Праздник шел своим чередом. Подвижные танцы сменяли медленные парные, но Гермиону не радовали ни одни, ни другие. После исчезновения Малфоя и его свиты она долго простояла рядом с Гринграсс, как беспризорный щенок, в то время как та безумолку обсуждала костюмы школьников со своей младшей сестрой, периодически поглядывая на Грейнджер, не упуская ее из виду. Пэнси девочки держали от гриффиндорки на безопасном расстоянии, пообещав, что ей все объяснят, как только вернётся сам Драко. Хотя Паркинсон это явно бесило, держалась она относительно сдержано. Время шло, но Малфой все не появлялся. По суетливому поведению Дафны, Гермиона поняла, что та тоже не знает, куда запропастились мальчики и по какой причине. Поразмыслив над этим минуту, другую, девушка решилась на побег из змеиного логова, который не увенчался успехом. Едва она попыталась слиться с толпой, тут же наткнулась на Блейза и его укоризненно вопросительный взгляд. Он сопроводил девочек на танцпол, чему последние были крайне рады, все кроме Гермионы. Мало того, что
буквально в нескольких метрах танцевали и веселились друзья, а ее как под конвоем стерег Жнец, так и ещё Нотт с Малфоем так и не появились, что наталкивало на мысли об очередном подвохе со стороны последнего. Что если Малфой решил ей как-то отомстить за ее хитрость в споре? Тут же вспомнились слова Дафны о том, как именно у слизернцев принято дружить. Но прокрутив все возможные варианты этой теории, пришла к выводу: максимум, что тот мог сделать — открыть ее личность, а это шло в разрез с тем спектаклем, который он устроил часом ранее. Девушка, решив отпустить ситуацию, начала понемногу вливаться в общий праздник.
Часы показывали без четверти полночь, когда музыканты объявили Белый танец. И Гермиона, с грустью взглянув на пару Дафны и Блейза, кружащую в изящном вальсе, медленно побрела к скоплению одиноких людей у стены. В тот же миг в ней проснулось волна негодования, несущаяся под девизом:
Да с какой стати я должна слушаться этого несносного хорька и ждать его как верная псина!
И она тут же изменила направление в сторону небольшой компании знакомых парней гриффиндорцев. Которые, не признав ее в облике представительницы Салазарова факультета, смотрели на нее с опаской и искренним недоумением. Но не успела она полноценно произнести слова приветствия, как ее настигла ледяная аура, стоящего позади человека, она резко обернулась, и ведь не ошиблась. Лёд, холод и возможно даже град обрушались на нее через мрачно-серые радужки глаз, очевидно пытающихся ее заморозить на месте. Девушка поежилась.
— Я чётко выразился: где ты должна была меня ждать.
— Я не часть твоей… свиты и не собираюсь, спотыкаясь следовать твоим приказам! — С жаром выпалила Грейнджер, тем временем как гриффиндорцы окончательно потеряли суть происходящего. Малфой нахмурился ещё сильнее, но, оценив обстановку, сменил гнев на милость.
— Ma sherry, не стоит устраивать сцену на потребу публики, — он обманчиво ласково протянул руку и, жёстко вцепившись в локоть, потянул на себя.
Гермиона обернулась, на нее с подозрением смотрели, по меньшей мере, с дюжину ребят, теперь уже с разных факультетов. Она почувствовала себя принцессой в башне, которую стережет дракон, и которая размышляет, стоит ли ее спасать от него или от тех, кто собирается придти к ней на выручку. Внутри все похолодело, когда ее глаза снова попали в воронку бездонной ледяной пустыни Драко Малфоя. Он отвернулся и настойчиво потянул ее к выходу. Грейнджер только сейчас поняла, что в очередной раз подчинилась его воле. И как только у него это получается?
— Драко, куда ты меня тащишь? — Сквозь грохот музыки спросила она, едва поспевая за парнем. Ответа не последовало. — Ты меня слышишь? Может уже хватит?
— О чем ты? — Малфой резко обернулся и притянул девушку за талию. Он улыбался. Ее это пугало. Она попыталась отстраниться, на ее удивление, у нее получилось.
— Я обо всей этой бутафории! Зачем ты ведёшь себя так, словно между нами что-то есть?! Возможно, вы и считаете меня недотрогой и ханжой, но я точно знаю, где заканчиваются дружеские объятья и начинается…
— Что, Грейнджер? Начинается что? Скажи мне, как это называется?
— Это называется — флирт. — Она тяжело вздохнула, выпрямилась и твердо взглянула в бликующие от огней глаза Драко, хотя возможно, то было его собственное пламя, которое таким образом пыталось выбраться наружу и сжечь ее к чертям собачьим.
— Из чего можно заключить, что я с тобой флиртую, верно? — Его руки снова начали искать пути к ее талии, но Гермиона была настроена решительно.
— Я ещё раз повторяю: я не понимаю, с какой целью ты создаёшь такое ощущение?! — Отчеканила девушка, после чего ее глаза начали какой-то умопомрачительный забег от взгляда собеседника.
— А тебе нравиться это ощущение? — Томно осведомился юноша, продолжая свое наступление.
— Малфой, прекрати… пожалуйста. Я понимаю тебе скучно, ты решил позабавиться, но ты выбрал не того человека. Мне не интересны лёгкие интрижки, даже если вопрос о статусе моей крови тебя не тревожит, и я не та особа, которую можно развести на потеху окружающим, так что оставь меня в покое.
— А самой, какой вариант предпочтителен? — Его задела такая речь. Возможно, она затронула некий кодекс чести среди чистокровных, ведь каким бы гадом он ни казался, о его личной и интимной жизни ходили только слухи, ни разу не подтвержденные самим Драко.
— Ты прав, ты не давал повода так думать о тебе, и с моей стороны не правильно…
— Я все объясню. — Он снова нахмурился, только в этот раз иначе, словно то, о чем он говорил — было для него действительно важно. — Только выполни наш уговор, станцуй со мной… И ещё… Прими это в знак нашего примирения.
Грейнджер посмотрела на предмет в протянутой руке юноши и не удержалась от шумного вдоха, граничащего с писком. Малфой небрежно держал своими длинными тонкими пальцами маленькое состояние из золота, на котором хаотично рассыпались изумруды и игриво поблескивали всеми оттенками зелёного, ослепляя своей красотой. При более близком рассмотрении, заколка оказалась спящим драконом. Девушка подняла глаза на однокурсника, не веря в серьезность его дарственного жеста.
— Я-я не могу это принять, — севшим голосом ответила Грейнджер, покачав головой.
— Это — мелочь, не смотри так на меня. Я тебя ничем не обязываю… — его речь перебил бой часов в отдалении зала. Зрачки расширились, в мгновение ока он оказался на расстоянии вдоха от Гермионы и суетливым движением вставил заколку в ее волосы. Она попыталась остановить его, но Драко ловко перехватил ее руку, тут же второй обхватил ее талию.
— Ты обещала… — шепотом произнес над ее ухом и повел в центр зала, который за секунду до этого почему- то опустел.
Le bien qui fait mal — La Troupe
Нежная мелодия скрипки пробиралась сквозь пустоту тишины, заполняя зал. Она звучала завораживающе и трепетно. Огонь свечей заметно поугас и на толпу спустилась загадочная тьма. Происходящее напоминало магический ритуал, в котором участвовали все присутствующие, и они ждали лишь появления заклинателя. Драко вывел Гермиону в центр образовавшегося круга, тут же в него вошли ещё восемь пар и заняли позиции вокруг них, на манеру октограммы. Грейнджер обратила внимание на то, что все, присоединишься к танцу, были из чистокровных семей, в основном — слизеринцы, на этом основании она пришла к выводу традиционности данного танца. Остальных школьников было совершенно не видно, однако ощущение от двухсот пристальных взглядов не мог поглотить даже мрак. Если ее предположения были верны, каждый на паркете знал ход, кроме нее. Ее познания в области танцев были и так не слишком обширны, а касаемо принятых в магическом мире вообще — ничтожны. Что же касается тех, которые имели место в чистокровных семьях, для нее являлись темным
непроходимым запретным лесом. Паника настигла, раньше, чем прозвучал четвертый такт. На шестом страх был бесцеремонно и безапеллецеонно выгнан из сознания. Его сменил праведный гнев.
— Драко, я не знаю, как…!
— Тебе и не нужно.
Мелодия резко изменилась. В дело вступили тяжёлые и жёсткие аккорды гитары и ударных. Скрипки мучительно завыли предрекая музыке страдальческие мотивы. Даже с ее скудными познаниями в таком тонком виде искусства отчетливо были слышны терзания души, создавшей этот шедевр, и его внутреннюю борьбу с самим собой. В более подходящий момент гриффиндорка с удовольствием углубилась бы в рассуждения на тему этих внутренних стенаний автора и, безусловно, захотела бы узнать предысторию страстной мелодии и ее создателя, а главное: почему она так полюбилась аристократии магической Британии, но в данный момент ее больше беспокоило то, как совладать со своими руками, ногами, туловищем, а так же с персонажем, втянувшим ее в очередное
бесконечное безумие. Малфоя подобные мысли определенно не терзали.
— Расслабься, я поведу, тебе нужно лишь перестать сопротивляться, — Властно, но достаточно ласково произнес он на выдохе в ее ухо, а показалось прямо в мозг.
— Вот, чего ты добиваешься?! — Выплюнула Гермиона, параллельно судорожно вспоминая ход танго, которое, вероятнее всего, исполняли остальные пары. Но шаги были несколько длиннее, нежели в обычных бальных или аргентинских танцах, скорее всего мелодия подразумевала определенное количество поддержек и выпадов в моментах кульминации, и этот факт заставлял ноги протестовать и, то и дело спотыкаться о самих себя.
— Хватит искать во всем подвох, Грейнджер. Танцуй. Единственное чего я от тебя …хочу… на данный момент, так это — доверия. Хотя бы на время танца. — Возможность отвечать исчезла вместе со спокойным сердцебиением и способностью здраво мыслить, а за их отсутствием явились головокружение, аритмия и жар, полыхающий в груди. С такими симптомами можно было смело бежать в Больничное крыло. Только вот незадача, ей там помочь не сможет даже мадам Помфри, потому как от ее болезни человечество лекарство ещё не нашло. А будь оно, мир давно бы погряз в ненависти, злобе и иных смертных грехах. Однако то чувство, которое будоражило в ней эта музыка и Он, можно было бы смело причислить к вышеупомянутым деяниям и открыть для него ещё один круг ада.
Мужской голос вокалиста сменялся женским, наполняя непонятную для нее французскую речь мотивами обречённости и одержимости. Гермионе было необходимо узнать, о чем же поют эти двое, и Малфой, словно услышав ее мысленное желание, хриплым сбивающимся голосом вторил исполнителям:
— Но откуда же берется это странное переживание,
Которое меня зачаровывает не меньше, чем мешает мне.
Я содрогаюсь при острой боли от прекрасного.
Это словно нож в душе. Рана пронизывает мое сердце, и я нахожу радость в страданиях.
Меня опьяняет этот яд до потери рассудка.— Лучше бы она не слышала этих слов. С его уст они звучали как его собственные. Его собственные, обращённые к ней. Грейнджер уже не противилась, в очередной раз, сдаваясь под его напором. Происходящее не поддавалась никакому объяснению, так словно ее тело двигалось само по себе или двигалось так, как того хотел Драко.
— Добро причиняет боль, когда ты любишь.
Твоя ненависть совершенно нормальна.
Получай удовольствие, страдать — это так приятно, уступи очарованию, покажи свои слезы.
Добро причиняет боль, когда ты любишь.
Твоя боль совершенно обычна.
Настоящие наслаждения заключаются в мучениях.
Опусти оружие, покажи слезы. — Он грубо притягивал к себе и тут же отталкивал. Скользил одной рукой по животу, второй сдавливая шею, заставляя поворачивать ее туда, куда ему было нужно.
А в голове нет даже мысли протестовать, так словно она его кукла и ее единственное предназначение — исполнение его прихоти. Очередной отворот помог ослабить путы его голоса, и Грейнджер смогла заметить, что остальные пары движутся по линиям, рисующим восьмиконечную звезду, и это уже без шуток напоминало темный ритуал. Ещё большую уверенность в этом вселяли остальные танцующие девушки, которые имитировали марионеток. Однако последовавшая поддержка, выбила последние искры разума из ее головы. Драко оторвал ее от пола, подхватив под плечи, заставив обвить ногами его талию, а затем его руки сместились, и последовал выпад, при котором Малфой буквально перевернул ее вниз головой. Но пределом для нее стало не это. Фатальность ситуации осозналась ею в тот миг, когда он по-хозяйски прошёлся своей рукой по ее телу от пупка до шеи и рывком придал ему прежнее положение. Как сквозь стекло она увидела в глазах своего партнёра нечто граничащее с безумием, и оно ему нравилось.
— Я испытываю безудержные порывы, кажется, что я скачусь на самое дно,
Если проигнорирую, откуда взялось это бедствие.
Я обожаю чувствовать его у себя под кожей.
Я очарован безумными идеями, внезапно мои желания ускользают.
Влечение становится тюрьмой до потери рассудка. — Парень повернул Гермиону спиной к себе и прижал к груди, при этом вращая их по кругу. Голова девушки была запрокинута на плече слизеринца, поэтому его губы каждый раз касались ее шеи и уха.
«Сон. Все это сон» — Твердило, потерявшее последний контроль, сознание. Сердце отбивало ритм барабанов, а дыхание вторило мелодии баса. В то время как нервы выли в тональности скрипок. Такую музыку должны запретить на законодательном уровне, равносильно непростительным заклятьям, потому как Имепериус и Круциатус всего лишь безобидные сглазы, в сравнении с этой магией. А убивающее? Да она бы сейчас сама под него кинулась, лишь бы закончить эту пытку. На ее теле едва ли остались места, к которым Драко не прикасался, и казалось, ещё не много и она рассыплется пеплом, под обжигающим натиском. Хотя на минуточку, такого она не позволяла даже Рону, да и не испытывала она подобного рядом с ним… Ах, Рон, он ведь тоже среди толпы смотрит на нее, догадался ли он, кто та самая девушка, которую приносят в жертву на алтаре магической мессы? Огни кружились вокруг нее, гипнотизируя, они были лишь слабым мерцанием по сравнению с Его глазами. С его иссиня-черными глазами.
Стоп, но их цвет — серый. Серый, верно? Нет. Только не сейчас. В эту минуту его лёд поглотила черная бездна, и она не собиралась останавливаться. Ей было мало его души, она хотела тело Гермионы.
Поддержка, ещё одна, Драко растягивает её чуть не в шпагат. Вертит ее так, словно она ничего не весит. Ей кажется, будто она давно покинула свое бренное тело, и Малфой терзает ее душу. Мелодия движется к концу, набирая кульминацию. А ее партнер — обороты. Замедление перед апогеем, и он снова прижимает ее к своем телу, так словно прощаясь, осознавая, что конец близок. Его рука запуталась в волосах на основании шеи, и он склонился к ней, вдыхая ее аромат и выдыхая слова:
— Я испытываю безудержные порывы, кажется, я скачусь на самое дно…
Не бойся, Драко, ты не будешь там один… Я давно его достигла…
Пары вокруг них начали, вращаясь, идти по кругу. А ее измученно тело Малфой видимо решил окончательно передать во владения неведомым темным сущностям и поднял на правой руке за поясницу над собой, левой придерживая баланс за локоть, сам в то же время, вторя вращению танцующих. Ее ноги коснулись земли, и новый отлив крови повлек потерю ориентации в пространстве. Грейнджер качнуло вперёд, но даже при очевидном падении, Драко обыграл его как часть танца, он словно кинул ее, а потом поднял, властно придерживая за шею и проводя большим пальцем по губам и скуле. Да он был в очередной раз прав, этот танец не нужно знать, его достаточно прочувствовать. А в идеале, в нем лучше не участвовать, если не хочешь лишиться рассудка. Поздно слишком поздно…
Завершающие двенадцать тактов, и музыканты, очевидно, решили разорвать струны на скрипках, потому как каждая нота заставляла отмирать по одному нерву в теле девушки. Справа от нее в финальной позе замер парень, приклонив колено и перекинув через него девушку. Такт. Драко продолжал кружить ее по одной ему известной траектории. Левый задний угол. Ещё одна пара опустилась в такую же позу. Два. Грейнджер осознает, когда все восемь пар примут эту позу, танец будет окончен, как и наверняка ее жизнь тоже. Три. Впереди. Снова эта чертова октограмма! Четыре. Она смотрит на Драко с мольбой. Пять. Он смотрит с предвкушением, и все тем же вожделеющим безумием. Шесть. Гермиона хватается за его плечи, словно вот-вот под ней должна развернуться земля и отправить ее в ад. Семь. Малфой поднимает ее за талию над собой. Восемь. Он отпускает одну руку, закидывая её ногу себе на бедро, и переносит ее в горизонтальное положение, склоняясь к ее лицу. Девять. Она запрокидывает голову, признавая поражение.
Последнее что уловил ее затуманенный взгляд: искаженное гневом лицо Гарри и ощущение жжения от прикосновения раскаленных губ к ее шее. Голова закружилась, а тело раздавило межпространственная сила.
Портал… Снова…
***
— Гермиона! Черт! —
Нет, нет, нет! Только не снова! Только не она!
— Гарри, это- портал!
— Да и так понял. Но как?! — Поттер был вне себя от ярости и сковавшего в одно мгновение ужаса.
— Этого просто не может быть! Трансгрессия — невозможна. Чары действуют. Если только сама МакГонагалл… — Джинни решилась рассказать обо всем только, когда увидела Гермиону в центре круга, и зазвучал Макабр. До этого девушка старалась не сеять панику. Малфой к подруге не приставал, он вообще свалил куда-то, оставив всех своих пираний на Забини. Грейнджер не выказывала признаков просьбы о помощи. И как Уизли думала: они вроде бы с хорьком объявили перемирие. Все указывало на то, что Грейнджер осталась со слизеринцами, чтобы доиграть роль и не провоцировать лишний конфликт. Но когда Джинни увидела ее в центре зала, паника забила в гонг тревоги. Она тут же ринулась к Гарри и все ему рассказала. Тот был поражен легкомысленностью обеих, но в особенности, конечно же, той, которая самая выдающаяся студентка Хогвартса. Под конец танца оба понимали: Гермиона либо под заклятием, либо под зельем, иного варианта им даже в голову не приходило. Как только прозвучал последний аккорд, они чуть ли не бегом понеслись к ним, но… Малфой просто исчез, прихватив с собой их подругу.
— Он не мог! МакГонагалл одна из сильнейших ведьм на нашем веку! — Снова этот день забирает у него близких, и он не может этому помешать.
— Тогда как?!
— А вот это мы сейчас и узнаем. Скажи Рону. Мы прижмем этого паршивца. Мы слишком долго бездействовали.
Джинни, не теряя время, тут же нашла брата, тот, даже толком не разобравшись, засучивая рукава, ринулся в сторону слизеринцев объединённого факультета. А его сестра тем времени решила поднять общую тревогу, и сзади Рона и Гарри встал почти весь выживший состав ОД.
— Где Гермиона, Забини?! — Пошел в атаку Поттер, обращаясь к более адекватному префекту, а не к не вяжущему лыка Нотту.
— Обороты сбавь, Избранный! — Крикнул последний насмешливым тоном, и оторвался от стены, которую подпирал секунду назад. Да как он в таком состоянии вообще умудрялся танцевать?!
— Теодор, — Блейз поднял ладонь вверх, жестом останавливая его. — Ты не возражаешь?
— Валяй. — Лениво растянул Нотт, но с места не сдвинулся. Ещё не весь зал обратил внимание на зарождающуюся потасовку, и мулат собирался ее погасит до начала.
— Поттер, поговорим с глазу на глаз?
— Гарри, не слушай его, шут его знает, что он задумал. — Гневно зарычал Уизли. Но тот лишь кивнул ему, мол " Все нормально».
— Давай, Забини. — Поттер знал: без палочки против слизеринца не выстоять, да и в заклятьях первенство вряд ли взять, но преимущество у него было. Империусу он мог сопротивляться ещё на четвертом курсе, и если в тот раз даже лжеГрюмму не удалось его заколдовать, то Забили и подавно. Гарри распирало кинуться на мулата и выколотить из него местоположение подруги, но он держался из последних сил, стараясь сохранять ситуацию под контролем. Как Гермина учила. Только бы успеть…
В тот же момент, как представители конфликтующих сторон покинули зону видимости, зампредводитель гриффиндорцев набросился на, едва стоящего на ногах, Нотта.
— Если с ее головы упадет хоть один волосок, я вас всех в порошок сотру. — Угрожающе зашипел тот, схватив последнего за грудки.
— Спокойнее, Уизли. — Почти ласково пропел Тео.
— Ее сохранность для Драко приоритетнее, чем даже для тебя.
— Что?
— Блин, рыжий, неужели ты настолько тупой, что не знаешь значение слова: приоритет? — Слизеринец скалился, многозначительно подмигивая.
— Ах, ты — сукин сын! — Уизли уже занёс руку для удара. Но с двух сторон к одногруппникам подлетели сестры Гринграсс и попытались их разнять. Дафна вцепилась в Нотта, гневно вычитывая ему шепотом. А Астория кинулась к Рону.
— Уизли, он пьян, ты же видишь, зачем лезешь на рожон?! — Сзади на плечах повисла Джинни, и тот отпрянул. Но позицию не оставил, пытаясь испепелить соперника взглядом.
Минуты тянулись как часы. Но с места никто не сдвинулся. Казалось, прошла вечность, прежде чем Гарри вернулся.
— Я связался с Гермионой, она в безопасности, утром вернётся и все объяснит. — Словно сам себе не веря, пробубнил он.
— Но где она?! И что это вообще было?! — Мобилизировался Уизли.
— Я был у МакГонагалл. Мы отправили ей Патронус, это — все что она нам ответила.
— Но…
— Я думаю, это вы уже решите без нас. — Вмешался Забини.
— Весь праздник испортили со своей геройской мнительностью. Не завидую я Грейнджер, даже покутить девчонке спокойно не дадут. — Через всю туже ухмылочку проговорил Нотт и танцующей походкой уплыл к сцене. Рону снова пришлось вязать руки.
— Ну что, как оно?
— Да, Теодор, в интересное время мы живём…
— Не томи, Забини.
— Директриса наша — та ещё интриганка. Все в лучших традициях почившего Дамблдора. Даже методами шпионажа его не брезгует.
— Вот и я про то, дружище. Думаешь, старушка в сводницы заделалась?
— Сомневаюсь. Я склонен полагать: корни происходящего все в той же земле.
— Как ты там говорил: для высокоорганизованного разума, смерть — не повод дать спокойно жить другим?
— Там была несколько иная формулировка, но суть ты передал поистине верно.
Двумя часами ранее.
— Ты уверен, что это- оно?
— Точно, тебе говорю. Тетка как из Азкабана вышла — весь Лондон перевернула в ее поисках. А змея, походу, все это время у Поттера хранилась. — Малфой говорил быстро, даже не скрывая предвкушающего нетерпения.
— А нафига оно ей, ведь мужской род прервался. — Спросил Нотт, стараясь изо всех сил сдержать свое пьяное буйство и вещать по делу.
— Сам в душе не… Хотя, продолжить теоретически мог бы наследник от потомков Блэков, то есть…
— Да понял, понял. От сестры и брата с разными фамилиями.
— Верно. Но я — единственный наследник, если только моя чокнутая тетушка не хотела свести меня с замужней полукровкой-кузиной.
— А Белла знала о проклятии?
— Нет, но вряд ли бы это ее остановило. — Драко поправил нависшие на лицо длинные волосы, про себя отметив, что так всегда делал отец.
— Однако, я так и не услышал в этой увлекательной истории пояснения к твоей просьбе. — Осведомился Забини, не отрывая взгляда от Тео, который уже облюбовал близстоящую стену и жадно к ней ластился.
— Да что тут не понятного, он хочет, чтобы Люциус увидел безделушку на избраннице сына и не стал противиться долгожданному хэппи-энду. — Не совсем связно изрёк Нотт, на что Малфой махнул указательным пальцем в его сторону в подтверждении вышесказанного.
— И это совершенно не может потерпеть до утра? — Мулат, как всегда отвечая за логичность и обоснованность их поступков, попытался воззвать друзей к рассудку, однако один был пьян, а второй — опьянён, надеяться было не на что.
— Опять ты со своими дурацкими вопросами, ты бы лучше спросил, что на этот счёт думает сама виновница заварушки. — Блейз последовав совету, перевел вопросительный взгляд на Драко, переадресовывая реплику ему.
— Это — моя проблема, от тебя, Нотт, мне нужно разрешение.
— Может, я этим займусь? Теодор явно сейчас не в одном из своих здравомыслящих состояний.
— Уймись, Забини. Все будет в лучшем виде.
— Этого я и боюсь.
***
— Профессор, можно?
— Войдите, мистер Нотт. — Женщина тяжело вздохнула и взмахом руки открыла дверь.
— А как вы узнали, что это — я? — Парень стоял слишком ровно, и Макгонагалл, учуяв запах рьяной мяты, мгновенно сопоставила детали и пришла к соответствующим выводам.
— Магия, Мистер Нотт. Магия, не иначе, стирает вашу память уже в течении двух месяцев, в следствии чего, вы никак не можете усвоить тот факт, что я — Директор.
— Прршу прщения, Директор. Просто отсутствие у вас бороды по пояс и лимонных долек на столе вводит меня в заблуждение. — Теодор слегка развел руки и склонил голову в извиняющемся жесте.
— Признаться, я не уверена в своем предпочтении по поводу серьезности вашего визита, поэтому говорите уже, зачем вы пришли? — Слизеринец театрально вдохнул и присел на стул напротив директорского стола.
— Я к вам с оооочень серьезной просьбой, — на распев ответил он.
— Да уж куда серьезнее, если вы решились заявиться ко мне в таком состоянии.
— Опустим этот момент. — Нотт снова склонил голову, словно признавая за собой и этот прокол.
— Это вряд ли, я уверена, класс трансфигурации весьма жаждет вашего внимания. — Минерва внушительно вскинула бровь. Юноша покачал головой из стороны в сторону, про себя отмечая, что могло быть и хуже.
— Директор МакГонагалл, я пришел просить не за себя, что хочу отметить не в чести среди слизеринцев, и прошу принять это, как ещё один довод к исполнению мое…
— Да говорите уже, Нотт, иначе я прямо сейчас отправлю вас к Филчу в отрезвительные походы в Запретный Лес.
— Не стоит, мэм. — Затем последовал «ик» и скептический взгляд женщины. Тео продолжил. — Разрешите телепортацию двух учеников в стенах замка. Пожалуйста.
— Кажется, о перемещении мистера Малфоя мы весьма продуктивно побеседовали с Министром… Я надеюсь речь о нем и мистере Забини?
— Не совсем…
— А о ком? — Директор пытливо нахмурила брови.
— Директор, вопрос жизни и смерти, мой друг — влюблен и должен срочно оповестить семью об имени избранницы, в иных обстоятельствах…
— Мистер Нотт!
— Я могу остаться с вами до их возвращения в замок, как залог совершенной безопасности объекта воздыхания моего несчастного…
— Кто? — Не в силах более выслушивать пьяные дифирамбы своего студента, выцедила Минерва.
— Гермиона Грейнджер. — Выпалил юноша, тут же схватил воздух и замер, сгруппировавшись на всякий случай уносить ноги.
— Что?! — Женщина ахнула, прижав руку к сердцу. — Что вы говорите, мистер Нотт, вы окончательно потеряли здравость своего рассудка?! Ну, уж нет, я думаю в этот раз отработкой все…
— Директор МакГонагалл, я совершено точно знаю, о чем говорю. — Нотт словно сменил шкуру, и предстал в абсолютно серьезном и адекватном состоянии. — Драко настроен решительно, уверен, для всех будет проще, если вы дадите разрешение.
— Вы отдаете себе отчёт в том, что угрожаете мне?
— Что вы, Директор, — Теодор улыбнулся пьяненькой улыбкой и вернул свою прежнюю манеру речи. — Ни в коем случае. Как бы я посмел?! Однако мне показалось: вы и так в курсе, что происходит в вашем замке. В таком случае, зачем весь этот спектакль?
— Но мисс Грейнджер… — Минерва задохнулась от возмущения, но признала его проницательность.
— Неужели вы думаете, что мой дражайших друг опустится до принуждения в таких вопросах? — Партия была выиграна. Нотт напяливал лавровый венок себе на шевелюру и мысленно собирал овации несуществующей публики.
МакГонагалл попыталась высказать что-то вроде нравоучительной речи о том, что Хогвартс — не проходной двор, и покидать его можно лишь при крайней необходимости… Но откуда-то сзади послышался лёгкий наигранный кашель, и оба знали, кому он принадлежал. Женщина сдалась.
— Но куда Мистер Малф…?
— Как куда? В Малфой — Мэнор разумеется.
