Прячу глаза — когда глаза закрыты, в тебе труднее разобраться.
♢♢♢
Этот дом на отшибе — этакий треугольник, я так поняла, тут они могли задержаться дольше, но тем не менее не переставали путешествовать. Все так утомительно, мы вроде сближались с братьями и сестрами, но все же я выбивалась на их фоне: не золотые глаза, не такая бледная, ведь могу загорать на солнце. Да, у нас уже были вылазки всей семьей, не пикник, конечно, но тоже ничего. Например, они любили разные игры, в которых могли выложиться на все сто процентов своей нечеловечности. Где-то ближе к осени мы пошли гулять на полянку, и я лицезрела светящуюся сущность вампиров. — Ух, черт! Где мои солнцезащитные очки? Мисисс Мама ловко надела их на меня: — М-м, спасибо, мамуля. В минуты, когда я паясничала, называя Карлайла папой, а Эсми мамой, другие мои братья и сестры зубы скалили, их это забавляло, ведь никто из них так не говорил, только я, но Эсми и Карлайл находили это очень очаровательным, хоть я и прикалывалась. — Всегда пожалуйста, милая, — Эсми погладила меня по волосам. — Ну, что скажешь? — ох, этот неугомонный оптимист Элис. — Ну, вы типа одна большая цензура, — сказала я, а кто понял, тот понял, и судя по гоготу, Эммет в теме, Розали лишь прятала свою ухмылку. Да, эта парочка тот еще Везувий, неудивительно, что они часто пропадают вместе, уединяясь. Я сидела на расстеленном одеяле, пока они развлекались, смотрела на свои ручки, думая, что могу загореть, а крема от загара как на зло нет. Но тут мне протягивают кремушек, беру его в руки. — Максимальная защита, у-у, надо же! Поднимаю головку и вижу Эдварда: — О, старший брат, ты такой заботливый. Я обязательно что-нибудь сделаю тебе из разноцветной бумаги или, может, хочешь бусы из макарон? Он усмехается и садится рядом, беззаботно смотря вперед. — Я просто вспомнил, ты говорила, что солнечный свет воздействует на твою кожу, и решил взять на всякий случай, — говорит он, смотря по сторонам, кивая нашей мамочке. А, ну, понятно, Эсми все так же муштрует всех, чтобы они были ко мне добрее и внимательнее, ну, а Эдвард — хороший сын. — Мы заметили, что твоя кожа стала какой-то… Я не дала ему закончить, поскольку все прекрасно знала сама: — Да, такое может происходить, когда долго не питаюсь людьми, — это, думаю, все услышали, поскольку каждый кинул взгляд в нашу сторону, но продолжил заниматься своим делом. Да, тема с моим питанием все еще была открыта, как пороховая бочка, того и гляди — взорвется, и я не знаю, что случится. Все поняли, что я не могу питаться альтернативно, я не они. Во-первых, моя природа хочет только человеческой плоти, во-вторых, моя мораль: животных я люблю больше, чем людей. Уже пролетело месяца так три, я не ела уже два месяца, чувство голода начало меня мучить, кожа стала такой же сероватой, как тогда в морге. Сегодняшняя прогулка была разгрузочной, как я поняла, они думали, что солнечные лучи поднимут мне настроение. Я огласила резюме этой вылазке, что, будучи сытой, я смогу загореть, но, если они продолжат морить меня голодом, я начну пахнуть «розами» и заведу питомцев в виде личинок и мух. На этой веселой ноте я забралась в холодильник и долго не вылезла оттуда. Тем, кто стучал, говорила, что холод — это все, что мне нужно, чтобы не завонять на весь дом и чтобы моё разложение не ускорялось, и это было хорошим пинком под их задницы. Карлайл принес мне человеческую плоть, не свежачок, конечно, но я оценила такую щедрость, попросив что-то посвежее, например, жертву ДТП. Тема моего питания все еще была в подвешенном состоянии.♢♢♢
Прошел год. Забавно, они притерлись ко мне, я бы могла описать заинтересованность во мне подходящей философией Гегеля: стремление обладать чем-то изначально чужеродно для нас, но в акте присвоения мы лишаем его чужеродности. Но это моя версия, просто я, в отличие от них всех, осознаю, что я монстр, и признаю свою природу, пока они, видимо, признают лишь то, что они монстры, но отвергают свою потребность в питье крови людей. Нет, это похвально, что они продолжают жить и ищут путь, чтобы не убивать людей, так как они еще отождествляют себя с ними, но кто тогда те люди, которые убивают подобных себе? — Вы не доверяете мне? — вижу явное согласие в глазах. — Думаете, я убегу и вы меня больше не увидите? Или боитесь, что я натворю дел? — Нам будет спокойнее знать, где ты, чтобы помочь, ты часть нашей семьи. Ох, этот Карлайл, эти его речи ему бы в плечи, но чертовски убедительно. — Просто прими этот подарок и не снимай его. Браслет и, как мне кажется, необычный, с датчиком слежения, да? Думали, я не догадаюсь, за дуру меня держат. — Хорошо, спасибо, вот надела, вы рады? Все счастливы, можно мне теперь погулять? Я получила некую свободу, но со мной всё равно отправились Элис и Джаспер. В результате концерт той группы отменили, я всего лишь хотела быть чуть ближе… Честер — главный этой группы, заболел, из-за него пришлось отложить концерт. Он уехал лечиться, и это значило, что мне не удастся всех сожрать за раз, а я так люблю заканчивать все и сразу. Я была в бешенстве, и на меня накатило желание все и всех уничтожить. Элис не могла предвидеть то, что я захочу сожрать ближнего своего, тогда меня схватил Джаспер и уволок, а Элис лишь озиралась, попутно помогая ему. У меня была истерика. В таком состоянии меня увезли домой, я молчала, но все видели, что я в ужасном настроении, просто сидела на месте и смотрела в одну точку, уходя глубоко в раздумья о том, как мне придется составить план, чтобы найти каждого и съесть. Пока я шла по этой бесконечной лестнице своих мыслей, они пытались привести меня в чувства, выясняя, что стало причиной моего состояния. Элис нервно поглядывала на меня. — Я правда не знаю, не уверена, я не могу видеть будущее Эвелин, я… Я правда не знаю! Все было хорошо, но в один момент… Её перебил Джаспер, выходя вперед и пряча её за спину: — Думаю, её огорчило то, что не состоялся концерт группы. Я правда не понимаю, отчего она так сильно расстроилась, что чуть не набросилась на ближайших проходящих фанатов той группы. Голос подал Эдвард: — То есть, её так сильно расстроил несостоявшийся концерт, что она просто начала творить такое?.. Розали лишь добавляла масла в огонь: — Значит, наша Эвелин сходит с ума. Что это? Зомби-одичалость? Последовали другие голоса, что спорили или обвиняли, или даже оправдывали: — Я думаю, у Эвелин была причина. Она ведь не такая, чтобы делать что-то глупое, вы же сами знаете. — Ну, конечно. — Она зомби, но эта её вспышка агрессии!.. И теперь посмотрите на неё! — Я уверен, что все это неспроста. — Она всегда такая, не договаривает, скрытная, тогда как мы с ней чересчур откровенны! — Мы знаем достаточно, а еще она одинока и потеряна. Мы должны понять и быть терпеливыми, чтобы она еще больше не отдалялась от нас. — О-о-о, хватит! Сколько можно? Она изначально не была расположена быть с нами честной. — Это не так просто, ей нужно время. — Да сколько ей надо времени, чтобы она рассказала нам свои цели? — Успокойся, Розали. Казалось, эта болтовня могла быть бесконечной. Нетрудно догадаться, кто хотел разобрать меня по частям, а кто отчаянно боролся за меня. Мне пришлось быть детальной, я отмерла и наблюдала за тем, как они голосили, как отрешенно смотрел Эдвард, думая о своем, и тем не менее был здесь, не упуская разговора, и как Эсми прижимала меня к себе. Я так устала от них, честно! Думаю, стоит сказать уже. — Я должна их сожрать, — я сказала это не тихо, но и не громко. На моих словах все замолчали, обратили свои взгляды на меня, а я не находила сил, чтобы посмотреть в ответ, я говорила, как есть. — Я жертва, меня принесли в жертву в темном лесу, и шесть ребят с ножами протыкали мою еще живую плоть. Я помню все так ярко и четко, словно это было только что. То, как я кричала и как задыхалась от слез… Я так сильно кричала, что почти и не слышала тех слов, что они скандировали. Я замолчала, поняв, что уже не ощущала, холодно ли здесь или жарко, но та абсолютная тишина, которая установилась в комнате, впитывала все, что я говорила. — Это сделка: нужно было принести в жертву девственницу, и желания тех ребят сбылись бы. Они так желали славы, что готовы были заключить эту сделку, они продали свою человечность, когда убили меня, и теперь я не человек, я порождение тех сил, что исполнили желания тех придурков, и теперь я должна сожрать их. Это единственное, что я знаю. Тут Розали подала голос, он был таким теплым, или мне показалось? — А что потом, когда ты съешь их? Я подняла голову и нашла её лицо. Вглядываясь в её глаза, я увидела в них понимание и смирение и лишь горько улыбнулась. — Я не знаю, но это мой путь. Я думала, что смогу покончить с этим сегодня, но… В голосе Карлайла слышались ноты поддержки, он не давал мне дальше впадать в это состояние, которое я и сама не знала, как назвать: — Это твоя цель? Ребята из рок-группы? Ты так расстроилась, что не смогла закончить все сразу, ты всегда хочешь все и сразу, да? — он по-доброму улыбался, присев на колено рядом со мной, он взял мои руки в свои, утешая, словно я маленький ребенок, что потерпел первое поражение. И это стало для меня концом света, это так комично и так неловко! — Наша нетерпеливая Эвелин, — ох, этот нежный голос Эсми, я уже полностью убедилась, что она выливает на меня свое неиспитое материнство. — Просто смиритесь и не останавливаете меня, они создали меня, заключив сделку. Мне казалось, я опять впадаю в бешенство из-за того, что Карлайл и Эсми, снова пытаются забаюкать меня, а я уже не хотела успокаиваться, все это так глупо! Я поднялась на ноги и, отходя от них, продолжила: — Все это бессмысленно, из нас плохой симбиоз. Я зомби, мне нужно есть человеческую плоть, а вы вампиры, вам нужно пить кровь людей, но если вы отказываетесь и противитесь своей природе, то я нет, так что давайте прекратим эту глупость. Я чудовище, и все человеческое мне чуждо, а вам нет. Мы не можем быть семьей. Элис хотела меня обнять, но я не позволила, а потом — не только она, все они. — Пожалуйста, не нужно этих телячьих нежностей, думаете, я не понимаю? Я вижу в ваших глазах осуждение! — Прошу, Эвелин, успокойся, мы не осуждаем тебя, — проговорил Карлайл. Он посмотрел на всех остальных в поисках поддержки, но не все были готовы встать на его сторону в данных обстоятельствах, оно и понятно. — И это ваша хваленая семья? Вы поддерживаете друг друга и думаете слаженно, ха, как же! Я начинала смеяться, а после тыкала пальцами в каждого, ожидая чего угодно. Даже мысли о побоище явно нарастали, я злилась и впадала в бешенство, начинала тяжело дышать и просто была готова кинуться на любого, кто попробует прикоснуться ко мне. Карлайл только и успел, что сказать «не нужно», а Джаспер попытался схватить меня со спины, чтобы усмирить, но от этого я лишь начала кричать и брыкаться, даже стала кусать его и смогла откинуть вперед. После подскочила Розали, которая тоже была откинута мною. Истерика! Я не могла успокоиться. Казалось, все может разрешиться только смертью, но тут подоспел Эммет, который просто подхватил меня, к нему присоединились все остальные, а Карлайл вколол мне что-то в руку. До меня дошло лишь потом, что это была нечеловеческая доза транквилизатора. Но перед тем, как он на меня подействует, я все еще дергалась и извивалась в их вампирской хватке, и даже можно было отчетливо ощутить, как они напряглись от понимания, что я могу вырваться, стискивая зубы и рыча на каждого, пуская лишь слюну и видя в отражении мои абсолютно темные глаза, в которых появились красные прожилки. Семья — это лишь форма контроля, который они ввели в свою жизнь.♢♢♢ ♢☥ ♢ ☥ ♢ ♢♢♢
Карлайл Каллен
Все началось с того вечера, когда, как обычно, он делал обход, проверяя всех, а после услышал запах кровь. Сначала он подумал о недавней операции, но уже прошло время, а это была свежая, и запах исходил из подвала, где находился морг. Он уже думал сходить туда и проверить, может, Метти, патологоанатом, поранился, он новичок. Карлайл всегда был отзывчивым и знал всех, кто тут работает по именам, несмотря на то что в его обязанности входила работа только в одной части крыла больницы, это было его призванием — помогать людям. Вот он замечает фигуру, которая тяжело передвигается, эта одежда принадлежала Метти, и пахло им, но что-то было не так. Это настораживало, пробуждая что-то забытое: страх и предвкушение открытия, как тогда, когда он может, как и любой человек, бояться. Но он не отступал и предстал перед чудищем, с которым сражался, но потерпел неудачу, став одним из них. Сейчас он пытается привлечь внимание, судя по стану, это была девушка, у её были длинные волосы бледно-рыжего цвета, она не отзывалась и пыталась сбежать, было видно, что что-то не так с её ногами, но тем не менее она была быстра. Однако она все-таки обернулась. Он увидел её худое и серое лицо и почувствовал странность, словно кто-то только что выстрелил ему в грудную клетку. Это было похоже на те трогательные рассказы отцов, которые впервые видят своего ребенка. Это было так странно!.. После он спустился вниз и обнаружил тело по запаху крови, оно было изуродовано, как будто что-то нечеловеческое либо оторвало, либо срезало с его костей мясо. Вид был ужасающий, за всю свою карьеру врачом он не видел такого. После ему не давало это покоя. Информации было мало, он хотел узнать, кто же была та девушка и что она такое. Она ведь не могла такое сотворить? Позже он поделился со всеми членами семьи этим открытием, пришлось скрыть тело бедного Метти, поскольку это бы вызвало много вопросов и волнений. И изъятое с камер наблюдения видео доказывало, что там действительно была эта очень худая, тяжело передвигающаяся девушка. Запаха у нее не было, её было невозможно найти, а запах одежды от Метти быстро выветрился. Также не было четких фото, а информации, которая прилагалась к телу, тоже не нашлось, она её уничтожила, стирая следы. ~~~ Карлайл не верил в совпадения или в судьбу, но он вновь встретил эту девушку с лицом ребенка. И эти глаза… Они запали в его вампирскую душу. Он ехал домой, его приемные дети сейчас все ушли питаться дикими зверями, а жена ждала его дома, чтобы провести романтический вечер. Ему нравилась эта размеренная тихая жизнь. Но вот он видит машину, возле которой крутятся трое подростков: двое из них явно в ужасе, а другой слишком спокоен. А после он замечает тело. Карлайл резко жмет на тормоза, вглядывается в этих детей, чтобы удостовериться в и так очевидном: они сбили девушку. Он проговаривает стандартную фразу, приближается и понимает, что, кажется, где-то он уже видел это тело. Точнее она выглядела чуть лучше того дня, менее худая, но он проверяет пульс, он был, но такой слабый. Все было так странно. Он командовал этими ребятами. Позже он смог чуть ближе познакомиться с ней и узнать больше по фото в базе, пробить, кто она, но этого было мало. Когда она подтвердила его мысли о том, что она не совсем человек, а после те слова о том, что она совсем одна… Он отчетливо ощутил связь родства, она словно его отражение, когда он стал вампиром. В его глазах она была потерянным и одиноким ребенком, у которого не было ничего, и ему так сильно захотелось стать для нее отцом! Он принес её в дом, но сначала известил свою семью об этом. Подготовка была пустяковой, всего лишь нужна была комната и кровать, на которую он её положил. Он хотел узнать её сущность, она была непростая, и было понятно, что она долго жила одна. То, как она упала, как смотрела на них, как загнанный зверь, сокрушало его изнутри. На подобный случай он решил приберечь транквилизаторы. Когда он узнал, что она такое, он задумался о дозировке. Когда она упала с лестницы, послышался хруст костей, ужасный, но о многом говорящий. Время шло, он наблюдал за ней, как и остальные, изучал её. Она не спешила рассказывать о себе, не доверяла им, и это было понятно. Для неё они были смешны и глупы, вампиры, которые не пьют кровь… Он понимал её взгляд её желание уйти, но, если она уйдет, кто знает, встретятся ли они вновь. Она не готова вот так просто доверять им и стать частью их семьи, он все понимал, в отличие от других. Всецело его поддерживала только его чуткая и любящая жена, что питала такие же чувства, как и он, к девочке, что хотела семью, но все внутри неё отвергало это. Она так давно жила в одиночестве? Теперь ей сложно полюбить и быть любимой, но он уверен, что все будет хорошо. Ведь у них все время мира в запасе, и они искупают её в родительской любви.Эсми Каллен
Она всегда была невероятно теплой и любящей ко всем окружающим. Она всегда заботилась о каждом, ведь ничто так не делало её счастливой, как знание, что у всех все хорошо. Её целью всегда было любить и дарить внимание и заботу своим приемным детям. Позже, когда её муж поведал о странной девушке (и хоть он и не говорил об этом, какие чувства она пробудила в нем, она видела все прекрасно), она была рада возможному пополнению семьи, она всегда разделяла взгляды Карлайла. В тот день, когда он привез её, она так и замерла на месте, всматриваясь в безмятежное лицо, и что-то внутри неё зацепилось за эту девочку. Отчего-то в ней пробудились воспоминания о том, как она увидела своего ребенка, она уже не могла оторваться от ней, оставаясь на страже самого до момента пробуждения. Она спала долго, её сердце билось так слабо, а дыхание почти отсутствовало. Эсми смотрела на спящую девочку, обнимая своего мужа, соглашаясь, что она правда необычная, что она чувствует к ней материнские чувства. Она приняла её сразу, когда они только обсуждали возможность её принятия, но теперь, когда она увидела это лицо, вердикт был однозначным. И вот, когда она очнулась, увидела эти глаза и поняла своего мужа, она тоже увидела это небо в глазах, полное непролитой боли, она видела одиночество и то, что девочка нуждается в заботе, а после — как она разволновалась, отступала назад, как упала, сердце по-матерински ухнуло вниз, но позже выяснилось, что эта малышка непроста, ведь она так привычно прохрустела костями, как будто так и надо. ~~~ Наши приемные дети были сначала настороже, сами не зная, чего ждать. Я всеми силами пыталась их уговорить быть чуть добрее к девочке и терпеливее. Они оттаивали. Да, она не вампир, как мы, она зомби, и нужда кормиться мясом людей звучала ужасно, но она была такой, какая есть. Я была спокойна и вселяла это чувство во всех, чтобы они сильно не напирали на неё, убеждая, что если все откроются ей, то тогда и ей будет проще открыться нам. Когда она ушла, я была очень обеспокоена, мне хотелось догнать её, но вместо меня это сделал Эдвард. Ожидая их возращения, я прижалась к мужу. Когда она вернулась, испачканная и пахнущая кровью, я увела её отмываться. Она была в трансе сытости, заторможенна, но, поев, она стала выглядеть чуть иначе, лучше. Я гладила её по голове, и она отзывалась на мою ласку, это так сильно привязывало меня к ней. Нам предстоял долгий путь узнавания друг друга, но я уверена, что мы станем семьей. Ведь так всегда в семье, всегда есть неровные ухабы, на то она и семья. Мы все решим и переборем, ведь мы вместе. С ней наша жизнь стала куда ярче, она делала нашу семью веселее. В те минуты, когда она звала меня мамой, я сияла изнутри, и она была единственная, кто постоянно так говорил. Я уверена, что несмотря на моменты, когда она дразнила других и показывала себя, они тоже полюбили её. Она стала тем самым пазлом, которого нам, как мне кажется, не хватало. В каждой семье бывает мимолетный ветерок и даже смерч, но он заканчивается, и от него мы становимся еще более сплочёнными и дружными. Такова семья!Эдвард
Его жизнь замерла и не двигалась. Все было одинаковым, он учился жить как вампир, приемный отец Карлайл помог ему, но что дальше? Он искал смысл, вспоминая, как его мать просила Карлайла о том, чтобы он спас его. В самые тяжелые дни он ловил себя на мыслях о том, что, может, было бы лучше, если бы он умер тогда с родней и лежал бы в одной могиле с ними. Но мама хотела, чтобы он жил, и он живет. Все так блекло, он похож на статую, большую часть времени он ищет смысл своего существования. Позже у него появилась новая семья из вампиров, что пополнялась. Эта задумка была приятной. Теперь он не был одинок, они жили все вместе, и это скрашивало вечность. Когда появилась Розали, Карлайл думал, что она станет его парой, но этого не случилось. Она красива, но он видел в ней только сестру. Они были похожи некоторыми взглядами и обереганием семьи и их секретов от людей. Но пришел тот странный день, когда Карлайл поведал о странной девушке. Позднее выяснилось, что она не человек. Интерес всей семьи был бесспорен, это было ясно и без чтения мыслей. ~~~ Решение о принятии в семью неизвестной девчонки было бредом для него. Этот взгляд разделяла и его названая сестра Розали. На первых ступенях принятия этого все же было предложено для начала нужно понаблюдать за ней. Позже, когда Карлайл принес её завернутую в одеяло, она показалась такой хрупкой, словно она человек. Она ничем не пахла, и этот тихий стук сердца… Он не мог услышать её мысли, что разбудило в нём еще больший интерес и нетерпение. ~~ Когда она очнулась, я сидел в своей комнате, но решил выйти, хоть и так все слышал, но все же захотел подождать, наблюдая со стороны, и позже увидел, как она упала на музыкальный инструмент. Хруст костей — нет, она не человек! Эта сцена поразила многих настолько, что никто не среагировал, и даже Элис не предвидела такой исход. Дальше был их краткий разговор, и она была забавной, и многие разделяли эту мысль. Потом выяснилось, что она зомби, её еда — это плоть людей и она не собирается прекращать ею питаться. Когда она ушла, я последовал за ней, зная, что, если сейчас она скроется от нас, мы её никогда не найдем. Я почти её потерял, пока не поймал мысли того человека о странной девочке-подростке с проблемами в семье. Когда я почуял кровь, мне пришлось бросить машину, я был гораздо быстрее машины. Я успел, но не мог ничего поделать, я видел её в действии и во время поедания. Я невольно замер. Ужас и восхищение — все это перемешалось во мне, когда я оторвался от этого зрелища. Она закончила свою трапезу, а я был в замешательстве, я ведь мог её остановить? Или нет? Я не знал, я просто схватил её, понес обратно домой и сам перемазался в крови вместе с ней. От нее только одни неприятности, зачем она нам?! С тяжелыми мыслями я шел, думал о случившемся. Она монстр, который не отказывался от своей сути, а мы… Что ж, получается, выделываемся, притворяемся хорошими? Но то, что она нам близка, — это факт. Мысли о том, что она просто не может не есть людей, в отличие от нас, у которых есть другой вариант питания, не давали мне покоя. Она отрывала меня от мыслей, и я часто смотрел на нее, думая, что если всмотрюсь внимательнее, то услышу хоть что-то. Даже если это будет «ты дурак, Эдвард, дурак!» Я часто смотрел на нее, понимая, что, кажется раздражаю, её. Часто её эмоции отражались на лице, это не плохо — хоть так я мог её понять, мне даже показалось, она специально это делала, чтобы мы все не напирали на неё с вопросами. Я заметил, что она говорит вслух, а у нас хороший слух, и мы все слышим. Она смешит нас, конечно, привыкнуть к ней оказалось просто, и, что и удивительно, Розали она нравилась, хоть она и не признавалась и держалась более сурово с ней. Мы часто проводили время вместе, наблюдать за ней стало привычкой. Когда она сказала, что я её старший брат, я почувствовал ответственность, а учитывая, что она такая непоседливая, вечно острит, думаю все признают, что жизнь с ней стала более яркой. Даже я это признаю, и теперь кажется странным, то как мы жили раньше, все было похоже на черно-белый фильм. Не то чтобы мы ей не доверяли, просто не хотели, чтобы что-то случилось, как тогда с тем мужчиной, я соврал, сказав, что опоздал. Все же часть из нас думала, что она станет таким же веганом, как мы, на что она высказала очень глубокую мысль, из-за которой я чувствую себя плохо. А еще она сказала, что хотела бы завести щеночка, но раз мы пьем кровь животных, то, видимо, не удастся, нет гарантии, что мы не выпьем его, как мелкую коробочку сока. Её слезы, эти кровавые слезы, они что-то задели во мне, я сам до конца не понимаю что. Её истерика и это острое страдание ярко выражались на её лице. Я не знал, что делать в тот момент, в отличие от Карлайла и Эсми, они хорошие родители. Нет, я бы тоже мог обнять её и попытаться успокоить, но все что я делал, это пытался быть не заметным и не действовать ей на нервы. Я, как и все, старался подружиться с ней, но она тяжело шла на контакт, и Эсми вселяла в нас терпение. С появлением в нашей семье Эвелин ничего нельзя было не предугадать, но мы были осторожны. В день, когда Карлайл дал ей возможность погулять, конечно, не одной и даже браслет с датчиком надел, он, казалось, больше нас всех полюбил её. Они с Эсми вели себя так, словно она реально была их дочерью. Взбалмошная, не постоянная, упертая, забавная, невыносимая и даже милая, в ней было так много всего, что мне, казалось, не хватит вечности, чтобы понять её и узнать все спектры её личности. Когда она вернулась, было видно, что она не в себе, она кричала, но наконец рассказала то, что было тем шипом, отравляющим ее жизнь. Когда она сказала про то, что она стала жертвой для подношения в ритуале, я не знал, что сказать и как успокоить ее. Все мы это слышали, и у каждого что-то дрогнуло внутри. Она впадала в безумие, рычала, и её взгляд был растерян, и даже, клянусь, она была немного напугана. Попытки остановить и вразумить её не увенчались успехом. Нет, я понимал её гнев, я и сам был на пути к злобе, понимал все, что она чувствовала и как ужасна была её смерть. Никто из нас не был на её месте, но зато теперь стала понятна причина этих её вспышек гнева, и была известна её цель — те парни из группы, которые принесли её в жертву для исполнения их желаний. Я бы не стал её останавливать, да и что там, я бы помог ей найти этих подонков, и судя по взгляду, и Розали была готова это. Нам удалось отключить её, видимо, съеденная чуть ранее плоть помогла стать восприимчивее к транквилизатору. Даже не знаю, что бы произошло, если бы она тогда не поела. Всегда есть кто-то намного более израненный, чем ты сам.Розали Хейл
Она всегда была выше всего, её всегда видели надменной. Но исключительная красота — это не дар, а испытание. Все хотят быть красивыми, не зная последствий тяжести этого дара. Но она ощутила их на себе в последний день своей жизни. Она просто хотела любви, возможно, такой же исключительной, как и её красота. Возрождение в семье Калленов было неожиданным, а еще немного оскорбительным ей казалось предположение, что она станет спутницей названого брата. Непризнание факта заинтересованности даже в том, к кому она не чувствовала ничего, удивляло и раздражало. Однако её плохое настроение исчезло, когда девушка увидела собственное прекрасное отражение в зеркале, она стала еще прекраснее! Конечно, теперь у нее была сила, и жажда мести смешивалась с жаждой голода вампира. Вскоре Розали отомстила за своё унижение и смерть, убив всех приятелей Ройса. Оставив жениха, напоследок Розали довольно театрально появилась в свадебном платье в охраняемой комнате Ройса. Убив охрану, она жестоко расправилась с бывшим женихом. Но даже убив семь человек, она была крайне осторожна, чтобы не попробовать даже капли их крови, зная, что если испробует, то не сможет остановиться. После обращения юная Хейл осталась в клане Калленов. Вопреки желанию Карлайла соединить их с Эдвардом они остались братом и сестрой. Она все еще вспоминает тот вечер и её месть. Она выше того, чтобы пить эту грязную кровь, её жизнь стала лучше, когда она встретила и полюбила Эммета, её все устраивало, и временами она даже сама верила, что они с Эдвардом двойняшки. В тот день, объявление, что семья пополнится еще одним представителем, прогремело для Розали как гром среди ясного неба, но тот факт, что девушка не человек, чуть усмиряло её возмущение. Но позже все стало таким странным, что она почти откинула любые попытки что-то понять. Когда выяснилось, что она зомби и должна есть людей, это разозлило её. Она пыталась понять эту странную девчушку, что была остра на язык, но все же находила её забавной, как и все, а выяснение того, как она стала такой, что теперь должна есть людей, повергло её в шок. Хоть она и притворялась грубой и неприступной, все эти её слова и шутки все же нашли трещину в абсолютном бриллианте. Розали добрая, да, более осторожная, но мягкая, но это качество спрятано глубоко-глубоко. Розали не игнорировала Эвелин, не могла. Она, как и Эдвард, испытывала повышенную заинтересованность к ней, хоть напуская вечные передразнивания и споры, она замечала отклик в себе, когда та называла её сестрицей. Даже совершенство может быть таким же понимающим. Красивая, понимающая, сострадающая — без изъянов, что ни скажи!♢♢♢ ♢♢♢ ♢♢♢
Пробуждение было обыденным, если считать за обычное то, что транквилизаторы вызывали ощущение, будто ты желешка. Куда лучше, чем кусок полена. Открывая глаза, вижу мамочку Эсми, и тут же пришедшего Карлайла, что присоединяется к жене. Видно было, что они по очереди несли бдение за моим состоянием — он подмечал любую деталь, хотел, как и я вначале пути, зпонать мою природу. — Что же нам с тобой делать?.. — по-доброму спросил Карлайл, погладив меня по плечу. — Любить, кормить и никогда не бросать, — ответила я заторможенно, тяжело шевеля языком, но так же мило, как и они, копируя улыбку. На удивление, я уже должна была привыкнуть, что все стекаются в кучку. Появился Эммет, что слышал наш диалог. Они всегда все слышат, у стен есть уши, что же делать. Он проговорил с веселым голосом: — Ну, с первым ты можешь быть спокойна, ты славная, пока не происходят твои зомби-вспышки. Здоровяк говорил медленно, или это только мне казалось? Отвечаю так же, но пытаюсь войти в русло активности: — Да, у меня проблемы с эмоциями, нужно записаться в кружок по контролю гнева, может, йогой заняться? Молчание, но тем не менее ощущалось это умиротворение. Наверное, так чувствуют себя коровы в Индии, но все, что меня заботит, — это еда, поэтому я решила напомнить об этом, я же не могу знать, на сколько меня вырубило: — А что насчёт кормёжки? Розали подала голосок, а я и не заметила, как она появилась: — Тебе бы только пожрать. — А ты мне в рот не заглядывай, а то окажешься там! Ну, вот наши, уже ставшие почти привычными, шипения друг на друга возобновились, значит, я в порядке, и они тоже. Вездесущий Карлайл, как всегда, ни на минуту не упуская меня из виду, произнёс: — Мы тебя никогда не бросим, ведь ты Каллен, а мы своих не бросаем. Все были целы. Я плохо помнила, что случилось после того, как я увидела себя в отражении, но затем вспомнила, что кидалась и брыкалась. Выяснилось, что я покусала Джаспера, и Эммету досталось от меня. Мои укусы были глубокими и долго заживали. Что было бы, если бы Карлайл не вколол мне тогда это средство? Думаю, я могла бы откусить кусок от вампира. И это все они кипятили в своих головах, понимая, что я была не в голодном режиме. Факт оставался фактом, им оставалось принять то, что мне необходимо есть людей и другие варианты не подойдут, ведь я жива только потому, что у меня контракт и я демон, что должен есть людей. Мои зубы становятся совсем другими, кроме тех, человечьих. У меня есть еще ряд зубов, которые появляются в нужный момент. Они просто выходят, обрастая рядами, выдвигаясь, острые, как бритва или острие 46 пинцетов. Как ни посмотри, со всех сторон — чудище.