COPSAR-13

На этот раз Шиён полностью готова. Как только она чувствует это холодное тягучее ощущение, так сразу готовится к перемещению. Она закрывает глаза руками и спустя несколько секунд открывает их, лишь сквозь узкие щели между пальцами наблюдая то, как же светло вокруг. Глаза довольно быстро привыкают; Шиён больше не чувствует эту пронзительную боль, как раньше — зрение не так стрессует, равно как и сама Шиён. Она неожиданно ощущает себя… привыкшей ко всему. Словно то, что только что произошло — это то, как должно быть, и иначе — быть не может. Особенно — после выводов, которые она сделала. Шиён осторожно убирает ладони, и понимает, что совершенно не представляет, где оказалась. Она стоит в переулке между какими-то двумя невысокими деревянными зданиями, и ей тут же невольно вспоминается то самое первое перемещение, когда она оказалась с лошадьми, и Гахён ударила её по голове. Но сейчас она снаружи, и тёплый дневной ветерок дует на неё со спины. Шиён сразу же снимает куртку, понимая, что иначе ей будет чертовски жарко. Футболка Боры всё ещё на ней, и Шиён спешит достать её из-под штанов, чтобы тело хоть немного продувало. На улице действительно жутко душно, а это она ещё в тени стоит. Она выходит из переулка и оказывается на… широком поле. Честно говоря, выглядит это не столько как поле, сколько как огромная площадь; вокруг туда-сюда снуют люди, которые не обращают на неё ни малейшего внимания — некоторые из них, одетые в странные обтягивающие светлые костюмы, ведут за собой лошадей, которые выразительно фыркают, следуя за своими хозяевами. Прямо перед ней широкая песчаная дорога, впрочем, довольно утоптанная; а чуть дальше она замечает деревянный забор. Спустя мгновение за этим забором на огромной скорости проносится лошадь с наездником. Шиён сразу вспоминает то, что рассказывала ей Бора, и довольно успешно идентифицирует этого человека, как «жокея». Никто действительно не обращает на неё внимания. Многие люди здесь носят такие же головные уборы с широкими полями, какие она пару раз видела в Бойсе. Шиён приказывает себе не поддаваться панике и просто пройтись по округе, изучив местность, и найти таким образом Бору. Она практически уверена в том, что Бора должна быть где-то неподалеку. Солнце уже давно перешло за пик своей активности. Шиён видит, как оно покосилось ближе к горизонту. Но пекло всё равно стоит адское. Ей хочется взять какую-нибудь ниточку и перевязать свои волосы, от которых жутко жарко, которые лезут в лицо и липнут к потному лбу. Она идёт вдоль зданий, чьи высокие двери, похожие на ворота, приоткрыты. Шиён заглядывает внутрь и видит внутри каждого широкий коридор с какими-то отсеками, из которых доносится гул лошадей. Изредка их головы лишь слегка высовываются из-за металлического ограждения. Шиён усмехается, глядя на то, как крупно и тяжело вздымаются их ноздри в попытке ухватить воздух. Им тоже жарко. Идёт дальше. Пара человек косится на неё в недоумении, и она делает то же самое — вытягивает лицо и поднимает брови, поэтому люди тут же отворачиваются. Шиён прекрасно понимает, чем вызвано любопытство, потому что её тяжёлые чёрные ботинки и штаны с кучей карманов и бляшек явно не вписываются в окружающую моду. Даже несмотря на футболку Боры, которая лишь слегка прикрывает ремень. Шиён перевязывает свою куртку вокруг пояса, надеясь, что та хоть как-то спрячет её одежду, и идёт дальше. Она проходит ещё мимо одного здания, как вдруг слышит из открытых дверей чей-то высокий приглушенный смех и ржание лошади. Шиён заглядывает внутрь, и настежь распахнутые с двух сторон двери коридора открывают ей вид на то, как Бора стоит по ту сторону здания и… моет коня? Шиён решает двинуться к ней, не обходя строение, а прямо через него — чтобы Бора в случае чего увидела её заранее и не испугалась, как это обычно происходило. Лошади, запертые в свои комнатки, при её приближении начинают издавать звуки и привлекать к себе внимание, отчего Шиён первое время не по себе. Но под конец путешествия она уже окончательно привыкает к этому. Бора не замечает её, продолжая разговаривать со своим чёрным анималом и весело хихикая на каждое его движение. — Тебе тоже жарко, да? — спрашивает она лошадь, поглаживая её по шее одной рукой, а другой ласково намыливая бока пеной. Шиён теперь знает, что такое «мыться», а потому удовлетворенно хмыкает, тут же привлекая к себе внимание. — Да. Жара стоит дикая. Бора подпрыгивает от неожиданности. — О Господи, — шугается она, отчего лошадь тоже слегка дёргается и Боре приходится наспех успокаивать её. — Тише, тише, всё в порядке… И давно ты тут стоишь? — Нет, — честно отвечает Шиён. — Я только подошла. Бора понятливо угукает и возвращается к лошади, тихонько поглаживая её то тут, то там. В воздухе повисает неловкость. — Как её зовут? — интересуется Шиён, чтобы хоть как-то завязать разговор. — Это конь, — отвечает ей Бора. — Его зовут Хорайзон. — Хорайзон? — Да, — подтверждает Бора и улыбается, пока гладит животное. — Арабский вороной скакун. — Это вид?.. — Да, это порода такая, — подтверждает Бора. Она смотрит на Шиён своим хитрым, довольным взглядом и наклоняется, чтобы опустить губку в ведро с водой и продолжить своё занятие. Шиён смотрит на неё, и несмотря на то, что Бора — всё равно — испугалась её появления, она в целом будто выглядит куда более… привыкшей? Она глядит на то, как Бора моет коня, практически не отвлекаясь на неё, даже не озираясь и не оборачиваясь; будто сам факт того, что Шиён здесь — совершенно естественный и не должен вызывать никаких вопросов. В прошлый раз она тоже отреагировала на Шиён довольно спокойно, несмотря на то, что Шиён появилась в их с Гахён машине буквально из ниоткуда. И сейчас Бора стоит возле коня, одетая в свободную белую футболку и широкие подвернутые штаны, и продолжает намыливать тому бока. Вокруг довольно много всяких предметов, назначения которых Шиён не знает. Шиён оглядывается, чтобы занять себя хоть чем-нибудь. Прямо за Борой ограждение, а дальше — поля. Видимо, они сейчас на границе территории. От здания идёт широкая сплошная тень, которая полностью их прикрывает. — Давно ты здесь? — спрашивает её Бора. — Не особо, — отвечает Шиён, отходя к деревянной стене здания позади себя и присаживаясь на какое-то потрепанное кресло. — Но я уже успела словить парочку сомнительных взглядов от людей вокруг. — Ты всё ещё в моей футболке, — удовлетворенно хмыкает Бора, поворачивая в её сторону голову лишь на секунду. — Ты не устала ходить так? Твоя одежда выглядит какой-то тяжелой. — Я привыкла. Но у вас тут очень жарко. У нас не так. — А как у вас? — Ни жарко, ни холодно, — размыто отвечает Шиён. — Ваш мир для меня полон контрастов. — Это точно, — хмыкает Бора, продолжая поглаживать лошадь. — Ночью жутко холодно, а днём кошмарно жарко. Они замолкают. Шиён разглядывает коня перед ней, и тот почему-то смотрит на неё в ответ. Ей становится не по себе. У неё ощущение, что конь на самом деле смотрит на неё. — Эм, Шиён… Я хотела спросить… — Да?.. Бора кусает губу и продолжает: — В прошлый раз ты… Ну, после того, как мы приехали домой… — Да, — опережает её Шиён. — Извини. Я ждала тебя у дверей, но… Но меня выкинуло обратно. — Наверное, оно к лучшему, — выдаёт Бора спустя короткую паузу. Шиён пугается на секунду: — Что ты имеешь в виду? Бора вздыхает: — Я была жутко уставшей в тот день… И… не в лучшем расположении духа, — объясняет она. — К тому же, мне было жутко стыдно за тот инцидент в машине. Я прямо… Не знала, куда себя деть. Шиён хрипло смеётся: — Всё в порядке. Ей от одного только воспоминания о том, как они сидели в машине, прижатые друг к другу, становится жарче в сотни раз. — Надолго ты? — интересуется Бора, но тут же отмахивается: — А… Чёрт, я забыла. Каждый раз забываю. Ты не знаешь. Шиён виснет. Да, она не знает, не имеет ни малейшего понятия; но чувствует — там, где-то глубоко внутри — ощущение, что этот раз — будет восхитительно долгим. Или ей просто — хочется, чтобы это было именно так. — Ну, в прошлый раз я провела с вами целый день, так что… Осмелюсь предположить, что в этот раз будет так же, — задумчиво тянет Шиён. — Ты ведь не против, я надеюсь?.. — Нет-нет, всё в порядке, — тут же успокаивает её Бора. — Мне нравится проводить с тобой время. Шиён вздрагивает от последних слов и смущенно улыбается куда-то в пол. Бора намыливает коня и дальше, и тут Шиён замечает, как её лицо озаряет какая-то чересчур довольная улыбка. — Хочешь помочь? — вдруг спрашивает Бора. — Что? Шиён смотрит на коня, а тот смотрит на неё — и ей тут же становится страшно. Умные глаза анимала словно так и говорят ей: даже не думай. Она пытается спихнуть это на страх перед неизведанным, как внезапно вспоминает о том, каких анималов ей приходилось видеть и воспитывать, пока она работала на Арене. Лошади по сравнению с ними — просто крохотные шэтоны, не представляющие никакой опасности. Но ей всё равно не по себе, пока она подходит к Боре. Конь смотрит на Шиён до того осознанно и будто с предупреждением, что беспокойство невольно зарождается где-то в груди. — Держи, — Бора протягивает ей губку с белесой пеной прямо в руки, и Шиён неуверенно берёт её. — Старайся не подходить к нему сзади. Хорайзон очень умный конь, но также он довольно своенравный. — А почему? — Он может лягнуть тебя, — поясняет Бора. — Задними ногами. Если испугается или ему что-то не понравится. — Что-то не очень это обнадеживает… — боязливо тянет Шиён, осматривая лошадь. Конь поворачивает к ней голову и продолжает сверлить своим взглядом. Бора легко и спокойно смеется: — Не бойся, — успокаивает она Шиён. — Всё будет нормально. В любом случае, я никуда не уйду. Шиён решает больше не смотреть — буквально — страху в глаза и осторожно прикладывает руку с широкой губкой к боку Хорайзона. Она делает пару круговых движений, и ничего сверхъестественного не происходит, а потому её сознание потихоньку успокаивается и движения становятся более уверенными. Бора отходит от неё на пару шагов. Шиён мельком бросает на неё взгляд и замечает, как Бора стоит чуть поодаль, наблюдает за ней, и на её лице — улыбка, а взгляд неожиданно такой тёплый-тёплый, что Шиён тут же — невольно хочется плакать. Потому что Шиён хочется думать, что взгляд Боры — полный нежности и тихого обожания — адресован ей, но это вряд ли. Она чувствует какую-то конкуренцию, глядя на Хорайзона, и это чувство пугает её и смешит одновременно. Сразу после этой мысли конь слегка дёргается, и Шиён отпрыгивает от него, как ошпаренная. — Ты ему нравишься, — хихикает Бора, пока подходит к лошади спереди и тихонько гладит по шее. — Что-то не очень заметно, — комментирует Шиён, неуверенно приближаясь и продолжая своё занятие. — Поверь мне, — настаивает Бора. — Никто не знает Хорайзона лучше, чем я. Расслабься. Мойка нужна не столько для того, чтобы навести чистоту, сколько для улучшения взаимопонимания между животным и его хозяином. — Но его хозяйка — ты, — тянет Шиён, плавно опускаясь круговыми движениями всё ниже и ниже. Конь снова поворачивает голову в её сторону, и ей становится не по себе, но она не останавливается. — Ну… как сказать, — слегка расстроенно тянет Бора. — Спорный вопрос. — Почему? — Технически, по документам Хорайзон принадлежит Гахён, а точнее — фирме её отца. Я просто застала момент его рождения и… практически вырастила его? Но точно могу сказать, что никто не проводит с ним столько времени, сколько я. Даже тренер. — Я не думаю, что ему есть какое-то дело до документов, — выдвигает Шиён своё предположение. — Он будет считать своей хозяйкой тебя, вне зависимости от того, кому принадлежит. — Ты пытаешься утешить меня или что? — хихикает Бора, очевидно, смущенная. Она выглядывает на Шиён из-за головы коня и щурит свои глаза. — Нет, почему, — продолжает Шиён, приближаясь всё ближе и ближе к голове анимала своими движениями губкой. — Я просто говорю то, что думаю. Психология анималов такова, что они привязываются к тому, кто о них заботится. Им абсолютно без разницы, кто их купил или кто построил здание, в котором они живут. Их волнует только то, кто их кормит и проводит с ними больше времени. — Откуда такие познания? — интересуется Бора. — У вас там тоже есть лошади? — Не-а, — тянет Шиён, подходя к голове всё ближе и ближе. Хорайзон смотрит на неё своими умными, тягучими глазами. — У нас лошадей нет уже несколько веков. Большинство анималов, населяющих планету, вымерло. Глаза Боры расширяются в удивлении и тут же наполняются шоком и грустью: — Как… вымерло?.. — Вот так, — продолжает Шиён как ни в чем не бывало. — Растительность тоже. Остались только люди и машины. Учёные впоследствии клонировали анималов или что-то вроде того, но… Это всё равно было не то. Не настоящие. Представь моё удивление, когда я впервые оказалась здесь, в здании, полном лошадей. Я всю жизнь видела таких настоящих только на картинках. Ничто не могло удивить меня больше, чем это. — Это… Это ужасно. Они замолкают. Шиён всё ещё не совсем уверена в том, что ей стоит рассказывать правду о своей реальной жизни, но Бора, вроде как, воспринимает это всё вполне спокойно. Во всяком случае, Шиён убеждена в этом до тех пор, пока не смотрит на неё. Бора тут же отводит взгляд в сторону. — Всё хорошо?.. — Да, п-просто… — отвечает Бора, и голос её становится высоким и слегка дрожит. — Это так грустно. — Да… — тянет Шиён в ответ, поглаживая лошадь губкой. — Лично я никогда не видела анималов нашей планеты. Зато привезенных — хоть отбавляй. Но Бора уже не проявляет к её словам никакого интереса, продолжая держать коня за голову и поглаживая его шею с другой, не мыльной стороны. Шиён замечает столько нескрываемой любви и горечи в её взгляде, что ей становится стыдно за свои поспешные слова. Но она не может придумать, как исправить это, а потому решает просто промолчать. Она подхватывает ведро и подходит к Боре, протягивая всё это. Бора смотрит на неё и едва слышно спрашивает: — Устала? — Нет, — отвечает Шиён совершенно честно. — Просто я подумала, что пора передать эстафету тебе. «Просто я подумала, что тебе станет легче, если ты продолжишь заниматься тем, что тебе нравится», — вертится у неё в голове, и на секунду появляется чувство, что Бора каким-то образом понимает этот посыл. Шиён чувствует, что Бора расстроилась и сейчас всеми силами пытается вернуть себе расположение духа. Бора слегка улыбается и качает головой: — У тебя хорошо получается, — говорит она. — Давай дальше. Я пока схожу за шлангом. — Шлангом? — глупо переспрашивает Шиён. — Ну да. Надо ведь смыть пену. — Точно, — выдыхает Шиён. — Я как-то не подумала. Бора едва слышно посмеивается и уходит куда-то внутрь здания. Шиён стоит прямо лицом к лицу к коню, и тот смотрит на неё в ответ. — Вот и остались мы вдвоем, — говорит она и, повинуясь жуткому любопытству, протягивает руку вперед, неуверенно касаясь пальцами шеи лошади. Хорайзон лишь поднимает голову и слегка касается плеча Шиён. — Ты не представляешь, как тебе повезло. И тут она слышит какой-то шум, сразу после которого Бора выходит из здания с длинным чёрным шлангом в руках, из которого струей бежит вода. — Ты закончила с другой стороны? — спрашивает Бора, и Шиён видит, как вода чуть мочит её широкие штанины внизу. — Нет ещё. — Ну давай, заканчивай, я пока сполосну здесь. И они продолжают работу. Стоя в тени, Шиён практически не чувствует зноя, но жара всё равно стоит дикая. Солнце не прожигает спину, однако ей по-прежнему душно. Она уже более уверенно намыливает другой бок коня, поэтому довольно быстро заканчивает и делает пару шагов в сторону. Бора подходит к ней вместе со шлангом. — Сполосни руки, — говорит она. Шиён ставит ведро на песок и делает, что ей сказали. — А теперь, будь добра, отнеси ведро в конюшню. — Куда? — Здание за тобой. И стоит Шиён отойти чуть вглубь помещения, как её спину внезапно поражает холод. Она чувствует, как что-то ледяное на секунду коснулось её затылка, и с волос начинает капать… Вода. Она спешно оборачивается, и это становится её ошибкой. Бора стоит на улице и направляет шланг ей прямо в лицо. Шиён окатывает ледяной водой снова. Она пытается вытереть капли с лица, но безуспешно — вода льется на неё теперь уже с головы. — Освежает? Первые несколько секунд Шиён стоит, остолбеневшая, и не двигается, наблюдая за тем, как выражение лица Боры меняется с игривого на обеспокоенное. Бора уже было открывает рот, чтобы, очевидно, извиниться, как Шиён хватает ведро и со всей силы выплескивает воду прямо на неё. Бора тут же в шоке распахивает рот и закрывает глаза. Мыльная вода с кусками пены скатывается по её лицу всё ниже и ниже, заставляя намокнуть футболку и верх штанов. Бора начинает смахивать с лица куски пены и судорожно лить воду из шланга себе на глаза. До Шиён доходит, что она сделала. Оно же щиплет глаза. — О, нет, — выдаёт Шиён, подбегая к ней настолько близко, что при желании она может собрать капли с кончиков её волос. — Бора, прости. Бора смывает со своего лица пену и только после этого поднимает взгляд. Шиён лишь едва успевает уловить огонёк в её глазах, прежде чем Бора поднимает руку со шлангом. Вода окатывает Шиён всё лицо. Она стоит, не двигаясь, покорно принимая свое наказание, и чувствует, что вода забралась буквально… во все места. Вся её одежда сейчас сырая насквозь. Она открывает глаза, как только Бора перестаёт терзать её, и понимает, что солнце уже начало садиться — его косые лучи отогнали тень и покрыли тёплым вечерним светом всё лицо Боры. И Бора… Бора прекрасна. У неё золотистая, влажная кожа. Капли воды стекают по щекам, губам, вниз, по подбородку, всё ниже, и ниже… У Шиён немеет тело от паники и воодушевления, и ей так невыносимо хочется сделать ещё шаг, или просто взять, чуть наклонить голову… Дотронуться до неё. Узнать, каково это — снова иметь возможность прикасаться к ней. Провести пальцами по её щеке, оставить короткий поцелуй на остром кончике носа… Они стоят сейчас, практически полностью мокрые, под лучами заходящего солнца — и Шиён понятия не имеет, о чём думает сама Бора? И — ничего не делает, просто — стоит, и… Почему; почему — она всё никак не хочет прекратить эту смущающую ситуацию? Шиён не сделала бы этого и под дулом пистолета. Но у неё есть мотив, а что занимает мысли Боры — загадка. И Бора смотрит на неё долго-долго, и выражение её лица не поддается никакому объяснению. Шиён чувствует дикое желание — от него трясутся руки и покалывает кончики пальцев — поправить свои волосы, привести в порядок лицо, выглядеть для неё лучше, собраннее, красивее. Шиён чувствует, что ей вновь становится жарко. И неизвестно, чем бы всё это закончилось — возможно, они бы утонули в луже воды, вытекающей из шланга, или Шиён сделала бы ту единственную глупость, которую ей невозможно хотелось непременно сделать именно здесь и именно сейчас — Если бы не пронзительный вопль откуда-то со стороны конюшни. Нечитаемое выражение лица Боры тут же сменяется на испуганное. Взгляд её от Шиён моментально смещается куда-то в сторону. Шиён продолжает смотреть на неё, а потому улавливает процесс смены настроения с «я-ничего-не-делала-вам-показалось» на «твою-мать, Ли Гахён, что ты здесь забыла». И Шиён не уверена, являются последние слова плодом её разыгравшегося взбудораженного воображения или реальностью. — А вы че тут делаете? — раздаётся со спины до невозможности довольный, ехидный голосок Гахён. — О, привет, Шиён, я тебя не заметила. Шиён отмирает, оборачивается на Гахён, и видит этот хитренький, остренький огонёк в её взгляде — и почти закатывает глаза, понимая, что это «Шиён, я тебя не заметила» — абсолютная, наглая ложь, произнесенная только для того, чтобы смутить их ещё больше. Она решает не поддаваться, а потому выхватывает шланг из рук остолбеневшей Боры и направляется к коню, чтобы невозмутимо продолжить то, что они делали до этого. Шиён умиротворенно смывает пену с анимала, пока слушает приглушенный разговор Боры и Гахён. Она не разбирает большую часть слов, но ей всё равно понятна тема их беседы. И чувствует она себя жутко довольной. — Куда поехать? — спрашивает сходу, когда возвращается к ним, закончив с конём. Шиён как бы невзначай продолжает держать в руках шланг, из которого всё так же плещется вода. Бора смотрит на него и в спешке отворачивается, а Гахён, напротив — лишь приковывает своё внимание. — На вечеринку! — заявляет Гахён, игнорируя шиканье Боры. — Вообще-то, я приехала сюда за Юхён, но встретила вас, дорогие мои, совершенно случайно! На этот раз Шиён не сомневается, что это правда. Бора рядом с Гахён стоит вся красная, и все её эмоции перемешиваются в кучу — Шиён успевает уловить и злость, и смущение, и… разочарование? Почему она расстроена? Бора кусает губы, пока слушает торжественную речь Гахён о том, что это их последняя возможность оторваться на квартире Юхён в городе, потому что совсем скоро начнутся соревнования, и её отец точно будет присутствовать. А сейчас… — …пока он в отъезде, — заманчиво тянет Гахён. — Вся его квартира нашем полном распоряжении! — В распоряжении Юхён, ты имела в виду, — недовольно бурчит Бора у неё под боком. — Мой дом — ваш дом, — раздаётся сбоку спокойный и уверенный голос. Шиён оборачивается на звук и застаёт в дверях конюшни Юхён, которая стоит возле стены и опирается на неё плечом, скрестив руки на груди. В тени взгляд её кажется каким-то совсем хмурым. Шиён на секунду одолевают не очень приятные ассоциации, но она сразу же ухмыляется, осознав масштабы совпадения. Что-то — вечно. Юхён одета довольно странно и её мокрые волосы влажные явно не от воды, как у Шиён. Пот скатывается у неё по щеке, а в руках она держит… шлем? Чем она вообще здесь занималась? — Вы едете? — спрашивает Юхён, обращаясь, почему-то, преимущественно к Шиён. Шиён лишь пожимает плечами, глядя на Бору. — Поехали. Будет весело. — Мне нужно вернуться домой, — протестует Бора. Шиён не совсем понимает, что конкретно подразумевается под вечеринкой, потому что на её опыте… В общем, вариантов — множество, и её не устраивает каждый второй, но возможность провести с Борой как можно больше времени в непринужденной обстановке, несомненно, привлекает. К тому же — она действительно заинтересована в отношениях Юхён и Гахён, что довольно некрасиво, как она сама считает; ей стыдно за своё любопытство, но она пытается оправдать себя тем, что исследование нужно ей для понимания сложившейся ситуации… в реальности. В её настоящей реальности. — Окей, мы можем заехать к тебе. Надолго? — спрашивает Гахён, оборачиваясь на Юхён. Та вертит головой в отрицании. — Нам нужно поторопиться, — объясняет Юхён. — Гости вот-вот нахлынут. Я хочу убрать вещи отца, которые не желательно разбить до того, как это будет неизбежно. — Зачем тебе домой, Бора? — вопрошает Гахён, и брови её нахмурены. — Мне элементарно нужно переодеться, — давит из себя Бора, тут же краснея. Шиён замечает, что она нервно мнет края своей футболки. — Я вся сырая. Несмотря на то, как сильно Шиён прельщает мысль отправиться в какое-то приключение, — глядя на то, как задушенно выглядит Бора, она решает сдаться и немного поддержать её. — Я тоже вся мокрая, — говорит Шиён в их защиту. — Нам действительно нужно переодеться. Гахён недовольно стонет, закатывая глаза. У неё, кажется, совсем нет терпения. — Окей. Окей! — соглашается она. — Но я жду вас с опозданием в час. Ким Бора, если ты задержишься хоть на минуту, я тебя… — Всё, ладно, — Бора кладёт руки ей на грудь и пытается отодвинуть в сторону Юхён. Гахён продолжает что-то причитать до тех пор, пока Бора буквально не заталкивает её в конюшню и не закрывает широкие двери. Она тут же прикладывает голову к дереву, упираясь в него руками, и шумно выдыхает. — Господи, я думала, она никогда не отстанет, — с облегчением произносит Бора, продолжая упираться головой в дверь. — Гахён порой такая надоедливая. — Упорства ей не занимать, — зачем-то говорит Шиён, пытаясь поддержать разговор. Ей хочется увести его в одно конкретное русло, но она не знает, не перегнет ли сейчас палку. — Это точно. Они заводят Хорайзона в его комнатку рядом с другими лошадьми. Шиён помогает Боре убрать вёдра и шланг на место, с теплотой в сердце наблюдая за тем, как трепетно Бора относится к своему четвероногому другу. — Я скоро вернусь, — почти шепчет она, пока заводит коня внутрь. — Не скучай без меня. Они закрывают здание конюшни и направляются к выходу. Вокруг уже практически нет людей. Шиён замечает лишь парочку мужчин в возрасте, которые ходят с фонарями и проверяют, закрыты ли здания. Бора приветливо машет одному из них, пока они проходят мимо. Солнце уже довольно низко. Шиён готова поспорить, что пройдёт буквально пара часов, как мир окутает темнота. Она внезапно понимает, что ни разу не была здесь в такое время суток. Пока что всё, что её окружало до — это сплошное яркое солнце. Шиён почти застала ночь в последний раз своего появления, но не успела понять, каково это — когда темнота признак не страха, а олицетворение покоя и приятной усталости. Гахён и Юхён ждут их возле выхода с территории. Шиён замечает их издалека, равно как и красный пикап. — Почему они ещё не уехали? — спрашивает она у Боры, пока они подходят. — Ждут нас. — Они разве не торопятся? Бора пожимает плечами: — Ну, они закинут нас ко мне домой и двинут дальше. — А где твой транспорт? — Утром меня тоже Гахён подвозила, ей надо было забрать какие-то документы. Отец попросил, — поясняет Бора. — И как бы ты добиралась домой, если бы она не приехала? — Не знаю, — тянет Бора. — Пешком, скорее всего. Шиён внезапно задумывается над тем, насколько далеко они находятся от дома Боры. Ей не импонирует мысль о том, что Бора вот так запросто может затемно возвращаться домой по пустынной дороге. Внутри зарождается едва уловимое беспокойство вперемешку со злостью, но она не подаёт виду. — Я убрала завал на заднем сидении, чтоб ты не стонала, принцесса на горошине, — выдает Гахён сразу же, стоит им подойти. — Но теперь жалею об этом. Парочка шмоток оттуда была бы очень кстати сейчас, когда вы собираетесь сесть в машину со своими мокрыми задницами. Бора закатывает глаза. — Мы разговаривали сегодня в общей сложности полчаса, а я уже устала от тебя, — стонет она. — Я могу подложить свою куртку… — неуверенно предлагает Шиён, ощупывая ткань. — Если это важно. — Да похуй, — выдаёт Гахён тут же, обходя машину и открывая дверь своего места — водительского. — Че встали, мы так-то опаздываем. Они залазят на своё привычное (и когда оно успело таким стать?) заднее сидение, и Шиён чувствует себя дискомфортно от того, что вокруг сейчас так много места. — Гахён, напомни-ка мне, с каких пор ты живёшь в машине? — тянет Бора тут же, как закрывает за собой дверь. — В смысле? — Тут повсюду пустые упаковки из-под снеков, — поясняет она. — Тебя из дома выгнали наконец или что? — Ким Бора, — в шутливой угрозе тянет Гахён, для показательности тыча в Бору пальцем. — Осторожно. Я везу тебя домой. Дареной кобыле в зубы не смотрят. — Да тут и смотреть не надо. Запашок стоит весьма характерный. — Вы всегда так много ругаетесь?.. — задаёт закономерный вопрос доселе молчавшая Юхён. — Данет, — раздаётся в ответ едва ли не хором. Шиён не понимает, что именно сказала каждая из них. — Просто Бора недовольна тем, что я опять влезла и попортила все её планы, — слащаво улыбается Гахён, глядя в зеркало, пока заводит машину. — Или, наоборот, ускорила их осуществление. — Гахён! — выкрикивает Бора, но её голос пропадает в рёве заведенного двигателя. Шиён не совсем понимает, что происходит, но каждая её догадка приводит к тому, что она пытается спрятать улыбку. Во всяком случае она надеется, что сердце её не обманывает.       

***

Они выходят из машины прямо возле бара, который уже вовсю светится своими неоновыми вывесками и принимает первых посетителей. Шиён наблюдает приличное количество машин на стоянке, в том числе и мотоциклов. Все они отличаются друг от друга и имеют множество разных оттенков, но она не успевает разглядеть, потому что Бора зовёт её внутрь. Солнце всё ниже и ниже несмотря на то, что они потратили не так уж много времени на поездку. Гахён и Юхён, как и предполагалось, не дожидаются их и тут же уезжают в красное зарево заката на своём пикапе. Дует тёплый сухой ветер. Шиён заходит внутрь. В баре душновато и всё переливается огнями. Они наспех протискиваются сквозь толпу людей и скрываются за дверьми, ведущими на лестницу. Шиён уже начинает подмерзать, и ей хочется как можно скорее стянуть с себя сырую одежду. Они заходят внутрь квартиры, и Бора тут же довольно громко и выразительно вздыхает с облегчением: — Как же я устала, — стонет она. — Будь моя воля, я бы никуда не поехала. — Мы можем не ехать?.. — предлагает Шиён. Ей так странно говорить это — мы, но Бора по-прежнему не обращает никакого внимания. — Гахён расстроится, — жалуется она. — К тому же, я не горю желанием оставлять её на какой-то тусовке с Юхён. — Почему? — Потому что это Юхён, — фыркает Бора, подходя к своему единственному небольшому деревянному шкафу и начиная рыться в вещах. — Тот ещё кадр. Шиён почти закатывает глаза. Ей так сильно хочется сказать что-то вроде: «Ты ещё не знаешь, что такое Юхён-тот-ещё-кадр». Бора продолжает копаться в шкафу, периодически выкидывая какие-то вещи прямо на пол. Она вроде и торопится, потому что движения её нервные и рваные, но при этом умудряется поддерживать с Шиён довольно ленивый диалог. Сама Шиён стоит посреди тёмной гостиной, и лишь из маленького окна возле кухни идёт слабый свет. Бора достаёт из шкафа тёмно-зелёную кофту и кидает её прямо Шиён в руки. — Это свитер, — комментирует она, оборачиваясь. — Это тебе. — Спасибо, — абсолютно искренне выдыхает Шиён, радуясь тому, что сможет наконец переодеться. Она кладёт сухую одежду на кровать позади, и без задней мысли начинает стягивать с себя футболку. Её останавливает пронзительный вскрик: — Вау! — задушенно вопит Бора. — Боже. Полегче. Вот джинсы. Выбери, какие подойдут… И носки. Я буду… в ванной. Шиён опускает задранный край футболки обратно и наблюдает за тем, как Бора, кажется, хватает с пола первые попавшиеся вещи и скрывается в комнатке. Раздается шум включенной воды. Шиён стоит в полумраке квартиры, удивленная реакцией, и начинает действительно переодеваться. Она прекрасно знает, что не имела в виду ничего… такого. Она просто хотела снять с себя сырые вещи. Неужели в их мире это считается настолько неприемлемым? Учитывая то, какую одежду они надевают на себя… Шиён показалось это странным, но она не хотела обнадёживаться. Свитер, который дала ей Бора, легкий, но всё же довольно тёплый. Странная на ощупь ткань мягкая, и ей приятно находиться в ней, несмотря на то, что пришлось напялить вещь почти на голое тело. Шиён сверлит взглядом штаны. Одни из них — белесые и довольно широкие — кажутся неплохим вариантом, но она боится, что они будут ей слишком большими, а потому выбирает чёрные узкие брюки из какой-то плотной ткани… Джинсы. Чёрт, Шиён действительно еле-еле, но вспоминает это название. Ей доставляет много хлопот стянуть с себя свои штаны, сплошь да рядом увешанные карманами и стальными щитками. Шиён почему-то старается не шуметь, хотя вряд ли могла бы как-то потревожить Бору — из ванной до сих пор доносится звук льющейся воды. Шиён одевается окончательно и ей становится жутко интересно, как она выглядит сейчас со стороны. Узкие штаны несколько жмут в бёдрах, но в целом она привыкает, надеясь на то, что ткань имеет свойство растягиваться. Она никогда прежде не носила подобные вещи. Шиён решает не рисковать и на всякий случай подходит к двери ванной и тихонько стучится. — Бора? — ответа не следует. — Я закончила. Снова тишина. Шиён пробует ещё раз. — Бора, — повторяет она чуть громче. — Я всё. Спустя пару секунд Бора отвечает, что скоро выйдет. Когда Шиён от безделья уже начинает осматривать пространство кухни, шум воды прекращается, и спустя пару минут Бора выходит. Она вся красная и разгоряченная, и её волосы наполовину сырые. Шиён замечает это, когда Бора включает свет на кухне. — Я стрёмная хозяйка, — вздыхает она, пока вешает сырое полотенце на уголок двери. — Я должна была предложить тебе сходить в душ тоже. Но у нас действительно мало времени, а я… — Всё нормально, — успокаивает её Шиён. — Мне хватило водных приключений на сегодня. Бора тихонько улыбается, поправляя какую-то голубую полоску у себя на плече. На ней штаны, которые почему-то доходят до груди и перекидываются двумя лямками через плечи. Её полосатая кофта местами прилипла к влажной коже. — Ты… — тянет Бора, пока точно так же рассматривает Шиён. — Выглядишь хорошо. — Правда? — удивляется Шиён, пытаясь разглядеть себя сверху. — Я чувствую себя очень странно, если честно. — Нет, — качает Бора головой. — Тебе очень идёт. Я даже удивлена. — Удивлена? — ухмыляется Шиён. — Нет, то есть… — тушуется Бора. — Я привыкла видеть тебя в другой одежде. Это странно, потому что часть меня всё ещё не очень-то верит в то, что ты из будущего или типа того. Я просто… Я имею в виду, что даже сейчас ты выглядишь так, что понятно, что ты не отсюда. Извини, если это звучит грубо. Шиён хмурится в недоумении, оттягивая рукава своего свитера и глядя на то, как её пальцы лишь едва-едва торчат из-под ткани. — Поверь, Бора, — почти шепчет она. — Я сама верю во всё это не больше тебя. Бора поджимает губы, вздыхая. — Пойдём, — говорит она спустя некоторое молчание. — Нам бы уже выехать… Мы сможем поговорить потом, наверное? — Почему наверное? — удивляется Шиён. — Ну, я не уверена, что обстановка позволит. Судя по тому, что я знаю об образе жизни Юхён — там будет просто мясо. Они идут на выход из квартиры, и Бора буквально на мгновение притормаживает около вешалок подле двери, чтобы стянуть с них две куртки. Одну, чёрную и укороченную, она даёт Шиён, а себе оставляет светлую куртку с какой-то пушистой подкладкой снизу. Бора закрывает дверь, и они спускаются в бар. Людей там стало ещё больше, чем было. Бора направляется к тому самому вытянутому столу и окликает какого-то мужчину в фартуке. Шиён стоит в стороне и наблюдает за тем, как Бора переговаривается с ним пару мгновений, а затем разочарованно морщится. Она возвращается к Шиён с виноватым выражением лица. — Кажется, у нас проблемы, — говорит она чётко и громко, силясь перекричать шум на фоне. — Что случилось? — беспокоится Шиён. — Машина, — выкрикивает Бора. — Я думала, нас подвезут, но поставщик уже уехал. — А как же твой байк? — отвечает ей Шиён. Бора молча кусает губу. — Который я починила? — Пойдём выйдем. Бора выводит её наружу и останавливается прямо у входа в бар. Шиён тут же мысленно благодарит её за то, что она дала ей довольно тёплую одежду — в спину дует прохладный, но приятный вечерний ветерок. Шиён смотрит на широкий красный диск солнца, которое вот-вот скроется за горизонтом, уже касаясь его своим краем. Бора буквально светится изнутри под его лучами, но вокруг неё витает какая-то несвойственная окружающей атмосфере паника. Шиён хочется протянуть ладонь и взять её за край рукава, чтобы успокоить, но вместо этого она кладёт руки в карманы своей собственной куртки. — Ну?.. — почти шепчет она. — Дело в том, что… — Бора мнётся на месте, пиная носком своего шнурованного ботинка камни под ногами. — Я не уверена, что у нас получится… Поехать на байке. Шиён вскидывает брови в искреннем удивлении: — Почему?.. — Я… Не уверена, что я хороший водитель, — договаривает Бора и нервно сглатывает. — Но… — сомневается Шиён, окидывая её скептическим, но сочувствующим взглядом. — Ты же… ездила… — Да-да, я знаю, — отмахивается Бора, продолжая пинать бедные камушки. — Но я никогда не ездила с кем-то вдвоём, и я не доверяю технике. Я чувствую себя дискомфортно на нём. — Но как же мы тогда поедем? — задает вполне логичный вопрос Шиён, который добивает Бору окончательно. Бора гулко выдыхает и прикрывает лицо руками. — Мне сейчас жутко стыдно. Я заставила тебя починить байк, а сама не хочу везти нас. Мы можем попробовать поймать попутку. — А это быстро? — Не факт… — сомневается она. — Вечер уже. Все либо едут из города, либо едут сюда. В «Zero Mile». И тут Шиён простреливает абсурдная, совершенно сумасшедшая мысль. Она смотрит на то, как солнечные лучи окрашивают в теплые оттенки всю Бору, и оборачивается назад — в сторону гаража. Ей хватает буквально нескольких секунд, чтобы стереть с лица самодовольную ухмылку и повернуться назад с абсолютно серьёзным выражением лица: — Я могу довезти нас.       

***

— А если нас остановят копы? — Ну, тогда я хотя бы наконец узнаю, что это такое — «копы». Бора нервно смеётся где-то сзади и совсем чуть-чуть утыкается носом ей в плечо. — Ты точно всё запомнила? — спрашивает Бора ещё раз для уверенности. Шиён не колеблется ни секунды: — Бора, — отвечает она через плечо. — Если бы ты знала, какие штуки я водила раньше, у тебя мигом отпали бы все сомнения. — Хорошо, — вновь посмеивается Бора, хоть и слегка нервно. — Я… Я доверяю тебе, Шиён. Шиён прошибает током. Практически горячее, обжигающее все внутренние органы чувство расползается по ней мгновение ока. Она чувствует невообразимое волнение внизу живота, но это только раззадоривает её. Она заводит двигатель и, ещё раз вспомнив весь инструктаж, который несколькими минутами ранее выдала ей Бора, срывается с места под рёв мотоцикла прямо в закат. Она не успевает рассмотреть пейзаж, краем глаза улавливая лишь то, как постепенно опускается солнце. Дорога окрашена, скорее всего, в практически лиловый оттенок, но она не видит цвет — шлем мешает. Шиён думает только о том, какой по-настоящему свободной она чувствует себя сейчас, пока едет по пустынной дороге всё ближе и ближе к Бойсе. Она старается не обращать внимания на то, как Бора жмётся к ней сзади, и как сцепка её рук вокруг талии становится всё сильнее и сильнее. Шиён действительно боится, что её рука может дрогнуть, если она зациклится на этом хотя бы на пару секунд. Проблемы начинаются тогда, когда они подъезжают к городу. Потому что Шиён понятия не имеет, что значат все эти знаки. Бора отрывает свою голову от её спины и тихонько стучит по плечу, как только они приближаются к той самой длинной чёрной штуковине с цветными дисками. Горит зелёный. Бора бьёт её по плечу и протягивает руку вперёд, тыча указательным пальцем на дорогу. Шиён действует совершенно инстинктивно. Сомнение настигает её всего на мгновение, когда она замечает точно такой же столб на другой стороне дороги, но там горит красный. Они проносятся по перекрёстку, не снижая скорости. Шиён всего на секунду отрывает руку от управления, чтобы показать Боре поднятый вверх большой палец — как знак того, что она всё поняла. Но, к её великому сожалению, Бора больше не прислоняется к ней головой, хоть и продолжает держаться за талию. Бора становится слишком занята тем, чтобы и дальше инструктировать её и показывать путь. От низких зданий, заполоняющих Бойсе, расползаются удивительно длинные холодные тени — солнце вот-вот сядет. Бора ещё раз стучит по её плечу и указывает на какой-то большой, довольно внушительный дом чуть в отдалении. Шиён притормаживает возле него и аккуратно съезжает на парковку. Она замечает, что строение двухъярусное и имеет квадратную форму. На первом ярусе располагается помещение со стеклянными дверьми и вывеской: «Хаурс Стэйт. Агенство недвижимости». Бора слазит с мотоцикла, снимает шлем и сразу же недовольно морщится. — О Боже, — стонет она приглушенно. — Зачем я подписалась на это. Шиён не понимает её реакцию, пока сама не снимает шлем. Её уши тут же улавливают приглушенный, но довольно внушительный рёв музыки, доносящийся прямиком из дома. — Это Юхён? — Да, — обреченно вздыхает Бора. — Мы там умрём. Шиён слезает с байка и протягивает Боре ключи. Её ноги слегка затекли, но это приятное чувство. — Всё будет нормально, — пытается она. Бора щурится в ответ то ли от заходящего солнца, которое бьёт в глаза, то ли от несогласия. — Ненавижу вечеринки, — на последнем издыхании стонет она. — Зачем я согласилась. — Ким Бора!!! — доносится до них какой-то ненормальный крик практически сразу. Шиён поднимает голову и видит, как с балкона на втором ярусе дома торчит взлохмаченная голова Гахён. — А ну живо внутрь!!! — Господь Всемогущий, — плачется Бора напоследок своим высоким голосом. — Я умру там. Я понимаю, что для тебя это всё стресс, но, пожалуйста, спаси меня, если что. Шиён старается сдержать внутри себя растущее самодовольство. — Я обязательно тебя спасу. Бора мягко улыбается, но в глазах её плещется самое настоящее отчаяние. Шиён думает, как жаль, что Бора не понимает всей значимости её слов. Но, возможно, оно к лучшему. Они, наконец, заходят внутрь.

      

***

— Итак, — выдаёт Гахён сразу, стоит им перешагнуть через порог дома и закрыть за собой дверь. — Значит, ты пиздишь нам, что из будущего. — Гахён! — Что Гахён? — искренне удивляется та. — Она умеет водить! Шиён оглядывается. Помещение заставлено минимумом мебели, но практически вся она выглядит лаконично и дорого, несмотря на обилие всяких украшений и рамок с застывшими голограммами, которыми увешаны стены. В воздухе витает лёгкая, практически не уловимая дымка, и Шиён чувствует довольно специфический запах — очень жарко и пахнет чем-то… чем-то, что напоминает ей духоту той каморки, в которой она сидела и «отрабатывала». Боже, сейчас ей казалось, что это было буквально в прошлой жизни. Людей было довольно много, но по восклицаниям Боры она представляла себе непроходимую толпу, как в разгар сезона на Арене или, на крайний случай, в «SpeakEsy», в который она заглядывала порой после дня ужасной работы на этой же самой Арене. — Я только что научилась, — отвечает она Гахён. — Бора мне объяснила. — Вы двое — максимально мутные, — скептически тянет Гахён, пока тычет пальцем Боре прямо в лоб. — Как можно «только что научиться» водить байк и уже прискакать на нём за столько километров? Либо ты пиздишь, — она указывает на Шиён. — Либо пиздишь ты, пытаясь выставить свою новую гёрлфрэнд крутой девчонкой. — Что, — в немом ужасе растягивается рот Боры. — Что ты несёшь, твою мать? — У кого тут новая гёрлфрэнд? — раздаётся сбоку веселый голосок Юхён. Она выходит к ним в коридор из какой-то залитой приглушенным теплым светом комнаты, вход в которую преграждают… занавески. — У тебя, я надеюсь? Гахён тут же закатывает глаза и недовольно фыркает: — Размечталась. Шиён смотрит на раскрасневшееся от злости лицо Боры и уже готовится оказать ей какую-то поддержку, как Бора просовывается в расстояние между ней и Гахён и уходит дальше по коридору. — Пиво бы хоть захватила! Эх ты, — разочарованно тянет Гахён. Шиён порывается вслед за Борой, но Гахён перехватывает её под локоть. — Не-не, ты пойдёшь с нами. Они утаскивают Шиён вглубь помещения — как раз в ту самую комнату, из которой накануне вышла Юхён — и она слегка отшатывается, когда приходится пройти через странные занавески, которые состоят будто из кучи пластиковых ниточек. Прямо посреди комнаты стоит внушительных размеров диван, на котором расположились парни и девушки, что-то увлеченно обсуждающие. Шиён замечает, что вокруг очень много… дерева. Стол из дерева, стеллаж, пара стульев. Ритмичная музыка орёт уже не так сильно, но всё же довольно громко, чтобы можно было расслышать чьи-то разговоры. — Куда ушла Бора? — спрашивает Шиён, как только Гахён усаживает её на желтое кресло в углу помещения. Гахён протягивает ей жестяную банку со странно пахнущей жидкостью. Шиён делает глоток и морщится. — Что это? — Балкон. Пиво, — комментирует Гахён, пока плюхается рядом прямо на подушку на полу. — Это называется балкон? — нарочно спрашивает Шиён, указывая на банку. Гахён закатывает глаза. — Это пиво. — А балкон? — Место, куда ушла Бора, — отвечает она устало. — Сколько можно о Боре? Будем говорить о тебе. — Обо мне? — Да. — О чём конкретно? — Во-первых, что ты, блять, такое вообще, — объявляет Гахён довольно громко, на каждое произнесённое слово тыча в неё пальцем. — Как ты здесь оказалась, что тебе нужно, и за-ачем тебе Бора. — В смысле… — Гахён, не напирай на неё, — провозглашает Юхён своим спокойным голосом, присаживаясь на край кресла, в котором сидит Шиён. — Девчонка вообще растерялась. — Я тебе не девчонка, — неосознанно бурчит Шиён в ответ. — Воу, окей, — поднимает Юхён руки в сдающемся жесте. В одной из них она держит такую же банку, как у Шиён. — Мне тоже интересно, честно говоря… Из какого ты будущего, говоришь? У Шиён невольно расширяются глаза от услышанного. Она поворачивает голову в сторону Гахён, а та смотрит на Юхён и нервно сглатывает. — Она уже в курсе? Гахён молчит. — Боре это не понравится… — не подумав, выдаёт Шиён, сжимая в руках прохладную банку и глядя на темную дырочку, из которой нужно пить. — В какой момент ты успела стать таким экспертом всего, что касается Боры? Шиён чувствует, что начинает нервничать, но больше всего в ней плещется раздражение. Она хочет встать и уйти, но дом кажется действительно большим местом — она успела уловить кучу дверей в коридоре. Внезапно по комнате разносится волна восторженных возгласов, и все невольно оборачиваются на источник звука. Шиён видит, как толпа скопилась вокруг какой-то парочки, которые сидели друг к другу очень близко и… Сложили руки домиком между ртами, чуть наклонившись. Из щелей между пальцев шел густой серый дым. — А я всё думала, когда начнётся, — тянет Юхён, глядя на это и отпивая пиво из своей банки. — Ага… — завороженно тянет Гахён, рассматривая парочку, но Шиён замечает, как она довольно быстро возвращает свой взгляд обратно к Юхён. Это не продолжается слишком долго. Вскоре парень и девушка отстраняются, начиная хихикать и продолжая разговаривать. Хлопает входная дверь, и в помещении становится совсем шумно. Видимо, под конец здесь всё-таки действительно будет не протолкнуться. Однако пока что Шиён не замечает ничего сверхъестественного или ужасного, что так напрягало Бору. Группа молодых ребят отдыхает, весело проводя время. Это вообще и рядом не стоит с тем, что Шиён успела повидать на своем веку в «SpeakEsy», когда толпы накачанных психосимуляторами людей, да и не только людей, делали что хотели, где хотели и когда хотели… Её передергивает. Шиён продолжает отхлебывать из банки снова и снова, потому что действительно не знает, чем себя занять и где остановить взгляд. Она даже не уверена, что это их пиво хоть как-то на неё подействует. Она практически убеждена в том, что обречена умирать здесь со скуки несколько часов кряду, особенно, если ей так и не дадут вернуться к Боре. Одежда разнообразных цветов, в том числе и кислотных, режет глаза и заставляет её преимущественно смотреть либо в пол, либо на руки. Она сидит между Юхён и Гахён, которые обсуждают что-то, едва перекрикивая музыку. Стало очень шумно. Гахён приподнимается и тянется к её лицу, едва не прижимаясь ртом к уху. Стоит ей начать говорить, как Шиён улавливает очень специфический и неприятный запах, который от неё исходит. — А у вас там есть трава? — Что? — переспрашивает Шиён, не понимая, о чём её спрашивают. — Трава, — повторяет Гахён. — Куришь её и тебя вставляет. Шиён зачем-то задумывается над этим, а потом отвечает: — Вроде нет. — А что есть? Она вздыхает: — Да теперь практически ничего, если ты про нелегальные психосимуляторы… — Гахён наклоняется к ней ближе, прислушиваясь к словам. — Большинство использует обычные симуляторы, которые достаточно просто подключить к сознанию, и они обманут твой мозг так, как ты захочешь. — Охуеть, — выдаёт Гахён совершенно искренне, и Шиён замечает, какое у неё покрасневшее лицо. — А шлюхи у вас там тоже виртуальные? — Что?.. — Прости, Гахён? — выгибает Юхён бровь. — Только не говори мне, что не хотела бы попробовать, — вновь закатывает она глаза. — Нет уж, спасибо… — И это говорит мне человек, который перетрахал буквально половину города. — Вообще-то! — восклицает Юхён. — Это не совсем… Шиён сперва удивляется эмоциональной реакции Юхён, а после решает отключиться от разговора. Они продолжают спорить, но она уже не слушает их. Банка заметно опустела и стала совсем лёгкой. Шиён приходит к выводу, что ей всё-таки пора найти Бору. Она поднимается со своего места, и её буквально на мгновение… заносит в сторону. Но это ощущение появляется столь же быстро, сколь и исчезает прочь. Мышцы кажутся слегка вялыми, и ей совсем чуть-чуть хочется спать. — Ты за ней пошла? — прерывается Гахён от своего спора с Юхён. Шиён оборачивается на них и замечает, что они сидят в кресле уже чуть ли не друг на друге. — В конце коридора, — указывает Гахен. — Захвати ей пиво, будь добра, я хочу, чтобы она была хоть немного в настроении, когда мы начнём играть. Шиён берёт пиво по настоянию Гахён и выходит из комнаты. В коридоре темно, но его освещают сотни маленьких разноцветных огней, которые протянуты вдоль потолка прямо до конца. Шиён держит в руках холодные банки и ей хочется побыстрее избавиться от этого чувства, поэтому она слегка натягивает рукава своего свитера и держать ледяной металл становится не так неприятно. Она движется дальше по коридору, периодически заглядывая в приоткрытые двери, и делает вывод, что комната, в которой она только что находилась — самая огромная в доме. По свободному пространству она сопоставима только с площадью помещения бара, в котором работает Бора. Людей вокруг всё больше и больше, но никто не смотрит на неё косо, разве что — с живым интересом, но Шиён не понимает, чем привлекает такое внимание. Одежда на ней совершенно обычная для их мира. Невольно вспоминаются слова Боры о том, что несмотря на внешний вид, по Шиён всё равно видно, что она «не отсюда». Ей на секунду становится грустно, но она смахивает это ощущение — сейчас не время грустить. У неё были совершенно другие планы на этот вечер. Шиён не замечает, как подходит к концу коридора. Видит перед собой прозрачную, широкую дверь. Она улавливает за ней смутный силуэт Боры и дёргает за ручку, выходя наружу. Её тут же обдаёт прохладный ветер. Бора стоит у железных перил, через которые недавно перекинулась Гахён, чтобы позвать их в дом. Она упирается в них руками и глядит вдаль, лишь на секунду повернув голову, чтобы посмотреть, кто вышел к ней. Солнце уже село, окрасив небо в едва уловимые остатки розового и оставив вместо себя лишь сплошную темную синеву. Шиён волнительно вздыхает, понимая, что ей нужно продержаться всего лишь чуть-чуть, и она увидит её — нормальную ночь. — Хэй, — окликает она Бору, пока неуверенно подходит чуть ближе. Балкон тоже довольно большой, и в углу она замечает небольшой столик и пару кресел. — Я принесла тебе пиво. Шиён встаёт рядом и протягивает ей жестяную банку, предварительно открыв. Бора слегка улыбается. — Спасибо, — почти шепчет она. Её лицо озаряет уже включившееся освещение ночного города. — Что там происходит? Шиён открывает свою банку и делает глоток. Она пока не понимает, нравится ли ей вкус, но делать всё равно больше нечего, а занять руки как-то хочется. Ей почему-то неловко. — Я ожидала другого, но пока ничего необычного… Или ужасного. — А Гахён? Шиён невольно морщится, вспоминая то, как её утащили в комнату. — От Гахён пахнет странно, и она лезла ко мне с расспросами. — Странно пахнет? — тут же проявляет активность Бора. — Как именно? — Я… не знаю, — теряется Шиён. — Просто как-то… Странно. Для меня тут всё странно. — Эх, — вздыхает Бора. — Хоть бы она не накидалась, Господи. Шиён не знает, что ответить, потому что не понимает, что конкретно значит «накидаться». Есть у неё одно предположение, но… — Мне бы, наверное, хотелось накидаться. Бора оборачивается на неё и хмурит брови. — Хотелось накидаться? — Ага, — соглашается Шиён и отчего-то смущается. — Если я правильно понимаю, что конкретно это значит. Бора усмехается и отпивает из банки. — Думаю, ты поймёшь, когда твою голову начнет крутить в разные стороны, — хмыкает она. — Если начнёт… — В смысле? — Я не уверена, что… Что это как-то подействует на меня. Бора хмурится. — В смысле? — Ну… Лекарства, которые ты мне дала тогда, в ванной, — еле выдавливает из себя Шиён. — Они мне никак не помогли. Не подействовали. Вот мне и кажется, что накидаться у меня тоже не получится. Бора мгновение смотрит на неё, и во взгляде её так и плещется какая-то адская смесь любопытства и осторожности. Но она ничего не отвечает. Шиён тоже решает не продолжать тему и снова делает глоток. — А ты? — Что я? — переспрашивает Бора. — Что тут делала? — Просто смотрела, — объясняет она, отпивая. — Я стараюсь каждый день по мере возможности смотреть на то, как заходит солнце. — Почему? Шиён вдруг чувствует это… Это тёплое чувство, но слегка тревожное, однако тревожное в хорошем смысле — ей просто… радостно? Как будто она вот-вот узнает что-то новое, что может поднять ей настроение. Ей всё жарче и жарче по мере того, как она пьет холодное пиво, и это чувство слегка пугает её. Она не понимает, то ли ей жарко от разговора, то ли… То ли оно действует. Бора всё ещё в своей меховой куртке, и её волосы забавно путаются на ветру. Она ставит свою банку прямо на перила, вместо того, чтобы постоянно держать её в руке. Шиён замечает и то, какой удовлетворенной и расслабленной она выглядит, несмотря на недавнюю вспышку раздражения. — Не знаю, — отвечает Бора спустя минуту молчания. — Мне просто нравится. Как оно уходит за горизонт. Иногда такое чувство, как будто Земля плоская или типа того. Как будто мы расположены на большой игральной карте, и кто-то сверху переворачивает её каждый раз, когда сменяется день. На нашей стороне становится темно, но зато на другой — светло. И так по кругу. И жизнь продолжается, пока этот «кто-то» продолжает переворачивать карту. Шиён внимательно слушает, глупо уставившись на её профиль. Но она даже не уверена, понимает ли до конца то, что ей говорят. Она просто… почти счастлива. Да, это похоже на него. На счастье. — А что будет, если карту перестанут переворачивать? — спрашивает и чувствует, каким вялым становится голос. Бора громко вздыхает, продолжая смотреть на угасающий горизонт. — Не знаю, — отвечает она. — Может быть, мир просто остановится. Шиён даже толком не осознает, что ей только что сказала Бора. Она чувствует себя как-то странно… У неё горят руки, и она прикладывает их к холодным щекам. — Что с тобой? — спрашивает Бора, когда замечает это. — Не знаю, — честно отвечает Шиён. — Моё тело горит. Мне кажется, если я приложу руки к перилам, пойдёт пар. — Дай проверю. Шиён так и поворачивается к ней с ладонями на лице. — Дай руку, — повторяет Бора. — Вдруг у тебя температура. Шиён неуверенно отрывает ладонь от щеки и надеется, что Бора в темноте не заметит, как она дрожит. Бора сжимает её пальцы буквально на мгновение. Её руки прохладные. — Ну-ка, — хмурится она. — А лоб. Вот тут Шиён уже глупо приоткрывает рот в удивлении. Бора делает небольшой шаг в её сторону и кладёт ладонь ей на лоб. — Да нет, вроде всё в порядке, — констатирует она, убирая руку. — Это от пива, скорее всего. Ты так же себя чувствовала, когда мы пили виски? — Я… не знаю. Я не помню. «Мы пили виски?» — глупо проносится в голове. Шиён в очередной раз улавливает, как много всего успело произойти за это время. — Может быть, сегодня ты всё-таки сможешь накидаться, — добавляет Бора с улыбкой. Шиён даже не знает, стоит ей порадоваться или испугаться. Становится всё темнее и темнее, но она практически не обращает на это внимания, потому что её лоб буквально горит — но не от того, что ей действительно жарко, а от прикосновения Боры. Ей хочется как-то продолжить их разговор, но она всё никак не может придумать, с чего начать. Из дома доносится всё больше и больше криков, да и музыка стала громче в разы. Её слышно прекрасно и с улицы. Шиён замечает, как какой-то прохожий оборачивается на них, пока идёт мимо. — Это нормально, что они так сильно шумят? — спрашивает она, пока слегка перегибается через перила, чтобы зачем-то проследить траекторию движения человека. Бора вздыхает: — Вообще-то, нет. Но Юхён плевать. Половина города держится на бизнесе её отца. Одна из причин, почему она так сильно бесит меня, — фыркает она. — Ей всё сходит с рук. Что бы она ни делала. — А, — тянет Шиён и выпрямляется, когда прохожий скрывается за тёмным поворотом. — Мне кажется, я понимаю. — Да? — Да, — подтверждает она. — У нас было то же самое. Корпорации могли делать всё, что угодно, практически безнаказанно. Их никто не мог ни в чём упрекнуть. Правление игнорировало это. Да и не только это… Бора вдруг оборачивается на неё: — Почему ты всё время говоришь о своём мире в прошедшем времени? — В смысле?.. — паникует Шиён. «Чёрт, чёрт, чёрт», — мечется у неё в голове. Она покрепче сжимает банку в своей руке и отпивает, чтобы как-то спрятать лицо. — Ты всё время говоришь «у нас были», или… Почему были? Почему не «есть»? — Я… — Во-от вы где! — доносится до них сзади развязное. Шиён оборачивается и видит высунувшуюся из дверей Гахён. Музыка становится словно ещё громче, чем была. — А я уже… уж… — мямлит она. — Потеряла вас, вот как!.. К-Ким Бора, немедленно возвращайся обратно! Мы начинаем в-вечеринку. — Тебе её пора уже заканчивать, — закатывает Бора глаза. Вокруг стало совсем темно, и свет льётся только из дверей. — А вот и нет, — спорит Гахён, чуть пошатываясь, пока держится за дверную ручку и опирается на стену. — Я в но-орме. Ким Бора, я н-настаиваю! Бора обречённо вздыхает и поворачивается к Шиён. — Ну что, пойдём? Шиён пожимает плечами, допивая своё пиво: — Пойдём. Они возвращаются внутрь. Вечеринка, судя по всему, в самом разгаре. Шиён понимает это по тому, как много дыма в помещении и насколько сильно душно. Ей хочется вернуться обратно на балкон, но пока Бора идёт впереди и чуть ли не протискивает её сквозь толпу, она не спорит. Они заходят в ту самую большую комнату, в которой сейчас не так светло, как раньше. Повсюду на всевозможных поверхностях стоят небольшие фонарики разных размеров и цветов, которые придают помещению какую-то домашнюю атмосферу. Не все люди, находящиеся в доме, сейчас сидят здесь, но всё же народу довольно много. Бора проходит в самый дальний угол, подхватывает по пути несколько банок пива и плюхается на большую мягкую подушку у стены. Шиён аккуратно садится подле неё. — Неужели у Юхён в доме нет ничего, кроме пива, — бурчит Бора себе под нос, пока открывает баночку. Из неё с шипящим звуком льётся пена. — Ну вот, пролила. — Я видела у неё в холодильнике несколько бутылок виски, — отвечает какая-то кудрявая девушка. Шиён вздрагивает от голоса и первые мгновения даже думает, что сказала это сама. Но Бора поворачивает голову в сторону и довольно миловидно улыбается: — И ты, конечно же, как добропорядочная гостья, оставила всё там? — ухмыляется она. И тон её голоса кажется Шиён… игривым. Она нервно сжимает в руках банку с пивом, впервые радуясь тому, что экзоскелет не перемещается вместе с ней. — Разумеется, — отвечает девушка. — Но там и до меня, судя по всему, не хватало пары бутылок, так что я решила продолжить традицию. — Расскажешь подробнее, что за традиция? — Да, конечно, — продолжает та. — Её исток — жёлтое кресло. — Благодарю, — приторно-сладко тянет Бора, и, о Боже, Шиён показалось, что она подмигнула. Бора встаёт со своего места и уходит в другой конец комнаты. Шиён остаётся сидеть там, где была, и неуютно ёжится. Она шумно вздыхает, отпивая из своей банки, и буквально сверлит взглядом то, как Бора пробирается сквозь толпу людей. — Подруга твоя? — раздаётся сбоку тот же голос. Шиён чуть давится пеной и медленно поворачивает голову в сторону: — Нет. Она смотрит на неё снизу вверх из-под своих отросших волос. Девушка сидит на каком-то низком шкафу, чуть облокотившись спиной на стену, и держит в руках стакан с темной жидкостью. Шиён чувствует себя маленьким камушком под ногами — в таком положении, сидя, люди возвышаются над ней довольно неприятно. Она слегка выпрямляется, ставит банку себе под согнутые ноги и складывает руки в замок. — А что? — кряхтит она едва слышно. — М? — переспрашивает девушка. Шиён кажется, что она тоже ищет Бору взглядом в толпе. — А что? — повторяет Шиён, но на этот раз прокашливается и надеется, что её голос звучит более грубо. — Да так, просто спросила, — пожимает плечами та. — Она очень милая. — Ты не единственная, кто это заметил. Шиён тут же пугается того, насколько быстро и уверенно вырвались из неё эти слова. — Оу, — девушка поднимает брови в удивлении. — Окей, я поняла. Как только Бора приближается к ним, держа под своей расстегнутой курткой что-то довольно объемное, девушка смотрит на Шиён ещё раз и встаёт со своего места, уходя в толпу. Бора усаживается рядом и чуть наклоняется: — Почему она ушла? — спрашивает она. — Не знаю, — нарочито деловито пожимает плечами Шиён, вновь поднимая банку с пола и отпивая из неё. — Эх, — вздыхает Бора, пока достаёт из-под куртки внушительную такую бутылку зелёного цвета. — Хотела сказать ей спасибо за наводку. Шиён продолжает нервно сжимать в своих горящих руках банку с пивом, практически не отрываясь от неё. Ей одновременно жутко стыдно и очень хорошо. Она чувствует себя героем, спасшим прекрасную принцессу от назойливого внимания, но её мозг твердит ей о том, что внимание ничуть не было назойливым и она могла спокойно проигнорировать это. Шиён решает расслабиться и не придавать этому инциденту большого значения. Её веки внезапно становятся тяжёлыми… Она пытается сравнить состояние с тем, что уже когда-либо испытывала, но её аналитическая половина отказывается работать. Бора возится возле неё, достаёт буквально из ниоткуда цветастый стаканчик и наливает туда виски, тут же пряча бутылку в пространство между ними. — Тс-с, — шепчет Бора, пока просовывает бутылку прямо под бок Шиён. Она придвигается ближе, чтобы виски не было видно через зазор между их бёдрами. — Только никуда не уходи. — Не то чтобы я собиралась… — бубнит Шиён себе под нос. Её ведёт. Шиён не может понять, что с ней происходит, потому что оно действует, и выпила она всего… почти три банки? Она бы объяснила это тем, что у этого вещества очень сильный эффект, но ничего специфического или разрывающего само сознание она не испытывает, а потому делает вывод, что всё это очень странно. Ей очень хорошо, она чувствует себя максимально расслабленной, но в сознании, и при этом её язык почти прилип к нёбу, и от этого ей практически не хочется говорить ничего вслух. В лёгких появляется какое-то чувство, похожее на покалывание, или как если бы её кто-то щекотал изнутри… Она не понимает, что это значит, но панику глушит вата, которая заполонила голову. От комбинации этих ощущений ей хочется вытворить что-нибудь абсурдное. Когда Бора вновь наклоняется к ней, и её дыхание внезапно горячее, Шиён чувствует, что ходит по краю пропасти. Нужно лишь подтолкнуть. — Как ты себя чувствуешь? — говорит Бора ей прямо в ухо, и у Шиён бегут мурашки по всей шее. — Что-то среднее между «я сейчас усну» и «я сейчас сделаю что-нибудь глупое», — честно признаётся она. Бора хихикает ей прямо в шею. Боже, она не вынесет этого. — Значит, хорошо, — констатирует Бора, всё же чуть отодвигаясь обратно. У Шиён вздох облегчения застревает в лёгких. — Сейчас тебе стоит либо остановиться, либо пить дальше. — А что будет, если я продолжу пить дальше? — интересуется Шиён и чувствует, как во рту уже образовался странный кислый привкус. — Ну… — хмурит брови Бора, а потом неожиданно усмехается: — Это нам ещё предстоит выяснить. — А ты… — начинает Шиён, пытаясь проглотить вязкую слюну. — Ты бы посоветовала мне пить дальше или остановиться? Бора облокачивается спиной на стену позади и сгибает ноги, кладя себе на живот стаканчик с виски. Шиён едва сдерживается от того, чтобы не смотреть на то, как натягивается ткань штанов у неё на бёдрах. Боже… — Зависит от того, какие у тебя планы на этот вечер. Шиён нервно сглатывает. Не то чтобы у неё было что-то конкретное в мыслях… Хотя, пожалуй, была одна. Но сейчас её плывшее по океану наслаждения и расслабленности сознание едва ли могло признать её. — Какие у тебя планы, Шиён? — спрашивает Бора спустя минуту молчания. Шиён замечает, что стакан её снова стал подозрительно полным. Бора успела налить себе ещё? Но Шиён не почувствовала какого-либо движения с её стороны… Её внимание постоянно рассеивалось на всём, что происходило вокруг — на неоновых фонариках, которыми была заставлена комната; на звуках музыки, врывающейся в сознание; на том, как сильно ей было жарко; она разглядывала влажные, потные тела вокруг — у одного парня футболка буквально облепила тело, полностью обнажая фигуру для взглядов других. Шиён внезапно понимает, что на Боре тоже нет куртки. Почему она сама всё ещё одета? Ей поэтому так жарко? Или же это… — Шиён?.. — внезапно появляется в её сознании. Она одновременно слышит Бору и не понимает, о чём та говорит. — Ты со мной? — Да… — отвечает она, практически уверенная в том, что не соврала. — Да, что? — Я спрашивала, чем ты плани… О чём ты думала, когда шла сюда? То есть, ехала… Ты поняла меня. Шиён оборачивается на неё. Пряди волос Боры уже прилипли к её влажным, слегка красным щекам, и всё лицо стало каким-то более… мягким? Как будто её слегка расплавили. Черты потеряли привычную резкость. Что-то не так с Борой или это её собственное сознание? Шиён уже ничего не понимает. — Я… — она трёт переносицу, пока отвечает. Глаза почему-то закрываются. — Я хотела… Узнать. Узнать получше, — более чётко формулирует она. — Как мы тут живём? — спрашивает Бора и усмехается: — Что ж, не лучший вариант ты выбрала. — Нет, — Шиён откуда-то находит в себе силы понимать причинно-следственные связи. — Я хотела получше узнать теб… И тут музыка затихает, а сразу за её отсутствием следует громкий, разочарованный гул толпы. Шиён словно обливают холодной водой. Она неожиданно приходит в себя, осознавая происходящее чуть более чётко, и спихивает это на то, что её пробудила необходимость резко переключить своё внимание. Во всяком случае — этот вывод позволяет ей относительно спокойно игнорировать тот факт, что Бора продолжала сверлить её взглядом после фразы, которую она так и не договорила до конца. Толпа не расходится, но даже здесь, сидя на полу, Шиён замечает крашеную макушку Гахён, возвышающуюся над всеми остальными. — Дамы и господа! — громко провозглашает она несколько раз, прежде чем люди действительно прекращают свои разговоры и начинают слушать её. — На-аконец, настал момент, которого мы все ждали! Шиён не понимает, но некоторые в комнате почему-то радостно восклицают в ответ. Кто-то даже свистит, и этот звук режет ей уши. — Когда-то давно, — начинает Гахён, высоко к потолку поднимая свою банку пива. — Я сделала этот вывод и-и стараюсь и по сей день придерживаться да-анной позиции. Я очень рада всех вас видеть, даже тех не-екоторых, которых я вижу впервые. Впрочем, похуй. Мы начинаем! Толпа почему-то растекается ближе к стенам, устраиваясь группами где по несколько человек на креслах, где просто опускаясь на пол. Шиён только после того, как центр помещения слегка освобождается, замечает, что Гахён стоит прямо на столе и держит в руках не одну только банку пива — у неё под ногами их ещё целая куча, в том числе и пустая бутылка из-под виски. — Сейчас начнётся, — шепчет Бора возле неё, и Шиён боится повернуться — настолько близко к ней она сидит. — Что начнётся?.. — спрашивает Шиён, будучи в абсолютном недоумении. Гахён поднимает указательный палец вверх и одновременно в этой же руке держит пустую бутылку из-под виски, которая до того валялась на столе под её ногами. Все замолкают. Разговоры стихают, и Гахён невероятно удовлетворенно улыбается. Шиён даже кажется, что её улыбка сейчас действительно подходит этому определению — от уха до уха. — Давным-давно, во времена Троянской войны… Я стояла перед зеркалом, смотрела на себя и думала: «Ли Гахён. Хронологически мне сегодня шестнадцать, но физически — пятнадцать. Полная безнадега», — заявляет она во всеуслышание. Бора сбоку от Шиён нервно прыскает и краснеет. Шиён интересуется у неё, что случилось. Бора лишь стыдливо улыбается и прячется у неё за плечом: — Сейчас узнаешь. Бора начинает ёрзать подле неё, почему-то отползая всё ближе и ближе к стене, будто бы пытается действительно спрятаться за Шиён. Сама Шиён старается не двигаться, и по горячему дыханию Боры почему-то определяет, что именно так пахнет виски, когда его пьют. От Боры очень жарко. — И! Я п-подумала, — продолжает Гахён, поднимаясь со своего места. Она уже изрядно пошатывается. — Кто-о я такая, чёрт возьми? Каково мое место на земле? Для чего я рождена? Бора за спиной у Шиён хихикает ещё больше, едва скрывая свою насмешку. Шиён чувствует, как дыхание Боры обжигает её лопатки, и кожа покрывается мурашками. — И тогда я позвонила моей лучшей подруге — Ким Боре! — восклицает Гахён внезапно, тыча в скорчившуюся Бору горлышком бутылки. — И я спросила её: «Ким Бор-ра, почему ты моя лучшая подруга?» — Я ничего не понимаю, — оглашает вдруг кто-то из присутствующих. — Да, что происходит? Шиён оборачивается на Бору. Бора ехидно улыбается и приставляет палец к своему рту, призывая к молчанию. — У меня была жу-уткая дилемма… Я не могла понять, зачем я здесь? К-кто я? Что я? Есть ли надо мной Господь Бог? — Что происходит?.. — всё же шепчет Шиён на ухо Боре, не в силах ждать. И тут Бора… Кусает её за щёку. Очевидно, не сдержавшись. Её лицо тут же становится ещё более красным. Шиён чувствует, как по её телу распространяется жар. Она буквально замирает на месте, глядя на Бору, чье лицо находится буквально в нескольких сантиметрах от её. В тёплом свете гирлянды оно кажется таким гладким и бархатистым, что ей хочется дотронуться до него; и её губы — её мягкие и покрытые виски губы — сводят Шиён с ума, и она… Она начинает наклоняться, чтобы сделать что-нибудь, но Бора отворачивается в последний момент, возвращая своё внимание к Гахён. Шиён теряется окончательно, глупо вылупившись на неё. Бора не выглядит так, словно её что-то не устраивает — напротив, улыбка играет на её губах, но взгляд устремлен на продолжающую свою пламенную речь Гахён и больше ни на кого. Шиён смотрит на неё еще несколько мгновений, но вскоре и сама отворачивается. У неё голова кружится и всё лицо горит. Банка с пивом в ладонях кажется ей слишком теплой, а в помещении царит духота. Ситуацию не спасает и обилие красного цвета вокруг, и тот факт, что Бора продолжает сидеть возле неё и прижиматься к её бедру своим — вообще никак не помогает. Шиён наконец делает вывод, что, кажется, ей становится нехорошо. Она решает выйти подышать, как Гахён кричит на всю комнату: — А по-отом выяснилось, что у меня был жар от грёбанной ветрянки, и н-никакого сраного смысла не было! Меня откачивали три-и недели. За это время я успела познать в-все прелести домашней жизни и дрочки с температурой под сорок. Вот тогда я и обрела смысл жизни, др-рузья. Шиён понимает, что она ничего не понимает. Взгляд её вдруг падает Юхён, которая сидит в дальнем углу с напряженным выражением лица, нахмурив брови, и пялится куда-то в пол. «Что за херня происходит?» — думает Шиён, прежде чем встать. Бора перехватывает её руку: — Куда ты? — Выйду… подышать. — Та-ак вот, о чём это я, — как ни в чем не бывало продолжает Гахён свою пламенную речь. — С-семь минут в раю, товарищи! О, вот и наш первый доброволец, позвольте представить, девушка будущего — Шиён! Громогласное «что» проносится в её голове за мгновение до того, как она оборачивается на сидящую на полу Бору и улавливает, какой неестественно бледной она стала. — Ну что, Шиён! — восклицает Гахён, эпично спрыгивая со стола. — Будешь крутить бутылку или пре-едоставишь выбор профессионалам? — Я… — неуверенно мямлит Шиён. Она внезапно осознаёт себя центром всеобщего внимания. Шиён прямо чувствует, как все люди в комнате смотрят сейчас прямо на неё. Она не уверена, до сих пор ли стоит гробовая тишина, но в её ушах почему-то звенит, поэтому она не понимает до конца, и звон этот нельзя назвать хорошим — всё её существо практически вопит о том, что сейчас произойдет что-то не очень хорошее, но она практически не осознаёт этого. — Я… — снова начинает она, оглядываясь на людей вокруг. Гахён почти напротив неё и самодовольно улыбается. Прежде, чем Шиён произносит заветное «предоставлю выбор профессионалам», Бора дёргает её за растянутый рукав свитера, но уже слишком поздно. Взгляд Боры, неожиданно очень ясный и осознанный, так и веет неподдельным ужасом. — Что ж, — удовлетворенно трёт Гахён свои ладони, опрокидывая в себя последние капли из банки. — Вынуждена признать, я надеялась на это. — Что происходит?.. — практически одними губами шепчет Шиён. Бора на контрасте с освещением кажется невероятно блеклой. — К-Ким Бора! — громко провозглашает Гахён. — Готова ли ты по-оказать нашей эксклюзивной гостье, что такое настоящий рай?       

***

— Я буду крутить бутылку! — Гахён, извини меня, ты охуела? — угрожающе шепчет бледная от злости Бора, достаточно тихо для того, чтобы это не услышал никто посторонний, но достаточно громко, чтобы услышала Шиён. — Ты сама отказалась от своего счастливого билета, — поджимает губы Гахён и закатывает глаза. — А теперь, будь добра, позволь судьбе распорядиться самой и исправить твою ошибку. — Я сейчас уеду домой. — Нет. — Да. — Ты бухая, — протестует Гахён. — Никуда ты не уедешь. — Шиён отвезёт меня, — уже не так уверенно отвечает Бора. — Шиён тебя никуда не отвезёт, потому что она н-намерена играть! — выкрикивает Гахён последнее слово максимально громко, чтобы это услышали и остальные. — Да-амы и господа, прошу садиться! Толпа прекращает свои разговоры и практически сразу слушается её. Шиён замечает на лицах некоторых ребят очевидную скуку, и со стороны это выглядит так, словно одна Гахён в восторге от происходящего. А сама Шиён не знает, как ей реагировать, потому что она понятия не имеет, что сейчас происходит. И вышедшая из себя Бора напрягает её больше, чем вышедшая из-под контроля Гахён. — Бора, что случилось? — тихонько спрашивает Шиён, когда Бора садится рядом с ней на большую широкую подушку. — Гахён хочет, чтобы мы поиграли в «Семь минут в раю», — вздыхает Бора и достает бутылку с виски, начиная пить прямо из горла. — Настоятельно рекомендую тебе выпить ещё, потому что в трезвом состоянии перенести это просто невозможно. Шиён секунду колеблется, не уверенная в том, что ей делать, но потом тянется к бутылке в руках Боры. Бора недоуменно смотрит на неё, вскидывая брови, но отдаёт виски. Шиён делает глоток и морщится. — Оно… не такое, как пиво, — едва проговаривает она, чувствуя, как напиток обжигает горло. — Уже тёплым стал, — отвечает Бора. — Со льдом было бы получше. Шиён мычит в знак согласия и делает ещё глоток. Люди вокруг рассаживаются, образуя своеобразный круг. Шиён смотрит на то, как высоко задираются широкие брюки некоторых парней и как сильно облегают невыносимо узкие штаны бёдра многих девушек. Кислотный цвет режет ей глаза. Мир становится каким-то невообразимым сочетанием сверкающих серёжек, футболок с яркими принтами, переливом огней и тихой, закрадывающейся в самые глубины сознания ритмичной музыки на фоне. — Итак, банка! — врывается Гахён громогласным в её сознание. — Банка. Делаем ставки, дамы и господа, что-о же случится с первой парочкой добровольцев? — Как можно делать ставки, если мы ещё не знаем, кто играет? — раздаётся откуда-то сбоку. Шиён оборачивается, но она не понимает, кто это сказал. — Один уже есть, — отвечает Гахён и подмигивает Шиён. Шиён нервно сглатывает. — Я б-буду крутить бутылку, чтобы всё было честно. — Тогда всё будет в корне наоборот, — бубнит себе под нос Бора, продолжая пить. У Шиён такое чувство, как будто ей в глаза насыпали песок. Мозг продолжает работать в бешеном ритме, но веки закрываются, и ей с каждой секундой почему-то всё больше и больше хочется облокотиться назад… Возможно, было бы просто идеально, если бы на Бору. Но она пока держится. Гахён выходит в центр импровизированного круга, и в тёплом свете неоновых огней её самодовольная улыбка кажется безумной. — Кто же составит тебе компанию, Шиён? — спрашивает она вслух и смотрит прямо на неё. Шиён краем глаза замечает, как руки Боры сжимают горлышко виски. Гахён садится на корточки и прикладывает ладонь к бутылке, которая лежит на полу. Она делает движение, словно вот-вот соберётся её раскручивать, и всё вокруг словно замирает — Шиён даже кажется, что пыль застыла в воздухе. Бора рядом с ней внезапно напрягается. Гахён задевает бутылку, но тут же останавливает её второй рукой, прекращая какое-либо движение, и Бора нервно и шумно выдыхает. — Если она не одумается, я не знаю, что я с ней сделаю потом, — шепчет Бора Шиён на ухо. Шиён вся покрывается мурашками от её вязкого, пьяного голоса. — Она собирается запереть тебя в кладовке или ещё где-нибудь с кем угодно, кто сейчас сидит в кругу. — Что?.. И в этот момент Гахён начинает раскручивать бутылку. Шиён кажется, что вместо звона стекла по полу она слышит, как у неё вопят и скручиваются все внутренности. И когда горлышко бутылки после самых долгих секунд её жизни указывает на неё саму, вздох, который вырывается из груди, невозможно точно определить как вздох облегчения или разочарования. Ещё пара сантиметров и бутылка показала бы на Бору. — Н-ничего страшного! — тут же оглашает Гахён. — Я крутану ещё раз. — Я, пожалуй, пойду, — вытягивает губы Бора и начинает подниматься. — Так, Бора… — Нет, — внезапно заявляет сама Шиён, хватая Бору за запястье. Бора замирает в полуприсяде, в удивлении глядя на неё. — П-пожалуйста, не бросай меня здесь. И это звучит так жалобно и искренне, что Шиён сама удивляется своей интонации. Пространство вокруг слишком плывёт от того, что она продолжала пить всё это время, но даже в таком состоянии её мозг понимает, что это её шанс. Бора сдаётся и садится обратно. — Бутылка уже показала на Шиён, — говорит она Гахён. — Отстань от неё. Этот раунд уходит в никуда. Игра продолжается. Шиён подкоркой чувствует, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но пока Бора сидит рядом и изредка передаёт бутылку, слегка касаясь её пальцев своими, Шиён не то чтобы действительно собирается жаловаться. Звон стекла смешивается с периодическим хихиканьем, доносящимся со всех сторон, и вот уже Шиён замечает, как первая пара встаёт со своих мест и под руководством Гахён уходит в коридор. Но тишина не наступает даже после этого: стоит им выйти, как остальные начинают обсуждать происходящее и бросать какие-то бумажки и маленькие металлические диски в банку, с которой по кругу расхаживает какой-то парень. Шиён перестаёт наблюдать за происходящим ровно в тот момент, когда Гахён и компания возвращаются обратно, продолжая игру. Вместо этого она почему-то решает найти глазами Юхён, и это ей удаётся, но не сразу — Юхён сидит буквально в самом дальнем углу комнаты, обхватив руками банку с пивом, и смотрит в одну точку. Её узкие чёрные штаны невероятно сильно контрастируют с окружающей обстановкой, но так удивительно подходят стилю Шиён, что её пьяный мозг почему-то находит между ними какое-то странное родство. Сознание окончательно плывёт, но Шиён до сих пор ничего не «ловит», а потому не понимает, как работают все эти вещи в их мире. Она как будто просто жутко хочет спать, и тело почему-то ватное, но при этом её мозг ещё успевает довольно быстро воспринимать и обрабатывать информацию. Крики толпы смешиваются в один непрекращающийся фоновый шум, и внезапно образовавшийся «коридор доверия» между ней и Юхён заставляет сердце биться чаще. Ей почему-то хочется подойти к ней и поговорить… Но не так, как она сделала бы это в данных обстоятельствах. Шиён жаждет подойти к ней и сказать: «Юхён, почему ты стала такой?». И эта Юхён вряд ли поймёт её душевный порыв, да и сама Шиён не до конца понимает, почему это вдруг взбрело ей в голову. Эта Юхён выпучит глаза, поднимет брови и спросит: «Шиён, с тобой всё нормально?», но не ответит так, как должна была бы. Так, как она могла бы, если бы… Шиён внезапно осознаёт, что больше не смотрит на неё и что взгляд её почему-то прикован к бутылке виски, которую она держит в руках меж согнутых ног, судя по всему, довольно долго — стекло ужасно тёплое. Шиён передаёт бутылку Боре, и Бора даже не смотрит на неё, хватая стекло чисто механически. Их ладони вновь соприкасаются, и когда Бора оборачивается, Шиён произносит: — Я скоро приду, — говорит она, тихонько улыбаясь и начиная подниматься со своего места. Бора молча кивает в знак согласия. Шиён почему-то решает, что идти прямо через круг не лучший вариант, поэтому она старается держаться ближе к стене, что кардинально усложняет задачу. Людей действительно очень много, и она виновато поджимает губы каждый раз, когда пытается протиснуться через кого-то. Один раз ей прямо в лицо прилетает чей-то локоть, но она старается не акцентировать на этом внимание и продолжает движение. Вдоль стены тянется длинный провод с разноцветными огнями, и одна лампочка ударяет ей в глаз, когда она силится пролезть за спиной какого-то высокого парня. Однако она доходит до Юхён быстрее, чем ожидала. — Хэй, — говорит неуверенно. — Шиён, — кивает Юхён в знак приветствия. — Можно пиво? — Что? — в прострации спрашивает Юхён. — А, да, конечно. Возьми. Юхён отдаёт ей свою банку, и Шиён замечает, что она тоже чертовски тёплая. — Почему ты не играешь? — пытается она завязать разговор. Юхён хмурится: — С чего ты взяла, что я не играю? — Ну, ты даже не сидишь в кругу, — подмечает Шиён, отпивая согревшийся напиток. — Ты теперь тоже, — тихонько, но слегка грустно ухмыляется Юхён. — Не знаю. Вечеринки наводят на меня тоску. — Неужели? — вылетает из Шиён прежде, чем она успевает подумать. Она тут же поджимает губы в сожалении. — Ой. — Тебе уже успели наплести, да, — утверждает Юхён, протягивая руку к Шиён. Шиён отдаёт ей пиво обратно. — Я так-то люблю, только сегодня у меня нет настроения. Такое бывает. — Почему? — Без понятия, — отпивает своё пиво Юхён. — Ты, я посмотрю, тоже не знаешь, чем себя занять. — Да нормально… — отмахивается Шиён. — Я скрашиваю вечер… Бесперебойным удовлетворением собственного любопытства. — Как вариант, — Юхён отдаёт ей банку. — Всё удовлетворила? — Не совсем… — тянет Шиён и невольно оборачивается на Бору. Бора сидит в другом конце комнаты на тех же подушках. Она кажется уже более вовлеченной в игру, но Шиён делает вывод, что всему виной яркий румянец у неё на щеках. Бора всё чаще и чаще улыбается, пока Гахён и остальные громко кричат, доказывая друг другу что-то. — Гахён всегда такая… навеселе? Юхён нервно усмехается, откашливаясь: — Не знаю, что ты обо мне думаешь, но я ещё не успела это выяснить. Спроси у Боры. Шиён думает о том, что Гахён — явно не то, что она хотела бы обсуждать с Борой. Вернее, зачем обсуждать Гахён, когда можно обсудить много чего другого… Её снова ведёт. Мысли путаются, и она хмурится, пытаясь сфокусироваться на реальности. — Гахён просто оптимистка, — продолжает Юхён, передавая ей банку. — А я — нет. Наверное, поэтому мне сейчас не по себе. — Почему? — шепчет Шиён, оборачиваясь на Юхён. Голоса людей на фоне то ли стихли совсем, то ли превратились в бесформенный шум настолько, что тишина стала действительно оглушающей. — Она немного с другой планеты, — отвечает Юхён и тут же начинает смеяться. Наклоняется и прикрывает рот рукой, пока смотрит на Шиён снизу вверх. — Не так, как ты, конечно. — А как тогда? Юхён выпрямляется и немного ёрзает на спинке кресла, на котором сидит, прежде чем ответить абсолютно серьёзно: — Она верит, что мы живём в лучшем из доступных миров. Я же боюсь, что так и есть. Шиён прошибает током. Руки мгновенно холодеют, и тёплая банка пива в руках становится действительно обжигающей. Она смотрит на Юхён, в глазах которой такая пропасть грусти и будто бы безразличия, что этот факт едва ли не мгновенно отрезвляет её. Она уже готовится было открыть рот, чтобы сказать что-нибудь, как её мысли перебивает невероятно восторженный крик Гахён. — Во-от и Шиён! Она оборачивается. Гахён крутит бутылку. И когда горлышко указывает прямо на Бору, Шиён не знает — Счастлива она или до смерти напугана.       

***

Шиён не успевает понять, что происходит, как осознаёт себя зажатой со всех сторон в невероятно узком и тёмном помещении. Последний лучик надежды буквально схлопывается у неё на глазах, когда Гахён закрывает дверь прямо перед её носом. — Молчать нельзя! — доносится с той стороны приглушенное. — Я всё слышу! — Ну пиздец, — нарочито громко выдаёт Бора рядом с Шиён. Они стоят чуть ли не нос к носу, прижавшись к двери. — Ли Гахён, ты — засранка! — К вашим услугам! Шиён, прежде чем зайти, успела ухватить взглядом лишь то, что сейчас позволяло ей вполне точно сказать — прямо за её спиной целая куча полок. Она делает полшага назад, чтобы убедиться наверняка. Всё так. Тут действительно чертовски тесно. Её голова начинает немного побаливать, и кисло-сладкий привкус во рту почему-то сигнализирует о том, чтобы она заткнулась и просто переждала. Но Гахён ясно даёт понять, что это не прокатит — она громко стучит в дверь в то же мгновение, стоит мысли мелькнуть в голове Шиён. — Кажется, нам всё-таки придется сдаться и разговаривать, — обреченно вздыхает Бора. — То есть, я не имела в виду, что я не… — Я поняла, — выдавливает сквозь зубы Шиён, стараясь не открывать рта лишний раз. Горячее, пьяное дыхание Боры прямо возле её щеки в очередной раз напоминает, насколько здесь тесно. — Как дела? — Как дела? Серьёзно? — Ну как бы, надо же с чего-то начать… — закатывает глаза Шиён, уверенная в том, что Бора не видит этого. — Дела отстой, — вздыхает Бора. — Моя лучшая подруга заперла меня в кладовке! Против моей воли! Она кричит последние слова прямо в дверь, видимо, желая убедиться, слышит их Гахён или нет. Но ответа не следует. — Неужто смылась? — бубнит Бора себе под нос, пока тычется носом в стык между дверью и дверным косяком. — Ну, этого мы не узнаем… Пока не выйдём, — констатирует Шиён, глядя на то, как Бора уткнулась виском в стену. — В чём смысл этой игры вообще? — Смысл в том, что… — зевает Бора. — Что… Я не знаю. У Гахён мания сводничества. Иногда у меня такое чувство, как будто в ней срабатывает инстинкт коннозаводчика. Я имею в виду, свести кобылу с жеребцом или типа того… Боже, до чего стрёмно это звучит. — Видимо, она довольно успешна в этом? — О, да. Шиён?.. — М-м? — Что ты делаешь? — Ничего… — Т-ты взяла меня за руку. — Я просто… Давно хотела так сделать. Почему-то. Нельзя? — Нет, почему… М-можно, наверное. Но зачем?.. — Просто так. — Ничего не понимаю… — Ну видишь, мы хотя бы нашли предмет для разговора и не проиграем. — Странные у тебя методы, конечно. — Какие есть… У Шиён сердце грозится пробить грудную клетку, когда она делает ещё одно неуверенное движение вперёд. — Бора? — Да?.. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — Н-нет… — Ты уверена в этом? — Нет… — У тебя такие маленькие руки… — Э-это плохо? — Нет, мне нравится. — Шиён, не пугай меня… — Извини. — Н-нет, всё нормально. — Точно? — Наверное… Шиён старается держать глаза открытыми, потому что чувствует, что стоит ей их закрыть — как её поведёт в сторону. Она наблюдает за тем, как её собственная большая ладонь аккуратно переплетает пальцы с рукой Боры и не может в это поверить. Прикосновение кажется инородным, словно она просто держит два чужих предмета, позволяя им соприкасаться друг с другом. Но её руки дрожат, и она пытается скрыть это тем, что прижимает ладонь Боры к двери. Она смотрит на неё и замечает, как Бора буквально на секунду высовывает язык, чтобы облизать пересохшие губы. У Шиён внутри что-то подрывается и с грохотом падает вниз, заставляя живот скрутиться от нахлынувших ощущений чуть ли не до боли. Воспоминание об одном случившемся накануне инциденте всплывает в её памяти до того резко, что она едва не давится воздухом. — Это один из самых странных разговоров в моей жизни. — В моей тоже… — Бора. — А? — Зачем ты укусила меня? — Ч-что? — Ты укусила меня за щёку. Когда Гахён начала толкать речь. — П-правда? Я… не знаю. — Не извиняйся. Всё нормально. — Шиён… — М-м? — Мы не обязаны… — Но я хочу. А ты хочешь, Бора? — Я… Да. Я хочу. — Так почему нет? — А почему да? — Не знаю. Мой мозг так решил. — И часто ты его слушаешь? — Не очень. Шиён делает крохотный шаг чуть ближе. Затем наклоняется и чувствует, как её короткие волосы падают Боре на лицо. Шиён понимает, что ещё пара сантиметров, и она столкнется с ней нос к носу. Её бёдра сводит судорогой от волнения, и она едва стоит на ногах, когда осознаёт, что в комнатке стало жутко жарко и душно. И разгоряченное дыхание Боры прямо напротив её губ никак не спасает ситуацию, а наоборот — только усугубляет её. Шиён начинает задыхаться от предвкушения. — Бора… — Да?.. — шепчет Бора едва-едва. Шиён буквально слышит, как она сглатывает. И чувствует, что ещё немного, и она не выдержит. Ей доставляет какое-то мазохистское удовольствие мысль о том, что она стоит сейчас настолько близко, что чувствует жар, исходящий от Боры, и каждый, буквально каждый её крошечный вдох и выдох. Бора легонько касается пальцами её свитера, скручивая кусочек ткани. У Шиён живот напрягается от прикосновения. Она кладёт ладонь ей на щеку и проводит невесомо большим пальцем по губам. — Бора. — М-м… — Твое «да» — это да? — Это… Бора колеблется, чуть сжимая ладонь Шиён своей. Чёрт, она вот-вот сойдёт с ума. — Да. У Шиён весь мир рушится перед глазами. Она вдруг чувствует себя такой счастливой, словно уже поцеловала её. Она плавится изнутри и у неё такое чувство, как будто пол под ногами превращается в одно огромное желе — настолько тяжко ей стоять. Потому что она понимает, что стоит ей протянуть руку — и она получит это, она получит всё, о чём мечтала столько времени — и осознание этого не позволяет ей действовать быстро. Шиён уже успела забыть, каково это — целовать Бору, чувствовать её горячее дыхание на своих губах, всем своим существом понимать, что она любит её — любит, любит, любит. Шиён сжимает её руку в своей. Наклоняется ещё ближе. И когда Бора издаёт какой-то приглушенный то ли вздох, то ли стон… Земля словно разрывается у них под ногами. Внезапный грохот и вспышка выбивают Шиён из колеи. Она вздрагивает до того сильно, что Бора испуганно вскрикивает, отшатываясь от стены и чуть ли не падая на неё. Шиён ничего не понимает, но чувствует себя так, словно её только что застукали за чем-то крайне нелегальным. И от испуга сердце заходится таким бешеным темпом, что она не может прийти в себя ровно до тех пор, пока взгляд её не фокусируется на чёрном пятне в открывшихся дверях — и пока она не узнаёт в этом пятне донельзя довольную, но внешне крайне раздосадованную Гахён: — Ну что, как погодка в раю? Шиён открывает и закрывает рот, не зная, что сказать, пока Бора своим носом тычется ей в ключицу, дрожащими руками сжимая свитер. Она чувствует, как натягивается и приподнимается ткань, а сама Шиён не знает, куда деть руки, и почему-то неосознанно кладёт их Боре на талию. И стоит рукам Шиён коснуться её, почувствовать прикосновение — Как Бора мгновенно отстраняется и буквально подрывается с места, выбегая из комнаты в неизвестном направлении, словно ошпаренная. — Че это с ней? — развязно тянет Гахён, выглядывая обратно в коридор. Она сохраняет обеспокоенное выражение лица, но Шиён по глазам её видит, что самодовольство вот-вот вырвется наружу. — Н-не знаю, — мямлит она в ответ. — Плохо, наверное, стало. — Плохо? Неужели? — Ну д-да, душно. Тут. — А-а-а, — деловито тянет Гахён, выпячивая нижнюю губу и опираясь локтем о дверной косяк. — Душно. — Д-да, — продолжает едва выговаривать Шиён. — Очень… — Ну тогда всё понятно. Они стоят молча, и хоть какой-то фоновый шум — кроме бешеного сердцебиения Шиён — создаётся только за счёт продолжающейся вечеринки где-то там. Шиён впервые чувствует себя так, словно она оказалась на другой планете. — Так и будем стоять? — устало тянет Гахён. — В смысле? — Выходить собираешься или тебе здесь настолько понравилось? Шиён готова сгореть со стыда. Хотя в глубине души понимает, что, по сути-то, ничего такого не сделала… Не успела сделать. Вот если бы сделала — был бы другой разговор. А пока что ей хочется просто провалиться под землю. Она на грани того, чтобы пожалеть о том, что не может испариться обратно в свою реальность в любой момент, в который пожелает. — Пойдём… Она выходит из кладовки, и Гахён крайне любезно прикрывает за ней дверь, уже не пытаясь скрыть свою злорадную ухмылку. Шиён встаёт посреди коридора, словно каменная, и едва заставляет себя двинуться дальше. Её конечности онемели от переживаний. — Куда ушла Бора? — выдавливает она из себя задушенное, прокашливаясь в кулак. — Спешно эвакуировалась, ты имела в виду? — переспрашивает Гахён. — Судя по направлению, в ванную. — Ну, я… — Не-не-не, — тут же бросает Гахён, преграждая ей путь дальше по коридору. — Тебе сейчас туда точно нельзя. — Почему? — Поверь мне. Лучше не ходи. Ты ведь не хочешь оказаться в ещё более неловкой ситуации, не так ли? Пьяный мозг Шиён искренне не понимает, какая ситуация могла быть ещё более неловкой, чем нынешняя. — Расслабься, — успокаивает её Гахён и почему-то кладёт руку на плечо. — Хочешь, помогу? — Есть предложения? — О, — тянет Гахён и растягивается в крайне довольной ухмылке. — Ещё какие.       

***

— Что это, говоришь?.. — Трава. — А эта трубка?.. — Сейчас увидишь. Шиён сидит на подоконнике в одной из комнат, где либо нет людей вообще, либо их крайне мало — она не может точно сказать, ибо обзор ей перекрывают длинные, но не очень плотные… шторы? Во всяком случае, она запомнила это слово, когда Гахён просила её задвинуть кусок ткани так, чтобы их двоих не было видно из комнаты. Они вдвоём едва умещаются на этом подоконнике. Шиён приходится поджать ноги и обхватить колени, чтобы втиснуться, в то время как Гахён просто устроилась в позе лотоса прямо возле стены. — Я се-ейчас подожгу это, — комментирует Гахён, пока кладёт маленький плотный шарик на квадратный кончик трубки. — И надо будет очень быстро втягивать. Вдыхай, как будто ты задерживаешь дыхание. И не-е выдыхай как можно дольше. Сколько продержишься. Б-будем передавать по кругу. Шиён кивает в знак согласия, надеясь, что она поняла всё правильно. Её сердце перестало бешено биться, но сейчас оно всё равно стучит довольно быстро — от волнения. Она собирается попробовать доисторические психосимуляторы. Шум вечеринки кажется чем-то крайне отдаленным и происходящим не с ней, не здесь и не сейчас. Она смотрит на то, как Гахён обхватывает губами маленькую металлическую трубку и подносит к кончику штуку, которая делает огонь. Гахён поднимает взгляд на Шиён за мгновение до того, как поджигает шарик. Гахён глубоко вдыхает, и Шиён видит, как тлеет этот маленький шарик на кончике трубки. Зрелище завораживает её, ибо сидят они в абсолютном полумраке — свет идёт только от уличных фонарей и из коридора, а потому наблюдать за тем, как шарик загорается миллионами маленьких красных частиц — просто превосходно. Шиён до того сильно залипает на это зрелище, что не сразу понимает, что происходит, когда Гахён молча пихает её рукой в коленку. — А? — глупо тянет она, пока не понимает. Трубка. Шиён перехватывает её и сует себе в рот настолько быстро, насколько может, подгоняемая молчаливыми угрозами Гахён и размахиванием её рук. Она тоже смотрит на неё прежде, чем вдохнуть, и её нос улавливает едва заметный запах чего-то жжёного… Словно она случайно спалила проводку. Она пытается сделать вдох максимально мощным и чувствует, как дым обжигает её горло. Довольно странно держать у себя в лёгких что-то подобное, но она делает, как ей сказано — молча передаёт трубку обратно и не выдыхает до тех пор, пока Гахён вновь не возвращает металлический предмет ей в руки. Они повторяют эту схему из раза в раз до тех пор, пока огонек на кончике не тлеет окончательно. И пока что Шиён не чувствует ничего, кроме недостатка кислорода в лёгких. — И всё? — выдаёт она, как только Гахён стряхивает оставшийся пепел прямо на пол. — И всё, — едва ли не обиженно бубнит Гахён в ответ. — Я только что поделилась с тобой своей последней заначкой. — Я просто ничего не чувствую… — пытается оправдаться Шиён, прислоняясь виском к холодному стеклу. Гахён заканчивает чистить трубку и сует её себе в нагрудный карман клетчатой рубашки. — Не так быстро, котёнок. — Эм… Гахён улыбается и наклоняется, ставя локти на свои растопыренные в разные стороны коленки. — Давай, рассказывай. — Что рассказывать? И тут Шиён чувствует это… Ощущение появляется внезапно, но не так резко, как она ожидала изначально. Она смотрит на то, как неудобно Гахён облокотилась на собственные ноги, и на то, как она тщетно пытается сдуть спадающие на глаза короткие волосы, какая она вся из себя маленькая и нелепая, и Шиён становится… смешно? У неё губы начинают дрожать от того, что она едва пытается сдержать рвущийся наружу смех. Словно кто-то устроил пожар у неё в груди и единственный способ избавиться от него — рассмеяться как можно быстрее. — Про Бору рассказывай. Шиён открывает было рот, но её сбивает с толку внезапно поднимающаяся ткань шторы, из-под которой вылазит голова Юхён. Шиён не видит её тело — только голову, обернутую тканью со всех сторон — и то, как глаза Юхён мечутся от неё к Гахён и обратно. Юхён окидывает их взглядом и выдаёт строгое: — Так, блять. И тут Шиён не удерживается от позорного смешка. Она прикрывает рот рукой, едва не плача от того, как сильно её смешит торчащая из-за шторы голова Юхён. Её волосы наэлектризовались и прилипли к ткани, образуя вокруг головы как бы венец, и она вся выглядит так, как будто только что проснулась. — Серьёзно, вашу мать? — возмущенно-нахальным тоном тянет Юхён, глядя на Шиён. Гахён вжимается в стену и прикрывает рот рукой. — В моём доме? Дуете в моём доме, и без меня? Юхён смотрит на них уничижительным взглядом ещё пару мгновений, прежде чем достать из своего кармана… ещё траву. Она спихивает Гахён в сторону и сама пристраивается у стены, позволяя той сесть меж её раздвинутых ног и буквально расплыться на груди. Шиён тоже хочется отодвинуться чуть назад, чтобы облокотиться на что-нибудь, но она жертвует удобством ради того, чтобы было проще принимать трубку. Ей начинает жутко нравиться ощущение безумной лёгкости, которое она испытывает сейчас. Стартует беспорядочная карусель бесконечной передачи трубки из рук в руки. Под конец этого марафона Шиён всё-таки отползает к стене, хотя отползает — это громко сказано — она буквально сползает вниз по стене, потому что не может перестать ржать. Гахён несёт несусветную чушь, и Шиён какой-то частью себя понимает, что это всё полный, полный бред, но не может остановиться. Её конечности, её тело, её сознание — всё стало настолько невесомым, что она начинает побаиваться, что взлетит к потолку и никогда не спустится обратно. Только свесившаяся вниз с подоконника рука, налившаяся кровью, кажется ей хоть сколько-то тяжёлой. — А потом он такой «Люк, я твой отец», — задыхаясь от смеха, еле выдавливает из себя Гахён. — И я не могла перестать ржать, потому что он отрубил ему руку, как сделал бы мой папаша, если бы застукал меня за дрочкой в ванной. — Х-хватит… — едва выговаривая, сквозь слёзы пытается спорить Юхён. — Обесценивать один из самых эпичных… моментов… кинематографа… Боже, блять. Шиён реально чувствовала себя так, словно ещё немного — и она умрёт от смеха. Она ничего не понимала: ни кто такой «Люк», ни кто такой «кинематограф», но ей было так дико смешно просто от взгляда на то, каким красным стало лицо Гахён, которая лежала на плече Юхён и заливалась слезами от собственных шуток. — Я… сейчас… умру… — плачется Шиён, пока пытается закрыть лицо руками, словно это спасло бы её. — Не удивительно, — выдавливает из себя Гахён. — Сколько тебе там, блять, лет?.. — Сорок… сорок два… сорок семь… Сука, — бубнила Шиён, переворачиваясь на другой бок и упираясь лбом в холодную оконную раму. — Я запуталась в своей жизни. — Я вас ненавижу, — стонет Юхён где-то под Гахён. — Кто вообще дал вам это. — Ты, идиотка, — заржала Гахён так громко и заливисто, что Шиён, только услышав это, сама начинает дёргаться в конвульсиях. Ей кажется, что это продлится вечно. — У тебя реально девять жизней, котёнок? — внезапно спрашивает Гахён, чуть успокоившись. — В смысле? — выдохнула Шиён. — Ты хули так хорошо сохранилась? Мой батя в твои годы вот-вот развалится на кусочки. — Секрет фирмы, — тянет Шиён, всё же приподнимаясь обратно. — Подрастёшь, расскажу, как это делается. — Пиздец! — восклицает Гахён, размахивая руками и случайно заезжая Юхён по носу. Она, кажется, даже не обращает на это никакого внимания. — Ты в какой момент успела дать ей миленькое прозвище? — спрашивает Юхён у неё вместо того, чтобы возмутиться, и Шиён кажется, нет, не кажется — она кусает её за ухо, прежде чем продолжить: — А, Гахён-а? — Нихера оно не милое, — возмущается та. — Посмотри на неё. Вообще, я хер знает, просто к слову пришлось один раз и всё. — Тогда уж волчонок, — комментирует Юхён. — Посмотри на её взгляд. Шиён не успевает возмутиться, потому что внезапно замечает, что рука Юхён… находится прямо под рубашкой Гахён, и в какой момент это произошло — она не имеет ни малейшего понятия. Она пытается оторвать взгляд от созерцания того, как ладонь под тканью периодически меняет положение, но не может себя заставить. Её взгляд словно приковали к этому месту, и она нервно сглатывает в напряжении. Она внезапно вспоминает про ситуацию в кладовке и то, как Бора дёрнулась, когда Шиён задела её талию. Внизу живота начинает скапливаться то самое тягучее чувство, которое сейчас кажется совсем ни к месту, но Шиён не может заставить себя перестать пялиться на то, как близко сидят друг к другу Юхён и Гахён. Напряжение достигает своего предела, и она прижимается щекой к холодному стеклу, пытаясь хоть как-то унять разбушевавшийся внутри огонь. Только этого ей сейчас не хватало. — Сколько мы так сидим? — спрашивает она, чтобы сменить тему и избавить себя от ненужных мыслей и ситуаций. Гахён и Юхён, полностью поглощенные друг другом, не сразу отвечают ей. — Когда я пошла вас искать, было около трёх часов ночи, — всё же говорит Юхён. — Смею предположить, что сейчас уже около пяти. И правда — Шиён искренне удивляется тому, как она этого не заметила. Солнце встает, и небо за окном уже не такое тёмное, как до этого. — Тихо стало, — констатирует факт она, глядя на светлеющий горизонт. — Да… — тянет Юхён, вздыхая. — Все уже отрубились. А кто не отрубился, тот просто сидит и пьёт дальше. Сейчас пошла стадия задушевных разговоров. — В смысле? — Ну, это когда в конце вечеринки все напиваются или накуриваются до такой степени, что у них уже нет сил продолжать веселиться, — объясняет Юхён, пока прокручивает у себя меж пальцев розовые прядки волос Гахён. Шиён внезапно осознаёт, что Гахён спит — или, во всяком случае, делает вид. — Поэтому те, кто не сдох на стадии полнейшей неадекватности, которая конкретно у нас подошла к концу, просто собираются кучками, допивают всё, что осталось, и говорят обо всём на свете. — Звучит… прикольно, — комментирует Шиён, упираясь лбом в стекло и наблюдая за тем, как из-за горизонта потихоньку показывается яркое, практически белое солнце. — Но у нас не будет этой стадии, я так понимаю? — Нет, не будет, — совершенно спокойно, без каких-либо обидных ноток в голосе отвечает Юхён. Гахён не подаёт никаких признаков жизни, уткнувшись носом ей в шею. — Наверное, не в этот раз, Шиён. — Не в этот раз, — тихонько повторяет Шиён и скидывает ноги с подоконника, разворачиваясь. — Пойду найду Бору. — Иди, — улыбается ей Юхён. — Стой. — А? — она замирает на полу, остановившись за секунду до того, чтобы поднять штору и скрыться в пространстве комнаты. — В конце коридора есть дверь, — продолжает Юхён. В свете лучей утреннего солнца её лицо кажется совсем юным. — Это моя вторая комната. Ключ ты можешь найти прямо под дверью, можешь даже пальцами достать. — Спасибо, Юхён, — улыбается она едва-едва. Юхён удовлетворенно кивает в ответ. — Правда, спасибо. — Да не за что, — ухмыляется та. — Отдыхай. Хватит с тебя на сегодня потрясений. — Это точно. Шиён, наконец, выходит за штору. В комнате стоит лёгкий полумрак, но не так темно, как до этого. В коридоре до сих пор мелькают разноцветные лампочки, однако они уже не выглядят такими яркими, как до этого — солнечный свет попадает в дом из-за балконной двери. Стоит тишина. Время словно остановилось. Шиён проверяет практически каждую комнату на пути к самой большой — в поисках Боры — но её почему-то нигде нет. То тут, то там на самом деле скопились группы людей, продолжающих выпивать и совершенно спокойно, не так как до этого, разговаривая между собой. Шиён не обнаруживает Бору даже в большой комнате, и до неё внезапно доходит. Бора, скорее всего, до сих пор в ванной. Найти её не составляет труда — она спрашивает дорогу у какого-то парня, с которым сталкивается в коридоре, и тот вяло, но вполне себе конкретно указывает ей путь. Шиён стучится в дверь один раз, второй, но не получает никакого ответа. Кладёт ладонь на ручку и только спустя несколько минут решается проверить, не заперто ли. Ручка опускается. Шиён медленно, с опаской приоткрывает дверь, и застаёт Бору… Спящей в ванне. Господи, у неё душа покидает тело ровно в тот момент, как она замечает это. Бора лежит, обхватив себя руками, и одна лямка её странных штанов сползла до уровня локтя, а другая и вовсе просто отстегнута. Шиён чувствует себя жутко уставшей, но ей хватает сил на то, чтобы улыбнуться и попытаться растрясти её. — Хэй, Бора, — она кладёт руку ей на плечо, но Бора не откликается. Бора подаёт признаки жизни только тогда, когда Шиён задевает её щёку и ведёт ладонью вниз по шее. — Просыпайся, Бора. — Мгм… — стонет та недовольно, но не отворачивается. — Пойдём, я отведу тебя в кровать. — Я не хочу в кровать… — едва слышно мямлит Бора. Шиён продолжает водить рукой по её щеке, не встречая никакого сопротивления. — У меня есть ключи от запасной комнаты, — она почему-то решает, что не стоит рисковать и произносить имя Юхён при ней лишний раз. — Пойдём, я уложу тебя спать. И Бора, на удивление, соглашается. Шиён помогает ей подняться, и сонная Бора едва стоит на ногах то ли от усталости, то ли от опьянения — Шиён не знает. Её и саму заносит в сторону, хотя пару минут назад она считала себя относительно бодрой. Они выходят из ванной и идут в конец коридора. Шиён буквально припечатывает Бору к стене, говоря что-то о том, чтобы она постояла так немного, пока Шиён ищет ключи. Юхён не соврала — маленький ключик действительно располагался прямо под дверью, в узкой щели между ней и полом. Шиён, уже наученная опытом вождения мотоцикла, довольно быстро определяется, что и как открывать. Они проходят внутрь. И комната Юхён выглядит… Так, словно здесь живут постоянно и не живут одновременно. Односпальная, но всё-таки довольно широкая кровать располагается прямо по центру, а вдоль стены за дверью стоит внушительный такой открытый шкаф — одежда просто висит на перекладине в свободном доступе. Слева, около окна, Шиён замечает небольшой деревянный стол, но больше ничего не привлекает её внимание, потому что комната действительно… пустая. Никаких вещей, кроме пары валяющихся на полу футболок, вокруг нет. Шиён укладывает Бору на кровать прямо на одеяло. Ей почему-то кажется, что Бора не даст себя переодеть — Боже, конечно нет, о чём она только думает — поэтому её мозг как-то сам собой приходит к выводу, что под одеялом Боре будет жарко. Бора буквально падает головой на подушку прямо с закрытыми глазами, тут же подкладывая под голову ещё и ладони. Сама Шиён решает воспользоваться возможностью и снять с себя тёплый свитер — она подходит к шкафу и выбирает там первую попавшуюся футболку, на этот раз уверенная в том, что Бора спит, ни капли не стесняясь и переодеваясь прямо так. Но шок её достигает своего пика, когда она оборачивается после всего этого и видит, что Бора смотрит на неё, едва приоткрыв глаза. Шиён становится неловко. — Ты почему ещё не спишь? — спрашивает она, чтобы сбить ощущение. — Сейчас буду, — шепчет Бора в ответ, продолжая смотреть на неё. — Откуда у тебя столько шрамов, Шиён? Ох, это. Шиён поджимает губы, прежде чем ответить: — Долгая история. — Сказку на ночь? — Что? — Расскажешь мне сейчас? — повторяет Бора, зевая. — Тогда это будет не очень приятная сказка. — Мне всё равно, — спорит сонная Бора. — Расскажи. Шиён пожимает плечами и подходит к кровати, усаживаясь на край лицом к ней. Она смотрит на Бору ещё пару мгновений, но потом всё же решается и ложится рядом — на спину. — Ты такая странная, Шиён, — мямлит Бора уже едва слышно куда-то ей в плечо. — Почему ты так думаешь? Шиён сверлит взглядом потолок, сложив руки на животе. — Заставляешь меня чувствовать себя странной. И чёрт бы её разобрал, что это значит. Шиён вскидывает брови в недоумении и поворачивает голову в сторону Боры, но та уже не продолжает. Шиён замечает лишь то, как Бора едва-едва уткнулась носом ей в плечо, умиротворенно и, судя по всему, окончательно закрыв глаза. Шиён чувствует легкую панику и досаду, продолжая вот так лежать по струнке смирно. Ей кажется, что она проводит часы в бесконечных метаниях между «стоит ли мне развернуться» и «лежи уже, как лежишь», но Бора решает практически все её проблемы, когда спустя какое-то время сквозь сон придвигается чуть ближе и кладет руку ей на живот. Шиён, одержимая мыслью о том, что происходит, ещё долго смотрит, как снова и снова набок заваливается потолок и шкаф слева от неё. Пока в какой-то момент в сон не проваливается и её сознание.