Макабр

      Рождественское утро. Что может быть волшебнее этого замечательного времени? Запах хвои в гостиной, калейдоскоп ярких игрушек на ёлке, вкус сладостей и радость от предвкушения подарков, ощущение счастья от ожидания чего-то чудесного в жизни. Ее нового витка. Как бы не так.       Гермиона сидела за огромным овальным столом, который определенно был рассчитан на бо́льшее количество людей, нежели на три персоны. В центре на белоснежной скатерти красовалась чаша с темно-зелеными мохнатыми ветками, сервировка в выдержанном роскошном стиле с серебряными элементами. Ложки, вилки, ножи — в непостижимых количествах — широкие блюда с заманчиво дымящимися яствами на любой вкус, все в цвете блестящего драгоценного металла. Помещение выдраено до блеска, и не подумаешь, что вчера в этом доме принимали целый гарнизон жадных до великосветского кутежа чистокровных и не очень волшебников. Над столом висела громадная хрустальная люстра, и Грейнджер никак не могла избавится от ощущения, будто та вот-вот рухнет, как ее коллега из другой, менее располагающей комнаты. Конечно мало вероятно, что то помещение сохранилось в ее прошлом виде, но девушке совершенно не хотелось в этом убеждаться самолично. Ей в принципе здесь находиться было, мягко говоря, некомфортно, а сейчас напряжение в столовой выросло настолько, что им смело можно было провалить пол на первый этаж. — Мисс Грейнджер, как ваши успехи в школе? — Нож оглушительно скрипнул по тарелке, и Гермиона невольно спрятала голову в плечи. Она конечно же понимала: тишину нужно было как-то разбавить, и Нарцисса как истинная хозяйка дома взяла эту задачу в свои руки. Но как же несуразно, странно, глупо в конце концов звучала попытка создать видимость обыденности их общения. — Я думаю, о моих успехах вы осведомлены не менее, чем об успехах вашего сына. — Защита сработала раньше, чем мозг смог переварить и смириться с очередным этапом пребывания в змеином логове. Миссис Малфой на мгновение замерла с приборами в руках и тактично промолчала. Чего не смог сделать ее муж. — Не принимай на свой счет, дорогая. Мисс Грейнджер не выспалась после вчерашнего торжества. Спасение мира, вероятно, настолько же утомительно, как и поддержание его иллюзии, не так ли? — Произнес он, даже не удосужившись поднять на нерадивую гостью взор. — Кажется, вчера, мистер Малфой, мы договорились изъясняться прямо. И я лишь следую нашему уговору, в отличие от вас. Вчера. Малфой Мэнор. 22:15 — Я повторю еще раз, где Драко? — Там же, где ему и следует быть, мисс Грейнджер. Рядом с родителями, друзьями и своей, с вашего позволения сказать, нареченной. — Люциус встал в полный рост, и Гермиона обратила внимание на его наряд, совершенно не соответствующий его возрасту и размеру. Белая рубашка натянулась на груди, элегантный изумрудный платок под горлом выглядел слишком легкомысленно, а черные брюки облегали его бедра, точно любое движение могло спровоцировать их расход по шву, удлиненный пиджак собирался в складки на плечах, стоило ему слегка приподнять руку. Подобное допущение просто не могло иметь место в образе Малфоя, и девушку посетила неприятная догадка. — Что вы имеете в ввиду? — Драко перед вами, мисс, разве вы не узнаете своего жениха? — Он поднес к губам небольшой пузырек из темного стекла и сделал глоток. Его лицо начало меняться, под кожей бурлила кровь и, уже через мгновение перед ней стоял Драко. — Что это значит? — Судорожно глотнув воздуха, выпалила Грейнджер. — Кажется, раньше ты соображала быстрее. Мирная жизнь отупляет? — С насмешливой надменностью растягивая слова, произнес он. Сколько же времени прошло с тех пор, как она слышала эту интонацию в последний раз. Вечность. Не меньше. Перед ней стояла повзрослевшая версия того зловредного мальчишки, который на первых курсах каждый день считал за обязанность ее подколоть, зацепить или подложить очередную гадость. Он и сейчас не брезговал сарказмом, но разница была колоссальной. Особенно в отношении нее. — Драко здесь нет. — Обреченно-упаднически прошептала Гермиона. Наконец пришло понимание происходящего. Все присутствующие в этом комнате обеспечивают алиби для него и его команды. Сам же он очевидно в очередной раз неизвестно где, рискует своей жизнью, лишая ее кого-то из Пожирателей Смерти. — Невероятная наблюдательность, Грейнджер. Превосходно. — У нее волосы вставали дыбом от детально-точной схожести стоящего перед ней человека с оригиналом. Мимика, жесты, осанка, речь и акценты в ней. Это был Драко. Один в один. Но смотрел он на нее иначе. Холодно. Никогда в его взгляде, обращенном к ней, не было столько безразличия. Вот, где правда. В глазах. В них всегда бушевали эмоции. Она никогда не была для него безразлична. Только сейчас, увидев эту разницу, Гермиона была поражена, почему раньше ее не замечала. Это же — очевидно. — Хотя, не верно. Теперь я называю тебя — Гермиона? — Не говорите так. — Голос вмиг пропал. Наверное именно так мог выглядеть ее личный кошмар или Богарт. Не то чтобы это был страх того, что он мог бы ее разлюбить. Нет, это был страх влюбиться в человека, которого никогда не существовало и продолжать смотреть на оболочку, в которой нет Его. — Слишком похож? — Люциус манерно поправил пиджак, красуясь. — Боишься перепутать? — Нет, наоборот. — Грейнджер вдохнула, вновь становясь лицом к лицу со своими страхами, и твердо произнесла. — Вы слишком отличаетесь от того, кого я называю Драко. — Хочешь сказать, знаешь меня лучше, чем мой отец? — Он ухмыльнулся. Его губами. И ребра все интенсивнее подпирали легкие, будто Малфой старший пытался раздавить ее собственными кошмарами наяву. Но в долю секунды в периферию ее зрения попала Пенси. Она смотрела на недавнюю соперницу чуть ли не с благоговейным ужасом. И Гермиона поняла, насколько искусно он владел манипуляцией человеческими эмоциями. И насколько важно сейчас не спасовать. — Хочу сказать, актер из вас, мистер Малфой, так себе. — Грейнджер вскинула голову и прямо посмотрела ему в лицо, прищурив глаза. — Драко ухмыляется в правую сторону, а не в левую, как вы. Она была готова поклясться, что в этот момент Паркинсон пискнула, а Дафна так глубоко вдохнула, будто готовилась отражать рикошеты от заклятий. Но Люциус стоял недвижимо и лишь с любопытством старой змеи рассматривал воинственно настроенного отважного львёнка. — Похвально. За столь короткий срок вы так скрупулёзно изучили моего сына. Наверняка для этого вам пришлось не раз созерцать его на весьма близком расстоянии? Я прав? — Вновь усмешка, но другая. Малфоевская, но в ней больше презрительной заносчивости, больше пафосной надменности той, что присуще именно высокомерию лорда. — Что вы. Для этого достаточно иметь не близорукое зрение и некоторую наблюдательность. В адрес которой, вы уже сделали мне весьма щедрый комплемент. — С легкой непринужденностью Гермиона отбивала все многослойные словесные удары Люциуса. У нее был приготовлен отличный щит, который закалялся семь лет его сыном. — Достаточно любезностей. — Неожиданная смена в его манере слегка вывела ее из равновесия. Он говорил так, будто был доволен, только девушка с трудом понимала, чем именно. — Вы собираетесь выйти в зал в этом? — Малфой окинул жестом ее фигуру и отошел на приличное расстояние. — И что же вас не устраивает в моем внешнем виде? — Грейнджер вспыхнула. Мало того, что этот чистокровный сноб превратил ее детство в сущий кошмар, мало того, что тоже самое он сделал со своим сыном, и этого мало, он еще смеет высказывать свое «драгоценное» мнение по поводу того, как она выглядит?! — Помниться, вы желали прямолинейности. Что ж наслаждайтесь. Если бы я решил освободить одного из моих домовых эльфов, я бы выбрал что-нибудь поприличнее нежели то, что вы соизволили на себя надеть. — Гриффиндорка сжала ладони в кулаки, но в тот момент, когда она только открыла рот, предварительно вдохнув поглубже, чтобы высказать все, что она думает о мерзавце, перед ней выросла Дафна, не позволяя ей развести теперь уже внутри семейную войну.       Годрик милостивый! Да какая семья? Мы же больше десяти минут в одной комнате не можем провести. Мы же поубиваем друг друга за каким-нибудь очередным ужином! — Мистер Малфой, мы узнали об отправке в последний момент. Гермиона действительно отбыла в том, в чем пришлось. Но платье уже готово. — Лепечущая Гринграсс вызвала в ней прилив новой ярости, но выразить ее не удалось. Люциус сам прервал ментальное сражение. — Гости уже ждут. Будьте добры поторопиться. — Бросил будто оскорбление он и вышел из помещения. — Зачем ты оправдывала меня перед ним?! Я не собираюсь позволять унижать себя, будь он хоть трижды лордом…! — А какого черта ты вечно лезешь на рожон?! Ты со стороны себя видела?! Выглядишь как оборванка! — Это не твое дело! И уж точно не его! — Ничего, что мы вообще-то в его доме?! — Да я хоть сейчас с превеликим удовольствием его покину! — Стоп! Хватит! — Перепалка между слизеринкой и гриффиндоркой затянулась и без вмешательства Гринграсс вполне могла перерасти в откровенное побоище. Но время поджимало, а им еще нужно было привести буйную стихию на голове Грейнджер в порядок и заставить ее влезть в чертово платье. — Вы забыли, с какой целью мы сюда прибыли? Или для вас выяснение отношений важнее? Пэнси пожала губы, в большей степени упрек был направлен в ее сторону. Гермиона же, почувствовав совестливый укол, не сказав ни слова, твердой поступью подошла к огромной золотистой коробке с тёмно-зелёной лентой на крышке и открыла ее. — Серьезно?! — из глубин картона на нее пялились изумрудные камни с перепелиное яйцо. Она аккуратно потянула за плечики произведение ювелирного искусства, по чьей-то глупой ошибке названного одеждой. — Что? — Скривилась в недовольной гримасе Паркинсон, всем видом вопрошая: «Что опять тебя не устраивает?» — Цвет не нравится? Драко выбирал. — Выбирал? Среди чего? Среди королевских регалий? — Гриффиндорка была в ужасе, еще и в ярости. Малфой должен был понимать, что она не наденет этот флагман сексизма. Она просто не может себе его позволить, и демонстрировать себя как содержанку на плечах богатенького наследника ей попросту не даст гордость. — Мы будем обсуждать платье сейчас? — Дафна забрала предмет спора из ее рук и встряхнула. Множественные шифоновый подолы юбки золотистым облаком взлетели перед носом Грейнджер, и та, залюбовавшись этой картиной, смогла лишь пролепетать что-то невнятное. — Это — не просто платье, это — целое состояние. — Это для тебя — состояние, для Драко это — всего лишь платье. — Пэнси присоединилась к подруге, чтобы расправить ткань. По её лицу было видно, что она была бы не прочь сама получить такой подарок. Но не Гермиона Грейнджер. — Я не надену его. — Отрезала она, сложив руки на груди в знак протеста. — Мне не важно, что обо мне подумают. Я не собираюсь менять свои принципы под общественное мнение. — Конечно, ты же героиня Войны, тебе все спишут со счетов. А ты не подумала о том, что завтра вся магическая Англия будет полоскать наследника Малфоев, не способного купить своей даме достойного платья. — Чересчур глубокомысленно для себя выдала ранее не блиставшая сообразительностью слизеринка. — Я способна сама приобрести себе достойное платье. — Не поддавалась на провокацию Грейнджер и отошла подальше от манившего соблазна. Ей не хотелось признавать ту часть себя, которая жаждала утереть нос заносчивому чистокровному наглецу, продемонстрировав наглядно, что она тоже может быть красива, хоть в ней и течет магловская кровь. — И где же оно? Нет, не вижу. Даф, ты видишь? Я — нет. — Гринграсс же манипулировала более умело, и ее доводы были куда значительнее. — Гермиона, одно дело, если ты выйдешь в свет в скромном платье, неотягощенном побрякушками, рюшами и декольте до самого пупка. Пресса просто лишний раз пройдется по твоему героическому прошлому и на этом все. Но это. — Она взмахнула рукой. — Это — элементарное неуважение к принимающей стороне. Так, словно ты пошла в том, что первое выпало из шкафа. — Что по сути было абсолютной правдой. — Конечно Драко не скажет тебе ничего. Но поверь мне. Меньшее, что ему сейчас нужно, обсасывание его имени в массах. Грейнджер молчала. Внутри наскоро выяснялся вопрос, что важнее — ее имя, гордость и достоинство или возможность не подвергать _ все еще ее жениха — необоснованному риску. И Малфой снова одержал победу, возымев приоритет среди ее мотивов. — Я убью его, когда он вернется. — Вспылила она, но, увидев насмешливый оскал Паркинсон, решила не давать ей повод для превосходства. — Если его отец не сделает это раньше меня. Теперь ухмылялась Дафна, усаживая свою строптивую подопечную за дамский столик. Десять минут продлились с вечность, когда над ее головой в опасной близости от шеи летали острые шпильки под чарами Пэнси, но пришлось признать: у той был талант сотворить шедевр из прута и соломы. Тот же пучок, что и ранее болтавшийся на голове кудрявой девушки, теперь приобрёл элегантную небрежность и выглядел утонченно. Гермионе было непривычно видеть себя такой, в особенности после нескольких взмахов палочкой Гринграсс, преобразившей ее лицо косметическими чарами. — Конечно можно было и лучше. Но на детали времени нет. — Констатировала она, оценивая плоды своей работы. — Шутишь? — С подозрением уточнила Грейнджер, попискивая от резких движений Паркинсон, которая, не церемонясь, пыталась впихнуть девчонку в пышное облако. — Нет, делает тебе, дурынде, комплемент. Стой смирно! Порвешь? Я тебя саму на лоскуты пущу. — Огрызнулась та, но не получила никакой отдачи в ответ. Гермиона уловила себя в зеркале и застыла на секунду, не узнав.        Тонкая шея, голый плечи, с которых спадала широкая полоска плотной ткани, украшенной вышитыми золотыми нитями вензелями и изумрудными камнями, переходящей в лиф. А от талии распускался струящийся пышный купол лёгкой прозрачной юбки. Жаль, что Драко не увидит ее такой — промелькнуло в голове. Верно, в такой чудесном платье она идет не к принцу, а к его чудовищному отцу в облике Драко. Сумасшествие. Вот тебе и рождественская сказка. — Хм. Ну допустим - не дурно. — Люциус встретил девушек у тыльной стороны входа в бальный зал. Он окинул их оценивающим взглядом, задержавшись на Грейнджер больше, чем тому следовало. — Может, вы уже закончите меня рассматривать и объясните план действий? — Она нервничала. От недостатка информации, от тотальной беспомощности и от странного ощущения неправильности ее здесь нахождения. А еще от страха запутаться в бесчисленных подолах юбки и раздражающей непривычной скованности в руках от коротких перчаток. — Не льстите себе. Вы — не золото, а я не гоблин, чтобы вас рассматривать. — Последнее — весьма спорный вопрос. — Выскользнуло из ее рта, и Гермиона сама испугалась собственной несдержанности. — Зато первое не вызывает сомнения. — Внушительно впившись мстительным взглядом, Малфой старший скривил губы и обратился к Гринграсс. — Последовательность запомнили? — Будем надеяться: да. — Со светской непринужденной улыбкой на лице ответила та и дернула Паркинсон за рукав ее иссиня чёрного платья в пол, в котором она выглядела как Черный Жнец, только капюшона на пол лица не хватало. — Запомнила, запомнила. — Истерично выпалила она и отвернулась, создавая видимость рассматривания узорчика на обоях. Вероятно ей было настолько же неприятно находиться в обществе отца Драко, как и Грейнджер.       Дафна напоминала своим образом большую розовую сахарную вату, в невесомых и пышных объемах проскальзывала игривая беспечность, и девушка, точно вторя наряду, вела себя с нотками детской непосредственности, которая была присуща скорее ее сестре. Но в отличие от младшей, старшая легко переходила из одного образа в другой, ориентируясь по обстановке. А обстановка была тягостная. — Мисс Грейнджер, вы будите принимать третий танец? — Нарочито спокойно и подозрительно вежливо спросил Люциус, отчего та с ментальным криком о помощи воззрилась на Гринграсс, но ответа не получила. Скрепя самоуважением, Гермиона перевела взгляд на Малфоя и вопросительно склонила голову, вполне ожидаемо наткнувшись на печать превосходства во все аристократичное лицо Драко. — Как я понимаю, вы себя не обременяли знаниями этикета и с порядком выходов не осведомлены. — Она поморщилась. Противно. — Первым танцем глава рода и поместья открывает бал. Так как на данный момент права у Драко, он должен сопровождать мать, хозяйку дома. Второй выход — наследного представителя рода, так как у Драко нет детей, фактически им являюсь я. Третий танец имеет место в случае, если наследник или глава обручены. — Не уверена, что вам будет удобно. — Грейнджер замялась, ей катастрофически не хотелось танцевать с Люциусом. Она сомневалась, что готова обнародовать помолвку, в тоже время опасаясь совершить банальную ошибку на виду у всех. — Вам же будет необходимо каждый раз переодеваться и… — звучало жалко, и Малфой не побрезговал уцепиться за ее неуверенность. — Как мило. Вы заботитесь о моем неудобстве. — Он насмешливо вскинул левый уголок рта, но словно вспомнив о ее замечании, подтянул правый, и у нее вновь закололо в предсердии. Это — просто пытка какая-то. — Не стоит. Между выходами зал принимает поздравления от главных гостей вечера. Так что вы вполне можете дать мне время на смену костюма. — Я?! — Ужаснулась Гермиона, на грани визга. — А кто-то еще носит орден Мерлина первой степени на груди? — Дальнейшее она воспринимала под толстым слоем адреналинового панциря, закутавшего ее разум в горячую пелену пульсирующей крови. — Так вы ответите мне?       Старый змей все продумал. Драко любит ее, в этом нет сомнения. А потому потакает ей, не торопит, оставляет право выбора и считается с ним. Но Люциусу это ни к чему. Он заинтересован в снятии проклятия и продолжении рода. И чем быстрее общественность узнает о помолвке, тем больше будет давления на нее. Тем быстрее она сломается и примет решение. В тоже время, если она откажет, будет неясен ее статус приглашенной.       — Буду. — Сухо произнесла Гермиона, выказывая нехилую выдержку. По левую сторону тяжело выдохнула Дафна, как будто и не дышала все то время, пока она думала.       — Тогда готовность три минуты, Гермиона. — Довольно усмехнувшись, Люциус точно препарировал ее собственным именем и оставил в одиночку штопать себя перед выходом в толпу шакалов. Порт Дувр. 23:25. Evanescence — Haunted — Готовность три минуты. — Раздается в удлинителе ушей. Драко смотрит с крыши девятиэтажки на то, как массивная бурая птица с метровым размахом крыла парит в толще черного неба, медленно снижаясь. — Странная форма для анимага. — Констатирует он. — Она — не совсем анимаг. — В словах Марка отчетливо слышится восхищение. А у Малфоя пробегает мороз по коже, когда он вспоминает воздействие ее магии на себе. — Может, поведаешь, пока мы без дела? — Он крутит на пальцах сигарету, благодушно предложенную ему Лавром. Прикуривать не хочет, опасаясь обнаружения. Но руки чешутся и сами тянутся к палочке. — Ну… У вас так не колдуют. Да откровенно говоря, и у нас тоже. — Медведев тормозит, непонятно: не может перевести или просто не знает, как объяснить. Но в один миг из его уст вырывается короткий смешок и с искринкой в почти черных глазах он подмигивает. — Да что говорить, увидишь сейчас. Только смотри, сам под руку не попадись. — В смысле…? Она не в своем… не контролирует, что делает? — Нет. Что ты! Просто ее заклинания… Они не для города… Так скажем. — Малфой напрягается еще сильнее, он недели три привыкал к контактным русским, а тут нарисовывается дальник в тылу. Тоже радость: каждый раз оборачиваться, чтобы тебя свои же не хлопнули. — Предупреждать надо. — Бурчит блондин, туша бычок и надевая маску. — Да не переживай. Только подошву резиновую наколдуй. — Непринужденно дает совет Марк, и сам применяет его на практике. — Зачем? — Переспрашивает Драко. — На всякий случай. — Начали!        В дали вспыхивает ярко оранжевая стрела, вычерчивая линию и создавая режущий слух писк, точно птичий крик. Хлопок. И линия встает метровой стеной пламени, с каждой секундой разгорающаяся все выше. Напарники трансгрессируют в конечную точку, где должна находиться Алиса. В начальной, по периметру ловушку закрывают Лавр, Блейз и Тео. Но только ноги Драко касаются земли, его сносит ударной волной, чуть не опрокидывая на огненную стену. — Блять! — Срывается с губ, и глаза ползут на лоб. По ушам бьёт свист закручивающегося вихря, снег поднимается с земли вместе с ним пытаются встать с дюжину фигур впереди, видимо встряска была не хилой. Марк рвется вперед сквозь ледяную завесу, посох искрит разрядами тока, и Малфой, чертыхаясь сквозь зубы, кидается за ним. Ураган расширяет кольцо, цепляя пламя, и его стены превращаются в водоворот бурлящего жерла. На краю этой климатического безумия, преклонив колено и уперев посох в чернеющую землю, стоит Алиса. — Сбавь мощь, ты же сейчас весь порт к чертям разнесешь! — Пытается переорать грохот Драко, оставляя ее за спиной. Но она или не слышит, или хрен его знает, что у неё вообще на уме! Землю начинает потряхивать. В них летят заклятия, но магическая аномалия рассеивает их по ветру, и он уже сам не знает, сможет ли колдовать под таким прессом энергии. Приходит осознание необходимости ближнего боя, и помимо звенящего шума в ушах, подкатывает паникующая вибрация в дыхалке. Резкий треск. Ломаются неустойчивые деревянные конструкции помоста. Один из одаренных ПСов решает пустить в ход на природную магию таким же ответом и создает разряды молнии, но ветер подхватывает их, превращая вихрь в перевернутый смерч. Маглы ахуеют… А Кингсли порвет на британский флаг. Она хоть знает, как остановить этот пиздец?! Пожиратели зажатые в кольцо теснятся к воде, но у границы ловушки колдовать трудно обеим сторонам, и ситуация переходит в абсурдную. Сражающиеся смотрят друг на друга, не имея возможности сойтись в бою. — Кто ты такой? — Орёт Долохов из-за спин соратников. Драко смекает, что тот обращается к главному среди противников. — Сколько еще она продержит ловушку? — Спрашивает он у Марка. — Не долго, минут пять не больше. — Отвечает тот, подходя ближе, чтобы его было слышно. — Не рисковать. По всем убивающим. — Малфой ищет баланс в громкости голоса, чтобы его услышали свои, и не услышали враги. — А Долохов? — Спрашивает Тео, медленно двигаясь ближе к краю, с противоположной стороны ему вторит Лавр. — Потом разберемся. — Не время. Шестеро против тринадцати — хреновый расклад априори, и Долохов не просто так с ним решил поболтать, время тянет. Ждет подкрепления или сигнала на портал? — Я бы на твоем месте спросил, чего я хочу, Антонин. — Крикнул Драко. — Малфой? Ты? — Долетает с другой стороны, и он кривится, неужели у него настолько узнаваемый голос? — Чертов предатель! — Время, Антонин. Время. — Вихрь становится менее плотным, но тем не менее приносит столько же урона, что и в самом начале. И в толще стены благополучно циркулируют щепки, обломки строительных материалов и мусор, собранный со всей береговой линии. — Это ты убил Рудольфуса? — Точно время тянет. — Я дал тебе возможность поторговаться. Ты ею не воспользовался. — Малфой чувствует это за секунду до того, как поднебесная воздушная конструкция начинает рушиться как в кадре замедленного действия. Тонкие холодные пальцы коснулись под черепом легкой покалывающей пульсацией. И он не задумываясь запускает убивающее в прикрывающего Долохова ПСа. С полусекундной задержкой в толпу летит еще четыре проклятия. Тут же отряд трансгрессирует несколькими метрами в сторону. Как раз одновременно с приземлением того, чем уже успела полакомиться жадная стихия. Драко знает этого недостаточно, чтобы убить, и сквозь не осевшую пыль устремляется обратно. Шесть трупов, остальных нет. — Черт! Упустили! — Радом аппарирует команда. — Алиса! — Что? — Та смотри такими глазами, будто искренне не понимает причин командирского гнева и бегает ими по окрестности, точно удивляясь: ничего себе, кто же такое сотворил? — Что — я хочу тебя спросить — это было?! — Злится на нее трудно, он в принципе не имел привычки срываться на девчонок, но лицезрея ее поразительные способности, за которые не трудно простить ее незнание меры, ему трудно удержаться от восхищенного удивления. — Жертвенный призыв воздушного духа. — Словно у школьной доски отвечает она. — Кого? — Не сдерживается Нотт. — Воздушного духа. — Озадаченно повторяет Федорова, уточнительно вопрошая взглядом у своего брата. — Давайте отложим выговор, нужно спешить. — Вмешивается тот. — Почему...? — Вот именно, зачем откладывать, все равно провалились. — Драко с размаху снимает маску и кидает на земь. — Успеем? — Спрашивает Марк, не обращая внимания на истеричные причитания хрупкой барышни, которую они почему-то называют лидером отряда. — Рядом. За холмом. — Алиса указала на белеющий выступ над водой. — Это — скала. — Поправляет Блейз. — Какая разница. Погнали! — Перебивает Тео и трансгрессирует.       Драко чувствует как неустойчива порода под ногами. Снег провоцирует скольжение, и резкие движения даются с трудом. Это — первое сражение без четкого плана, и с каждым выпущенным заклятие оно все больше напоминает потасовку в школьных коридорах. Не понимаешь, откуда что летит, где свои, а где чужие. На фоне черного неба и белого снега плащи выглядят одинаково, и только одна персона не требует усилий для узнавания. Алиса сходу ныряет в гущу, становясь спина к спине с братом. Посох в ее руках подсвечивает алым, и именно в их сторону летит большинство проклятий. Отсутствие построения сказывается на первой же минуте боя. Пожиратели рассеиваются по открытой местности, и для отряда, проигрывающего в числе, это — невыгодная позиция.       Отделенный от Тэо Блейз уходит в глухую защиту, а Марка без прикрытия теснят к обрыву. В горле пульсирует горькое предчувствие провала. И голос разума звучит как никогда четко в голове. Нужно убираться пока не поздно. Но Долохов узнал его. Отпустить — равносильно подставить голову Миллениуму на отсечение и не только свою. Ярость подкипает в груди, собирая под грудной клеткой все эмоции, запирает. Мозг погружается в отрезвляющий холод. — Блейз — Марк, Тео — Лавр. В пары живо. — Единовременная аппарация приводит к замешательству в рядах ПСов, и эта заминка позволяет выявить Долохова среди остальных. Его пешки тут же окружают главаря, а орденцы перехватывают преимущество, загнав их в треугольник. — Не отвлекайся на защиту, иди вперед, я прикрою. — Алиса не пугается, когда Малфой возникает за ее плечами, в тот же миг вверяя свою защиту ему, точно льнет к земле, устремляясь к противникам. Щитовые чары отлетают в миллиметре от нее. И он поражен непоколебимостью ее доверия к нему и тому, как быстро и хаотично двигается ее тело в бою. Драко едва успевает, защита — не самая сильная сторона его магических навыков. Тр-р-рах. Гулкий скрипучий грохот. В нескольких метрах от Малфоя проседает скала. Вот чего еще не хватало! Она сползает в воду и утягивает за собой снежный настил с верхним слоем щебня. В воздух поднимается ослепляющая дымка. Видимость нулевая. Он чувствует, как валится с ног, затягиваемый ледяным потоком. Раздаётся истошный крик. Видимо не только его утаскивало в пучину. Слышатся хлопки трансгрессии. — Сука! — Вырывается от тупой нелепости творящегося вокруг, тело инстинктивно делает рывок и прыгает в пространстве. Слышен треск ломающегося льда. Его выкидывает дальше, чем необходимо, и веки жмурятся от резкой вспышки перед глазами. — Все целы? — Скрипучим голосом, срывая связки, орет в удлинитель ушей. Звон в них стоит страшный, зловещий. Драко, не дожидаясь ответа, ныряет под радужные всполохи, переливающиеся в серой дымке, на фоне тотального мрака. И сердце впускает его внутрь. Резко звуки исчезают. И становится тихо и темно. Пусто. На секунду он думает, что словил Аваду в спину. Но мертвые не испытывают боли, а тело ноет так, будто по нему прошелся великан, предварительно разжевав и выплюнув. Туман начинает рассеиваться, и Малфой видит друзей. Над скрюченным Ноттом стоит Блейз, поддерживая его под руку, на корточках перед ним сидит Алиса, опасливо заглядывая тому в лицо. Чуть левее от них, упершись в колени и опустив голову, пытается отдышаться Лавр. Марка не видно. — Малфой! Ну ты и тварь! — Первым его замечает, как ни странно, Тео, подняв голову, стараясь отвертеться от рук девчонки. — Я чуть душу не высрал! — Блять, Нотт, какого хрена тебя опять словно с рельсов соскребали?! — Почти так и было, он мордой прям по грунту прошелся. — Отвечает за парня Лавр, хватая воздух сухими потрескавшимися губами. — Красавчик, так держать. — Подбадривает Алиса. — Держите его Забини. — Она капает прозрачной жидкостью из пробирки в руке на лицо Тео, и тот шипит и материться, звучит истинным парселтангом. Поттер бы позавидовал. — Где Марк? И Долохов? — Решает прояснить Драко. — Точное положение нам не известно. Но движутся они в одном направлении. — Сквозь стиснутые зубы вносит ясность Блейз. Но то лишь его субъективное мнение, потому как для Драко данная информация не дает никаких объяснений. — Ушел? — Ушел. Марк вцепился в последний момент. — Портал? — Он самый. — Как ты смогла их отследить в прошлый раз? Сейчас сможешь? — Нервно забрасывает вопросами Алису Малфой. — Жук-следопыт. Смогу. Но у нас нет портала. — Голос девушки дребезжит. Неясно откуда она берет столько выдержки, чтобы не истерить от осознания того, что ее любимый сейчас вполне может быть уже мертв, но это заставляет Драко взять себя в руки. — Тео, отправляйся к Кингсли предупреди его. Алиса, нужны ориентиры для портключа. Если Марк сможет задержать Долохова на территории Франции, еще можно все исправить. — Есть, Кэп. — Нотт приобретает автономию и, пошатываясь, идет ему навстречу. — Я догоню. — Нет. Останешься. Я вызову тебя позже… — Я в норме. — Уперто буравя болезненным взглядом, цедит Нотт. — Кто бы сомневался. Заскочи в Мэнор… — Малфой запинается, крепче сжимая палочку в окровавленный кулак. — В общем ты меня понял. — Тео смотрит на него пронзительно и долго, непозволительно долго. — Понял. — Есть координаты. — Клином встревает в их немой диалог Алиса. — Не прощаемся. — Кивнул Нотт и втиснул свое потрепанное туловище в межпространственное перемещение. Малфой Мэнор. 23:25 -… И я верю, что каждый из нас найдет в себе силы двигаться дальше. Оставить вражду в прошлом, создать новый мир, в котором не будет место предрассудкам и жестокости. Я бы хотела поблагодарить семью Малфой за неоценимый вклад в основание толерантного отношения между разными слоями магического сообщества. — Гермиона распиналась уже не пятую и не десятую минуту. Ей казалось, что Люциус намеренно затягивает своё преображение, только чтобы опозорить ее на глазах у разношерстной публики. — И в этот замечательный праздник я с радостью присоединяюсь к предыдущим прозвучавшим поздравлениям и хочу пожелать каждому присутствующему… — терпения, потому как если змей в человечьем обличье, именуемый себя отцом Драко, не явится прямо сейчас, то ей придется идти уже по второму кругу благодарственно-поздравительной речи. — Счастливого Рождества и… — И в знак моего глубочайшего уважения и благодарности, — он появился в самый последний момент, деликатным тоном прерывая ее пыточный триумф. Амбридж бы гордилась такой ученицей, — позвольте оказать мне честь и принять мою руку… — Зал дружно ахнул. — В следующем танце.       Малфой слегка опустил голову, протягивая ладонь в сторону Грейнджер, награждая ее кривоватой улыбкой. Она подала руку с таким недоверием, будто тот мог ее отгрызть по самый локоть. Гости расступились, провожая пару громкими шепотками. — Люциуса то не видно. — Ещё бы. Смотреть как сын магглорожденной кланяется. — Не говори ерунды. Старый змей все просчитал. Пошел бы юнец против его слова. — Я слышал он ей предложение сделал. — И что героиня? — Согласилась. — Врешь. Отказала. Поэтому и носятся с ней как с писаной торбой. Вальс — OST м/ф «Анастасия» mixed       Вплоть до того момента, пока оркестр ни заиграл, со всех сторон не замолкал гул сплетнического обсуждения. И Гермиона кривилась от столь откровенно хамского поведения. Ведь даже не прикладывая никаких усилий, можно было расслышать все, что говорили в первых рядах. — Люди, мисс Грейнджер. Все одинаковы. Вам стоит привыкнуть к тому, что говорят за вашей спиной. — Малфой излагал небрежно, для него подобные пересуды были обыденностью, не вызывавшей ни малейших эмоций, и она тоже должна была уже приучить себя не замечать подобное за столько лет тесной дружбы с Мальчиком-который-выжил, но обостренное чувство справедливости и по сей день толкало ее к борьбе за истину и не позволяло так же легко игнорировать сплетни как, те кто привык манипулировать ими для своей выгоды. — Я уже привыкла. — Сдержанно ответила девушка и присела в реверансе. — Отнюдь. Лицо — ваше слабое место. И легилименция не нужна, чтобы понять, о чем вы думаете. — Люциус поклонился. И она невольно восхитилась его способностью самоконтроля. Неизвестно как Драко удалось подписать на это магланенавидящего папеньку, но с того момента, как она появилась в зале, тот не сделал ни единой ошибки: ни вскользь уроненного оскорбительного слова, ни коронной презрительной ухмылки в ее сторону. Казалось, он даже смотрел на нее иначе, и это поражало. — Если так продолжиться, люди подумают — мы силой удерживаем вас. — Мистер Малфой, я прекрасно осознаю, — они сделали шаг навстречу друг к другу, и мужчина невозмутимо обыденным жестом опустил руку на талию партнёрше, другой приняв ее ладонь. Та нервно сглотнула и продолжила, — что вам претит такая кандидатура в невестки как я, и вы можете не утруждать себя, каждый раз напоминая мне, насколько сильно я не подхожу Драко. — Вы думаете, мои намерения настолько примитивны? Вы ошибаетесь, мисс Грейнджер. — Музыка звучала мелодичная, но торжественная, она не перебивала дыхание, не будоражила слух, не заплетала ноги. Гермионе было легко в этом танце. Если бы не проснувшееся желание Люциуса поговорить, время могло бы пройти гораздо быстрее. — Просветите меня. — Как-нибудь в другой раз. И, ради Мерлина, сделайте что-нибудь с лицом, у вас же на лбу написано ваше недовольство. — Она сделала усилие над собой. — Проявите фантазию в конце концов, представьте, что я — Драко. Только не увлекайтесь сильно, могут возникнуть вопросы.       Он улыбнулся. Грейнджер нахмурилась. Череда поворотов закружила ее в свете множества свечей, пламя которых отражалось от всех зеркальный поверхностей, коих было бесчисленное множество, и на какой-то миг ей удалось представить, что нерадивая копия перед ней замещается оригиналом, но не надолго. Стоило ей расслабиться, как Люциус немедленно выпустил клыки. — Выпрямите спину. Расправьте плечи. Подбородок выше. — Он надавил боковой стороной большого пальца на ее позвоночник, по нему прошлись опасливые мурашки и невольно вытянули его струной. — Или вас нужно разозлить, чтобы вы держались увереннее. — Гермиона стиснула зубы, если сейчас откроет рот, не сможет остановиться, и вот тогда уж точно быть скандалу. — Мое плече выше, и не пинайте подол, споткнетесь. — Мелодия шла к кульминации, к ней же шло терпение девушки. — Вас забавляет унижать меня? — Выпалила она, закручиваясь в левую руку Малфоя и переходя во вращение правой. — Я думал, вы достаточно умны, чтобы отличить критику от насмешки. — Невозмутимо бросил он, приблизившись к ней ближе чем ранее. — С каких пор вы считаете меня умной? — Напряжение сдавливало горло, смотреть в глаза Драко, но видеть в них его отца было настолько неестественно, что хотелось поскорее сбросить его руки со своего тела. Но оркестр уже бушевал, темп ускорялся, и мелодия требовала повысить накал, что Люциус и сделал. — С тех самых, как мой сын, приехав на каникулы из школы, прожужжал мне о вас все уши. — Быстро проговорил он и, стиснув руками нижние ребра, вытолкнул ее вверх над паркетом. Круг. И Гермиона вновь обрела опору ногам, но потеряла душевное равновесие. Насыщенность звучания падала, оставив петь лишь скрипку, и это должен был быть финал, но музыканты пошли на хитрость, подхватили ее соло. Движения Малфоя становились порывистее и, если в начале танца были ненавязчиво ведущими, сейчас откровенно доминирующими, управляющими. Инстинкт самосохранения Грейнджер подначивал остановить надвигающуюся катастрофу. Но… Мелодия замирает и дает последние такты. Люциус вальсирует круг обманчиво медленно, в последний момент закручивает, лишая ее точки опоры, и на последних аккордах роняет ее на левое колено, преклонив правое.       Бушующий огонь и спокойная вода. Бурое пламя и серый лед оказались слишком близко. Гермиону словно лавой обдало, щеки покраснели вмиг, рука на его плече, сжав пиджак в кулаке, заклинила и никак не могла разомкнуться, она даже не пыталась встать, так и оставшись восседать на его бедре как на троне.       Зал взрывается аплодисментами. Грейнджер задыхается от возмущения.       — Может, вы уже поднимитесь. — Во взгляде Малфоя плещется смесь удовлетворенности и насмешки. Грейнджер резко встает, но замотанные вокруг ее ног подолы снижают ее способность к передвижению до нуля, и она вспыхивает еще ярче, против воли принимая его сопровождение. Поклон. И громогласное молчание гостей, будто те ждут, когда перед ними приоткроют плотную завесу тайны скандальной пары. Но остаются ни с чем.       — Зачем? — Яростно шипит Гермиона, чеканя шаг и мысленно отсекая невидимым мечом столь знакомые, но чужие руки, продолжающие вести ее из танцевального круга.              — Я думал, вы догадывались с самого начала. Нет? Что ж, вероятно мир вас все же переоценивает. — Люциус приветливо улыбался гостям, направляясь к своеобразной открытой лоджии для членов семьи. — Я всего лишь слегка форсирую события. — Вы лезете не в свое дело. — Грубо оборвала его Грейнджер, попытавшись высвободиться и покинуть его навязчиво неприятное общество. Затея провалилась. Он развернул ее за локоть, протащив до ближайшей стены, и его собственным холодным взглядом вгрызся в бушевавший внутри нее гнев. — Он — мой сын, и от вас зависит его жизнь, это — мое дело, мисс Грейнджер. — Вы забираете у меня время, которого у него и так нет! — Раздражение сменилось отчаянием и новым непониманием. Драко просто не рассказал своим родителям о ее выводах насчет проклятия, они не верят ее догадкам, или Люциусу настолько плевал на своего сына, что готов убить его прямо сейчас, лишь бы их род не прервался? — Так дай ему время, это — в твоих силах. — Нет. Он не знает. Никто не может ТАК играть. Даже в броне профессора Снейпа было слабое место, и у лорда Малфоя оно тоже есть. — Вы ошибаетесь. — Твердо, но понимающе ответила Гермиона, намереваясь объяснить, в чем именно. — Мисс Грейнджер, лорд Малфой! Простите мою навязчивость, ну не могла я не выразить своего восхищения вашим чарующим и страстным танцем! Признавайтесь, голубушка, ваше сердце уже покорено? Или все еще держит оборону? — Перед ними стояла тучная женщина в медно-оранжевом облегающем платье с кучей украшений на руках и павлиньими перьями в прическе на короткие вьющиеся черные волосы. Гермиона была настолько впечатлена ее внешним видом, что не сразу вспомнила, где ранее ее видела, а когда вспомнила, не смогла поверить, что эта откровенно причудливая дама являлась членов Визенгамота. — Вы так проницательны, миссис Грант. — Люциус загадочно улыбнулся в сторону девушки, но та, пребывая в глубочайшем ступоре, лишь непонимающе моргала, поэтому он продолжил играть их пьесу единолично. — Не думал, что мои намерения настолько прозрачны для людских глаз. — Ну что вы, Драко. Вы их отлично скрываете, но по секрету, я восседаю в коллегии Визенгамота слишком долго, чтобы не раскусить ваш коварный план. — Доверительно поведала служительница закона, прикоснувшись своей пухлой рукой к предплечью юноши. Грейнджер заметила, как дрогнули его губы, и медленно поплыл в правую сторону их уголок. Презрение.       Жизнерадостная особа бальзаковского возраста еще некоторое время распинала вопросами делавшего заинтересованный вид Малфоя, затем жарко отвешивала комплименты его прелестной спутнице и была аккуратно отброшена на безопасное расстояние подоспевшей на помощь Нарциссой.       Время подкрадывалось к полуночи. Гости веселились насколько позволял этикет. Но Гермионе было не суждено насладиться праздником, она то и дело озиралась по сторонам, наблюдая как циркулировали по залу Дафна и Пэнси, загнанные до «не могу» в постоянных перевоплощениях. В очередной раз перед глазам промелькнуло розовое облако платья Гринграсс в сопровождении мулата. Они общались с немолодой парой скромно одетых волшебников. И Грейнджер отметила, что Паркинсон было тяжело отыгрывать роль величаво сдержанного Забини. Периодически в речи проскальзывала ее фирменная пренебрежительность, а мимика отдавала брезгливой надменностью, которую Блейз себе никогда не позволял. Гринграсс же более точно передавала легкую беззаботную манеру поведение Тео, но ей не хватало его безуминки в глазах, так разительно отличавшей его от остальных.       Странно, что гриффиндорке не предложили участие в этом маскараде. Хотя после перевоплощения в Беллатрису можно было гарантийно утверждать: актерство — не ее профиль. Люциус периодически подходил к ней в образе Драко и нарочито избегал ее общества в своей настоящем облике. Зато Нарцисса как верный страж ее спокойствия оберегала от навязчивого внимания любопытной толпы, сопровождая в качестве хозяйки поместья. — Вы сердитесь на Люциуса за его поступок? — Спросила она, в очередной раз уводя подопечную с линии огня шквального расстрела вопросами неизвестно какой по счету неравнодушной почтенной дамы. — А разве не этого он добивался? — Гермиона медленно переставляла ноги, продолжая создавать видимость целенаправленности их бесполезного перемещения по залу. Какое же унылый и бестолковый способ времяпрепровождения. — Не думаю. — Вероятная будущая свекровь заходила издалека, явно намереваясь обсудить с ней не своего благоверного. — Миссис Малфой, если вы хотите поговорить об особенностях характера вашего мужа, не стоит. Это бесперспективная тема. В ином случае, я с большим желанием продолжу беседу, когда нас не будут окружать лишние уши. — Оборвала ее Грейнджер, но тут же почувствовала укол совести. Если уж кто-то не заслуживал ее гнева в этой семье, так это — Нарцисса. — Но я с превеликим удовольствием послушала бы компрометирующие рассказы о детстве Драко например. — Девушка натянуто улыбнулась, стараясь сгладить свою резкость. И время пошло гораздо быстрее.       После полуночи гости небольшими порциями начали покидать праздник, как правило те, у кого был запланирован ужин в кругу семьи. По такой же причине удалились Блейз и Дафна, якобы для встречи с матушкой Забини. И теперь девочки тоже могли вздохнуть спокойно. Только Люциус носился по залу как домовой эльф, пытаясь услужить алчному интересу цвета магической Британии, отчего он становился все мрачнее и злее, что не могла не заметить его супруга. Потому и переместилась к нему поближе, чтобы охранять уже гостей от лорда Малфоя.       Оставшаяся половина представляла собой контингент заинтересованных в поиске тех или иных взаимоотношений: рабочих, любовных, они активно участвовали в танцах, дискуссиях, которые медленно перемещались в другие комнаты первого этажа или развлекательных мероприятиях, коих было не так много. Непоглощенную ни одной из перечисленных забав аристократии Грейнджер в конце концов прибило к Пэнси и Дафне, которая теперь уже не меняя образа пребывала в личине Нотта.       В какой-то момент ее настолько утомили бессмысленные беседы с в большинстве своём незнакомыми ей людьми, что на нее навалилась тоска, подпитываемая разрастающейся тревогой за Драко, от которого по прежнему не было вестей. Гермиона выудила момент, когда её отсутствия бы не заметили и направилась к балкончику подышать свежим воздухом. Как раз около него она заметила Люциуса и… Драко. Невероятно обрадовавшись и облегченно выдохнув, девушка поспешила к нему, забыв о том, что находится под пристальным вниманием общественности. — Драко. — Едва скрывая свое волнение, окликнула Грейнджер и, приблизившись со спины, коснулась его плеча. Он повернулся, одарив ее своей игривой и слегка насмешливой улыбкой, такой как прежде, только… Глаза снова были не те, в них без единого сомнения резвилась так знакомая ей безуминка. — С Рождеством, Грейнджер. — Люциус презрительно хмыкнул и, изъявив желание увидеть Нотта снова, удалился в направлении супруги. — Тео, ты один? Почему…? — Отойдем, — Он опустил руку на ее талию, спровадил до балкона, к которому девушка и направлялась. — Почему ты под оборотным, что-то случилось? — Едва они выбрались на свежий воздух, она накинулась с вопросами, чуть не вытряхивая ответы за грудки. — Тише, тише, Гриффиндор. Все по порядку. Не кипятись. — Тео по хозяйски развернул ее за плечи, проводил к перилам и поставил глушилку на вход. — Вот теперь можно и поболтать. — Ты один? — Один. Под оборотным потому что моим таблетом сейчас можно детей в школе пугать, под лозунгом: учитесь, иначе закончите как этот вурдалак. — Он шутил, но смеяться не хотелось. — Ты ранен? — Гермиона обеспокоенно всматривалась в его лицо, будто могла видеть сквозь эффект зелья. — Ничего серьезного, Грейнджер. Не смотри на меня так. Просто неудачно приземлился. — Тогда почему ты здесь, где все остальные? — Еще одна минута промедления со стороны слизеринца вполне могла спровоцировать ее нервный срыв. Почему нельзя сразу говорить просто и понятно? — Ситуация несколько вышла из-под контроля, и сейчас Драко с ребятами гоняют Долохова по Франции. Все живы, здоровы. Можешь выдохнуть. — Точно прочитав мысли девчонки, Нотт понизил голос и подошел вплотную, чтобы не было ни малейшего шанса их подслушать. — Что значит, вышло из-под контроля? — Она поёжилась, неизвестно что именно заставляло ее подрагивать: окутавший ее плечи и руки холод или явная недосказанность в речи человека, страдавшего извечным словесным недержанием. — Так, Гриффиндор. Слушай внимательно. — Нотт посмотрел по сторонам, его чрезмерная бдительность нагоняла страха, уж кем-кем, но перестраховщиком его назвать было трудно. — Долохов опознал в нашем скромном сборище неповторимую тушку Драко и с этой инфой на крыльях лизоблюдства несется к своим новым хозяевам. Так что в ближайшее время тебе придется побыть здесь. На всякий пожарный. — Гермиона слушала очень внимательно, но слова влетали в одно ухо, делали реверанс сознанию и вылетали в другое. Иначе, как можно было объяснить то, что озвученное просто не укладывалось в ее голове. — На какой пожарный? Нотт, о чем ты? Вы не можете бегать за ним по всей Европе. И вообще зачем мне здесь оставаться? — Вопросы. Вопросы. Вопросы. Когда все так круто поменялось в ее жизни? Когда она успела перевернуться вверх дном? Ведь это к ней всегда шли за ответами в сложных ситуациях, почему сейчас единственное, что она может — это спрашивать и надеяться, что ей дадут хотя бы глоток, чтобы утолить ее жажду истины. — Мы и не сможем за ним бегать по всей Европе. К себе нас пустят только французы, дальше территория Миллениума. Там без вариантов. — Тео сжал перила, точно норовясь перепрыгнуть через них и свалить в закат, он хотел успокоить любовь всей жизни своего друга, чтобы та не понеслась творить чудеса гриффиндорского остроумия, как делала раньше, в тоже время он уже должен был нагонять товарищей, которым был необходим. — Ты должна оставаться в Мэноре, потому что здесь безопасно. — Но я могла бы помочь! — Вполне ожидаемо возразила героиня магического мира. — Драко не имеет права запирать меня в клетке, только потому что существует какая-то предполагаемая вероятность угрозы, когда сам только и делает, что рискует жизнью, и, если на то пошло, я буду намного полезнее и в большей безопасности рядом с моими друзьями! В Хогвартсе… — Нотт понял, что девчонку унесло в кювет от эмоционального всплеска и решил вернуть ее обратно примитивным и древним как мир способом — ошарашить. Он резко потянул ее за плечи и обнял крепко так, что она мгновенно замолкла. — Единственное, чем ты можешь ему помочь — сделай так, чтобы ему не пришлось из-за тебя мотаться в Англию. Если мы упустим крысу, ты будешь не просто мишенью, ты станешь слабым местом и способом манипуляции, ты это понимаешь? — Тео отстранился, его серьезный взгляд на миг обнажил сложную натуру и пресс, который тяжким грузом давил ему на плечи. — Но я не могу так. Не смогу просто сидеть и ничего не делать. — Прямо таки ничего. — Мгновенно щелка захлопнулась, его глаза игриво прищурились, а уголки губ заговорщически поползли вверх. — Можешь потравить Люциуса. Весьма интересное занятие, никогда не знаешь, чем оно закончится, а главное опасное — похлеще Пожирателей и Миллениума вместе взятых. Гермиона старалась не засмеяться, но нервоз дело тонкое и живет по своим законам. Натянутое подобие хохота все же вырвалось из ее груди, и она в очередной раз убедилась насколько стереотипно и предубежденно относилась к слизеринцам до этого года. — Однако здесь могу с вами поспорить, мистер Нотт. Я считаю, что как минимум могу составить лорду Малфой достойную конкуренцию. — Ей было тягостно и тоскливо, но превозмогая горечь в горле она улыбалась, чтобы не отпускать гонца к Драко с вестью о ее переживаниях. Пусть лучше думает, что с ней все в порядке, и она справится. Справится ведь? — Не смею сомневаться, Гриффиндор. — Тео отсалютовал двумя пальцами от виска и улыбнулся, намереваясь уходить. — Тео, — окликнула его Гермиона. — М? — С Рождеством… И передай… — Передам.       Нотт исчез за портьерой, а она еще какое-то время внимательно вглядывалась в ночное небо и вдыхала морозно-свежий воздух, щекочущий ей ноздри. Холод уже не чувствовался, точно впитывался в ее кожу и анестезировал нервные окончания. В голове гуляли совершенно неуместные мысли. Не слечь бы завтра с простудой. Когда уже ей позволят покинуть бальный зал и отведут в ее комнату. И где эта ее комната? Наверное у нее температура, иначе почему сейчас ее заботят эти дурацкие вопросы. Возможно. Но буквально через несколько часов настанет утро Рождества, и она останется в этом огромном ненавистном ей доме совершенно одна, против страха ожидания и беспомощности.       Так ли это? Беспомощна ли она?       Ну уж нет. Или я не Гермиона Грейнджер!