф Грейнджер ниже, не утруждаясь расстёгиванием застёжки, и, кусаясь, заставил её наклониться сильнее. — Ай, — громко произнесла Гермиона, когда его зубы сомкнулись на коже, хаотично оставляя красные следы. — Привыкнешь, — ответил Малфой грубее, надавил ей на спину и облизал шею, убеждаясь в том, что там тоже останутся пятна. Гермиона услышала шорох ткани. Он стащил с себя джинсы и стал двигаться под ней жёстче. Она шипела, чувствуя, как в этой позе всё ощущалось глубже, сильнее. — Драко... Боже... Мне... — пыталась что-то выговорить Гермиона. Малфой, покрываясь потом, опускал её бёдра на себя. Убирал волосы девушки с лица, чтобы видеть. Этот чокнутый блеск в глазах. — Я не могу медленнее, блять... — Малфой, тяжело дыша, остановился и прикрыл глаза на секунду. — Я хочу всё. Гермиона провела кончиком носа по его губам, понимая, что даже они дрожали от внутреннего пульса, который разрывал вены. Как будто у каждого из них внутри была гоночная трасса, и каждая из машин должна сорваться в овраг. Гермиона выпрямилась и положила ладони Драко на грудь. Ей так сильно хотелось сделать ему хорошо. Будто вкачивали в кровь молодое вино, вяжущее язык, дающее в голову. Мерлин. Она оттолкнулась, начала опускаться на его член резче, сильнее, чаще. Гермиона смотрела, как Драко хрипел от удовольствия, поднимая бёдра ей навстречу, покачивал её на себе так, чтобы клитор касался его лобка, нивелируя боль вспышками удовольствия. Девушка смотрела, как каждый из её маленьких укусов, оставшихся на губах Малфоя, постепенно сходил; как вздувались вены на его шее, когда она опускалась резче, заставляя его приоткрывать рот, впиваться пальцами в её талию сильнее; как его взгляд, рассматривая, скользил по её телу. Гермиона чувствовала, как дрожали колени, как ей не хватало дыхания. Полумесяцы от её ногтей на груди Драко становились отчётливее, когда она останавливалась, чтобы перевести дух. И гриффиндорка заметила его понимающую ухмылочку за миг до того, как он перевернул её, бросив лопатками на подушки, и оказался сверху. Малфой чувствовал, как она влажно и туго обхватывала его внутри, когда он сделал толчок. Как она хныкала, хаотично водила по его груди пальцами. Драко смотрел, как Грейнджер приоткрывала рот, пока он делал это медленно. Чёрт. Малфой вдавливал её в кровать, замедляясь, слыша, как она стонала, когда он двигался вот так — размеренно, но достаточно, чтобы коснуться всех нужных точек. Достаточно, чтобы её ладошки дрожали, становились влажными, оставляли на нём следы. Драко опустил взгляд на её грудь и облизал сосок, почувствовав на языке переплетения тонкого кружева, которое становилось влажным от слюны. Грудь Грейнджер была красноватой от отметин, которые скоро станут ярче, когда её тело перестанет быть таким горячим. Ему нравилось, как это выглядело. Больше знаков, как будто мелких зазубринок, красных ленточек на её коже, которые шептали о том, что она — его. Грейнджер зарылась пальцами в волосы Драко, притянула ближе к себе. Она целовалась с ним, несмотря на сбивающееся дыхание, несмотря на то, как мычала в его губы, когда он делал толчок. И это было... охуенно. Драко оторвался от неё, наблюдая за тем, как приоткрывался её рот. Наконец-то не было так пусто. Бессмысленно. Глупо. Блять. Он ненавидел это. Кажется, давно. Когда это произошло? В глубине души он знал. Знал уже какое-то время назад. Ещё до того, как её ладони опустились ниже по его груди, по мышцам пресса, как сейчас, словно ей вот-вот предстояло вылепить его скульптуру по памяти. Он влюблён в неё. Сука. Как естественно это чувствовалось: его член вдалбливался у неё между ног, а она хрипела его имя, зная, что ему нравилось. Малфой так любил это в ней: желание угодить ему в этом, он мог кончить только от мысли о том, насколько Грейнджер была старательна, не подозревая, что она угождала ему просто существованием. Вот настолько всё херово, Грейнджер. И становилось хуже, потому что он понимал, что, вжимая её в матрас, оставляя небольшие синяки на руках, она делала с ним то же самое — отбирала часть. Оставляла себе. Малфой подтянул её ногу выше, согнул в колене, забросил к себе на талию, но не переставал смотреть. Драко мог поклясться, что ненавидел это чувство абсолютно искренне. То, что оно делало. Оно обворовывало его до нитки, забирая всё то, на что он имел полное право. Драко ощущал, что это чувство рядом, что оно близко — гладило плечи, целовало в ключицы, облизывало кончики пальцев; он чувствовал это, когда уходил от неё тогда, впервые, и как будто отрывал себя с мясом. Когда Грейнджер смотрела на Крама, и ему казалось, что он вполне способен на убийство невинного, потому что это жглось. Когда она лежала рядом, и в этом было сосредоточено всё спокойствие, которого он не чувствовал несколько лет. И это у него отобрали. Потому что Драко отмахивался, рассчитывая, что даже если так, то... Он просто сможет отмотать назад. Сможет забыться в чужих улыбках, словах восхищения или трении тел. Но это чувство сдирало всё то, к чему ты привык, оставляло полностью голодного. И больше невозможно было насытиться кем-то другим, похожим, приблизительным. Он так ярко чувствовал, что это не то, как сейчас чувствовал, что это всё, что нужно. Драко слегка сжал её горло и выдохнул ей в губы, пока их бедра издавали мокрые шлепки, смятое дыхание тел. — Я так скучал по тебе, — признался Драко. Гермиона, выгибаясь, вгоняла ногти в его плечи. Правильно. Подстраивалась под его движения. Грейнджер хныкала так, словно плакала, прижимая его ближе. Выстанывала в ответ что-то нечленораздельное, пока он делал это жёстче. Оставлял слюну на нижней губе гриффиндорки, облизывал, чтобы она закусывала её, теша его взгляд. Ещё жёстче. — Драко, — её голос стал тоньше. Она обнимала его, невесомо касаясь спины, но это чувствовалось как удар — его уложили, раскрошив лопатки. — Драко. Грейнджер повторяла его имя, пока он трахал её сильнее, думая о том, как мог вообще без этого быть, думать, существовать, потому что то ощущение наполненности, которое циркулировало в теле... он не мог сравнить его хоть с чем-то, что испытывал ранее. Драко развёл её бёдра сильнее, чтобы колени не мешали ему двигаться. Малфой чувствовал, как низ живота горел, и прикрыл глаза, чтобы не смотреть на лицо Грейнджер, потому что... — Ещё, — попросила она, притягивая его к себе. Драко дёрнулся, пытаясь замедлиться, но это было уже бессознательное, как будто он больше не мог контролировать собственное тело. Ещё пара фрикций, и Малфой кончил, вдавив её в кровать, почувствовав, как спазмы разливали по мышцам негу — приятную, мажущую расслабленность, чистую эйфорию. — Я... блять, — выдохнул Драко ей в шею. Она не переставала поглаживать его затылок, когда он спрятал лицо у неё в плече. — Прости, я не сдержался, — прохрипел Малфой сиплым голосом, глядя ей в глаза. Блестящие-блестящие, затянутые желанием. Всё ещё. — Ничего, — сипло произнесла Грейнджер, не отнимая от него рук. Драко чувствовал, как она сжималась вокруг него, пока он инстинктивно продолжал делать мелкие толчки, догоняя собственное удовольствие. Малфой выскользнул из неё, лёг сбоку на локоть. Грейнджер сдвинула колени, но он просунул руку между её ног, хлопнув по внутренней стороне бедра. Она засучила ногами, простонав, когда Драко коснулся пальцами клитора. Грейнджер схватилась за его руку внизу, и он приподнял брови, остановившись на секунду. — Не мешай мне, — сказал Драко и почувствовал, как её хватка на его запястье уменьшилась, а потом она и вовсе отпустила руку. Малфой подвинулся к ней ближе, почувствовав грудью плечо девушки, когда засунул в неё сразу несколько пальцев, заставляя её инстинктивно раздвинуть ноги. Он окинул Грейнджер взглядом. Искусанные губы, сведённые брови и открытый рот — можно было бы подумать, что ей больно, если бы не рука, которая чиркнула ногтями по его бицепсу, когда она выгнулась, вторя движению пальцев. Поднимающаяся в мелких ссадинах грудь, всё ещё блестящая от его слюны, скомканное бельё на рёбрах, подрагивающие ноги, когда она ёрзала ступнями по простыне... Блять... пусть это останется со мной на вечность. Он приподнимал пальцы, надавливая на точки у неё внутри, чувствуя, как рука становилась влажной из-за собственной спермы, покрывающей пальцы. — Драко, я... — простонала Грейнджер ему в плечо. Малфою так нравилось, когда она выглядела вот так: полностью незащищённой, просящей, искренней. Ему хотелось сделать ей приятно. Но больше ему хотелось сделать приятно себе — понаблюдать дольше. Он вытащил из неё пальцы, прошёлся ладонью по промежности девушки, и она впилась ногтями в его плечо, сдвигая ноги, чтобы прижаться к руке плотнее. — Ну... пожалуйста, — попросила Грейнджер, пока Драко скользил медленно, смотря на неё с лёгкой ухмылкой. — Ну что? — спросил он и легко поцеловал её, этим ленивым издевающимся тоном, а она тыкалась ему в щеку носом. — Что такое? — Драко слегка хлопнул внизу ладонью, заставив её вздрогнуть. — Смотри на меня. Грейнджер открыла веки и повернулась к нему. Она всё ещё извивалась, как будто пыталась заставить его продолжить. — Драко, я... Я хочу тебя, — выдохнула Грейнджер по слову, скуля каждый раз, когда он, довольно улыбаясь, медленно проводил пальцами вверх-вниз, смотря на её беспомощность. — Ч-что мне сказать, чтоб... — Этого достаточно, — протянул Малфой. Он смял её губы, скользнув внутрь. Драко начал двигать пальцами быстрее, слыша, как мокрые звуки прерывались стонами Грейнджер. Он продолжал, наблюдая, как она, хватаясь за него, оставляла на его плече красные полосы. — Я... я... — проскулила Грейнджер. Хватило всего двух круговых движений большого пальца, чтобы она вскрикнула и приподняла лопатки. Стенки гриффиндорки сжимались вокруг его пальцев, и Драко двинул ими ещё пару раз, прежде чем вытащил и поднёс ладонь к её лицу. Грейнджер приоткрыла затуманенные глаза и сдвинула ноги вместе, пока оргазм ещё пульсировал внизу живота. Драко сместился, взял второй рукой её за подбородок и сжал щеки. — Оближи, — приказал Малфой. Гермиона послушно открыла рот, всосала два пальца и проглотила жидкость. Воздух постепенно снижал накал: Драко чувствовал, как успокаивалось собственное сердце. Гул крови — больше не единственное, что он слышал. Малфой усмехнулся, глядя, как Грейнджер лежала, откинувшись на подушки, всё ещё сжимая его руку там, где вгоняла ногти пару секунд назад. — Умница, — довольно похвалил Драко. Он встал с кровати, на скорую руку наложил на себя очищающее заклинание и надел джинсы. Гермиона моргнула и поёжилась — через приоткрытое окно подул ветер, достал до влаги между ног и заставил её вздрогнуть. Она прошлась глазами по ковру, вспоминая о том, что оставила палочку в джинсах, которые сейчас валялись где-то у тумбочки. Гермиона вытянула заправленную простынь, закуталась в неё и наконец расстегнула лиф, который в таком приспущенном состоянии оставил на её теле несколько полос. Малфой дотянулся до тёмного рюкзака из драконьей кожи, поставил его на стул и начал в нём рыться. Гермиона убрала от лица волосы, всё ещё не чувствуя себя полностью на земле. Его тело. На нём было больше мышц. Оно стало ещё суше. Ещё резче. Её взгляд затуманивался, когда она трогала его, но теперь можно было легко соотнести ощущения грубых мышц под мягкими подушечками пальцев. Наконец Малфой повернулся и бросил ей что-то на кровать. Гермиона сжала в ладони флакон с голубоватой жидкостью и, прочистив горло, проглотила содержимое, после наколдовав себе стакан воды. Её связки саднили от стонов. Малфой ещё потряс чем-то в руке, привлекая внимание Гермионы, и так же бросил на матрас. Уменьшенные версии подобных флаконов. Около двадцати. Она подняла на него взгляд. — Тинки пришлёт ещё, когда они закончатся, — бросил Малфой, разминая шею. Гермиона закусила губу, которая теперь слегка жглась — видимо, она успела рассечь её зубами в нескольких местах во время секса. Или он. Гермиона повертела в руках уменьшенные версии противозачаточного зелья, а затем отложила их на подушку. Напрягаться сейчас, после того, как пару минут назад её раскололо в импульсах, было почти противоестественно, но она не знала, чего ждать. Драко двигался медленно, особо не спешил, и это был один из тех случаев, когда она отдала бы состояние за возможность прочитать его мысли. — Мне нужно в душ, — зачем-то озвучила Гермиона, ища свои вещи взглядом. Грейнджер сознательно оттягивала этот момент, понимая, что, скорее всего, когда она вернётся, Малфоя здесь уже не будет. Потому что так было всегда. — Здесь ванна. Но я бы не советовал, — ответил Малфой, оглядываясь на боковую дверь, которая находилась в том же месте, где и в другом номере. — Наложи на себя очищающее. — Ты всё-таки добился люкса, — не удержалась Гермиона, осматривая комнату уже более предметно, и единственные отличия, которые бросились ей в глаза, — это двухместная кровать и скошенная крыша. — Гардины здесь выглядят действительно получше. — Не знал, что в прошлый раз у тебя было время рассматривать гардины, — прищурившись, язвительно произнёс Малфой, явно уловив её скрытые издевки. Она бросила на него колкий взгляд, который никогда не задерживался достаточно долго, когда он был без рубашки. Гермиона опустила глаза ниже, всмотрелась в повреждённую кожу ниже лица. — У тебя шрам, — произнесла она, притягивая коленки к груди и полностью кутаясь в простынь. — Ты на нём так акцентируешь, неужели он меня так сильно портит? — закатил глаза Малфой. Гермиона отчётливо услышала в его голосе это. Отстранённость. — Ты знаешь, о чём я спрашиваю. Малфой недовольно посмотрел на неё и вновь потянулся за рюкзаком. На спинке стула висело светлое худи, которое он, видимо, снял до её прихода. — Летом у меня были тренировки. Было довольно мило, но я рад, что это закончилось хотя бы на период учебного года. Конец истории, — выдал Малфой пару раздражительных отрывистых предложений, роясь в карманах. Гермиона сглотнула, тонко чувствуя грань. Он никогда не делился ничем сокровенным, но сейчас это было важно. Мерлин, Малфой всё лето провёл под одной крышей с одним из самых пугающих тёмных волшебников в истории. — Драко, что происходит? — спросила Гермиона, сжимая белую простынь в кулак. — А Дамблдор разве не делился с избранным мальчиком? — поднял он брови в притворном удивлении. — Дамблдор почти не появлялся... — Грейнджер осеклась, посмотрев на простынь, — летом. Мы виделись с ним лишь мельком, и всё, что мы знаем... очень размыто. Только то, что он ищет соратников. Прямо сейчас. — Вы должны были знать из-за этого вашего дружка-громилы, — фыркнул Малфой, достав из кармана портфеля портсигар. Гермиона замерла, приоткрыв рот. — Ты знаешь, что с Хагридом? Она аж привстала на кровати, сопоставляя то, что слышала от Гарри: как Малфой издевался над ним, пуская шуточки на этот счёт. Тогда Гермиона решила, что Драко просто... делал то, что всегда, но вдруг он действительно... Чёрт, он в курсе. Драко поднял вверх бровь, посмотрев на неё в упор, и она облизала губы. — Пожалуйста, я... очень переживаю, — честно призналась Гермиона. Драко помолчал пару секунд и фыркнул, всем своим видом показывая, что, по его мнению, это совершенно не позволительная причина для того, чтобы переживать. — Волдеморт хочет заручиться поддержкой великанов. Дамблдор отправил Хагрида и эту его влажную фантазию... мадам Максим, — вспомнил он, — на перехват. Я уверен, они сейчас там. Или их сожрали, — добавил Малфой куда более радостным голосом, — что было бы предпочтительней. Сейчас на Уходе за животными хотя бы можно находиться. Гермиона проглотила это, понимала, что он делал такое нарочно. Она опустила ноги на пол, придерживая простынь, и не сводила с парня глаз. Что-то внутри, где-то под ложечкой, зудело у неё, когда Гермиона смотрела на Драко, понимая, что на самом деле ей нужно знать другое. Нужно было всё это время. — Т-ты часто с ним виделся? — Гермиона запнулась, думая о том, что не уверена, что готова услышать ответ. Какая слабачка. Малфой провёл лето бок о бок с Волдемортом, а она покрывалась мелкой дрожью от мыслей услышать об этом. — Грейнджер, — предупредительно произнёс Драко, бросая на неё взгляд. — Я хочу знать. Я всё лето думала о том... — она насильно прервала себя, чувствуя, что ходила по грани. Прятала свои чувства внутрь, понимая, что ему это не нужно. — Я не знала, что с тобой. — Ничего смертельного, — отмахнулся Малфой. Он бросил рюкзак на стул и обернулся через плечо. — Кстати, собака. То есть, серьёзно? Сириус Блэк в Лондоне? Гермиона замерла, перестав двигаться. Даже дышать перестала. Одно дело — говорить о чём-то абстрактном, совсем другое — получать чёткий вопрос. Секрет, который не принадлежал ей. И это совершенно точно отразилось у неё в глазах в полной мере, потому что Малфой тут же закрылся, затягивая серебристые радужки ледяной поволокой. — Ах, ну да, Грейнджер, — протянул он стальным голосом, — доверяешь мне достаточно, чтоб дать себя трахнуть, но недостаточно, чтоб сказать о дружке? Очень мило. Он щёлкнул портсигаром и направился к окну. — Гарри хотел, чтоб он проводил его в Хогвартс, — тихо произнесла Гермиона и увидела, как Малфой замедлился. — Сириус почти всё лето провёл взаперти, помогая Ордену. Вряд ли были шансы, что Драко не знал об Ордене. — Салазар, какой же он уебан, — фыркнул парень, покачав головой. — Мой отец видел пса. Волдеморт теперь точно будет знать, что крёстный Поттера здесь. — Он не сможет его достать, — быстро сказала Гермиона, перебивая собственным голосом внутреннюю панику. — В штаб невозможно проникнуть, если не знаешь его точного адреса. — Молись на это, — равнодушно ответил Драко и сделал ещё несколько шагов к окну. — Пойдёшь со мной? — вдруг кивнул он на окно. — Здесь есть выход на крышу. Гермиона скосила взгляд, пригляделась и поняла, что не было никакого выхода. Здесь просто можно было пролезть через окно и сесть на скошенный шифер, спрятавшись за дымоходом, который был расположен немного дальше. — Это не выход на крышу, Драко, — скептически произнесла Гермиона, будучи практически уверенной, что за это полагался какой-то штраф. Малфой закатил глаза. Гермиона нашла своё бельё, надела его под простынёй и почувствовала, какое оно неприятно влажное на сухом теле, очищенном заклинанием. — Надень. Драко заклинанием поднял свою футболку. Гермиона схватила её, отпустила простынь и просунула голову через ворот. Футболка пахла им. Так же, как пахла его шея, когда она приближалась. И Гермиона чувствовала это внутри — трепет. Потому что Малфой до сих пор не уходил. Они говорили. Это было так, словно каждый из них прощупывал другого на предмет оружия — осторожно, подозрительно, приготовившись отскочить в любой момент, но... они говорили. Драко подал ей руку, помогая перелезть через подоконник. Гермиона села справа от него и обхватила себя руками. Сколько прошло времени? Около часа, наверное. Но ветер стал немного холоднее, несмотря на то, что солнце всё ещё не скрылось за тучами. Она посмотрела на Драко, который поджигал сигарету палочкой, сидя со всё ещё голым торсом, и её передернуло. Он смотрел вперёд. Малфой сделал первую затяжку и положил руки на согнутые колени. Гермиона посмотрела ниже, всё ещё концентрируясь на шраме справа. Она несмело протянула руку, коснулась его кончиком пальца. На Драко остались следы её засосов — маленькие пятнышки, но он не напрягался, когда Гермиона трогала. — Больно? — спросила она шёпотом, подняв взгляд. — Терпимо, — холодно ответил Малфой, всё ещё смотря вперёд — на низкие крыши магазинчиков, под которыми сновали люди, и они не должны были их увидеть. Гермиона вздохнула, не рассчитывая на более развёрнутый ответ. Моменты, когда Малфой не горел от возбуждения и позволял себя касаться, были такими редкими, что, прочертив шрам, девушка поднялась выше, коснулась его скул, прошлась по щеке, к уголку губы... Она запоминала. Рисовала его в сознании, словно набирала информацию для собственных сновидений. Чтобы кошмары стали более реалистичными. — Ты в порядке? Её голос дрожал от боли, потому что она всё ещё не могла внутренне успокоиться. На нём присутствовали следы тёмной магии, и это не выглядело так, будто это было их единоразовое прикосновение. — Драко, ответь мне правду, — попросила Гермиона. Она понимала, что, скорее всего, он разозлится. В худшем случае. В лучшем — ответит что-то отдалённое. Но ей так хотелось его обнять, хотя то расстояние, которое всё ещё оставалось между ними, било её по рукам. Он хмыкнул, как будто произнёс про себя какую-то шутку, и прикрыл глаза. Гермиона продолжала блуждать пальцами по его лицу. — Сейчас — да, — просто ответил Малфой. Гермиона нахмурилась. Его голос звучал странно, но она не стала больше спрашивать. Драко поднёс сигарету к губам, а Гермиона подтянула колени к груди и обняла себя руками. Она наблюдала, как он выпускал клубы дыма изо рта. Ей стало интересно, будет ли что-то, что сможет его действительно испортить? Если бы Драко убивал людей или был искупан в тёмной магии, чтобы она осталась не просто незатянувшимся шрамом, потерял ли бы он тот самый шарм, который заставлял её смотреть на него, не отводя глаз? Гермиона вздрогнула от собственных мыслей. Годрик. Какая чушь. — Зачем ты это делаешь? — Гермиона перекинула волосы на одну сторону, когда те подхватил ветер и бросил их на лицо. — Куришь, — уточнила она, когда он наконец повернул голову и посмотрел на неё. — После секса? — Малфой приподнял плечо. — Это расслабляет ещё больше. Даёт разрядку мыслям после разрядки тела. От дыма пахло так, как она привыкла. Вишнёво-ванильным, и это был вкусный запах, на самом деле. — Дай я... попробую, — решилась Гермиона. Малфой посмотрел на неё, кажется, не сразу поняв, о чём она попросила, а потом усмехнулся и покачал головой. — Ты не будешь курить, — сказал он. Это звучало так, как будто не должно было обсуждаться. Просто как будто он уже решил. И это раздразнило бы её, если бы Малфой не склонил голову слегка правее... Блин. — Но... — протянул Драко. Он затянулся, медленно наклонился к ней и поманил пальцами к себе. Гермиона приблизилась к нему, склоняя голову, как для поцелуя, и начала втягивать дым, который Малфой выдыхал ей в рот. На вкус это было куда более концентрированным, горчило, запах был гуще, и она не чувствовала примеси одеколона Драко, который всегда в её сознании сопровождал конкретно этот аромат. Малфой скользнул рукой по челюсти Гермионы, и она сделала то же самое за миг до того, как их языки сплелись, передавая друг другу остатки дыма. Грейнджер вздохнула, прижимаясь к нему и поворачивая голову, чувствуя, что он лишь поощрял эти порывы, прикусывая её губу, пока она выдыхала остатки дыма обратно, наполняя его рот. — Драко, — произнесла Гермиона, держа его лицо в руках и не осмеливаясь открыть глаза. — Такой испуганный голос, — промурчал Малфой, но не отодвинулся, всё ещё касаясь её губ своими. Совсем слегка. Она зажмурилась чуть сильнее. Он был прав. Потому что ей было страшно. Гермиона знала, чем это чревато. Помнила, как это было в прошлый раз, когда она спросила у него что-то подобное. Что-то, что несло в себе слишком много смысла. Помнила толчок в грудь, после которого холод совятни был не больше, чем ласкающий ветерок по сравнению с ураганом внутри. Ей было чертовски страшно. — Кто мы друг другу? Боже. Это звучало так отдалённо. Как будто со стороны. Как будто часть неё убежала и прибилась к земле, чтобы спрятаться от взрыва. Малфой постепенно отстранился от неё, затянулся в последний раз и испепелил магией окурок. Он испытывал её этим молчанием. — А кем ты хочешь, чтобы мы были? — Ты знаешь, — глухо сказала Гермиона, посмотрев на колени. Ещё одна привычка, от которой ей нужно было избавиться, если она рассчитывала хотя бы иногда выходить победителем из этих противостояний. — Это ты загадывала то желание, — внезапно произнёс Малфой, повернув к ней голову. — Так разве мечты существуют не для того, чтобы сбываться? Иначе какой чёртов смысл в желании, которое загадываешь лишь раз в год? — показательно фыркнул он. Гермиона почти не слышала этого. Лишь смотрела на его лицо, приоткрыв рот. Чувствуя холодок внутри. Как от резкого поднятия на аттракционах. — Значит, ты... мой? Как она могла интерпретировать это иначе? — Значит, — просто ответил Малфой, внимательно смотря на неё. Он вёл себя так, будто этот разговор не имел смысла: расслабленная поза, пренебрежительный тон. Но глаза следили за ней пристально, что выдавало его полностью. Жаль, она была не в состоянии это заметить. — И больше никого? Вроде... Паркинсон или других слизеринок и подобного? Малфой усмехнулся, забавляясь от её перечислений. — Вроде бы в этом смысл? — поднял он брови, выдыхая ответ. Гермиона сидела несколько секунд в замешательстве, пытаясь осознать произошедшее. Мерлин. Нет. Да. Точнее... что? Она резко втянула в себя воздух, как будто услышала что-то непоправимое. Драко наблюдал за ней, считывая её реакцию, пока Гермиона просто сидела, пытаясь это осознать. Какая-то часть неё не верила в возможность происходящего. Он наконец отвёл взгляд, посмотрев на трепыхавшееся на верёвке бельё на одном из балконов. — Ты был с кем-то? — несмело произнесла Гермиона так тихо, что, поднимись ветер хотя бы чуточку сильнее, вряд ли бы он услышал. — Летом? Гермиона даже не понимала, зачем спросила об этом. Просто... Малфой замер, на секунду вглядываясь куда-то вдаль, прежде чем повернулся к ней. — Нет, — ответил он легко. И не спросил обратного. Потому что... понятно почему. Чувства Гермионы были так очевидны, что ей казалось, их мог рассмотреть любой, кто бы вглядывался в её глаза чуть дольше пары секунд. Она медленно, робко потянулась к нему, всё ещё не веря, что могла. Что имела на это право. Что он разрешил ей хотеть поцеловать его. Украшение, висящее у него на шее, которое жглось, люди, снующие внизу, абсолютно все, кто узнал бы... всё это говорило о том, что Гермиона не имела права задумываться об этом. Она и не задумывалась. Всё лето не задумывалась ни о чём подобном. Это всегда были украденные минуты. Но сейчас Малфой склонился к ней, поняв, чего она хотела, и прошёлся языком по нижней губе, целуя так, будто это и вправду было чем-то настоящим. Гермиона вздрогнула, когда часы на его руке издали пронзительный звук. Драко прервал поцелуй и остановил палочкой заклинание. — Прошло два часа с тех пор, как я сюда пришёл, — объяснил он. — Чёрт, мне нужно купить Гарри перья, — высказала Гермиона свои мысли вслух, понимая, что её не было больше полутора часов. Друзья вполне могли забить тревогу, учитывая то, что ни один поход в магазин канцелярии не мог занять столько времени. — Салазар, а тебе не нужно подтереть ему?.. — закатил глаза Малфой в раздражении. — Перестань, — прервала его Гермиона, поднимаясь. — Это была моя отговорка, чтоб увидеться с тобой. Кажется, это не изменило его отношения. Она сделала несколько шагов к подоконнику, коснулась его рукой, а потом нахмурилась и вновь посмотрела на слизеринца. — Драко, а что ты загадал единственным желанием в году? Он поднял на неё взгляд, и почему-то она поняла. Возможно, по лёгкому напряжению, которое прокатилось по его плечам. Это было заметно только потому, что он всё ещё сидел полуголый, или по лицу, которое скрылось за маской и сделало глаза стеклянными. Что-то, что говорило о том, что он соврёт. — Большой шоколадный торт, — протянул Малфой, сохраняя беспечную улыбку на лице. Гермиона кивнула, улыбнувшись ему в ответ. Наверное, это нормально. У него было много своих секретов. Гермиона перелезла через подоконник, спрыгнула на отельный ковёр и прислонила руку к футболке. Она не грела при такой погоде, но сохраняла его запах, всё равно делая ткань теплее. — Грейнджер? — позвал Драко, и Гермиона повернулась. — Оставь себе. Тебе она идёт больше.