***
Морвран, нахмурившись, изучал две, несомненно схожие по содержимому, папки в своих руках. Одна — с подборкой налоговых сборов верхнего Аэдирна со времени правления короля Демавенда, другая — с докладом имперского управляющего о том же. Проблема заключалась не в существенном различии цифр; имперский управляющий столь явно проявлял свою некомпетентность или беспечную коррумпированность, что не мог бы сохранить должность, или даже голову, слишком долго. Проблема состояла в том, что третий доклад, любезно доставленный на стол наместника ныне действующей советником-чародейкой, свидетельствовал, что реальные налоговые сборы, полученные недавно, на самом деле куда выше указанных в обоих документах. Ее доклад основывался на более высоких расценках аэдирнского мрамора на новиградском рынке, доставленном некими ловкими парнями, которые каким-то образом впечатлили наместника и чародейку как разведывательная сеть, ориентирующаяся в вопросе. Морвран хорошо разбирался в военной разведке, но вряд ли заметил бы подобное. Чародейка появилась две недели назад, став причиной определенных изменений в поместье, одной из которых было его вынужденное переселение в недавно законченные казарменные здания. В доме, который раньше походил скорее на армейский лагерь, нежели на императорский дворец, поселилось чувство приличия. Для слуг требовалось одно движение брови, чтобы они удвоили усилия по наведению чистоты в имении, несмотря на безразличие наместника, вяло утверждавшего, что главное здание вовсе не нуждается в ремонте. Даже Гретка вела себя куда лучше с того момента, как чародейка объяснила, что независимо от позволения наместника, как горничная на службе имперского двора, она должна придерживаться стандартов, если не хочет подвести наместника. К сожалению, это не избавило девочку от раздражающего упрямства, тем не менее, она стала куда более прилежной в выполнении своих обязанностей. Морвран со вздохом сложил доклады и спрятал в ящик стола. Слева, уже уложенные в папку, находились письма, чтение которых он откладывал. Письмо отца являло привычную смесь витиеватости и тоски, в которой экстравагантные фразы перемежались с подробными подсчетами доходов и расходов семейных хозяйств и деловых предприятий. В конце концов, Нильфгаард не походил на север, где большинство знати смотрело на торговлю свысока и предпочитало хранить свои земельные владения, растрачивая время на развлечения и охоту. Его же родина, напротив, опиралась на торговцев, и пока семьи держали дворянские титулы, они не забывали о важности широкого инвестирования в ценные бумаги. Сельское хозяйство, международная торговля, горная промышленность… перечень интересов его семьи был настолько длинным, что отец и дяди нанимали самые настоящие армии служащих и счетоводов, только чтобы уследить за всем. Если говорить откровенно, Морвран, к большому огорчению отца, всегда имел весьма поверхностный интерес к деловым операциям семейных картелей, в отличие от конных ферм. Конечно, конные фермы приносили неплохую прибыль, по крайней мере, в условиях постоянных войн и нужд армии в хороших лошадях. Но войны, по всей видимости, сходили на нет, принося убытки, и картель, состоявшая из сложной смеси долей его отца, дядьев, теть и многочисленных родственников, потихоньку продавалась. Несколько месяцев назад, в письме, Морвран почти искренне протестовал, но в итоге получил насмешливый ответ, что не должен вести себя так, будто они продают его детскую пони. Теперь, когда северный рынок открылся для нильфгаардских товаров, их торговый картель решил активно инвестировать в туссентское винное производство и шелковую мануфактуру. Это письмо, конечно, было очередной попыткой отца втянуть его в деятельность: он много встречался с представителями семейств в Новиграде. То, что северяне часто принимали за коррупцию, на самом деле представляло собой методы победы в империи: за успешными армиями следовали торговые гильдии, а положение его семьи в торговой гильдии было также важно, как место отца в имперском сенате, или военные комиссии Морврана. Просмотрев объемный отчет о деятельности, Морвран открыл ящик стола, достал чистый лист бумаги и обратился к подлинному письму, зашифрованному внутри. Его семья издавна разрабатывала способы скрыть сообщения в, казалось бы, безобидной или обыденной деловой корреспонденции. Просматривая колонки цифр, указывающих на разнообразные товары отца, планировавшиеся перевезти через Новиград, Морвран выбирал внешне произвольные серии цифр, которые, как он знал, содержали кодовые ключи. Заменяя цифры в письме короткими обрывками сообщения, появившимися на куске бумаги. Гильдия в нетерпении Поддержка тебе остается высокой, девушка все еще непонятна, легитимность сомнительна Поиск жилья или подготовка отчетов с принцессой должны иметь результаты Бунтует ли Север? Если да, подумай над возвращением домой. Неудачное завоевание — эффективный инструмент, личная вовлеченность гибельна. Тогда как некоторая резкость могла объясняться характерной кодировкой сообщения, большая часть, Морвран знал, соответствовала обычному стилю его отца. Принц Воорхис был человеком, который придавал словам, письмам и деньгам одинаковую ценность, и потому разбрасывался ими скупо. И по своему обыкновению, погряз по уши в том, что одни называли интригами, а другие — политикой. Как всегда противостоял императору и его стратегии. И как всегда ожидаемо пытался разыграть всевозможные карты, какие только мог найти. Морвран полагал, такую деятельность для него естественной, как дыхание для человека, и мало задумывался над этим. И как обычно, его отец подходил к вопросам со всей изощренностью, чтобы получить заказ на поставку запасов зерна для армии. Подготовка отчетов с принцессой должна иметь результаты, эх отец, можно было бы с тем же успехом попробовать соблазнить ураган. Морвран рассеянно повертел записку в руках. Он вырос с пониманием, что является одним из основных наследников империи. Более того, когда император взял его в свой штаб, предполагалось, что он и более предпочтителен. Поэтому он был потрясен, когда император позвал его в кабинет и сообщил, что давно потерянная принцесса Цирилла на самом деле не умерла и, что не менее удивительно, он собирается назначить ее наследницей. Его отец, а вместе с ним и большая часть сената и знати, пришли в ярость. Морвран, как и почти все военные под непосредственным командованием императора, выжидали с опасением и интересом. Все они воспринимали как должное, что принцесса примет подобную честь: кто не хочет стать императором Нильфгаарда? Потом он впервые встретил ее в тронном зале Вызимы. Резкую и, похоже, недовольную, что не стало неожиданностью: она со своим защитником-ведьмаком уходила для выполнения какого-то жизненно важного задания, что выглядело несколько странным. И она всерьез обдумывала возможность отклонить предложенную честь, что граничило с безумием. Со временем у флегматичного генерала зародилось легкое недовольство: выскочка, колеблющаяся над предложением трона, считающая, что империя ее недостойна. В юности Морвран видел нескольких друзей отца, казненных в результате неудачной борьбы за трон. Он видел армии под командованием императора, сметающие все на своем пути, видел людей, погибавших за солнце на знамени. А эта принцесса сомневалась, хочет ли занять место, за которое другие были готовы убивать? Когда под командованием императора в Белом Саду он провожал принцессу домой после ее решения занять место, для которого была рождена, и согласно стандартам которого Морвран вырос, он вскипел. Он помнил, как подошел с легким поклоном и увидел, что принцесса всматривается вдаль, как и ведьмак. Понимая, что они не заметили его, Морвран собрался кашлянуть, привлекая их внимание, когда услышал смущающие слова. — Я знаю, что если хочу изменить что-то, нужно делать это отсюда. Из Нильфгаарда. Морвран, конечно, представлял, что хотел бы сделать, получив трон. Но здесь речь шла о другом, понял он, неуклюже пытаясь ускользнуть и не мешать, несомненно, очень личной беседе принцессы. Смысл которой поразил его, как снаряд из требушета. Большую часть своей жизни Морвран и его сверстники считали, что власть сама по себе является наградой, если не естественным правом знати от рождения, а ее атрибуты просто причитались как должные. Принцесса же рассматривала атрибуты, как помеху, а власть — как средство достижения цели. В ходе возвращения в Вызиму Морвран узнал, что ее целью были изменения. Изменения к лучшему для всех людей, северян и южан. «Если у кого-то есть возможность делать правильные вещи, — говорила принцесса в пути, — какое право он имеет отказываться от этой возможности?» Мысль, как решил Морвран, почти опьяняющая. И это опьянение, олицетворяемое давно потерянной принцессой, заставило его взглянуть в лицо неприятным фактам. Он, Морвран Воорхис, был идеалистом. Его отец вбивал в него с детства, что аристократ не может позволить себе подобного. Император же непрестанно напоминал с начала службы, что идеализм среди генералов им не одобрялся. «Худшие командиры, от которых я когда-либо страдал, были трусливыми, продажными или идеалистами», — однажды сказал император. Стук в дверь прервал его размышления. — Мой господин, прибыл адъютант ее высочества, — объявил один из его людей с другой стороны. — Приведите, — Морвран быстро швырнул письмо в камин, встал и одернул дублет. Пост имперского адъютанта был весьма важным, но церемониальным. Традиционно его занимали отпрыски высочайших благородных домов, молодые офицеры отбирались из лучшей части личных служащих императора: по существу, Морвран сам начинал военную карьеру во многом точно так же. Типичная для двора служба наследнику трона с большим резервом кандидатов. В равной мере типично для наместника было сделать наиболее нетипичный выбор. В отличие от севера с долгой традицией королев-воительниц и женщин-воинов, Нильфгаард никогда не держал женщин в армии, исключая подразделения разведки. На это не существовало специального юридического запрета, наоборот, как и во многом другом, это часто случалось среди высшей знати империи. Но конечно, к постоянным сетованиям его отца и нескрываемому удовольствию наместника, с расширением империи все изменилось. И олицетворение этих изменений стояло сейчас перед ним. — Лейтенант Роза вар Аттре докладывает, господин, — лейтенанта украшала черная безрукавка с золотой отделкой и золотым солнцем на груди поверх изысканного черно-серебряного дублета с белыми оборками на запястьях, темные штаны для верховой езды в паре с высокими кавалерийскими сапогами с серебряными шпорами (в отличие от золотых рыцарских). Длинный, с изящной отделкой меч висел у пояса, одна рука в бархатной перчатке покоилась на серебряном навершии, когда лейтенант изящно поклонилась. — По распоряжению императора я здесь, чтобы занять пост адъютанта наместника, — правой рукой она вежливо протянула клочок велума с императорской печатью. Среди напыщенных младших офицеров он видел и хуже. Морвран сделал вид, что внимательно просматривает стандартное военной письмо с приказом о переводе лейтенанта. — Очень хорошо, лейтенант, приказ получен, — Морвран прижал кольцо с печаткой к маленькой чернильнице, а затем к велуму, — и заверен. Добро пожаловать в свите императорского наместника, — он протянул руку, и вар Аттре быстро сжала ее, явно непривычная к подобному приветствию. — Скажите, лейтенант, вы уже встречались с наместником? — Нет, господин, я находилась в академии во время ее появления при дворе. Но уверена, мой отец с сестрой были представлены. — Прекрасно! Думаю, мы найдем ее во дворе для прогулок, — Морвран направился к двери, делая знак лейтенанту следовать за ним. — Передайте поклон вашему отцу, когда будете составлять письмо, его совет оказался крайне полезен при создании административного аппарата. Его знания и опыт в этом городе хорошо послужили нам. — Я передам вашу признательность, генерал. — Будьте добры. Итак, скажите, лейтенант, каково это — вернуться на север? — пара вышла из казарменного строения, где Морвран держал своих офицеров, и направлялась к прогулочному двору. — Разрешите сказать честно, генерал. — Урок первый, лейтенант, — улыбнулся Морвран. — В соответствии с распоряжением наместника в своем кругу мы все говорим честно, — он заметил Гретку, гуляющую по двору. — Даже те, для кого это считается неподобающим. Лейтенант проследила за его взглядом. — Северяне такие… недисциплинированные, не правда ли, господин? Морвран вскинул бровь. — Аттре — цинтрийские владения, так? Разве это не делает вас формально северянкой? — Я выросла в Нильфгаарде, мой дом — империя, генерал, — резко ответила лейтенант. — Хм, хорошо, на твоем месте, я не повторял бы подобных слов при наместнике. У нее свое мнение по этому вопросу. Так, мы на месте. Во дворе возвышались пять столбов с мишенями. В отличие от типичного кавалерийского поля, они стояли близко друг к другу, не дальше, чем на длину меча или копья. Две мишени были подняты наверх, на высоту, доступную с земли только копьем или алебардой. Наместник, одетый в легкий стеганый гамбезон поверх обычной льняной рубахи, застыла, опустив меч. Краем глаза Морвран заметил озадаченный взгляд вар Аттре. Он наклонился к ней и весело прошептал: — Не моргайте. Прежде чем лейтенант успела спросит, что он имеет в виду, принцесса двинулась. Она вскинула руку для открытого броска к ближайшей мишени. Сразу после удара исчезла в изумрудной вспышке и появилась позади другой мишени, поражая квадратный щит. Мгновенно закружилась, пропала снова и возникла в паре метров над землей, ударив самую высокую цель слева. Исчезнув позади мишени, развернулась для прямого выпада, используя динамику, перекатилась вперед, снова появилась рядом со следующей мишенью, ударила снизу, нырнула, ударила в обратном движении, исчезла и возникла позади пятой, ударила в быстрой вспышке, пропала и появилась там, где начинала. Первая мишень все еще качалась, издавая напряженный скрип. Весь процесс занял менее пяти ударов сердца. Наместник вытерла пот со лба, подобрала тряпицу для меча и прислонилась к стойке с тренировочными клинками, протирая украшенный вязью меч. Морвран откашлялся. — Ваше высочество, можно вас прервать? Наместник обернулась, зеленый взгляд сперва прошелся по Морврану, а затем по лейтенанту. Несмотря на ее несхожесть с отцом, глаза наместника имели такую же привычку смотреть сквозь человека, оценивая его по какой-то неизвестной шкале. — Конечно, генерал. — Позвольте представить лейтенанта Розу вар Аттре, вашего имперского адъютанта. Помните, мы обсуждали назначение ранее? Вар Аттре учтиво поклонилась. — Да, помню. Приветствую, лейтенант, — рука наместника дрогнула, словно она физически удерживалась от приветственного пожатия руки, насчет чего Морвран был строг. — Полагаю, я сражалась рядом с вашим дядей при Ундвике? Вар Аттре кивнула. — Несомненно, ваше высочество, он имел честь командовать там Седьмым пехотным полком Ымлак. — Верно. Он по-прежнему на службе или вернулся в Аттре? — наместник села на табурет и принялась смазывать и точить свой меч, о котором настойчиво заботилась сама. — Вернулся в Аттре, моя госпожа. — О, это хорошо. Надеюсь, я смогу заехать к нему, когда буду возвращаться в Цинтру, — принцесса размяла шею и кивнула на тренировочное поле. — Фехтуете, вар Аттре? Помимо основных тренировок, я имею в виду. — Да, ваше высочество. — Великолепно! Тогда сразимся после возвращения из Третогора? — Из Третогора, моя госпожа? — Мы собираемся устроить бал, лейтенант. И я хочу убедиться, что почетный гость появится. Морвран кивнул. — Прикажу седлать лошадей и приготовлю сопровождение для вашей милости. — Не стоит, Морвран, — принцесса улыбнулась. — Скажите, вар Аттре, вы когда-нибудь путешествовали через портал?Надежды и мечты
8 сентября 2021 г. в 08:37
«Одной из наиболее характерных черт поздней династии вар Эмрейсов было пополнение имперской правящей элиты не-нильфгаардцами, преимущественно из северных провинций империи. Хотя эта тенденция, можно сказать, брала начало в правление Эмгыра вар Эмрейса, особенно широко она распространилась в период владычества Цириллы Фионы Элен Рианнон и ее преемников (альтернативный взгляд на данное явление преемственности вар Эмрейсов как политическое решение, пожалуйста, смотрите у ван Альбека «Цинтрийская империя — ревизия истории Нильфгаарда после XIV в.»)» — Дети солнца — общая история Нильфгаардской империи, университет Эббинга, 1674 г.
Его люди висели среди ветвей цветущей липы. Рыцари и солдаты раскачивались, словно перезрелые фрукты, а их разлагающиеся тела были лишены очищения спасительным святым пламенем. Большинство, видимо, оказались в воздухе уже после смерти, другим повезло меньше. Победители лишили их рук и брони, но позаботились, чтобы изодранные красные сюрко сохранились, позволяя узнать, кем были его люди и чем стали.
Рыцарь шел от брошенного и разграбленного лагеря, по маленькой тропе сквозь подлесок, до заросшей деревенской дороги, исчезающей в густом лесу севернее Оксенфурта. Надеясь на лучшее, направил гнедую кобылу, приобретенную после высадки с речной баржи в каком-то городе, за своими людьми. Но готовясь к худшему, позаботился захватить найденную в лагере лопату.
Осмотрев поверженных рыцарей, он осознал, что на самом деле знает почти все лица и большинство имен. После всего случившегося орден слишком сильно сократился, а он всегда верил, что как командир обязан знать каждого человека под своим началом. Вот Родерик, сын фермера, который присоединился после того, как вилохвост сожрал его сестру, и никто больше не брался отомстить за нее. Мирослав, полуэльф, завербованный им лично в трущобах Вызимы в попытке показать, что орден не проводит различий между людьми и не-людьми. Мирослав, которого переполняла ярость, направленная на собратьев из Скоя’таэлей. Сэр Хендрик Бош, который к отчаянию своего честолюбивого отца воспринял рыцарские обеты всерьез и нашел единственную в мире группу единомышленников.
Спешившись, он сразу признал, что проделано все было ловко. Его люди прекрасно осознавали опасности, подстерегающие во время сна, и поэтому всегда оставляли рядом с лагерем несколько вооруженных человек для охраны. Но когда заметили богатую, но одинокую купеческую повозку, вероятно, по пути на северный рынок мельников или в вице-королевское поместье, их охватил азарт, восторг. Они решили, что наткнулись на цель, которая может, наконец, озолотить их больше, чем обирание крестьян. Они поджидали повозку на узкой тропе в спланированной засаде. Следили, караулили по очереди там, где путь спускался в естественную впадину, образованную корнями деревьев. Оказавшись в ловушке, они либо бились до последнего, либо сдались. В конце концов, их предсмертный выбор не имел значения: все они встретили свой конец.
Сами нападающие не скрывались, весьма заботливо оставив послание. К стволу дерева был прикреплен единственный лист, отмеченный Нильфгаардским солнцем и Реданским орлом, с указанием от имени имперского Наместника северных территорий и королевы-регентши Редании, что эти люди — бандиты (однозначно, не солдаты и уж точно не рыцари), пойманные в процессе совершения преступления против величайшего союза, и таким образом они понесли ответ за свои преступления на месте, в соответствии с законом и обычаем. Подпись добавляла, что если кто-нибудь был ограблен этими людьми, он может получить возмещение во дворце наместника в Новиграде.
Подписано Морвраном Воорхисом, генералом Нильфгаарда, командующим имперскими войсками под начальством ее высочества Цириллы Фионы Элен Рианнон, наследной принцессы империи и наместника северных территорий.
Рыцарь вздохнул и на мгновение прижался лбом к прохладному стволу дерева. Вопреки всему он надеялся, что эта группа по-прежнему находится в безопасности. Снимая кольчугу, багряное сюрко и плащ, он с иронией вспомнил, что когда-то сам заставлял своих людей вешать бандитов на деревьях и оставлял юридически легкомысленные записки, объясняя свои действия.
Когда-то.
Похороны заняли большую часть дня. Поначалу он надеялся, что сможет сжечь их, но уже несколько дней шли дожди, и один человек не смог бы собрать необходимое количество дров для погребального костра. Поэтому его людям пришлось упокоиться в холодной сырой земле. К сумеркам спину и руки ломило как после долгой битвы, а рубаха пропиталась потом. Однако его люди обрели покой, и посыпая их могилу святым пеплом, который принес с собой в мешочке, он поклялся, что однажды вернется за костями и сожжет их в соответствии с верой и данной присягой. Независимо от того, как их называли в народе, они все еще оставались его людьми, рыцарями Ордена Пылающей Розы. Надев кольчугу, сюрко и шерстяной плащ, рыцарь повернул коня на запад, к Новиграду. Вероятно, там еще оставались люди, которых он мог спасти.