Макабр

Everything — Lifehouse       Гермиона сидела за круглым столом Объединенного факультета и невидящим взглядом всматривалась в тарелку. Она улавливала на фоне успокаивающую болтовню друга, но слышала в ней лишь плохо скрываемое опасение.       Он не мог вот так просто умереть. Не мог. А Дафна? А Тео? И Блейз… Нет. Гарри прав, они у Аберфорта. Точно, мы сейчас же пойдем к нему. И все они будут там. Грейнджер практически уверовала в это предположение и, стиснув кулаки, была готова встать и идти в Хогсмид. Но ноги не послушались, и она осталась на месте, не в силах с него сдвинуться. А если нет? Что если нет? Как ей теперь жить с мыслью, что последнее услышанное им от нее были обвинения в убийстве людей, которых и людьми то назвать можно с большой натяжкой. Как ей теперь жить с самой собой, зная, что Драко пытался защитить ее и всех вокруг от новой войны, а она даже не попыталась его понять. Как ей теперь жить с ее чувствами к нему, если его больше нет? Белый шум, в который превратились голоса школьников, пришедших на завтрак, резко прервался с грохотом распахнувшихся дверей. Внутренности сжались как при трансгрессии и не собирались разворачиваться обратно, вдох застрял по пути к легким, не позволяя пошевелиться.       — Гарри, кто? — первая во всем и всегда, храбрая староста школы не могла отважиться повернуться и посмотреть, до смерти боясь увидеть служащего из Аврората или Министерства.       — Гермиона. — как-то слишком неуверенно позвал ее Поттер. И она была готова поклясться, что ее сердце проткнули тысяча тупых ржавых иголок.       Девушка медленно обернулась будто во сне, когда пытаешься убежать от преследователя, но как бы не старался, тело отказывается двигаться быстрее. И словно в таком же замедленном темпе двигались четыре фигуры в школьной форме. Грейнджер моргнула, опасаясь, что собственные глаза решили обмануть ее, но в тот самый миг ее взгляд встретился с Драко. Он остановился. Так словно не знал, имеет ли право приближаться к ней, или лучше сразу убраться куда подальше.       Гермиона уловила его сомнение и, не раздумывая, перемахнула через лавку, будто не было бессонной ночи, будто не было жутчайшего страха сковавшего все тело, будто промедли она еще секунду, и он исчезнет вновь.       Увидев бегущую к ним навстречу гриффиндорку, остановились и хромающий Нотт с Забини, который как-то слишком откровенно наваливался на Гринграсс.       «Неужели весть о сгоревшем поместья донеслась до Хогвартса? Как же не хочется получать по только что залеченному лицу…» — промелькнуло в смерившемся со своей участью разуме Малфоя. Он закрыл глаза.       Но душу из-под расколотых на части ребер, затянутых в тугой корсет, выбил не крохотный, но увесистый кулачек Гермионы, а ее буйная курчавая голова, врезавшаяся как раз между солнечным сплетением и подбородком. Выдох вышел хриплым и болезненным, но опоясавшие его в кольцо руки продолжали крепко сжимать грудную клетку. Драко был готов умереть в этих объятиях без воздуха, лишь бы она не отпускала его.        — Гермиона, прости… Я должен был… — Едва владея посаженным голосом и не осмеливаясь ответить на ее жест, вымученно изрек он.       — Не имеет значения. — прошептала Грейнджер, зарывшись носом в ткань его форменного свитера. И Малфой не смог сдержаться, прижав ее к себе настолько сильно, насколько позволили ноющие ребра.       Он целовал в макушку своё сокровище и совершенно ничего не понимал. Она его простила? Как? Или нет? Тогда зачем?       Голова кружилось, словно в ней болтушкой поработали, не соображала совсем, и Драко даже допускал вероятность, что на самом деле он просто свалился по дороге к замку в обморок, и все это плод его хиленькой фантазии. Но ее глаза… Когда Гермиона подняла их, юноша оторопел. Она плакала. Из-за него? Ну конечно же. Поттер. Видимо вывалил на нее все: и что можно, и что не стоило.        Испугалась, что сам убьюсь? А мысль была…       Слизеринцы уже добрались до своего стола, когда звуки начали проявляться, намекая на то, что парочка вообще-то стоит в самом центре Большого зала, и на них смотрит вся школа, включая преподавательский состав.       — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, немедленно прекратите смущать первокурсников, да и профессоров, если уж на то пошло. — Не так чтобы уж сильно строго, но достаточно громко сделала замечание Макгонагалл, Слизнорт даже нервно закашлялся. Это еще Селвин не явился, тот бы уже сыпал такими эпитетами в их адрес, что пресекать бы пришлось его.       Гермиона, осознав грандиозность своего порыва, опустила руки, попытавшись сделать шаг назад, но Драко не собирался отпускать ее от себя сегодня не на минуту. Он шагнул вместе с ней, оставляя свою руку на ее плече, и повел к круглому столу.       Гомон поднялся как на квиддичном поле перед игрой, казалось, все уже привыкли к тому, что бывший Пожиратель встречается с Магглорожденной гриффиндорской. Но похоже, эта сцена снова дала плодородную почву для сплетников, готовых на ней вырастить грандиозную несусветную чушь. Но Грейнджер этого не замечала, ни когда шла по проходу, ни когда присаживалась за стол, ни когда прикасалась к сшибленным не заживленным в спешке пальцам на руках Драко, пока тот делал вид, будто ест.       Из анабиоза ее вывел Гарри, который пытался через неё шепотом докричаться до ее соседа. Она непонимающе повернулась к нему. Мимо по столу прокатился клочок пергамента в сторону друга, тот открыл лист быстро пробежался глазами, которые тут же наполнились возмущением.       — В смысле сгорело? Малфой?! — Прошипел он, наклоняясь ниже к столу и потянувшись к автору записки. Тот ответил ему взаимностью, и прямо над ее тарелкой началась словесная перепалка буквально ноздря к ноздре. Девушке даже удалось усмехнуться, действительно, как она раньше не догадалась. В чем еще эти двое могли сойтись? Гермиона попыталась вникнуть в суть спора, но ее отвлек шепот слева, в сопровождении подергивания рукава ее мантии.       — Грейнджер. Эй. — Она отклонилась и, увидев потянувшегося к ней через спину соседа Нотта, так же подалась к нему навстречу. — Ты как?       — Это ты самолётик прислал?        — А кто же еще? — Тео расплылся в заговорщической улыбке, но вид у него был болезненный, веко на правом глазу западало, и было заметно, что в пространстве он ориентируется с трудом.       — Спасибо, тебе бы к мадам Помфри. — Вышло несколько жалостливо, и парень недовольно поморщился.       — Это тебе спасибо за то, что Пэнс не оставили. — Паркинсон, тут же уловив ее прозвучавшее имя и увидев развернувшуюся картину перекрестных диалогов, раздраженно фыркнула, ткнув Нотта в плечо, встала и понеслась на выход. Тот проводил ее взглядом и устало опустил голову, покачав ею из стороны в сторону.       — В этом моей заслуги нет, мальчишек благодари. — Гермионе снова стало его жаль, наверное весьма непросто любить человека с таким характером как у Паркинсон.       — Да… А к Помфри зайду, не переживай, я — не Малфой, выпендриваться не стану. — То ли на смех, то ли так же на звук своего имени Драко повернулся, обнаружив за своей спиной заговорщиков. Они замолкли, и ситуация превратилась в комично неловкую, вроде бы никто ничего плохого не сказал и не сделал, но улыбка Нотта странным образом исказилась, а Малфой выглядел слишком серьезным.       — Пойду, надо еще Пэнси догнать. — кинул Тео Гермионе и нетвердой походкой последовал за своей избранницей.       Гермиона в недоумении пыталась безмолвно спросить, что это сейчас было, но Драко лишь улыбнулся и сжал ее руку под столом.        — Тебе тоже нужно в лазарет. — Участливо-назидательно посоветовала Грейнджер.       — Сам справлюсь. — Самонадеянно отмахнулся юноша, выпрямившись.       — Вот об этом и говорил Нотт. — Попыталась поддеть его Гермиона, но Малфой, недовольный поднявшейся темой, решил пресечь ее развитие.       — Тео держал щитом упавшую на нас стену, он в себя пол часа назад пришел, а у меня всего лишь ребра перебиты. Я не собираюсь тратить сегодняшний день на бесполезные занятия, — начал он чеканя слог, а закончил в своей типичной вальяжной манере.       — Ну если восстановление собственного здоровья для тебя бесполезное занятие, тогда на что ты собрался его тратить?       — На тебя. Никуда не отпущу. — Драко скользнул рукой на талию и притянул Гермиону ближе к себе. Гарри покосился в их сторону, и она покраснела. Через три места от них сидел насупившийся Рон.       — У нас пара сегодня. — Не отстраняясь, но слегка опустив голову в смущении, напомнила лучшая ученица Хогвартса.       — Ее не будет, все мракоборцы сейчас заняты. — Максимально нейтрально оповестил ее Малфой, и она вновь вернула внимание его глазам.       — Ты расскажешь? — Кивок, и они полным составом, вместе с Забини, Гринграссами и Поттером возвращаются в Южную башню, чтобы наконец полноценно поделиться информацией.       По пути Гарри был выдернут из процессии Джиневрой Уизли. И Гермионе стало так грустно и в то же время обидно. Как теперь быть с ее подругой, молчать? Так же как все они скрывали правду от нее?       Джинни все равно узнает. Точно узнает. Надо поговорить с Гарри. Ложь никогда не бывает обоснована. И она всегда разоблачается. Всегда.       Вот как раз о разоблачение. Сбор устроили в спальне мальчиков. В которой их ждала… Полумна. Еще одна ниточка легла в общую канву сговора, красным цветом обозначив ее роль в деятельности нового Ордена.        — Привет, Гермиона. Рада тебя видеть. — Невозмутимо поздоровалась она, словно они встретились в коридоре между занятиями, а не на собрании противозаконной организации, членство в которой Лавгуд от нее утаивала.       — Ты уже здесь? — Спросил Блейз, усаживаясь на свою кровать, на его колено опустилась Дафна.       — Аберфорт волнуется за Тео. — Через усталую улыбку ответила Луна, видимо для нее эта ночь тоже была неспокойной.       — Иди отдыхай, мы за ним проследим. — Взял слово Малфой, и Гермиона даже дар речи потеряла. Столько было в его голосе участия и благодарности. Похоже когтевранка не раз вмешивалась в притязания Смерти на их жизни.       — Спасибо, Драко. — Лавгуд еще раз очень тепло улыбнулась Гермионе, кивнула в сторону Блейза и вышла.       — Не обижайся на нее, — продолжал обескураживать Малфой, в то же время в помещение ворвался Поттер, загнанный быстрым бегом.        — Быстро рассказывайте, что там к чему, если я через двадцать минут не вернусь, мне Джинни… — Он осекся, увидев слизеринский оскал. — В общем, мне нужно вернуться по скорее.       — Наконец-то ты признал, что Уизлетта держит твои яйца в железной хватке, — откомментировал тут же преобразившийся лидер команды.       — Заткнись и рассказывай, — ответил Поттер и плюхнулся на свою кровать позади Астории.       Гермионе так и не удалось даже на шаг отойти от своего молодого человека, даже когда он взял слово, добавляя рассказ Блейза о подробностях операции, он держал ее за руку, периодически сжимая ее, словно проверяя, действительно ли она рядом.       — Ты уверен, что это был Экси? — Спросил Малфой, когда обсуждение перешло к деталям. Грейнджер следила за повествованием, но некоторые моменты проседали, Гарри не на столько основательно ее осведомил. Ей не было известно, кто такой этот Экси, и почему он там появился, и какую роль занимает во всей этом беспросветном апафиозе.       — Некому больше. Половина второго этажа снесло. Прибор взлетел на воздух, произошел коллапс, серцевина начала бесконтрольные выстрелы заклятиями. Нас с двух сторон зажали. Если бы не Поляков с посохом, мы бы и десяти минут не продержались. — Размеренно вещал Забини, явно нервируя Поттера скоростью повествования. Дафна хмурилась, изредко прижимаясь к любимому сильнее, чем тот мог выдержать. Его тоже изрядно покромсало.       — А когда этот Экси то появился? — Не выдержал гриффиндорец.       — Минут через десять, после того как крышу снесло. С башни целился. Сражается, нужно сказать, он специфически. — Усмехнулся Блейз. — Лук, стрелы.       — Лавр говорил, будто он знает больше сотни техник боя, чуть не со всего света. — С легким восхищение добавила Дафна, и ее тут же подхватила Астория, Гермиона тоже была впечатлёна.       — Милая, таких как он готовят с детства, половина в живых не остается. Так что его мастерство — не повод для почитания. — Глубокомысленно выдал Забини, и старшая Гринграсс, осознав свой промах в виде задетого пресловутого мужского самолюбия, тактично промолчала, ласково улыбнувшись. — Однако повод для признания в нем союзника этой ночью он дал весомый.       — Каких: таких он? — Спросила шёпотом Гермиона на ушко Драко.       — Падальщики. — Пояснил он, в то время как Гарри продолжал допрашивать мулата. — Дети волшебников, лишившиеся родителей и попавшие не в те руки. В основном их одалживают на дело, но некоторые служат кому-то одному всю жизнь. Сейчас таких очень мало, но они все еще есть.       Грейнджер все глубже погружалась в состояние угнетенности и тревоги, с каждым кусочком новой информации она понимала насколько все сложнее, чем было в прошлый раз. Девушка не заметила, как Поттер унесся заглаживать вину в башню Гриффиндора. А Астория пошла наконец таки спать, благо спальни Слизерина располагали к этому занятию в любое время суток.       — Блейз, пойдем пройдемся? — предложила Дафна, чем вывела Гермиону из прострации. Забини лениво потянулся и, поцеловав девушке руку, встал, слегка на нее оперевшись.       — Мне нравится ваша инициатива, любовь моя. — Он широко улыбнулся и, расправив плечи, начал собирать в сумку какие-то вещи из шкафа.       — Я буду ждать тебя на выходе. До завтра, Драко, Гермиона.       Грейнджер удивленно уставилась на Малфоя, чуть не уронив челюсть, но тот пожал плечами, ухмыльнулся и тихонько пояснил.       — На седьмом курсе, когда Блейза достала вся фигня творившаяся в школе, он купил себе потрёпанный домишко в Хогсмиде. Мы частенько там пропадали, чтобы забыться и не видеть ничего. Наверно именно тогда мы по-настоящему сблизились. Так что да. Эти голубки в прямом смысле имеют свое гнездышко, я даже им завидую. — Объект разговора уже покинул комнату, и Драко спокойно повествовал в голос. — Так не привычно говорить с тобой на прямую, не боясь сболтнуть лишнего. — Он потер шею, словно с нее свалилось тяжеленный груз. — Нужно было сделать это раньше.       — Что же мешало? — неуспевшая отойти от предыдущего откровения Грейнджер пыталась понять, что теперь ей нужно делать. В тот момент, когда Малфой зашел в Большой зал, она была готова задушить его в объятьях, целовать, местами трепать за волосы и причитать: какой же он задница, и как же хорошо, что он вернулся живым. Но запал спал в разговоре, и сейчас она просто не понимала, как ей себя вести. Не бросаться же ему на шею ни с того, ни с сего. Гермиона еще на завтраке решила, что она покажет, как относится к Драко, покажет, что понимает его и принимает, покажет, что прощает его ложь и не держит на него обиду, докажет ему, что не считает его монстром. Но на данный момент, в ее чаше уверенности появились пробоины, через которые оно стремительно ее покидало, зато в нее с верхом накладывались камни сомнений.       — Страх, Гермиона, это всегда был страх. — Да, забавно, но только теперь она понимала, что именно он имеет ввиду.       — Я наверное тоже пойду, тебе нужен отдых. — Девушка встала и, неловко помявшись на месте, кивнула, собираясь уходить, но Малфой свой план на день составил на том же завтраке, и никаких изменений в нем он бы не потерпел.       — Мне нужна ты, а не отдых. — Драко настойчиво дернул ее за руку, и Грейнджер, не удержав равновесие, упала к нему на колени. — Поттер теперь до утра будет вымаливать прощение у своей благоверной за то, что всю ночь путался с нашими девчонками. Нотт уже по-любому бит Паркинсон и ею же отправлен в лазарет. Останься со мной, прошу. — Чаша треснула и раскололась, камни упали вниз, оставив лишь ветреное желание прикоснуться к Драко.       Она поцеловала его сама. Впервые. По-настоящему. Жадно вцепившись пальцами в его волосы и неуверенно двигая губами и языком, Гермиона пыталась вложить в свои действия все чувства и сомнения, все страхи и переживания, передать свои мысли и недавно обретенную решимость. Похоже ей удалось это осуществить, и наверное где-то она даже перегнула, потому как юноша надрывно застонал, сжимая в кулаки джемпер на ее спине.       Глупейшее предположения, что возможно ему больно, или не время, или она сделала что-то не так, заставили ее резко подняться. Драко, едва справившийся с ее первым порывам, не смог удержать второй и сидел в недоумении, соображая, чем были вызваны оба. Очевидно какой бы между ними ни был уровень откровения, до понимания друг друга им еще ой как далеко.       — Извини. — На всякий случай произнес он, предположив, что возможно после того случая с ломкой ему не стоило так сильно напирать.       — Это ты меня прости, ты ранен, а я… Не стоило… — Грейнджер замялась, стягивая рукава к пальцам, и попятилась назад.       Малфой соображал долго, секунд пять. И до него все же дошел весь парадокс происходящего. Он тут же встал, не без внутреннего стона, ребра действительно болели, но в данный момент единственное, что могло его остановить, это единовременный перелом всего Драко, и даже в этом случае он бы пытался к ней ползти, цепляясь зубами об пол.       — Даже и думать не смей, относиться ко мне как к немощному. — Внушительно погрозив пальцем в сторону девушки, он игриво прищурился и подошел ближе. — Иначе мне придется доказывать свою дееспособность.       Раненый с завидной легкостью закинул Гермиону на плечо и закружил, не обращая внимания на возмущенные возгласы сопротивления.       — Тебе нельзя так напрягаться!       — Вот именно! А ты продолжаешь держать меня в напряжении. — Серьезным тоном отшучивался Драко и вновь закружил свою драгоценную ношу, которая все же по итогу сдалась и засмеялась. Парочка явно никого не ждала, но Рон Уизли, который разыскивал своего лучшего друга Гарри Поттера, об этом не знал и, не ожидая никакого подвоха, зашел без стука.       — Рон. — Первой его заметила Гермиона и на испуге попыталась соскочить с плеча, но Драко крепко держал ее ноги под коленями.       — Извините, что прервал. — Точно бранью прорычал Уизли и развернулся на выход.       — Подожди, ты что-то хотел? Что-то случилось? — Малфой все же поставил ее на пол, и Гермиона метнулась к бывшему другу.       — Я искал Гарри, я так понимаю, его здесь — нет. — Едва сдерживаясь, ответил рыжий.       — Он с Джинни.       — Угу. — Буркнул он и потянулся к ручке, так и не посмотрев девушке в глаза.       — Уизли. — Как ни удивительно, но слизеринец говорил без его обычного пренебрежения и отвращения, такая спокойная нейтральная интонация, с которой вполне себе можно было бы разговаривать со стулом или с лампой, или какие еще бывают предметы мебели выполняющие рутинные функции. — Клауд вернулся?       Рон обернулся и пристально посмотрел в глаза блондину. Тот отвечал ему все той же холодной непроницаемостью.       — Нет, тебе он зачем? — с необоснованным вызовом переспросил гриффиндорец, и Гермиона уже приготовилась вновь их разнимать.        — Слышал его ночью отправили из замка. — Но оказалось все несколько серьезней.       — Тебе то что? — Стало понятно, Эдмунд как-то связан с планом по ликвидации Пожирателей, и Драко спрашивает Рона не из праздного любопытства, но почему-то именно сейчас прояснять это не хотелось.       — Я знал его отца. — Создавалось впечатление, что Малфой смотрит сквозь собеседника, а Уизли вообще в нем был не заинтересован, поэтому он ничего не ответил, посмотрел на Гермиону и вышел. River — Bishop Briggs       — Я все же думаю, мне стоит пойти к себе. — Грейнджер выдохнула и вдохнула, стресс начал потихоньку покидать тело, она почувствовала усталость, да и романтический момент был сорван. Они стояли в двух шагах друг от друга, но ощущение было таким, будто между ними ширму поставили.       — Ты же хотела остаться. — Не теряя надежды, произнёс Малфой.       — Хотела. — Ответ вышел несколько неоднозначным, и Гермиона замялась.       — Так не уходи. — Томно протянул Драко, подойдя ближе. Щелкнул замок двери от мановения палочки в его руках, и по ее телу прошелся очередной прилив противоречивых ощущений. Он медлил, предлагая ей инициативу.       Чего ты ждешь, Грейнджер? Привыкла позволять к себе прикасаться. Привыкла не проявлять свои чувства, прячась за его страстью. Привыкла думать, что ваша близость ему нужнее чем тебе?       Она шагнула на встречу, все еще сомневаясь в своих мотивах и желаниях. Просто бездумно подалась вперед подхватываемая сильными руками. Встала на носочки и притянула парня за шею. Волнение нарастало, но он не торопился, точно оценивая, как далеко она может зайти.       Привычки ломались с беззвучным треском. Расходился по шву контроль. Гермиона заставляла себя не останавливаться и не думать о правильности своих действий и о том, как они выглядят и ощущаются со стороны. Приняла решение — иди до конца без сомнения и оглядки. Ее потряхивало, руки не слушались и то, как она пыталась снять с плеч Драко мантию, не прерывая поцелуй и не открывая глаз, напоминало барахтанье в воде ребенка, учащегося плавать, путем забрасывания его на середину водоема.       Малфой не помогал, лишь выполнял управляемые ею движения, как марионетка. Ткань упала на пол, и внутренний голос в голове твердящий: не останавливаться, заставил ее поддеть его свитер и стащить через голову. Рост парня явно не располагал к подобным маневрам, она запуталась и почувствовала, как кровяные сосуды запитали лицо краской. На пути были ненавистные пуговицы, которые и в обычное время слабо поддавались манипуляциям, сейчас вообще не собирались протискиваться в прорези под заледенелыми от отлива крови пальцами, не слушающимися и откровенно трясущимися. Вид на бинты под рубашкой окончательно разгромили ее решимость, превратив изначальный сердечный порыв в какое-то самоистязание. Гермиона буквально была готова расплакаться, не понимая, почему так происходит. Она хотела быть рядом, хотела обнимать и целовать, хотела, чтобы Драко ласкал ее как в ту ночь, когда уснула с ним в этой комнате. Но Грейнджер просто не понимала, почему ее тело так реагирует, будто ее насильно заставляют. Руки в очередной раз дрогнули, и Малфой прекратил эту бестолковую пытку.       — Гермиона, по моему ты опережаешь события. — С усмешкой произнес он, и растерянная соблазнительница, посмотрев в его глаза поняла, что все это время тот со снисхождением рассматривал ее бесполезные потуги, и видя в них не уверенность, наверняка поэтому и не помогал ускорению процесса его обнажения.       — Ты просто не поспеваешь за моим безудержным мозгом. — Напряжение в ее теле настолько очевидно, что даже шутка смотрится карикатурно. Но Драко улыбается и точно на контрасте двигается плавно, непринужденно, он не спешит и не колеблется. Медленно снимает с нее джемпер, поправляет волосы.       — Гермиона, ты обманываешься. Путаешь желание близости с желанием избавиться от ощущения вины, — медленно и нежно начинает расстегивать пуговицы на ее рубашке, она находит в его словах смысл, понимает, что скорее всего он прав, отсюда и сомнения в своих действиях, но если так, тогда зачем Малфой перехватывает ее инициативу и продолжает ею начатое? — Ты должна понять, ты ни в чем не виновата. Это я должен просить прощение. Вся ситуация от и до — последствие моих решений, и ты не должна нести за них ответственности и уж тем более доказывать мне что-то. — Холод окутывает ее плечи, и мурашки идут по рукам, сердце замирает и тут же ускоряет темп, Драко опускается на колени и целует ее живот над линией юбки, и в памяти девушки вспышкой мелькает картинка из предсказания Зеркала, точь в точь отображая реальность. Он целует ладони, запястья, шрам и неторопливо проходится по бедрам руками, снимая колготки. Кажется, Малфой раскрыл ее самообман лишь для того, чтобы показать ей, что несёт в себе настоящее желание. — Я так хотел, чтобы ты осталась вне этой грязи, так хотел быть для тебя лучше, чем я есть. — Но волнение не отступает, и Грейнджер запускает пальцы в его мягкие волосы, стараясь успокоить себя и выразить свое отношение к его словам. — Прости меня…       — Ты обещал, что не станешь просить прощения, потому что не собираешься останавливаться. — Осипшим голосом проясняет она, и новый разряд контраста сбивает ее дыхание, юбка падает к ногам, вверяя их прохладе непрогретой комнаты, но пальцы блондина раскаленным оловом следуют вверх по телу, точно пытаясь поджечь его.       — Ты все слышала. Я не могу пойти на попятную. Но я прошу прощение ни за это… — Он встает и сомкнув руки на талии Гермионы напирает, заставляя ее опуститься на кровать, теперь Драко возвышается над ней как поломанное изваяние, заставляя смотреть на него снизу вверх. Его взгляд мутный и темный пожирает ее тело и пытается пробиться внутрь, к душе ли к сознанию, неважно. За что он просит прощение? За то, что уже один раз не смог сдержать себя, а сейчас она сама дает ему повод? Или за то, что она не способна разобраться в своих чувствах и желаниях, которые для нее необъяснимы, но в тоже время достаточно понятны для него. Или может за то, что ему все же удалось растормошить в ней сухую как страницы учебников душу, и зародить в ней новое чувство, несмотря ни на что?       — Ты переворачиваешь все вверх дном вокруг меня. — Грейнджер выдыхает, тяжело говорить, когда ты практически обнажена, а твой собеседник полностью одет. — Ты заставляешь меня сомневаться в том, что я знаю. — Еще труднее говорить, когда он начинать целовать тебя, параллельно укладывая в кровать. — Раз за разом доказываешь, что чёрное может быть белым, колючее мягким, холодное горячим, а неправильное единственно верным.       — Ты сейчас назвала меня горячим? — Парень отстраняется на мгновение, и Гермиона вместо ответа решается стащить с него рубашку. Дыхание скачет как от быстрого бега, чувства настолько плотно перемешиваются, что она не может отследить, где именно вожделение, где страх от предстоящей близости, где отвращение от мелькнувшей перед глазами метки, а где жалость от периодически всплывающей гримасы боли на его лице. Даже в бою у героини войны не тряслись так руки, как при попытки расстегнуть ремень. Малфой только подкидывает дров в топку смущения и бессовестно разглядывает сие действо. Пряжка поддается, и теперь уже он пытается дышать ровнее, потому как в его случае это элементарно больно. Драко шипит от прикосновения ее холодных пальцев на линии брюк и с хрипом стонет, когда барьер в виде ширинки был окончательно преодолен. Грейнджер вопрошающее поднимает глаза, точно спрашивая, что ей нужно делать дальше. Но вместо ответа на нее обрушивается тело юноши, придавив ее по все фронтам, он несдержанно хватает ее за талию пригвоздил к кровати и впивается слегка болезненным поцелуем в губы, усиливая давление на чуть раздвинутые ноги Гермионы. Он чувствует гулкие удары ее сердца, буквально слышит, как продолжает переваривать происходящее ее неутомимый мозг и видит, как бегают ее глаза, пытаясь не смотреть на конкретные части его тела. Его разум все понимает. Но как же тяжело остановиться…       — Если бы ты знала, как я тебя хочу, но это не то, что тебе сейчас нужно, — Малфой замедляется, приподнимается на локтях, стягивая с девушки простенький бюстгальтер маячку, она в недоумении смотрит ему в глаза.       — Я не понимаю… Зачем тогда… — Ее растерянность умиляет его и греет осознанием ее невинности и неопытности. Значит рыжий действительно не добрался до нее своими грязными лапищами. И это еще сильнее пробуждает в слизеринце всепоглощающую нежность и желание заботиться, еще больнее отдается в памяти то, что он мог все это порушить, если бы Нотт вовремя не появился. Еще четче проясняется понимание, что он сделал правильно, остановившись. Она не готова. И добейся сейчас желаемого, Драко был бы бешено счастлив, но что было бы дальше?       — Не могу отказать себе в удовольствии, если уж ты так настойчиво его предлагаешь. — Сладко шепча на ушко, он смеется щекоча шею выдохом.       — Ты дурак, Малфой. Я… Я… знаешь что? — Огонек задорного возмущения проснулся в ее глазах, и парень, не удержавшись, вновь сжимает свою любимую ведьму в объятьях. Но она начинает вертеться, пытаясь прикрыть свою наготу и дотянуться до своей одежды.       — Ну не злись, я не смог удержаться. Ты невероятно прекрасна, когда смущаешься… — Он касается губами ее полыхающих щек и, невинно улыбаясь, отводит ее руки от груди. — Что же ты со мной делаешь, Гермиона…?       — Заставляю тебя нарушать режим покоя. — Она смущена под его без стеснения разглядывающим взором, в то же время Драко чувствует, как Грейнджер расслабляется в осознании, что он не пойдет до конца.       — Покой — это вообще не про тебя. — Его губы растягиваются в лукавой улыбке и нежно скользят от ее солнечного сплетения к пупку.       Гермиона неровно вдыхает накалившийся воздух через рот, и ее тело производит импульс сокращающий мышцы, когда его рука устремляется между ее бедер. Голова тяжелеет под напором крови и пульсирует в висках, сердце замирает и тут же ускоряет ход. Но нелепые мысли продолжают просачиваться в затуманенный разум, не позволяя полностью окунуться в желание, они держат тело в напряжении, пытаясь ухватить контроль. Ей трудно смотреть Драко в глаза, кажется, что через них он может прочитать ее как открытую книгу, и эта ментальная нагота ощущается беззащитностью доселе ей не ведомой.       — Посмотри на меня. — Хрипло просит Малфой, невесомо поглаживая кончиками пальцев промежность под бельем.       — Не… Не могу, — Грейнджер сжимается еще сильнее, точно он пытается раскурочить ее внутренности, а не доставляет ей удовольствие.       — Моя отважная гриффиндорка, — через усмешку умиляется он и опадает на левую сторону, правой рукой подтягивает к себе поворачивая спиной.        Девушка сдавленно охает. Но не успевая собраться в прежние доспехи, ощущает давление сзади, впечатывающее ее в матрас, рука Драко проскальзывает под грудь, сминая ее, другой же он проникает под трусики и выписывает своими длинными пальцами одному ему известные вензеля, точно руны заклинаний, с каждым движением усиливая настойчивость и ускоряя темп. Гермиона задыхается от его страстного напора, она сжимает простынь онемевшими пальцами и чувствует, как остро пульсирует под его движениями эпицентр ее возбуждения. Поцелуй в шею и шепот.       — Я люблю тебя, — и словно взрывной волной прокатывается рокот его голоса, встречаясь со встречной последовавшей за оргазмом, сотрясая каждый нервный отросток в теле, содрогаясь, оно расслабляется и открывает ее душу для него. Держи, ломай, терзай, режь, она беззащитна и уже не сопротивляется.       — Я чувствую… — чувствовала, как бьется его сердце за ее спиной, и как он благоговейно касался губами ее плеча.       Его рука кружила очерчивая ореолы сосков, небрежно следуя в совершенно непредсказуемом направлении, смещалась к бедрам, легонько сжимала ягодицы, иногда перебирала волосы, касалась кончиками пальцев позвоночника и оглаживала плечо. Возможно ли уснуть в таких ласках? Гермиона смогла. В какой-то момент бормотание и тепло, источаемое его телом, разнежило ее до такой степени, что уставший организм, почуяв безопасность наконец-то смог расслабиться и оставить управление.       А вот Драко такая перспектива не грозила. Как бы он не хотел успокоиться, кровь продолжала кипеть, и сам он не сильно себе помогал. Вот она рядом, горячая и обнаженная, как из его фантазий на пятом курсе, это позже его мечты кроме секса разбавили другие сюжеты, но вот тогда он сходил с ума ночью, только нечаянно заметив испарину в районе декольте гриффиндорки, когда она на Зельях колдовала над котлом. Тогда он засыпал со стояком и просыпался с ним же, и только поход в душ решал вопрос о возможности передвижения по замку, не привлекая к себе излишнего внимания. Но иногда и его было недостаточно. Предыдущий интимный опыт показал, что разрядить напряжение с другой девушкой настолько же бесполезно, насколько и подрочить в душе, только с живым человек пришлось бы еще и разговаривать, а Малфоя такая перспектива вообще не грела. Все равно не то.       Гермиона уже давно спала, а у него от перевозбуждения начали болеть мышцы внизу живота. Нет он не сопливый подросток, он справиться… Ну не при ней же…       Встал, накинул рубашку и потопал в душ. Добрался без свидетелей, но уже раздеваясь, понял, что бинты придется снять…       Холодная вода взбодрила, но не успокоила, капли больно врезались в раскаленную кожу, пока температура не отрегулировалась и еще сильнее не распалила внутренний огонь. Драко честно боролся с собой, но мельком пробежавшая мысль о том, что сейчас в кровати его ждет обнажённая ведьма, смогла заставить выкинуть белый флаг и прекратить сопротивление, рука сама потянулась вниз… Зубы впились в тонкую кожу, царапая ее до крови. Голова откинулась на холодную плитку, подставляя лицо под водяные струи. Возвратно поступательные движения ладони, обхватившей член, позволяли фантазии взять бразды правления в сознании, представляя другой исход прелюдии с Гермионой. Оргазм накрыл его быстро, буквально согнув пополам. Звук собственного стона принес волну эйфории и опустошения. Да… Похоже долго ему с ней так не продержаться…       Глупая счастливая улыбка озарила лицо Малфоя, когда он вытирался и одевался. Внутри разливалось приятное томление от мысли о возвращении в теплую постель к своей любимой, тело приятно ломило, предвкушая долгий лечебный сон в ее объятиях, и даже боль в ребрах не могла его огорчить, слишком было хорошо.       Именно с такими мыслями Драко вышел из душевой, накинув рубашку на плечи, ощущая прохладу на покрасневшей распаренной и испещренной ушибами коже. Он потянулся… Так и застыл, ему навстречу поднимался Уизли. Встретившись взглядом с неприятелем, он тоже остановился, Малфой уже забыл, когда последний раз так часто видел его в течении одного дня, как только Вислый перебрался в башню Гриффиндора, слизеринец спокойно выдохнул, одержав негласную победу, но сейчас не смирившийся с их воссоединением с Гермионой член Золотого Трио с самого утра мозолил глаза и заставлял каждый раз настороженно напрягать бдительность. Рыжие брови сходились на переносице, опускаясь к потемневшим голубым глазам, Уизли медленно входил в стадию ярости. Не трудно было догадаться, какие предположения сформировались в его не отягощенной знаниями голове. Как же Драко хотелось растянуть лицо в довольной ухмылке и победно вскинуть голову. Но в таком случае драке по-любому быть, а он и так еле ходит, разразится новый срач среди факультетов, а крайней снова окажется Грейнджер, и самое важное: Рон видел его оголенный торс, который явно демонстрировал, чем он занимался ночью, и Малфой пока не знал, как эта информация может ему аукнуться, поэтому он сдержанно придал своему лицу максимально бесстрастный вид и сделал пробный неспешный шаг в сторону гриффиндорца. Свирепея на ходу и излучая волны ненависти и отвращения, он поравнялся с соперником на лестнице и через стиснутые зубы пробасил.       — Когда-нибудь она поймет, какое ты все-таки дерьмо, Малфой, и тогда я буду рядом.       — Уже поняла, но я никому ее не отдам. — Ровным тоном ответил Драко, выдержав давящий яростный взгляд.       — Что бы ты себе не напридумывал, Гермиона тебе не принадлежит. — Еще один выпад, казалось, Уизли вот-вот потеряет контроль.       — Она не вещь, чтобы бы кому-то принадлежать, мне нужно от нее нечто большее, чем твой примитивный мозг может себе представить. — Точно ментальным железным молотом слизеринец отразил направленную в него словесную атаку и гордо удалился, подстегиваемый собственническим гневом.       Да, черт возьми, он желал, чтобы Грейнджер была только его, он хотел ею обладать, но в то же время, он хотел защитить ее и уберечь от всех проявлений превратности судьбы. Но Малфой знал, точно знал, что в борьбе против этих превратностей и есть натура отважной гриффиндорски, и она не покориться никому: ни ему самому, ни судьбе, ни уж тем более общественному мнению, и это безвольно заставляло любить ее еще сильнее.       В комнате было темнее, чем на лестничном проем, шторы задерживали солнечный свет и предотвращали задувание ветра в щели оконных рам. Юношу окутало теплым уютом и неописуемым трепетом. Так преображается помещение с появлением в нем женщины, пусть даже если та просто спит. Он поспешил окунуться в ее мягкую ауру, резко ощутив озноб от ее отсутствия. Драко беззвучно нырнул под одеяло, но Гермиона почувствовала.       — Где ты был? — Сонно пробормотала она, но прояснив взгляд, тут же накинулась на него в негодовании. — Ты зачем снял бинты? Тебе нельзя оставлять кости без поддержки! — Блюститель малфоевского здоровья переместилась в сидячее положение, тут же прикрыв грудь тканью и ощупывая его лоб. — Ты горячий. У тебя температура? А ты раздетый по коридорам ходишь! Ты невыносим! Ну за что мне все это?!       Ее суетливость вокруг его болеющей персоны распирала внутреннее чувство значимости. Она волнуется за него, беспокоится. Парень продолжал сомневаться в реальности происходящего с самого утра, будто он в сказку попал, все решилось в его пользу и, черт возьми, он так счастлив, что даже пререкаться не хочется.       — Драко! Я с тобой говорю!       — У Тео в тумбочке бинты и костерост. Сейчас все исправим. — Грейнджер возвышалась над ним недовольно сложив руки на груди, предварительно надев его рубашку. Ну точно сон. Малфой дурашливо улыбался, сдерживаясь, чтобы не завалить ее в кровать и не продолжить то, благодаря чему, он и остался без бинтов. Гермиона недовольно вздохнула, повернулась, отрывая весьма завораживающий вид на свои филейные части. Ну точно, он все-таки откинулся в том злополучном поместье и попал в рай. Костерост оставил настолько отвратное послевкусие на грани рвоты, что перед тем, как затянутый в новый еще более тугой корсет пациент провалился в сон, он все же поверил в то, что эта маленькая фея нежно поглаживающая его по лицу, все же реальна.       Девушка посмотрела на часы, обед они уже проспали и такими темпами могли остаться без ужина. Она оделась и написав записку о том, куда ушла и когда вернется, не забыв напомнить о том, чтобы Драко лишний раз не двигался, оставила листок на прикроватной тумбе и спустилась в гостиную.       Однокурсники встретили ее любопытными взглядами и возобновившимися шепотками за спиной. Но к ним Грейнджер уже привыкла, прошла бы и не заметив, если бы на ее пути не встал Рон.              — Гермиона. — Неожиданно. После той потасовки около выручай-комнаты он не искал с ней встречи и уж тем более не был инициатором диалога. — Ты на ужин?       — Да. — Сухо, но без неприязни ответила она. В помещении резко стало тихо.        — Пройдешься со мной? — Девушка медленно кивнула, боковым зрением оценивая реакцию присутствующих.        Старые друзья долго шли в тишине, прежде чем Грейнджер прервала неловкое молчание.       — Ты хотел поговорить?       — Да. Хотел спросить. — Уизли остановился и повернулся к ней лицом.       — Я слушаю.       — Почему ты тогда летом уехала из Норы? — Он хмурился, сутулился и сжимал в кулаки массивные ладони, вероятно ему было тяжело переступить через себя        — Не поздновато ли спрашивать? — Гермиона не держала на него обиды и виноватой себя тоже не чувствовала, поэтому ей было легко с ним говорить, как если бы первокурсник попросил объяснить ему сложную для него, но уже элементарную для нее тему.       — Хочешь сказать, у тебя с Этим все серьезно? — Рону было труднее, в нем до сих пор бушевало задетое мужское самолюбие, ощущение предательства и покинутости, ведь Гарри по итогу принял именно ее сторону.       — Не находишь, что это не должно тебя волновать? — Грейнджер тряхнула кудрявой головой и услышала, как позади нее начали перешептываться портреты замка, ну они то куда, многовековые плоды творчества и магии и те туда же.       — Не должно, но волнует, Гермиона. — Парень смотрел куда-то между ее подбородком и местом, где распахнутую рубашку скрывал форменный свитер, и ей оставалась только надеяться на скудное освещение в замке, не позволяющее рассмотреть все, что теоретически может красоваться на ее шее.        — Не стоит, Рон.       — Но ведь ты любила меня? — С детской простецкой наивностью спросил тот, переведя взгляд на ее губы.       — Любила. — Тяжело вздохнув, ответила Грейнджер. И ведь не соврала.       — Тогда почему? — Скорее всего гриффиндорец действительно не понимал, потому что никогда не обременял себя глубинными размышлениями о чувствах, он смотрел на них прямо, как и на все, что его окружало. И наверное за это не стоило на него злиться.       — А ты так и не понял? — Невесело усмехнувшись, Гермиона опустила голову, поразительно насколько некоторые сложные вещи становятся простыми, когда на ситуацию смотришь через призму времени.       — Что я должен был понять? Ты ничего так и не сказала. — Вспыхнул Уизли.       — Тогда ответь мне Рон, что ты чувствовал, когда я тебя целовала? — Девушка подошла ближе, запрокидывая голову, точно собираясь ему напомнить.       — Я… Ну… Мне было приятно… Эм. Ну… — Парень стушевался и даже отшатнулся, вот уж реакция влюбленного человека.       — Видишь? Я люблю тебя, Рон, так же как и семь лет назад, но Это совсем не то, я только сегодня поняла…       — С ним? — Он все осознал, но продолжал упрямиться, потому что просто не привык менять свои убеждения.       — Понимай, как хочешь, но я уверена, когда ты почувствуешь то же, что и я, с другой девушкой, ты скажешь мне спасибо. — Сейчас Гермиона видела в нем младшего брата, которого у нее никогда не было, и чувствовала необходимость поделиться с ним своим жизненным опытом.       — Хочешь сказать, ты влюбилась в него? Когда? Во время пыток в его доме, или… — Но как и все младшенькие, друг отчаянно сопротивлялся.        — Рон! — Но Гермиона уже давно привыкла с первого раза ее мальчики информацию не воспринимают, значит нужно проявить терпение. — Ты многого не знаешь, — Уизли встрепенулся, норовя ее перебить, — нет не думай, я не хочу тебя высмеять или обидеть, но ты действительно многое не знаешь о том Драко Малфое, с которым я общалась последние месяцы, и поверь, если ты захочешь увидеть то, что вижу я, ты поймешь меня. И я надеюсь, все же простишь. — Она выдохнула, как после ответа на сложный вопрос на экзамене. Рон отвернулся, явно не в силах продолжать диалог, борясь с распирающими эмоциями негодования и возмущения.       — Ты же на ужин шел. — Напомнила ему подруга.       — Аппетит пропал. — Выплюнул он, поморщившись, и быстро удалился в обратном направлении.       Драко Малфой же в это время крепко спал и снилась ему рыжая псина, которая спрашивала его, что же он такого натворил, что его так отметелили на допросе. А после повертела в лапах какую ту бумажку, фыркнула и убежала вслед за появившейся из неоткуда полосатой кошкой.       Гермиона вернулась в комнату немного позже, чем планировала, но Малфой по-прежнему сладко сопел, укрывшись до самых ушей, и она, решив его не будить, оставила на столе добытый в Большом зале провиант, переоделась в захваченную по пути пижаму и улеглась рядом со своим несносным женихом.       Все равно завтра воскресенье, пусть отсыпается, неизвестно, что завтра будет.       Она нежно перебирала запутавшиеся светлые волосы, чувствуя, как внутри зарождается величайшая созидательная магия, известная этому миру. Хогвартс медленно накрывали сумерки, и Грейнджер, не сопротивляясь, погружалась в сон.       Спал в Больничном крыле счастливый Теодор Нотт, в его ногах дремала пробравшаяся тайно после отбоя Пенси Паркинсон, в своем кабинете засыпала мадам Помфри, заметившая прошмыгнувшую в ее владения девчонку, но махнув на старшекурсников рукой, решила оставить их в покое. Десятый сон видели Блейз Забини и Дафна Гринграсс, не верящие в то, что им всем удалось выбраться из сгоревшего особняка живыми, и утомившиеся в попытках насытиться друг другом и утолить страх потери любимого. Чуть дальше по улице раньше времени в царство Морфея отправились обитатели Кабаньей головы. Нахлеставшийся сердечных капель Аберфорт Дамблдор, не употреблявший их аж со смерти своего брата. Бэзил Селвин, так и не пришедший в сознание, после взрыва магического коллайдера, и Александр Поляков, контуженный тем же событием. Периодически просыпаясь и бодрствуя, за ранеными следили близнецы Кэрроу, Андриан и Кристиан. Потому как им досталось меньше всех. Разве что кроме Лаврентия Федорова и Марка Медведева, те тоже отделались легкими ушибами, да ссадинами, и сейчас отсыпались на первом этаже, на сенном лежаке, все втроем, вместе с чудом спасенной Алисой Федоровой.       Однако совершенно не до сна было Министру Магии Кингсли Брустверу, вот уже сутки он пытался разгрести информационную катастрофу международного масштаба, проверка Азкабана вывела на шпионскую сеть, которая уходит корнями куда-то в Скандинавию, а аксель, который выдал Малфой со своей командой, завтра превратится в первую полосу всех даже самых антиполитичных газетенок. Не спала и чета Малфоев в Меноре, утром прилетела сова с доносом от своего человека из Министерства, где были в краткой форме описаны события прошедшей ночи. Не удалось найти покоя в эту ночь и директору Хогвартса, Минерве Макгонагалл, проспорившей с портретом ее резко оживившего покойного наставника. Не лады со сном были и у Рональда Уизли, который к тому же заставлял выслушивать свои размышления ни в чем не повинного Невилла Долгопупса.       Бодрствовали и Гарри Поттер с Джинни Уизли, в кое-то веки проводя время наедине без спешки и суеты. Астория Гринграсс, почему то тоже не спала, точно как и Полумна Лавгуд, но по какой причине ни та, ни другая пока не могли для себя понять.       И по всей видимости Кассиусу Эджертону тоже не придется понежиться в эфемерных иллюзиях сновидений этой ночью, госпожа недовольна им и требует к себе…