***
Драко инстинктивно потянулся к шее, когда поднимался по ступенькам. Что за чёрт?.. Он прочистил горло, сдвинув брови в непонимании. Было такое ощущение, словно какой-то порошок, пепел высыпали прямо на гланды. Драко кашлянул, выдохнув от спазма в лёгких. Блять. Как будто сожгли мёртвую тушу и перетёрли в труху, чтобы... засыпать на слизистую. Ему не пришлось тянуть на себя ручку двери в свою комнату. Она отворилась сама. Это было магическое пепелище. Почти не повлиявшее на внешний вид. Всего-то обугленные стены и треснувший пол, как вздутая вена мертвеца, ещё тёплого. Но это было абсолютное ничто по сравнению со степенью окисления воздуха тёмным, по-настоящему тёмным волшебством. Чем-то, что на запах было таким же. Как трупное мясо. Малфой поднял голову и увидел Волдеморта, сидящего в кресле под стеной, и Люциуса, который стоял у шкафа. Он повернулся к сыну, когда Драко вошёл. — Отец. Тёмный Лорд. Мозг Драко разгонялся до скорости снитча, до скорости закона Мёрфи — с этой же скоростью всё, что могло пойти не так, нещадно бежало нахуй. Как они?.. — Чудесный пример магии, — взмахнул Волдеморт рукой, осматривая магическое пепелище, которое когда-то являлось комнатой Драко. Это можно было сравнить с сожжённым дотла домом. Ничего больше. — Сильной. Самоотверженной, — говорил Реддл почти вприкуску к прикосновениям зеленоватой ладони к горелой стене. — Каждый раз удивляюсь, как женщины ради своего чада способны совершать самые жертвенные акты, — хмыкнул он, переводя взгляд на Драко. Смотрел с лёгкой издевкой, на грани насмешки. — Ты набрался сил после тренировки, Драко? Он, блять, едва дышал в этой гари. — Не могу сказать, что устал, — Драко сглотнул ком в горле, неясно чем спровоцированный: гнетущей магией, которая, казалось, даже кончики его волос сделает чёрными, как вороново крыло, или пониманием того, что произошло. — А он весь в твою жену, Люциус, — хмыкнул Волдеморт, смотря на Малфоя-старшего. — Никогда не ноет, — произнёс Реддл по слогам, как будто макал Люциуса лицом в грязь. — И такой же требующий к себе внимания, — мужчина смерил глазами сына, — но ему повезло родиться в нашей семье. Он находился под присмотром с самого детства, и сейчас у нас есть возможность пожинать плоды. Для нашей семьи честь служить вам, — поклонился Люциус, повернувшись к Реддлу. — Тогда, я думаю, Драко докажет нам это послезавтрашним утром, — беспечно заявил Волдеморт, как будто они просто вели разговор. Ничего не значащий разговор. Не посреди спальни Драко, которая была защищена чарами его матери. И эта гарь внезапно стала его талисманом, буквально за секунду, когда он осознал, что насильственная магия означала то, что с ней всё в порядке. — К счастью, у нас и так был запланирован приём, разве что он станет более торжественным, — сделал акцент Реддл. — Я считал, что приём состоится завтра, — сдержанно произнёс Драко. — Это рождественская вечеринка для авторитетных людей, — с лёгким раздражением поправил его отец, как будто сын не знал чего-то, что было произнесено десятки раз. — Послезавтра же мы соберёмся в узком, почти семейном кругу, потому что ты займёшь законное место за столом Тёмного Лорда, — гордость сквозила в каждом слове этого предложения, пока Драко медленно переводил взгляд на отца, стараясь... стараясь уловить... что?.. — Послезавтрашним утром будет проведена церемония, так что убедись, что твоё здоровье в порядке — проникновению сильнейшей магии в тело нужны силы. Та бомба, что была внутри него, сейчас походу взорвалась. И было даже странно, почему он не видел ошмётки кишок, размазанных по стенам. Но ему требовалось держать лицо. И он благодарил приклеившуюся за годы маску. — Церемонию? — приподнял брови Драко, переведя глаза на Волдеморта. — Мне казалось, я должен окончить школу, прежде чем смогу... — О, не волнуйся, мальчик, я уверен, что найду применение твоим талантам в кратчайшие сроки, — Лорд подступал ближе, и оттого его голос становился ещё более холодным. Более сиплым. Как будто к чертям прокуренным. — Ты уже был полезен мне однажды, а Лорд Волдеморт награждает верных слуг. Это будет мой тебе рождественский подарок — Чёрная Метка, — сказал он, как будто сбросил с барского плеча. Драко, кажется, не выдержал веса, так как что-то в нём пришибло к полу. Нет. Погодите. Это просто не могло произойти сейчас. Не сейчас. Он ведь ещё... не сейчас. — Это... неожиданно, — выдавил Драко из себя, понимая, что тишина по густоте становилась похожей на воздух в этих четырёх стенах, которые вряд ли когда-либо оправятся от магического повреждения. Вряд ли он когда-либо оправится. Люциус подошёл к нему, обходя трещину и сохраняя горделивую улыбку на лице, и положил ладонь на его плечо. — Ты будешь одним из самых молодых последователей Тёмного Лорда, оправдай возложенные на тебя ожидания, сынок. Драко нужно было на воздух. Его лёгкие просто не привыкли к силе отвратительного волшебства, которое оказалось закрыто здесь. Шум прибоя становился всё более отчётливым. Как будто кровь заляпывала паркет, билась волнами об эти покалеченные стены. — Драко, ты, наверное, опечален произошедшим с твоей комнатой? — Волдеморт поднял руку, как будто только что заметил кладбище запрещающей магии, на котором стоял. Которое варварски взломал, разрушив. — Магия Нарциссы — уникальная вещь, мне было интересно, сколько понадобится времени, чтобы её сломать, — спокойно сказал он, изящно держа тонкую палочку в руке. Волдеморт повернул голову к Драко и посмотрел прямо в глаза. — Это был занятный эксперимент и весьма успешный. Хорошо, что у тебя есть апартаменты ниже. Наверное, этот масляный нож в горле ощущался бы примерно так же. Только сейчас этот нож превратился скорее в перочинный, кончик лезвия которого загнали Драко в горло, на сантиметр дальше от сонной артерии. Достаточно, чтобы он почуял запах крови, но недостаточно, чтобы сдох. Настоящее искусство угрожать. — Так... ты не ответил? — невозмутимо переспросил Реддл. Драко сглотнул, внутренне хмыкнув. Этот пазл читался слишком явно. Слишком, чтобы не уловить. Он больше никогда не сможет пользоваться этой комнатой. Больше никогда не будет в безопасности. — Для нашей семьи честь служить вам, — повторил Драко фразу отца абсолютно пустым голосом и поклонился на его манер. А говорят, ты никогда не чувствуешь в моменте. Говорят, что это происходит незаметно, с течением времени, неспешно и естественно. Оказывается, вот как это было. Просто щелчок. И заканчивается детство.***
Было удивительно, что согревающая магия всё ещё держалась. Ветер бесился, срывался с поводка, наброшенного на него грубым волшебством, запрещавшим прикасаться к коже. Драко Малфой сидел на крыше и смотрел, как на ночном небе сгущались тучи. Следовало перестать бороться со стихией, но упрямее мудака в этом мире ещё стоило поискать, поэтому он пил плескающуюся в бутылке жидкость, целуясь с тоской. Эти поцелуи чувствовались так же, как огневиски: кололи губы и ощущались пустотой внутри. Плевать. В этой бутылке всего четверть. И того меньше. Ему нельзя напиваться перед завтра. Он поднёс горлышко к губам в очередной раз, когда услышал звук хлопнувшей двери за спиной, хотя это мог быть разъярённый ветер, который, как бойцовская псина, ринулся по крыше, обломав зубы. Пусть это будет так, пусть это... Блять. Запах терпких женских духов ударил ему в нос прежде, чем кристаллики глаз уловили движение. Блять. — Если тебя прислал мой отец, можешь... — отвернулся Драко, даже не собираясь встречаться с ней взглядом. На нём всё ещё был смокинг, пусть и в более отвратительном виде, сравнительно с вечером. Поразительно, как он по-прежнему хорошо сидел на плечах, ведь Малфой упирался спиной в кладку особняка и смотрел на ночь с высоты четвёртого этажа. Это место стало его любимым в детстве. Потому что было недоступным. Кажется, это очередной его фетиш. Оказывается, их в нём столько, что уже не сосчитать. — Твой отец прислал мне подарочный сертификат на тысячу галлеонов в магазин нижнего белья с припиской о том, что чёрный — твой любимый цвет, — перебила его Майора, и Драко услышал, как она, стукнув каблуками, залезла на подоконник. Её красное блестящее платье светилось пайетками даже под светом луны и было похоже на духи. Не оставляющим шансов себя не заметить. — Ага, заебись, — равнодушно бросил Драко и всё-таки сделал тот несчастный глоток. Он внутренне цокнул языком, когда увидел, как Аделаида, разувшись, забралась на крышу. Правильно сделала, потому что Малфой мог поклясться, что если бы шпилька поехала, он бы даже не пошевелил пальцем, чтобы её спасти. — Я принесла ещё виски, — Аделаида протянула бутылку закупоренного алкоголя. Драко бросил на неё взгляд. Это был худший способ соблазнения. Он вообще не знал, как не надрался на самом приёме. Потому что это было то, к чему он привык. Бежать. Отвлекаться. Пара крепких шотов и симпатичная юбка. Его смех отскакивал от висков внутри головы, потому что он так подходяще вспомнил, почему ненавидел это чувство. Потому что оно отобрало у него всё. Даже это. — Кажется, у тебя настроение ни к чёрту, — хмыкнула девушка, стоя на кончиках пальцев. Ей повезло, что его магия была такой способной, иначе её конечности тут же стали бы в цвет педикюра. — Твоё присутствие не делает его лучше, — буркнул парень. — Расслабься, Драко, — протянула Аделаида. — Мне не нужен тот, кому не нужна я, — она сложила руки на груди, смотря на него сверху и упираясь об оконную раму спиной. — Это новая тактика? — прыснул Драко, но через секунду понял, что на самом деле ему поебать. Он и так был с ней крайне обходителен на приёме. Теперь хотелось нахуй сжечь свою правую руку — так часто она за неё цеплялась. — Отвали, Аделаида, я не в настроении. — Никакой тактики, просто... теперь всё стало совсем очевидно. Сначала у меня были предположения, что ты гей, — буднично заявила она. Виски едва не пошло носом. Драко поперхнулся, а затем начал откашливаться обжигающим слизистую алкоголем. — Ч... го, блять? — выкашлял он и повернулся к ней. — Но потом я решила, что судьба была бы совсем не справедлива, если бы такое смазливое лицо досталось парням, у вас и так в этом мире слишком много привилегий, — непринуждённо продолжила Аделаида, поправив медные волосы. — Так что... всё просто. Но мне интересно, — её голос начал сочиться любопытством, — она красивая? — Что? — прищурился Драко. Аделаида аккуратно присела на другой стороне окна. Он знал, что сюда забирались эльфы, чтобы убирать с крыши снег в особо ярые снегопады. — Это сильно ударит, если та, кого ты предпочел мне, какая-то мышь, — Аделаида прислонила руку к блестящему вырезу на груди, как будто произносила чистосердечное признание. — С чего ты вообще решила? — фыркнул Драко, отводя от неё взгляд и анализируя, насколько фырканье звучало правдоподобно. Это лишало его жизни. Постоянный анализ реплик, фраз, интонаций... сука, он как будто был заключён в собственной голове. — Это очевидно, Драко, — ответила Аделаида так, будто это правда было очевидно. — Во-первых, совершенно невозможно, чтобы такой, как ты, отказался от кого-то, вроде меня, кто так легко идёт в руки. — Ты такая самоуверенная, — с насмешкой покачал головой слизеринец и отпил ещё. Ему слегка полегчало, когда он услышал эту аргументацию. — Дело не во мне, а в тебе, — совершенно не смутилась Аделаида такому хамству. — Ты слишком сыт. Девушками, деньгами, властью, возможностями... Парни, как ты, не умеют говорить «нет» последнему кусочку торта. Нет ни одного шанса, чтобы ты отказал мне, если бы не было кого-то другого, — уверенно произнесла она, а Малфой сохранял выражение лица бесстрастным. — А во-вторых, женщины чувствуют такие вещи. Этот особенный холодок, — Аделаида сделала акцент, смотря на его профиль. — Я никогда не был слишком тёплым к тебе, чтоб ты ощутила разницу, — произнёс Драко язвительно. Она пиздец как его бесила. — А ты умеешь? — фыркнула Аделаида, умело разбивая его грубость об это хмыканье. Малфой бросил на неё раздражённый взгляд и понял, что девушка правда была не возмущена. Обычно это его привилегия. — Так красивая? Прошло около тридцати секунд тупого созерцания горизонта, как будто тот был ему что-то должен, прежде чем Малфой ответил: — Да, — просто сказал он, не отрывая взгляда от прямой траектории. — Она красивая. Существует какая-то странная тяга в конце говорить о том, что было в начале. Как будто желание успеть, возместить все эти упущенные возможности, которые могли бы существовать в будущем. Будущее. У них не было будущего. Он так редко говорил с кем-то о ней. Было всё: разговоры о квиддиче, о телах, о планах на жизнь, рассказы о тусовках, советы по заданиям, огромный ворох шуток, но никогда что-то действительно важное. Жизнь такая ебанутая штука в этом плане. Это как с колдо. У них с Блейзом было от силы с десяток карточек. — Ну, естественно, — прыснула Аделаида. — Ты же Малфой. Вряд ли ты бы выбрал кого-нибудь, кто мог бы обеспечить тебе хотя бы минимальный процент рождения некрасивых детей, — закатила глаза она. — Ты ни черта меня не знаешь, — хмыкнул он в горлышко бутылки. Драко облизал стекло, пока часть жидкости попадала ему в горло. Смешивала мысли между собой. Смешивала его с грязью собственных рассуждений. Он разве не понял за всю жизнь? От себя невозможно сбежать. Вот так все они видели Малфоев. И, наверное, это было ему даже на руку. Идеальная репутация, претензия на идеальную жизнь. Только вот, кажется, он был единственным таким неподходящим уродцем в своём родовом древе. — Я видела твою мать, — парировала Майора. Драко подумал о детях. Это были почти как мысли о будущем. У Драко Малфоя существовал свой мир, замкнувшийся на дорогих вещах, хороших вечеринках, стройных девочках и бесконечном марафоне побега от себя. Никаких, блять, детей. Никаких мыслей о том, что будет дальше. Он представлял Блейза, который скоро должен был стать отцом, и его передергивало. Это вообще история не о нём. — Она была сегодня на приёме? — Не твоё дело, — отрезал Драко, доставая из пачки сигарету и прикуривая от волшебства. Он помнил, как научился делать это в пятнадцать. Невербальная магия огня была чем-то, что очень впечатляло девчонок. — Как грубо, — деланно нахмурилась Майора, стрельнув взглядом на сигарету. — Угостишь? Драко затянулся и равнодушно бросил в её сторону пачку. — Придётся сказать маме, что ты гей. Думаю, это прокатит ровно до объявления о твоей свадьбе с какой-то красивой девчонкой, — хмыкнула Аделаида, подкурила и слегка закашлялась после этого. — Не будет никакой свадьбы, — раздражённо произнёс Драко, чувствуя, как горечь виски отлично дополняла слова, хотя ему не должно быть так горько. Он никогда не хотел этого всего. До сих пор не хотел, на самом деле. Ему казалось, что все его желания давно пропахли связями, деньгами и чувством долга. Чем-то чистым, аристократическим. Ничего, связанного с детьми, которые рассыпают лепестки роз на пути к алтарю. Грейнджер не была похожа на его жену. Но мысль о том, что он мог бы просто быть с ней, возвращаться к ней — и это было бы то, что от него ждали... сука, он настолько эгоист, что умудрялся ненавидеть её за то, что она была грязнокровкой, потому что это не подходило ему. — Ты скоро станешь серьёзным человеком, — произнесла Аделаида с каплей удивления. — Такой молодой и уже в первом кругу Пожирателей Смерти, — хмыкнула она, и эти реплики в её устах почему-то не звучали ни горделиво, ни осуждающе. Какая-то другая эмоция. Типа: «Это, наверное, ещё одна причина, чтобы быть высокомерным кретином». — Видно, ты действительно такой талантливый, как говорит о тебе отец. Ты обязан завести семью. — Она счастливица — я не женюсь на ней, — медленно протянул Драко, иронично хмыкнув и прислонил голову к стене. — Не же-нюсь, — сказал он по слогам, впитывая эту правду. — Ты настолько хреновый муж? — засмеялась девушка и вновь закашлялась от дыма. Эти сигареты, видимо, были слишком крепкими для неё. — Я полагала, что утверждению о том, что из плохих парней вырастают хорошие мужья, всё ещё можно верить, — усмехнулась Аделаида. — Я не плохой парень, я плохой человек, — произнёс Драко, всё ещё смотря вперёд. Ветви деревьев гнулись под ветром, а виски не брало его вообще. Даже отголосков холода не было. Наверное, страх подстёгивал волшебство держаться. Потому что Драко сейчас был полностью из страха, настолько, что он даже не чувствовался. Малфой помнил этот день, как вчера. Её лицо так близко. Как часто он прокручивал в голове возможность этого, пока не прижал Грейнджер к стволу дерева той зимой? Около года назад. Как будто около трёх жизней назад. — А она... не отсюда, — Драко прикрыл глаза, а затем сделал ещё глоток. Ему хватит. Правда хватит. Завтра он просто не переживет церемонию, если не будет сильным. Похмелье — не то, что закаляло тело. — Не отсюда? — нахмурилась Майора, подтягивая к себе ноги, пока платье лежало блестящей тканью на крыше. — В смысле... не из нашего круга? Простушка? — ехидно протянула она, ухмыльнувшись. И затем легко засмеялась. — А ты, оказывается, не так очевиден, как я думала, — Аделаида потянулась к принесённой с собой бутылке виски и прервала тишину грубым звуком оторванной акцизы. Аделаида использовала магию, чтобы открыть бутылку, и, сделав небольшой глоток, затушила окурок. Сигарета всё ещё тлела в руке у Драко. Он сделал максимум три затяжки. — Женись на мне, — внезапно произнесла Аделаида. Малфой моргнул и, нахмурившись, медленно перевёл на неё взгляд. Он был уверен, что не расслышал. Аделаида беспечно пожала плечом. — Мне нужен брак, статус... А тебе возможность быть с какой-то простушкой. Ему понадобилось время, чтобы понять, к чему она вела. — У тебя не всё в порядке с головой, — прыснул Малфой и отвёл взгляд. — О, Драко, ты знаешь, что это план. Называется взаимовыручка. Я не верю в браки на небесах, — повторилась Аделаида, — я верю во власть. Это звучало до мозга костей цинично. Ему нравилось. Нравилось когда-то. Драко уже не знал, что ему нравилось сейчас. Он вообще едва узнавал чувака в зеркале. Малфой поднял голову, смотря на большой, почти идеально круглый шар в небе. — Она никогда бы не согласилась, — фыркнул он. — Но она и не была создана для меня, так что похуй, — Драко притянул бутылку к себе и сделал ещё один глоток. Побольше. Покрепче. Ему нельзя пить. Нельзя. Но он не справится с этим в одиночку. — Это должно было произойти когда-то, — он звучал почти естественно с этим пожиманием плеч и равнодушной ухмылкой. Это было ему знакомо. — Не одна из тех, кто спит с женатыми? — Аделаида почти легла на крышу, закуривая ещё одну. И этот вопрос звучал уничижительно. — Не знаю, — протянул Драко. — Мне кажется, я мог бы заставить её сделать всё, что угодно. Даже быть вторым номером, — слова текли медленно, рисуя ему в угоду всё, что он мог бы с ней сделать. Как психологически надавить. Он так хорошо её выучил. А особенно эти слова, которые до сих пор были высечены напротив его кожи, пока она спала. Они ударились о его грудь, въелись внутрь, и Драко пытался игнорировать, как игнорирует заболевший раком лекцию в кабинете онколога. Это не я, это не со мной. Но метастазам поебать на эти условности — они медленно добивают. И у него было что-то вроде терминальной стадии. — Я не думал, что она та, кто упарывается по подонкам, которые постоянно заставляют её рыдать и которые никогда не построят с ней отношений, но вот где она, — короткое хмыканье. Последняя затяжка. Как же всё, мать вашу, хуево. — О... она влюблена в тебя, — нарочито сочувственно растянула слова Аделаида. — Бедняжка. Тогда она достойна большего. — Ты только что предлагала стать моим алиби, чтобы я трахался с ней на стороне, — язвительно напомнил Малфой, повернувшись к Аделаиде. — Нет-нет, малыш, я показала тебе выгодную возможность, чтобы ты стал моим средством для достижения цели, — едва не рассмеялась девушка, удивившись его наивности. — Я не идиотка — влюбляться в таких, как ты, — Аделаида смерила его едким взглядом вполне искренне. — Я не идиотка, чтобы влюбляться. Ты не можешь дать ничего, кроме статуса. — Ты ни черта меня не знаешь, — огрызнулся Драко. — Я видела твою мать, — спокойно проговорила девушка, и это спокойствие вздёрнуло в нём что-то сильное. Потому что он — тот, кто убивал спокойствием. Но у Майора был тот самый козырь, который у него отобрали, вырвали прямо из рукава и сожгли на глазах. Равнодушие. — Иди нахуй, Аделаида, я не Люциус. — Тогда... что ты даёшь ей? — выдохнула она дым, всё ещё сохраняя на лице полуулыбку. — М... чувство... уверенности? Берёшь за неё ответственность? Может быть, с тобой она стала счастливее? Не создавалось ощущение, что Аделаида пыталась его достать. Это были вполне обычные вопросы. И... забавно, но Драко не попадал ни под один из них. Каждый. И каждый мимо. — Будь честен, Драко, это черта, которая мне всегда нравилась в таких мальчиках, — Аделаида наклонилась к нему, говоря полушёпотом. Как та, кто полностью его разгадал. Понял, что под всей этой бравадой внутри нет нихуя. — Неприступных и горячих, как кометы. Но пустых, холодных, — поэтично протянула девушка, пока он всё ещё пялился в горизонт. — Так что? — Нет, — коротко ответил Драко. — Нет... — выдохнула Аделаида и отодвинулась. Она не звучала удивлённо. — Я где-то слышала, что когда хищник видит жертву, то даже если не голоден, он не может остановиться, пока не убьёт. Ну, знаешь, потому что ему не хочется. Он слишком эгоистичен для этого дерьма. Как очевидно. Наверное, они могли бы подружиться. В Аделаиде было что-то, что резко отличало её ото всех: ей тоже было откровенно похуй. И поэтому она вела себя, как доктор, который нажимал на место и спрашивал: «Болит?», а ты выпендривался, сцепив зубы, и держал дыхание. Не болит. Почти, сука, агонизирует. — Пора научиться делать то, что надо, а не то, что хочется, — хмыкнул Драко и сделал глоток. Последний на сегодня. — Это же называют взрослением? — Малфой повернулся к ней с фальшиво беспечным видом. Интересно, сколько ещё будет ситуаций, когда завтра он окажется за шаг до смерти, а думать будет о ней? Как чёртово дежавю. — А ты умеешь? — подняла Аделаида одну бровь и, усмехнувшись, поднялась, придерживая подол торжественного платья, которое теперь было грязным из-за крыши и остатков снега, и спрыгнула в комнату с подоконника. Малфой прислонился к стене затылком. Чары работали слишком хорошо. Ему не помешала бы сейчас порция мороза по щекам. Он не умел. Вот в чём была правда. Ему нечего ей дать, кроме тайных поцелуев и взглядов, которые останутся в секрете до момента, пока это будет вообще возможно. Драко знал с самого начала, ему нужно было дать ей уйти, потому что метафора с хищником просто глупая. Суть ситуации в том, что он догнал жертву, убил и оставил гнить, потому что даже не проголодался. Он выдохнул, готовясь к признанию, как к удару ножом в лёгкое. Грейнджер заслуживала большего. Заслуживала быть счастливой, именно поэтому ему нужно было свалить, ещё когда это осознание не подкралось, не взяло за загривок и не потрясло над битым стеклом. Осознание того, что всё это не временно. Что боль больше никуда не уйдёт. И это не было каким-то блядским жестом благородства. Нет. Просто правда в том, что невозможно вечно оправдывать раны на теле просто потому, что любишь человека с ножом в руке. И она когда-то устанет. Любишь. Разве это не одна из детских сказок, которые она ему приводила в пример, где любовь всё побеждает? Любовь смело идёт нахуй, когда чернила впиваются в кожу, как будто физически проводят между вами грань. Драко расстегнул рубашку на запястье и поднял ткань вверх. Посмотрел на абсолютно чистое левое предплечье. Пока. Ещё часов шесть. Драко покрутил палочку в пальцах. Разве это не его последний шанс или что-то типа того? «Руна очень простая — незавершённый круг. Ну же, давай!» Драко распрямил кисть, крепко держа древко. Наверное, это было цинично, но он едва мог выбрать: секунду, пока она билась в лихорадке, прижимаясь ближе, или конкретно сейчас. Интересно, ветер чувствовал себя так же за мгновение до того, как Драко накинул на его шею магический поводок? Взмах руки, магическая вибрация и простая руна — незавершённый круг. Малфой расплылся в улыбке и истерически засмеялся, забросив голову назад. Кажется, это тот самый момент в истории, который делил её напополам. Тот самый момент, из-за которого потом тоскуешь. Серебристая выдра сделала игривый поворот, чиркнув призрачным животом по его плечу, и растаяла, исчезнув в темноте. А значит, пришло время прощаться.***
Гермиона сидела у камина, подогнув под себя ноги в серых гетрах выше колена. Огонь потрескивал перед её глазами, и она всё никак не могла сосредоточиться на книге. Это то, что гриффиндорка делала все каникулы: сосредотачивалась на учёбе в попытках создать себе хоть какой-то фундамент для предстоящего семестра, чтобы больше не ужасаться, смотря на свой график. Это был её способ пережить эти две недели. Новый день — новый отрезок учёбы, несколько глав, пара лабораторных работ, которые она уже могла просмотреть, несколько посиделок с Гарри и Роном, занятия ОД в очень узком кругу... Гермиона могла бы сказать, что это были хорошие каникулы. Если бы не беспокойство, которое душило её и заставляло руки слегка дрожать от нетерпения, когда она смотрела на очередной клочок пергамента. Как он там? Но она отгоняла от себя мысли, смотря на календарь. Всё в порядке. Ещё немного. Совсем чуть-чуть. Ещё три параграфа и четверть художественной книги. Ей нужно было научиться отдыхать. Ещё одна прогулка с мальчиками к озеру, и он будет здесь. Будет в порядке. — Гермиона? Девушка моргнула и отвела глаза от треснувшего поленья. Её звала Лаванда, которая поднялась со своего кресла и подошла к ней. — У тебя не будет пера с бесконечными чернилами? Гермиона нахмурилась. Ей потребовалась секунда, чтобы вынырнуть из собственных мыслей. — М, в комнате наверху... хотя, может... — она потянулась рукой к прислонённой к столу сумочке, пытаясь вспомнить, где видела его в прошлый раз — то, которое она стащила у Драко около месяца назад, сказав о том, что ей нужно для доклада по Нумерологии. С таким пером она управилась на сорок минут раньше. — Тебе зачем? — спросила Гермиона, роясь в недрах чёрной сумки. — Рон попросил меня перенести расписание тренировок по квиддичу в новый бланк, — недовольно выдохнула Лаванда. — Они должны были начать тренироваться уже сегодня. Но последний выходной заняли слизеринцы, — цокнула она языком. — Они же ещё не все вернулись с каникул, насколько я... — Гермиона провела рукой по дну, понимая, что нет, скорее всего, перо всё же в тумбочке наверху. — Малфой походу успел получить разрешение у Амбридж утром, иначе как он там летает? — протянула Лаванда, завистливо смотря на первокурсников, играющих в плюй-камни. — В любом случае... что там с пером? Гермиона замерла, подняв на неё взгляд. Портрет Полной Дамы скрипнул за её спиной — рама была пуста, как и в большинстве дней на каникулах. Она постоянно слышала жалобы студентов: чтобы попасть в башню, нужно было около получаса бродить по замку, спрашивая другие картины о том, где Полная Дама. Спустившись на первый этаж, Гермиона почувствовала сквозняк на капроне под юбкой и только тогда поняла, что нужно было накинуть что-то поверх блузки. Девушка осторожно ступала, пытаясь понять, что происходило, когда грохот входной двери затих. Она по жесту, чёрт возьми, действительно по жесту, ровно за миг до того, как рука сбросила с головы тёмный капюшон и стал виден цвет волос, поняла, что это он. Дверь раздевалки стукнулась о стену, когда Малфой сбросил с плеч куртку, которая защищала от мокрого снега, встряхнул головой и повернулся. — Боже, — выдохнула Гермиона и даже не поняла, кажется, не принимала этого решения самостоятельно — лишь секундами спустя услышала частый стук собственных каблуков, который отдавался звонким звуком в пустом коридоре. И он повернулся на этот звук. Тоже буквально за мгновение до того, как она бросилась к нему на шею. — Драко. Его форма под её ладонями была влажной, потрёпанной, как будто Малфой летал несколько часов кряду. Тело просто окоченело, кажется, но она не чувствовала ничего, кроме запаха его укладочного средства — он всегда становился таким ярким, когда волосы намокали. Девушка прикрыла глаза, выдохнула и отстранилась, а затем потянулась к нему и поцеловала в губы, ждала того эффекта, который всегда случался. Как будто на обожжённую рану наносили прохладный успокаивающий гель. Но она вдруг поняла, что он не целовал её в ответ. Гермиона скользнула ладонями на его щёки, слегка колючие, заглянула в глаза. — Я так... соскучилась... — её голос ударился об этот взгляд. Внимательный. Отрешённый. Он смотрел ей прямо в глаза, держась за метлу. Она насторожённо посмотрела за своё плечо. Но они бы услышали, если бы здесь был ещё кто-то. Открытая ею дверь стукнулась о стену и закрылась самостоятельно. — Драко? — неуверенно протянула Гермиона, сделав очередной мазок пальцами по его скуле, и всмотрелась в глаза. Тревога начинала пульсировать в её руках, как будто их опустили в холодный азот. Или он просто слишком промок под мокрым снегом. Да, скорее всего так. Малфой скользнул ладонью к её запястью и медленно убрал руку от своего лица, что заставило девушку нахмуриться. Что происходит? — Эй?.. Привет, — произнесла Гермиона, наблюдая за тем, как он медленно отступил и вновь покачал головой так, что капли с волос усеяли белую плитку в раздевалке. Здесь было так холодно. Кажется, не топили все каникулы. — Привет, — ответил Драко, вновь поднимая на неё взгляд. Между ними вдруг стало около трёх шагов. Она стояла на другом конце облупившейся скамьи. Малфой казался ей какой-то слишком быстро сбывшейся мечтой, миражом, о котором мечтаешь несколько недель, а потом выливают чан воды на голову — тебе, подыхавшему от жажды. И ты теряешься в ощущениях. Гермиона сосредоточилась на звуке его голоса и неуверенно сглотнула. — Ты... давно приехал? — приподняла она брови. Гермиона оставила в их классе записку. Сегодня тот день, когда он должен был вернуться. Конечно, завтра у них общая пара по Зельям, но... каждый атом в её теле по нему скучал. Она бы не выдержала до завтра. — Я думала, ты захочешь отдохнуть или... — начала Гермиона, понимая, что он не торопился с ответом. — Пару часов назад, — Малфой отбросил от себя метлу, которая задержалась примерно в тридцати сантиметрах от пола и самостоятельно встала к стене. Какая удобная магия. Гермиона посмотрела на его тело. Так было и в прошлый раз. Когда она смотрела на его лицо, создавалось ощущение, будто он похудел: скулы становились резче, взгляд холоднее. Но тело более точёным, это было видно даже под плотным зимним рашгардом. — Ты занимался дома? Твои руки... — Гермиона притронулась к бицепсу парня пальцами, провела короткую линию, прежде чем он отпрянул. Девушка подняла взгляд, сжав руку в кулак. — Т-ты чего? — спросила она тихо. Мягко. — Это же я. — Грейнджер. О нет. Нет-нет. Она хорошо знала этот голос. Хорошо знала, что он значил. — Перестань вести себя, как чужой, — сказала она уже ровнее. — Иди ко мне, — девушка протянула к нему руки, и Драко отступил назад, глянув на её ладонь, как будто она была способна его обжечь. И это подожгло кожу ей. Это так и чувствовалось. Как ожог. Самая сильная боль, которую она испытывала. До прошлого года. Драко подошёл к шкафу, дёрнул металлическую дверцу и отстегнул налокотник. — Я думал, ты сначала поинтересуешься, что происходило, — фыркнул он, забросив кусок кожи в шкаф. — Была ли там Аделаида? Спал ли я с ней? Есть ли что-то, от чего тебе не захочется идти ко мне? — он посмотрел на неё со злой ухмылкой, как будто насмехался. Это было похоже на маховик времени — тот эффект, которого Гермиона боялась больше всего, когда находилась с ним. Потому что как бы там ни было, что-то внутри неё слишком доподлинно помнило, как звучал его невлюблённый голос, невлюблённый взгляд — холод, колкость, жестокость. И это было слишком сильно похоже на прошлое, поэтому она чувствовала себя глупо, стоя посреди этой раздевалки. Перестань. Гермиона зажмурилась. Это всё ещё он. — Тебе стоило бы задавать больше вопросов, прежде чем соглашаться на всё, — хмыкнул Драко. Он отвернулся и с громким стуком забросил в шкаф второй налокотник. Гермиона не сводила с парня глаз. С его точёного профиля. — Я знаю ответ на эти вопросы, — спокойно произнесла Гермиона. Разве что слишком тихо. — Ты бы не стал так поступать. Это не про тебя. — Много ты знаешь, — хмыкнул Драко, как будто больше себе, но в раздевалке было абсолютно пусто. Она услышала бы, даже если бы он прошептал. Даже если бы просто подумал, кажется. — Ты мне так сказал. — Как много я тебе говорил? — Драко резко повернулся к ней, закрыв дверцу с лязгом. Как будто какая-то скрытая эмоция, что-то вроде злости сидело в его запястьях, и бедная дверца была ближайшей жертвой. — Грейнджер, я говорил тебе, что ты низший сорт людей, а потом начал тебя трахать, по-моему, это что-то должно было сказать о моих приоритетах, — отрезал Малфой и стукнул по шкафу локтем, чтобы проверить, действительно ли он закрылся. По звуку слышалось так, будто трещала струна. — То, что ты способен меняться? — её голос дрогнул, как внезапно простуженное горло. Предложение глухое, как во сне, когда кричишь, а тебя совсем не слышно. Гермиона надеялась, что это сойдёт за самообладание. — То, что я придерживаюсь каких-то правил ровно до того момента, пока мне это выгодно, — едко ответил Драко, посмотрев на неё. Гермиона выдохнула, покачала головой и облизала губы. Каким же он был злым. Эта злость не была обычной, нарочитой, когда парни толкали друг друга в плечи, не поделив что-то. Не та злость, которая слышалась в кричалках болельщиков состязающихся команд. Это была злость совсем другого разряда, другого ранга, как генно-модифицированный продукт, выведенный из беспомощности и боли. Но едва ли она могла понять точно. — Я не понимаю, зачем ты это делаешь, — Гермиона сглотнула густую слюну. Драко опустил голову и начал раздеваться: отстегнул перчатку с левой руки у локтя, отбросил её на скамью, стоявшую рядом с ними. Как единственный свидетель, под стать разговору — облупившийся, холодный. — Мне казалось, мы... И это точно маховик времени. Потому что эта секунда, когда он поднимал рукав плотного рашгарда, закатывая его до локтя, точь-в-точь момент, когда ей было пять или около того. Та карусель явно не предназначалась для такого возраста, но у её дяди имелись знакомые в парке, а огоньки выглядели так ярко... Гермиона сидела в вагончике, а затем он сорвался и полетел прямо в пропасть, кажется, оставляя все её внутренности на самой высшей точке. Она была тогда уверена, что умрёт, потому что рельсы лишатся своих винтиков, распадутся на части. И то такой глупый страх по сравнению с тем, что она чувствовала сейчас. Винтики падали прямо на кафель, но почему-то звука не было. Как и вопля. Когда она летела вниз. — Боже мой... Никакого вопля, только выдох и несколько обескураженных шагов назад. Прикосновение к стене. Она смотрела на змею, которая выползала из черепа прямо на его руке — чёрная-чёрная, яркая, как бельмо, как новость о четвёртой стадии рака. В это просто... не верилось. — Нет... нет-нет-нет-нет, — Гермиона всхлипнула, не отводя глаз от уродливого клейма, и почувствовала, как дрожала её рука, только когда она в непроизвольном жесте прикоснулась к губам. Точно таким же трясущимся. — Это... Нет, этого... Ещё не время. Она не знала, когда оно наступало; её расчётливый разум поставил этот дедлайн, но это точно не сегодня. Потому что это никогда не сегодня. Всё плохое — это обязательно завтра, точно не сейчас и точно с кем-то другим. Совершенно точно не с парнем, которого она любила до риска жизнью, до лжи друзьям, до хождения по лезвию босиком. — И я спал с ней, — произнёс Драко, пока она задыхалась, прижимаясь спиной к стене. Он смотрел на неё стеклянным взглядом. — Прости, что разрушил иллюзии, я знаю, как сильно ты влюблена в них, — хмыкнул он. Но это хмыканье было полно эмоции, которая слишком сильно походила на её частое «нет-нет-нет», путающееся в горле. Его не удавалось проглотить. — Ч-то? — слеза покатилась по лицу Гермионы, пока она пыталась осознать. — Это был не секс, если ты об этом, — равнодушно ответил Драко. — Но я спал с ней все эти полторы недели. Мы жили вместе, — его слова были куда быстрее, чем её способность отстраивать заново реальность, которую он разрушал каждым заявлением. — Я обручусь с ней в течение года или что-то около того, — наконец выдохнул Малфой, смотря гриффиндорке прямо в глаза. Вот видите? Бам — и снова мира нет. Гермиона потрясла головой, прошлась ладонями по лицу. Это был чёртов кошмар. Просто ужас, очередная уловка её мозга, которая вдруг догадалась, что смерть — это не самое болезненное. И как же было страшно видеть ужас, щипать себя и, чувствуя боль, не просыпаться. — Боже... хватит, — плакала Гермиона, переместив кончики пальцев на виски, пытаясь остановить эту агонию. Даже не понимала почти. Все его слова, метка перед её глазами, которая даже теперь, когда он опустил руку, была выжжена на кристалликах зрачков девушки — она в жизни не забудет этот вид. Впервые она видела её так близко. Такую уродливую. — Хватит рыдать, Грейнджер, не произошло ничего катастрофического, — склонил голову Драко, смотря на неё и оставаясь так далеко. — Мы оба знали об этом. Конец истории. И это было единственное, что дало ей пощечину. Заставило сфокусировать заплаканные глаза на его лице, сморгнуть слёзы, которые новым потоком полились по щекам, но она хотя бы убрала пелену. — Что? — сглотнула Гермиона, втянув воздух. — Н-нет... нет. Мы... что-нибудь придумаем, мы... — лепетала она, чувствуя, как мысли бегали по лабиринту её сознания, то и дело наталкиваясь на шипы. Кровоточа. Как будто выхода не было. Но выход был всегда. — Мы? — фыркнул Драко. — Это условное слово, Грейнджер. Всегда им было, — он прислонился плечом к шкафчику. — Как, знаешь, объединение в игре на выживание. Всегда наступает момент, когда каждый сам за себя. Считай, что это тот самый момент. Дальше мы пойдём порознь. Она выдохнула и замотала головой. Интересно, это чувствовалось бы так же больно, когда кто-то вдруг резко сказал бы тебе дату твоей смерти? Что она наступит прямо сейчас. — Драко, пожалуйста, — её голос стал похож на шрамирование без анестезии. У неё не было ни одной татуировки, но почему-то создавалось ощущение, что это что-то подобное. Когда срезали кожу прямо на горле, иначе почему это «пожалуйста» такое надломленное? — Не делай этого, я прошу тебя, — она оттолкнулась от стены и подошла к нему. — Ты... ты нужен мне, — выдохнула Гермиона. Она не успела коснуться, Драко оттолкнул её достаточно сильно. Девушка почувствовала боль, и слеза, которая только что держалась солёной каплей на ресницах, всё же сорвалась. — Не усложняй, — прервал её Драко. — Это должно было закончиться. — Но это не должно было закончиться вот так! — закричала Гермиона, смотря на него через очередную пелену слёз, которые катились из глаз, оказываясь под носом, на губах, на подбородке. Это совсем не то красивое рыдание актрис из фильмов. — А как?! Как должно было, Грейнджер?! — повысил он голос, сделав к ней шаг и дёрнув подбородком. — Стоящими друг напротив друга на поле боя? — Драко хмыкнул. — Сколько раз мы говорили о том, что будет после? После школы? Так удобно играть в счастливое будущее, пока сидишь в стенах замка, но как бы ты ни бежал, оно всегда догоняет, — процедил Драко, тыкая в неё пальцем. Он говорил так, будто точно знал о чём, и это не делало ей легче. Гермиона прислонила руку к груди, словно его жест пальцем ударил прямо туда. Даже не целясь. — Мне в прошлом году поручили убить Поттера, привести его к Волдеморту. Как думаешь, это будет подходящий момент для конца, когда я принесу голову твоего лучшего друга? Её подбородок дрожал. — Нас определяет выбор, — произнесла Гермиона на выдохе, надеясь, что за проглоченным плачем хоть что-то слышно. — Ты не сделал этого, и это то, что говорит о тебе больше всего, а не какие-то чернила на предплечье! Те, кто переходят на ту сторону!.. — Я никогда не был на другой стороне, — Драко оборвал её речь злобным, как закалённая сталь, предложением. Как его глаза прямо сейчас. — Я выбрал сторону. Моя семья выбрала сторону. Ты никогда не была мне семьёй. Она приоткрыла рот, сжав ногтями блузку в районе предплечья. — Ты делаешь мне больно, — выдохнула Гермиона. Искренность в ней не проходила фильтрацию, кажется, каждый механизм в её теле был брошен на то, чтобы справиться, выбраться отсюда живой. Поэтому искренность... такой пустяк. Как заботиться о счёсанном колене при пулевом ранении. — Я предупреждал, что будет больно, ты знала, на что шла. Его голос грубый, и он так контрастировал с тем воспоминанием. Почти нежным. Когда это случилось впервые. Если бы Гермиона знала, что это закончится такой катастрофой, что она едва ли сможет разогнуться от боли, держась за стену... — Жалко смотреть на то, как ты всё ещё надеешься, что эта сказка закончится «жили они долго и счастливо», — выплюнул Драко, смерив её взглядом. — Т-такие чувства не проходят за полторы недели... — покачала Гермиона головой. — Ты уничтожишь нас обоих, з-зачем ты это... — Такие? — хмыкнул Драко, как будто не понимал, и ступил ближе к ней. Ещё ближе. Чёрт, она могла бы даже коснуться его, если бы была в состоянии. Ей будто взаправду выпустили кишки этим разговором. — Грейнджер, мне нравилось быть с тобой, — почти нежно. Если бы не спрятанное лезвие бритвы в этом предложении. — Ты красивая, такая... отдающая. Но подумай хорошенько, — понизил он голос, смотря ей в глаза, — смог бы я отказаться от тебя так просто, если бы это значило для меня то же самое, что и для тебя? Он знал. Он точно знал каждое из её слабых мест. Гермиона самостоятельно раздевалась, указывала ему на них, она говорила с ним о них. Поэтому Малфой совершенно точно знал, куда бить. — Мы слишком задержались в лимбе. Было весело, но это всё, — пусто обронил он и отошёл. — Бери себя в руки. Нам воевать по разные стороны, а я терпеть не могу слабых противников. Драко равнодушно прошёл мимо, задержав дыхание. С крыши стекала вода и разбивалась о подоконник с другой стороны окон. Если прислушаться, можно было услышать топот людей этажом выше. Завывание ветра и шорох его формы, пока он уходил. Ничего, что предвещало бы взрыв атомной бомбы внутри. — Я люблю тебя, — всхлипнула Гермиона за спиной, и Драко остановился, задержав руку на ручке двери. — Что ещё тебе нужно дать, чтобы ты не переставал бороться за себя? Я так сильно люблю тебя, Драко. И это было иначе. Не приласканное сном признание, приглушённое его собственной грудью, пока она утыкалась в него. Ничего из этого. Теперь это было что-то вроде слов на смертном одре. По сути, так оно и было. Ему казалось, что, услышав это тогда, он сможет вынести это. Да. Казалось. Он повернулся вполоборота. — Ну, тогда ты будешь лёгкой добычей, когда до этого дойдёт, — ответил Драко, и следующее, что услышал, это стук закрывшейся за собой двери. Что ему дать? Драко внутренне смеялся над собой, потому что создавалось такое чувство, будто сегодня он лишился единственного, что стояло между ним и фразой о том, что ему нечего терять. Так что... дай мне знать, что ты спаслась.