Завещание ночи

      Ночь выдалась на удивление спокойной. Все отрицательные моменты местопребывания и ситуации в целом оборачивались в положительную сторону. Паршивая погода не выпускала из дома, заставляла кутаться в одеяло, приникнуть к родному боку и все глубже погружаться в себя, чтобы подумать о своей жизни.       До приезда на старую ферму, Хёнвон постоянно ругался на Хосока по всяким мелочам. Хосок же бубнил и делал вид, что его это не касается. Сейчас они лежали вместе и, словно родные, обнимали друг друга во сне. Чангюн плохо спал, часто просыпался по ночам и бесцельно бродил по дому. Этой ночью он ни разу не открыл глаза. Кихён не любил дождь, иногда вскакивал от грома и бежал к окну, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Ферма забрала эту его привычку. Ветхий дом будто всех их лечил от чего-то.       Хосок проснулся очень рано и неохотно вылез из теплой кровати. Он посмотрел на ангельское личико своего мальчишки, на его надутые во сне губки, на то, как тот что-то неслышно ими бормочет, и наконец, понял, что счастлив. Как бы они ни ссорились, ни кричали друг на друга — всегда по вечерам возвращались в одну кровать, а утром делили завтрак. Хёнвон вспыльчив, но не агрессивен. У него слишком раздут юношеский максимализм, как и чувство того, что он все делает недостаточно хорошо, а потому из штанов выпрыгивает, лишь бы узнать истину или помочь кому-нибудь. Сейчас же Хосок надеялся, что Хёнвон за ним не пойдет. День казался хорошим из-за спокойной ночи, а потому мужчина сам намерен был осмотреть дом, чтобы братья ему не мешали.       Но день становился хуже и хуже. Тучи нависали грозно и низко, ветер совсем перешел в ураган, а температура упала до рекордно низких показателей сентября. За стенами дома сокрушалась самая настоящая буря. Внутри дома тоже выл ветер. Хосок проверил заряд на телефоне, вышел за дверь комнаты и прислушался к звуку, который, начинался с противного свиста, а затем становился зловещим гудением. Мужчина ходил по дому от одного окна к другому, высматривая щели и треснутые доски, из-за которых этот звук возникает, но звук шел точно не от окон. Он доносился со стороны старой печи на кухне.       Хосок включил фонарик и заглянул в непроглядную тьму, поросшую паутиной. Почти у самого лица маячил расплавленный патрон без лампочки, которую, вероятнее всего, последний раз в него вворачивали не меньше десяти лет назад. Звук в небольшом пространстве казался чересчур громким. Хосок просунул голову глубже и поводил фонариком, осматривая стену. На сером цементном полу до сих пор виднелись следы угольной пыли. Небольшое квадратное отверстие в стене было заложено свежим кирпичом, а там, где кирпича не хватило, красовался огромный лист фанеры. Хосок усмехнулся и повел носом от пыли. Да уж, фанера тут универсальный строительный материал.       Мужчина наклонился, чтобы дотянуться до стены пальцами. Приложил ладонь к толстому квадрату фанеры. Фанера пульсировала с такой силой, будто кто-то толкал в нее ногами. Порывы холодного ветра вырывались сквозь трещины в прогнивших досках и треснутых кирпичах. Послышался надрывный вой, переходящий в леденящий душу свист. Шаркающие шаги приближались по полу. Хосок резко обернулся, свез локоть о старую печь и шикнул от боли. Фонарик высветил заспанное лицо Хёнвона, а сам парнишка был закутан в плед. — Ты чего тут ходишь? — чуть дрожащим голосом спросил Хосок, потирая локоть.       Хёнвон зевнул, содрогнулся от холода и подошел ближе, мягко втягивая в свое тепло любимого. Хосок не сопротивлялся, выключил фонарик и убрал телефон в карман. Он быстро пробежался пальцами по всклоченным волосам, коснулся острых плеч и скользнул ладонями к ягодицам. Хёнвон обнял его пледом и решил, что сейчас самое время получить свой законный утренний поцелуй. — Ты ведь рад, что я тут хожу, правда, Хосок-а? — скользко ухмыльнулся парнишка, прижимаясь обнаженным телом. — А вот что ты делаешь?       Хосок прокашлялся в кулак и, оставив смачный поцелуй на щеке с рубчиками от подушки, снова присел на корточки, рассматривая ходящую ходуном фанеру. — Знаешь, что за ней? — поинтересовался он у Хёнвона.       Парнишка вновь запахнул на себе плед и присел на стул, подобрав под себя ноги с холодного пола. — Знаю, — сонно ответил он, пристраивая руки на столе. — Когда печь еще топили, там находился угольный бункер, но самим желобом никогда не пользовались. Отец заколотил его, когда мы еще жили здесь, потому нам с братом приходилось по очереди ходить в подвал за углем. — А разве не проще было пользоваться им, вместо того, чтобы заставлять детей таскать тяжести?       Хёнвон развел руками и закатил глаза, вспоминая ежедневную пытку, которая длилась по шесть месяцев в году. — Конечно проще. Но из воронки сильно дуло, — указал он на лист фанеры. — Вот как сейчас. А потому расходовалось много угля, чтобы обогреть дом.       Хосок кивнул, ведь ответ был вполне очевидным. Он представил себе подвал, в котором наверняка отсутствуют сейчас некоторые стекла на небольших оконцах, а потому в них свободно гуляет ветер. — Мне кажется, что вой, который мы слышим, принадлежит вовсе не собаке, — начал он так, будто сам себя пытался убедить. — Скорее всего, мы слышим ветер и ошибочно принимаем его за нечто потустороннее. — А что насчет комнаты? — сощурился на него Хёнвон. — Почему там не слышно? Я этот вой сейчас отовсюду слышал.       Хосок задумался и вспомнил дверь, которая к тому же не так уж и плотно закрывалась. Он был почти уверен, что сейчас, если тот же Кихён не спит, то обязательно слышит завывания ветра. Теория рассыпалась, но проверить ее, посетив комнату, он не решился. — Можно заглянуть внутрь?       Хёнвон кивнул, даже не думая. Он сам вскочил со стула и присел рядом на полу. Хосок почти за минуту пальцами выдернул проржавевшие шурупы из рассыпающегося кирпича и потянул фанеру на себя. В некоторых местах та прилипла к стене так, что остались куски. Обратно придется вставлять ее как паззл.       Ледяной ветер вырвался на свободу, поднимая вверх волосы и таща с собой из глубин подвала запах. Сильный запах — запах гнилой земли и плесени. Вероятно, что так пахнут оскверненные могилы. Хосок посветил фонариком внутрь, наивно прикрывая нос рукавом. Белесый свет ускользал вниз, в туннель. Неровная красная почва и камни уходили вперед, а совсем вдалеке виднелась грязная стена. Вероятно, что там туннель поворачивал. — Можем спуститься в подвал, если хочешь, — протянул Хёнвон каждое слово, пока рассматривал старую угольную воронку. — Тут лезть необязательно, снаружи есть подвальная дверь.       Хосок посмотрел на него, как на сумасшедшего, молча встал и нашел в шкафу нечто, что когда-то было молотком. Сейчас же на нем отсутствовала половина ручки. Сначала он вворачивал шурупы пальцами, но потом и их забил молотком. Вырванный паззл встал на место. Ветер толкался и пульсировал за листом фанеры с новой силой, будто был недоволен, что его не выпускают. Казалось, что свист из щелей стал еще громче. — И все же я уверен, что это не похоже на тот собачий вой, что я слышал, — довольно уверенно отрезал Хёнвон, поднимаясь с колен. — Я не помню, чтобы в тот день был сильный ветер, и это была действительно собака, я слышал, как она скребла когтями по полу.       Понимая, что на это трудно возразить, Хосок молча поднялся следом и присел на стул, все еще рассматривая дыру за печью. Он и сам готов был поклясться, что этот звук вовсе не похож на тот, который он слышал ночью.       Спустя двадцать минут, когда ветер стих, и шум его сменился звуками огромных дождевых капель, уже не слышались царапанье и вой из темноты угольного бункера. Однако грубый привкус настоящей опасности никуда не делся.       Хёнвон принял душ и переоделся, пока Хосок готовил завтрак. Удивительно было, что ни Кихён, ни Чангюн до сих пор не просыпались и не выходили из комнаты, но ребята решили их не беспокоить.       После завтрака они вышли на задний двор, отыскав в шкафу для обуви не самую подходящую себе по размеру пару резиновых. Сапоги оказались здоровыми и высокими, словно в них ходили по болотам. Дождь стал моросью и терял силу, а где-то совсем вдалеке проглядывали лучи скудного солнца.       С невысокого холма, уходящего вниз сразу за амбаром, виднелась зеленая долина, не засаженная кукурузой. Скорее всего это было злаковое поле одного из соседних фермеров. Серое небо и однообразный плоский ландшафт скрадывали масштаб местной природы. Если бы взглянуть на все это при ярком солнечном свете, то картина была бы иная. Шагая по гребню холма и срезая путь через пустое поле, ребята дошли до границы, обтянутой проволокой. Здесь кончались прежние владения почившего отца и начинались чужие. — Видишь дом вдалеке? — Хосок приобнял мальчишку, ежащегося от холода, и указал на дом, кажущийся крохотным из-за расстояния. — Мы выходили вечером на крыльцо и видели в нем свет. Думаю, что там живут люди.       Хёнвон плотнее запахнул на себе безразмерную куртку и схватил Хосока под руку, пытаясь согреться. — Хочешь узнать у них, не видели ли они чего-нибудь странного? — спросил он, трясясь от холода. — Я не пойду пешком, если ты об этом. Я и так уже ног не чувствую. — Я не говорил о том, что нужно идти пешком, — улыбаясь, ответил Хосок и приложился губами к теплой макушке. — Но в этот раз мы пойдем все вместе, чтобы избежать повторения вчерашней трагедии.       Хёнвон поднял полный надежды взгляд на своего мужчину и сильнее схватился за его руку, оттягивая рукав. — Скажи мне, что это действительно был не ты, — в голосе слышались нотки мольбы. — Я не верю, что ты такое мог сделать. — Я рад, что ты не веришь, — кивнул ему Хосок. — Если бы вы вчера налетели на меня вдвоем, то я бы предпочел сам застрелиться. Пойдем в дом, я не хочу об этом говорить... — Но готов помочь нам узнать правду? — Вон-а, — тяжело вздохнул Хосок и развернулся в сторону дома. — Да, я не в восторге от таких отношений, но неужели ты думаешь, что я решу нарушить их таким способом? Чангюн мне симпатичен, он хороший мальчишка, а самое главное — он все понимает. Ему самому неловко от этого, и это видно. Его беда в том, что он любит вас обоих... — Не-ет, — протянул Хёнвон, улыбаясь, и едва не разъехался на жидкой грязи. — Он любит Кихёна, это точно, а со мной он чувствует себя, как с родным братом, которого у него никогда не было.       Хосок рассмеялся и, видя, что Хёнвон застыл перед лужей, отделяющей его от лестницы, подхватил в подмышках и перенес на крыльцо. — Родственники не спят друг с другом, — шепотом сказал он прежде, чем открыть дверь в дом.       Хёнвон скорчил смешную рожицу, толкнул Хосока в бок и попытался закрыть дверь у него перед носом. Мужчина делано разозлился, схватил в охапку наглого мальчишку, что тот вылетел из огромных сапог, прижал его к стенке и накрыл губы поцелуем. Тонкие руки Хёнвона обвились вокруг шеи, а пальцы спутались с влажными волосами. Парнишка чувствовал приятное возбуждение, так как действительно уже забыл, когда они в последний раз не ругались друг на друга и были по-настоящему близки.       Со стороны кухни донеслись хлопки ладоней. Хёнвон быстро разорвал поцелуй, и губы Хосока скользнули по его щеке, оставляя мокрый след. В дверях стоял Чангюн, и выглядел он вполне нормально, даже улыбался. Это было странно, но приятно. Застигнутая врасплох пара улыбнулась в ответ. — Уже проснулись? — обратился к нему Хосок, скидывая куртку на пол, после чего помог раздеться Хёнвону.       Следом из кухни показался Кихён, и настроение его явно было лучше, чем вчера. Он приобнял своего мальчишку и пригласил позавтракать, но ребята отказались, сказав, что уже успели поесть. — Я смотрю, вы уже успели прогуляться по владениям, — спросил Кихён, когда все прошли на кухню.       Схватив горячий бутерброд, Хёнвон сразу же затолкал его в рот и шлепнулся на стул. — Ага, посмотрели местные пейзажи, — ответил он, запивая булку чьим-то чаем. — Кихён-а, ты знаешь, что неподалеку есть еще жилой дом?       Кихён кивнул и, наполнив чайник, поджег плиту, чтобы вскипятить еще воды. — Видели позавчера вечером, что там был свет, — ответил он, усаживаясь за стол. — Тебя это удивляет? — Мы решили прогуляться, чтобы познакомиться с местными, — ответил за него Хосок, так и застывший в дверях, подпирая косяк. Хёнвон нахмурился, видя, что тот не договаривает всей правды. — Хорошо, — вздохнул мужчина, недовольно закатывая глаза. — Это я предложил дойти до местных, чтобы узнать, может, они замечали что-нибудь странное, или у них тоже на кухне собаки воют... — Или их насилуют... — шепотом перебил его Чангюн и содрогнулся, обняв себя за плечи.       Никто не ожидал такого услышать, более того, все надеялись забыть и не вспоминать, а потому разом подорвались к мальчишке, чтобы успокоить. Кихён схватил его за плечи, а Хёнвон молниеносно приземлился на колени и обнял за ноги. Хосок присел на стул напротив, протянул руку, чтобы взять чужую ладонь, но не решился и сжал кулаки. — Мы об этом никому не скажем, — полушептал Хёнвон, пристроив голову на коленях друга. — Мы поймем, если ты не хочешь идти.       Но Чангюн яростно замотал головой и схватился за ладони Кихёна, лежащие на плечах. — Я не трус, — возразил он негромко. — Что бы там ни было — я пойду с вами. Если после этого я закроюсь в себе, то мне точно не станет лучше. Я понимаю, что это ужасно, но не смертельно. Ведь так?       Мальчишка поднял голову, чтобы взглянуть в улыбающиеся глаза своего любимого и самого сильного мужчины, который вселял в него уверенность. Все решительно кивнули. Если уж Чангюн говорил, что все с ним хорошо, то ни у кого не хватило смелости сказать ему, что он останется дома. А лучше всего — под присмотром.       После запозднившегося второго завтрака, который пришелся уже на обед, ребята все же отправились на соседнюю ферму, предварительно утеплившись. Солнце грело слабо, но давало надежду, что день разгуляется. В свете последних событий, Хосок очень переживал за машину, а потому сначала проверил ее, пока все двинули вперед. Запустил двигатель, чтобы убедиться, что все в норме, и датчики показывают нормальный уровень масла и бензина, а так же хорошее давление в шинах. Опасения оказались напрасными. Тому, кто тут бродил по ночам, кусок железа явно был менее интересен, чем живые люди. Мужчина быстро нагнал своих приятелей, нетвердой походкой плетущихся по грязи.       Они шли точно на запад по пологому подъему. Слева поле сменилось густым подлеском, а впереди ждал небольшой овраг со следами колес от трактора. — Хорошо, что пошли пешком, — заметил Хёнвон, указывая перед собой. — Тут бы точно не проехали. — Обойти получится? — спросил его Чангюн, озираясь по сторонам.       Хёнвон застенчиво почесал висок и представил себе путь, который предстоит проделать, чтобы не спускаться в огромную лужу. Идти предстояло вплоть до окружного шоссе. — Можно, конечно, раз другого пути нет, — ответил он. — Но, если нам повезет, и дальше лужа будет не такая огромная, то мы все равно выйдем около...       Парень замолчал, и Хосок с Чангюном уставились на него, а Кихён, на его манер, пристыженно отвернулся в сторону фермы, которая должна становиться ближе, но только удалялась из-за ужасных дорожных условий. — Где мы выйдем? — переспросил Хосок, склоняя голову и заглядывая в лицо.       Хёнвон все так же молчал, вероятно, думая, что брат за него продолжит. Чангюн в нетерпении встряхнул приятеля за руку. — Вон-а, что вы скрываете?! — чуть ли не надрывно визгнул он. — Мы выйдем как раз у Страстного кладбища, — на выдохе ответил Кихён и закурил.       Вспомнив разбитую, поросшую травой дорогу, Хёнвон содрогнулся. Он шел по ней, когда ему было всего пять лет, и они хоронили бабушку. Случилось так, что мужчина, несший гроб, случайно разъехался на грязи, и гроб сначала накренился, а потом и вовсе упал, открыв выпавшую руку почившей старушки. Совсем мальчишка тогда завизжал и сильно испугался, но, успевший подбежать отец сразу же успокоил сына, прикрыв от ужасного зрелища. Грустно было представить, что отца точно так же несли год назад совершенно чужие люди.       Кихён прошел мимо молчащих товарищей, чтобы идти впереди и показывать дорогу. Он точно помнил ее лучше, чем брат. Все отправились за ним, смотря только себе под ноги. — Чего вы так испугались? — обернулся Хосок на мальчишек, понуро свесивших головы. — Живых надо бояться, а не мертвых. Что ужасного в кучах слежавшейся земли?       Хёнвон попробовал улыбнуться и схватил Чангюна за руку. Так было спокойнее, а заодно тот не потеряется, плетясь позади всех.       Добравшись до леса и перейдя небольшой ручей, Чангюн услышал позади себя тяжелое дыхание. Он вмиг остановился и дернул Хёнвона на себя. Ребята застыли, пока старшие шли дальше. Бежавшая сзади собака тоже остановилась. В какой-то миг мальчишки подумали, что вот она — разгадка. Это же та самая собака, воющая на кухне. Возможно, она принадлежит как раз этим людям с соседней фермы, просто бегает, чтобы выпросить еду. Но зачем пес сейчас бежал за ними?       Парни сделали пару шагов к собаке, но та попятилась назад, села и чего-то выжидала, вполне дружелюбно склоняя голову. Замерев, они пытались разглядеть ее, но, услышав крик Хосока, зовущего их, вздрогнули и побежали по тропинке следом.       Стоило двинуться дальше, как собака встала на лапы и хвостом последовала за ними. Заметив, что воды в овраге становится все меньше, ребята соскользнули вниз и перепрыгнули через журчащий поток, несший в себе комки травы с грязью и обвертку. Собака за ними не пошла, она скачками взбиралась дальше по склону невысокого холма.       Кихён свернул с широкой дороги на бывшую коровью тропу, которая тянулась по краю узкого хребта. Он прекрасно помнил, как в детстве играл с друзьями в этом ручье после ливней. Бумажные корабли смело прыгали по порогам, а мальчишки бежали следом. Он помнил, как оступился и упал лицом вниз, свез нос и даже заплакал, но никто к нему не повернулся, друзья будто ничего и не видели. Мальчик гордо поднялся и умыл чумазое лицо, решив для себя еще тогда, что никакой светлой дружбы, о которой твердила мама, не существует. А потому всегда напутствовал это брату. Хёнвон был другого мнения. А потом в их жизни появился светлый мальчик Чангюн, и все перевернулось. Именно с его появлением младший перестал скрывать свою ориентацию. Сначала боязно пытался узнать у брата о последствиях, видя, что тот тоже проводит вечера с другом, а потом открыто целовался на диване в гостиной. Кихён улыбнулся своим воспоминаниям и обернулся назад. — Вы чего плететесь? — крикнул он. — Мы так до темноты не успеем вернуться.       Вот тут уже и он сам увидел бегущую следом собаку. Песик держался в ярдах пятнадцати, пробираясь через высокую траву, а вид у животного был опасливым, как у тех дворняг, что слоняются по улицам. Хосок проследил его взгляд и бросил в сторону собаки небольшой камень, чтобы просто спугнуть, а та уселась и уставилась на незнакомцев. Длинный розовый язык облизнул нос, и собака оскалилась, но не сдвинулась с места. Чангюн содрогнулся и, обогнув Хосока, они с Хёнвоном пробежали вперед.       Покачав головой в непонимании, Кихён еще раз обернулся на сидящую собаку. Та мела хвостом по земле и бежать за ними не собиралась. Он снова пошел вперед и увидел, как мальчишки перелезают через проволочный забор, помогая друг другу, чтобы не порвать штаны, после чего повернулся на Хосока. — Что? — возмутился тот, разводя руками. — Мне тоже придется придерживать тебя за задницу? — Будто для тебя это в новинку, — усмехнулся Кихён, за что тут же получил насмешливый толчок в спину.       Благополучно миновав забор, они вышли на окружное шоссе. Наконец-то под ногами был твердый асфальт, а после возвышающегося перед глазами холма как раз располагалось Страстное кладбище. Снова становилось ветрено. Казалось, что ветер дул отовсюду, поднимая волосы вверх. Сказывалась ложбинка между холмами. Странно, но когда ребята поднялись наверх, а потом снова спустились вниз к кладбищу, ветер снова стих.       В обители смерти было пустынно. Они размеренно шли между рядами из могил, пока не ощутили, что метрах в тридцати кто-то стоит. Одинокая фигура мужчины в странных одеждах для такой погоды: длинное пальто, доходящее до земли, рука в гипсе, висящая на полурасстегнутых полах, и бинтовая повязка на голове, словно тот был ранен. — Военный? — вскользь спросил Хосок, но ему так никто и не ответил. Все молча шли дальше, стараясь не оглядываться.       По одежде и сутулой фигуре можно было предположить, что мужчина был старше их, но, ввиду расстояния, его лица разглядеть не удалось.       На заросшей травой стоянке перед кованой оградой кладбища не было ни одной машины, значит, человек пришел сюда пешком. Далековато, учитывая, что в округе, кроме двух ферм, нет ничего. Возможно, это и был хозяин того дома, куда они направляются.       Неизвестный человек поднял голову от надгробия, которое внимательно рассматривал, и поглядел в сторону незнакомцев. Хосок помахал ему рукой, но жест остался без ответа. Человек посмотрел в его сторону и остался безучастным, потому Хосоку ничего не оставалось, кроме как проследовать за своими приятелями к открытым воротам кладбища.       Помятая временем и, вероятно, другими автомобилями легковушка пронеслась мимо по шоссе, оставив за собой неприятный запах дизеля и черный смог. Кихён обернулся с другой стороны дороги, ожидая увидеть собаку, бегущую за ними, но ее не было. Ферма, ранее виднеющаяся вдали, была уже на расстоянии вытянутой руки, стоило только пересечь убранное поле. Он повернулся в сторону дома отца, но отсюда его не было видно. Перед глазами стояло только пожелтевшее море кукурузы с перезревшими початками. — Не похоже, чтобы дома кто-то был, — Хосок шел последним и оглядывался по сторонам, в надежде еще раз увидеть человека с кладбища. Он все еще думал, что это и есть хозяин фермы.       У дома не было ни машины, ни сельхозтехники, зато у самого крыльца стояли два подростковых велосипеда. Кое-где был разбросан садовый инвентарь: лейки, маленькие грабельки для цветов, небольшая лопата, а так же несколько выкопанных цветочных клубней. Вывод напрашивался сам собой — в этом доме явно есть хозяйка. А отсутствие машины могло говорить, что хозяина в данный момент дома нет.       Выглянувший из входной двери темноволосый мальчишка быстро осмотрел четырех молодых людей, подходящих к дому. Он пытался закрыть дверь или, возможно, что-то крикнул в дом, после чего сунул ноги в калоши и вышел на крыльцо, подперев спиной дверь.       Кихён остановился сам и выставил руку, чтобы остановить Хосока. Они вместе застыли у края поля, метрах в сорока от крыльца. Хёнвон и Чангюн шли дальше и даже одновременно махнули мальчонке рукой, только вот тот не отозвался и все так же вжимался лопатками в деревянную дверь. — Нам не стоит подходить, — мотнул головой Кихён на подростка. — Ребенок совсем. Мы его только напугаем, а с ними он будет разговаривать охотнее. — А не проще поговорить с его родителями? — скептически нахмурился Хосок и осмотрел щуплого мальчика с забавной прической. — Зачем им ребенок? — Ты же слышал, что говорил Хёнвон. Они ищут какого-то пацана. — Да, но, судя по рассказам, тот был старше. — Просто давай останемся здесь.       Выглядел мальчишка довольно опрятно, даже несмотря на то, что огромная курточка, вероятно, принадлежащая совсем взрослому мужчине, доходила ему до колен. Худенькие ножки в коротких синих шортах, смешной ежик из волос на голове. Кихён улыбнулся, ведь мальчик был очень похож на Хёнвона в детстве, только Хёнвон чаще улыбался, а вот пацаненок был совсем грустным или же просто серьезным.       Хёнвону снова пришлось тащить Чангюна за собой, потому что тот испугался в последний момент и чуть было не повернул назад. Теперь было понятно, что его страхи вполне оправданы, но Хёнвон все равно не понимал, как может такой милый мальчишка напугать взрослого парня. — Привет, — Хёнвон подошел к ступенькам, но не решился подняться на чистую веранду в грязных ботинках. — Ты здесь живешь?       Мальчишка кивнул и сам подошел ближе к лестнице, обняв колонну, держащую козырек. — Здравствуйте, — робко поздоровался он, но голос его звучал не как детский, будто мальчик был старше своих лет.       Приподнявшись всего на одну ступень, Хёнвон протянул руку, и мальчик безбоязненно ее пожал. — Мое имя Хёнвон, — улыбнулся он. — А как твое? — Я Ричи, — мальчик пригнулся и приложил ладонь к губам, чтобы голос звучал тише. — Я ждал вас, но не думал, что вы придете так скоро.       Чангюн опешил, перестал вырываться из хватки друга и уже вполне заинтересованно посмотрел на паренька. Тот казался действительно серьезным, словно не врал. — Ждал нас? — недоверчиво переспросил Чангюн. — Откуда ты знал, что мы придем?       Ричи осмотрелся по сторонам, заметил двух мужчин, стоящих к нему спиной, но Хёнвон тут же заверил его, что это друзья, и их бояться не стоит. Мальчик кивнул, но по его виду нельзя было сказать, что он напуган. Даже находясь в компании четырех взрослых людей, он чувствовал себя вполне уверенно. — Птичка мне напела, — без тени улыбки ответил Ричи и спустился еще на одну лесенку.       Хёнвон и Чангюн переглянулись, не сговариваясь, пожав плечами. Второй отчего-то так вцепился за рукав приятеля, что пальцы начинало сводить. Он не мог объяснить, чего боится, но было немного не по себе. Хёнвон постарался оторвать от себя друга и даже нервно скалился, но тот будто никого и ничего не замечал. — Ты тут живешь с родителями? — спросил он мальчишку и снова попытался разогнуть пальцы Чангюна. Опять неудачно.       Ричи помотал головой и обернулся, разглядывая окна дома. Ребята повторили его жест и увидели, как в окне на первом этаже качнулась занавеска. Вероятно, что кто-то подглядывал за ними или даже подслушивал. — Нет, не с родителями, — ответил он вполне твердо. — Семья моего друга взяла меня под опеку, когда я остался один. — Соболезную, — вклинился Чангюн; даже его пальцы разжались и отпустили многострадальный рукав. — У меня тоже нет родных.       Мальчик кивнул. — Спасибо. А вы где живете?       Хёнвон хохотнул, и мальчишка неосознанно повторил за ним улыбку. Даже Чангюн перестал дергаться, только иногда оглядывался, вероятно, желая найти опору в Кихёне. — Мы живем в Вашингтоне, но в данный момент обитаем на соседней ферме, — начал Хёнвон, после чего указал в сторону, где, предположительно, находился дом отца. — Она вон там, за полем, почти сразу после оврага.       Мальчик пошатнулся и испуганно прижал кулаки ко рту, боясь даже выдохнуть. Он вновь огляделся и совсем перешел на шепот. — Но там нельзя жить, — говорил он, спускаясь еще ниже по ступеням, и указал пальцем на Хёнвона. — Таким, как ты и я, опасно тут жить. Вы должны уехать.       Чангюн недовольно цокнул языком и развел руками, хотя весь его вид говорил о том, что он доволен происходящим. — И почему нас снова прогоняют? — саркастично улыбнулся он.       Но улыбка исчезла с лица, как только Ричи схватил его за руку и прижался почти вплотную. — Потому что вы уже видели то, что видеть не должны, — прошипел мальчишка сквозь зубы.       Хёнвон обернулся через плечо и почти незаметно подал жест, что все хорошо. Он взял за руку мальчишку и друга, разводя их в стороны, чтобы успокоить. — Прости, Рич, мы не хотели тебя обидеть, — улыбнулся он дружелюбно. — Нам кажется, что мы видели... — Кого? Призраков? — усмехнулся тот и скинул челку со лба. — Вы же взрослые, и должны понимать, что призраков не существует. — Тогда что это? — встрял Чангюн.       Мальчик замялся, скосолапил ноги и будто снова стал маленьким и беззащитным. — Это нечто пострашнее бесплотной тени, — прошептал он едва слышно даже для самого себя. — Все, хватит! — грубо оборвал его Чангюн и сам почувствовал, как дрогнул голос. Он готов был бежать отсюда. Прямо сейчас, не задерживаясь. — Я хочу уехать! Вон-а, пойдем отсюда, нам просто нужно вернуться в Вашингтон. Какое нам дело до того, что здесь происходит? Здесь все свихнулись! — Это правильно, — ответил ему Ричи, спокойно прикрывая глаза — соглашаясь. — Я и говорил, что вам нужно уехать, ведь он уже нашел вас. — Замолчи! Слышишь?! — снова визгнул Чангюн, дергая Хёнвона за рукав и замечая боковым зрением, что Кихён сам готов сорваться с места, чтобы его успокоить. — Вон-а, прошу тебя, давай уйдем.       Хёнвон грубо одернул друга, едва не вырвав ему руку из сустава. Чангюну ничего не оставалось, кроме как прикрыть ладонями уши, чтобы ничего не слышать. — Ты что-то знаешь? — прошептал Хёнвон, нагибаясь ближе к Ричи.       Но тот с сожалением покачал головой. — Не так много, как бы вам хотелось, — он вздохнул и смущенно уставился на свои ноги в больших калошах. — Вам нужен не я.       И тут Хёнвон быстро сообразил, куда клонит подросток. — Ты можешь помочь нам найти одного местного парня? — быстро затараторил он. — Кажется, его зовут Уил...       Ричи панически ахнул и приложил свою ладонь, прикрыв Хёнвону рот. Даже Хосок вздрогнул и ухватил Кихёна за рукав, чтобы тот не полетел защищать свое чадо. — Ч-ш, — шикнул мальчик. — Не произноси вслух. — Что-то не так? — пробубнил Хёнвон в ладонь. Только после этого Ричи убрал руку.       Подросток на какое-то время замолчал и указал взглядом на окно, в котором снова появилось движение. Когда штора опустилась, мальчик облегченно выдохнул и продолжил, приложив палец к своим губам. — Нельзя, чтобы мои опекуны слышали. Мы не произносим его имени.       Тут уже напрягся даже Чангюн и, казалось, немного угомонился. Он помнил улыбчивого мальчишку в невзрачных одеждах и не понимал, что тот мог такого натворить, отчего на него ополчился, пусть маленький, но городок. — Почему не произносите? — вкрадчиво поинтересовался он без всякой надежды. — Потому что тут все считают моего брата предателем и убийцей, — быстро отчеканил Ричи и резко замолчал. — Убийцей... — Но это не он! Он не виноват, — замахал мальчишка руками. — Это все тот, другой.       Хёнвон присел на корточки перед подростком и взял его ладони в свои. По щекам мальчонки катились слезы. Он выглядел таким несчастным в одежде не по размеру и с покрасневшим лицом, которое облизывал холодный ветер. Хёнвону стало жаль его, захотелось обнять этого ребенка, чтобы успокоить. Он не мог себе представить, чтобы и его брата вот так обвиняли в убийстве и предательстве. Наверняка, это было крайне тяжело пережить. — Так ты поможешь нам найти его? — тихо спросил Хёнвон, поглаживая большими пальцами маленькие ладошки.       Ричи аккуратно освободил одну руку и утер глаза. — Здесь мы не можем об этом говорить. Подождите до завтра. Я сам к вам приду, у вас и поговорим. — Но ведь там опасно, ты сам это говорил, — Хёнвон сощурился и взглянул на Чангюна, а тот только пожал плечами. — Почему ты хочешь прийти сам? — Потому что я хочу вернуть его честное имя, — гордо выпрямился мальчишка. — Я ни за что на свете не поверю, что мой брат убийца. Я люблю его так же, как и ты своего.       Громкий, испуганный вздох Чангюна заставил вздрогнуть. — Откуда ты?.. — попытался он переспросить, как послышались чьи-то шаги за дверью.       Ричи вскочил по лестнице на крыльцо и вцепился в ручку двери, чтобы не дать ей открыться. — Вам нужно уходить! — пролепетал он одними губами, после чего сам шмыгнул в дом через маленькую щелку.       Хёнвон мысленно пожал плечами, взял друга за руку, и они молча поплелись обратно в сторону поля. Действительно, было, о чем подумать. Они пришли сюда совсем не за этим, а оказались почти у разгадки, которая, как и прежде, ускользнула из-под носа. Странно было надеяться на помощь пацаненка, но, кажется, ничего другого не оставалось. — О чем поговорили? — поинтересовался Кихён, видя снова ужасное состояние Чангюна. — Он что-то знает? Не зря ходили?       Чангюн тяжело вздохнул и схватил Кихёна под руку. — Даже если он что-то знает, то боится рассказать. — Он обещал прийти завтра к нам в гости, — как бы невзначай ответил Хёнвон и тоже схватил Хосока за руку.       Тот нахмурился и обернулся на дом, остающийся позади. — Прийти в гости? Хочешь сказать, что он прошлепает ровно столько же, сколько и мы? Один?.. Через кладбище?       Кихён усмехнулся. — Ты же сам говорил, что мертвых бояться не стоит. — Если честно, то я в это верю все меньше.       Примерно через час все уже сидели за столом на теплой кухне и доедали свежеприготовленный суп с хрустящими гренками. Погода действительно разгулялась, стоило поближе подойти к дому. Ну, так оно обычно и бывает. Сейчас теплые лучи солнца, попадая в дом через окно, приятно согревали спину. Начинало казаться, что всего кошмара и вовсе не было.       Чангюн бросил ложку и судорожно обстучал карманы. Все непонимающе уставились на него. — Вы не видели мой телефон? — спросил он. — Я брал его с собой? — Зачем он тебе? Он все равно тут бесполезен, — Хёнвон улыбнулся, но тоже проверил свои карманы на наличие телефона. В одном из них был только его собственный.       Кихён указал в сторону комнаты. — Посмотри на кровати. Мне кажется, что ты его забыл там.       Чангюн подскочил с места и побежал в комнату, быстро осмотрелся, но этого хватило, чтобы понять, что в ней кто-то побывал. Радио шуршало помехами, а на подоконнике лежало совсем маленькое черное перо. И это при том, что окно было закрыто. Значит, тот, кто тут был, закрыл его за собой. — Какой порядочный вор, какой честный. А еще музыку захотел послушать, — пробубнил Чангюн себе под нос и сунул руку под подушку. Телефон лежал там, куда он и положил его еще с вечера. — А еще странный... Это единственное, что можно было тут своровать.       Когда парень разблокировал экран, показалось окошко чата, а в нем набранное, но не отправленное сообщение, ввиду отсутствия интернета. Он сначала не обратил на него внимания, ведь такой набор букв можно было ввести только пальцем левой ноги. Может, он случайно это сделал ночью, когда пытался посмотреть время. — Кихён-а, — позвал он, когда снова зашел на кухню, но от экрана так и не оторвался. — Посмотри сюда.       Кихён взял в руки телефон и тоже долго крутил его, даже раз перевернул вверх ногами. — Похоже на предложения, — несмело предположил он, присаживаясь за стол, и положил телефон так, чтобы всем было видно. — Как думаете? — Это точно не ты сам написал? — обратился к нему Хосок, внимательно рассматривая несвязный текст. — Точно не сам, — перебил Хёнвон. — Взгляните на время сообщения. Нас в этот момент дома не было.       Хосок хмыкнул и покачал головой. — Тарабарщина какая-то.       После этих слов, Хёнвон вскочил со стула и даже уронил его. Он убежал в комнату, но очень быстро вернулся с блокнотом в руках, принявшись аккуратно, по букве переписывать сообщение на бумагу. Youf eyeg afe zibe Rfee ze Hfugh youf eyeg abq tef. gte kixx hexx you hte kay — Ты у меня самый умный! — рассмеялся Хёнвон, схватил лицо Хосока в ладони и смачно поцеловал.       Все молча наблюдали, как парень что-то выписывал на листок, смешно высунув кончик языка и без конца облизывая губы. Старался. Когда Хёнвон закончил выводить буквы красивым почерком, все трое ахнули. Теперь уже холодок не обошел ни одну спину. — Милый Господи...