***
— Слушай, я не понимаю, почему ты психуешь, всё ведь нормально, — пытался убедить подругу Гарри, пока они шли втроём по коридору. Гермиона прижимала книги к себе, пытаясь нести сумку на плече так, чтобы она не сползла вниз. — Всё не нормально, Гарри, — раздражённо перебила его девушка, бросая тяжёлый взгляд на друга. — Серьёзно, договариваться о разговоре с Сириусом в гостиной после того, как его попыталась поймать Амбридж — это, наверное, какая-то шутка, — существенно понизила голос она и перевела испытующий взгляд с одного парня на другого. Они тут же опустили головы, на которых уже были надеты шапки. Гриффиндорцы смогли отвоевать у Трюк разрешение на последнюю бронь поля перед игрой, потому что традиционно, непосредственно в день перед, поле должно было быть подготовлено и проверено на какие-либо чары на кольцах или отвлекающие заговоры. Это правило оказалось ещё полезно и тем, что команды гарантированно отдыхали перед матчем — никакого фанатизма. — И вы это сделали втайне, потому что знали, что я... — Мы не делали это втайне! — тут же возмутился Гарри, хватаясь за этот ложный предлог, как за соломинку. — Ты спала! Рон даже пытался быстро вскочить, чтоб разбудить тебя, но... Гермиона скептически посмотрела на мальчиков, цокнула языком и покачала головой. Однажды они прочитают Историю Хогвартса или хотя бы будут помнить то, о чём она им когда-то говорила. — В общем... да, — сжал зубы Гарри, явно вспоминая, как друг покатился кубарем вниз после того, как лестница превратилась в горку. — И к тому же зачем бы мы тебе рассказывали всё, если бы хотели скрыть? — Перестань, Гермиона, ты просто предвзято относишься к Бродяге, — буркнул Рон, понимая, что они проигрывали в этой войне. — Это я предвзято отношусь? — девушка аж затормозила и выдохнула от возмущения, тут же почувствовав першение в горле. Черт. Два последних вечера её глаза жгло. Она упорно сбрасывала это на слишком пристальное чтение, но Гермиону слегка трясло, несмотря на то, что они даже не спустились к первому этажу. Последнее, что ей сейчас нужно было, так это заболеть. — А кто хотел передумать насчёт ОД, только потому что Бродяга одобрил эту идею? — с вызовом посмотрел на неё Рон, как ребёнок, который наконец смог уличить родителя в ошибке. — А он одобрил, и это оказалось гениально. — Естественно гениально, это ведь я придумала, — фыркнула Гермиона и пошла дальше, неодобрительно смотря на парней. — Я лишь говорила о том, что Бродяга явно... — она замялась, подбирая слова, — видит в Гарри своё продолжение. Их с Джеймсом дружбы. Но Гарри — это Гарри, это не его лучший друг, с которым... — Мне все говорят, что я похож на отца, — прохладно заметил он, и Гермиона тут же повернулась к нему, пытаясь сгладить эффект от своих слов. — Это правда, Гарри, я имела в виду, что он не совсем адекватно воспринимает положение дел, сидя в штабе, и я не хочу, чтоб кто-то из вас оказался из-за этого в беде, — она вздохнула, думая о том, почему за здравый смысл с ними всегда требовалось бороться. — Слушай, ты ведёшь себя так, будто мы сделали это ради забавы, — перехватил Рон свою метлу так, чтобы не царапать рашгард друга прутьями. — Ты знаешь, что Гарри постоянно видит эти видения... — Не называй это видениями! — ощетинился Поттер. — Я уже говорила вам, что нужно рассказать обо всём Дамблдору, — Гермионе казалось, что за то количество раз, когда она произнесла это предложение, оно уже набило язвы у неё где-то на нёбе. — Дамблдора вечно нет в замке, и к тому же он не хочет со мной говорить. Гарри посмотрел вниз, и Гермиона заметила, что в его голос добавилась смесь раздражения и злости, а пальцы на метле сжались сильнее. Но это были такие мелочи по сравнению с тем, к чему это всё вело. Её пугало незнание. Гарри отмахивался от всего, но каждый раз, когда она слышала об этих инцидентах, у неё традиционно опускалось сердце. Что бы это ни было — это ненормально. — Годрик, Гарри! — воскликнула она и остановилась. — Не веди себя как ребёнок. В смысле он не хочет с тобой говорить? Это не просто чаепитие, это серьёзная вещь, — строго посмотрела на него Гермиона, совершенно наплевав на то, что ему не хотелось вести разговоры на эту тему. Это касалось его здоровья. Его безопасности. А это значило, что бурчание Поттера не было для неё решающим звеном цепи. — Видеть какие-то... картинки с участием Волдеморта ненормально. — Это всё ещё могут быть сны, — неуверенно протянул Рон, скосив взгляд на друга в очевидной попытке его поддержать, но удавалось не слишком хорошо, потому что Рон сам настаивал на разговоре с директором, разве что не так явно. — Я не думаю, что это сны, — буркнул Гарри, не отворачиваясь от правды. — Они не чувствуются как сны. Они продолжили идти и завернули за угол. Гермиона бросила взгляд за окно. Она ненавидела, что темно становилось так рано, пусть сейчас уже и было около восьми вечера, но девушка буквально не помнила, когда в последний раз выходила на улицу при свете дня не на Травологию. — Это как будто... отголоски его эмоций, и шрам... — Гарри запнулся в попытке связать мысли воедино. — Чёрт, да я даже вам сформулировать не могу, как я должен рассказать это директору? — Ты же нашёлся со словами для Сириуса, — приглушённо заметила Гермиона, бросив на него укоризненный взгляд. — Сириус — это другое, — пробурчал Гарри. — И к тому же нас прервали: он ушёл прежде, чем смог рассказать мне что-то. Они подошли к развилке, где Гермиона должна была пройти вглубь коридора, а парни спуститься вниз — к выходу из замка. — Я не меньше вашего переживаю за Бродягу, — вздохнула девушка, всё ещё чувствуя раздражение за то, что её уверения в безопасности встречали такой сильный отпор, будто она имела дело с двумя неразумными детьми. — Пожалуйста, не нужно искать дополнительных проблем, их у нас и так предостаточно. Это прозвучало грубее, чем она рассчитывала. Но, видно, сказывалась усталость. Уже был вечер пятницы, а Гермиона всё ещё не переоделась из формы, и то количество сна, которое она получала... Мерлин, кто бы мог подумать, что недостаток зелья уже не будет основной проблемой её недосыпов. Она катастрофически ничего не успевала. А сегодняшняя оценка Снейпа её просто добила. — А ты куда? — опомнился Рон, как будто только что заметил, что она шла рядом с ними всё это время. И становилось совсем уж неудивительно, что ей удавалось проворачивать тот трюк с маховиком времени весь год прямо у них перед носом. — Иду в кабинет заниматься, — сжала губы Гермиона. — Невозможно учиться в гостиной, где Фред и Джордж каждый вечер устраивают представление. — Хочешь, захвати вещи, пойдёшь с нами на стадион, нам нужно выложиться на полную. Эти змеи!.. — завёлся Рон, только не разбивая кулаком воздух, когда она его перебила. — Вы знаете, что обычно спасает людей, когда они оказываются в шлюпке посреди океана без палочки? Она всё ещё помнила силу возмущений, когда матч со Слизерином был признан недействительным. Гермиона помалкивала, теряясь во всеобщем негодовании гриффиндорской гостиной, потому что на самом деле... была согласна с решением. Это нечестно. Она всё ещё чувствовала призрачную тень вины, и ей хотелось, чтобы это ощущение ушло. Но чем ближе становился матч, тем атмосфера накалялась. Гермиона не завидовала капитанству Анджелины. — Умение ловить рыбу?.. — неуверенно протянул Гарри. — Спокойствие, — ответила девушка, посмотрев на обоих парней. — В первую очередь вам нужно успокоиться, вы прекрасно готовы к послезавтрашней игре, — она сделала акцент на спокойствии, вспоминая ту мертвенную панику в Роне перед началом прошлой игры. — Мне нужно переписать конспект по Истории, не говоря уже о дополнительных заданиях. Она пожелала им удачи, и, когда ушла в другую сторону, почувствовала, как давление в висках начинало расти с каждым стуком её каблуков об пол. Гермиона помнила, как отключилась прямо с книгой в руках на кровати: это была чистой воды наивность — предполагать, что не уснёт тут же, как только тело окажется на мягком матрасе, учитывая сколько она обычно спала. Будильник заставил её подняться и поплестись в ванную, под прохладный душ, где девушка стянула с себя его футболку. Говорили, что Морфей оставлял следы в виде зевков и отдохнувших подрумяненных щёк. На ней он оставлял только след на щеке от корешка книги, которая разделяла с ней постель. Гермиона дёрнула на себя ручку двери класса и увидела, как Малфой на противоположной стороне сидел на стуле, упёршись спиной в стену, и держал в руке книгу. Он выглядел расслабленно, как будто корешок не был расширенной версией по Рунам. Чёрт, Драко тоже сдавал руны. Уже который пятничный вечер он проводил за учёбой, и это почему-то шло в разрез с её представлениями о нём. Гермиона была уверена, что Драко делал всё, чтобы абсолютно каждая его победа казалась пустяковым делом, почти не зависящей от него случайностью. И у него почти получалось. Потому что даже сейчас он читал скучающе, хотя Гермиона точно знала, что этот учебник почти невозможно было изучать без нескольких пергаментов для заметок. Но он мог. Конечно, он мог. И это раздражало ещё больше. Она отвернулась и, захлопнув за собой дверь, бросила сумку на парту. Собачка издала жалкий лязг, словно Гермиона действительно пнула щенка, когда девушка расстегнула сумку и стала в полной тишине выкладывать книги на парту среднего ряда. Она чувствовала, как он смотрел. Но сейчас ей казалось, что даже если бы весь учительский состав соизволил явиться в этот класс, девушка была бы не в силах вести себя подобающе. Глаза опять начало жечь. — Дай угадаю: твои дружки вновь не прожили и дня, чтоб тебя не доводить? —скучающе предположил Малфой, не отрывая взгляда от книги. И судя по тону, он знал ответ. — При чём здесь они? — Гермиона стрельнула в него глазами, отмечая, что он тоже был в форме. И почему-то от этого ей стало чуточку легче. Как будто живое напоминание о том, что этот ад происходил не только с ней. — Так я не прав? — самодовольно спросил Драко. Гермиона поджала губы и отвернулась к сумке. Следующая книга полетела на парту с ещё более громким звуком. Она не собиралась отвечать ему. На самом деле, и ответила не ему. Просто эта неделя была невыносимой. Она как будто вызвала Гермиону на ринг и не переставала наносить удары даже после хлопков ладони по настилу. — Я просто не понимаю, почему нельзя позаботиться хотя бы о своей безопасности, — послышался хлопок тетрадки, которая упала на парту так резко, что почти обогнула угол листами. — Амбридж знает об ОД, мы уже неделю не можем собраться, — раздражённо продолжала гриффиндорка, смотря со злостью на канцелярию, которая так неуместно разлетелась по дну сумки. — Все эти указы... До неё дошли слухи. Я просто не могу всё контролировать. Мне кажется, что как только я отворачиваюсь, они делают какую-то глупость типа разговора по каминной сети с тем, за чью голову Министерство обещает тысячу галлеонов, и это!.. — Гермиона фыркнула, думая о том, что когда это произносишь вслух, то звучит ещё более безответственно, что только подливало злости в чан её терпения. — Они говорили по каминной сети с Блэком? — перебил девушку Драко. Его тон привлёк её внимание. Она знала, с какой интонацией он обычно прерывал людей. Так, словно у него не было времени указывать человеку на его невежество, но так и быть, он постарается найти минутку. Или же, когда в его гортани алела злоба. Сейчас же это была ехидная неуверенность, и поэтому Гермиона повернулась. Видно, в её взгляде Драко нашёл ответ, потому что секундой позже он уничижительно хохотнул. — Такой уровень ебланства даже я не мог предугадать, — поразился он. — Амбридж отслеживает камины. Гермиона приоткрыла рот, почувствовав, как её желудок скручивался в узел, а ногти начали заходить в кожаную ручку школьной сумки. — Ч-то?.. — сглотнув, произнесла она почти неслышно, но Драко всегда читал панику на её лице, как открытую книгу. — Штаб-квартиры не так легко отследить. Если бы я с кем-то говорил из Мэнора, невозможно было бы понять с кем, но факт того, что из защищённого места произошёл разговор, точно был бы зафиксирован, — объяснил Драко, сохраняя хладнокровие. Гермиона же терзала ручку сумки, ловя его слова, и пытаясь понять уровень катастрофы. — Надеюсь, они не делали это из гриффиндорской башни? Гермиона могла поклясться, что, если бы его голос не был серьёзным, она бы решила, что он издевался. Или мальчики издевались. Потому что когда она шла в кабинет, эта ситуация была только раздражающей, как то, когда узнаёшь, что кто-то нырял в неположенном месте, но остался в порядке. Как будто сокрушаешься о глупости. Но теперь это чувствовалось как страх, который стекал прямо по ногтям, впитываясь в чёртову сумку, как впитались перевёрнутые чернила парой минут ранее. Малфой рассмеялся, качая головой, когда пауза с её стороны затянулась. — Ну что ж... — он цокнул языком, всё ещё поражённо ухмыляясь, — каждый раз, когда я думаю, что порог тупости невозможно... — Он сделал это не просто ради забавы, — прервала его Гермиона, повторяя слова Гарри и надеясь, что они только для неё звучали кошмарно неубедительно. Но её выводила из себя манера Драко, как будто происходящее было просто развлекательным шоу. — Ты общаешься со своим крёстным, и он тебе помогает. Это звучало как укор, хотя она так не планировала. Но несданное зелье всё ещё чесалось, как ожог, на графике её оценок. Слишком свежо, чтобы она могла думать о Снейпе непредвзято. — Да, в те редкие моменты, когда мне вдруг необходима помощь с тем, чтобы себя заебать, — закатил глаза слизеринец. — Понятия не имею, что может быть таким важным, чтобы так облажаться. Было очевидно, что он не заинтересован в продолжении разговора. Драко уткнулся в книгу, и где-то вдалеке сознания Гермиона почувствовала лёгкую обиду, потому что часть неё, увидев его здесь, хотела выдать долгую речь о том, что она планировала заниматься и была бы ему признательна, если бы он не мешал. А теперь это только доводило. Но сейчас она стояла, замерев в нерешительности, и закусила губу. — Это правда кое-что важное, — буркнула Гермиона, наблюдая за тем, как он водил зрачками по тексту. — Ага, — равнодушно бросил Драко. Это было тяжело — понимать, где заканчивалась их дружба с мальчиками и начинались отношения. Она упорно не позволяла ему высмеивать их в её присутствии и следила за тем, чтобы Гарри и Рон подбирали слова насчёт Драко. Казалось, словно Гермиона стояла между двух огней, стараясь держать равновесие. Но он бы мог ей помочь. Это же не предательство? Такие вещи всегда ощущались маленькими землетрясениями — перекатывающимися болванчиками в груди, которые напоминали, насколько всё изменилось. И это было в той же степени захватывающе, как и пугающе, как будто что-то всегда сидело на задворках сознания и интересовалось: а разве бывали бывшие враги? Как будто ежедневный выбор. И она каждый день выбирала не быть ему врагом. — Обещай, что никому не скажешь, — её робкий голос и испытующий взгляд диссонировали. Драко оторвался от книги и ухмыльнулся: — Становится интересно. — Даже Забини, — прищурилась Гермиона, думая о том, что ей следовало привыкнуть. Когда она чувствовала неуверенность, он никогда не помогал ей насчёт себя. Драко всегда оставлял самое сложное в её руках — определяться самой. — Говори уже, Грейнджер, — он цокнул языком, очень фальшиво теряя терпение, хотя его голос не звучал раздражённо. Гермиона опустила глаза вниз и посмотрела на многострадальную ручку. Ей следовало купить новую сумку в следующем году. — Гарри, он... ему снятся сны, — начала она, подбирая слова так тщательно, будто сидела перед следователем. Психологом. Опытным физиогномистом. Хотя Малфою не нужны были дополнительные знания, чтобы прочитать эмоции Гермионы. Это ведь было его хобби — препарировать её. — Точнее, что-то, похожее на сны, но скорее в плане ощущений. Они про Волдеморта, — она подняла голову, увидев, что он смотрел на неё, внимательно слушая. — Но это не похоже на сны, потому что у Гарри есть чёткое ощущение присутствия, как будто он чувствует то, что чувствует Волдеморт в этот момент, — она осеклась, подумав о том, что здесь самое место предложению о боли в шраме, но... нет. Не потому, что она не доверяла Драко. Просто это было что-то личное. Она говорила с Малфоем, чтобы помочь Гарри, а не чтобы выболтать все его секреты. — И ему не кажется, — сделала она акцент. — Это происходит уже какое-то время, и меня злит, что он не хочет пойти к Дамблдору с этим, потому что я понятия не имею, что это может быть. На самом деле, Гермиона ждала этого. Ироничного смешка с его стороны или какой-то подколки. Их традиционной короткой перепалки. Но Драко лишь нахмурился и задумался. И это стало ещё одним узелком у неё внутри. — Чёткое ощущение присутствия? — Малфой отложил книгу. — Это похоже на легилименцию. — Что? Н-но... — Гермиона отвела взгляд, анализируя. — Как это возможно? Мы думали... думали... вдруг он видит будущее? Ладно, она думала. Гарри всячески открещивался от этого, но, видимо, для её разума это была куда более комфортная мысль, чем допустить легилименцию, пусть это и звучало как угодно глупо. — Салазар, а инвалидов твой Поттер не лечит? — ядовито прыснул Малфой. — Насколько мне известно, любые виды предсказаний, будь то видения или любые другие проявления ясновидения, не имеют психоэмоциональной привязки, в отличие от легилименции. Когда я применял её на тебе, то точно знал, что ты чувствуешь, когда представляешь секс со мной. Точно знал, что это не воспоминания о сне, не визуализация чьего-то рассказа и то, что это не вызывает у тебя отторжения. Я чётко понимал, что тебе бы этого хотелось, — он умел говорить об этих вещах вот так — свободно, будто это было в порядке вещей, и Гермиона не смущалась. — В этом фишка легилименции. Но что-то ей подсказывало, что даже если бы его манера речи не была такой формальной, ей было бы всё равно. Сейчас. Потому что он говорил так уверенно, что... чёрт, от шока Гермиона даже согнулась. — Но Волдеморт же... Господи, — слюна постепенно превращалась в кисель от паники и мыслей о том, сколько всего знал Гарри. Они буквально насильно заставили Молли посвятить их в дела Ордена летом. Не во все, но всё же. Гермиона хватала ртом воздух. — Он же не может использовать на Гарри легилименцию будучи в сотнях километров от него? — это прозвучало скорее как скулёж, а не вопрос. — Не может, — спокойно ответил Малфой. — Откуда ты знаешь? — выдохнула девушка, слыша, как ее сердцебиение усиливается. — Судя по твоим словам, это действительно похоже на то, что описывал Гарри, и... — Потому что если бы Волдеморт мог, я был бы уже мёртв, — отрезал Драко, и Гермиона моргнула, переваривая это предложение. — Поттер знает о нас с тобой. Волдеморт узнал бы, почему его идеальный план сорвался. И это имело смысл. Но в этом свете все предположения не имели ни единого шанса её успокоить. Новые вводные давили, кажется, даже на кости, причиняя боль, мешая дышать. Наверное, вот так чувствовали себя люди, болеющие клаустрофобией. — Но что, если он просто... выжидает? И когда ты поедешь в Мэнор на Рождество... — её собственные слова потихоньку захлебывались истерикой. — Ты не знаешь Волдеморта, — хмыкнул Драко. — После побега Поттера он пытал Пожирателей, которые даже не сдвинулись с круга, просто потому, что ему сорвало крышу от злости и разочарования, — Малфой говорил с долей иронии и насмешки, и Гермиона держалась за парту, пытаясь не думать, что одним из тех, кого пытали, был он. — Узнай Волдеморт, что я причастен к исчезновению Поттера... поверь, я ощутил бы всё первым. Гермиона провела рукой по волосам, чувствуя, как паника слегка улеглась, уступая место здравому смыслу. Это просто не могла быть легилименция. Никто не в состоянии противодействовать основным магическим законам, насколько бы великим магом он не был. Как наколдовать еду из воздуха. — Что это тогда? — задала она вопрос. — Не знаю. Я могу попробовать узнать, когда буду дома. Гермиона посмотрела на него, взвешивая уровень опасности. — Но в любом случае, это не стоит твоих заморочек. Поттеру пора научиться справляться со своей шизой самостоятельно, — сказал Драко, возвращая внимание на книгу. — Хоть когда-то. И это только подбросило дровишек. Потому что раздражение вернулось, словно неуверенность была чистой концентрацией бензина на свежих искрах. — Ты ничего не знаешь, — огрызнулась Гермиона. Он говорил так, будто она беспокоилась напрасно. — Я абсолютно ничего не успеваю, мой график подготовки экзаменов просто насмехается надо мной, и это я не учитывала неподготовленных отчётов за первое полугодие для Макгонагалл, самостоятельную для Спраут, — тараторила она, перечисляя, и только сейчас заметила, что вместо первого тома Истории взяла третий. Чёрт! — И я просто не могу поверить, что эликсир мира для Снейпа получил «В», у меня абсолютно нет времени его переделывать... и... Жжение в глазах стало просто невыносимым. Гермиона втянула в себя воздух, понимая, что стояла посреди класса и рыдала. Она стёрла влагу со щеки тыльной стороной ладони, но это ничто по сравнению с давлением, которое становилось всё сильнее. Экзамены, Гарри, мысли о том, что происходило, ОД, старостат... её не хватало на это всё, но было чувство, что, если она отвернётся хотя бы на миг, произойдёт что-то столь же глупое, как разговор по каминной сети с Сириусом Блэком. — Это дополнительное можно переделать, на него в программе две попытки, — сказал Драко. В его голосе слышался шок, пока он смотрел на девушку. — Там нечего переделывать! — рявкнула она, резко к нему повернувшись и убрав упавшие на лицо кудри. — Оно было идеального цвета, идеального запаха, я всё сделала как нужно, — загибала пальцы Гермиона, повышая голос. — Я была уверена, что он освободит меня от дополнительного теста перед СОВ, но такое чувство, будто он просто издевается, я... — Грейнджер, это просто оценка, — утвердительно вздохнул Драко, возвращая свои глаза к тексту. — Тогда это просто матч по квиддичу, и нечего вам было переигрывать, Малфой! — крикнула она, ощетинившись, и замолчала, почувствовав, как последние слова вернулись к ней, отскочив от стен. Драко медленно поднял брови вверх, вновь посмотрев на неё. Она поджала губы и резко притянула к себе сумку, пытаясь стереть слёзы с лица. Ей нужно было просто заняться учёбой, потому что если сегодня она не закончит хотя бы левую линию подготовки, то её график... — У тебя месячные или что-то вроде? — спокойно спросил Драко. Он смотрел на неё, как на абсолютно нелогично и иррационально сформировавшийся вихрь прямо посреди класса. — Ты ведёшь себя как Рон. Самое время всё сбросить именно на это, — фыркнула Гермиона, открывая тетрадь. Хотя бы эту она взяла верно. — В целом, это неудивительно — ты привык меня обижать, очень наивно было бы предполагать, что ты сможешь понять. Она чувствовала, как горели губы, словно подстёгнутые текущими по лицу слезами. Гермиона уже не понимала, что это была за эмоция: злость или обида, просто ей как будто требовалось избавиться от этого, потому что все её запасы миролюбивости остались на тактичности с Гарри, когда она узнала об их выходке. — Ты рыдаешь из-за оценки по зельям, и я говорю тебе, как решить проблему, — холодно сказал Малфой, и он звучал до того рационально, что это выводило из равновесия ещё больше. Гермиона ощущала себя ребёнком, которому пытались объяснить очевидное, хотя дело было не в грёбаных зельях. — Мне не нужно говорить, как решить эту проблему, Драко, я знаю, что чёртово зелье можно переделать! — закричала она, повернувшись к нему. Но так бывало всегда, когда девушка переводила взгляд на его лицо. В глазах Драко точно что-то было, как чёртов Василиск, он просто растворял её злость. Рука Гермионы дрогнула, когда она отпустила сумку, на коже которой точно остались вмятины от её ногтей, и закрыла лицо. Боже. — Блин, я... — всхлипнула Гермиона, понимая, что ещё чуть-чуть — и боль в висках станет совсем уж невыносимой. — Мне нужно, чтоб ты просто... обнял меня, — пробормотала она в ладони, не уверенная, что он расслышал. Гермиона даже не знала, на что больше надеялась, потому что они возвращались к началу. Разве нет? Вот она стояла и снова просила себя обнять, потому что это единственное, что, кажется, могло помочь. Девушка так сильно пыталась не показывать слабость, что теперь её выдержка не просто треснула, она раскололась на огромные части, распалась, выплёскивая всё собранное на пол. Гермиона уговаривала себя собраться, когда услышала, как через какое-то время его стул отодвинулся. Она почти была готова к тому, что услышит хлопок двери и, наверное, даже смогла бы смириться с этим. Возможно, это помогло бы больше. Слёзы наедине всегда уходили быстрее. Но через секунду его руки скользнули по её талии, Драко молча притянул девушку к себе и зарылся рукой в волосы. Гермиона тут же разомкнула руки, обвила их вокруг его торса и втянула воздух напротив его рубашки, на которой оставались тёмные пятна — слёзы, смешанные с тушью, но у неё не было сил обращать на это внимание. Он просто молчал. — Извини, я просто... — Гермиона всхлипнула, прикрывая глаза, и коснулась губами его груди. Просто прислонилась к ней. Вдохнула запах. Это был её любимый якорь, работающий безотказно — он был приучен отгонять кошмары в голове. — Устала. Я не думаю на самом деле, что матч по квиддичу... — промямлила она в попытке извиниться. Драко отодвинул её лицо от своей груди, взял его в руки и обеспокоенно нахмурился, кажется, абсолютно наплевав на речь девушки. — Ты горячая, Грейнджер, — сказал он строго. Драко коснулся ладонью её щеки. Блин. Она закрыла глаза и подалась касанию. Такая прохладная. Но Гермиона вовремя опомнилась и открыла глаза. Ей было запрещено болеть. Она себе запретила. — Что? Нет, нет... — покачала головой Гермиона, пытаясь отойти и вновь взяться за книги. — Думаю, я могла слегка простыть, но мне нужно закончить доклад, чтоб приступить к зельям. Если я не успею переделать его до понедельника... — Нахуй зелье. У тебя температура, — Драко вновь поднял её лицо, очерчивая взглядом контуры. — Тебе нужно в больничное крыло, — заявил он таким тоном, как будто уже всё решил. — Нет, — произнесла Гермиона, вполне реально испугавшись. Она просто не могла потерять несколько дней, валяясь в больничном крыле. Это означало бы много неприятных вещей. Например, отпустить его сейчас. — Нет, нет, я не хочу в больничное крыло, — простонала она и прижалась к нему ближе, слыша его слегка раздражённый вздох. Она так вздыхала, когда мальчики вели себя безответственно. Она так вздыхала полчаса назад. — Я хочу к тебе, — сказала Гермиона тише, утыкаясь лбом в его грудь и понимая, что он действительно ощущался прохладным. Куда более прохладным, чем обычно. Малфой мягко провёл ладонью по её спине и отстранил от себя. — Пойдём. — Ну пожалуйста, я... — начала ныть Гермиона, и он развернулся, останавливая свою руку рядом с её кистью на секунду, прежде чем взял её ладонь. — Я не поведу тебя к Помфри, — успокоил Драко девушку, хоть это и было сказано не самым одобрительным тоном. — Давай, собери свои вещи, — кивнул он на разбросанные книги. Гермиона не знала, что сыграло роль больше. То, что она чувствовала, как губы наливались кровью с каждой секундой всё больше и лицо становилось горячее, или невозможность обменять его присутствие на таблицу в графике. Как предложить кому-то Костерост или банку кокосового мороженого. Они вышли из класса, и она вздохнула, когда приятный воздух коридора обдал щеки. Чёрт, ей хотелось прислониться к одной из прохладных стен. Или к тыльной стороне его ладони. Драко держал Гермиону за руку, ведя за собой. Она посмотрела на их смыкающиеся руки; он шёл слегка впереди. Это чувствовалось так странно. Создавалось впечатление, что это куда более запретно, чем её рот, закрытый его ладонью, пока он толкался в неё членом. Это как будто было более... возможно. Как он говорил в прошлом году? Так бывало, когда люди взрослели. Обычная тяга. Но они шли по школе, держась за руки, пусть коридоры уже погружались во тьму, готовые к пробивающимся сквозь стекло лунным лучам и тайным, украденным прикосновениям студентов, оставленными воспоминаниями тепла чьих-то лопаток на стенах замка. Что он чувствовал, когда шёл с ней вот так? Драко вообще не походил на человека, который держался за руки. Гермиона подняла голову, когда они оказались возле знакомой стены, которая уже через секунду стала дверью со знакомыми завитками. Драко открыл её и пропустил девушку вперёд. Гермиона переступила через порог, почему-то ожидая увидеть здесь то, что увидела впервые — танцпол, барные стойки, опенспейс с разноцветными диванами. В реальности это была комната. Ей хотелось подобрать какое-то разумное описание, но её глаза уставились в кровать, изголовье которой почти достигало потолка. На фоне неё все остальные предметы мебели терялись. Здесь не было нагромождения: всего лишь комод, стол и большие двери, ведущие на балкон, но вместе с этим маленькие детали, вроде резьбы на корнштейне или рамы зеркала, говорили о том, что это место не создано в этом веке. — Это моя комната дома, — произнёс Драко рядом с её ухом, и только тогда Гермиона поняла, что замерла прямо на пороге, рассматривая всё с приоткрытым ртом. — Моя мама... она заколдовала её так, что сюда никто не может войти кроме меня, её и Тинки. — Тинки? — слегка отрешённо спросила Гермиона, но всё же сделала несколько шагов вперёд, позволяя ему запечатать дверь. — Да, это мой эльф. Гермиона вспомнила ту куртку, которая защищала его в первый день от дождя. Значит, Тинки. — Она чудесная, возможно, я познакомлю вас однажды. — Почему?.. — Гермиона нахмурилась, стараясь найти упущенные крючки, порывшись в знаниях, которые у неё были об аристократических семьях. Она знала, что в этом обществе приняты раздельные комнаты для мужа и жены, но ничего о запрете на вход в комнату ребёнка. — Почему она заколдована?.. Гермиона сразу поняла. По его реакции. Ей казалось, даже воздух, энергетика вокруг него менялась в такие моменты. Как сейчас, когда она почувствовала, как его плечо, которое едва касалось её кожи, напряглось, и Драко сделал несколько шагов вбок, отходя от неё. Заведомо увеличивая расстояние. Гермиона повернулась и увидела, как Драко прислонился к одной из тумб. Она осталась стоять почти что у порога и продолжала смотреть, как он всем видом показывал, что это та самая тема, обтянутая ледяной стеной, к которой подведено напряжение. Всё то, чем Гермиона представляла его до прошлого года. Но не сейчас. Не сейчас, поэтому она смотрела, отказываясь оставлять Драко одного, потому что чем бы ни было это место, в котором он прятал все эти вещи, оно было промозглым до костей. Драко вздохнул, без слов понимая, что она не отступит. — Когда мне исполнилось семь, отец начал воспитывать меня, — начал он так беспечно, что она напряглась не меньше. Это звучало как его «похуй» насчёт победы в матче. — К гувернанткам добавились его личные уроки, — он засунул руки в карманы и распрямил плечи, пытаясь исполнить тот самый трюк, на который когда-то надеялась она. Обмануть разум притворной уверенностью тела. — Я должен был упражняться в магии, и обычно я преуспевал, но, когда нет, меня наказывали. Гермиона моргнула, сглотнув. Но пыталась держать спину ровно, потому что знала, что он смотрел. Пристально. — Ничего смертельного, но нервная система детей не может выдержать перегрузок, и поэтому в течение нескольких часов после того, как всё заканчивалось, я испытывал боль при прикосновениях. К ткани можно было привыкнуть, но тело к телу... забудь. Гермиона проговорила про себя, что выдержит, что бы он ни сказал. Посмотри, Драко, я не слабачка. Я могу послушать об этом. Но как только он это сказал, Гермиона положила ладонь на поверхность тумбы и прислонила руку к животу в ужасе. Это был просто... какой-то чёртов кошмар. — Боже, — выдавила из себя она, представляя, насколько это было жестоко. Любые болевые заклинания, даже если они не были непростительными, оставляли на нервной системе детей огромный след. Словно тело не могло переварить вредоносную магию внутри и вытесняло её наружу, и каждый раз, когда кожа соприкасалась с чем-то, это вызывало реакцию. Любое. Прикосновение. — Это просто метод воспитания, Грейнджер, — выдохнул Драко беспечно. — Куда более обыденный, чем ты можешь себе представить. — Метод воспитания? — ей всерьёз не хватало воздуха. Ненависть всегда была для неё осмысленным чувством, оно росло и набирало силу. Как к Амбридж, как к Волдеморту. Но оно никогда ещё не было таким внезапным и всепоглощающим, как к Люциусу. — Как много твоих друзей воспитаны такими методами? — У меня не так много друзей, — сдержанно ответил парень. — Но всё же они есть, — настояла Гермиона. Думать о том, что это подавалось как воспитание, вызывало ещё большую тошноту. Она знала всё об этих отговорках. О традициях. О влиянии общества. О принятых устоях. Но любовь не выглядела так, на самом деле. Любовь не выглядела как насилие, как желание вылепить из кого-то свой собственный идеал, ломая костную ткань, сшивая в неположенных местах. Здесь ни черта не было о любви. — Отец Забини умер, когда он был ещё маленьким, а Джейн... — Драко прыснул. — Она совсем не от мира сего, дико представлять, что она стала бы так воспитывать Блейза. Она сама была ребенком, когда он появился на свет. А отцу Тео никогда не было до него дела, он не особо-то жалует его мать. А я должен был стать наследником, гордостью. В каком-то роде это даже везение, — Драко покачал головой, хмыкнул, и Гермиона чувствовала, как каждое из этих слов оставляло в ней шрам. Она росла в обычной семье, ей часто не хватало внимания: её родители были настоящими трудоголиками, и девушка всегда хотела соответствовать. Лучшие оценки. Лучшие похвалы от учителей. А затем попытки оправдать свой шанс на письмо, которое пришло, когда ей исполнилось тринадцать. Они с родителями отдалились, когда Гермиона уехала. Она помнила, как первые несколько лет пыталась рассказывать, посвящать их в детали, но правда была в том, что это просто не то, что они могли осознать. Поэтому вскоре оставались лишь оценки, понятия об уроках, старостате и вечеринках в честь Рождества. Это они могли понять. Но у неё не было страха, он стал проникать в её жизнь постепенно. Дружба с Гарри накладывала след, и Гермиона всё больше стала тревожиться за его жизнь. Страх окутывал её осторожно, прощупывая почву, позже питаясь влюбленностью в Драко, как топливом. И она представить себе не могла, как чувствовалась жизнь, в которой не было безопасности вообще. Разве что в комнате, в которую никто не мог зайти. — Всё нормально, Грейнджер, я рассказал тебе не для того, чтоб ты смотрела на меня так. Девушка не знала, что отражалось на её лице, но она буквально не могла сглотнуть. Нормально. Она ненавидела это слово. Почему нас так сильно тянет прикрыть худшее из своих жизней этим «нормально», как будто оно от чего-то спасало? Это было настолько нормально, что Драко ненавидел, когда к нему прикасались. Вот насколько нормально это было. — Это ненормально, Драко, — сказала Гермиона дрожащим голосом, смотря на него. — Ты не заслужил этого. — Ну, он был справедлив, нужно отдать ему должное, — повёл плечом Малфой. — Когда я делал всё идеально, меня никто не трогал, поэтому, возможно, если бы я был более старательным... Чёрт, она хотела отойти к стене, закрыть ладонями уши, потому что это было слишком. Слушать, как он искал здесь свою вину, потому что худшее, что с нами могло произойти — разочарование в собственных родителях. Говорят, они — та стена, которая стояла между тобой и смертью. Стена из абсолютной любви, авторитета, лучшего из того, кем мы можем стать. И осознание того, что ты всё время был здесь один... В нём была заточена война. Пострашнее той, которую пытался сотворить Волдеморт, потому что она была с самим собой. Гермиона подняла голову, прерывая его: — Стал бы воспитывать своего сына так? Малфой задержал на ней взгляд, считывая эмоции, но Гермиона сделала всё, чтобы этот вопрос не был выкупан в отголосках боли, которые она чувствовала внутри. — Нет, — произнёс он коротко. Вот тебе и ответ. Гермиона сделала шаг назад, всё же слегка придерживая себя, положив руку на тумбу. Пульс в голове становился сильнее, создавалось такое чувство, что вот-вот пойдёт кровь из носа. Она открыла прикрытые на секунду глаза, чтобы перевести дух, и увидела, как Драко расстегнул пуговицы на запястьях рубашки, а затем выдернул её из штанов. — Раздевайся, — бросил он ей. Гермиона следила, как постепенно оголялся его торс с движением пальцев, пока рубашка наконец не была отброшена в сторону. Странно. Она была уверена, что Драко — один из тех, кто складывал всё в ровные стопки в шкафу, потому что эта комната создавала такое впечатление. Но потом до неё дошло. Ну да. Тинки. — Д-Драко, я не думаю, что я сейчас в состоянии... — Гермиона что-то лепетала, чувствуя, как рука соскользнула с гладкого дерева. Ей хотелось его коснуться. Как всегда. Но с каждой секундой она ощущала, что шея становилась горячее и силы растворялись в жжении горла. — В состоянии для чего? — она подняла голову, когда Драко подошёл к ней. — Чтобы полежать со мной? Она сглотнула, преодолевая болезненное чувство, когда его руки обошлись с её блузкой точно так же: через пару секунд она осталась шифоном, лежащим на полу. Драко одной рукой расстегнул лиф Гермионы, спустил с плеч бретельки, и она вздрогнула, понимая, что несмотря на жар тела, её бил озноб. Он смотрел ей в глаза, расстегивая юбку сбоку. Драко захватил пальцами бельё, опустился на пол, стягивая с неё одежду и не прерывая зрительного контакта. Он поднялся, наклонил голову слегка вправо, прежде чем взмахнул палочкой и увидел, как она покрылась мурашками. Гермиона повернула голову к зеркалу, ощутив на себе хлопок футболки. Серый, похож на цвет его глаз, и выбивающаяся из всех её представлений надпись «Калифорния». Она приоткрыла рот, чтобы спросить, но, видимо, реакции девушки были очень замедлены, потому что Драко уже отошёл к кровати и кивнул ей на постель. — Ложись. Гермиона втянула в себя воздух и задрожала, забравшись под одеяло. Обычно эльфы оставляли в кроватях Хогвартса грелки в холодное время года, но, наверное, слизеринцы привыкшие к холоду, потому что она не видела ни единой мурашки, пока Драко стоял в комнате полураздетым. Он оттянул ремень, расстегивая штаны, и она почувствовала знакомое чувство внизу, проследив взглядом по его животу, но ей казалось, что даже если бы её жизнь сейчас зависела от приказа подняться на ноги, Гермиона бы не смогла себя заставить. Матрас прогнулся, когда Драко залез под одеяло, оставшись в белье, и повернулся к ней. Его глаза выглядели обеспокоенно, и, видимо, у неё не слишком хорошо получалось изображать здоровье. — Тебе нужно жаропонижающее... — произнес Драко едва слышно, и это кольнуло в ней паникой, и она замотала головой. — Я буду в порядке, — пообещала Гермиона, пододвигаясь к нему ближе, пока он скептически смотрел на неё, убирая с лица девушки завиток и заправляя его за ухо. Её сознание как будто плавилось внутри. Гермиона подняла руку, прошлась кончиками пальцев по его лицу. Он медленно наблюдал за ней, не препятствуя, и это было ещё одно что-то, что заставляло странное чувство разливаться внутри, наполняя её вены чем-то вроде хмельного эля, потому что по-другому она не могла объяснить, как это ощущалось. — Иногда я не могу поверить, что это действительно происходит? — её слова доносились до неё самой как будто издалека, Гермиона чувствовала, как их тела соприкасались, и мозг раскладывал эти ощущения на частички. Чтобы потом представлять. — Прошлой зимой я... завидовала Пэнси, — Гермиона опустила взгляд, где-то внутри понимая, что неловкость просто сгорела под жаром её тела. Но разве это не было правильно? Ей хотелось поделиться с ним чем-то в ответ. Пусть это и не звучало слишком круто. — Мне казалось, у неё всегда будет то, чего у меня никогда не будет. Она сказала твой любимый цвет, и... это было так больно, — гриффиндорка сдвинула брови, кажется, только сейчас осознав, как в действительности раняще это было. — Как будто она знала что-то личное. Что-то, что я никогда не смогу, — хмыкнула Гермиона в попытке как-то сгладить, но Драко не выглядел насмехающимся. Разве что удивлённым. — Когда это было? — Перед Святочным балом, — она всё ещё помнила, как выбирала платье, на самом деле выбирая его не себе. Для него. — Ты... уже тогда? — осёкся Драко, смотря ей в глаза. — Так сильно?.. — Ты даже не представляешь насколько, — выдохнула Гермиона. Он задержал на ней взгляд, как будто впитывал её слова, прежде чем заговорил. — Пэнси никогда не была мне близким человеком. Мы провели детство вместе, но это не тот вид дружбы, который ты ценишь больше всего, — пожал плечом Драко, держа себя над ней на локте и смотря на девушку сверху, пока она лежала на подушке. — Мне не хотелось бы, чтоб она страдала, но... — Драко слегка усмехнулся кривой ухмылкой. Той самой, которая заставляла хотеть сдаться каждый раз. Он протянул к Гермионе руку и прочертил пальцами путь от её подбородка к шее. — Я никогда не лежал с ней вот так, — Драко залез под одеяло, притянул Гермиону к себе ближе, почти вжимая в себя, и понизил голос, опускаясь к её уху. — Никогда не рассказывал то, что говорю тебе. Никогда ей ничего не обещал. Гермиона опустила взгляд на его губы за секунду до того, как их глаза встретились. Драко опустился к её лицу и поцеловал. В его словах всё ещё чувствовалась смешинка, но в этом было так много от желания успокоить, растворить её страхи, которые по-прежнему блуждали под кожей, ожидая нужного момента. Между ними было целое море непонимания и тысячи маленьких колких битв на разных сторонах, но Гермиона чувствовала, как они таяли карамелью, пока она зарывалась ладонью в его волосы, когда он знакомо покусывал её нижнюю губу. Она простонала ему в губы, наслаждаясь температурой его тела, которая, кажется, была на несколько градусов ниже, чем её. Ниже, чем её. Чёрт. Гермиона через силу опустила руки ему на грудь, задержав их там всего на миг, прежде чем смогла толкнуть, заставив его прервать поцелуй. Это было так странно — не чувствовать, как его ладони тут же искали край её одежды, потому что поцелуи всегда заканчивались этим. Они были слишком горячей смесью, чтобы не вспыхивать в секунду, как прикасались друг к другу. Но сейчас он держал руки рядом с её талией, пусть и поднимал под одеялом футболку, чтобы касаться кожи. — Стой, — пробормотала Гермиона. — Не хочу тебя заразить. Она услышала что-то похожее на фырканье. Драко сместил руку на её подбородок со щеки и надавливанием открыл рот, показательно проталкивая язык внутрь, делая поцелуй более похожим на себя. Более развязным. Возбуждающим. Это только поднимало температуру её тела. Гермиона дышала ему в губы, сохраняя веки закрытыми, когда они оторвались друг от друга, но всё ещё соприкасались носами, не увеличивая дистанцию. — У тебя такие прохладные губы, — выдохнула девушка. — Тебя лихорадит, Грейнджер, — Драко обеспокоенно смерил её взглядом. Он всё же слегка отодвинулся, но не переставал касаться девушки. Как будто она бы позволила ему отодвинуться хотя бы на сантиметр. Гермиона оставила руки у него на груди, когда он вновь лег на бок рядом с ней, и облизала пересохшие губы, думая о том, что ей давно было интересно, но она опасалась ответа. — Твой первый раз... он был с Пэнси? — девушка подняла на него глаза. — Мой? Нет, — усмехнулся Драко. — Это была дочь одной из маминых подруг, мы тогда находились в Швеции, — неуверенно произнёс он, пытаясь вспомнить. — Она была старше на два года. — Сколько тебе было? — Гермиона подложила руки под щеку, устраиваясь удобнее. — М... почти пятнадцать, — протянул Драко. Гермиона приподнялась, приоткрыв рот. — Ты сделал это в четырнадцать! — воскликнула она, шутливо ударив его в грудь, и он рассмеялся, увидев её реакцию. — Это был апрель, мне было почти пятнадцать, — оправдывался Драко, хохоча. — А ты... у тебя было время построить предположения на этот счёт, — подколол её он. — Не то чтобы, — пожала Гермиона плечом, смотря на краешек одеяла, который слегка прикрывал его голую грудь. — Я только думала, что это будет кто-то милый, — Драко фыркнул, глядя на неё с интересом. — Так и случилось. — Я — милый? — спросил он на грани хохота. Чёрт, Гермионе так нравилось, когда Драко столько улыбался. Эта улыбка согревала кончики её пальцев, когда она касалась уголка его губ, кровь, бегущую по венам, каждый из страхов замораживался внутри от этой теплоты. — Ты был... правильным, — едва слышно произнесла она. — Это было самое правильное, что я когда-либо чувствовала. Это слово щелкало как пазл, когда Гермиона смотрела на него. Не было ничего милого в потрёпанных простынях и едва слышном звуке капающего крана дешёвенького отельного номера. Но в Драко было всё остальное. Гермиона до сих пор помнила медленные поглаживания её бедра, когда она сжала его коленями; осторожные толчки, которые становились резче, пока хриплые звуки в его горле сплетались с прикосновениями её ногтей на коже. И это было правильное чувство, словно не осталось ничего, что выбивалось бы из картины. Влюблённость так идеально мирила выцветшие обои и платину на его шее, кулон из которой он сейчас покручивал в зубах — одна из его привычек. Мирила их взаимную ненависть, которая перетёрлась между ними и сгорела, пока они слизывали слюну с языков друг друга. Идеально сложенный пазл. — Только мне казалось, ты... жалеешь, — Гермиона сглотнула. Она всё больше ловила себя на мысли, что болтала лишнего, но это было приятно. Поговорить с ним об этом. Наконец-то сказать правду. Это ощущение страха. Она однажды разбежится слишком сильно и перепрыгнет одну из его граней. Ощущение страха всё ещё проходилось заострённым лезвием по её внутренностям, но теперь Гермиона не боялась пробовать. Потому что Драко по-прежнему обнимал её так крепко. — Что? — растерянно переспросил он, сдвинув брови. — Ну, ты ушёл тогда, и я... — Я никогда не жалел, — тут же перебил её Драко и, выдохнув, лёг на спину. Гермиона замерла, наблюдая за изменением его настроения. — Я злился. — На себя? Это не будет больно. Она ведь знала об этом. Подозревала. Секс с грязнокровкой. Гермиона понятия не имела, что Драко думал об этом сейчас, как договаривался с собственными принципами каждый чёртов раз. Это была ещё одна блестящая ядовитая вещица в копилку её страхов: то, что она не уверена, что сможет выдержать, услышав ответ. Он молчал, глядя в потолок, и Гермиона по реакциям знала, что её ждала уничтожающая честность. — Да, — наконец ответил Драко. — За то, что позволил этому произойти, не смог сдержаться. Это так смешно, — грустно прыснул он и покачал головой, не глядя на неё. — Потому что я бы не смог сдержаться. До сих пор ни разу не получилось, — он повернул к ней голову. — Даже под страхом смерти, куда уж тут силе воли. И за то, что ты так легко отпустила меня. Часть во мне хотела, чтобы ты попросила остаться. Это была одна из тех фраз, которые, Гермиона была уверена, были высечены на его коже. Чтобы произнести её, Драко приходилось отрывать эти лоскуты с мясом. Анатомическая магия, которая сжирала половину сил, давалась ему куда легче, чем искренность. — Ты бы остался? Если бы я тогда попросила?.. — горло першило, и Гермиона моргнула несколько раз, понимая, что глаза слезились. Драко очертил её лицо взглядом и протянул к ней руку, повторяя движения глаз по лицу. Он собрал слезу в уголке глаза и нарисовал ей полный полукруг на щеке. — Мне кажется, я бы сделал всё, что угодно, если бы ты попросила. Возможно, её температура действительно зашкаливала. А возможно, это действительно звучало, как признание самому себе. Было чувство, что Драко сам не верил, что произносил это. — Тогда не уходи, — Гермиона посмотрела на него, наверное, вырезая по сантиметру из своего сердца и вкладывая в каждый слог. — Останься со мной навсегда. Малфой повернул её, прижал к себе спиной, обняв, и хмыкнул. — Думаешь, это история про нас? Где ты ходишь на благотворительные ужины, а я возвращаюсь домой с цветами? — даже в его вопросе была слышна издевка над ситуацией. Гермиона зажмурилась в попытках пережить колющую боль. Он всегда так делал. Озвучивал то, о чём ей было страшно думать. Драко не оставлял Гермионе ни единого чёртова шанса обмануться. Однажды он женится. Возможно, не сейчас. Возможно, даже не в этом году. Как бы там ни было, это довольно большая редкость даже у волшебников — выходить замуж прямо в школе. Чаще всего это ограничивалось обменом кольцами верности в знак помолвки, и свадьба состоялась после выпуска. Но в это время уже вполне могли проходить договорённости и слияния семей. Но однажды это случится. Однажды какая-нибудь Аделаида будет идти с ним под руку, а потом вытаскивать рис из причёски, сидя в карете, и укрываться от его поцелуев. Одного из самых завидных женихов Англии. Было что-то отвратительное в этих статьях, как будто Скитер не меньше стервятницы ждала, когда дети перейдут черту, чтобы выставить их на торги под клеймом цифр в её личном топе. Что будет с ней? Гермиона молилась перегореть к этому моменту. Боже, это было так больно. Просить о том, чтобы чувства, которые сейчас походили на американские горки, на русскую рулетку — чтобы они растворились, исчезли. Чтобы больше не испытывать такого, потому что если это был опасный аттракцион, то она не пристёгнута. Гермиону бросало в дрожь от мысли, что однажды она увидит колдо Драко в Спелле. Счастливого и женатого, принадлежащего не ей. — Тогда... ради чего это всё? — её губы вздрогнули, когда она пыталась говорить ровно. Гермиону лихорадило, а слова расплывались. Драко склонился к её виску. — Ради момента, Грейнджер. Она чувствовала, что он пытался быть лёгким, говорить почти вскользь, но грусть окутывала их лучше одеяла, которое сбивалось у неё возле рук. Гермиона обхватила его ладонями за предплечье и прижала к себе. Практически вонзила ногти, как ускользающее из пальцев мыло — физическая сила, которую невозможно удержать. — Я не хочу тебя отпускать, — прошептала Гермиона, чувствуя, как горячая слеза упала на губы, сделав их солёными. — Мне всегда так мало нас. Он приподнялся чуть выше, прижал её ещё ближе, но смотрел на профиль девушки. — Чего ты хочешь? — мягко спросил Драко. Гермиона почти перестала чувствовать постель под собой. Ей казалось, что её сейчас просто отключит, она даже не уснёт. Болезнь смешивалась с щемящим чувством внутри, накрывая её с головой, и реальность ускользала из поля зрения. — Скажи мне что-то, — Гермиона сглотнула, — тёплое. Она почувствовала, как подушка рядом с её затылком слегка прогнулась, когда Драко поставил туда локоть и склонился над ней. Гермиона выдохнула: его прохладные пальцы собрали её волосы и подняли вверх, и он опустил губы к верхнему позвонку девушки. — Моя сладкая... горячая... девочка, — Малфой целовал ее шею, произнося эти слова. Гермиона слышала, что он улыбался. Ехидная ухмылка растворялась в каждом слове, но этого было достаточно, чтобы она не удержалась, царапнула его руку ногтями, но Драко не отвлекался на это. Он переместил губы чуть ниже её уха — к скулам и продолжил говорить шёпотом: — Маленькая... хорошая гриффиндорка. Здесь точно всё затопило ехидством. Но не то, от которого хотелось отдёрнуть руку, боясь почерневших от холода участков кожи. Это будто была их общая шутка. Словно они оба понимали, что украли эти слова у вселенной, прячась от неё по углам, приговаривая, что она не догонит их, как в детской игре. Но ведь все понимали, что детские игры всегда заканчивались победами монстра. Или горькими слезами от чересчур быстрого бега и кочек под ногами. — Моя. Это Гермиона услышала последним. Лёгкий мазок языка по её голому плечу был последним, что она почувствовала прежде, чем провалилась в лихорадочный сон. — Моя, — произнёс Драко ещё раз, затем поднялся выше и поцеловал девушку за ухом. Он точно знал, что она уже спала. Малфой мягко прикоснулся губами к её виску, проверяя температуру. Чёрт. Он медленно убрал руку с её талии, отбросил одеяло и встал на ковёр. — Фифи, — произнёс Драко довольно тихо, но всё равно отчётливо. И после нескольких секунд ожидания нетерпеливо выдохнул. — Фифи, я знаю, ты меня слышишь, у тебя долг перед Тинки и... — У Фифи долг перед Тинки, но не перед её привередливым хозяином, который абсолютно не подчиняется правилам школы, хотя!.. — начала причитать тут же появившаяся эльфийка, которая, судя по внешнему виду, была лет на двести старше его няньки. И ворчала в три раза больше. От Тинки Драко знал, что она была главной кухаркой в Хогвартсе, и они были старыми знакомыми. Именно через неё Тинки передавала Драко зелья и другие гостинцы, которые не были слишком увесистыми, хотя, зная нрав Фифи, оставалось только предполагать, что задолжала ей Тинки, попросив приглядывать за своим воспитанником. — Фифи, мне нужно зелье, — Драко прервал её бессмысленную тираду, которую он слышал уже десятки раз в разных интерпретациях. — Зелье от простуды, жаропонижающее, — уточнил он, уже увидев прищуренный взгляд эльфа, когда она заметила растрёпанные волосы на подушке сзади спящей девушки. — Это не для меня. Ей плохо, — кивнул он головой в сторону кровати. — Пусть мисс обратится к школьному целителю, мисс будет гораздо лучше... — осуждающе сжала губы Фифи. — Ей будет гораздо лучше со мной, — ответил Драко довольно резко, вспомнив, как Гермиона хныкала и жалась к нему, но потом выдохнул, смягчившись. Ей нужно это ебаное зелье, а он не хотел оставлять её, чтобы идти за ним. Ему не хотелось, чтобы Грейнджер проснулась одна. Так, будто он её оставил. — Я знаю, что это против правил, но это правда важно. Я передам Тинки, что вы квиты, — Малфой пустил в ход последний аргумент. Фифи ещё несколько секунд смотрела на Драко со сжатыми в полосу губами со скептическим выражением лица, но потом всё-таки щёлкнула пальцами, посмотрев на Грейнджер, и трансгрессировала к себе знакомое зелье салатового цвета. Гермиона умела располагать к себе, даже когда спала. Они были такими антиподами. — Тинки делает своему хозяину медвежью услугу, — качала головой Фифи, цокая языком. — О, Тинки попомнит слова старой Фифи... — Спасибо, — Драко не слишком вежливо забрал из её руки зелье и развернулся к кровати. — Мисс должна выпить три глотка и ещё три после пробуждения, — нахмурившись, буркнула эльф. — И не путаться с нахальными мальчуганами, — бросила напоследок кухарка и исчезла со щелчком пальца. Драко сел на матрас как раз в момент, когда рука Грейнджер вздрогнула после звука аппарации. Повернувшись, она провела по кровати рядом и простонала. Но это больше было похоже на боль, чем на растерянность. — Я здесь, — Драко взял девушку за руку, а затем скользнул ладонью ей под голову, удерживая её на весу. — Давай, детка, пей, — прошептал он скорее себе, поднеся небольшую бутылочку к её губам. Гермиона открыла глаза, которые всё ещё были затянуты лёгкой пеленой слёз, и свела брови. — Что?.. — Просто сделай три глотка, ладно? — мягко сказал Драко. Гермиона кивнула, почти в бреду, и позволила буквально влить себе в горло нужное количество зелья и вытереть большим пальцем каплю с кончика рта. Нарцисса всегда оставляла свои дела и старалась быть рядом с Драко, когда он болел. Малфой помнил, как она сидела рядом с ним, просто читала, пока Тинки колотила ему новые зелья. Это не бывало часто, но этим летом он особенно сильно ощутил её отсутствие, когда проснулся в ознобе на полу ванны после очередной тренировки. «Ничего смертельного», — хмыкнуло его подсознание. Но Драко не устраивала эта мера для Грейнджер. — Молодец, иди ко мне, — шепнул он, кое-как поставил бутылочку на тумбу, услышав, как она столкнулась с деревянным светильником — атрибут семейства Блэк. Только сейчас Драко понял, насколько была детализирована комната, хотя это пришло ему в голову в последний момент. Гермионе очевидно требовалось лечь, поэтому подошла бы любая спальня. Но Драко так сильно хотелось отдать ей какую-то часть себя. Он даже не планировал говорить ей, пусть бы она не знала, но это было бы что-то, что Малфой раньше никому и никогда. Он так много с ней того, что раньше никому и никогда. Это была такая проблема. Кудрявая, дрожащая в лихорадке проблема. Гермиона ткнулась носом ему в грудь, обняла торс, пока он выводил фигуры, скользнул ей под волосы, которые из-за температуры стали слегка влажными. — Драко, — прохрипела Грейнджер, и он знал, что она спала, но всё равно слегка усмехнулся, посмотрев на закрытые веки девушки. — М? — спросил Малфой, не переставая её гладить. — Я люблю тебя. Гермиона спала, обнимая его руками, и не чувствовала, как каждая мышца в его теле напряглась, как будто налилась свинцом — концентратом абсолютного страха. Хриплый голос отпечатался на его груди, прямо у сердца где-то, осел грехом между ними, чем-то запретным — поцелуй замочной скважины в пасхальную ночь. И они не являлись ничем дьявольским, даже близко, просто людьми. Но было чувство, что им за это всё равно гореть.***
Драко подцепил футболку, скинул на лавочку и услышал, как шум толпы на трибунах возрастал. Он провёл рукой по шее, попутно разминаясь. Не ходить вчера на пролёт было лучшим решением. Он был более чем готов. Драко дал мышцам отдохнуть, позволив им расслабиться хотя бы на один день, не наливаться кислотой от изнурительных полётов. Погода была почти кайф: лёгкий снег, который абсолютно не мешал игре, но давал повод притащить с собой термос на трибуны побольше, размешав вино с чаем в одинаковой пропорции, что только подзадоривало болельщиков. Малфой почти весь вчерашний день провёл в кабинете, не считая короткой прогулки. Дополнительная литература загружала мозг, и это то, что ему требовалось перед игрой. Отдохнувшее тело, загруженное сознание. Ебаные экзамены. Его бесила привычка строго раз в полчаса поднимать голову и смотреть на дверь. Драко убеждал себя, что она была просто идеальным способом отвлечься от чёртовой Истории, но предполагал, что Грейнджер весь вчерашний день проведёт в башне, обложившись книгами и двумя оболтусами, о беспокойстве которых что-то мямлила вчерашним утром. Они проспали почти до двенадцати. Он это чувствовал по тому, как зимнее, слишком яркое, отражающееся от снега солнце заливало комнату, но Драко не хотел выдёргивать себя из дрёмы. Малфой чувствовал губами, что её температура пришла в норму. Грейнджер тёрлась задницей о его стояк, пока он обнимал девушку, уже успев проснуться. Драко слышал по её дыханию, по тому, как приподнималась и опускалась грудь под его ладонью, что она всё ещё спала. Он поднял футболку девушки под одеялом ей на талию. Драко боролся с возбуждением, пока она спала рядом, периодически хаотично целовала его и бормотала в бреду какие-то переплетения слов. Он мог расслышать своё имя и слушал, поглаживая её, пока не отключился. Но так бывало всегда, когда парень отказывался быть эгоистичным слишком долго. Целую ночь. Драко прикусил кожу Грейнджер между шеей и плечом, спустил ткань белья и толкнулся в неё. Он втянул воздух сквозь зубы, чувствуя, как её дёрнуло от удовольствия. — Д-Драко. Он так часто слышал своё имя ночью, но, когда она произносила его осознанно, в этом было что-то абсолютно другое. Грейнджер схватилась за простынь, когда Малфой повернул её на живот, практически лёг сверху и начал вбиваться в неё рывками. Гермиона стонала, закусив подушку, лежащую теперь почти под шеей. Он тёр её бёдра о сбившееся между ног одеяло, продолжая двигаться, скользил пальцами по шее, прижимая затылок Грейнджер к плечу, и облизывал, кусал её щёки. Она отвела руку назад, схватилась за его затылок, но от толчка ладонь соскользнула, оставив на плече царапину. Драко кончил тут же, как только почувствовал, как девушка вытянулась под ним, сжимаясь вокруг члена, и, отдышавшись, поцеловал её куда-то между лопаток — невидимая отметка. Он проснулся сегодня утром и впервые так явно почувствовал, что один. Драко всегда спал один. И только этим утром это почему-то чувствовалось, как будто изменилась константа, что-то привычное сдвинулось, стало внезапной брешью. Поэтому он не выспался как следует, но всё ещё достаточно, чтобы взъебать этих сук. Их наконец-то перевели в раздевалки в Хогвартсе, поэтому он не слышал бурчание гриффиндорцев, хотя успел пересечься в Большом зале с Джонсон, которая сжала зубы, посмотрев на него. Драко ядовито усмехался, слыша, как слизеринцы разучивали хорошо знакомую мелодию. Кайф. — Эти кретины пытаются придумать свою песенку, вы слышали? — хохотнул Монтегю, зашедший в раздевалку. Он бросил сумку с формой на лавочку. — Уёбки, — прыснул он с улыбочкой. — Они бы лучше придумали, как нарисовать Уизелу схему, по которой он сможет идентифицировать кольца, а то мне всё кажется, он раз в три минуты забывает, где находится, — произнёс Кас, который уже стоял почти одетый. Прохладную раздевалку заполнил смех. — Малфой, ты готов? — спросил его капитан, положив руку ему на плечо, но отвлёкся на упавший шейкер с водой Крэбба, прежде чем Драко сбросил его руку. — Более чем, — холодно ответил он, надевая штаны и завязывая их на бёдрах. Грудь покрывалась мурашками холода, но ему не помешало взбодриться перед игрой. — Где Забини? — внезапно обернулся Ургхарт, по очереди всматриваясь в лицо каждому игроку так, будто Гойл должен был хлопнуть по коленям и сказать, что теперь пьёт Оборотное зелье вместо тыквенного сока на завтрак. — Я думал, он опоздал на завтрак, и вы вместе придёте, — растерянно прищурился Драко. Он вчера не видел мулата целый день, но Дафны тоже не было видно в гостиной, и ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что эти двое, видимо, помирились. Суббота. Скорее всего, они были в одном из кабинетов или Дафна снова потащила Блейза на прогулку делать колдо, поэтому Малфой просто забросил учебники в сумку и свалил уничтожать свою субботу. — В смысле? Я видел его бухим вчера, — внезапно проснулся Крэбб, который только соизволил поднять свой шейкер. — Мне казалось, ты был с ним, — он посмотрел на Драко. Чего, блять? Забини не пил в одиночестве. — Я был... не с ним, — растерянно ответил Драко, пытаясь сопоставить услышанное. Забини не мог затрахать Гринграсс до такого беспамятства, что положил болт на матч. Это просто не про него. — С какой-то кошечкой, — подмигнул Кассиус всем остальным, кивая головой на царапину на плече Драко. Малфой закатил глаза и надел через голову рашгард, спрятав небольшую ранку, которая убиралась одним движением палочки. Ага, львенком. Ему было пятнадцать, когда он не сводил все эти следы недавнего секса, потому что это один из инфантильных показателей крутости, но сейчас в этом было что-то совсем другое. Просто там было место этим прикосновениям. Они были правильными. Забавное слово. Они секунду стояли, смотря друг на друга в шоке, когда в дверь раздался троекратный стук, а затем Трюк зашла в раздевалку, остановившись на пороге и создавая сквозняк. — Молодые люди, готовность пять минут, построение для проверки мётел, — сказала она ту самую фразу, которую они слышали все годы обучения в школе, как будто у них у всех была память, как у Вислого. — Матч не задерживаем, чтобы успеть до бури, — она уже почти развернулась, тряхнув серой мантией, когда Ургхарт залепетал в панике. — Стоп, стоп, стоп! У нас нет одного игрока! Кас! — повернулся он к слизеринцу. — Нужно найти Забини, он не мог просто... — У вас есть список запасных игроков, такие вещи, мистер капитан, решаются не за пять минут до начала матча, — отрезала Трюк и, поместив свисток между губ, дунула в него со всей силы, ударив звуком по барабанным перепонкам. — Бегом! — Я тебе говорю, он вчера даже в гостиной не появился, я видел его по дороге к кухне... — проговорил Крэбб, поправляя куртку, от которой Драко отказался, чтобы она не сковывала движения. — Кто у нас стоит в запасе? — Блетчли, — ответил Гойл. — Быстро за ним! — приказал капитан и перевёл глаза на Драко. — Малфой... — Я не найду его за три минуты, — перебил Драко. — Строимся. Потом разберёмся с этим. Он сохранял спокойствие, отодвигая все мысли назад. Возможно, Забини действительно просто проспал. Его ждёт троекратная истерика от Ургхарта, но чёрта с два он выпрет Блейза из команды, так что, наверное, не о чем переживать. Слизеринцы вышли за дверь, и через пару минут Драко услышал рёв трибун и лёгкий отголосок знакомой песенки, которую он бы в жизни не узнал, если бы не знакомый мотив. Малфой наклонился к сумке, выудил оттуда перчатки и на ходу надел их. Он почти вышел из раздевалки, но ровно за секунду чья-то ладонь обернулась вокруг его запястья и потянула на себя. Драко силой выдернул конечность, моментально взбесившись, однако его злость испарилась, когда он повернулся и увидел знакомые искринки в чайных глазах. — Чёрт, Грейнджер, — Малфой бессознательно сделал шаг, войдя в небольшое углубление, куда она, по всей видимости, пыталась его затащить, если бы ей хватило физических сил. — Мне даже не пришлось бить тебя током, — улыбнулась Гермиона, ничуть не обидевшись. — Ты чего? — усмехнулся Драко, быстро посмотрел по сторонам, а потом поднял её подбородок и всмотрелся в лицо. — Как ты? Она выглядела куда лучше. Драко знал, что зелья Помфри убирали простуду за день, максимум за два, но это всё равно его волновало. Он опустил глаза, и ему едва не выело зрачки от обилия бордово-золотого на ней. Знакомый бомбер и блузка под ним, которая была прикрыта шарфом её факультета в цвет. Даже окантовка на гетрах. Такая патриотка. — Раздевалка твоих по коридору за углом, — прыснул Драко, впрочем, это прозвучало беззлобно. Наверное, его это даже не задевало. Наверное. Потому что ей так шла эта гриффиндорская чепуха. Мишура из благородства и ярких, кричащих цветов, которые идеально смотрелись с ямочкой на правой щеке, или когда она смущалась, как сейчас. — Я знаю. — Так почему ты не там, киса? — хмыкнул Драко, захватив локон, лежащий на её плече, прикрывающий герб со львом на груди. Киса. Конченое слово из Теодоровского лексикона. Он видел, как она замялась на секунду, но потом знакомая храбрость, кажется, напитала даже его пальцы. Гермиона решительно приподняла подбородок и потянула шарф так, чтобы он повис оборками вниз, и начала расстёгивать верхние пуговицы блузки. Брови Малфоя вскинулись, когда он смотрел на то, что она делала, и его рука инстинктивно потянулась к её лицу. Блять, он опоздает сейчас на чёртов матч. — Я не могу пропустить игру из-за тебя, Грейнджер, — произнес Драко и заметил, что его голос успел стать ниже. Ему хотелось других мурашек на теле. Ему хотелось отдать их ей. Знакомое бедствие, спрятанное под кожей. — Я и не прошу, — довольно кротко ответила Грейнджер, видно, всё ещё нервничала. Драко опустил глаза, увидев, что её пальцы дошли до солнечного сплетения. Она слегка потянула ткань блузки, и под ней показалось кружево. Гладкая ткань, охватывающая косточку, а дальше переплетения витков, достаточно плотных, чтобы вырисовывался узор, но недостаточно, чтобы Малфой не смог просмотреть очертания сосков под кружевом. Идеально изумрудным. — Знай, что я желаю тебе удачи, — прошептала Гермиона, скользнув ладонью на его щеку. Драко стоял, уставившись на неё, абсолютно шокированный. — Блять, ты... — сглотнул он. Через секунду Драко подался к ней и смял её губы в поцелуе, который был грубоватым, но не от возбуждения, как чаще всего бывало. В этом было что-то больше. Большее, чем красота её тела, хотя это засело в его мозгах особенно сильно, когда он проснулся и стал искать изгибы девушки, будто они спали так постоянно, и это была не ночь, вырванная из правил. Они, сука, стали одним сплошным вырванным правилом. Нет. Это было о тепле внутри, которое доходило до него отголосками чего-то, что существовало только в детстве. Там и оставалось. Но кто сомневался, что ей под силу вернуть к жизни всё, что угодно. Гермиона ведь была такой способной ведьмой. Грейнджер с не меньшей жаждой притянула его к себе за шею. В глубине сознания Драко услышал хлопок входной двери и оттолкнул её от себя, кажется, слишком сильно, но совершенно точно вовремя, потому что уже через миг увидел блестящие волосы Астории и зелёную куртку Паркинсон. — Драко, ты идёшь? — цокнула языком Гринграсс. Он чувствовал, что Гермиона перевела дыхание, прижавшись к стене. Она стояла от него в миллиметре. — Там Ургхарт пообещал пустить тебя на корм соплохвостам, — слегка растерянно добавила Пэнси. Драко пробурчал что-то недовольное в ответ. Он застегнул перчатку до конца, оттолкнулся от стены и пошёл за однокурсницами, но перед этим в последнее мгновение сжал мизинец Гермионы за спиной.***
Он просто выключил это. Голос комментатора, который постоянно тараторил. Драко был уверен, была заплёвана вся головка микрофона. Шум толпы, даже песня слизеринцев, которая в этот раз, кажется, была ещё громче. Аплодисменты. Он даже не разбирал, с какой стороны крики. Его взгляд скользнул пару раз по табло, и Драко видел, что слизеринцы вели на десять очков, но счёт был мизерный, это ничего не значило. Его глаза рыскали по воздуху, он даже не отслеживал движения Поттера, который носился ярко-красным пятном в воздухе, постоянно попадая в поле зрения. Воздух, прогретый яростью. Поле превратилось в красно-зеленое месиво — один из коктейлей в Кабаньей голове, который в конце всегда вспыхивал ярко-фиолетовым. Драко чувствовал злобу, с которой наносился каждый удар по бладжеру. Все они летели в цель как никогда точно, складывалось ощущение, что даже снежинки и те полностью таяли здесь, не долетая до экватора этого замеса. Ургхарт заорал где-то совсем близко, и Драко нырнул вниз, успев прикрыть плечо от бладжера, и повернулся. Крик капитана оказался адресован Блетчли: даже отсюда было видно, что он летал вдвое меньше, чем следовало. Все клали хер на дополнительные тренировки с людьми со скамейки запасных, потому что обычно основной состав буквально подыхал по дороге в раздевалку, и только горячая вода в душе немного позволяла прийти в себя. Ему нужно найти блядский золотистый мячик быстрее. Ну же. Это был его фетиш или вроде того. На золотистый цвет. На такие отливы в глазах. На золотых девочек. Внезапно крик трибун оглушил даже его — летающего выше всех, выше Поттера и снующих внизу точек с номерками на спине. Крик отличался от воя разочарования гриффиндорцев или песни про Уизли, которая начинала звучать громче абсолютно в любом случае — забил Слизерин или проебал. Бладжер угодил в одну из трибун, разбив опору нахер, и Флитвик сейчас стоял, подняв палочку, и держал шатёр, закрывающий учеников от снега. Внимание Драко рассредоточилось буквально на миг, прежде чем он успел ухватить жёлтые флаги, которые сейчас почти превратились в красный, поддерживая соседей по трибунам. Пуффендуйцы. Нахуй их. Драко повернул голову и увидел, как промелькнуло красное пятно. Это был чистый инстинкт: пальцы в ту же секунду перестали быть непослушно-скользкими, впились в черенок метлы, когда он дернул его к земле. Это, наверное, была какая-то традиция, идиотская шутка Бога — вечно дерьмовая погода на игру, потому что мелкие снежинки, которые выглядели тающим предвестником Рождества на чьих-то плечах, теперь становились мелкими мачете, разбиваясь о его щёки. Снитч летел прямо между ними, как будто специально дразнил, отмеряя идеальное расстояние между противниками. Видимо, сегодня Бог выбрал для своих потех не только Малфоя, потому что в следующий миг мячик метнулся к пуффендуйским трибунам, и он был уверен, что чиркнул какой-то девице по волосам кончиком метлы, и она заорала, схватившись за корни волос. Поворот. Назад. Вниз. Блять. Порыв ветра прокрался за рашгард, но в следующий миг Поттер треснул его по локтю, переворачиваясь в воздухе. Съебался оттуда, шрамированный. Их мётлы заносило из-за порывов ветра, и это было грёбаное дежавю. Трение тренировочных костюмов могло бы заглушить трение зубов от злости соперников, но их плечи не соприкасались, хотя они и были до чёртиков близко. Снитч устремился вниз, и Драко в секунду повернул черенок, увидев, как ебаный мяч буквально вбился в землю. Нет. Малфой достаточно много играл, чтобы знать об этой магии. Снитч никогда не касался поверхностей. Никогда. Флаги, шапки болельщиков, промёрзлая трава. Никогда. И он снова понесётся вверх через пару секунд. Но это простая физика, даже у магической энергии был тормозной путь. Почти незаметный, Драко был уверен, почти невозможный для подсчёта, но он был. В мгновение. В то мгновение, в которое он принял решение. Это, возможно, будет означать сломанную руку. Возможно, пару рёбер. Вкус костероста во рту растворяется быстрее, чем сладость победы, поэтому... Ещё одно «ах» со стороны трибун, но теперь уже полное, как будто согласованное, когда Драко буквально лёг на бок, не снижая скорость. Поттер мчался где-то рядом, но не так отчаянно. Где твоя храбрость, сучонок? И это тоже была она. Та самая секунда, когда его пальцы сомкнулись на замершем на миг над землей мячике, ровно за один удар сердца до того, как черенок метлы под ним встретился с землёй, и Драко выбросило на поле амплитудой движения. Воздух выбился из лёгких, он кубарем покатился по неровной земле, набрав в рот песка, прежде чем остановился. Уже через мгновение в него врезался Поттер, совершенно точно преследовавший тот же план, но решившийся позже. На секунду, наверное. Лицо саднило, и Драко увидел собственные окровавленные костяшки пальцев, которыми он проехался по земле. Малфой грубо оттолкнул соперника от себя и точно почувствовал — ушиб слева. И снитч в руке. Тоже в левой. — Блять, убери от меня руки, — Драко с омерзением посмотрел на гриффиндорца, который тоже хватал воздух от удара. — Или ты, как тёлки, любишь полапать победителей? — ядовито усмехнулся он, разжимая руку и слыша, что слизеринские трибуны взорвались в истерике. Драко разобрал глухой звук брошенных мётел об грунт, когда вся команда приземлилась и бросилась к нему. Он едва ли успел прикрыть живот и наливающийся синяк слева. Команда с криками свалились на него, падая друг на друга и крича что-то нечленораздельное от радости. — Сала... ар, вы долбоебы... вст.. те с меня, — хохотал Малфой, одновременно пытаясь спихнуть с себя слизеринцев, которые скандировали его имя и крики о победе. Это был самый быстрый матч на его памяти. Драко отпихнул от себя тушу Гойла, который всё ещё ржал, и поднялся на ноги. Он отряхнул форму, что было максимально тупо, потому что парень был весь в смеси грязи и травы. — Драко, тебе нужно... — произнёс кто-то из столпившихся вокруг них слизеринцев, показывая себе пальцем на лицо, и только тогда он почувствовал, что слева, в районе скулы текла тёплая жидкость. Драко мазнул рукой по лицу и увидел, что перчатки стали влажными, но на чёрном не было видно крови. — Нормально, — отмахнулся парень, всё же сплёвывая кровь на землю. Кажется, он прикусил губу при падении. — О-ху-и-тель-но! — подкрался к нему Тео и потрепал за плечо. Драко расплылся в улыбке, но через миг вспомнил о том, что говорил Ургхарт перед взлётом. — Ты нашёл Блейза? Вы... — Его нет на трибунах, — Тео указал пальцем назад. Он выглядел таким же удивлённым. — Я бы не успел найти его в замке, но это странно, если бы Блейз проспал, то... — Его Гринграсс тоже не было, вполне возможно, он с ней зажимается под трибунами, — хохотнул Пьюси, который тоже встал в ликующий полукруг на поле. Трюк уже даже не боролась с этим и не старалась разогнать победивший факультет с поля вовремя. Это была полная херь. Драко зачем-то прочесал взглядом поле, как будто Блейз должен был стоять у ближайшего дерева в мантии-невидимке. Он бы не проспал. Это просто не про Блейза. Беспокойство медленно нарастало, пока Драко слышал обрывки поздравлений и чувствовал, как его трепали по плечам, затянутым в факультетскую форму. — Сегодня утром прибыла Лолита, и Дафна уехала с ней, так что не думаю, — повела плечом Пэнс, стоящая неподалеку, но не бросившаяся ему на шею. Это прогресс. Но Драко даже не думал об этом от удивления. — Что? Зачем? — нахмурился он. В такой обстановке вести нормальный разговор было практически нереально. — А разве так можно было? — прыснул кто-то у него за спиной. — Понятия не имею, я встала в пять утра и увидела в окно, как они выходили из замка, — Пэнси провела рукой по гладким волосам. — Это я к тому, что Блейз не с ней и... — Ты просто красавчик, мужик! — Блетчли добрался до Драко, перебил остальных, и Малфой кивнул. — Так, мы идём отмечать! — закричал Теодор, чьи слова восприняли с радостными возгласами. — Нужно только найти этого оболтуса и вытащить из его жопы бладжер, который ему туда затолкает Ургхарт. — Это может быть снитч, мы всё-таки выиграли, — захохотал Кассиус. Драко уже не слышал дальнейшего разговора, потому что постепенно вырвался из толпы. Он хотел переодеться и принять душ. Грязь всё ещё была в волосах, на лице и прямо под перчатками. На самом деле, это чувствовалось, как забрать своё. То, что было всецело и нераздельно его, как... Он бросил взгляд на небольшой проём в стене рядом с раздевалкой. Как целовать Грейнджер. Он был настроен выпить пару стопок и найти её. Драко чертовски не выспался сегодня, точно не так, как мог. Ему хотелось, чтобы она его поздравила. О, он был уверен, вся та каша из разозлённых гриффиндорцев рассосётся, и Гермиона потратит как минимум несколько часов на подтирание соплей своим двум идиотам, прежде чем придёт к нему. Драко надеялся, что ей понравился матрас в его кровати, потому что это было его главное желание, которое он загадал мячику в его руках, всё ещё трепыхавшему крылышками, но скорее игриво, чем вырываясь. Глупая примета. Но ей велено сбыться, сегодня точно. Драко хотел снять с неё изумрудное бельё лично, как персональный трофей; слизать с её губ поздравление; опустить её голову ниже. У него был на примете свой вид празднования победы. Драко расстегнул на ходу перчатки, толкнул дверь раздевалки и остановился, увидев Забини, прислонившегося к стене. — Блейз, какого хера ты здесь делаешь? — опешив, спросил Драко и опомнился, когда дверь ударила его по лопаткам. — Предупреждаю, у Ургхарта насчёт тебя и бладжера крайне непотребные... — он запнулся, бросив перчатки на лавочку, но не сводя с друга глаз. — Блейз? Ты чего? Забини поднял голову. Он выглядел так, будто где-то оставил душу, на одном из лестничных пролётов, пока шёл сюда, потому что его глаза были абсолютно пустыми. Стеклянными. — Её нет в школе, — произнёс он голосом под стать своему виду. У Драко ушло пару мгновений, чтобы понять. Впрочем, Блейз мог говорить так только об одной ней. — Она с матерью, — спокойно ответил Драко, сделав шаг вперёд. Да какого чёрта? Ему нужно было наорать на друга, они могли проебать матч из-за его отсутствия, но внутреннее чутье почему-то заглушило абсолютно всю возможную агрессию. — Пэнс сказала, что видела, как они утром куда-то... Так, блять, что происходит? — Драко прервал сам себя, понимая, что это абсолютный абсурд. Блейз медленно моргнул и посмотрел на него в упор, выдохнув. — Даф... она беременна. И тот удар об землю показался вполне безобидной детской забавой. Даже если бы он все же сломал руку. Даже если бы шею сломал, кажется. — Что?